Адам Нэвилл - Куда приходят ангелы
Читает @SolitudeA
И её ютуб-канал
Читает @SolitudeA
И её ютуб-канал
Личный сайт: vd-author.ru
Сегодня мы с вами поговорим о поездах - о том, куда можно добраться, сев в привычный вагон... или не добраться.
Автор: John Pesando. Мой перевод, вычитка: Sanyendis.
Я проснулся. Шершавое сидение подо мной и потёртые джинсы успели пропитаться потом. Казалось, я слышал тихий шорох, с которым восстанавливалось кровообращение в ногах. Мне снова снились дом, мама и папа, крыльцо, выходившее в старый сад…
Но когда глаза привыкли к свету, я понял, что всё ещё нахожусь в поезде.
Вагон, как всегда, был пуст. Я встал и потянулся. Вокруг валялись пустые консервные банки и коробки из-под съестного, воняло гниющим мусором и моим немытым телом. Месяц подходил к концу, со дня на день должно было наступить время переезда.
Я выглянул в окно. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались бескрайние, заброшенные фермерские угодья, изредка перемежавшиеся полями и небольшими рощицами. Поезд мчался так, словно боялся опоздать к какой-то ведомой только ему одному цели. Каждый день я проводил по многу часов у окна, надеясь увидеть хоть что-то необычное.
Однако сегодня утром нужно было поработать. Я собрал все пустые коробки и аккуратно сложил в заднем правом углу вагона. Позавчера я складывал их слева, а вчера – расставил по полу, где они лежали с самого начала. Я, конечно, не знал, что именно приведёт к открытию двери, но обычно это происходило после того, как я складывал пустые коробки и банки в определённом порядке. По прошествии нескольких месяцев я понял, что поезд следует определённым правилам и, похоже, вознаграждает за их соблюдение.
По крайней мере, я на это надеялся: у меня не было и маковой росинки во рту уже целых два дня, а дверь в следующий вагон всё не открывалась.
Не стоило и пытаться пробраться туда силой, я давно это усвоил. Замок на двери оказался настолько прочным, что я только сильно порезался, пока пытался его выломать. Впрочем, до этого доходило, только когда меня полностью захлёстывало отчаяние, а пока, к счастью, до этого было далеко.
Я снова сложил коробки, на этот раз в алфавитном порядке по названиям содержимого, а потом рассортировал по производителям. Когда и это не сработало, разложил по срокам годности, а потом перенёс в другой угол. Иногда коробки не помогали, и тогда можно было попробовать другие способы. Иногда срабатывала уборка, мытьё ванной комнаты и тому подобные мелочи. Я не знал, чего именно сейчас хочет поезд, но предполагал, что он ценит тяжёлую работу.
Через несколько часов такого времяпрепровождения я почувствовал, что слишком устал, и присел на одно из сидений. Уставившись на закрытую дверь, я прислушивался к звукам поезда, спешащего к своему недостижимому пункту назначения. За этой дверью меня ждали еда и вода… При одной мысли об этом я невольно облизнул губы, а желудок отозвался протестующей трелью. Что я сделал не так?
Для начала – сел в поезд.
Несколько месяцев назад я собрался навестить родственников. Начинался самый обычный вечер, вокруг было полно людей. Я устал после работы и примерно через час монотонного пути задремал. А когда проснулся, на улице уже рассвело, а в вагоне не было ни души, хотя в остальном всё осталось по-прежнему. Я, конечно, запаниковал. Кричал, пытался открыть двери, пробовал связаться с машинистом и даже хотел разбить окно, но поезд ехал так быстро, что это было равносильно самоубийству. Исчерпав все варианты, я решил подождать: поезд рано или поздно остановится, подумал я, и тогда я пойму, что происходит.
За окном не менялись времена года и не наступала ночь; даже пейзаж выглядел точно так же, как в тот день, когда я сел в вагон. Я много размышлял об этом и даже попытался, от нечего делать, подсчитать, сколько уже должен был проехать поезд, учитывая, что он двигался всё время по прямой с такой скоростью. Вышло, что я уже обогнул бы Землю не менее пяти раз. Но местность и не думала меняться. Никаких признаков океана, только бескрайние поля.
