Актёр Фёдор Добронравов во время срочной службы в Советской армии. Азербайджанская ССР, 1980 год
ИСТОЧНИК - здесь собрали лучшие фотоснимки времён СССР.
ИСТОЧНИК - здесь собрали лучшие фотоснимки времён СССР.
Василий Чапаев - герой многих анекдотов. Но многие подзабыли, что Василий Иванович был храбрым бойцом и умелым командиром, воевавшим в Первой Мировой и в Гражданской войнах…
Василий Чапаев
Василий Чапаев родился 28 января 1887 года в деревне Будайка Казанской губернии в семье крестьян. Учился в церковно-приходской школе. Пел в церковном хоре. Родители Василия мечтали, что их сын станет священнослужителем. Но с этим не задалось…
Затем, юный Василий работал с отцом плотником. Позже, пошел работать в лавку местного купца. Но так как не хотел воровать, долго там не задержался.
С началом Первой Мировой войны Василия Ивановича призвали в армейские ряды. В 1915 году попал на фронт. Сражался на Волыни и в Галиции. Участвовал в осаде Перемышля и в Брусиловском прорыве. Был награжден нескольким орденами и наградами. Запись в одном из наградных листков гласила:
«Фельдфебель Василий Иванович Чапаев в бою 15 июня 1916 года у города Куты руководил подчинёнными примером личной храбрости и мужества, проявленными при взятии занятого неприятелем укреплённого места, ободрял и увлекал за собой подчинённых, и, будучи опасно ранен, после сделанной ему перевязки вернулся в строй и снова принял участие в бою».
Во время Гражданской войны Василий Чапаев сражался в рядах Красной Армии. 6 сентября 1918 году был назначен командиром дивизии. Василий Иванович погиб 5 сентября 1919 года в бою с белогвардейцами.
Источник инфо для статьи: Российское военно-историческое общество Чапаев Василий Иванович
ИСТОЧНИК - здесь собрали лучшие фотоснимки времён СССР.
Операция на Исталиф закончилась, мы благополучно вернулись в полк. И сразу же новая задача. Наш третий горнострелковый батальон выдвигается на боевое дежурство по охране перевала Саланг. Где этот Саланг и что это такое, я не знал.
После операции на Исталиф, у меня начались проблемы с самочувствием.Потерял аппетит, бока стали болеть. Решил что это последствия операции. Молодой, первая операция, стресс, ночевки на земле, кровь, трупы. В общем ничего никому не сказал, чтобы не показать свою слабость. И даже когда уже мочиться начал красным, даже не желтого цвета, подумал, наверное когда падал, возможно повредил что-нибудь и это кровь. Но опять-таки, раз не умер до сих пор, значит заживет. В общем из кожи вон лез, чтобы быть настоящим мужиком, бойцом. Но со временем, уже и есть не смог. Ложку с супом поднес ко рту, меня вывернуло наизнанку. Кто-то из "дедов" осмотрел меня, в глаза заглянул и сказал: «Да ты, парниша "созрел", гепатит у тебя или еще какая-то хрень».
Батальон сидел на "чемоданах", сборы были в полном разгаре и за этой военной суетой никому до меня дела не было. Да и сам я не сильно горел желанием расставаться с боевыми товарищами.
Отвоевали на Исталифе, боевую задачу выполнили. Стало понятно кто по чем, определенное уважение-статус обретен. Батальон уходит в неизвестность, на боевую задачу, а я что, болеть что ли буду, в санчастях прохлаждаться? Нет, ни в коем случае. Вперед с мужиками, а там видно будет.
Батальон рассредоточили по всему маршруту от Джабаля до северного Саланга, по точкам-заставам. Это был все еще октябрь месяц. В Джабале можно сказать ещё лето, а вот перевал, всего-то через несколько часов следования, встретил нас снегом и морозами.
Задача нашей минометной батареи - сменить роту пехоты на северном Саланге в Душаке. Здесь тоже стояла зимняя погода. Оборудование позиции, обустройство, размещение и прочие армейские хлопоты. Вот тут уж я заметил, что меня даже от порыва ветра начинает покачивать. Обратился к комбату. Ослаб, говорю, товарищ капитан, не притворяюсь. Не могу больше. Через несколько часов с колонной приехала «таблетка» Меня отправили в полк.
Ночевали мы на перевале, прямо в «таблетке», вдвоем с Олегом и с нами был ещё один боец из батальона. Нас даже не выпустили из машины, так и ночевали под замком. У меня нету угрызений совести по поводу что я собирался откосить, попав в инфекционку. Я был желтый как лимон, на пайку уже даже смотреть не мог. Да и казалось, как будто у меня все внутренние органы ноют, кто то изнутри их крутит, щиплет, колет. Так что это была на самом деле вынужденная мера. А сколько в Кызыл Арвате крови сдал на анализы за "героев -дембелей", которые свой срок досиживали госпиталях, в общем "долгожители". А у меня билирубин зашкаливал. С правой руки сдам за себя, а через некоторое время у другого лаборанта, с левой, за того парня.
Порядки в госпитале меня шокировали. Я был в недоумении, что происходит, почему? Где я оказался, что за очередное испытание, для чего еще и это мне?
