Враньё.

— Давай троакар.

Напарник притянул мне полую трубку с посеребрённым стилетом внутри. Отёчный и пунцово красный мужичок, лежащий передо мной на земле, испуганно дёрнулся и выставил перед собой раздутые, как воздушные шарики, руки.

— Не надо! — с трудом раздалось из отёкшего горла.

— Это жрать столько не надо! Лёва, держи его!

Напарник кивнул и придавил к земле руки взывшего мужичонки.

Вообще, будь тот здоров, он бы с лёгкостью отшвырнул Лёву, а мой инструмент засунул бы мне в зад. Вампир же. Вон, клычочки торчат, и воет ещё так, по-могильному.

А ещё только у них случается кровяной передоз. Это что-то среднее между перееданием и... передозом? Если пострадавший нажрется (именно нажрется) крови разных групп, которая имеет неприятное свойство агглютинировать. По-простому — склеиваться. Беднягу начинает пучить, огромные сгустки создают неприятную тяжесть в желудке, не дают нормально усваиваться тому, что ещё жидкое, и всё это уходит в тело. Вампир сначала приятно розовеет и становится похожим на человека, потом всё больше крови выходит наружу и начинает раздувать бедолагу как воздушный шарик. Разумеется, ни о какой вампирской силе речи более не идёт.

Зато лечится это более чем просто.

— Вхожу!

Покрытое серебром острие стилета протыкает вампирскую кожу в девятом подреберье слева. Вампир вскрикивает, начинает что-то орать не то на латыни, не то на румынском. Возможно, матерится. Серебро всё же. Я надавливаю на него, погружая как можно глубже. Раз провал, два провал... Вот будет неловко, если у этого пациента желудок будет как у прошлого — на месте сердца.

— Выхожу!

Услышав команду, Лёва отпустил руки вампира, а я быстрым движением вытащил стилет из трубки.

Фонтан тёмно-вишнёвой крови брызнул из троакара, заливая асфальтовую дорожку и ближайшие кусты. Лёва за секунду до этого предусмотрительно спрятался за служебной машиной, а я только и успел накрыться своей курткой.

Вампир худел на глазах, вся лишняя кровь покидала тело обжоры. Я вытащил трубку обратно, когда вытекло где-то три четверти крови. Достаточно, чтобы вампиру полегчало, но недостаточно, чтобы он снова бросился на охоту и переел. Мы, конечно, всё равно поможем, да вот только "обед" жалко. Живые люди всё ж.

— Полегчало? — Я навис над вампиром, на всякий случай не убирая окровавленный троакар вместе со стилетом. Так спокойнее.

— Угу, — выдавил из себя он и попытался приподняться, но затем ойкнул и снова разлёгся на асфальте.

— Лежи, пусть всё переварится нормально.

— Так дырка же...

— Затянулось у тебя там всё. Трубка стальная.

Вампир недоверчиво посмотрел на стилет в моих руках, серебряный наконечник которого поблёскивал даже сквозь засыхающую кровь.

Я перехватил его взгляд.

— Ты уж извиняй, сталью вас не взять. Приходится изворачиваться.

— Угу.

Больше оставаться здесь не было смысла. Пациент спасён от переедания, мы измазаны в очередном дерьме, благодарность не обязательна.

— Поехали, Лёв.

Дверь "Газели" захлопнулась с грохотом. С тех пор как я начал работать на этой скорой, мне стали легче даваться дежурства. И дело не в том, что снизилась нагрузка — наоборот, мало кто хотел впахивать ради здоровья нечисти. Просто здесь всё было… настоящим.

— Вызов на Ленина, семнадцать, — сообщил Стас. Ему как водителю в нашей работе доставалось меньше всего. Мне иногда казалось, что он сдерживается изо всех сил, чтобы не заржать, когда мы выманиваем очередного испуганного сфинкса с дерева или выводим из алкогольного трипа голубей-оборотней, что объелись забродившей рябины. Ему-то этим можно не заниматься, его обязанность только одна — баранку крутить да за машиной следить.

— Может, просто туда банку со святой водой закинем? — заманчиво предложил Лёва. Он вообще был не особо трудолюбив, но пять крупных кредитов не оставляли ему выбора. — Мол, приехали, а там никто не открыл, ну мы и уехали.

— Ага, а через пять минут нас вызовут на констатацию на этот же адрес. Не, надо нормально отработать. Осталось-то пара часов. Сейчас растянем этот вызов и всё.

