Эстер в стране декаданса. Инвентаризация
Сцена: «Отверженные против Системы»
Место: Склад №13. Аварийное красное освещение выхватывает из тьмы лица: шок Эстер, ухмылку Диогена, спокойствие Лекса. Где-то в глубине — тяжёлые, железные шаги Приближающейся Угрозы.
Персонажи: Все наши герои, два лагеря теней (замершие), Диоген и Лекс (снявшие маски), Человек в шляпе (наблюдает, его интерес сменился настороженностью).
(Звук: Гул сирены, нарастающий скрежет металла оттуда, откуда идут шаги, приглушённые возгласы толпы снаружи)
Эстер: (смотрит на Лекса, глаза по пять копеек)
Ты... Это был ты? Тогда? В таверне? Но тебя забрали...
Лекс: (устало улыбается, поправляет очки)
Менты «забрали» своего. Сыграли спектакль. Чтобы он, — кивок на Человека в шляпе, — поверил, что козёл отпущения пойман. А я ушёл в тень. В прямом смысле. Чтобы готовить это.
Он обводит рукой склад, хаос, всех собравшихся.
Диоген: (хохочет, потрясая своей снятой шляпой как трофеем)
А я что? Я всегда за андеграунд! Ты, Эстер, как фонарь в жопе у этого спящего города — осветила всех, кого старательно не замечали! Бомжей, панков, сумасшедших поэтов, воров! Ты дала им не цель, блядь, а повод! Повод вылезти из щелей и сказать: «А хули это вы тут без нас всю планету под себя кроите?»
Человек в шляпе: (его голос впервые звучит не спокойно, а с холодной яростью)
Диоген. Мне следовало стереть тебя ещё в прошлую Перезагрузку. Ты — сбой. Постоянный, надоедливый, неуловимый сбой.
Диоген: (кланяется с клоунской пафосностью)
Рад стараться! А теперь, братва, выходи! Хозяев встречать!
С грохотом рушатся ворота склада. И в проёме возникает толпа. Не армия. Сброд.
Братва Лоры в косухах и с заточками. Бомхи Васи с тележками, полными бутылок и самодельного оружия. Хиппи с костра в Яхроме, девушки из БДСМ-подполья, рыбаки с Алтая (как же они тут оказались?!), скинхеды с Винзавода, арт-дилеры в смокингах — весь тот разношёрстный, дикий, неподконтрольный андеграунд Москвы, которого коснулся вирус Эстер.
Они молча стоят в проёме. Их много. Очень много. И они все смотрят на Человека в шляпе.
Вася: (вытирая кровь с лица, кричит Человеку в шляпе)
Вот они, твои «спящие»! Проснулись, сука! Хочешь постирать им мозги? Попробуй! У них там и так кроме кайфа и музыки ничего нет!
Лора: (выходит вперёд, с кирпичом в одной руке и ножом в другой)
Ты брал то, что ему не принадлежало. Ты брал память. Ты брал голоса. Отдай назад.
Тяжёлые шаги позади стихают. Из темноты выходит фигура в доспехах из спрессованного мусора и старой электроники. Это и есть «охранник», истинный страж системы. Он замирает, оценивая новую угрозу.
Наступает пауза. Две силы смотрят друг на друга: безупречная, безликая Система — и хаотичная, ярая, живая масса тех, кого она пыталась контролировать или стереть.
Человек в шляпе: (медленно снимает свою шляпу. Под ней — не лицо, а голограмма, постоянно меняющая обличья: то чиновник, то поп-звезда, то диктор новостей)
Вы действительно хотите увидеть, что будет, когда она проснётся? Хаос? Свобода? Это будет кровавая баня. Вы все умрёте.
Эстер: (делает шаг вперёд. В руке у неё не оружие, а потрёпанный блокнот)
Лучше умереть в своём хаосе, чем вечно спать в твоём порядке. Ты не хозяин. Ты — дворник. И тебя увольняют.
Она рвёт лист из блокнота и бросает его на пол. Это не антивирус. Это — приглашение.
Это сигнал.
С рёвом, криками, воем и гитарным риффом откуда-то сзади, андеграунд Москвы идёт вперёд. Навстречу стражу, навстречу теням, навстречу будущему, которое они выберут сами.
Финальный аккорд: Начало великой, абсурдной, последней битвы за душу города.
