Часть 1  Часть 2  Часть 3  Часть 4  Часть 5

Я проснулся от какого-то внутреннего толчка. Сам не заметил, как заснул вчера.

Осторожно пошевелился, прислушиваясь к вспышкам боли в организме, но ничего не ощутил. Более того, вместо привычной слабости я чувствовал небывалый прилив сил, словно и не был ранен.

Все еще не доверяя телу, я медленно встал с кровати, помахал руками, наклонился, присел пару раз - тело работало отлично. Единственное, что смущало, это расстояние до пола. Видимо, я слишком много лежал, иначе почему бы возникло ощущение, что пол был дальше, чем обычно.

Меня захлестнули восторг и радость, которыми я захотел сразу же поделиться с Эльзой. Она так переживала! Тут появилась мысль: а может, я излечился после ее поцелуя? Возможно, на зачарованность замка как-нибудь наложилось заклятие цветка, ее чувства, сильное желание помочь, и случилось чудо.

Горячая волна благодарности поднялась во мне, я хотел поскорее увидеть госпожу и целовать ее руки, если она позволит. Поистине у этой девушки самое большое и искреннее сердце из всех существ на земле!

Я выбежал из комнаты и на секунду растерялся, я не знал, где находятся покои госпожи. Но и ждать ее появления я не хотел, поэтому решил начать поиски с комнаты, где стоял драгоценный цветок. Мне казалось, что ее апартаменты должны быть где-то рядом. И я ринулся к лестнице.

Когда я поднялся в башню, передо мной мелькнула крупная зеленая фигура. Я остановился с радостным криком: "Эльза!" и обнаружил, что стою прямо перед зеркалом.

Массивная фигура с налитыми мышцами, грубо высеченное лицо с чуть выступающими чешуйками, крупные клыки, маленькие прищуренные глаза, грива черных непокорных волос, - это существо и походило вроде бы на Эльзу, но в то же время их трудно было бы спутать. Я поднял руку, чтобы прикоснуться к лицу, и почувствовал гладкость и жесткость чешуи. Отражение повторило мои движения. Я стал чудовищем?

На какую-то долю секунды я испугался и захотел вернуться в свой прежний облик, затем до меня дошла вторая мысль - я стал владельцем топазового гиацинта, и только потом я осознал главное:

-Эльза! Где ты!

Не могла же эта глупая девчонка сделать то, о чем я подумал? Она не должна была! Я же не умирал, не страдал от диких болей. Зачем?

Различные чувства вспыхивали во мне, затуманивая и без того запутавшиеся мысли: страх, злость, отчаяние, бессилие, жалость и снова отчаяние. Куда бежать? Где ее искать? Что делать? Я изо всех сил ударил кулаком по стене, разбивая вдребезги узорчатую лепнину.

Успокоиться. Я должен успокоиться и немного подумать. Я стал владельцем цветка. Эльза, скорее всего, мертва. Я должен ее найти. Что я могу сделать? Я должен слышать весь замок и видеть через зеркала. Если только эти умения не передаются через кровь настоящим хозяевам замка. Я могу командовать мипутами. Если они уже знают про смерть Эльзы.

Каждый раз при мысли о ее смерти сердце сжималось от боли. Зачем она это сделала?

Я попытался прислушаться, но слышал только свое дыхание. Да и кто вообще в этом замке мог шуметь, кроме меня?

Тогда я прикоснулся к зеркалу и попросил: "Покажи Эльзу". На секунду отражение дернулось, но затем снова замерло в неподвижности.

Я был готов разреветься от собственного бессилия. Или начать громить стены.

- Мипуты, тролли вас задери! Быстро ко мне! - заорал я во все горло.

Через несколько секундс разных сторон подошли эти мелкие существа, спокойно смотря на меня снизу вверх.

- Отведите в покои Эльзы!

Один из них поклонился и повел по коридорам. Мы спустились из башни с цветком, прошли еще пару пролетов, я уже был готов грызть руки от нетерпения, когда наконец проводник указал на очередную дверь.

Я влетел в комнату и увидел ее, лежащую на кровати. Внутри что-то оборвалось.

Я опустился рядом на колени, взял ее за руку.

- Так вот какая настоящая ты, - тихо проговорил я. - Я все представлял тебя брюнеткой, а тебя красивые светлые волосы. Скорее всего, ты похожа на мать. Зато с ростом я угадал, ты действительно маленькая и хрупкая, едва-едва бы мне до плеча макушкой доставала. И ручки у тебя тоже крошечные.

Сколько же тебе лет? Семнадцать? Девятнадцать? А, может, даже немного больше, у спящих лица кажутся моложе.

Ты плакала? У тебя на щеке след от высохшей слезы, едва заметная дорожка. Почему ты плакала? Тебе было страшно? Глупышка, ты наверное подумала, что я умру или уйду от тебя, и ты решила, что больше не сможешь жить в одиночестве. Но ты же очень сильная. Хоть маленькая, но сильная. Гораздо сильнее меня. Ты настоящий боец, таких храбрых я никогда в своей жизни не видел.

Но ты и жестока! Ты хоть на секунду задумалась, каково будет мне? Или ты горела только одной мыслью - спасти меня? Но теперь я должен буду жить, зная, что из-за меня погибла девушка, более достойная жизни. Или ты была рада переложить на меня эту ношу - этот мир тишины и одиночества?

Я не смогу. Не смогу жить, как ты, закрывшись от всех в этом замке. Я ведь сбегу отсюда, бросив все: дом, мипутов, цветок. Уйду, как мечтал, на границы, сражаться с троллями. Забуду эти несколько месяцев, стану шумным, говорливым и хвастливым воином с двуручником наперевес, буду проводить свободное время в трактирах, задирая пьяниц и приставая к подавальщицам. Об этом ли ты думала в последние минуты?

Мне показалось, что ты чуть улыбнулась. Наверное, это свет дрогнул. Но теперь я понимаю, что ты была бы счастлива, если бы я так и сделал. Если бы я смог забыть тебя.

Но ты же знаешь, я довольно упрямый тип. Я могу поступить совершенно наоборот. Закроюсь в замке, буду каждый день приходить на твою могилу и орошать ее слезами и проклятиями, пугать мипутов своей зеленой унылой мордой, стану чернокнижником, познаю тайны вселенной и испепелю этот мир. Смешно... Ты бы рассмеялась, если бы слышала.

Я виноват, Эльза, я виноват в том, что ты меня не слышишь, в том, что ты больше не рассмеешься. Раньше я не понимал всей глубины своего эгоизма. Пока не повстречал тебя, человека с невероятной добротой и самопожертвованием. Сейчас я бы все отдал, лишь бы ты была жива. Любая. Хоть зеленая, хоть какая. Я хочу заглянуть в твои глаза, хочу услышать твой смех.

Слышишь меня, проклятый цветок! - закричал я. - Мне не нужна твоя сила! Мне не нужна моя дурацкая мечта! Я хочу, чтобы она жила! Отдай ей мою жизнь!

Продравшись через отчаяние, через жалость к себе, через эгоизм и слезы, я наконец понял, чего  действительно хотел. Я хотел, чтобы она жила!

Это желание горело в груди и стучало вместе с сердцем, текло в венах с кровью, вылетало вместе с дыханием.

На секунду стены комнаты словно втянулись внутрь, а затем снова вернулись на свои места с легким треском. Замок вздохнул.

Я посмотрел на Эльзу и увидел, как ее ресницы дрогнули.

Часть 1  Часть 2  Часть 3  Часть 4

Я говорил искренне и именно то, что думал, но я с трудом удержал улыбку на лице, когда она вошла. Лицо - точно как в моих воспоминаниях, но огромный рост, мощные мускулы, бугрящиеся на плечах и руках, отчетливые кубики пресса, проступающие через ткань... Я не был готов к этому.

Единственное, что помогло прийти в чувство - это ее глаза, а точнее их выражение. Паника, смущение, страх. Эта девочка боялась гораздо больше, чем я.

- Госпожа, я счастлив познакомиться с тобой воочию! Ты-то меня уже всего обсмотрела, - сначала я попытался пошутить, но понял, что ей не нужна сейчас легкая беседа.

- Извини, я буду говорить серьезно. Скажу честно, твой вид пугает. Даже не столько внешностью, ведь мне не кажется страшным вид волкодлаков или троллей, сколько тем, что за этим обликом скрываешься ты. Ты, какой я тебя знаю. Не могу обещать, что прямо сейчас смогу улыбаться и полностью игнорировать твою внешность, но я постараюсь. Я обязательно привыкну и буду общаться с тобой, как и прежде. Прошу, дай мне немного времени. И никуда не пропадай, пожалуйста. Все эти дни в тишине без тебя были просто ужасны.

В глазах у нее появились слезы. Было странно видеть столь массивное существо плачущим. Только если я фокусировал зрение исключительно на ее глазах, мог видеть ее настоящую, ту, какой представлял.

Она осторожно приблизилась к кровати, присела на рядом стоящий стул и родным нежным голосом произнесла:

- Спасибо! - и расплакалась окончательно, закрыв лицо руками. Я бессильно смотрел на выпуклый зеленоватый лоб и лохматую макушку, понимая, что должен ее как-то успокоить, утешить, но тело по-прежнему не слушалось меня. Я попытался сесть, хотя бы поднять руку, но обколотые мышцы даже не дернулись.

- Госпожа, я...

- Нет, не надо. Спасибо за честность, - сквозь всхлипы сказала она, не отнимая рук. - Я так испугалась. Я такая трусиха и эгоистка. Я боялась того, что перестанешь со мной общаться, больше, чем того, что ты не вылечишься. Я даже убрала зеркало из комнаты, чтобы не смотреть на тебя. Мне так стыдно. Даже после тяжелого ранения ты продолжал беспокоиться и поддерживать меня, а я ни разу к тебе не пришла, не поговорила. Прости меня! Я такая глупая! Мне очень стыдно! Только о себе и думаю, - речь ее была сбивчива и не совсем разборчива, но я сумел понять главное - она не злилась на меня. Эта малышка (хоть и странно применять этот эпитет к тому существу, что сидело рядом) была еще совсем юна и умудрялась еще себя винить в чем-то.

- Я должен был раньше догадаться про проклятие цветка, тогда бы ты так не мучила себя. Я тоже еще тот эгоист! - я бы согласился еще неделю пролежать без движения, только бы сейчас мог двинуть хотя бы одной рукой. Сжать ее пальцы или погладить по голове.

Она убрала руки и посмотрела на меня сияющими влажными глазами, которые так дико смотрелись на чешуйчатой безносой морде чудовища:

- Я больше тебя не брошу! Я обязательно буду навещать тебя, без всякого зеркала!

Я смог только улыбнуться:
- Вот и умница! Буду с нетерпением ждать тебя.

Когда она ушла, я выдохнул и прикрыл глаза. Я ей завидовал. Точнее, я ее жалел, но при этом отдал бы многое, чтобы оказаться на ее месте. Значит, топазовый гиацинт дает огромную физическую мощь, но при этом меняет внешность. И это весьма логично и даже в чем-то банально: ведь обычные человеческие или эльфийские мускулы не способны достичь тех же результатов, что легко показывают, например, тролли. А значит, нужна модификация тела, модификация его внутреннего и внешнего строения. Лицо тоже усовершенствовалось: нос убран, так как это одна из основных болевых точек, резкие черты - из-за укрепленных костей, кожа покрылась чешуей, как броней, лохматая шевелюра позволяла защитить череп от скользящих ударов и не давала точно определить размеры головы. Да в таком теле я смогу управляться с фламбергом даже одной рукой!

Потеря собственной миловидности меня не пугала никогда, в конце концов, я не был рожден дамским угодником.

Но несмотря на подобные мысли, я не думал о том, как отобрать у госпожи этот дар, я только рассуждал, как бы воспользовался возможностями цветка.

Во второй раз госпожа посетила меня вечером, после очередного сеанса лечения, во время которого я с трудом уговорил врачей не давать обездвиживающего лекарства, клятвенно заверив их, что буду действовать только левой рукой, у которой не сломана ключица. Взамен они перетянули торс дополнительным слоем бинтов так, что я мог дышать исключительно животом.

Теперь разговоры на запретные темы были позволены, ведь между нами не осталось больше никаких секретов. Поэтому после приветствий и вопросов о самочувствии я спросил:

- Госпожа, а как ты оказалась связана с этим цветком? Как ты вообще попала в этот замок? Как-то не верится, что ты жила здесь с самого рождения...

Зеленокожее чудовище грустно посмотрело на меня, вздохнуло и сказало:

- Почему не верится? Я действительно живу в этом замке всю свою жизнь. Только вот в одиночестве я осталась недавно.

Этот цветок - проклятье и гордость нашей семьи - передавался из поколение в поколение. Когда в семье рождалось несколько детей, то будущий наследник выбирался задолго до самого момента передачи. Как правило, наследником оказывался самый никчемный ребенок: слабый, болезненный или с физическими отклонениями. И это было разумно, так как семью он вряд ли смог бы создать даже в человеческом облике, потому, став чудовищем, он не терял своего будущего, зато избавлялся от физических недостатков. Понятно, что следующий наследник выбирался из потомства братьев и сестер проклятого.

