Аким Филимонович Шаров
(глава из книги "Мешать снизу вверх, повесть-оливье" Сибирский витамин и пр.)
Аким Филимонович Шаров, дед Вадима Петровича, происходил из московских мещан. Отец его был мишурным мастером и проживал в Кисельном тупике. Не достигнув сорокалетия, помер от лёгочной болезни, оставив жену, Евтихию, и троих детей без средств к существованию. Аким был старшим и ко дню смерти отца закончил два курса 3-ей московской гимназии. За особые успехи в математике и по ходатайству матери ему дозволили продолжать обучение без оплаты. Но проучился Аким лишь ещё два года. Денег в семье не было совсем, с мишурой у Евтихии не задалось, в кисельное дело не пускали, сёстры-близняшки без конца болели. От тоски и безысходности Евтихия стала пить и привечать заезжих мужиков. Двенадцатилетнего Акима мать решила из гимназии забрать и отдать в люди. Чему мальчик был даже рад, поскольку от Кисельного тупика до гимназии было рукой подать и остроты соучеников о его матери вкупе с собственной нищетой выносить уже не было сил. Взяли его в расположенный неподалеку модный трактир «Эрмитаж». Начинал мальчиком на побегушках, без жалованья. Но дозволялось забирать остатки еды, которые Аким и приносил домой каждодневно. Обладая прекрасной памятью и легко складывая в уме трёхзначные числа он вскоре заслужил доверие месье Оливье и к четырнадцати годам стал помощником складского приказчика, затем счетоводом, а потом и бухгалтером. Тут уж он зарабатывал достаточно, чтобы позаботиться о матери и обеспечить сестер подходящим приданым. Мать, впрочем, прожила недолго. Выдав сестёр замуж, Аким женился и сам, на мещанке Прасковье Шевелевой. Детей у них родилось четверо, но до взрослых лет дожили только двое: Илья и Давыд.
Не имея отношения к поварскому делу, вряд ли Аким знал рецепт знаменитого салата, но за десятилетнюю службу всяко перенял у Мастера стремление делать всё наилучшим образом, с упорством и щепетильностью. Эти качества привели Акима к раздору с новыми владельцами «Эрмитажа», которые требовали новаций в закупках и расчетах. Аким же называл эти новации приписками и обманом. Был уволен с превосходной рекомендацией и крупным денежным вспомоществованием, дабы не серчал и не болтал лишнего.
Затем Аким поступал на службу в Английское оздоровительное общество Лудвига Уимблия, Торговый дом «Т. Сериков с сыновьями», Союз любителей десятиногих раков, Акционерное общество Синюшино-Бродской-Красненькой Водяной Вальцовой мукомольной мельницы, Московскую комиссию ИМПЕРАТОРСКОГО Православного Палестинского Общества, Резиновый склад Лоевского и прочее и прочее… Результат был везде одинаков ― Акима Филимоновича довольно быстро увольняли с изрядным выходным пособием и наилучшими отзывами.
С трудом пережив события пятого года, потеряв жену, убитую на улице шальной пулей, Аким Филимонович, наконец, нашёл себе место по душе, устроившись в Московскую городскую управу, где до последних дней своих и прослужил под началом А. П. Рудановского, коим неустанно восхищался и называл Аполлоном бухгалтерии.
Лет за десять Аким перестроил издавна принадлежавший Шаровым флигелёк в Кисельном тупике, сделав его каменным и двухэтажным. У входа был установлен крылатый конь ― Пегас, выменянный у спившегося кузнеца Дерябкина за четверть ведра водки. После смерти жены, отпустив детей во взрослую жизнь, Аким Филимонович флигель продал. Большую часть денег вложил в доходные бумаги на имя сыновей, а себе купил неподалеку, в Кисельном переулке, четырёхкомнатную квартиру, где собрался состариться под присмотром кухарки Дарьи.