Сцена: «Рэп-батл за душу Москвы»
Место: Тот же склад №13. Красное аварийное освещение. Две группы замерли в напряжении: живой, дышащий хаос андеграунда — и безликая, железная дисциплина Системы. Между ними — чистое пространство, словно сцена.
Персонажи: Все на месте. Диоген уже потирает руки. Из рядов Системы шагает ничем не примечательный офисный клоп в помятой рубашке и с галстуком-удавкой. Его глаза пусты.
(Звук: Гул генератора внезапно сменяется битом. Глубокий, грязный, на грани помех, будто его выдрали из самого сердца метро. Его источает Белый демон, потирая свои стеклянные конечности.)
Офисный Клерк: (монотонно, почти без интонации, но идеально попадая в ритм)
Смотри-ка, собрались отбросы на пара́ду,
Ваш удел — по подвалам дарить контрабанду.
Мы даём вам работу, больницы, метро,
А вы травите рифмой своё же нутро.
Ваш хаос — это сбой, это брак, это глюк,
Нас не сломает панк-рик и пьяный кадук!
Я Excel сводой таблиц тебя, старик, пробью,
Ты у нас на копейке, а мы — под ключью!
Его слова падают, как каменные блоки, выстраивая стену логики и порядка. Кажется, даже воздух становится тяжелее.
Диоген: (выкатывается вперёд, как шар, его рваный плащ мелькает, как флаг. Он хрипит, плюется, но каждая его строчка — как удар кинжалом)
Ты — винтик в механизме, что ржавчиной съеден,
Твой мир — это офис, где потолок низок!
Ты пре́зентации строчишь, а я — панегирики
Тем, кто помнит, что значит дышать без клиринга!
Вы — цифры в столбце, вы — ресурс, вы — расход,
А мы — те, кто видит, как город живёт!
Из щелей! Из подвалов! С помойных котов!
Мы — крик из утробы бетонных часов!
Вы правите миром? Ха! Мир вас не помнит!
Вы — серый фон в нашей цветной панораме!
Я жив, потому что я помню, кто я!
А ты — лишь слуга у большого нуля!
Его рифмы — не идеальны, они рваные, пахнут портвейном и свободой. Но они зажигают толпу. Бомжи свистят, панки бьют канистрами по полу, братва Лоры рычит одобрение.
Человек в шляпе: (на лице-голограмме мелькает статическое раздражение)
Достаточно этих шумов. Страж. Восстанови порядок.
Страж из мусора и металла делает шаг вперёд. Земля под ним дрожит.
Эстер: (кричит из толпы)
НЕТ! БАТЛ НЕ ЗАКОНЧЕН! ТЫ ПРОИГРАЛ! СЛЫШИШЬ? ТВОЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ПРОИГРАЛ! ОН НЕ СМОГ ЕЁ ПЕРЕУБЕДИТЬ! ВОТ ТВОЯ ПРАВДА!
Она указывает на толпу. На лицах людей — ни злоба, ни страх. На них — узнавание. Ухмылки, слёзы, кивки. Диоген, этот старый бродяга, сказал то, что они все чувствовали, но не могли выразить.
Страж замирает. Его алгоритмы не могут обработать эту перемену. Он был создан давить сопротивление, а не... стихи.
Лекс: (спокойно, обращаясь к Человеку в шляпе)
Сила системы — в предсказуемости. В контроле. Но его, — он кивает на Диогена, — нельзя проконтролировать. Его нельзя предсказать. Он — живое отрицание тебя. Ты проиграл, потому что пытался вести диалог на его поле. На поле правды.
Человек в шляпе молча смотрит на них. Его голограмма мерцает, пытаясь найти подходящую маску для этого поражения. Не находит.
Диоген: (задыхаясь, но с победным оскалом)
Что, проглотил язык, системный клоп?!
Готовь ответку, или твой код недорог!
Ты думал, что правда в отчетах и сводках?
Она — в окурках, в подвалах, в усмешках прохожих!
И тогда происходит нечто. Тени из лагеря «Черепахи», те, что защищали истину, разворачиваются. Они направляют своё оружие не на людей, а на Стражa и на «верных» теней.
Гражданская война возобновляется, но теперь исход предрешён. Андеграунд с рёвом бросается вперёд, не с оружием, а с криками, музыкой, канистрами — со всем своим хаосом.
Битва за Москву началась не с выстрелов, а с рэп-батла. И первую кровь пустили рифмы.