Сразу по приезду в Баграмский госпиталь, я уяснил, что лучше никому лишних вопросов не задавать, раз уж тебе "свезло" загреметь в статусе "душары". Попали мы вместе с Олегом. Нас отправили в душ и вручили бритвенные приборы с указанием сбрить всю растительность на теле. Я молча взял станок и занялся делом, а Олег начал задавать вопросы — зачем, да почему. Ну и сразу же вместо ответов нарвался на пару оплеух. В принципе зачем нарываться, отрастут эти волосы со временем. Это даже и не унижение, понятно, что в целях гигиены.
Мы с Олегом две ночи спали на одной кровати на втором ярусе, валетом. Второй раз он нарвался на неприятности сразу же на следующий день. Были голодные очень, а он с собой припер большую луковицу (хрен его знает где он взял ее). Предложил мне ее съесть вдвоем, но я отказался, я уже был слегка информирован об успехе лечения желтухи при строгом соблюдении диеты. И он тоже это знал, но все равно сгрыз ее как яблоко, укрывшись с головой одеялом. Но запах то лука не скроешь. Опять он получил, типа от заботящихся о его здоровье "дедулек". Но в этом случае они отчасти были правы (вот только не пинать же они должны были). Но и я ему говорил: "Олег, ты хоть башкой своей думай иногда, ты же сам нарываешься постоянно, ну есть какие-то правила, ведь меня не трогают, да и не унижают нас".
Потом нас с ним расселили на разные кровати и в разные "кубрики". В нашем "кубрике" старшим был кто-то из старослужащих. Я выслушал от него о местных порядках и уяснил, что он здесь "царь и бог". Практически сразу же представился случай проверить этот факт. Мне выдали новый халат, теплый такой, фланелевый, но именно новый. И какая то медсестра (нехороший человек) отправила меня в тифозное отделение, отнести баночки под анализы. Там у меня попытались отнять халат, обменять на старый. Халат я не отдал, легкая потасовка и я сбежал. И вот еще так сказать в пылу "боя," я прибежал в свое отделение и по борзому выпалил все своему старшему, мол наших бьют, давай показывай, каков ты орел на самом деле. Да..., он пошел и еще пару человек и я с ними. Разборки были только словесные. Мне было сказано: "молодец, носи с достоинством этот халат, заслужил". Я недолго был в этом госпитале. Меня не трогали, не чмырили, хотя в отделении была нездоровая обстановка. "Деды" наглели," духи" летали.
Не знаю, исходя из каких соображений, но какое-то количество больных в том числе и меня, отправили в Союз, в город Кызыл Арват. Как мы радовались в полете. Все-таки Союз, даже казалось, болезнь слегка отпустила, сил больше стало.
Вечером самолет, кстати грузовой АН, приземлился среди гор, как будто в яму какую. Нас побыструхе распихали по машинам и доставили до госпиталя. Ого! Вот тебе и Союз. На территории несколько корпусов и множество обычных армейских палаток. Трындец! К вечеру заселили меня в палатку, в которой почему-то оказалось человек сорок старослужащих и нас четверо молодых, не знакомых друг с другом. Меня сразу же отправили за сигаретой с фильтром. Вышел на улицу, увидел какого-то бойца с метлой, понял, что тоже душара, спросил у него, где можно найти сигарету, да еще и с фильтром. Получил ответ: " Нигде, разве что в офицерской палатке, но туда лучше не суйся. Если они будут пьяные, убьют". Пошел за свою палатку, посидел с полчаса в раздумьях: «Бля, где мой автомат, где МОИ борзые дедушки? Что делать? Откуда здесь весь этот сброд?» Потом решил, да ну его все на хер, пойду или убью кого, или сам лягу, все, это край!!! Зашел в палатку и сказал: "Нету сигареты и не будет". Последовала команда: " Грудь к осмотру". Я добросовестно и с каким-то отчаянием успел махнуть несколько раз и даже вроде попал кому-то... По лицу меня не били, но вырубили, по-моему, довольно быстро.
Очнулся я от холодной воды, которой из чайника кто-то поливал мне лицо. Когда открыл глаза, сказал: "Все равно не пойду за сигаретой, хоть убейте". Один из дембелей, он был из ВДВ, меня не избивал, (наверное, единственный из этой своры шакалов кто вообще воевал до этого в Афгане) он просто присутствовал при этом. На следующий день он мне "предложил" сделать ему сапоги на дембель. Я не раздумывая взялся за это. Хоть и не имел никакого представления о сапожном деле. Сделать сапоги на дембель, здесь имеется ввиду, подбить подошву, каблуки. И при помощи ножа, придать определённую форму.
Хрена его знает, за мой категорический отказ искать сигарету с фильтром, за мое согласие сделать сапоги, или вообще фортуна, но я был освобожден от участи "ОДИН" в палатке. ОДИН - это боец, без имени и фамилии, дух, не важно кто ты. Но при этой команде старослужащего, любой, свободный молодой, должен лететь к старику, готовый выполнить любое поручение. Кстати это слово я услышал только в госпитале.
Я сидел за палаткой и "ваял" эти сапоги.