Однако, в тринадцатом году Аким женился на купеческой дочке Илзе (Елизавете) Марксовне Трузе, приехавшей в Москву из Риги учиться на высших женских курсах. Познакомились они в товариществе московской частной оперы «Эрмитаж», единственном театре, который Аким Филимонович изредка посещал, привлеченный, видимо, напоминающим юность названием. Сын Петя родился 28 июля 1914 года, в день начала мировой войны, до чего, впрочем, счастливым родителям не было тогда никакого дела. Несмотря на разницу в возрасте, а Елизавета была вдвое моложе, семейная жизнь протекала в любви и согласии. К тому же, за невестой дали немалое приданое и Аким Филимонович не на шутку увлекся делами благотворительности, мечтая стать почётным гражданином Москвы. Исполнилась его мечта в сентябре 1917 года, а в ноябре декретом новой власти сословия и гражданские чины были уничтожены. Это подкосило Акима Филимоновича, он слёг и, будучи пятидесяти шести лет от роду, умер, не дождавшись Рождества.
Старшие сыновья Акима Шарова в полной мере унаследовали от отца упорство и тягу к справедливости и потому оба погибли в гражданскую, в марте восемнадцатого года, в боях за Дебальцево. Один из братьев сражался за белых, другой за красных. Справедливость, стало быть, каждый понимал по своему.
Было ли ведомо Илье и Давыду в той битве друг о друге ― нам уж не узнать.
1894 год
(глава из книги "Мешать снизу вверх, повесть-оливье")
Погода была для Петербурга неожиданная: сухо и солнечно. Михаил Александрович решил не брать извозчика, а пройтись пешком. Да и домой, в пустую квартиру, ему не хотелось. Немного погуляв по Университетской набережной, он свернул на 6-линию к Андреевскому рынку, дабы пройтись по мясным рядам. Внимание его привлекла вывеска у одного из трактиров: «Оливье от Оливье». Михаил Александрович вошёл внутрь и застал скандал. Сидевшая за столом миловидная барышня чем-то отчаянно возмущалась, чуть не плача. Нависший над ней чернобородый трактирщик с серьгой в ухе громко ругался в ответ.
― Ты что, любезный, на барышню орёшь? ― вмешался Михаил Александрович.
― А вы ещё кто такие? ― огрызнулся мужик.
― Коллежский асессор Игнатьев, ― сообщил Михаил Александрович строгим тоном.
― Э-э-э, ваше благородие…
― Ваше высокоблагородие.
― Извиняйте, ваше высокоблагородие, тут дело пустяшное, мне от этой и денег не надо, пусть только уйдёт отсель, а то будет здесь меня учить всякая…э-э-э…курсистка.
― Да вы посмотрите, господин коллежский асессор, какое «оливье» здесь подают, ― барышня, с видом взъерошенного боевого воробышка, подвинула в сторону Игнатьева стоявшую перед ней тарелку.
― Оливье? ― Михаил Александрович с интересом осмотрел содержимое, ― Нет, это совсем не похоже. Мне ведь довелось отведать это знаменитую закуску в исполнении самого месью Оливье, в восемьдесят втором, на выставке. А здесь какое-то непотребство, да ещё и морковь покрошили.
― А у меня на кухне тоже Оливье готовит, самый что ни на есть. Семья-то у них, видать, большая. Так что у нас без обману, ваше высокоблагородие, всё чин по чину.
― Вот как? А позови сюда, любезный, твоего Оливье. Хотелось бы взглянуть.
― Да ради бога, ― согласился чернобородый и зычно рявкнул вглубь трактира, ― Жак! Вьянзиси! Ан месью вё тэранконтре!
Из-за кухонной двери выглянул кудрявый юноша, весьма похожий на француза.
― Да какой это Жак Оливье?! ― всплеснула руками барышня, ― это же Бенька Столов! Мы с ним на поварских курсах учились. Только его выгнали за кражу вестфальского окорока.
― Ты чего, Пелагея, городишь! ― немедленно отозвался юноша. ― С какой бы стати мне свинину красть?
― Эка ты русский язык сразу выучил, ― недобро пробасил трактирщик и двинулся на Беньку. Тот вмиг исчез за кухонной дверью.
― Полагаю, нам лучше покинуть это заведение, ― обратился Игнатьев к барышне, ― денег с вас не требуют, а оставаться здесь совершенно ни к чему.
Они вышли на улицу.
― Михаил Александрович Игнатьев, к вашим услугам.
― Пелагея Павловна Александрова, ― ответила барышня, достала платочек и промокнула им уголки глаз.
Игнатьеву всё понравилось, и платочек, и прочее.
― Так вы обучаетесь на поварских курсах? У Федора Андреевича Зееста, полагаю?