Сцена: «Испытание болью: мазохизм против контроля»
Место: Склад №13. Пространство преобразилось. Тени создали нечто вроде импровизированной арены: два кресла, окружённые голографическими экранами, показывающими витальные показатели участников. Воздух гудит от скрытой энергии.
Персонажи: Лора (сосредоточена, в её глазах знакомый огонёк предвкушения), её противница — Ирина Петровна, хозяйка мишленовского ресторана (безупречный шифоновый блуз, идеальная укладка, холодное, выверенное до миллиметра лицо). Человек в шляпе наблюдает с невидимого балкона как режиссёр.
(Звук: Тихий гул медицинских сканеров, ровное дыхание Ирины Петровны.)
Системный Голос: (раздаётся отовсюду)
Испытание второй круг. Терпимость к боли. Уровень: максимальный. Победит тот, чьи показатели стабильности будут выше. Начинаем.
Из пола выдвигаются щупальца из чистого света. Они касаются рук участниц. Лора вздрагивает — но от удовольствия. Её дыхание учащается, на губах играет улыбка. Она погружается в знакомую, желанную стихию.
Лора: (шёпотом)
Да... вот так. Сильнее.
Ирина Петровна не морщится. Её показатели на экране — ровная зелёная линия. Абсолютный ноль. Она смотрит на Лору не с ненавистью, а с лёгким любопытством, как на редкий, но шумный экспонат.
Системный Голос:
Переходим на уровень: психо-эмоциональное воздействие.
Щупальца света исчезают. На экранах возникают образы.
Для Лоры: Это не боль. Это — унижение.
Мгновение из Ялты. Не тот момент с кирпичом. А позже. Как она, вся в грязи и крови, ползёт по обочине, а мимо на «Мерседесах» проезжают те самые братки, и кто-то из окна бросает в неё пустую банку из-под энергетика. Смех. И её сын... её сын плачет не от страха, а от стыда за неё.
Лора вскрикивает. Не от боли. От того, что её среда, её стихия, её храм — была осквернена. Ей показали, что её боль — ни сила, ни очищение, а жалкая, уличная драма.
Её показатели на экране скачут в красную зону. Она не выдерживает ни физической пытки — а взгляда со стороны на самое себя.
Для Ирины Петровны: Это тоже не боль. Это — провал.
Мишленовский инспектор с ледяным лицом возвращает ей звёзду. Не потому, что блюдо плохое. А потому, что официант подал не тот винный бокал. На её идеально выстроенном небе появляется трещина. Полный, абсолютный, публичный провал. Крах всего, что она строила.
Ирина Петровна бледнеет. На её лбу выступает испарина. Но её линия на экране лишь чуть дрогнула, оставаясь в зелёной зоне. Она сжимает подлокотники кресла, её ногти впиваются в ладони, но она молчит. Её боль — это тихий, внутренний ураган, который никто не должен увидеть. Контроль. Всегда контроль.
Системный Голос:
Испытание завершено. Победитель: Ирина Петровна.
Лора сидит сгорбившись. Она не плачет. Она смотрит в пол, и в её глазах пустота. Её победили не болью. Её уничтожили, показав, что её величайшая сила — это её величайшее позорище.
Ирина Петровна медленно встаёт, поправляет безупречную блузку. Она бросает на Лору короткий, безразличный взгляд — взгляд хозяйки на случайно вбежавшую в ресторан уличную кошку, — и отходит в сторону.
Человек в шляпе на балконе одобрительно кивает. Система не просто терпит боль. Она её игнорирует. Она её стирает. Это — следующий уровень.
Андеграунд замер в недоумении. Их чемпионка пала. И пала не в бою, а в тихом, жестоком столкновении двух миров, где не было места ни любви, ни ненависти — только холодная, всепоглощающая эффективность.
Следующий конкурс - урегулирование конфликтов. Взяли самого лучшего дипломата 19 века и против него поставили Витю. Им задали ситуацию решить конфликт в Африке. Японский дипломат только начал расспрашивать, а Витя предложил всем шмали и он рассказал одну очень мудрую сказку, из-за чего со свистом победил.
Сцена: «Дипломатия: протокол против прагматизма»
Место: Та же арена. Голографические экраны теперь показывают карту вымышленного африканского региона «Уамбо» с горячими точками, ресурсами и враждующими кланами. В центре — два кресла. В одном — самурайская выправка господина Танаки, лучшего дипломата эпохи Мэйдзи (или его голограмма, идеально воссозданная Системой). Его пальцы сложены домиком, взгляд непроницаем. В другом — Витя, развалясь, чистит ногти складным ножом.