Я порылся в мусоре, пытаясь найти что-нибудь съестное, хотя и прекрасно знал, что там ничего не осталось. Прошло ещё полчаса. Я принялся вышагивать по вагону, пытаясь не смотреть на запертую дверь. Маленький красный огонёк, горевший в левом верхнем углу рамы, предупреждал пассажиров, что поезд движется, а дверь заперта. Когда приходило время сменить вагон, свет становился зелёным. Но дверь оставалась открыта всего несколько минут, а потом огонёк снова загорался красным. Однажды я пропустил этот сигнал.
Ни за что больше не допущу такого.
Поначалу я думал, что кто-то играет со мной. В первый день я высунул голову в окно и увидел, что по-прежнему нахожусь в третьем вагоне спереди. Не имея возможности выбраться наружу, я был вынужден ждать, пока не загорится зелёный свет. В первый день второго месяца, уже в новом вагоне, я снова выглянул в окно, чтобы понять, насколько я приблизился к голове состава… и увидел, что всё ещё нахожусь в третьем вагоне. Поезд выглядел, как обычно, я, определённо, переходил из вагона в вагон… Это казалось совершенно невозможным.
Неужели я сошёл с ума? Нет, всё вокруг выглядело слишком реальным. Не в силах разобраться в происходящем, я экспериментировал и ждал, пытаясь вычислить правила, которым мне теперь предстоит следовать. На второй месяц свет довольно долго не загорался, и я начал думать, что мог разгневать поезд, выглядывая наружу.
Я всё ещё метался по вагону, размышляя обо всём этом, когда заметил вдруг, что свет стал зелёным.
Сердце пропустило удар, я бросился к двери. Иногда лампочка оставалась зелёной всего около минуты, иногда – чуть дольше. Прошло не так много времени, чтобы я успел установить точную закономерность. В тот момент я не думал, а просто действовал. Я взялся за ручку и дёрнул дверь на себя.
Пространство между вагонами – вот мой единственный шанс раз в месяц оказаться на улице. Но к тому времени я всегда был уже страшно голоден и испытывал слишком сильное волнение, чтобы насладиться этим моментом. Едва сдерживая нетерпение, я ждал, когда лампочка над дверью следующего вагона загорится зелёным. Наконец это произошло, точно по расписанию. Я открыл дверь и заглянул в следующий вагон.
Он был чист, воздух пах свежестью, а в дальнем конце лежали сложенные аккуратной стопкой вещи. Метнувшись вперёд, я упал на колени, протягивая руки к еде и воде. Дверь за спиной снова тихо закрылась, а лампочка стала красной. Поезд проявил ко мне милосердие. Я рыдал, перебирая запасы – передо мной лежали совершено обычные продукты питания и напитки. Какое-то время мне казалось, что поезд следит за тем, как я питаюсь: в первый и второй месяц в новых «поставках» появлялось больше той еды, что я съедал до этого в первую очередь. Но теперь я не видел в выборе продуктов никаких закономерностей. Может, поезд уже не так пристально присматривал за мной? Я не знал. Я вообще ничего не знал.
Я откусил кусочек хлеба. Он был свежим и вкусным, и я громко застонал от удовольствия. Неземное наслаждение – съесть, наконец-то, что-то свежее. Однако еду следовало беречь, и пусть тело требовало немедленно набить желудок, я старался действовать экономно.
Я как раз заканчивал составлять каталог продуктов, когда случилось невообразимое: за окном пронёсся другой поезд.
Я прижался к стеклу, вглядываясь в окна проносящихся мимо вагонов. Никого… Никого… Снова никого. Сердце колотилось, почти выпрыгивая из груди.
И вот, когда передо мной показался последний вагон, я увидел девушку, прижавшуюся к стеклу, как и я сам. На её лице застыло затравленное выражение. На короткую секунду наши глаза встретились, и мне показалось, что я вижу в них историю куда более печальную, чем моя собственная. Сколько уже она едет в этом поезде? Она что-то сказала, но я, конечно, не расслышал. Её губы шевельнулись, а в следующее мгновение она уже пропала из виду.
Я смотрел, как уносится вдаль другой поезд, а потом просто опустился без сил на сидение. Не знаю, сколько я так просидел, непроизвольно сжимая и разжимая кулаки. Я смотрел на коробки с едой, на проносящиеся за окном пейзажи, на другие сидения, снова на еду, снова за окно…
Наконец я принял решение.