Про нашу семью ходили разные слухи, в основном, о том, что на нас лежит родовое проклятье, и раз в поколение рождается ребенок-урод, чудовище, поэтому находить себе пару становилось все сложнее. А в какой-то момент, при моих дедушке и бабушке, жить в столице стало совсем невыносимо, и наша семья распродала имущество и построила этот замок, выкупив заранее окрестные земли. Сюда были завезены растения и животные со всего мира, часть из них прижилась, часть погибла, а часть мутировала и превратилась в новые виды. Оставшиеся средства были вложены в драгоценности, изделия искусства, оружие лучших мастеров, библиотеку, словом, было сделано все, чтобы можно было с комфортом жить в замке, не нуждаясь более ни в чем со стороны.

Первоначально планировалось устроить жилище только для хранителя цветка, но когда замок и его обстановка были готовы, и в него переехал мой отец, наследник цветка, вместе со своими родителями, все близкие родственники, посвященные в семейную тайну, погибли за короткий срок. Официальная версия гибели - эпидемия, но отец был уверен, что кто-то извне узнал о цветке и попытался заполучить его, сначала вырезал часть семьи для устрашения, а затем, не добившись результата, уничтожил и оставшихся членов, чтобы никто не узнал о его преступлении. Бабушка и дедушка поехали в столицу, чтобы найти виновника и добиться правосудия. Но они так и не вернулись. Пришло только одно письмо, где говорилось, что следы ведут на такие верха, что даже если у них будут стопроцентные доказательства, убийца не будет наказан, поэтому они попытаются сделать все самостоятельно, - она сидела такая несчастная, мускулистые руки лежали на коленях так беспомощно, что захотелось ее обнять. Я протянул руку и сделал то, что хотел сделать раньше - дотронулся до ее пальцев и чуть сжал. Она вздрогнула, посмотрела на меня и улыбнулась. Смотрелось это жутковато, особенно в сочетании с клыками.

- Для меня, - продолжила госпожа, - все это не более, чем страшная история, рассказываемая на ночь, ведь тогда меня еще не было.

В результате отец остался совсем один в этом замке. У него не было жены, не было родственников, которым он мог бы передать цветок после смерти. Он нашел деревни мипутов, предложил им свою защиту и дал им работу в замке. Могу только добавить, что работа их щедро оплачивается, и в деревне ведется жесткий отбор за право служить нам.

И вот тут начинается романтическая и одновременно трагическая часть рассказа. Какой-то купец решил проехать через наш лес, подвергся нападению волкодлаков и был спасен отцом. Впрочем, папа потом пожалел о том, что его спас, он оказался очень плохим человеком. Купец быстро сообразил, что замок набит сокровищами, но практически не охраняется. Мипутов он в расчет не брал, а одного человека легко убить, даже если он чудовище.

Поэтому через месяц купец приехал еще раз, но уже с отрядом наемников. И тут наш лес и наша земля сама вступилась за нас, так говорил папа. Пока они пробирались к замку, половина отряда погибла от бродячих троллей, волкодлаков, ядовитых змей и прочих напастей. Затем их встретили мипуты и обстреляли дротиками, и уже во дворе остатки наемников столкнулись с отцом... В живых остался только сам купец. Папа говорил, он был настолько жалок, что его было противно убивать, поэтому ему была предложена сделка. Купец должен был привезти в замок свою дочь и оставить ее здесь навсегда в качестве заложницы. Если он посмеет хоть раз приехать сюда или послать людей, то его дочь будет убита. Купец согласился.

Дочь оказалась совсем не похожей на отца, она была очень доброй, милой и красивой. Сначала папа прятался от нее, совсем как я от тебя. Именно тогда он и зачаровал зеркала, чтобы те показывали ему все происходящее в замке. Постепенно они начали беседовать, а потом встречаться, а потом они поженились, несмотря на то, что папа был чудовищем. И у них родилась я.

А через десять лет купец пришел снова, с еще большим отрядом. Но на этот раз он подготовился гораздо лучше: в его отряде были и рейнджеры, обученные убивать лесных зверей, и тяжеловооруженные мечники против троллей, и лучники против мипутов. Отец погиб, защищая мать. А я пряталась в одной из потайных комнат, пытаясь расслышать, что происходит в замке. Я поняла, что папа с мамой мертвы, когда мое тело стало меняться. За несколько месяцев до этого нападения папа провел со мной обряд передачи наследования, который мог вступить в силу только после его смерти. Он думал, что я успею создать семью и родить детей, но вышло все по-другому...

Сначала я только плакала, скорчившись в углу, от страха, от боли, которая выворачивала мое тело, из-за смерти родителей, но постепенно боль стихла, и я стала снова прислушиваться. Я хотела слышать все, что происходит в замке.

В строительство этого замка было вложено очень много средств, в том числе в его стены были встроены могущественные чары. И я полагаю, что эти чары как-то перекликаются с заклятием цветка. Если у хозяина топазового гиацинта возникает очень сильное желание - замок откликается на него. Так случилось с зеркалами, когда папа хотел все время видеть мою маму, так случилось и со мной: я смогла услышать все, что творится в замке, каждый звук...

Несколько дней наемники с купцом куражились, делили награбленное, веселились, а потом был обнаружен цветок. Делиться им никто не захотел, поэтому вспыхнула ссора, во время которой был убит купец и несколько наемников. Победителем оказался самый свирепый и самый злобный наемник, но когда он дотронулся до цветка, он понял, что не стал его хозяином и что ему осталось жить несколько дней, если он не найдет настоящего владельца.

Спустя неделю все наемники были мертвы. Я пробиралась в спальни и убивала их по одному. Было очень страшно. Но я видела тела мамы и папы, я нашла их в выгребной яме позади замка. Папа был изрублен практически на кусочки, а мама... она сама перерезала себе горло, когда увидела смерть папы. Я думаю, она боялась, что ее будут пытать насчет цветка и его нового хозяина. Или она просто не захотела жить без отца.

Так что я чудовище не только снаружи, но и внутри. Какие дети могут убивать взрослых своими руками?

- Только очень храбрые дети! - сказал я, глубоко тронутый рассказом.

Я смотрел на ее огромное мощное тело, и видел девушку, маленькую, робкую, печальную, и ее было так жалко. Я думал об истории, которую она рассказала, и понял, что меня зацепило:

- Госпожа!

- Эльза! Зови меня Эльза, пожалуйста, - воскликнула она.

- Конечно. Эльза, но если ты прошла через все это, тогда зачем спасла моего отца? Зачем впустила к себе в дом? А если бы он оказался таким же негодяем, что и тот купец? Неужели ты не боялась повторения?

Она грустно улыбнулась и после паузы ответила:

- После той истории я долго не могла придти в себя, просыпалась от кошмаров, боялась любого шороха. Меня раздражали беспечные разговоры мипутов, от которых я никуда не могла деться. Но больше всего я злилась, злилась на своего отца. Зачем он впустил того купца в первый раз? Зачем он позволил уйти ему во второй раз? Если бы он его убил, ничего этого бы не было. Это его ошибка! И я ее никогда не повторю, - думала я.

Но проходили дни, месяцы, года. И я поняла, почему он так поступил. Ты представь, Брин, годы тишины! Никого рядом, только безмолвные мипуты снуют рядом. Ничего не меняется, ничего не происходит. Только я и этот замок. Все, что пытаешься сделать, кажется абсолютно никчемным, ненужным. Книги падают из рук, не радуют скульптуры и картины, все покрыто пеленой тлена и забвения, словно я принцесса, уснувшая на сто лет. Но я - жива, я не спала, хотя моя жизнь ничем не отличалась от смерти.

Меня пробрали мурашки от ее холодного безжизненного голоса, словно она снова погрузилась в то состояние пустоты:

- Эльза, я тут, я рядом!

Она вздрогнула:

- Да, прости. Я не знаю, сколько лет отец прожил один до появления того купца, возможно, он был даже рад, когда купец привел наемников в первый раз. Он наконец смог почувствовать себя живым, ощутить силу, сделать хоть что-то, что выходит за рамки обычного. И если бы он не отпустил в тот раз купца, то как бы он смог встретить маму? Присутствие всего одного человека, я уверена, заставило его снова ожить. Он боялся, переживал, волновался - он снова чувствовал!

Пусть он прожил с мамой всего десять лет, но это были самые счастливые годы в его жизни. К тому же у них появилась я. Я даже представить себе не могу, каково это - увидеть нового маленького человечка, учить его ходить, говорить, кушать, радоваться его улыбкам... Даже если бы он знал, что все закончится именно так, он бы повторил все заново, я уверена.

Поэтому когда твой отец появился в моем лесу, я ни секунды не колебалась, чтобы спасти его. Несмотря на то, что больше всего я бы хотела поговорить с ним, увидеть его своими глазами, а не через зеркала, потрогать настоящего живого человека, я пряталась, не желая его напугать. Я не думала, что он сразу сможет найти драгоценный цветок, я забыла закрыть ту комнату только из-за волнения, у меня и в мыслях не было таким образом привязывать его к замку, к тому же он должен был умереть в течение трех дней...

- Эльза, я верю тебе. Я никогда и не думал, что ты специально все подстроила. Отец тоже говорил, что все произошло только из-за его любопытства и небрежности.

- Даже в своих самых радужных мечтах я не могла представить, что вместо него приедет сын. Но когда я услышала твою пламенную речь в гостиной замка, я подумала на секунду... Я решила, что ...

Ее щеки зазеленели ярче, и она отвернулась, чтобы скрыть это. Я понял, что она не договорила. Наша ситуация, хоть и не полностью, копирует знакомство ее родителей. Конечно, юная девушка сразу подумала о романтических отношениях. Тут сгодился бы любой молодой человек, а у меня вдобавок еще и внешность такая... подходящая. Мне часто говорили, что я напоминаю принца из детских сказок.

Может, я должен был приободрить ее, дать какую-то надежду, но я не мог представить себе, как обнимаю или целую это тело. Поэтому я сказал:

- Эльза, я не могу ничего обещать, но я всегда буду тебе верным другом, который не оставит тебя одну. Никогда!

***

Мое лечение изрядно затянулось. Только спустя неделю мне разрешили вставать, но я настолько ослабел, что не мог пройти больше десяти шагов, я начинал задыхаться. При кашле, смехе или громком разговоре ребра снова вспыхивали болью, да и правая рука, у которой была сломана ключица, отказывалась полностью повиноваться. Наверное, я представлял жалкую пародию на самого себя.

Эльза со слезами на глазах объяснила, что, скорее всего, сломанные ребра повредили легкие, и возможно, моя выносливость навсегда останется на уровне девяностолетней старушки.
Я улыбался. Я очень старался улыбаться. Улыбался, когда по полчаса спускался на двадцать ступенек по лестнице, улыбался, когда, взяв книгу, долго не мог придти в себя из-за внезапного приступа кашля, улыбался, глядя на себя в зеркало и видя полупрозрачный скелет, тень. Улыбался, подвязывая спадающие штаны, улыбался, когда промахивался, кидая нож в цель, хотя не мазал с пяти лет.

Я не смог улыбнуться только тогда, когда взглянул на свой двуручник. Я его предал дважды: я не взял его с собой в лес и стал бесполезным хозяином.

Когда мне его принесли, я взглянул на мой, хотя уже не мой, фламберг, сел рядом и молча попросил прощения за собственную никчемность.

В этот момент в комнату вошла Эльза. Она замерла на входе, а потом кинулась ко мне:
- Брин, не надо! Все будет хорошо, ты обязательно выздоровеешь! И сможешь сражаться с фламбергом в руках!

Я удивленно посмотрел на нее, я же просто сидел рядом с мечом, зачем столько экспрессии? Но потом почувствовал, как на руку что-то капнуло, я коснулся лица и понял, что плакал. Я постарался снова улыбнуться:

- Конечно, все будет хорошо. Но сейчас лучше вернуть этот меч обратно в хранилище. Мне, - тут старательно натянутая улыбка начала сползать, несмотря на все усилия, - мне стыдно смотреть на него.

Эльза ошеломленно посмотрела на мое лицо и выбежала из комнаты. Наверное, ей тоже было противно находиться со мной.

Спустя пару дней Эльза пришла с таким решительным видом, что я даже слегка испугался.

- Идем со мной!

- Куда? Я сегодня не планировал прогулок, - попытался отшутиться я, но она схватила меня за здоровую руку и потащила за собой.

- Когда устанешь, я потащу тебя на руках. Только не сопротивляйся.

Самое ужасное, что она так и сделала: как только я начал задыхаться, она легко подхватила меня на руки и помчалась вверх по лестнице. От стремительного бега и прыжков по ступенькам у меня закружилась голова, и я прикрыл глаза.

Когда мы остановились, я обнаружил, что мы оказались в комнате с драгоценным цветком. Эльза вытащила нож и сказала:

- Давай руку!

- Эмм, я догадывался, что меня планируют принести в жертву, но что так скоро...

- Руку! - ее тон был резок и беспрекословен. Впервые она так разговаривала.

Я молча вытянул руку, спокойно посмотрел на то, как она разрезала мою ладонь. Потом Эльза полоснула по своей руке и приложила ее к тонким лепесткам топазового гиацинта. Я залюбовался багряными всполохами, заигравшими на голубоватой дымке цветка. Притянутый этой невероятной игрой красок, я коснулся окровавленными пальцами одного из лепестков и тут же содрогнулся от обжигающего холода, пронизавшего меня с ног до головы.