Я не был "ОДИН", но испытывал жуткое одиночество, я видел, как шуршали молодые, я видел, как пили и развлекались старики. А я не был ни теми, ни другими. Я понимал, что так продолжаться не может и одному мне будет очень тяжело противостоять этим дебильным порядкам, но и смириться я не собирался. Мне нужен был союзник, друг, такой же непокорный и не глупый «душара».
Сапоги кстати я сделал на отлично. Да и жизнь моя с рядом последующих событий резко пошла вверх. После моего отказа искать сигарету и дембельских сапог, меня практически не трогали и к тому же в палатке обнаружили "духа", который скрыл свой срок службы. Вот он, бедолага, отдувался за нас четверых. Это было наказание для него, и оно было довольно циничным, показным. Нам поблажки оказывались специально, на его фоне. Жалко его было, но с другой стороны и не очень. Первые дни он "дедом " был, а мы шуршали. Не знаю, заложил его кто, или каким другим способом это выяснилось.
Потом ко мне приехал отец, он поговорил с начальником госпиталя или с кем-то из руководства. Этот кто-то (сволочь) наговорил моему бате разных ужасов об Афганистане. Сказал, что нас там убивают пачками, шансов выжить практически нету и он просто обязан меня любым способом спасти, вытянуть из этого ада.
Отец высказал мне свои мысли, сказал, что попытается откупить, с собой у него достаточного количества денег нет, но он будет звонить родственникам и соберет сумму. Я воспринял это как оскорбление и ударил отца в грудь (никогда ранее в жизни я ничего подобного себе не позволял). Он стоял передо мной в полном недоумении и только повторял: - «Сынок, что с тобой сделали за полгода? Ведь ты превратился в зверя! Как так? Ты же был очень добрый и воспитанный паренек».
Мне стало очень больно на душе, я сам не понял своего поступка. На самом деле за этот промежуток времени со мной что-то произошло. Я стал другим.
Это была наша последняя встреча с отцом. Когда я провожал его на вокзале и посадил в поезд он заплакал и сказал: «Сын, я больше никогда не увижу тебя, тебя там убьют, прости что не смог уберечь тебя, прости что таким воспитал». Я только ответил ему: «Успокойся, все будет хорошо, я уже настоящий солдат и меня не просто убить. Да и не верь ты этому вранью, кто-то хотел с тебя просто деньги сорвать». В следующем году отец умер.
Но все-таки отец смог сделать для меня очень много. Он решил вопрос о моем более комфортном пребывании на время лечения.
Из палатки, меня перевели в корпус, в палату. В палате всего шесть человек. Все блатные или старослужащие. Все практически равны. Элита ,блин. И еще, отец оставил мне денег. Тут уже из стариков нарисовалось много друзей. Два раза я сходил в самоволку. Меня снабдили гражданской одеждой. Именно два раза за свои деньги, я проставился по паре бутылок водки. Несколько раз сдавал за кого-то свою кровь, с очень высокими показателями болезни, с одной руки за себя, а с другой за "того парня".
Потом я ходил в самоход уже за их деньги. Я ничего не боялся, терять мне было нечего, я просто не представлял даже как меня могут наказать. Единственное это то что я сам не бухал, только раз напился, а так я был уверен, что желтуха и бухло несовместимы. Больные бухали и сильно, не в открытую конечно, но довольно распространено это было у некоторой категории, в том числе и офицеры, хоть они и в отдельных палатках лежали. Там же я узнал еще один метод кайфа — вату, смоченную эфиром, зажимаешь в ладонях, пару тройку вдохов и улетаешь. Тоже попробовал, но повторно не захотел больше. Я все-таки был упертый. Если я решил, что не буду что-то делать, я точно не буду, если я себе втемяшил в голову, меня уж никакими ни пряниками, ни кнутами не переубедить.
А потом меня вообще каптером там назначили. Вот здесь я развернулся, с формой и пуговицами, и кокардами, значками разными крутил, что хотел. Друзьями оброс моментально, за какие-то мелкие услуги со всем этим барахлом. Понимаю, что это повествование меня не характеризует с лучшей стороны, но я пытался выжить, и я выжил, и к тому же выздоровел.
Как лечили меня в инфекционках? Капельницы почему-то практически не помню, вот только таблетки какие-то горстями выдавали, да уколы внутримышечно. Ну и кровь из вены на анализ сдавали часто, раз в несколько дней. Как-то раз девчонки-практикантки брали анализы. Случай запомнился очень отчетливо, она мне всю руку истыкала, никак не могла попасть в вену. Я уже сидел и пыхтел, как паровоз, даже испарина на лбу выступила. Злился очень и хотел уж рявкнуть что-нибудь обидное, да как взглянул на ее лицо, а у нее-то у самой слезки в уголках глаз, да губки дрожат. Жалко стало уже ее, а не себя и я так спокойно сказал: «Не мучай меня, отпусти уже, нету мочи терпеть и дальше твои манипуляции, поверь, я хоть и солдат, а все же больно и мне.» Пацаны сзади в очереди стояли, рассмеялись, шутить начали, да и девчонка улыбнулась. А кровь в тот раз у меня взял кто-то из своих, в очереди кто-то из санинструкторов-солдат был.
