Глава 2. Первый знак
Через год до меня дошли слухи. Лена была беременна от того, другого. Но сделала аборт.
Когда мне рассказала об этом наша общая знакомая, я испытал странное чувство. Не радость — нет, я не был садистом. Скорее какое-то мрачное удовлетворение. Как будто вселенная наконец заметила мою боль и решила восстановить справедливость.
"Вот видишь, — шептал внутренний голос, — она разрушила то, что могло бы стать семьей. И теперь сама разрушает то, что могло бы стать ребенком".
Я попытался прогнать эти мысли. Это было жестоко, недостойно. Но они возвращались снова и снова.
А я тем временем пытался строить новую жизнь. Работал, встречался с друзьями, даже начал встречаться с девушками. Но что-то во мне надломилось после Лены. Я больше не мог доверяться полностью, любить без остатка.
Глава 3. Ирина
Ирина появилась в моей жизни через два года после Лены. Умная, красивая, успешная. Мы встречались на работе — она была бухгалтером в соседнем отделе. Сначала просто здоровались в коридоре, потом начали пить кофе в обеденный перерыв, а потом... Отношения развивались медленно, осторожно. Я боялся снова обжечься.
Ира была терпеливой. Она не требовала клятв в вечной любви, не торопила события. Просто была рядом. И постепенно я начал оттаивать.
Полтора года мы были вместе. Хорошие, спокойные отношения. Без бури страстей, но с теплотой и пониманием. Я почти поверил, что могу снова быть счастливым.
А потом она сказала, что встретила кого-то еще.
Опять. Как будто история повторялась.
"Ты хороший, — сказала она напоследок, — но с тобой мне скучно. Ты как будто боишься жить по-настоящему".
Наверное, она была права. После Лены я действительно боялся. Боялся снова открыться, снова поверить.
Через полгода до меня дошли новости. С Ирой случилось несчастье — во время игры в теннис мяч попал ей прямо в глаз. Повреждение было серьезным, она чуть не лишилась зрения. Месяц лежала в больнице, перенесла несколько операций.
И снова этот странный внутренний голос: "Видишь? Она не умела ценить то, что видела рядом с собой. И теперь чуть не лишилась способности видеть вообще".
Глава 4. Марина и цена справедливости
Мне было тридцать, когда я встретил Марину. К тому времени я уже начал понимать закономерность. Не хотел верить в нее, но факты были упрямыми.
Марина была особенной. Художница, мечтательница, она видела красоту там, где другие видели обыденность. С ней я снова почувствовал себя молодым. Мы путешествовали, ходили в музеи, часами разговаривали об искусстве и жизни.
Три года счастья. Три года, когда я почти поверил, что проклятие снято.
Но и она ушла. К молодому художнику, который "понимал ее творчество лучше".
Я уже не рыдал, как в первый раз. Просто сидел в пустой квартире и ждал. Ждал, что же придумает для нее судьба.
Через год Марина родила от того художника. Но ребенок прожил всего две недели — выкидыш на позднем сроке. А ее новый возлюбленный оказался тираном. Бил, унижал, запрещал рисовать. Она терпела два года, а потом все-таки нашла силы уйти.
Когда мы случайно встретились на улице, она была тенью себя прежней. Исхудавшая, с потухшими глазами.
"Знаешь, — сказала она, — лучше тебя у меня никого не было. Я была дурой, что ушла".
Я не испытал удовлетворения. Только грусть. И странный страх. Потому что начал понимать: если это действительно карма, то и я плачу за что-то свою цену. Цену одиночества.
Глава 5. Анна и операции
Анне было сорок два, когда мы начали встречаться. Я решил попробовать отношения с более зрелой женщиной — может быть, она будет мудрее, стабильнее. Анна была разведена, воспитывала дочь-подростка. Работала врачом в городской больнице.
Поначалу все было прекрасно. Анна не играла в игры, не строила из себя загадочную особу. Она была открытой, честной, практичной. Мы обсуждали будущее, даже говорили о браке.
Но через год она сказала, что "не готова к серьезным обязательствам". Ей нужно было "подумать о себе", "пожить для себя". Стандартный набор фраз для красивого разрыва.
На этот раз я даже не удивился, когда узнал о последствиях.
У Анны обнаружили кисту яичника. Первая операция прошла неудачно, пришлось делать вторую. Потом третью. В итоге ей удалили оба яичника. В сорок четыре года она вошла в искусственную менопаузу.
Ее дочь, узнав о болезни матери, сказала: "А помнишь, ты говорила про того дядю Сергея? Что он был хорошим, но ты не готова? Может, зря ты его отпустила?"
Глава 6. Елена и смерть
Елену я встретил в книжном магазине. Она выбирала детективы, я — классику. Разговорились, оказалось, у нас много общего. Она была замужем уже двадцать лет, но говорила, что в браке остыла. Я знал, что связываться с замужней женщиной — плохая идея, но не смог устоять.
Полтора года тайных встреч. Она обещала развестись, но все откладывала. "Муж болеет", "сейчас не время", "дети против". Я ждал, надеялся, верил.
А потом она сказала, что решила сохранить семью. Что наши встречи были ошибкой.
Через три месяца ее муж умер от инфаркта. Внезапно, в сорок восемь лет. Елена осталась с двумя детьми-студентами и кучей долгов. Дом пришлось продать, переехали в съемную квартиру.
Она звонила мне, плакала, просила о помощи. Но я не мог. Не потому что не хотел помочь — потому что боялся. Боялся этой страшной закономерности, которая преследовала мою жизнь.