Я словно нырнул в суть чародейства, создавшего этот цветок, понял силу и слабость, которую оно дарует, узнал наказание для посягнувшего на него. В ту же секунду дошел смысл этого ритуала: Эльза назначила меня своим наследником. Теперь, после ее смерти, проклятье цветка перейдет на меня. К сожалению, в тот момент я не до конца понял замысел госпожи.

Когда я пришел в себя, то уже лежал в комнате с перебинтованной рукой. Рядом сидела Эльза.

- Прости меня, Брин, я не спросила, хочешь ли ты этого, - она смущенно улыбнулась, обнажая верхние клыки, - но мне все равно больше некого было делать преемником.

- Ты такая внезапная, что иногда пугаешь.

- Только иногда?

- Конечно, обычно ты более спокойная и рассудительная.

Госпожа отвернулась от меня и шепотом попросила:

- Брин, ты можешь выполнить одно мое желание?

- Конечно. Эльза, все, что в моих силах!

- Тогда закрой глаза и не открывай их, пока я не скажу. Что бы ни происходило, не открывай их, хорошо?

Я растерялся от такой просьбы, но промолчал и закрыл глаза.

Моего лица еле ощутимо коснулись ее пальцы. Легкое движение от лба, по щеке и до подбородка. Затем осторожное прикосновение к волосам, поглаживание, мурашки побежали от затылка и до кончиков пальцев. Пауза. Долгая пауза. Невесомый поцелуй в губы, пронизавший жаром. Я судорожно вдохнул, но остался неподвижен. Звуки ее шагов, тихое "Открывай" и звук закрывающейся двери.

Я лежал с закрытыми глазами и чувствовал, как по щекам снова текут слезы. Почему?

Часть 1  Часть 2   Часть 3
Все-таки я смог уговорить владелицу замка отпустить меня погулять по лесу. Было видно, что она не хочет этого делать, но и запереть меня против моей воли тоже не может, так как это означало бы переход с дружеских отношений к рабовладельческим. И я уважал ее решимость и отчаянность, ведь я был ее первым другом за последние несколько лет.

Хотя я не тешил себя надеждой на полноценный рискованный поход. За время проживания в замке я убедился в силе и ловкости ее служек, а также в их отменных метательных навыках.

Сначала я не поверил, когда она сказала, что мипуты патрулируют окрестности и отгоняют волкодлаков, но потом по ее приказу пара мипутов продемонстрировала свои способности на тренировочной площадке. Увидев, как за несколько секунд один из них утыкал ножами и гвоздями!!! манекен в доспехах, а второй с легкостью поднял его и отшвырнул на несколько метров, я был ошарашен. Мне даже стало неловко за свои неуклюжие занятия с мечом перед ними.

Госпожа приставила ко мне охрану из мипутов, согласившись только на то, чтобы они держались на расстоянии сотни шагов. То есть она доверяла моим боевым навыкам ровно настолько, чтобы дать мне возможность продержаться самостоятельно перед врагом несколько секунд. Мягко говоря, я был раздосадован и даже разозлен, хоть и постарался скрыть эмоции.

В свою первую вылазку я не стал брать фламберг, не настолько мы еще с ним сроднились, да и не подходил этот меч для прогулки по лесу: вряд ли тут бродят толпы каменнокожих троллей или закованных в броню рыцарей, а калечить животных, пусть даже и волкодлаков, его волнистым лезвием я не собирался. Да и крупноват меч для охоты. Поэтому я захватил с собой лук, кинжал и саблю - тот набор, к которому я привык еще дома, разве только оружие стало на несколько порядков качественнее.

После всех приготовлений я, а точнее мы, наконец, выступили. Мипуты держались сзади и, когда я въехал в лес, растворились среди кустов. Поначалу я разглядывал необычные растения и вслушивался в щебет птиц, вспоминая лекции госпожи и пытаясь применить знания на практике, но через час блужданий я заскучал. Если бы здесь был Криль, то он бы смог вынести из прогулки гораздо больше, чем я. Я же не видел особых различий между этим зачарованным лесом и тем, куда я ездил из своего поместья. Ну да, есть другие цветочки, может быть, крылья у бабочек другой формы или скворец чирикает как-то иначе, но в целом ничего особенного.

Впрочем, возвращаться просто так тоже не хотелось, неизвестно, когда в следующий раз госпожа согласится меня отпустить. И я решительно свернул с опушки, где все это время и находился, в глубь леса. И через несколько сотен метров обстановка изменилась: деревья стали темными и огромными, их раскидистые кроны закрыли небо, и воздух казался полосатым из-за редких солнечных лучей, прорвавшихся через плотную листву. Милое щебетание лесных птичек сменилось угрюмой тишиной, изредка прерываемой отдаленным хрустом веток, ломающихся под чьей-то тяжестью, и глухим уханием.

Руки сами собой потянулись к луку и стрелам. Лошадь тоже почувствовала тревогу и начала нервно прядать ушами и подергивать шкурой, словно стряхивая невидимых насекомых. Я чуть сильнее сжал коленями ее бока и аккуратно наложил стрелу на тетиву. В таком лесу лук уже не казался столь идеальным выбором, так как массивные стволы загораживали весь обзор, и я мог увидеть врага только, когда тот подберется вплотную.

Несмотря на всю свою настороженность и внимательность, я чуть не прозевал нападение. Я все еще вглядывался в окрестности, пытаясь углядеть движение, как рядом лежащий валун внезапно заскрипел и развернулся, оказавшись никем иным, как подгорным троллем. Я безотчетно выпустил в него стрелу, которая отскочила от каменной шкуры, отбросил лук и схватился за саблю, спрыгивая с лошади. Скорость этот вид троллей развивает отменную, на короткой дистанции легко перегонит даже коня без всадника, а сражаться саблей на своих ногах мне было гораздо привычнее.

Уязвимых точек у троллей не так уж много, и самым лучшим способом избавиться от них являлась лавина, которая могла их задержать на некоторое время. Здесь я мог бы обрушить на него деревья, но пока я буду их рубить сабелькой, тролль успеет найти подружку, обзавестись потомством и на десятой годовщине свадьбы подать меня в виде главного блюда.

Чудовище неторопливо повернуло голову, оценило меня, как сегодняшний обед, и направилось ко мне вальяжной походкой. Руки моментально вспотели, как и спина, но панических мыслей не возникло, собственно, в тот момент у меня вообще не было никаких мыслей.

Тролль поднял правую лапу и резко ударил, я с трудом кувыркнулся вбок, уходя от удара, но при этом ударился левым плечом о дерево. Я даже не попытался проткнуть его саблей, так как хрупкий металл сразу бы сломался, и это лишило бы меня всякого шанса спастись, поэтому я решил уклоняться и выжидать удобного момента.

Зверюга с удивлением посмотрела на место, где я только что был, и внезапно рассвирепела. С рыком она рванула ко мне, я еле-еле успел отпрыгнуть за дерево, а затем сразу рывком перебросил себя за другое, и правильно сделал, так как тролль оказался не столь глуп и, ухватившись лапой за ствол, по инерции перекинул себя за него. Его реакция и скорость ничуть не уступали моей, и это было весьма печально, так как кроме них мне было нечего ему противопоставить.

Мы играли с ним в прятки-догонялки несколько минут, я был изрядно потрепан, одежда изорвана, дыхание сбилось. Тролль, словно осознавая свои слабые места - глаза и пасть, все время держал голову опущенной так, чтобы его массивные набровные дуги закрывали глаза. Если бы он взял в руки плохонький меч, то мне бы пришел конец в самом начале нашего знакомства, а пока он атаковал одинаково - бросок по кратчайшей прямой и резкий взмах лапой.

Я чувствовал, что пора делать выбор: либо помереть в его лапах от того, что выдохся и не успел увернуться, либо помереть в его лапах в попытке достать-таки его. Второй вариант был ближе, но стоило только представить, как я кидаюсь на тролля, начинали подкашиваться колени. Я шептал: "Еще чуть-чуть, еще немного... Еще секунда, и я атакую..." Но секунды уходили, а я так и не мог решиться.

В какой-то момент я увернулся неудачно, и тролль слегка задел меня лапой, разорвав кожу на бедре. Я почувствовал резкую боль и понял, что через несколько минут я уже не смогу нормально использовать эту ногу, а это значило, что нет смысла дальше тянуть. Дождавшись очередного замаха, я не стал уклоняться, а, поднырнув под лапу, бросился прямо на тролля. Перед тем, как он схватил меня, я успел воткнуть кинжал ему в глаз. Зверь оглушительно заревел, но продолжил сжимать меня в каменных объятьях. Моя правая рука оставалась свободной, и я, уже практически не соображая, тыкал кинжалом вслепую. Потом раздался хруст, и я потерял сознание от боли.

Уже знакомая пышногрудая красавица, расстегнув брошь на плече и придерживая рукой спадающую тунику, протянула руку и нежным шепотом сказала:
- Осторожнее, тише!

Я улыбнулся ей и хотел было пообещать, что я буду очень нежен, как она продолжила:
- Тише, не трясите его! Его бока...

Кровать подпрыгнула, резкая боль пронзила тело, и я очнулся.

Надо мной проплывали знакомые картины - изящные росписи на потолках замка. Рядом слышался женский шепот - госпожа отдавала указания, как именно нужно нести мое искалеченное тело. Я с трудом повернул голову и увидел склоняющееся ко мне лицо... или морду. Я от неожиданности дернулся и снова потерял сознание.

Когда я пришел в себя во второй раз, то обнаружил себя в комнате, обмотанный бинтами по самую шею. Рядом сидел один из мипутов, видимо, его оставили в качестве сиделки. Как ни странно, боли практически не ощущал. Но когда я попытался пошевелить руками, то не почувствовал вообще ничего: ни движения, ни боли, ни самой руки. Меня пронзила чудовищная мысль, от которой стало дурно: неужели я стал калекой?

Я замычал, пробуя горло, а потом осторожно сказал:
- Госпожа?

Мипут подскочил от неожиданности, но традиционно не произнес ни звука, только прижал палец к губам, показывая, чтобы я не разговаривал, а затем выбежал из комнаты.

По-прежнему не ощущая своего тела, я запаниковал и заорал уже во всю мощь:
- Госпожа!!!

Но мне никто не ответил. Я был уверен, что она меня слышала, да и куда она сбежала бы от своего замка? Так почему же она молчала? Может, она боялась сказать мне правду, боялась сказать, что я стал немощным уродом? Или что еще хуже, винила себя в том, что отпустила? Как бы плохо мне не было, я не должен был позволять ей заниматься самобичеванием. Она молодая неопытная девушка, а я идиот, который втерся к ней в друзья, а потом радостно себя угробил практически у нее на глазах.

-Госпожа, я прошу тебя, откликнись! Я прошу прощения за то, что я такой дурак! Причем многократный! Если ты злишься на меня, ненавидишь, презираешь, то тогда я спокоен, потому что заслужил все это. Только не вини себя, я умоляю! Не жалей и не беспокойся обо мне!

Я такой дурак! Из-за прихоти заставил тебя переживать о никчемном слуге. Хочешь, я сам скажу, почему дурак? Во-первых, потому что вообще поехал в лес, не приняв во внимание твое мнение, во-вторых, потому что уехал с опушки, хотя ты и говорила о множестве опасностей, в-третьих, потому что не взял фламберг, не доверился мечу, с которым хотел пройти всю жизнь, в-четвертых, не дождался помощи и полез на тролля, в-пятых, что заставил тебя плакать. Ведь это твой голос я слышал рядом!

Но я сделал несколько выводов. Хочешь их послушать? Для начала я осознал, что идиотизм - это у нас семейное. Ведь Криль знает про этих самых подгорных гораздо больше, чем я, и все равно хочет поизучать их.

Следовательно, он еще больший дурак, чем я, так как сознательно мечтает о близком с ними знакомстве. С другой стороны, он пока только мечтает, но еще ни разу не полез обниматься с троллями, а значит, его идиотизм скорее показной, в отличие от моего.

Вывод второй: больше никогда я не выйду из дома без фламберга, если он, конечно, простит меня, - тут я вспомнил о том, что, возможно, больше вообще не смогу ходить, но старательно задавил эту мысль. Сейчас моей целью было приободрить госпожу. - Даже если пойду на луг за ромашками.

Вывод третий: я поступил очень недостойно, добившись у тебя разрешения на прогулку, ведь по сути я поставил тебя в неловкое положение, так как ты относилась ко мне, как к другу, и не могла запретить творить глупости.

Вывод четвертый: я так и не понял до конца, хищник я или жертва, но по крайней мере, я не струсил, не удрал и даже смог перейти в нападение, хоть и весьма жалкое.

Я замолчал в ожидании ответа, но так и не дождался его.

С того дня моя жизнь в замке стала похожа на бесконечную ленту медленно тянущихся часов. Пара седовласых мипутов усердно занималась лечением. Меня постоянно обмазывали, перевязывали, прощупывали, мыли, тыкали иголками, заливали внутрь всякую дрянь.