Лёва согласно кивнул, Стас завёл машину, и наша скорая вырулила из дворов. До проспекта Ленина, дом семнадцать, раньше ходил восьмой трамвай раз в сорок пять минут. Непопулярный маршрут был, зато охватывал почти всю южную окраину города. И сейчас, чтобы не попасть в вечерние пробки, Стас вёл машину ровно по этому же самому маршруту.

В кабине скорой я ездил по этому маршруту уже не одну сотню раз. Сначала стажёром на обычной, человечьей, потом на ней же врачом. А потом — на этой, клятвенной. Её так называют из-за клятвы Гиппократа — обычной формальности для медицинских работников, но мощнейшего контракта для всякой нечисти. Давая клятву, ты автоматически заключаешь договор с иными силами, благодаря которому можешь видеть и касаться всех братьев наших потусторонних. Тебе сразу открывается дивный мир сказочных существ, удивительных соседств и альтернативной медицины.

На Ленина, семнадцать, нас ждал оборотень. Грязная, блохастая, со свалявшимися волосами девушка, сидящая в наморднике в углу прихожей, на обоссанной пелёнке, рядом две металлические миски.

Владелец — человек.

Удивить таким было трудно, хотя и встречалось подобное достаточно редко. Не столько из-за того, что нечисть не любила людей и вообще ими питалась, а сколько из-за банальной неспособности большинства людей эту самую нечисть видеть. Медиков со всякой дрянью связывали клятвой Гиппократа, ведьм и ведьмаков — контрактами, а обычного, ничем не примечательного человека — практически ничего. Могли корни родословной оказаться из могущественных родственников, или просто бабка в наследство гримуар оставила с каким-нибудь Абдурахман-Ибн-Хаттабом в придачу. Московские ребята рассказывали, что однажды реанимировали виверну, которую четырнадцать поколений друг другу передавали. Москву самому Кутузову сжигать помогала!

Пушистые уши на макушке, хвост, чуть вытянутое лицо — это был самый обыкновенный вид, таких полно по всему городу. Плоды весеннего обострения и беспорядочной любви животного естества — оборотень бродячий. Такие рождаются щенками у бродячих собак и редко когда обретают человеческую форму. А если и обретают — то оказываются не приспособлены к человеческому миру. Ни имени, ни документов, ни будущего.

— Она этого... Не ест. — Мужик, встретивший нас в прихожей, не выглядел как чародей. Обычный работяга в рубашке и брюках, раздражённый тем, что ему приходится возиться с этим досадным недоразумением.

"Ну ещё б она ела — миски-то пустые", — подумал я, а вслух спросил:

— Где нашли?

— С друзьями щенка на улице подобрали, на проспекте, прям на дороге сидел. Подобрали, я его к себе забрал. А пару дней назад просыпаюсь — а тут не щенок, а вот это...

Пока я опрашивал мужика, Лёва осматривал оборотня. Та недоверчиво принюхивалась и морщила нос, но в руки давалась. Не считая проблем с гигиеной, выглядела она вполне здоровой.

— Когда-нибудь раньше видели такое?

— Я? — мужик усмехнулся. — Ни разу. Да и не расскажешь никому — за психа примут.

— В последнее время ничего нового в доме не появлялось? Старые книги, браслеты, подвески, кольца?

— Думаете, проклятие какое, да? — заговорщически подмигнул мужик. — Пару месяцев назад бабкину шкатулку с украшениями домой принёс. Упокоилась старушка и мне завещала.

Причина была в шкатулке, я даже не сомневался. Если бывшим владельцем была могущественная ведьма, то там точно могли быть оборотные кольца или ожерелья. И как только оборотень оказался рядом, его зацепило колдовством. Оборотни вообще чувствительные к нему.

— Так чего мне делать с ней-то? — задал вопрос мужик, пока я ненадолго погрузился в свои мысли.

Я посмотрел на Лёву. Он кивнул. Противопоказаний нет. Я кивнул в ответ.

— Мы сейчас сделаем ей укол, чтобы обратить обратно в собаку, — Лёва звенел ампулами, сопровождая мой ответ наглядными действиями, — после этого оборотень будет неспособен обращаться в человека примерно месяц. Через месяц придёте вот по этому адресу, и ей сделают повторный укол, который будет действителен лет десять. Всё это время можете ухаживать за ней, как за обычной собакой. Психологически она примерно ей и является.

Я протянул мужику листочек с адресом, а Лёва ловким движением вогнал шприц в бедро оборотня. Та было заскулила, но практически сразу смолкла, проваливаясь в сон.