― Уже окончила. А сейчас беру уроки у господина Астафьева, в паштетной мастерской.
― Как это чудесно! В паштетной мастерской! ― рассмеялся Игнатьев.
― Вы напрасно так, ― со всей серьёзностью возразила девушка, ― приготовление паштета требует многих знаний и большого терпения.
― Разумеется, Пелагея Павловна. Не извольте сомневаться, я весьма ценю паштеты, особенно от господина Астафьева. Но скажите, откуда у вас такая убежденность в отношении салата оливье? Ведь вы, в силу возраста, никак не могли кутить в московском «Эрмитаже» в те добрые времена, когда сам Оливье там распоряжался.
― Ох, ― сказала барышня, и лицо её стало задумчивым, ― я ведь росла в этом самом «Эрмитаже». Дядюшка был добр ко мне.
И Пелагея Павловна рассказал Игнатьеву историю из своего детства. Услышанное привело Михаила Александровича в немалое волнение.
― Удивительно! Как же это удивительно! ― воскликнул он, ― а ведь знаете, я редактирую журнал «Наша пища», даже иной раз пишу там. И в мартовском номере я попытался составить рецепт салата Оливье, основываясь на своих воспоминаниях.
― По псевдонимом Вэбе? ― улыбнулась барышня.
― Так вы читали? О, боже! И какое же будет ваше суждение?
― В общих чертах верно. Можно трюфель добавить.
― Шоколадный?
Пелагея Павловна звонко рассмеялась.
― Как смешно вы шутите, Михаил Александрович!
― Счастлив, что смог вас порадовать, ― отозвался Игнатьев, весьма довольный собой, ― готов и далее, ежели вы не спешите, конечно.
― Не спешу, ― сообщила Пелагея.
Тем временем они миновали шумные хлебные палатки с калачами, ситниками и сайками, обогнули скученные у рыночных ворот телеги с мешками, кулями и чанами. Пройдя по Большому проспекту, свернули на 3-линию, где было уже не слышно баб, торгующих селёдкой на крик, по копейке за хвост. И вошли в Румянцевский сад.
― Так вы журналист?
― Нет, я ветеринар, магистр ветеринарных наук, городовой ветеринар Санкт-Петербурга. Читаю лекции по мясоведению, здесь неподалеку, в университете. Кулинария же моё увлечение, не стану скрывать, весьма сильное.
― Ох, я же читала вашу статью о мерах против заражения пузырчатой глистой!
― Вот как! ― восхитился Игнатьев, ― это ведь весьма важный вопрос! А о способах уничтожения трупов заразного скота читали?
― Нет!
― Хотите расскажу?
― Конечно!
Майское солнце светило сквозь юную листву, дети заливались смехом, убегая от нянюшек. Михаил Александрович поведал своей спутнице о многих ветеринарных открытиях, а затем начал вспоминать войну, Балканы, и как турецкая пуля убила под ним лошадь. Заметив слёзы на глазах девушки, Игнатьев устыдился и повёл разговор о новом микроскопе, только что полученном от Цейса. Возможности оптического прибора заинтересовали Пелагею Павловну и ей тут же была обещана возможность поглядеть через него на глисту. Вскоре они покинули сад и пошли по набережной вдоль Невы, обсуждая различия харьковской и варшавской схемы сортировки мясной туши. У Дворцового моста Пелагея Павловна заметила, что некоторые лодочки по форме напоминают ей расстегаи. Игнатьев спохватился, свистнул извозчика, и они помчались на Владимирский, в трактир Давыдова, где у Михаила Александровича как у литератора были особые привилегии, а рыбные расстегаи славились на всю столицу.
Расстегаи Пелагея Павловна похвалила, налимью уху одобрила, а вот гусиный студень собралась критиковать, но тут к ним подошёл очень рослый, косая сажень в плечах, господин. Да так быстро, что девушка чуть было не испугалась. Но Игнатьев вскочил ему навстречу. Они радостно обнялись.
― Митенька!
― Миша! Рад тебя видеть, дорогой. А я с Саперного семеню, аж запыхался, извозчик-то меня не берёт, говорит, рессоры проломлю. Ну представь же меня очаровательной барышне.
― Пелагея Павловна, вот, наш брат ветеринар, а ныне известный писатель, да вы, верно, читали, Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк.