Насколько я понял из их красноречивого молчания, калекой я не останусь: была распорота нога, сломано несколько ребер и ключица, повреждены внутренние органы, но все это подлежало восстановлению. Я не ощущал своего тела, потому что было введено какое-то лекарство, которое блокировало управление им, чтобы я случайно не дернулся и не сместил только-только начавшие срастаться кости.

Врачеватели относились ко мне, как к тушке, которую нужно вылечить вне зависимости от желания самой тушки. Другие мипуты кормили меня с ложки, так как мне не разрешалось двигать даже относительно целой рукой, меняли белье, поили. Госпожа безмолвствовала.

Когда уходили и врачи, и слуги, я оставался в полном одиночестве. Я не мог двигаться, не мог читать, не мог общаться. Сначала я пытался поговорить с госпожой. Сколько вдохновенных монологов я тогда произнес... Я бичевал свое поведение и поступки, восхвалял ее доброту и ум, рассказывал стихи, какие мог вспомнить, вновь вспоминал разные случаи из жизни, забавные и не очень. Потом я тоже замолчал. И тогда мне осталось только думать.

В детстве самым страшным наказанием для меня был угол. Пару раз меня отец даже порол (и не без причины), но порка казалась мне меньшим наказанием, к тому же я воспринимал ее как тренировку на выносливость и силу воли. Но стоять несколько часов, уткнувшись носом в стену, было невыносимо. В голову прокрадывались страшные мысли, от которых мне, десятилетнему пацану, хотелось реветь навзрыд. В основном, это были мысли о смерти, а точнее о бессмысленности жизни. Самой смерти я никогда не боялся, страшно было от осознания ничтожности меня, как личности. Сейчас я центр своей вселенной, и весь мир крутится вокруг меня, даже если это не так, я этого не вижу и не ощущаю, будучи полностью занятым своими мимолетными увлечениями и желаниями. Но стоило замереть, как я начинал чувствовать течение жизни, потоки и вращения мира проходили сквозь меня и мимо меня, и волной накрывало ощущение собственной незначимости, словно я пылинка, даже меньше пылинки, настолько, что при моей полной остановке круговорот жизни не задержит свое вращение даже на самый крошечный отрезок времени. Тогда зачем я мечтаю, страдаю, люблю и ненавижу? Ведь все трепыхания пропадают втуне. Может, проще сразу умереть, не пытаясь ...

Сразу после того, как меня выпускали из угла, я начинал творить еще большие глупости, втайне надеясь, что чем больше возмущений я создам, тем больше шансов у меня стать той самой пылинкой, которая сможет повлиять на мироздание. Через какое-то время отец отметил эту закономерность и перестал наказывать таким образом.

И вот спустя десять лет я снова стоял в углу, только срок наказания был неопределен.
Несколько дней я сражался сам с собой: прокручивал содержание прочитанных книг, разыгрывал исторические военные сражения, вел мысленные диалоги с Крилем, даже проводил шахматные турниры, только бы не дать себе расслабиться. Я отрабатывал тренировки с фламбергом, снова и снова представляя каждый из ударов вплоть до мельчайшего напряжения мышц, так как читал, что мысленная тренировка может заменить физическую на восемьдесят процентов. И такие тренировки изнуряли меня изрядно, после них мипуты всегда меняли  постельное белье, так как предыдущее оказывалось пропитано потом.

Но во время одной из таких тренировок я поймал себя на тщетности занятия. Зачем мне тренироваться? Зачем я вообще уехал в этот замок? По сути я добровольно вычеркнул себя из мира людей. Ради чего? Если бы умер мой отец, то также ничего бы не изменилось в мире. Или если бы умер Криль... Мы - никто, и наши жизни - ничто. А сейчас я еще меньше, чем ничто. Умру я в лапах тролля или смогу прожить еще сотню лет, оставаясь в этих стенах, - даже для моих самых родных и близких людей не изменится ничего. Раньше у меня хотя бы был шанс затронуть судьбы двух человек, сейчас нет даже его.

Если я подниму свое физическое состояние на достаточный уровень для полноценного владения фламбергом, это тоже ничего не изменит, ведь я не смогу уехать отсюда. Это как найти в пустыне сундук с золотом и драгоценностями и умереть прямо на нем от голода, будучи бессметным богачом.

Словом, я погрузился в пучину отчаяния, так, кажется, описывают в романах подобное состояние. Но когда меня в очередной раз переворачивали, чтобы промыть возможные места возникновения пролежней, и многострадальные ребра заныли, я внезапно вспомнил о том, как меня заносили в замок. Тогда я увидел странное лицо, которое не могло принадлежать никому из обитателей замка. Сначала я вспомнил только свое удивление, но постепенно я смог восстановить в памяти и картинку: резкие черты лица, зеленоватая, словно чешуйчатая кожа, носа почти не видно, клыки, приподнимающие верхнюю губу, всклокоченная грива... Как будто это существо собирали из представителей различных рас: от нагов до троллей. Естественно, это не мог быть мипут, к тому же рост этого существа был как минимум не меньше моего. Несли в тот момент меня на носилках служки, и они не боялись его. И я точно слышал поблизости нежный шепот госпожи. Может, это какой-то охранник, который патрулировал окрестности замка, возможно, он меня и обнаружил? Недаром ведь мипуты так отстали от меня и не смогли прибыть вовремя, возможно, их кто-то или что-то задержало, и вмешалось вот это чудовище...

Тогда почему я не был предупрежден о нем, ведь мы с госпожой неоднократно обсуждали и обитателей замка, и жителей леса, и проговаривали условия безопасности во время прогулки. И было бы логично упомянуть о нем, к тому же я же мог ненароком и напасть на него.

Но какая-то неправильность ощущалась в рассуждениях, словно что-то не складывалось. И тут я вспомнил. Глаза этого существа - в них был испуг и тревога. За меня?

И тут все сложилось: цветок, сила-недостаток, зеркало, общение вслепую, ее молчание, слова. После такого озарения пару минут я пытался склеить у себя в голове образ девушки, который у меня сложился за время нашего общения, и ту мор... то лицо, на секунду мелькнувшее передо мной. В какой-то момент я даже почувствовал отвращение к ней, но тут же опомнился. Это ведь просто маска, наложенная проклятием цветка! Внутри пугающей личины прячется все та же робкая, бесконечно одинокая девушка, с которой я подружился. Да, цветок отобрал у нее внешность, но он не смог изменить ее ум, характер и саму личность. Поэтому я могу общаться с ней так же, как и раньше, не обращая внимания ни на ее скрытность, ни на новое лицо.

Бедная девочка! Сколько же она пережила за последние дни! Мало того, что я пытался убить себя, а нападение на тролля ничем иным, кроме как попыткой суицида, и назвать нельзя, так она еще переживала из-за того, что я ее видел. Возможно, она не хотела разговаривать со мной, так как боялась вопросов насчет того существа. Как бы с ней заговорить так, чтобы она перестала бояться? Как ее успокоить?

- Госпожа моя! Я не спрашивал насчет твоей внешности, но всегда я представлял тебя, как невысокую брюнетку с чуть испуганными глазами. Когда ты смеялась, я видел маленькие ямочки на твоих щеках, когда ты спорила, я видел нахмуренные брови и насупленный лоб с вертикальной складочкой. Когда ты мне читала, я видел упрямую прядь волос, постоянно выскальзывающую из прически и закрывающую твои глаза. Я никогда не видел тебя плачущую и боюсь увидеть тебя в слезах, особенно из-за меня. Но это единственное, чего я боюсь!

Ты прости, я не сразу понял, почему ты молчишь. Не прячься от меня! Это же просто маска, наложенная проклятым цветком! Я знаю, какая ты на самом деле, и не важно, что будут говорить глаза, сердцем я вижу совершенно иначе.

Через несколько секунд в дверь тихонько постучали. И вошла она.

Часть 1  Часть 2

Утро началось с боли. Я попытался встать с кровати, но стоило только опереться на руку, как мышцы свело от судороги. Ломило все: плечи, запястья и даже пресс.

Обычно мне нравилось ощущать физическую боль после тренировок, она показывала, что я еще немного вырос над собой, я стал чуть сильнее. Но сегодня я был готов разрыдаться: после нескольких минут тренировки столь сильные судороги могли быть лишь у изнеженных девушек или эльфов, которые тяжелее зубочистки ничего и в руках не держали. Я же позиционировал себя именно как воина, отец приглашал для меня разных мастеров боя, и те отрабатывали жалование по полной программе, гоняли меня с утра до ночи, применяли в качестве наказания палки, кнуты и дополнительные упражнения. Впрочем, меня не нужно было подгонять, ведь я обожал изнурять свое тело нагрузками. Последние два года я занимался именно с мастером двуручного меча. Правда, тот сперва неодобрительно покачал головой и сказал, что мне больше подойдут сабли, а вот Криля бы он с удовольствием поучил своему искусству.

Так почему же сейчас я чувствовал себя словно зеленый юнец, в жизни не державший меча?

Кривясь от боли, я сумел одеться и подойти к огромному, во весь рост, зеркалу у противоположной стены. Я никогда не обращал внимания на свою внешность, не следил за подбором нужных цветов, за укладкой волос, но при этом привык к восхищенным вздохам девушек за спиной. Из зеркала на меня смотрел симпатичный юноша романтического типа: стройный, даже худощавый, с тонкими чертами лица и длинными волосами.

Внезапно на меня нахлынула такая волна злости! Я готов променять свою красоту на внешность последнего портового грузчика, лишь бы при этом мне передалась и его сила. Зачем я хожу с такой копной волос? Я оглянулся на фламберг, молча поблескивающий в углу, схватил кинжал и хотел срезать под корень косу, как внезапно раздался испуганный женский голос:

- Стой! Не надо!

Еще не остывший от злости, я рявкнул:

- Что не надо?

- Не отрезай волосы, прошу тебя.

- Это исключительно мое дело.

- В обмен на этот меч!

Тут я остановился, и до меня стало медленно доходить, кто говорил сейчас.

- Эмм, я правильно понял, госпожа, что вы готовы отдать этот меч, а взамен я не должен укорачивать свои волосы?

- Да, все именно так, - судя по голосу, девушка тоже успокоилась и начала говорить ровнее.

- Вы не обязаны его дарить, достаточно только приказать мне, и я выполню любое ваше желание. Ведь вы спасли моего отца!

- Я не буду менять решение.

- Тогда покорно благодарю вас за столь щедрый подарок и отныне обязуюсь следить за своей шевелюрой еще тщательнее, чем раньше, - развеселился я. Меня позабавила абсурдность этой ситуации.

- Госпожа, раз уж вы решились подать голос, может, вы позволите иногда с вами разговаривать, а то переписка - это дело небыстрое, да и слуги тут весьма молчаливые.

- Ну, если вы хотите, - засмущался женский голос.

Я прямо-таки представил невысокую худенькую девушку, покрасневшую от застенчивости и теребившую платочек в руках.

- Я не настаиваю, а прошу позволения, - уточнил я. - Кстати, госпожа, а как вы узнали, что я собираюсь сделать, ведь это было спонтанное решение?

- Я только хотела посмотреть, как вы себя чувствуете после вчерашней тренировки, не нужна ли помощь? - она запнулась. Все-таки молодые леди редко подсматривают за молодыми  людьми и еще реже признаются в этом.

- А как вы это делаете? Вы можете видеть меня в любой момент времени? Даже когда я принимаю ванну? - поддразнил я ее. Пожалуй, брат прав, не выйдет из меня грамотного придворного.

- Нет-нет, я могу видеть только то, что находится перед такими большими зеркалами, а их не так много в замке.

Я подчеркнуто обернулся и посмотрел на свою кровать, которая находилась как раз напротив зеркала.

- Это замечательно, теперь мне стало легче, - улыбнулся я. - И слышите вы тоже при помощи этих зеркал?

- Нет, это особенность замка. Я слышу все, что происходит в здешних стенах.

- Я правильно понял: вы не просто можете слышать все звуки, а слышите их всегда?

- Да, к сожалению, именно так. Я слышу все, вне зависимости от желания, - ее голос заметно погрустнел.

- Поэтому вы подобрали себе таких неразговорчивых слуг?

- Вы не представляете, как утомляет болтовня кухонных работников и их сплетни, даже поспать нормально не получается. Одним из обязательных пунктов приема на работу является соблюдение тишины, нарушать которую можно только при угрозе для жизни. Вас это правило, конечно, не касается.

- А что это вообще за народец такой? Я не знаток, но все равно не припоминаю подобных существ.

- Я была бы крайне удивлена, если бы вы знали эту расу. Это мипуты, раса-эндемик.

Я, увлекшись разговором, уселся на кровать прямо перед зеркалом.

- К моему стыду, я не специалист. Эндемик - это?

- Эндемик - это животные, растения или раса, живущая в строго определенном месте и за пределами его не встречающаяся. Лес вокруг замка - весьма уникальное место, и многое, что здесь есть, отсутствует за его пределами.

- М-м, вон оно что. Теперь становится понятным появление волкодлаков. Эх, главное, теперь не проболтаться Крилю, иначе он сразу прибежит сюда.

- А Криль - это адресат ваших писем?