Схватив со стены аварийный молоток, я подошёл к окну. С отчаянным криком я изо всех сил ударил по стеклу. С громким треском окно разбилось, осколки посыпались на пол, оставив неровный пролом с зазубренными краями. Сделав глубокий вдох, я подтянулся и встал, опираясь об оконную раму. Кусочки стекла больно врезались в ладони, но я держался крепко.
‑ Никто не должен так жить, ‑ сказал я вслух. Рельсы проносились внизу, как лента старой кинохроники.
Я прыгнул.
…Я распахнул глаза, тут же сощурившись от яркого света. Руки нашли что-то мягкое. Чувства вернулись ко мне, и меня охватил ужас.
Я всё ещё находился в поезде. Я лежал на полу того же вагона, из которого только что выпрыгнул.
Пережитое отняло у меня остаток сил. Я просто лежал там, где меня положили, и смотрел в потолок. Он был раскрашен так, что напоминал небо.
Закрыв глаза, я мечтал оказаться дома.
Больше историй - на нашем с Sanyendis ТГ-канале, Сказки старого дворфа. Подписка и отзыв - лучшая благодарность за работу.
А ещё с недавних пор некоторые наши рассказы можно послушать. Озвучкой этой истории занимался уважаемый Сасквоч Буковски:
Паранормальные явления, будь то НЛО или полтергейсты - это явления, порожденные "ультралюдьми", существами, способными манипулировать материей и нашими органами чувств, и которые в прошлом проявляли себя как идолы, лешие, демоны и так далее. На протяжении всей истории наше небо было заполнено "троянскими конями", и, как и оригинальный "Троянский конь", они, похоже, скрывают свои враждебные намерения".
***Внизу видео, если кому лень читать:)
-Садитесь поближе, сейчас я вам расскажу кое-что интересное. Кай, мальчик, подкинь-ка дровишек в печку.
- Хорошо, дедушка.
- Знавал я одну госпожу из Москвы, милая женщина, звали её Инга. Всю свою жизнь она прожила в глухой сибирской деревушке и только под старость перебралась в город.
В детстве Инге пришлось дохаживать за одной своей дальней родственницей, у которой отнялись ноги. Что-то с ней нехорошее случилось в тайге, а была она охотницей. В общем вернулась она со своей последней охоты еле живой, кое -как доползла до своей избы и слегла практически трупом.
Инга стала ухаживать за ней, приходила каждый день, готовила еду, умывала, меняла белье и поддерживала ее беседой. Очень непросто быть человеку беспомощным.
Инга спрашивала у неё иногда - Ну тетушка Клара, расскажи, что с тобой случилось?
Та ничего не рассказывала, только говорила: «Большая неприятность, детка, со мной случилась, и старайся не ходить в лес далеко от деревни!»
Но однажды попросила Ингу отнести письмо на почтовую станцию, а перед этим поведала о некоторых подробностях того злополучного дня.
«Я собралась выследить самца -оленя на солонце и остаться там с ночевкой в засаде. Добралась до солонца к сумеркам и расположилась в лабазе на дереве. Подстелила травки, накинула сверху фуфайку и стала засыпать, как неожиданно почувствовала, что мое дерево шатается и дрожит земля, я откинула фуфайку. Было светло, как днём. Яркий свет озарил весь лес примерно на пол минуты, что-то крупное куполообразной формы опустилось в метрах двухсот от меня на землю. Потом также резко стемнело.
Слышала, как лязгает металл и еще всякие другие не человеческие звуки. Я не решалась выбраться из своего укрытия, хоть и было очень страшно. Решив с первым лучом, солнца бежать домой, подольше от этого места. О никакой охоте не было и речи, я даже не смогла уснуть, так и просидела на этом лабазе до самого утра.