И еще помню одно лекарство очень вкусное. Сахар кусковой высыпали в бак с водой. Бак стоял на коридоре или в палатке и на крышке висел замок навесной. Ну и вот этой сахарной водой мы лечились. Правда была ограниченная порция этого напитка на человека. Я, как молодой, не один раз получал сахар и из мешков засыпал в эти баки. Ну и пару раз мне удавалось набить карманы сахаром. Лакомство вообще прекрасное, даже менял у кого-то на хлеб, печенье. Поверьте, было всякое, так сказать – хочешь жить, умей вертеться.
Я никогда не скрывал свой срок службы, не приписывал себе года. Все-таки иногда моя честность приносила мне свои выгоды. Мое лечение с реабилитацией — это не просто срок около двух месяцев, а целая цепь случайностей, совпадений, везения, кулаков и мозгов. Да и все-таки были человеки и среди духов, и дедов, и дембелей. Кстати, осенью 1983 года в инфекционке Кызыл Арвата был судебный процесс. Я его очень хорошо помню, дали срок тюрьмы двоим уродам. Они выжигали на теле молодых узоры и надписи раскаленной кочергой. В палатках для отопления имелись буржуйки, сответственно и кочерга.
Гораздо труднее приходилось выживать тем бойцам, которые скрывали по началу свой срок службы. Как правило, через некоторое время, правда все равно всплывала. Вот тогда, для таких хитрожопых, жизнь превращалась в ад.
Когда я в самоволке в городе был, мне надо было выполнить заказ "дедов" водку найти. Городок по-моему небольшой, домики в основном невысокие и частных много. Я в гражданской форме."Деды" снабдили и коридор мне беспрепятственный обеспечили, и через забор перекинули. Сами старослужащие, боялись в самоход ходить. В случае залета, обратно в Афган отправят. А так, смотришь, и удастся по госпиталям, да реабилитационкам, и до дембеля дожить.
А мне то что? Служить в принципе только начал. Да и в местах, типа госпиталя, для духа, далеко не рай. Уж лучше в Афгане.
Так что залета я не сильно боялся. А в самоволе красота. Свобода, воля, ощущения прекрасные. Никакой опасности. Вообще ни о чем не думал, просто гулял по городу, по улицам. А вот с водкой оказалось все не так-то просто. Зашел в несколько продовольственных магазинов, ни в одном не было водки. Вот тут я уже оказался в некотором замешательстве. И в каком-то именно промтоварном небольшом магазинчике я спросил у единственного продавца, человека местной национальности: "А где у вас в городе можно водки купить?" Он сидел на стуле за небольшим столом-прилавком, посмотрел на меня улыбнулся и сказал: "Дорогой, так у меня и покупай". Я удивленно посмотрел на него. Он кивком головы указал мне под прилавок, я устремил свой взгляд туда, там стояла водка нескольких сортов. Вот до сих пор не знаю, или у них сухой закон там был или традиция какая, но водка была именно в промтоварных магазинах и из-под прилавка.
В Кызыл Арвате, я все-таки нашел себе друга, тоже из молодых. Он у меня попросил хорошую форму на отправку, я сделал ему, хоть и считал, что зря, себе я ничего не сделал, как прибыл в "стекляшке" так и убыл в "стекляшке". Но с Кызыл Арвата нас отправили не в Афган, а куда-то под Ташкент, на реабилитацию. Должны были 45 суток реабилитироваться там. Может с неделю были там, может немногим больше, но почему-то резко и спешно отправили в Баграм дореабилитироваться . Под Ташкентом была армия, никакой дедовщины, строевая, песни и прочее. Устав, устав и еще раз устав.
А вот по прибытию в Баграм, резкая смена обстановки. В первый же день у моего знакомого в туалете забрали часы и обменяли х/б, которое я ему сделал в Кызыл Арвате, на старое. Правда расстроился он не сильно, как-то спокойно отнесся к этому. Но мы договорились с ним даже на очко ходить только вместе, вдвоем. Это была мысль отличная, пару раз мы с ним отпор давали, я б даже не сказал, что мы сильно пи...ли кого-то. Но, мы реально были решительны и главное, у нас с ним всегда была готовность, хоть сдохнуть, но не сдаваться. В Баграме на реабилитации дедовщина открыто не использовалась Это было как-то по подлому, в туалете, который на отшибе находился, отобрать что-то у молодых, или отп...ить, пайку в столовой располовинить. Ну и по ночам иногда устраивали что то типа боев гладиаторских. О нас говорили, что этих двоих придурков лучше не трогать (почему о нас такая слава сложилась, я даже не могу точно сказать, ну попинали пару уродов слегонца).
Случай один еще хорошо запомнился на реабилитации в Баграме. «Дед» или почти «дембель» уже, брелок себе делал из разрывной пули. Не помню из какой именно пули, не помню её калибр. Но, хорошо помню два его пальца на песке и кровь. Он держал тот боеприпас между ног и пилил напильником. Взрывом ему, вроде, и яйца "всмятку". Военврач тогда говорил: "Как можно додуматься до такого? Солдат почти два года прослужил, отвоевал в Афгане. Как можно не усвоить, что боеприпасы — это не игрушки?"