- Да, мой старший брат. Внешность молотобойца и мозги ученого. Он обожает изучать обычаи и культуру разных народностей. В последнее время он увлекся подгорными троллями.

- Подгорные тролли - это такие огромные серо-зеленые тролли, которые стучат камнями и иногда вызывают лавины?

- Хе, - улыбнулся я, - настолько глубоко мои познания не распространяются. Я же воин, хоть и не похож, и все, что я знаю про всяких чудовищ, так это их слабые места и как их убивать.

- Чудовищ... - еле слышно произнесла она. Я почувствовал, что сказал что-то не то и огорчил ее. Может, она такой же фанатик-социолог, как и Криль, и не приемлет убийств других существ. Поэтому я поторопился добавить:

- Впрочем, мои знания остаются чисто теоретическими. Обычно я убиваю только деревянные мишени и соломенные чучела.

- Ой, я вспомнила, - снова воодушевилась она, - прошу прощения за тренировочную площадку. Я неправильно поняла ваше направление или как это сказать...

- Вы насчет мишеней для стрельбы из лука? Не переживайте, я неплохой лучник, но меня всегда тянуло к мечам, особенно двуручным. А этот фламберг - он уникален.

- Фламберг? - озадаченно спросила она.

К этому моменту я уже составил ее мысленный портрет: невысокая, мне по плечо, худенькая или с легкой полнотой, черноволосая милашка, которая любит цветы, бабочек, котят и вообще всех-всех. В оружии разбирается только на уровне: это меч, это лук и еще один лук. Как она живет в такой глуши одна? Где ее родные? Как она стала владелицей цветка? Но я не стал форсировать события, сначала мы должны с ней подружиться. К тому же она мне понравилась своей наивностью, открытостью и чистотой. Кто бы стал рассказывать первому встречному о том, как осуществляется обзор замка и его прослушка? Надо сказать, что возможности владельца замка меня весьма впечатлили.

- Фламберг - это двуручный меч с волнистым клинком. Видишь? - я взял меч и показал его во всей красе, - его клинок словно пламя свечи, колеблющееся на ветру. Само его название произошло от слова Flamе - пламя.

- Да, красиво! - выдохнула она.

А я решил этим и ограничиться, не вдаваясь в боевые отличия, например, что такая волнистая поверхность позволяет лучше прорубаться через броню и панцирь, что раны, оставленные таким мечом, практически не излечиваются и часто загнивают, что такой меч реже застревает в костях и ребрах. Были, конечно, и минусы: большая хрупкость лезвия по сравнению с прямым мечом, больший вес, а также сложность его изготовления. Фламберги всегда были штучным товаром, и редко находились умельцы, владеющие этим оружием. Зато их труды оплачивались в два раза выше, чем у обычных мечников.

С того дня мои дни стали наполнены бесконечными диалогами, порой казалось, что я сошел с ума и веду беседы сам с собой, и именно в этом заключается кара топазового цветка.

Мы обговорили несколько правил, например, она не заглядывала через зеркало ко мне в комнату до тех пор, пока я не поздороваюсь. Приветствие означало, что я уже умыт, одет, причесан и в приличном виде. Конечно, это была только договоренность, которую она не обязана была соблюдать, но я ей верил. Более того, я начал чувствовать, смотрит она на меня или нет.

Мы разговаривали обо всем на свете. Я рассказывал про различные виды оружия, о техниках боя, и даже провел ей обзорную экскурсию по ее же оружейной. Специально для этого служки притащили в подвал одно из больших зеркал. Рассказывал про детские годы и свои приключения, про Криля и его науку, про отца, Крона и наш дом. Она мне рассказывала о чудесах местного леса, о невероятных животных, которые в нем обитают, пересказывала историю разных стран, я обнаружил, что я совершенный профан в данном вопросе. Мы беседовали даже за столом и обсуждали впечатления о разных блюдах, проводили дегустации изысканных вин и сыров.

Затем она провела для меня экскурсию по замку. Я ходил по его коридорам и залам и говорил, что вижу, а она рассказывала о создании того или иного шедевра. Теперь я мог с уверенностью рассуждать на тему живописи, скульптуры или архитектуры.

Кроме того, я ежедневно занимался с моим фламбергом, по указанию госпожи тренировочная площадка была полностью перестроена. Она приняла форму квадрата, где были хаотично расставлены чучела: сначала соломенные, затем с песком, а в самом конце на песчаных кукол были надеты настоящие доспехи. Я уже мог наносить режущие и колющие удары мечом, проблема была в том, что из-за волнистого лезвия хрупкость его возрастала, и для того, чтобы меч не разлетелся на куски при ударе о доспехи, нужно, чтобы удары были гибкие, и мечник мог легко менять угол удара в любой момент. А для этого требовались сильные запястья. Сейчас я мог наносить только прямые рубящие удары, которые не подходят для работы с фламбергом. Проще тогда было взять простой двуручник с обычным лезвием.

Сначала я чувствовал недовольство меча, он явно хотел попасть в сильные руки опытного воина, а не тощие ручонки эльфа-юнца, но после каждой тренировки я ощущал и его растущее уважение. Фламберг словно понимал, что я неплохой воин, только мне больше подходит другое оружие, но ради обладания именно таким мечом я переучиваюсь.

Спустя несколько дней пришел ответ от Криля, я даже зачитал госпоже его письмо, она посмеялась вместе со мной над его шутками. Криль вволю поиздевался над моим "несчастным" положением, предложил заменить меня на пару-тройку лет, но самое главное, он рассказал про реакцию отца:

"Утром, когда отец узнал о твоем трусливом побеге, он разбил тумбочку у себя в комнате, в очередной раз выгнал Крона за то, что тот не предотвратил, наорал на меня, такого же идиота, как и младший братик. Через пару часов он успокоился, извинился перед Кроном, сказал, что ты всегда нарывался на разные неприятности, и этот случай еще не самый худший, по крайней мере, кормить тебя будут отменно до самой смерти. К вечеру отец напился вусмерть, попытался оседлать Красотку, но тут уже вмешались мы с Кроном."

Однажды, когда госпожа в очередной раз рассказывала мне о животных местного леса, я мечтательно сказал:

- Эх, хотелось бы мне поохотиться здесь! Может быть, даже удалось бы сразиться с волкодлаком.

- Тебе так нужно это? В замке ты в безопасности, и убивать нет никакой нужды.

- Госпожа, я обучаюсь воинскому искусству вот уже много лет, но могу вам сказать, что при найме преимущество будут иметь не такие умельцы, как я, а менее обученные, но прошедшие хотя бы один бой люди. Пока я не пройду через боевое крещение, нет понимания, как я поведу себя при опасности.

- Но ты же не убежишь со страху?

- Не в этом дело. При попадании в опасную ситуацию восемьдесят процентов людей (или эльфов) впадают в ступор. От шока на несколько секунд они замирают. Это жертвы. Ни личная храбрость, ни обученность тут не играют никакой роли, если, конечно, в них специально не вбивают на уровне рефлексов как нужно реагировать. Ко второму типу относятся оставшиеся двадцать процентов - хищники. В момент опасности они, наоборот, активизируются, действуют быстрее и лучше, чем обычно. И, к сожалению, заранее сложно предугадать, к какому именно типу относится человек.

- Но ты же не испугался волкодлаков, когда ехал в замок? - взволнованно спросила она.

- Нет, не испугался, но я знал, что они появятся и был готов к этому. Так как я не знал, как я поведу себя при опасности, я старался подготовиться. Меня специально обучали реагировать на разные типы угроз, но, как я уже сказал, все варианты не продумаешь...

- Понимаю, - медленно протянула девушка, - но мне кажется, что убивать живых существ только ради тренировки неправильно.

- Согласен, - радостно ответил я.- Поэтому предлагаю прогуляться по лесу, посмотреть на его красоты, понюхать цветочки, а уж если кто-то нападет, то тогда я буду вынужден защитить свою жизнь, верно?

- Пожалуй...- неуверенно сказала она, - но я бы не хотела, чтобы ты так рисковал.

- Госпожа, вы относитесь ко мне неправильно. С того момента, как вы спасли отца, его жизнь принадлежит вам, а раз я его заменил, то и моя тоже. Вы по милости своей осыпаете меня подарками, - тут я погладил рукоять фламберга, - тогда как по сути я ваш слуга. Стоит вам приказать все, что угодно, и я выполню ваш приказ.

- Любой-любой?

- Да, любой, который будет мне по силам. Вы можете приказать мне забыть о мечах и сражениях, и я выполню его.

- Но я не хочу... Не хочу, чтобы вы были слугой, - горячо возразила девушка.

- Это радует, ведь из меня получился бы слишком говорливый подчиненный. А здесь такое запрещено, - тон у меня был шутливый, но говорил я искренне.

Другой серьезный разговор состоялся в библиотеке. Я не большой любитель читать, но здесь были собраны поистине уникальные книги, в том числе и такие, за которые Криль бы продался в рабство на всю оставшуюся жизнь, да еще бы и меня заодно продал. Я же пытался найти информацию по драгоценным цветкам. Но чаще всего я читал что-нибудь вслух, чтобы моя госпожа могла послушать.

Когда выбирал книги я, то мы читали исторические романы, жизнеописания всяких знаменитых дядек, научные труды, от которых у меня выворачивало челюсть. Когда выбирала она, то это были описания различных военных операций, книги об оружии, стратегии и тактике, а также философские труды на тему становления личности, закаливания духа и тому подобного. Я думаю, что мы, не сговариваясь, старались подобрать литературу так, чтобы было интересно другому. Меня это и волновало, и забавляло одновременно.

Как-то я долго не мог подобрать книгу, пошел уже по второму кругу, обыскивая полки. Я был уверен, что в доме, где есть такая редкость, как цветок, должна быть и литература о нем, но почему-то никак не находил книг хоть с упоминанием о драгоценных цветах.

Устав ждать, она наконец сказала:

- Я убрала всю информацию о каменных цветах из библиотеки. Можешь не искать.

- Ээ, почему? - я так удивился, что даже не смутился.

- Я не понимаю, - с негодованием воскликнула она, - почему все так жаждут обладать ими. Неужели ты думаешь, что это настолько прекрасно? Что от цветка решатся все твои проблемы? Или ты не знаешь об их отрицательных свойствах?

- Конечно, я знаю не так много, - спокойно ответил я, - ведь информацию о цветках и их свойствах почти не достать. По сути, есть только одно более-менее нормальное описание цветка, алмазного лотоса, и только потому, что он принадлежит королевской семье. Но то, что удалось найти, дает надежду, что я смогу с помощью них решить свою проблему.

- Фламберг? - еле слышно спросила она.

- Да, фламберг. Я думаю, что должен быть цветок, который наделит меня достаточной силой.
- А ты не думал, что он может забрать у тебя?

- Думал. Много раз. Я перебрал сотни вариантов. В одном я уверен - все минусы коснутся только владельца цветка и не затронут людей, окружающих его. Кроме того, они не меняют характер и личность владельца. А значит, любой недостаток меня устроит, только если это не боязнь крови или что-то подобное.

- И ты хотел бы забрать цветок себе?

Я вскочил, осознав, как мог воспринять мои слова настоящий владелец цветка:
- Нет, не думай, что я когда-нибудь попытаюсь без твоего разрешения даже увидеть гиацинт! Я просто... я давно мечтал о возможности найти такой цветок или получить его от прежнего владельца, если тот захочет избавиться от него, ведь далеко не все хотят обладать им. И здесь впервые появилась возможность узнать об этих цветках побольше. Но я не сделаю ничего, что бы может тебя расстроить! Прости, если напугал!

Она тихо рассмеялась, но смех ее прозвучал очень печально.
- Прошу тебя, проследуй за мипутом.

Спустя несколько секунд в дверь постучали, и в библиотеку вошел один из служек, с поклоном пригласивший следовать за ним. Мы прошли несколько коридоров и поднялись в башню. Я уже догадался, куда он вел, но сохранял молчание.

Комната в башне была незаперта. Мипут открыл передо мной дверь, а сам остался снаружи.
В центре комнаты стоял стеклянный столик, на котором в вазе стоял он - топазовый гиацинт. Изящный, нежно-голубой, пронизанный солнечными лучами и сияющий тысячами искр, он был словно соткан из тумана и света. Тончайшие лепестки создавали легкую дымку вокруг насыщенной синевы центра цветка.

Если бы я был романтиком, то не смог бы удержаться от прикосновения, настолько он казался несуществующим чудом, видением. Я прекрасно понимал, почему отец забыл об опасности драгоценных цветков.

Госпожа еще подождала несколько секунд, а потом сказала:
- Ты не хочешь его потрогать?

- Спасибо огромное, но я воздержусь. Он прекрасен, госпожа, и я понимаю, почему эти цветы не выставляются на всеобщее обозрение. Редкий человек сможет удержаться от того, чтобы не коснуться его.

- Но ты удержался...

- Я слишком груб и не чувствителен к красотам.

Она рассмеялась, наконец, разрушив тягостную атмосферу. Кажется, я сделал или сказал то, что смогло убедить ее в моей искренности и хороших намерениях.

- Брин, я так рада, что ты приехал в мой замок, пусть и не по своей воле.