Уже на улице я обернулся и посмотрел на подъезд, из которого мы только что вышли. Дурное у меня было предчувствие. Но всё это очень быстро забылось, и я вспомнил о нём только через год.

В тот самый год, когда я сделал выбор.

***

Стас ударил по тормозам, но "Газель" всё равно проехала ещё несколько метров вперёд. Глухой удар — попадание.

Я выпрыгнул из машины и подошёл к телу. Мужик всё ещё был живой. Если правильно оказать помощь и вовремя госпитализировать, то он вполне сможет встать на ноги через месяц. Если.

Грязно-серая собака яростно гавкала с обочины, периодически мотая головой в попытке сбросить с шеи верёвочную петлю. Лёва, вышедший следом за мной, нерешительно переминался с ноги на ногу.

— Может, поможем?

— Может, поможем.

Чуть в стороне лежал потрёпанный блокнот и телефон, который мужик выронил во время аварии. Я поднял блокнот и пролистал страницы. Номера, имена, заметки… Всё ясно. Спрятав блокнот в карман, я подошёл к телефону. Экран разбит, от корпуса отколот кусок пластика. Через потрескивающий динамик пробивается какой-то звук. Я сел рядом с ним на корточки, прислушиваясь. Женский голос, из-за помех напоминавший механический, что-то рассказывал собеседнику, который в этот момент лежал перед нашей скорой. Я поднялся и с силой наступил на телефон. Раздался хруст, и голос смолк.

— Здесь.

Мы остановились у старого трамвайного депо. Всё, что можно было растащить на металл — уже растащили. За воротами виднелись только замшелые прямоугольники трамвайных ангаров да несколько обугленных вагонов. Сюда нас никто не вызывал, а значит, и встречать не выйдут.

— Может, всё-таки позовём полицию? — без особой надежды спросил Лёва, и я помотал в ответ головой.

У нас не было с собой никакого оружия. Даже палку с земли не подняли. Не нужно было нервировать здешних обитателей лишний раз…

…То, что оборотень не явился на прививку, я узнал случайно. Однокурсник, работающий в прививочном кабинете, обмолвился, что “мой” оборотень не пришёл. Но тогда я не придал этому значения. Мало ли, что случилось за прошедший месяц. Может, того оборотня снова выкинули на улицу, или прибили, или соседи отравили. Ну или тот мужик оказался по… зоофилом, короче.

Вариантов была масса, а следить за каждым найденным щенком в наши обязанности не входило.

А спустя полгода началось что-то необъяснимое: одновременно поступило три вызова, все — в разные приюты для животных, и на всех адресах от трёх до пяти оборотней. Спустя месяц — вызов на квартиру к волонтёрам. Семь щенков. Ещё две недели спустя — снова приюты, суммарно двенадцать щенков. И ни одной магической зацепки.

Всё походило на то, что кто-то удумал если не размножать оборотней, то как минимум обращать их в людей. Вот только ни сами оборотни, ни люди к такому готовы не были. Нам же оставалось лишь разводить руками и бесконечно оборачивать всех обратно.

А потом на одном вызове мы увидели его. Того, первого мужика. Он держал на поводках штук пять явно обращённых псов, и с энтузиазмом хорошего менеджера предлагал двум парням в костюмах… купить их?

— Он их разводит, специально. Ждёт обращения, а затем самых физически крепких продаёт, — вскрыл нехитрую схему Стас, позависав на сайте объявлений.

— А нафига обращать приютских?

— Показать товар лицом, а не мордой, так сказать. Физическое развитие, зубы, всё такое. У него договорённость с сотрудниками. Не может же он один кормить столько ртов. Вот и распределяет “товар” по городу, и им процент за содержание отстёгивает.

— Работорговец, получается?

— Получается так. Почему бы и нет. Никто же не будет искать людей, которые и людьми-то не были…

В этот день мы не устанавливали слежку. Не разрабатывали никаких планов. Мы просто ехали с вызова по маршруту восьмого трамвая. Оказались в нужном месте в нужное время. И снова увидели его.

— Жми, — тихо сказал я. Стас выжал педаль в пол, а затем ударил по тормозам.

…глухой удар…

— Мать моя, — присвистнул Лёва, когда мы зашли в один из ангаров. Обугленные остатки трамваев были превращены в загоны и клетки: забитые досками, затянутые рабицей или колючей проволокой. И оборотни. Много оборотней.