Под утро, когда уже задребезжал рассвет, я увидела человека…
Он стоял прямо под моим деревом. Он был не очень высокого роста с непропорционально длинными руками, а его лицо показалось мне знакомым, но вспомнить я его не могла. Он что-то говорил, но смысл был мне не понятен, какая-то бессмыслица. Этот человек стал забираться ко мне в лабаз. Я заорала на него, чтоб не подходил ко мне и направила на него своё ружье. Но он продолжал лезть на дерево и уже цеплял меня свои холодными пальцами… продолжая говорить всякую бессмыслицу, как -будто он старался подобрать нужные слова
-Лежать, лизать, лезть, стоя, стоять, стой, прыгать, ходить, бежать, сидеть, уходить.
Это была какая-то бессмыслица!
Я выстрелила прямо у него над головой и не попала, тогда я бросила в него ружье и спрыгнула вниз с лабаза, но не удачно…
Этот человек спустился с дерева с моим мешком и ружьём. Его лицо уже было другим, оно теперь было женское, и это было лицо моей давней подруги, я его узнала!
Охх, какой ужас тогда меня охватил!
Этот, теперь я не знаю, что это было, это существо стало обнюхивать ружье, заглядывать в дуло и трясти его, затем отбросив ружье, взяло и вытряхнуло содержимое моего мешка на землю, село на корточки и с интересом стало разглядывать содержимое. Я стала отползать от него.
-Не уходи, Клара.
Сказало оно уже голосом моей подруги...»
Дальше ей пришлось оборвать свой рассказ, так как в дом пришел наш местный егерь.
-Ну ступай, Инга на почту, отнеси письмо, а то не успеешь до темноты вернуться! - Сказала ей Тетушка
И Инга отправилась по тракту до почтовой станции, она была в трёх километрах от её деревни, широкую просеку часто использовали лесозаготовители, так, что идти было очень удобно.
Где-то на полдороги, видит она как на встречу идёт тот самый егерь. Инга ещё удивилась, как это он её обогнал и уже обратно возвращается.
-Здравствуй, говорит, Инга, куда идёшь?
- На почту, вы же слышали, что на почту меня тётушка отправила, а вы разве не от неё идёте?
Пожал он плечами в недоумении…
-Нет и не собирался к ней даже!
Испугалась очень Инга в тот момент за свою тетушку и уговорила егеря идти вместе с ней обратно.
- Идёмте, пожалуйста со мной! Там какой-то дяденька на вас похожий приходил, боюсь, как бы что не стало!
И пошли они с егерем к тетушке, быстро пошли, минут за 30 чуть ли не добежали. Подходят к избе, дверь настежь и тётя на лавке лежит, только бледная. Подошли поближе ..мёртвая, пульса нет. Вот такая вот история!»
- А что в письме было ,дядя Хельги?
- А в письме, да кто его знает… Инга его не распечатывала, говорит только адресат запомнила «Императорское Русское географическое общество». Очень жалеет, что не распечатала письмо и так отправила, не прочитав! Даже справки наводила, да всё ответ один письма вашего не получали!
Ходила она потом и на этот солонец к тому лабазу, всё говорит, кругом облазила, ничего не нашла, только сухарную сумку под деревом.
Дальше было еще страшнее…
Собравшись утром, как обычно, приготовить тосты, девушка обнаружила на одном из кусочков хлеба странное серое пятнышко и решила провести небольшой эксперимент. Результат оказался весьма... неожиданным.
Автор: Nausicaa Harris. Перевод: BabudaiAga, вычитка моя.
Это случилось не так давно, в 2011 году. Я тогда ещё училась в университете, штудировала древнегреческий и увлекалась комедиями Аристофана. Тем ясным сентябрьским утром я собралась, как обычно, позавтракать, и достала заготовку для тоста – я тогда частенько ими баловалась по утрам. Ничего особенного: просто кусок хлеба, покрытый розовой глазурью (которая то ли сама имела вкус клубники, то ли намекала на клубничную начинку).