Часть 1.
Вечером, когда отец закончил свои дела с нотариусом и отправился заполнять пригласительные на прощальный ужин, мы с Крилем заперлись в моей комнате и принялись спорить.

- Я понимаю, для тебя возраст не имеет никакого значения, но должны же быть у первенца хоть какие-то привилегии, - возмущенно начал Криль. - Как жениться, так сразу Криль, а как в неведомый замок подыхать ехать, так уже и меня побоку?

- Ты давай мне разумные аргументы, не дави на эмоции и мое атрофированное чувство долга, - возразил я. - Вот хочешь, я тебе объясню, почему должен поехать я?

- Ну давай, попробуй.

- Я в любом случае планировал в ближайшее время уехать из дома, и это не просто мыслишки, а реальные планы. Вот смотри, - и я открыл один из шкафов и показал собранные сумки, - я только хотел дождаться отца из поездки, а потом свалить. Ты же меня знаешь, меня тут ничего не держит. Как я смогу стать воином, сидя в нашем поместье в центре города? Я каждую мишень на городском стрельбище знаю вплоть до последней царапинки, да и они меня встречают там, как родного. А тут появляется такой шанс уехать, да не впустую, а защищая отца, к тому же там есть реальные опасные противники - волкодлаки. Даже если я там сдохну из-за проклятья цветка, это будет явно не хуже, чем если бы меня убили где-нибудь на границе с троллями. И это только первый аргумент.

Криль попытался пошутить:
- Как, будет и продолжение?

- Будет. Помнишь мою мечту?

- Конечно. Забудешь такое - эльф с двуручником!

- Да, я по-прежнему мечтаю о том, чтобы стать воином с фламбергом. Я прекрасно понимаю, что сейчас моя конституция не позволяет мне этого. Сколько бы я не тренировался, мое тело не может в полной мере контролировать движения этого меча.

- Зачем, Брин? Объясни, почему именно фламберг? Ты прекрасный лучник, великолепно бросаешь любое оружие в цель, если бы захотел, ты смог бы стать обоеруким. Да и саблей ты отлично владеешь!

- Да как все это мне поможет воевать с троллями? Или с любыми существами, у которых шкура чуть потолще тряпочки?

- Да кто тебя заставляет сражаться с подобным зверьем?

- Моя судьба, гоблины ее задери. Это моя голубая мечта. Криль, а почему ты мечтаешь написать трактат о свадебных обрядах подгорных троллей? Особенно когда знаешь, сколько таких шизанутых исследователей сдохло в их котлах? Почему бы тебе не написать трактат об устройстве жилищ озерных наяд?

Как только я коснулся его больной темы, Криль вскочил и начал мерить комнату большими шагами:

- Брин, как можно сравнивать наяд и подгорных троллей? Про этих наяд только ленивый не писал трактаты! А я уверен, что у подгорных троллей есть религия или хотя бы ее зачатки, а чтобы убедиться, нужно отследить основные обряды, такие как похороны, свадьбы, рождение детенышей...

- Вот ты и ответил на свои же вопросы. Какой смысл становиться одним из сотен "отличных эльфийских лучников"? Что за удовольствие пускать стрелы в мишень, не важно, деревянная она или закованная в латы? А фламберг - это действительно стоящая мечта.

- Хорошо, не убедил, но я тебя понял. Но при чем здесь синий замок?

- Я почему заинтересовался этими цветками? Я слышал, что один из цветов должен наделять своего владельца огромной физической силой. А это позволит мне овладеть искусством сражения двуручным мечом.

- А минус? Что он у тебя заберет?

- Какая разница? Разучусь читать, например. Или стрелять из лука. Мне все равно.

- Но с чего ты взял, что ты сможешь стать владельцем того цветка? Забрать ты его не сможешь.

- Одно из условий передачи цветка - это добровольное согласие передающего. Другие условия индивидуальны для каждого цветка, и они неизвестны. По крайней мере, в открытом доступе в библиотеках такой информации нет. Но лучше я попробую и сдохну, чем всю жизнь буду грызть локти от того, что не рискнул.И да, Криль, я предлагаю свою кандидатуру не безвозмездно.

- То есть ты мне еще и приплатишь? - рассмеялся Криль, только смех у него был какой-то не радостный.

- Ну да, например, могу отписать свою часть наследства тебе.

Тут мы расхохотались оба. Это наш любимый с детства спор - кто кому отдаст свою часть наследства. Мы с братом оба бескорыстные придурки: он был бы счастлив бросить все и отправиться изучать своих обожаемых троллей, я - отправиться убивать этих же троллей.

- Не пойдет, давай другой выкуп!

- Эмм, ну даже не знаю, что тебе еще предложить, - задумался я. - О, есть шикарная идея. Если я случайно не помру, обещаю тебе, что постараюсь жениться через год и освободить тебя от этой тяжкой обязанности.

Я легко дал такую клятву, так как особо не рассчитывал выжить даже в ближайшую неделю, если подменю отца, кроме того, одним из условий получения меча могла быть, например, женитьба на той неизвестной женщине, хозяйке замка. Жениться, чтобы иметь возможность сражаться фламбергом, да легко. К тому же, после получения такой силы я бы сразу отправился на границу.

После такого выкупа у Криля не оставалось другого варианта, кроме как согласиться.

- Теперь дело за малым - выяснить, как добраться до замка, - вздохнул я.

- Пока ты тут манатки свои собирал да слюни пускал по фламбергу, я сбегал в конюшню, - заметил брат.

- Точно, у Крона же лошадь сожрали.

- Именно. И он приехал на чужой. Кроме того, если Крону намекнуть, что есть возможность спасти жизнь отца, он нам расскажет все.

Крон - это кровный должник нашего отца и по традициям своего народа он должен посвятить свою жизнь служению спасшему его. Сам Крон - человек из какого-то пустынного племени, смуглый, молчаливый, он появился в нашем доме, когда меня еще не было, а брат только начал ходить. Как рассказывал отец, сначала он пытался прогнать Крона, откупиться от него, даже прибегал к услугам стражников города. Пустынник пропадал на несколько дней и даже недель, но стоило только отцу выехать из дома в очередную поездку, как Крон непременно оказывался поблизости. Во время одного из таких путешествий Крон спас жизнь моему отцу, и папа уже вздохнул с облегчением, думая, что после этого человек оставит его в покое, но не тут-то было. Выяснилось, что неважно, сколько раз Крон сможет спасти жизнь отцу, важно то, что отец спас Крона первым. После такого примера непробиваемого упрямства папа сдался и принял служение пустынника.

А для нас с Крилем было важно то, что преданность Крона распространялась исключительно на сохранение жизни и здоровья нашего отца. Даже зная, насколько ему дороги его сыновья, этот человек не остановился бы перед убийством одного из нас для спасения жизни своего кровника. Отец знал об этом и поэтому не смог принять пустынника в семью, как сделал бы с любым другим существом, столь долго и преданно служащим ему.

Криль отправился выбивать информацию из Крона, а я решил обыскать вещи отца. Вдруг найду карту или какой-нибудь артефакт, указывающий местонахождение замка.

Итогом нашего расследования стало два вывода: первое - ехать нужно было на трофейной лошади, второе - у отца появилось новое кольцо, а значит, с большой долей вероятности оно могло появиться у него именно в синем замке.

И ближайшей же ночью я должен был украсть это кольцо и сразу отправиться в путь.

Письмо от Брина Крилю.

"Привет, братишка!

Я обещал тебе написать в первый же день и сдержал свое слово, только не знаю, как быстро получится отправить тебе письмо.

Сразу могу нас похвалить: мы с тобой молодцы. Стоило мне только выехать из восточных ворот города и опустить поводья, как лошадь, постояв несколько секунд, сама уверенной рысью двинулась по дороге. Мне не пришлось придумывать какие-либо манипуляции с кольцом, все сработало и так. Сначала я даже спал, сидя в седле, но когда стало темнеть, а это неугомонное животное так и продолжало мерно трюхать по дороге, я немного испугался. Меня как раз уже стало прижимать сходить... ну ты сам понимаешь. Я терпел, сколько мог, потом не выдержал, взялся за уздечку, лошадь послушалась, остановилась. Я быстренько сполз с нее, сделал все свои дела, снова запрыгнул в седло, и она преспокойно поскакала дальше.

Я уже вижу, как ты там в голос хохочешь надо мной, но ты сам просил описывать тебе даже малейшие детали "ради исследования". Хотя я догадываюсь, что ты сделал это только для того, чтобы потом вдоволь поиздеваться над бедным младшим братиком.

Ладно, продолжаю. Несмотря на свой неказистый вид, лошаденка продолжала ехать всю ночь без устали. Ты представь, сутки без отдыха скакать рысью! Любой мул позавидует. И она ни разу не споткнулась в темноте, не проехала под низко нависающей веткой, иначе бы меня просто сшибло. А когда стало светать, я повстречал волкодлаков.

Эх, даже жалко, что я пишу тебе письмо своей рукой, никакой интриги создать не получится, ведь ты уже заранее знаешь, что я выжил, а какие хитрости можно было бы закрутить... Поэтому сразу признаюсь: я не убил ни одного.

Да-да, я помню, что говорил, что собираюсь поохотиться, но ты же знаешь, что весь мой охотничий и военный опыт - это многодневные сражения с деревянными и соломенными мишенями. Волкодлаки погнались за нами, грамотно сделав охват сзади. А стрелять из лука, сидя на скачущей в весь опор лошади, да еще и назад, я почему-то до сих пор не научился. Я честно пытался развернуться, но моя стройная талия не смогла перекрутиться до нужного угла. И лук я вряд ли смог бы натянуть во всю силу, слишком сильно меня подбрасывало в седле.

И при виде этих милых оскаленных морд, находящихся на уровне моей груди, даже в мою изрядно попорченную сказками о героях голову не пришла мысль о том, чтобы спешиться и пострелять в них, стоя на твердой земле. Словом, мы так и доскакали до той поляны с замком, а волкодлаки не посмели перешагнуть границу леса.

Опять меня заносит: вроде написал только про то, как доехал, а уже исписал кучу бумаги. Постараюсь писать короче.

Замок действительно синий, как цвет ясного морозного неба. Я сначала подумал, что стены выкрасили по приказу какого-нибудь самодура, но вблизи оказалось, что это сам камень такой, никак не спутать с краской. Там цвет словно идет изнутри, чуть высветляясь к наружному краю. Лично я такой камень даже в виде украшения был бы готов носить, уж очень красив цвет.

Что меня удивило: вокруг замка нет ни крепостной стены, ни завалящегося рва с ядовитыми змеями. Я понимаю, у нас в центре города вокруг поместья ничего подобного не стоит, да нам и не надо, а тут посередине леса с волкодлаками, вдали от городов и деревень, стоит абсолютно голый незащищенный замок. Но это только на первый взгляд. Стоило мне подъехать, как центральные ворота распахнулись, и я въехал в широкий туннель, проходивший, как я понимаю, прямо под основной частью замка. Выехал я уже во внутренний двор, по бокам которого были левое и правое крыло замка, а торец был заставлен подсобными помещениями. И как раз с той стороны высилась стена, закрывающая двор, из точно такого же камня, что и сам замок. То есть замок выстроен в виде буквы П, горизонтальная палка которой обращена к лесу, а прогал между вертикальными палками закрыт стеной.

Стоило мне спешиться, как к нам с лошадью подбежало несколько карликов. Про них напишу буквально несколько слов: я не знаю, что это за раса. Эти служки ростом мне по пояс, фигуры пропорциональные, то есть нет громоздкости и массивности, как у гномов, цвет кожи обычный, белый - не гоблины, волосы преимущественно темные, есть черные, каштановые, видел даже парочку рыжих, лица они стараются не открывать, для этого достаточно им просто не поднимать голову, а я постеснялся встать на колени и рассмотреть их попристальнее. И я ни разу не слышал, чтобы они разговаривал. Понимают все, но ни слова не говорят.

Одни забрали лошадь в конюшню, другие потащили мои вещи в замок, и один из них сделал знак, чтобы я шел за ним. Когда меня привели в весьма просторный зал, из которого вели две лестницы вверх, я остановился и громко сказал:

"Приветствую владельца замка! Я приехал заменить собой своего отца - Эдгарда Мансале. Поэтому прошу разрешения пройти к цветку, чтобы коснуться его и получить самому причитающееся наказание. Благодарю вас за сердечное обращение к моему отцу и заботу о нем!"

На мой взгляд, речь была недурна, но результатом было только подергивание меня за рукав провожатым. Меня отвели в покои, состоящие из спальни, кабинета с письменными принадлежностями, где я сейчас пишу тебе письмо, столовой и ванной комнаты.

Пока я мылся и переодевался с дороги, мне накрыли стол, и прямо на тарелке я нашел неподписанный конверт. Это было послание от хозяйки замка, в котором меня поприветствовали, предложили устраиваться поудобнее, не стесняться в высказывании своих пожеланий, и сообщили, что к цветку мне идти не надо. Сам факт моего приезда с кольцом на руке уже снимает угрозу наказания с отца. И заметь, не было сказано ни слова насчет того, как это наказание отразится на мне.

А теперь я, пожалуй, пойду посплю, так как моя полудрема в седле никак не заменила мне нормальный полноценный сон. Завтра постараюсь выяснить, как можно отправить тебе это письмо.