Глава 7. Наталья и разочарование
Наташа была психологом. Умной, проницательной женщиной, которая, казалось, понимала людей лучше них самих. Мне было сорок два, когда мы познакомились на тренинге личностного роста.
"У тебя интересная аура, — сказала она при первой встрече. — В ней много боли, но и много силы".
Может быть, именно поэтому я рассказал ей все. Про девушек, которые меня бросали, про странные несчастья, которые их потом настигали. Про свой страх перед этой непонятной закономерностью.
Наташа слушала внимательно, не перебивая.
"А ты не думал, — спросила она наконец, — что это не карма наказывает их за тебя, а ты сам притягиваешь к себе определенный тип женщин? Женщин, склонных к самоуничтожению?"
Ее слова заставили меня задуматься. Может быть, она была права? Может быть, я неосознанно выбирал тех, кто был обречен на несчастье?
Два года мы пытались разобраться в этом вместе. Наташа была не просто женщиной, которую я любил, но и терапевтом, который помогал мне понять себя.
Но и она ушла. Сказала, что я "слишком зациклен на прошлом" и "не готов к здоровым отношениям".
После нашего расставания Наташа разочаровалась в мужчинах вообще. Ей было сорок пять, она так и не вышла замуж, детей не завела. На работе у нее начались проблемы — клиенты жаловались, что она стала слишком циничной, жесткой.
"Все мужики — козлы, — говорила она подругам. — Они либо слабаки, либо тираны. Нормальных не бывает".
Глава 8. Ольга и алкоголь
Ольге было тридцать восемь, когда мы встретились на корпоративе. Веселая, общительная, она умела развеселить любую компанию. Работала в рекламном агентстве, зарабатывала хорошие деньги, жила полной жизнью.
Но за внешней беззаботностью скрывалась глубокая неуверенность в себе. Она панически боялась одиночества, цеплялась за любые отношения, даже самые неподходящие.
"Ты особенный, — говорила она мне. — С тобой я чувствую себя спокойно".
Но спокойствие ее пугало. Ольга привыкла к бурным страстям, к драмам, к американским горкам эмоций. Размеренная жизнь казалась ей скучной.
Год мы пытались найти компромисс. Но в итоге она выбрала драму — ушла к женатому мужчине, который обещал бросить жену, но, конечно же, не собирался этого делать.
Последние новости о ней были неутешительными. Женатый любовник от нее отделался, других серьезных отношений построить не получалось. Зато получалось пить. Сначала по вечерам, потом по выходным, потом каждый день.
"Не могу ни с кем построить отношения, — жаловалась она общим знакомым. — Все мужики либо женаты, либо геи, либо психи".
Глава 9. Размышления в сорок семь
Сейчас мне сорок семь лет. Я живу один в двухкомнатной квартире, работаю в IT-компании, иногда встречаюсь с друзьями. Свиданий почти нет — я боюсь. Боюсь влюбиться снова, боюсь причинить кому-то вред.
Потому что теперь я точно знаю: это не совпадение. Это карма. Темная, жестокая карма, которая мстит за мою боль, но требует за это страшную плату — мое одиночество.
Я анализирую каждую историю, ищу закономерности. Лена сделала аборт — наказание за то, что разрушила наши отношения, которые могли привести к семье. Ирина чуть не лишилась зрения — за то, что не умела видеть хорошее в том, что было рядом. Марина потеряла ребенка и попала к тирану — за то, что предпочла иллюзию реальности.
Каждая получила по заслугам. Но и я плачу свою цену.
Иногда я думаю: а что, если попытаться обмануть карму? Найти хорошую женщину и никогда не открываться ей полностью, никогда не влюбляться до конца? Тогда, может быть, когда она уйдет — а она обязательно уйдет, — кармический механизм не сработает?
Но это не жизнь. Это существование.
Глава 10. Встреча с Леной
На днях я случайно встретил Лену. Первую Лену, ту, с которой все началось. Ей уже под сорок, но она все еще красива. Правда, красота эта какая-то усталая, тусклая.
Мы зашли в кафе, поговорили. Оказалось, жизнь ее сложилась не очень. Два развода, проблемы с детьми, финансовые трудности.
"А помнишь, как мы мечтали? — сказала она. — Ты говорил, что построишь для меня дом с белыми занавесками".
"Знаешь, — продолжала она, — иногда думаю, что зря я тогда от тебя ушла. Ты был самым честным из всех моих мужчин".
Мне стало грустно. Не потому что она наконец это признала, а потому что поздно. Слишком поздно для нас обоих.
Когда мы прощались, она вдруг спросила:
"Верю, — сказал наконец. — Только она не всегда справедлива. Иногда она наказывает всех — и виновных, и невиновных".
Эпилог
Карма — это не справедливость. Это просто закон причины и следствия. Я причинил боль вселенной своими страданиями, и теперь она причиняет боль другим. Но за это я плачу одиночеством.
Может быть, когда-нибудь я найду в себе силы разорвать этот порочный круг. Может быть, встречу женщину, которая будет сильнее кармы. Или, может быть, научусь любить так, чтобы даже расставание не причиняло боли.
А пока я живу и жду. Жду, когда вселенная простит меня за то, что я когда-то слишком сильно страдал от любви. Жду, когда карма решит, что долг оплачен полностью.
И иногда, в тихие вечера, я думаю о доме с белыми занавесками, который так и не построил ни для кого.