Днем все-таки в расположении офицеры держали относительный порядок и даже, по-моему, именно замполит был там самый человечный и авторитетный. Когда было его дежурство ночью, то было все спокойно, он мог всю ночь провести в казарме. Так вот, трогать нас с моим товарищем (к огромному сожалению никаких данных, даже имени его не помню) практически не трогали. А он был какой-то проныра, везде все и обо всем знал. Он был ведущим, а я уже как грубая физическая сила. Но, вдвоем у нас был очень крепкий союз. То он где-то хлеба буханку достанет, и мы схомячим ее где-нибудь в укромном месте. То договорился с какими-то земляками в офицерской столовой на "подработку". Это, говорит, не в "падлу", там мои земляки деды, вроде из обслуживающей местной части служат. Ну мы мыли с ним там посуду, нам пайку шикарную давали, жирком начали обрастать. В общем мы даже ходили по территории не как духи, а расправив плечи и с гордо поднятой головой. Да и служба уже за полгода перевалила по сроку. И мы всегда были готовы порвать глотку, тому, кто посягнет на наш союз. А в целом, я считаю, что мне просто повезло, за всю эту лечебную эпопею, хотя насмотрелся всякого.
После Кызыл Арватского лечения и Баграмской реабилитации, я вернулся в свой минбат. И хотя и у нас были периодически "дедовские" выходки, но все же я считаю наш боевой коллектив вполне приличным (за некоторым исключением). И вот захожу я в родной минбат, подзывает меня "дедуля" и говорит: "Желтухой болел? Печень значит больная?" Удар с ноги по печени и вопрос: "Болит?".
Вот бля, опять дух, опять молодой, опять все по новой? Да нет уж хрен тебе. Стерпел я. Спокойно ответил ему с улыбкой на лице: "Нет, не болит». Я знал (после Арвата) все будет хорошо, я "дома", я со своими. Сейчас осмотрюсь, обживусь, а потом и разберусь кто чем дышит. И правда, все было хорошо, я довольно быстро вернулся, вжился в коллектив.
И еще "лирическое" отступление. Когда я уже стал "черпаком" в один из прекрасных дней я с такой же улыбкой на лице сомкнул свои пальцы на шее, сидя сверху на том, заботящемся когда-то о моей печени, старшем товарище. Стянули меня с него мои сослуживцы, вовремя, спасибо. Это не была месть, он сам дурак, напомнил мне ненароком, выпендриться решил. Ну и выпендрился. Меня кам-кам перемкнуло. Впоследствии он ко мне все в друзья набивался. Жить хотел, домой хотел. Возможно кто-то помнит это и кроме меня, а возможно для остальных это был рядовой эпизод, который промелькнул мимо.
Моя лечебная эпопея многому меня научила. Очень часто, выпендрежники, моральные уроды, понимают только язык силы. Почему - то побои, жёсткий отпор, до их так называемых мозгов, доходят с реактивной скоростью. И в основном, по натуре своей, они трусливы. Только он замахнулся на тебя, а тут бац и хвостик у него поджался. Вот только с толпой не каждому дано справиться. Поэтому всегда держитесь вместе, занимайтесь спортом и никогда никого не унижайте.
Эта работа сделана для семьи, в память об отце , моряке-подводнике, принимавшим участие в кругосветном плавании.
Работа отправлена в Питер .
Размер работы :Длина 27см ,Ширина 9см, Высота 15см
Кругосветка 21 тысячу морских миль, то есть обойти под водой весь земной шар.
Перед советскими подводниками стояла амбициозная задача скрытно преодолеть противолодочные рубежи НАТО и США в Атлантике и Тихом океане, а также усилить Тихоокеанский флот двумя атомными подлодками.
Для успеха командование ВМФ проложило маршрут через малоизученные районы Мирового океана. Хотя рассматривалось три возможных маршрута перехода. Первый подразумевал переход вокруг Южной Америки через пролив Дрейка, второй - вокруг Африки через Малакку и Сингапур, третий - вокруг Африки и Австралии мимо Сингапурского пролива. Адмирал флота Сергей Горшков остановил свой выбор на первом варианте - через пролив Дрейка.
26 марта 1966 года, в 4 часа 26 минут, у берегов Камчатки подлодки были встречены советскими эсминцами. Переход занял 52 дня. После перехода К-116 и К-133 были зачислены в дивизию подлодок Камчатской военной флотилии. Появление двух новейших субмарин в бухте Крашенинникова стало неприятных сюрпризом для разведки США и стран НАТО.
Очень часто при просмотре фильмов о войне, об армии СССР и армии России слышу от бывших и действующих танкистов, солдат и офицеров претензии к создателям кино по поводу качества работы военных консультантов и других специалистов. Мол, где они вообще взяли такую форму? Откуда эти комбинезоны? Почему вооружение экипажа не соответствует уставу?..
Претензий множество. Действительно, странно слышать от специалиста, который иногда прослужил не один десяток лет в танковых войсках, такие выражения. Особенно где-нибудь на даче или в гараже, где на каждом крючке висит что-то, полученное от родной армии. От шлемофона до старого комбинезона с ромбиком и желтым Т-62 на груди.
Чтобы как-то успокоить критиков военных консультантов, пришлось мне закопаться в военную историю. Оказалось, что простой вопрос об одежде солдата или офицера может быть не менее интересен, чем хороший детектив. Даже открытия были.