Не забудь написать мне, как там отец? Как он воспринял? Не позволяй ему ехать меня спасать!

Крон тебе поможет!

Твой сумасшедший братик Брин."

Второе письмо Брина

"Предполагаю, что ты еще не получил и первого моего письма, но я не хочу дожидаться ответа и спешу сообщить, что я влюбился!!! Но все по порядку...

На следующее утро я проснулся довольно рано, побродил по замку, тут масса интересных картин, статуй, а какие фрески! Но ты же знаешь, как я отношусь к этим видам искусства - через десять минут мне уже стало скучно, поэтому я спустился в залу с двумя лестницами, громко поздоровался с гипотетической хозяйкой замка. Спросил у нее, как я могу отправить письмо своим близким и где мне можно потренироваться. Похвалил обстановку замка, посетовал, что ни разу не знаток, и до кучи попросился в оружейную, дабы посмотреть на то, в чем действительно разбираюсь. Предложил устроить совместный ужин, дабы отблагодарить ее лично и так далее. Словом, рассыпался во всевозможных любезностях и поспрашивал о том, что мне интересно. А ты говорил, что я не придворный. Жизнь и не такому научит!

Мне никто не ответил, да я и не ожидал особо. Дама хотела поинтересничать, создать интригу, а я и не возражал, так даже забавнее, смогу представить ее в любом виде, каком захочу. Но-но, без глупых пошлых мыслей, мой любвеобильный братец! Я имею в виду, что могу представить ее смуглой боевой охотницей, или нежной уточненной эльфийкой или даже широкобедрой зеленой троллихой. Хотя троллихе, пожалуй, было бы тяжело выписывать тонкие витиеватые буквы, как в письме хозяйки.

Минут через двадцать после моего выступления прибежал один из служек, знаками показал, мол, кушать подано. И на своей тарелке я опять обнаружил конвертик. В нем эта неведомая дама поблагодарила меня за мои восторги, посокрушалась, что не может по личным причинам встретиться со мной воочию, поэтому просит ее простить и продолжать общаться в такой форме. Кстати, она написала, что мне не обязательно орать именно в той зале, достаточно сказать желаемое вслух в любой из комнат замка. Правда, интригует, Криль? Меня могут прослушать даже в моей личной ванной комнате. А если еще и подсмотреть?

Также она написала, что тренировочную площадку специально для меня организуют к вечеру, а в оружейную меня отведут в любое удобное время, достаточно только попросить вслух.

И насчет отправки письма: нужно оставить письмо в подписанном и заклеенном конверте на столе в кабинете, и оно будет доставлено в течение двух-трех дней.

После прочтения ее записки я прочувствовал, что ощущают звери в зоопарке. Аж мурашки по спине пробежали. Словно меня заманили в красивое место, где вкусно кормят, поят, одевают, выполняют мои маленькие прихоти, и все это за сомнительное удовольствие наблюдать за мной ежесекундно. Нет, лучшим сравнением будет рыбка в аквариуме. Но пока поработаю рыбкой. Главное, не чесать неприличные места, не сморкаться в занавески и не пускать газы.

Сейчас ты, скорее всего, безумно счастлив, что выпихнул меня и не поехал сам, ведь ты-то жить не можешь без этих маленьких мужских радостей.

Я выразил свое горячее желание немедленно отправиться в оружейную. Буквально через пару секунд вошел служка и повел меня куда-то в сторону подвалов. Там он отпер одну из дверей и ... я просто ослеп. Это было самое величественное и невероятное зрелище в моей недолгой жизни. Такого великолепия никогда себе даже представить не мог, куда там сокровищницам всяких императоров!

Представь огромную вытянутую в длину комнату, повсюду расставлены столы, шкафы, полки, а на них - оружие всех мастей. Одни только кинжалы в начале комнаты заставили меня захлебнуться слюной, я перетрогал штук сто, наверное. И ведь не бросовой работы, сразу видны и качество стали, и мастерство ковки, а баланс, заточка, удобство! Было видно, что это работы разных мастеров, даже разных школ и разных стран. По некоторым я даже не смог определить расу мастера! Ты представляешь себе, я не смог отличить эльфийский или гномий клинок! Эх, мне бы туда грамотного экскурсовода, и я бы вышел из замка самым образованным в оружии эльфом.

После кинжалов и метательных ножей пошли луки и арбалеты, мимо них я прошел спокойно, накушался уже лекций о луках с детства, но даже там было несколько экземпляров, которые заставили меня выворачивать шею. Потом топоры, булавы, кистени, шестоперы, различные копья, алебарды и всякое такое. Я про топоры почему мельком только упомянул: если я тебе напишу, какие именно там есть орудия, ты же пешком прибежишь сюда. Так что просто представь мечту всей своей жизни, а затем улучши ее качества в десять раз. Представил? Так вот, здесь это будет считаться барахлом.

И вот когда я подуспокоился и пошел по комнате, не хватаясь за все подряд, я увидел его! Это была любовь с первого взгляда, мне не нужно было дотрагиваться до него или проверять его качества, чтобы понять тот факт, что он отныне принадлежит мне, а я - ему. Его строгий и внушительный вид, резкие, но сбалансированные изгибы, я практически чувствовал его тяжесть и его крепость.

Возможно, ты решишь, что я преувеличиваю, но я прямо там встал перед ним на колени и громко воззвал к хозяйке. Я честно признался в своей любви к нему, сказал, что готов отслужить ей десять лет рабом, готов заплатить любые деньги, только бы она разрешила мне взять его себе. Даже не навсегда, так как я понимаю его ценность и невозможность расстаться с ним, но хотя бы на время пребывания в замке. В ответ я услышал легкий, еле слышный женский смех, а затем ко мне подошел служка, показал мне встать и жестом разрешил мне взять его себе. У меня чуть сердце не разорвалось от счастья. Поистине мне повезло, что владелец замка женщина, ведь мужчина никогда бы так легкомысленно не отдал такой меч.

Да, я понимаю, что хитрец из меня не очень, ведь ты сразу понял, что речь идет о мече. Нет, не так. О Мече. О двуручном Мече. О Фламберге. О самом великолепном фламберге.

Он оказался даже тяжелее, чем я думал, я, конечно, мог его поднять, двигаться с ним, но смогу ли я с ним сражаться?

Я не мог расстаться с моим фламбергом ни на секунду, его не нужно было затачивать или начищать, он был в идеальном состоянии, мне же было достаточно касаться его рукой или чуть поглаживать лезвие с резными волнами.

Вечером меня отвели на тренировочную площадку. Я чуть не расплакался от злости, было видно, что ее сооружали специально под меня: вытянутый полигон с тремя мишенями в дальнем конце. Площадка под лучника! Ну конечно, в чем может тренироваться хилый узкоплечий эльфик, кроме как в стрельбе из лука! И тут я, такой красивый, пришел с фламбергом на плече, причем на перекошенном от тяжести плече. Я не стал психовать, ширины площадки хватало для тренировки с мечом, да и к тренировкам на чучелах мне было переходить рановато, сначала нужно привыкнуть к тяжести, к его балансу.

Помнишь, как нас начинали приучать к мечу? Нужно взять меч в одну руку, если это одноручник, или обеими руками, если двуручник, вытянуть горизонтально и продержать его так не меньше минуты. Если получится, то значит, этот меч тебе подходит. Так вот, я не продержался минуты. Я стоял, потел и дышал, как загнанная лошадь, плечи ломило и сводило от боли, колени тряслись, но подвели меня запястья.Было ощущение, словно мне выворачивали кисти рук, прямо вместе с костями и мясом. Причем фламберг с каждой секундой наливался тяжестью на кончике лезвия, и это не мои субъективные ощущения, а факт. По идее, в сражении это явный плюс, ведь при таком смещении центра тяжести удар будет более весомым, результативным, и так будет гораздо легче наносить размашистые режущие удары. Но в любом случае мои птичьи кости и девчачьи, как ты их называешь, руки не выдержали меч моей мечты.

Я честно попытался еще потренироваться, попробовал изобразить примитивные прямые удары, но весь задор ушел за эту минуту. Если подобрать эмоциональный аналог этой ситуации, то ближе всего будет такой: ты увидел женщину своей мечты, с красивой выразительной грудью, изящной попкой, прекрасным лицом, совершил кучу подвигов ради нее или по крайней мере наобещал их совершить, с трудом пробился через преграды, и вот вы с ней в одной кровати, обнаженные и со всей страстью приникшие друг к другу, и тут ты понимаешь, что ничего не можешь сделать, ибо кое-какая часть тела наотрез отказывается работать. Вот примерно так я себя чувствовал себя в тот момент. Да и сейчас, когда пишу это письмо, не легче. Мне стыдно даже смотреть на него. Я его так подвел. И да, извини за почерк, руки до сих пор трясутся и плохо слушаются.

Жду твоего ответа. Обязательно напиши про отца и как он поступил с Кроном.

Брин."

Полногрудая стройная красавица, улыбнувшись и словно невзначай дотронувшись до броши, удерживающей тунику на плечах, приоткрыла ротик и нежно сказала:

- Зеленые задницы вам в рот! Какого тролля все спят? Разленились в мое отсутствие, дармоеды! Остолопы!

От неожиданности я дернулся и свалился с кровати. Это надо же, разбудить меня в такой момент, когда красотка была готова раздеться. Я почти разозлился, но быстро сообразил, что голос принадлежал моему отцу. Он еще неделю должен был пробыть в путешествии, почему он так быстро вернулся? Но в любом случае нужно его встретить, узнать, удачно ли прошла поездка, здоров ли он.

Поэтому я не стал рассусоливать и бросился одеваться: тонкие брюки, удлиненная рубашка, широкий ремень, сапоги из мягкой кожи. Мельком глянул в зеркало, ужаснулся своей прическе и перетянул волосы шнурком на затылке, чтобы не мешались.

По лестнице мы с братом спустились одновременно. Меня всегда забавляла наша с ним несхожесть и насколько наши внешности не подходили к нашим характерам. Нам бы с ним поменяться телами - было бы идеальное совпадение психики и соматики. Криль - могуч, широкоплеч, с темной густой шевелюрой, которую он всегда остригал коротко, чтобы не мучиться с волосами. Лицо с крупными, чуть грубоватыми чертами, низкий командный голос, но при этом брат совсем не воин. Он увлекается социологией, антропологией и прочими логиями, связанными с изучением рас. Ему интересно все: религия гоблинов, питание троллей, песни эльфов, обряды людей, хотя, конечно, защитить себя он умеет, особенно если берет в руки боевой топор, да и как без топора соваться в деревни тех же троллей. Они не посмотрят, что ты ученый и сожрут за милую душу, если без топора.

Я же внешностью пошел в мать: тонкокостный, издалека даже кажусь субтильным, с узким лицом, длинными светлыми волосами и маленькими кистями. Но при этом терпеть не могу сидеть на одном месте, терзать клавесин или читать книги. Мое кредо - в движении жизнь!

 - Отец, ты так рано! И явно не в духе, раз появились зеленые задницы, - весело крикнул я, перемахнул через перила и первым обнял отца. Тот обхватил меня своими лапищами и чуть сильнее, чем обычно, прижал меня:

- Брин, шило в заднице, никакого почтения к отцу, - проворчал он с деланым недовольством.

Затем отец также обнял Криля, отстранился и пристально посмотрел на нас.

-Хорошими сыновьями наградили меня боги. Так что и пожалеть не о чем в этой жизни.

Я удивился, такие речи не были свойственны моему отцу. Он никогда нас не хвалил, по крайней мере, в глаза. Крилю все время ставил в упрек его любовь к другим расам, мне - чрезмерную лихость и бесшабашность.

"Когда-нибудь Криля сожрут его же подопечные, а Брин свернет себе шею", - любил поговаривать он.

Криль первым отреагировал:

- Что-то случилось в поездке? Ты вернулся раньше.

Отец отвернулся:

- Нет, ничего особенного, обычные передряги, устал я просто. Всю ночь ехал, вот и говорю невесть что. Пойдем лучше завтракать, я голодный, как гоблин после зимней спячки.

Криль покачал головой:

- Гоблины не впадают в спячку зимой, это бред, который придумали из-за того, что гоблинов зимой почти не видно, они просто переносят всю свою деятельность внутрь пещер.

Я рассмеялся, это же Криль, всегда ему нужно было поправить всех, а отец обожал его подначивать.

За завтраком отец был молчалив и задумчив, мы с братом поглядывали на него и пытались сообразить, что у него могло случиться. Папа мой был представителем торговой гильдии и постоянно разъезжал по разным городам, за свою жизнь он попадал в массу разных переделок. Его десятки раз пытались ограбить, несколько раз убить, пару раз похищали, чтобы получить выкуп, был даже случай, когда его хотели сожрать. При этом отец не имел ни собственной лавки, ни торговли, это было обязательным условием для подобной работы - чтобы торговый представитель не проталкивал свои собственные интересы, а служил исключительно во благо общего дела. И у моего отца неплохо получалось. И никакие неприятности не могли заставить его унывать или тем более хвалить своих сыновей. До этого дня.

Мы дали возможность отцу поесть и слегка расслабиться, а затем утащили его в кабинет, быстро раскурили его любимую трубку, всунули ему в зубы и приступили к допросу.