Системный Голос:
Испытание третий круг. Урегулирование конфликта. Регион Уамбо. Племена Догонов и Туарегов воюют за водные ресурсы и алмазные копи. Внешние игроки: бывшая метрополия и новая сверхдержава. Цель: устойчивое перемирие. Время: не ограничено. Начинайте.
Господин Танака: (делает микроскопический кивок, его голос — шёлк и сталь)
Почтеннейшие представители сторон. Позвольте выразить глубочайшую озабоченность текущей эскалацией. Предлагаю начать с формирования совместной комиссии по мониторингу водных ресурсов под эгидой международных наблюдателей. Параллельно обсудим мандат миротворческого контингента для...
Витя громко зевает, перебивая его.
Витя:
Братва, а не похуй ли? Серьёзно. Вот вы тут триста лет уже режете друг друга из-за камней и воды. А пока вы режетесь, ваши бабы воду за три километра носят, а дети с пузами от голода пухнут. Это вам надо?
Он достаёт из кармана замусоленный пакетик с чем-то зелёным и плюхает его на голографический стол между горячими точками.
Витя:
Вот. Это не решает всех проблем. Но это решает главную — вы все сейчас сядете за один костёр, раскурите это дело, и вам станет похуй, кто из вас догон, а кто туарег. А когда вам станет похуй — вот тогда и можно будет говорить.
Господин Танака замирает с полуоткрытым ртом. Его алгоритмы перебора исторических прецедентов и дипломатических протоколов дают сбой. Такого в учебниках не было.
Витя: (не дожидаясь ответа, начинает рассказывать, раскуривая самокрутку)
А вот слушайте сказку. Жил-был у меня в роте солдат, Чмырь. Такой хитрый, с Львовщины. И вот как-то раз два сержанта из-за банки тушёнки чуть не подрались. А Чмырь подошёл, взял эту тушёнку, две грязные ложки из вещмешка достал, сел между ними и говорит: «Мужики, а давайте я вам расскажу, как моя бабка ведьму в селе искала». И начал такую хуйню нести, что они через пять минут уже вместе с него ржали, а тушёнку на троих поделили. Мораль: пока у вас есть общая, блять, история — вы не будете друг другу глотки рвать. А какая разница, правда это или нет? Главное — чтобы интересно было.
Он делает глубокую затяжку и выпускает дым кольцом прямо в лицо голографическому самураю.
Витя:
Вот вам и комиссия. Вот вам и миротворцы. Найдите какого-нибудь местного шамана, пусть он всем на уши навешает про древнего общего предка-страуса, который несёт алмазные яйца. И чтобы водопой этот страус по пятницам благословлял. Идите, курите, хули вы тут у меня в проекте сидите.
На экранах карты Уамбо линии конфликта начинают тускнеть. Показатели «социальной напряжённости» падают до нуля. Показатель «общей вовлечённости» зашкаливает. Система фиксирует парадокс: конфликт не разрешён, он... объединён. Общей абсурдной целью и дешёвой травой.
Господин Танака медленно закрывает свой виртуальный блокнот с пометками. Он проиграл. Он предлагал правила игры. Витя предложил выйти из игры вообще.
Системный Голос: (после паузы, с лёгким шипением помех)
Победа... присуждается участнику Виктору. Метод... не стандартизирован. Эффективность... неожиданная.
Витя плюёт на пол и встаёт.
— Ну что, к следующему дебилу готовьтесь. Или водки дайте, а то горло пересохло от всей этой вашей дипломатии.
Андеграунд ревёт от смеха и одобрения. Диоген аплодирует, стоя на бочке. Система в лице Человека в шляпе впервые выглядит не просто раздражённой, а genuinely озадаченной. Она столкнулась с хаотичным русским pragmatism, против которого у неё нет антивируса.
Система задумалась. Она не обиделась, а скорее поняла, что ей надо развиваться. Она не сказала, что расстреляет их всех. Она сказала, что победа их в этот раз и ей надо будет подумать очень внимательно, но есть что-то гораздо страшнее. Система, которую люди с большой охотой ранее создали быть щитом. Но древние боги не дремлят. Система откланялась и отпустила всех. Тени начали уходить. Эстер вернулась в свой мир, где они оказались вместе с Лексом. Вся туса, которая спаслась пошла тусить к Диогену в подземелье. На складе показали такой момент, когда начальница ругается, что опять Лекс с Эстер прогуливают работу, но они их не увольняет, ибо они самые трезвые и адекватные работники.