Но вид этого тоста заставил меня удивлённо поднять брови: на нём виднелось крохотное сероватое пятнышко. Моей страстью была античная литература, но помимо этого я с самого детства увлекалась изучением грибов и плесени; более того, в качестве специализации я выбрала именно биологию. Обычно плесень не приживается на таких штуках, слишком уж обильно их обрабатывают консервантами. Мне стало интересно: что за организм смог выжить в настолько неблагоприятной среде, как споры просочились сквозь плотные серебристые стенки пакета. Я почувствовала в этом какую-то загадку. Аккуратно положив тост в банку, я написала на ней крупными буквами «ТАЛИЯ, ЭКСПЕРИМЕНТ ПО ИССЛЕДОВАНИЮ ПЛЕСЕНИ» и убрала в шкаф, чтобы соседка по комнате случайно не выбросила. И предоставила плесени спокойно расти в темноте. На следующем тосте, к счастью, серых пятен не оказалось; я с удовлетворением отметила этот факт и позавтракала: до начала занятий оставалось совсем немного времени. Вернуться к экспериментам с плесенью мне удалось лишь к вечеру; я планировала разрезать тост на несколько кусочков и проверить, как быстро будет протекать развитие образца в разных условиях. Плесень, сумевшая расцвести на пропитанном консервантами хлебце, без сомнения, обладала поистине выдающимися талантами к выживанию; даже поверхностные эксперименты могли дать любопытные результаты!
Однако в шкафу меня ждало поразительное зрелище: плесень уже успела покрыть субстрат почти полностью: нетронутой осталась только розовая глазурь. Больше всего плесень походило на Penicillium, но не имела характерного зеленоватого оттенка, свойственного тем представителям Penicillium, с которыми мне доводилось иметь дело. Её удивительно мохнатая поросль напомнила мне Botrytis cinerea [прим.: ботритис серый, плесневый гриб, возбудитель серой гнили растений], но, если память мне не изменяла, Botrytis предпочитает растительные субстраты и не растёт на хлебе. Может быть, всё пошло от клубничной начинки? И этот необычайно быстрый рост…
Я попыталась найти что-нибудь о «быстром росте плесени», но результаты сводились к бесполезным заметкам вроде «всего за два дня на хлебе появились пятна», и ни слова о том, что «заготовка для тоста заплесневела за несколько часов». Тогда я снова засела за микологические справочники, но не смогла найти ни одного вида плесени, которая вела бы себя так странно. К тому времени окончательно стемнело, и я легла спать, рассчитывая продолжить исследование утром.
Но следующий день принёс лишь новые вопросы.
Плесень увеличилась почти вдвое и выпустила… Сперва я приняла это за спорангии. Они выглядели такими же серыми и пушистыми, как и остальная поросль, и не имели характерных для спорангиев признаков. Я назвала их так только потому, что они торчали вверх и в стороны: четыре выроста, расположенных довольно симметрично по краям, и пятый, более крупный и похожий на луковицу. Я позвала соседку, и она тоже выразила недоумение по поводу того, как плесень может расти настолько быстро и формировать подобные структуры. Пощупав новообразования, я обнаружила две крайне неприятные вещи. Во-первых, они были гораздо плотнее, чем я ожидала: под внешней мягкой массой ощущались какие-то твёрдые включения, напоминающие кости. Во-вторых, плесень начала издавать звуки!
Я никогда не слышала о подобном. У плесени ведь даже нет голосовых связок! Я слышала разве что об эксперименте, в котором исследователи преобразовали электрическую активность Physarum polycephalum [прим.: физарум многоглавый, распространённый модельный организм в генетике, физиологии и биохимии] в музыку. По-видимому, передо мной была не плесень… или, по крайней мере, не обычная земная разновидность.
В тот день у меня как раз был урок биологии. Накануне я планировала захватить эту штуку с собой, чтобы показать профессору, но теперь побоялась брать её в руки. Почему, ну почему же я этого не сделала! Возможно, наш преподаватель догадался бы обратиться к какому-нибудь квалифицированному специалисту. Хотя, если подумать, мог ли кто-то на Земле обладать такими знаниями? Но, возможно, тогда распространение этого кошмара удалось бы подавить в зародыше. С тех пор, слыша сообщения о подобных случаях, я не раз задумывалась, не обрекла ли я человечество на ужасный конец.
Но я забегаю вперёд. В тот день я пыталась заниматься своими делами, но всё валилось из рук. Плесень лепетала. Я не могу подобрать другого слова, чтобы описать издаваемые ею звуки. Она издавала высокочастотный писк, и, хотя я не обладала опытом в области микологических вокализаций (едва ли меня можно за это винить), мне казалось, что в нём звучала боль. Может быть, это всё антимикробные препараты, использованные для обработки тоста, которым это существо вынуждено было питаться? Как ни странно это прозвучит, но в тот момент я испытывала растущее чувство беспокойства за плесень и после обеда поспешила в общежитие, чтобы продолжить наблюдения.