— Это ж сколько он скрещивал, колдун проклятый, — я оглядывался, пытаясь хотя бы приблизительно подсчитать количество голов. Только в этом ангаре их было не меньше сотни, и запах стоял соответствующий. — И как мы это всё будем разгребать?

Выпускать на улицу больше сотни бездомных собак? Забивать и без того забитые до отказа приюты?

Мы посмотрели друг на друга практически одновременно. Я достал из кармана куртки блокнот мужика, открыл его на странице с закладкой, и набрал телефонный номер. Приятный женский голос поприветствовал меня на том конце провода.

— И вам здравствуйте! У меня к вам есть выгодное предложение. Вы любите собак?..

Серафим Мацуно

Первый пост не дал нормально видос добавить, исправляюсь.

Так скоро вопрос экранизации романов не будет зависеть от повестки, повесточки и инвесторов... Ведь можно ж надеяться, да? Ненастоящий писатель Павел Иевлев сам иллюстрирует свои романы, и прогресс прям увлекает. (туть)

И это не просто генерация, это ручная сборка!

Проект некоммерческий, думаю, не сочтут за рекламу

Постапокалипсис — это не просто жанр, а зеркало наших самых глубоких страхов и надежд. Он рисует мир после катастрофы: будь то ядерная война, пандемия, восстание машин или экологический коллапс. Города превращаются в руины, цивилизация рушится, а выжившие вынуждены заново учиться быть людьми — без законов, технологий, иногда даже без памяти о прошлом. Но в этом мрачном пейзаже рождается нечто удивительное: человечность в её чистом, неотшлифованном виде.

Современный постапокалипсис давно вышел за рамки «выживальщиков с ружьями». Сегодня это философские притчи, экологические предупреждения, размышления о природе культуры и памяти. Это жанр, где каждый ржавый автомобиль, каждая сохранившаяся книга, каждый посаженный в пепле цветок — символ сопротивления отчаянию.

Если вы готовы заглянуть в пропасть будущего — и увидеть в ней проблеск света — постапокалипсис ждёт вас. Это не конец истории. Это её перезагрузка.

• Андрэ Нортон. Нет ночи без звёзд

• Брендон Сандерсон. Стальное Сердце

• Вернор Виндж. Война с «Миром»

• Вернор Виндж. Неуправляемые

• Генри Каттнер, Кэтрин Мур. Мутант

• Джон Уиндем. Отклонение от нормы

• Кир Булычёв. Город наверху

• Кир Булычёв. Последняя война

• Кир Булычёв. День рождения Алисы

• Клиффорд Саймак. Наследие звёзд

• Курт Воннегут. Галапагосы

• Лю Цысинь. Эпоха сверхновой

• Ларри Нивен, Джерри Пурнель. Молот Люцифера

• Пирс Энтони. Вар — мастер палицы

• Пирс Энтони. Сос по прозвищу Верёвка

• Пол Андерсон. Кладовая веков

• Пол Андерсон. Орион взойдёт

• Пол Андерсон. Нет мира с королями

• Роберт Хайнлайн. Свободное владение Фарнхэма

• Стивен Кинг. Мобильник

• Роджер Желязны, Филип Дик. Господь гнева

• Стивен Кинг. Противостояние

• Урсула Ле Гуин. Всегда возвращаясь домой

• Колин Уилсон. Мир Пауков

• Колин Уилсон. Пустыня

• Колин Уилсон. Башня

• Колин Уилсон. Крепость

• Колин Уилсон. Коллегия

• Колин Уилсон. Дельта

• Колин Уилсон. Маг

• Колин Уилсон. Живые мёртвые

• Колин Уилсон. Страна теней

• Филип Дик. Доктор Бладмани, или Как мы стали жить после бомбы

• Филип Дик. Мечтают ли андроиды об электроовцах?

• Филип Дик. Предпоследняя правда

• Филип Дик. Мир, который построил Джонс

• Альфред Ван Вогт. Клетка для разума

• Франсуа Баранже. Dominium Mundi. Властитель мира

• Франсуа Баранже. Dominium Mundi. Спаситель мира

• Фриц Лейбер. Призрак бродит по Техасу

• Аластер Рейнольдс. Обречённый мир

• Пол Андерсон. Сугубо временно

• Роберт Шекли. Девушки и Наджент Миллер

• Роджер Желязны. Люцифер

• Рэй Брэдбери. И камни заговорили

• Урсула Ле Гуин. Сон Ньютона

• Филип Дик. Плата за копирование

• Филип Дик. Прибыльное дельце

• Фриц Лейбер. Ведро воздуха

• Фриц Лейбер. Грядет пора развлечений

• Артур Кларк. И если я, земля, тебя забуду…

Подписывайтесь на «Библиотеку им. А.П. Черкасова».