Дмитрий Наркисович вдруг преклонил колено и, оказавшись вровень с сидящей девушкой, спросил:
― Ну, Пелагеюшка, не томи, читала? Что больше прочего полюбилось? Про Серую шейку, да?
― Я о вас, конечно, слышала, Дмитрий Нар…нар…
― Митя! Для мишиных друзей я ― Митя! Так и зови. Почту за честь.
― Да, да. Видите ли, я сейчас учусь и читаю только книги по предмету, по кулинарии. И ещё по мясоведению, ― добавила Пелагея Павловна, мельком взглянув на Игнатьева.
― И чудесно! ― неожиданно одобрил Мамин-Сибиряк и не без труда поднялся с колена. ― Правильно! Вот я недоучился, а сколько бы мог кобыл спасти! Миша, Поля, простите, встреча у меня с Федькой Фидлером, а он немец, опоздаю – помрёт, я уж к нему бежал, да вас приметил, а вы на сладкое пирог с крыжовником попробуйте, ох, хорош!
Они и в самом деле взяли пирог с крыжовником, Игнатьев рассказывал и о других своих друзьях, а Пелагея Павловна слушала его совершенно счастливая. Когда Михаил Александрович упомянул вскользь, что с женою они разошлись, Поля подумала, что будь такой человек её мужем, она бы с ним ни за что не рассталась.
BLM по-французски
На представленной выше картине запечатлена достаточно мрачная история времен Французской Революции. В период с ноября 1793 года по февраль 1794 года по приказу комиссара Конвента Жана-Батиста Каррье, в Нанте заживо утопили около 9000 человек. В основном это были монахини и священники, а также те, кто не демонстрировал достаточно восторженную поддержку республики, и их дети. Суд над большинством был весьма формальным, а комиссар Конвента называл происходящее очистительной "национальной ванной" (его за весь этот беспредел, кстати, казнили позже).
Так вот, что интересно, среди жителей Нанта не нашлось достаточно людей, готовых участвовать в массовых убийствах, поэтому утоплениями занимались в основном солдаты "Революционной роты имени Марата". Это подразделение, относившееся к числу отрядов "революционных армий" и подчинявшееся непосредственно Конвенту, имело в своем составе множество негров из Сан-Доминго - тогдашней французской колонии на Гаити. По свидетельствам современников, бывшие рабы, получившие благодаря революционным событиям свободу, были одними из самых жестоких участников террора - причем это отмечали и противники, и сторонники Революции. Как писал Рене Науд, один из членов "Роты Марата": "Обвиняя в своем угнетенном положении всех французов, негры с одинаковой яростью набрасывались и на дворян, и на священников, и на простолюдинов. Чуждые любым идеям, кроме самого животного чувства справедливости, они, в отличие от иных моих товарищей, видели свое положение солдат революции не ответственным постом, а залогом будущего благосостояния, и считали себя вправе отнимать у идущих на казнь людей все, вплоть до одежды. Ограбив дома арестованных, они часто предавались своим дикарским пляскам, и в свете пожаров казалось, будто сами бесы из преисподней вышли на улицы Нанта."
Реальный прототип графа Монте-Кристо
История мести обувщика Француа Пико вдохновила А.Дюма к написанию известного произведения.
Почему в 19 веке выросла роль Биржи в экономике стран,...
...в том числе, и в России.
«Наряду с кредитным рынком (это тот, который привлекает наш капитал через вклады и облигации) существует рынок акций. Вместе они составляют общий рынок Капиталов.
Рынок акций - это рынок собственного капитала, то есть доли участия в собственности предприятия. Он возник в связи с появлением крупных предприятий в странах запада примерно 170 лет назад.
В тех небольших компаниях, которые преобладали на ранней стадии индустриализации владелец и владельцы несли неограниченную ответственность по обязательствам компании. Они были обязаны, если это требовалось не только жертвовать вложениями капитала, но и расплачиваться своим личным имуществом.
Однако, по мере индустриализации и возникновения крупных предприятий с гигантскими машинами и производственным оборудованием, в огромной степени возрастала и потребность крупных предприятий в Капитале.
Для отдельных капиталистов стало практически невозможно обеспечить крупнейшие предприятия массой капитала, необходимого для расширения инвестиций. Поэтому в середине 19 века акционерная компания стала преобладающей формой собственности доступной промышленности»
Это я процитировал учебник по Макроэкономике шведского экономиста. Картинку сделал сам, так же можете прослушать полную версию главы Про рынок Акций.