Мы привыкли к тому, что в советских фильмах о довоенном и военном времени танкисты выглядят одинаково. Черный комбинезон, шлемофон и пистолет на поясе.
Увы, разочарую вас, первые комбинезоны были синими. Точнее, темно-синими. И назывались они так: комбинезон механика-водителя. Просто потому, что выдавались водителям практически всего, что могло ездить. Экипаж же носил обычную полевую форму.
Куртка и брюки были просто пришиты друг к другу по поясу. Соответственно, застегивался такой комбинезон на пуговицы сверху до низу. С тканью промышленность тоже не особо экспериментировала. Обычная х/б ткань. Да и предназначен был этот элемент военной одежды просто для того, чтобы уберечь форму механика от технической грязи при ремонте техники.
Отсюда некоторые особенности этого элемента одежды. Прежде всего клапаны. Это специальные накладки на пуговицы и карманы, которые прикрывали пуговицы на груди и поясе и карман сверху. На карманах клапаны застегивались на пуговицу. Дальше затяжные хлястики на рукавах и внизу брюк. Они использовались для утяжки одежды на запястьях и щиколотках. Третий элемент — наколенники. Несколько непривычные для современного военнослужащего — ромбовидные.
Карманы. У комбинезона было всего два кармана. Один на левой стороне груди и второй на правом бедре. В отличие от более поздних советских комбинезонов карман на груди был действительно карманом, а не кобурой для пистолета.
В принципе, комбинезон был достаточно удачным. За исключением некоторых деталей. Прежде всего цвет. Темно-синий не скрывал пятен от масла и смазок, которые появлялись при ремонте машин. Поэтому достаточно быстро темно-синий цвет был заменен на черный. Однако даже в начальный период Великой Отечественной войны в армии было достаточно много и темно-синих танкистов.
Второй недостаток достаточно пикантный. Комбинезон был совершенно не приспособлен для отправления естественных надобностей танкиста. Если «по маленькому» ещё как-то можно было сходить, то «по большому»… Именно поэтому ещё в предвоенный период сзади был сделан отстегивающийся клапан.
Кстати, прыжковые комбинезоны в Советской Армии копировали танковые и тоже пошиты были с клапанами. Ветераны-парашютисты помнят тот «комфорт», который предоставлял комбинезон для оправления этих самых надобностей. Особенно на площадке перед посадкой на борт многие испытали такое «наслаждение» на личном опыте.
Самым узнаваемым элементом танкиста и, как мне кажется, самым любимым элементом, является танковый шлемофон. Хотя сегодня такими шлемами пользуются не только танкисты, но и пехотинцы, артиллеристы, моряки и даже десантники. Правда, в последнем случае шлем несколько упрощен.
Шлем, точнее, шлемофон, имеет очень удачную конструкцию. Именно потому и практически не меняется до сих пор. История данного аксессуара танкиста началась в середине 30-х годов прошлого века. Необходимость разработки специального головного убора была вызвана бурным развитием танковых войск.
Шился шлемофон из кирзы. Правда, к сапогам солдатским эта ткань имеет отношение только по наименованию завода-изготовителя. Обычная ткань, прорезиненная каучуком. На шлем нашивались валики, набитые конским волосом или другими компонентами. Прямо напротив ушей нашиваются специальные клапаны для наушников. Подкладка плисовая (лето) или натуральный мех (зима). Регулировка по размеру головы танкиста производится с помощью ремешков сверху и на затылке.
Иногда в комплект шлемофона включали специальные очки. Единой конструкции очков не существовало, но в большинстве случаев они представляли собой полумаску с двумя боковыми и двумя передними стеклами. В РККА очки были достаточно редким явлением просто потому, что стекло постоянно разбивалось.
И ещё один интересный факт. Связан он с личным оружием экипажа. Пистолеты, в начальный период револьверы, а затем ТТ были у всех членов экипажа. Кстати, кобуры были специально созданы как комбинированные. Для ношения обоих пистолетов. Носились они поверх комбинезона на ремне. Однако при посадке экипажа в машину часто случались заминки из-за того, что кобура застревала.
Именно тогда и появился особый шик советских танкистов. Кобура с ремешком для ношения через плечо. Внешне этот способ ношения не особо отличался от поясного, но давал огромные преимущества во времени в случае застревания. Дело в том, что поясной ремень выполнял совсем другую функцию. Он прижимал ремешок кобуры к телу танкиста. И в случае застревания достаточно было расстегнуть ремень.
И последний интересный факт. Советским танкистам никогда не выдавались кирзовые сапоги! Согласно приказам наркома обороны, танкистам выдавались только яловые или юфтевые сапоги! Никаких кирзовых сапог или ботинок танкистам не выдавали.
Великая Отечественная война внесла некоторые коррективы в одежду танкистов. Прежде всего комбинезон стал обязательным для всех членов экипажа. Вызвано это было желанием сохранить экипаж при поражении машины. Дополнительный слой ткани теоретически должен был уберечь тело танкиста от ожогов. Что, в принципе, вполне логично.