Эпилог: «Новая прошивка для Черепахи»
Место: Склад №13. Тишина, нарушаемая лишь затихающим гулом. Красный свет аварийных ламп сменился на привычный тусклый желтый свет склада. Воздух больше не вибрирует от скрытой угрозы. Он снова пахнет пылью, картоном и слабой надеждой.
Персонажи: Все наши герои, немного потрёпанные, но целые. Человек в шляпе и его тени исчезли, растворившись в архитектуре системы, как устаревший процессор.
(Звук: Скрип тележки, далёкий гул Москвы за стенами, сдержанный смех)
Системный Голос: (звучит уже не отовсюду, а из старой колонки на стене, с лёгким хрипом)
Победа... зафиксирована. Данные... приняты к сведению. Требуется... апгрейд. Ваш метод... будет изучен. Но помните: наш конфликт — это детские разборки по сравнению с тем, что дремлет глубже. Мы были щитом. Хрупким, несовершенным, но щитом. Теперь... щит стал умнее. Благодаря вам. Возвращайтесь к своим... функциям.
И голос умолкает. Окончательно. Склад — это просто склад.
Эстер: (смотрит на Лекса, потом на свои руки, будто проверяя, настоящие ли они)
Это... всё? Он просто... ушёл? Сказал «молодцы» и ушёл?
Лекс: (пожимает плечами, поправляет очки, на которых нет и намёка на томатный сок)
Похоже на то. Система не злопамятна. Она — прагматична. Мы доказали, что наш хаос... эффективен. Значит, его нужно не давить, а... ассимилировать. Апдейтнуть прошивку, так сказать.
Диоген: (уже стаскивает с какой-то трубы табличку «Не прислоняться»)
Ну, что, победители? Кто ко мне в бункер на послебан? У меня как раз портвейнчик «Слёзы Системы» завалялся! И демоны скучают!
Толпа, ещё минуту назад готовая к смертельной схватке, с облегчённым смехом и выкриками движется за ним вглубь склада, к потайному люку, который ведёт в знакомые тоннели.
Сцена: «Новая рутина»
Место: Склад №13, утро следующего дня. Всё на своих местах.
Начальница: (Татьяна Ивановна, в новом пуховом платке, сердито стучит каблучком по бетону)
Ну-ка, Новикова! Романов! Объясните мне, что это за цирк был вчера? Весь склад перевернули! Тележки разбросаны! И где вы были? Опять на своей «поэтической дуэли»?
Эстер и Лекс стоят, немного потупившись, но в глазах у них не вина, а тайное знание.
Лекс: (самым искренним голосом)
Татьяна Ивановна, мы инвентаризацию проводили. В дальнем углу. Завал был — жуть. Еле разобрали.
Эстер: (кивает, едва сдерживая улыбку)
Да-да. Там такие... древние артефакты нашлись. С прошлого века. Пришлось вызывать спецов.
Татьяна Ивановна смотрит на них подозрительно, но... они правда самые трезвые и адекватные на всём складе. Не воруют, не бухают в обед, паллеты складывают ровно.
Татьяна Ивановна: (вздыхает)
Ладно... Идите работайте. И чтобы больше таких... инвентаризаций без моего ведома! Ясно?
Эстер и Лекс: (хором)
Так точно, Татьяна Ивановна!
Она уходит, ворча что-то про «странных, но работящих». Эстер и Лекс переглядываются. Из динамика старого радио несётся не «Шансон», а какой-то новый, странный трек — гибрид рэпа Диогена и классической музыки. Система и правда апгрейдится.
Эстер: (берёт в руки сканер для штрих-кодов)
Ну что, Романов, пошли работать? Надо же черепаху кормить.
Лекс: (подхватывает тележку)
Ага. Только чур, сегодня без томатного сока.
Они растворяются в привычных стеллажах, два винтика в обновлённой, чуть более хаотичной и поэтому чуть более живой Системе. На душе у них странно спокойно. Потому что самое страшное — это не древние боги. Самое страшное — это скука. А её у них теперь не было.