Приятного чтения.
Алексей Черкасов, писатель

Блажен тот, кто читает комментарии.

До чего техника-то дошла. Так скоро вопрос экранизации романов не будет зависеть от повестки, повесточки и инвесторов... Ведь можно ж надеяться, да? Ненастоящий писатель Павел Иевлев сам иллюстрирует свои романы, и прогресс прям увлекает. (туть)

— Возьми себя в руки! — рявкнул Мишек. — Ты — бледная тень дедлайна, веди себя соответственно! Нам нужен план.

— План! — Манекен принял позу «Мыслителя», но, поскольку пол под ним активно превращался в текстуру шахматной доски, ему пришлось мыслить вприпрыжку. — Мы должны достучаться до него! Показать нашу... нашу глубину!

Манекен сорвал с себя пиджак и ударил себя в грудь (раздался глухой стук качественного пластика).

— Я — символ! Я — трагедия невысказанного! Я — не просто вешалка!

Из сюжетной дыры в углу донёсся отчётливый запах плохих диалогов и дешёвого пива.

— Осторожно! — Кофеварка направила на дыру струю кипятка. — Уровень клише возрастает!

В этот момент Вакансия, пятясь от Манекена, оступился. Его нога по щиколотку ушла в разлом.

— А-а-а! — взвизгнул он.

Комнату наполнил оглушительный... закадровый смех.

Мишек и Манекен замерли. Вакансия с трудом выдернул ногу. На ней теперь красовался не строгий офисный ботинок, а нелепый белый кроссовок на гигантской платформе.

— Эй, ребята, — сказал Вакансия странно высоким голосом, делая нелепый жест руками. — Кажется, я только что провалил собеседование!

Ба-дум-тсс! — прозвучал барабанный сбит.

Закадровый смех взорвался с новой силой.

— Нет, — прошептал Мишек, его лицо исказилось от ужаса, похлеще любого экзистенциального кошмара. — Протокол «Плохой ситком 90-х» активирован.

— Что со мной? — Вакансия оглядел себя. Его галстук превратился в нечто кислотно-жёлтое с пальмами. — У меня внезапное желание сказать «Карамба!» и завести говорящего хомяка!

— Кофеварка! Нейтрализатор! — заорал Мишек.

Кофеварка выстрелила в Вакансию тройной порцией неразбавленного ристретто. Тот закашлялся, и закадровый смех обиженно стих.

— Это было близко, — сказал Мишек, вытирая воображаемый пот. — У нас мало времени. Автор в ярости, и он швыряется в нас черновиками.

Те самые черновики, что падали с потолка, теперь не просто лежали. Они шевелились. Мишек поднял один.

На листе было жирно зачёркнуто: «Глава 14. Мишек находит смысл жизни в оригами».

— Оригами? — фыркнул он.

Манекен поднял другой.

«Идея: сделать Манекена говорящим. Озвучивает Дэнни Де Вито. (Отказано. Слишком дорого)».

Манекен оскорблённо застыл.

— Он играет с нами, — заключил Мишек. — Он пытается стереть нас, заменяя отбросами из своей корзины. Мы должны найти «Исходник». Место, откуда он пишет.

— Как мы найдём то, что находится за пределами нашего мира? — Вакансия, всё ещё подёргиваясь, поправил свой нормализовавшийся галстук. — Нам нужен... нам нужен межведомственный запрос!

— Нам нужен не запрос. Нам нужен баг, — Мишек посмотрел на экран «ТАЙМЛАЙНА». Красные цифры обратного отсчёта дёрнулись.

«11:02:14 ДО ПЕРЕЗАГРУЗКИ (ИЛИ, ЗНАЕТЕ, ТОГО ПАРНЯ ИЗ "DEUS EX MACHINA". ОН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО МИЛЫЙ. ДАЙТЕ МАРТИНУ ШАНС)».

— Он издевается.

— Сэр, — просигналила Кофеварка. — Я анализирую метаданные падающих черновиков. Они содержат следы... кофе. Кофеина определенного сорта. «Арабика класса "Отчаяние", дешёвая сублимация».

— И?

— И крошки. Судя по составу — дешёвые крекеры с солью.

— Он ест над клавиатурой! — воскликнул Мишек. — Этот монстр!