Однако на практике дело выглядело полностью наоборот. В ремонте и обслуживании боевых машин участвовали практически все члены экипажа. Естественно, при такой работе обмундирование пропитывалось каплями горючего и масел. Получалось, что через определенное время комбинезон не только не спасал от огня, а наоборот, становился дополнительным фактором гибели танкистов. Особенно страдали механики-водители.
Немногие знают, но эту проблему попытались решить уже в ходе войны. В 1943 году был создан специальный огнезащитный танковый костюм. Он состоял из куртки с капюшоном, брюк, маски и перчаток. Создан он был из двухслойной кирзы, пропитанной ОП. На испытаниях костюм показал достаточно серьезную защиту. От 10 до 20 секунд.
Однако в боевых условиях костюм мешал экипажу выполнять боевую работу. Потому и не любили его танкисты. Но костюм не «потерялся». По крайней мере, в советское время такие костюмы часто использовались при работе сварщиков. Даже сегодня найти такой костюм не проблема.
А что же танкисты? Танкистов военной поры спасало тоже средство, что спасает сегодня от коронавируса и поноса. Хозяйственное мыло! Комбинезоны стирали при любой возможности. Насколько это было эффективно, сказать не могу, исследований не проводилось, но, думаю, солдата не обманешь. Если он вместо отдыха стирает обмундирование, это что-то значит.
Послевоенное время характеризуется частыми экспериментами с формой одежды. Танкисты наконец-то отказались от классического комбинезона. Танковый комбинезон стал костюмом. Брюки и куртка стали самостоятельным элементом одежды. Плохо это или хорошо, сказать не могу. В определенных случаях лучше костюм, в других — комбинезон.
Главное, что было сохранено для танкистов, — это черный цвет. Куртки и брюки периодически меняли фасон, количество карманов, пуговицы на молнии, но оставались черными. И продолжалось это до 1980 года. То есть до начала активных боевых действий в Афганистане.
Дело в том, что танкисты и механики-водители боевых машин и САУ были хорошо воспитаны Советской Армией и гордились своими черными комбинезонами. Однако после того как противник стал активно использовать ПТС, выяснилось, что даже практически целый экипаж или механик после покидания подбитой машины становился чуть ли не главной мишенью душманов. Черный цвет не особо маскировал его среди других солдат.
Механики-водители боевых машин уже в 1981-82 году практически отказались от черных комбинезонов и воевали в обычной полевой форме. Танкисты же оставались верны своему цвету.
Те, кто в начале 80-х побывал за речкой, помнят, сколько «эксперименталок» было тогда. Форму испытывали в боевых условиях практически постоянно. Испытывали все. И пехота, и ВДВ, и танкисты в том числе. Тогда-то и появились первые камуфлированные танковые комбинезоны и первые песчанки. Кстати, песчанки прижились именно тогда. Увы, простое решение, которое просто напрашивалось тогда, найдено не было.
Есть ли решение проблемы выживания танкового экипажа при поражении боевой машины? Что бы ни говорили конструкторы, какие бы системы защиты ни устанавливали на танки, боевая машина заведомо находится в проигрышной ситуации перед ПТС. Просто потому, что в бою танк должен быть в первом эшелоне, на самом острие атаки. Да и действует он чаще всего против хорошо подготовленной обороны противника.
Если сейчас спросить танкистов, служивших в последние 10-15 лет, о форме одежды в танковых войсках, картина получится не хуже калейдоскопа. Советские комбинезоны, камуфляж, черные российские комбинезоны. Кто-то расскажет о «ковбоях». И все скажут правду.
Я уже написал выше о простом решении, к которому мы должны были прийти ещё в 80-90-е годы прошлого века. Вполне возможно, что к этому решению тогда и пришли, но катавасия в стране, все эти перестройки, гласности и прочие переломы общества через колено не позволили реализовать задуманное.
Нельзя объять необъятное! Нельзя соединить в одной, даже идеальной форме все нужные качества. Что, танкисты прекратят заправлять и обслуживать свои боевые машины? Или не будут на себя капать горючим, вытирать промасленные руки о комбинезон? Конечно, нет. Танк — это не только боевая машина экипажа, это его дом. Но это и машина, которая всегда требует внимания.
Разве грязь, пыль и погодные условия изменились? «Танки грязи не боятся» отменили? Или болотины и поломки в дороге больше не встречаются? Значит, нужен комбинезон. Именно для ремонта и обслуживания машин нужен. Для маршей нужен. Для повседневной боевой учебы нужен. И будет этот комбинезон немногим отличаться от тех, что были на танкистах в 1941-1945 годах. И гореть будет так же.
Только почему танкист должен учиться, обслуживать технику, проходить марши и стрельбы и воевать в одном и том же обмундировании? Черный цвет танкисты выбрали не от собственных амбиций, а просто потому, что он самый практичный при учебе и обслуживании танков. А в обычную песчанку в бою они переодевались просто потому, что это дает дополнительный шанс выжить.