Новогодние хлопоты ХIX века
Предпраздничный распорядок дня Евгения Лукашина мы впитали с молоком матери: каждый год, 31 декабря среднестатистический советский гражданин наряжает елку, накрывает на стол и уходит из дома, чтобы хорошенько надраться. Но не будем об этом и перенесемся лучше в новогоднюю суету девятнадцатого века.
С чего начинается ваше 31 декабря? Праздничный завтрак, упаковка оставшихся подарков, звонки близким? В девятнадцатом веке этот день непременно начнется с поздравлений… от вашего швейцара. Затем от дворника. Потом от водовоза. Трубочиста. Может быть, банного парильщика. Местного сторожа. И пожалуй, еще от звонаря или посыльного. Нет, это не навязчивый маркетинг. И вы не выиграли в лотерею. И вас не любят сильнее, чем других соседей. Просто эта милая традиция — дополнительный источник дохода для всех вышеперечисленных лиц. Поблагодарив швейцара за поздравление, жилец давал ему немного денег. Таким образом, обойдя несколько квартир, слуга вполне мог скопить приятную сумму.
После того, как все, кто хотели, нанесли вам обязательные визиты, наступает ваша очередь. Чиновникам положено навестить начальство, приказчикам — хозяев-купцов, а еще надо не забыть родственников и друзей… В общем, ловите извозчика (31 декабря это тот еще челлендж) и отправляйтесь колесить по городу.
Если вы еще не купили подарок какой-нибудь милой барышне, а тратиться в дорогих бутиках вам не по карману, заверните в магазинчик фальшивых бриллиантов Тэта. Ювелирные изделия этого мастера знамениты на всю столицу: стоят копейки, а качество столь высоко, что в ходе рекламной кампании посетителям предлагалось найти среди россыпи фальшивок настоящий бриллиант.
Когда дела улажены, пора подумать о том, где вы, собственно хотите провести последнюю ночь уходящего года. С конца ХIХ века в столице Российской империи люди, не обремененные семьями, предпочитали встречать Новый год в ресторанах. Лучшие заведения города готовили для своих гостей специальные новогодние меню, а швейцары встречали посетителей стихотворными поздравлениями-экспромтами. (Конечно же, в расчете на хорошие чаевые, «экспромты» тщательно готовились загодя).
Для людей семейных в кондитерских продавали украшенные всевозможными сластями «готовые» елки для детей. Такие елочки, обвешанные пряниками, печеньями и конфетами, в столичных домах ставили к Рождеству с 1830 года. После празднования елку валили на пол, а дети бросались срывать с нее вкусные украшения.
В любом случае, один вы или в компании, в ресторане или дома, заскучать в новогоднюю ночь не получится. «Иронию судьбы», конечно, по телевизору не показывают, зато можно нарядиться в карнавальные маски, поиграть в лото или погадать. Например, на суженого. Выходишь на улицу, спрашиваешь имя первого встречного — так и будут звать будущего мужа. Можно еще башмак за околицу бросить. Развлечений — масса!
"Струн вещих пламенные звуки" – Одоевский "ответил на пост" Пушкина
Конец 1828 или начало 1829 г., Читинский острог. Ответ на известное стихотворение Пушкина "Во глубине сибирских руд...", стихотворное послание декабристам, которое было передано через Александру Муравьеву, уехавшую к мужу на каторгу в начале января 1827 г.
Именно из этого стихотворения происходит крылатое выражения "Из искры возгорится пламя".
Александра Муравьёва (урождённая графиня Чернышёва), передавшая каторжанам стихотворение Пушкина "Во глубине сибирских руд..."
Струн вещих пламенные звуки
До слуха нашего дошли,
К мечам рванулись наши руки,
И — лишь оковы обрели.
Но будь покоен, бард! — цепями,
Своей судьбой гордимся мы,
И за затворами тюрьмы
В душе смеемся над царями.
Наш скорбный труд не пропадет,
Из искры возгорится пламя,
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.
Мечи скуем мы из цепей
И пламя вновь зажжем свободы!
Она нагрянет на царей,
И радостно вздохнут народы!
Князь Алексаандр Иванович Одо́евский
(жанр "ответ на пост" был популярен ещё до Пикабу)