— Это не всё, — Кофеварка спроецировала на стену звуковую волну. — Я улавливаю слабый акустический фон. Звук нажатия клавиш. Очень агрессивный. И... музыка. Что-то зацикленное. Похоже на «Lo-fi beats to lose narrative integrity to».

— Он там, — Мишек ткнул пальцем в потолок, который теперь выглядел как синий экран смерти Windows. — Он прямо над нами, за пределами этого потолка, пьёт дрянной кофе и решает нашу судьбу. Нам нужно пробиться наверх.

— Но как? — спросил Манекен. — Мы персонажи! Мы не можем... мы не можем сломать четвёртую стену! Это... это дурной тон!

— У нас тут мир распадается на плохие шутки, а ты беспокоишься о дурном тоне! — Мишек огляделся. Его взгляд упал на дверь с табличкой «DEUS EX MACHINA», которую он так героически захлопнул.

Дверь вибрировала.

— Мартин? — неуверенно позвал Вакансия.

Из-под двери просочилась служебная записка. Мишек брезгливо поднял её.

«ТЕМА: Несанкционированный отказ от Сценария 3-Б.

КОМУ: Неблагодарным протагонистам.

Поскольку вы отказались от стандартной процедуры "Это был сон", Отдел Разрешения Тупиков вынужден перейти к Плану Б ("Нерентабельная Мета-Фикция").

P.S. Вы пролили кофе на клавиатуру Автора. Он очень зол. Он ищет файл "delete_project.bat".

P.P.S. Если хотите поговорить, используйте Аварийный Выход. Он же — ваш единственный актив в этой сцене».

— Какой ещё актив? — не понял Манекен.

Мишек посмотрел на Кофеварку. Кофеварка посмотрела на Мишека.

— О, нет, — сказал Мишек.

Кофеварка издала звук вскипающего чайника и распечатала свой собственный портрет с подписью: «Я — НЕ ДВЕРЬ!»

— Прости, дорогая, — Мишек похлопал её по металлическому боку. — Но Мартин прав. Ты — наш единственный «актив». Ты подключена к сети. Ты получаешь данные извне. Ты — наш модем в реальность.

— ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭТО АННУЛИРУЕТ МОЮ ГАРАНТИЮ! — запротестовала Кофеварка.

— Весь мир аннулируют! — Мишек схватил кабель питания Кофеварки. — Вакансия, Манекен! Держитесь за неё! Мы идём на встречу с создателем. И у меня к нему пара вопросов по поводу папок на колёсиках.

— Это безумие! — крикнул Вакансия.

— Это нуар! — поправил Мишек. — Манекен, твоя самая драматичная поза! Нам нужно пробить файрвол!

Манекен задрал подбородок, выгнулся в невозможной позе трагического страдания и схватился за Кофеварку. Вакансия робко прицепился к шнуру.

— Кофеварка! — скомандовал Мишек, хватаясь последним. — Перегрузка! Отправляй нас в «корень»!

Кофеварка издала звук, похожий на одновременный скрежет факса, визг модема 56k и вопль бариста, у которого кончились соевое молоко.

Яркая вспышка.

И комната, наполненная запахом тонера, плохих ситкомов и экзистенциального ужаса, исчезла.

На экране «ТАЙМЛАЙНА», прежде чем он погас, мелькнуло последнее сообщение:

«СЛОНЫ ВОШЛИ В ЗДАНИЕ. ПОВТОРЯЮ, СЛОНЫ ВОШЛИ В ЗДАНИЕ».

Продолжение следует. (Если Автор не нажмёт Alt+F4).

Скачать PDF и посмотреть инструкцию по сборке (бонус: русская версия)

Кому не нужна книжка, могут сыграть в двуязычную браузерную версию: Дитя Ливня.

Эта книжка - нуарный детектив-ужастик, интерактивное приключение, где в каждом параграфе нужно сделать выбор, что герою делать дальше. От этого зависит развитие истории. Игра крохотная, но в ней пять разных концовок.

Распечатайте книжку и дарите друзьям (например, чтобы заинтересовать их в Эсперанто).

Другие мои книги на Эсперанто:

Donacoj de Glacimontoj (научно-фантастический комикс о тающих айсбергах и их секретах)

Kosmokato (книга-игра про одинокого котика на космическом корабле)

La Mistero de la Lago de Silenteco (книга-игра с маленьким фэнтезийным приключением)

Учебник Эсперанто из одного листа А4 (там же рядышком еще разговорник и словарь)

Если вам нравятся мои работы, вы можете поддержать меня на Бусти.

+ Эсперантида (интересный канал про Эсперанто)