Продолжение. Начало здесь:
"В п***у друзей, спасайся сам". Исход Советской Армии из Германии глазами вольнонаёмного
Для членов общества Вывсёврёти:
Повесть о том, как поссорился Иванович с Иваном Никифоровичем начальник штаба и начальник домоуправления
Каждый служащий воровал использовал в личных служебных целях вверенные ему ресурсы. В домоуправлении был ресурс в виде всяких шалабушек для ремонта и ресурс в виде начисления платы за коммунальные услуги. Из зарплаты офицеров живших с семьёй в отдельных коттеджах удерживалась нехилая сумма за площадь, уголь, воду и т.д. За правильный расчёт этой суммы отвечало домоуправление. Ближе к выводу войск, контроля было всё меньше, а валюта всё нужнее. Поэтому начальник штаба (целый полковник) решил, что ему пора подкорректировать вычеты из его з/п. Он попросил об этом начальника домоуправления не только без должного уважения, но даже в каком-то высокомерном и чуть ли не приказом тоне. Управдом был человек штатский, но гордый, из хорошей московской семьи с роднёй в штанах с лампасами. Поэтому он интеллигентно объяснил полковнику, что согласно субординации на хую вертел такие заходы.
Начштаба счёл возражение справедливым и, оставаясь теперь уже строго в рамках своих полномочий, вынул из сейфа служебный загранпаспорт управдома, коий ему тут же и вручил, но предварительно ловко порвав пополам все внутренние листы (обложку он не осилил).
Управдом вернувшись на рабочее место показал мне свой дефлорированный паспорт и попросил выдать ему молоток и гвоздь сотку. Вооружившись таким образом из ресурсов своего подразделения, он отправился к коттеджу начштаба и тоже ловко, одним ударом, прибил паспорт в самую серединку капота вылизанного до блеска поковничьего BMW.
Как я сам оказался без машины
Я купил себе неплохой, экспортный ремонтопригодный (побоялся трудностей с дальнейшим обслуживанием) ВАЗ-2101, загнал его на охраняемую территорию полка. Для этого там был огромный пустырь, который раньше предназначался для военной техники, а теперь на нём стояли сотни личных легковых автомобилей служащих.
Я изредка навещал свою механическую тележку, подготавливая её к перегону, но времени у меня ещё было много, т.к. я уже был бухгалтером и отвечал за окончательный расчёт по квартплате, поэтому я должен был оставаться до конца.
Как-то утречком мне сообщили что полк уже выведен. Я бегом на пустырь, а там вместо сотен машин, только одна моя. Разумеется, вскрыта. Нет карбюратора, трамблёра, задних тормозных цилиндров. А мне на ней через месяц ехать на родину. Как же я выкрутился? Каюсь, воспользовался своим бухгалтерский ресурсом — начислил одному прапорщику из ВАИ квартплату поменьше, а он закатил машину в бокс, выдал мне нужные железяки и объяснил, как их установить.
В пизду друзей, спасайся сам
Итак, пришёл срок отъезда.
Купленные а/м для выезда снабжались транзитными номерами методом "очумелые ручки". Номер печатался на принтере в натуральную величину, снабжался печатью штаба, наклеивался на картонку, оборачивался в прозрачный полиэтилен и крепился на машину. Когда я пришёл к начштаба оформлять номер на свою машину, он сказал, что канцелярия уже выведена, а на просьбу как-то помочь решить вопрос с номером, произнёс напутственную фразу: "В пизду друзей, спасайся сам".
Я спасся — одолжил у более предусмотрительного сослуживца его номер, отксерил, и примотав его к бамперу, отправился в путь.
Чеченская мафия и польское ЧОП
Раньше я знал только, что есть такая автономная Республика Чечено-Ингушетия, а в ЗГВ я узнал, что есть чеченская мафия, которая на территории Польши успешно грабит военнослужащих. Слышал даже историю про полковника, который будучи остановлен бандитами стал отстреливаться, но был сожжён из огнемёта вместе с автомобилем.
Для обеспечения безопасности выезжающих, на территории Польши была организована охрана. Колонну из 15-20и а/м сопровождали два польских ЧОПовца с пистолетами. Без охраны выезжать было запрещено. Колонна формировалась в приграничной воинской части. Я прибыл в эту часть вечером. На мой поддельный транзитный номер никто не обратил внимания. Меня включили в состав колонны, взяли оплату и разместили в казарме на отдых до утра. Но уже через два часа после отбоя скомандовали подъём и построение. Мой опыт вождения на тот момент исчерпывался парой поездок на дачу на отцовской машине и под его же присмотром.
И вот мы выезжаем в ночь. Я ни хрена не вижу, кроме габаритов предыдущей машины. Вдруг она сдаёт вправо и тормозит на обочине. Я тоже. Колонна проносится мимо меня, я вновь старую за колонной и тут понимаю, что я отстал и потерялся. Темно, страшно и не понятно, куда ехать. Из навигационных приборов у меня был листок с картой Европы вырванный из школьного атласа и наручные часы со стрелками, плюс усвоенное в школе знание, что биссектриса угла между часом и часовой стрелкой, направленной на солнце, указывает на юг. Ехал я по 4 часа и спал по 15-20 минут, как Штирлиц.
Бандитов я не встретил. По солнцу добрался до Бреста. Когда приехал домой и вылез из машины, с меня упали штаны. Я за эту поездку килограмм 6 скинул.
А через два дня машину у меня спиздили. Эту историю я уже тут рассказывал
Всем постам ГАИ! Ответ на пост "Про капитана, любившего большие бутерброды