За те несколько часов, что меня не было в комнате, наросты ещё больше разрослись и стали напоминать голову, лапы и хвост какого-то маленького серого животного. Они уже начали давить на стенки банки изнутри, так что я отвинтила крышку. Существо продолжало издавать жалобные звуки; я пыталась найти что-нибудь об этом в Интернете, но безрезультатно. Я решила, что наутро, в выходной день, проведу полное исследование; возможно, даже отнесу это странное создание в лабораторию.
Но моим планам не суждено было сбыться.
Поздно ночью (скорее даже ранним утром) меня разбудил громкий стук, доносившийся из шкафа. Я открыла дверцу, в глубине души уже догадываясь, что увижу внутри. Да, мои подозрения подтвердились: покрытое плесенью нечто уже наполовину вывалилось из банки; наросты делали его похожим на маленькое серое животное – отвратительное подобие земной кошки. Пока я наблюдала за ним, несчастная тварь окончательно освободилась и сделала несколько неловких шажков по полке шкафа, словно птенец, выбравшийся из разбившегося раньше времени яйца. Оно оглянулось, устремив на меня злобный взгляд, и зарычало; его бездонные чёрные зрачки, казалось, заглянули мне в самую душу. А потом оно шагнуло к краю полки, готовясь прыгнуть. Я инстинктивно пригнулась.
Но оно и не попыталось вцепиться мне в горло; существо бросилось к широко распахнутому окну, в которое влетал свежий апрельский ветерок. Оно село на подоконник, напряглось…
И взлетело к звёздам.
До конца своих дней я не забуду это отвратительное, мерзкое существо, это порождение плесени и испорченной заготовки для тоста. Я никогда не забуду, как оно словно бы карабкалось по воздуху, топча его своими плесневыми лапками, попирая все законы природы. Я никогда не забуду, как из-под его хвоста вылетела переливающаяся всеми цветами радуги струя – возможно, именно она и придавала ему необходимое ускорение. Такое существо не могло, не имело права существовать. Это выглядело настолько сюрреалистично, что я поймала себя на мысли: уж не является ли составляющая его тело материя чем-то более разреженным, чем плоть обычных земных существ? Мне казалось, что достаточно лишь простого воздействия фотонов, чтобы оно смогло взмыть в воздух и устремиться в вышину, оставляя за собой бесконечный радужный след.
Я не знаю, куда оно делось, оставило ли нас в блаженном покое и устремилось в глубины межзвёздной ночи, или же предпочло обосноваться на орбите и претерпело очередную трансформацию, распространяя споры, словно созревший кордицепс, но не захватывая разум мелких членистоногих, а сразу преобразуя неживую материю. Подозреваю, последнее предположение недалеко от истины, ведь в интернет-чатах и даже в научных журналах встречались намёки на подобные случаи. Был ли мой гость первым, или же всё началось с какой-то другой выпечки, которая превратилась из вкусного завтрака в неземное существо… или даже в орудие самой судьбы? За прошедшие с тех пор годы я не почувствовала никаких неприятных последствий, но кто может предположить, во что выльется его дальнейшая эволюция?
Но я снова отвлеклась. Самое главное – я никогда не забуду звуков, которые это существо издавало в полёте, не забуду это нечестивое песнопение, казавшееся воплощением презрения ко всему, что было мне дорого. Боже мой, эти звуки, это отвратительное, отвратительное пение! Оно навсегда останется в моей памяти, кажется, я до сих пор его слышу: «Н’я’н! Н’я’н! Н’я’н! Н’я’н! Н’я’н! Н’я’н!»
Другой рассказ этого автора, который мы переводили и выкладывали на Пикабу:
Обратная связь имеет значение. Если история не понравилась, найдите минутку написать в комментариях, почему (сам рассказ, качество перевода, что-то ещё). Надо ведь учиться на ошибках, верно?
И минутка саморекламы: все новые переводы сперва выходят на нашем канале, Сказки старого дворфа. Вчера, кстати, как раз выложили новый рассказ (о весьма необычных похоронных обрядах). Заглядывайте, мы будем рады.