Сначала, как наиболее солидный из нас, вступил Криль:

- Как я понимаю, ты сейчас будешь час-полтора отнекиваться, успокаивать нас и всячески изворачиваться, лишь бы не говорить, что случилось во время поездки.

Отец вскинул брови:

- Это что еще за допрос в моем собственном доме? - но он сам поморщился от явной неубедительности фразы. Опытный дипломат и переговорщик, он понимал, что не дотягивает.

- Криль, ты ошибаешься. Судя по его настрою, он готов биться до обеда.

- Думаешь? - засомневался брат. - На мой взгляд, максимум два часа...

- Может, стоит сначала поспрашивать дядьку Крона? Вещички просмотреть...

- Я вам посмотрю вещички, - грозно сказал отец. И снова прокол: чувствовалась наигранность. Гоблины его задери, что же такого случилось, что отец не может нормально разговаривать.

- Да нет, лучше сразу узнать все напрямую, да и дядьку ты прекрасно знаешь: умрет, а не скажет, особенно если был прямой приказ, - продолжил Криль, словно и не слышал отца.

- Ну да, тогда его даже на спор не вытянешь, - протянул я.

- Сопляки, - вспылил отец, - вы меня еще и игнорируете! Гоблина лысого я вам скажу! Вздумали тут спектакль разыгрывать!

- Отец, - я подскочил к нему ближе, встал на колени и посмотрел ему в глаза снизу вверх, - мы не отстанем. И у меня, и у Криля упрямства не меньше, чем у тебя, а нас все-таки двое. Если ты не дал слово хранить тайну, то должен нам рассказать, что произошло.

Криль тоже придвинулся к нему и пробасил:

- Мы беспокоимся о тебе не меньше, чем ты о нас.

Отец еще минуту посидел, хмуря брови, а потом внезапно обмяк, словно из него высосали всю жизненную силу.

- Сопляки, - устало и чуть насмешливо сказал он, - не успели вырасти, а уже условия батьке ставите. Ладно, слушайте. Слова я никакого не давал, только если себе, чтоб вам не рассказывать.

Эту поездку пришлось свернуть раньше, чем обычно, так как градоначальник слег от сердечного приступа и не мог присутствовать на встрече по торговым делам. Без него оставаться там не было смысла, да и лекари сказали, что восстановление затянется чуть ли не на месяц. Я оставил в том городе всех сопровождающих, взял только Крона и поехал домой. Обратно решил вернуться другой дорогой, ну знаете, лесным трактом. Давно хотел там проехать, да все как-то не получалось, то срочность, то куча народа с собой, то еще что-то. А тут так удачно сложилось.

Сначала все было спокойно, но на третий день поездки появились волкодлаки и погнали нас прямо в чащобу.

Я не выдержал и переспросил:

- Волкодлаки? Откуда? Их же еще пару сотен лет повывели в этих краях.

Отец усмехнулся:

- У меня не было возможности поспрашивать их, откуда они ко мне такие голодные прибежали. У Крона кобыла споткнулась о какую-то корягу и сломала ногу, Крон еле успел спрыгнуть с нее и взлететь на дерево. Часть волкодлаков осталась с ним, но остальные побежали за мной. Не знаю, сколько я проехал, ежесекундно ожидая, что моя Красотка тоже запнется или свалится от утомления, но неожиданно мы с ней выскочили из леса. Волкодлаки остались на опушке, побоялись выходить из деревьев. А прямо передо мной стоял синий замок.

-Синий? - переспросил Криль.

- Да, синий, или скорее ярко-голубой. Крыша потемнее, а вот стены словно светились изнутри. Красотка, не будь дурой, сразу направилась в замок, я тоже был за. Когда я подъехал к дверям и спешился, откуда-то выскочил ребенок, или карлик, или кто-то другой из мелких народцев, я не разобрал. Он подхватил Красотку за уздечку и утащил ее, я и оглянуться не успел.

Дверь передо мной распахнулась, красивый женский голос сказал:

- Входи, путник, отдохни с дороги, поешь, умойся. Здесь тебе ничего не грозит.

 Я даже не задумался о возможных опасностях, так меня вымотала эта гонка, да еще и за Крона переживал, поэтому я практически ввалился внутрь, только и смог сказать:

- У меня там друг в лесу остался, на дереве...

- Не беспокойтесь, мы его найдём.

Отец втянул ароматный дым, подержал его во рту и медленно выдохнул, окутываясь голубоватыми клубами. Мы с Крилем сидели, не двигаясь и молча ожидая продолжения. После небольшой паузы рассказчик продолжил:

- Собственно, хозяина замка я тогда не увидел. Эти мелкие служки, не говоря ни слова, сноровисто меня утащили в одну из комнат, раздели, уложили в горячую ванну, приволокли шикарный халат, а когда я вымылся, отвели к столу. И надо сказать, что подобные трапезы в своей жизни я могу по пальцам одной руки  пересчитать.

Мы с братом ошеломленно переглянулись, ведь как представитель торговой гильдии отец часто бывал на торжественных приемах и у королевских особ. Зачастую он нам рассказывал про блюда с этих пиршеств, не гнушаясь даже привозить рецепты и особые ингредиенты к вящей радости нашего повара.

- Пока я ел и пил, а какие дивные там были вина, вам, соплякам даже не снилось... Да вы бы и не разобрали их букет! Некоторые сорта я так и не смог определить.

- Эээ, так я не понял, ты такой пришибленный из-за того, что в каком-то захолустном замке едят и пьют лучше, чем при королевском дворе? - не удержался я от подколки, глядя на замечтавшееся выражение лица папы.

Он же, вместо ожидаемого всплеска притворного гнева, только вздохнул и продолжил:

- Так вот, пока я ел, ко мне привели Крона. По его словам, сначала волкодлаки встревоженно вскочили на ноги, уставившись куда-то в лес, а потом одновременно сорвались с места и умчались. А через несколько минут набежали эти карлики, привели за узду какую-то лошадь, жестами показали ему, чтобы он спустился. Крон понял, что, скорее всего, эти мелкие прибежали из-за меня, и неважно, враги они или друзья, в любом случае они должны были привести Крона ко мне. А ему большего и не надо.

В тот вечер ничего интересного больше не было. Карлики отказывались разговаривать с нами, обладательница женского голоса тоже не показывалась. Так мы и отправились спать. Крона, правда, пытались уложить в другой спальне, но он, как обычно, устроился со мной в комнате. Служки, когда поняли, что он не уйдёт, приволокли ему кушетку и одеяло.

На следующее утро все повторилось: шикарный стол, молчаливые карлики и больше никого. Я решил напоследок пройтись по замку, посмотреть интерьер, обстановку, да и вдруг бы хозяина нашёл, поблагодарить его хотел, думал, может, хоть заплачу за приём такой или к себе в гости приглашу. А уж если это хозяюшка будет...

Тут Криль со стоном закатил глаза, а я понимающе заухмылялся. В последнее время у отца появился новый заскок: он вбил себе в голову, что скоро помрет, а посему кто-нибудь из его сыновей должен срочно жениться, да ещё и внуков наплодить. В крайнем случае, просто внуков, без женитьбы. Больше всего доставалось Крилю, как старшенькому. Отец даже привозил из своих поездок своих деловых партнеров, которые с дочками. Мне было проще - вскочил на лошадь и умчался на несколько дней в горы, а Крилю приходилось отдуваться, и никакие его возражения и ссылки на необходимость работать не принимались.

- Внутреннее убранство замка весьма богатое и изысканное, но на мой взгляд, устаревшее. Подобный дизайн был в моде лет двести-триста назад. Сейчас уже не делают лепнины и фрески, отдавая предпочтение в оформлении стен тканям и фактурному дереву.

Надо сказать, мой отец был неплохим специалистом в дизайне интерьеров, в молодости даже успел поработать над оформлением нескольких замков в столице. Именно там его заметили руководители торговой гильдии нашей страны и пригласили к себе на работу. На мой взгляд, одной из причин его согласия была возможность побывать в разных странах и посмотреть на интерьеры сотен различных домов и дворцов.

- Хотя парочку интересных нюансов я для себя там отметил, - продолжал отец. - Крон следовал за мной. И в одной из башен я увидел ...

- Неземную красавицу!

- Легендарный меч! - выпалили мы с братом одновременно и заржали друг над другом. Мы все никак не могли проникнуться трагизмом ситуации, да и не пахло пока этим самым трагизмом.

- Эх, вырастил оболтусов, - улыбнулся отец, - и хоть бы правда красавицами увлекался, так нет же, ему гоблинов подавай, - кивнул он на Криля. - Там в середине комнаты стоял легендарный..., нет, не меч, даже не надейся,  легендарный топазовый цветок.

Хорошо, что я сидел в этот момент, а то бы упал.

- Топазовый цветок? А в какой форме? Он светился? - тут я вскочил от возбуждения и забегал по комнате. - Ты не мог ошибиться? Откуда в лесном замке мог взяться такой раритет?

- С каких это пор ты увлекаешься флорой? - недоуменно спросил Криль.

- Какая к гоблинам флора? Это же один из легендарных, действительно легендарных, драгоценных цветков! Сейчас-сейчас, я успокоюсь и объясню тебе, - я с трудом продышался и, взяв в себя в руки, смог начать рассказывать.

- Был в древние времена, гоблины знают когда, жил один сумасшедший или гениальный, что одно и то же, маг-ювелир. И решил он создать уникальные вещи - из драгоценных камней он высекал цветы, полностью воссоздавая оригинал, как в размерном, так и в структурном варианте. Я слышал об алмазном лотосе и рубиновом маке. Да, каждый цветок существует в единственном экземпляре, и их точное количество неизвестно. До сих пор остаётся загадкой, где он добывал камни таких размеров и как он умудрялся высекать лепестки толщиной в доли миллиметра.

- Ну, допустим, я проникся их уникальностью и редкостью, но с какого демона ты вдруг заинтересовался ювелиркой?

- Он же был не столько ювелиром, сколько магом. Каждый цветок обладает набором определённых заклятий, одно из них даёт владельцу какое-то мощное положительное качество, второе - не менее мощное отрицательное качество, а третье защищает цветок от посягательств воришек, - тут я побледнел от ужаса. - Отец, ты же не...?

- Да, - отец печально кивнул, - я не смог удержаться и прикоснулся к нему.

- Но... но ты же в порядке? Я не вижу ни язв, ни чего-то ещё такого же.

- Пусть отец дорасскажет уже, - не выдержал Криль, - потом про цветок поговорите.

- Да рассказывать больше нечего. Как только я прикоснулся к цветку, я сразу узнал о том, какое наказание я получил от него. Спустя несколько секунд в башню влетела владелица замка. О дальнейшем я не имею права говорить. Только через три дня мне нужно обязательно вернуться в замок, иначе я умру от проклятия цветка. И так эти три дня мне дали в долг, чтобы я успокоил вас и привел дела в порядок. Брин, специально для тебя: цветок имеет форму гиацинта в натуральную величину, о наложенных на него заклятиях я рассказывать не имею права.

- А есть какие-нибудь дополнительные условия? - спросил Криль. - Брин, расскажи о заклятиях других цветов, может, что-нибудь сможем придумать.

- Эмм, - задумался я, вспоминая старые тексты, - в основном я интересовался их воздействием на владельцев, а не на воров. Например, алмазный лотос даёт владельцу полную неуязвимость к физическим воздействиям, но взамен забирает осязание.

- Как это? - не сразу понял Криль.

- То есть твоя кожа ничего не чувствует. Совсем. Ни тепла, ни прикосновений, ничего. Но ты не можешь порезаться, сгореть, разбиться и так далее.

- Какое-то сомнительное удовольствие...

- Владелец рубинового мака может летать без крыльев и магии, по собственному желанию, но взамен получает жуткую клаустрофобию. Вплоть до того, что не может жить в домах, только на открытом воздухе, в крайнем случае, в лёгкой беседке.

- Я все равно не понимаю, почему тебя эти цветы заинтересовали. Минусы нивелируют весь положительный эффект.

- Ну не скажи... Смотря какой образ жизни ты ведешь. Например, я бы от рубинового мака не отказался, гоблины с ними, с утерянными домами и приемами, зато я смог бы облететь весь мир, повидать любые страны, а интерьеры меня никогда и не интересовали.

- И ты давай ближе к противокражным заклятьям уже.

- Вроде бы, - начал припоминать я, - от прикосновения к лотосу похититель покрывается язвами и спустя пару дней умирает. От мака теряет всю память, вплоть до того, как надо есть, пить и ходить на горшок.

- И никак не избежать последствий?

- Надо проверить в библиотеке, точно не помню, но кажется, если у дотронувшегося до цветка не было в намерениях украсть или повредить  его, то отрицательный эффект можно снять. О, вспомнил! Был подробно описан один случай с лотосом, когда до цветка случайно дотронулся малолетний принц из соседнего королевства. Когда он уже начал покрываться язвами, его бабушка, бывшая королева, сказала, что лучше бы она умерла взамен него и тоже дотронулась до цветка. В тот же миг с принца сошли все язвы, да и бабушка не умерла сразу, а прожила сколько-то лет вместе с этими язвами. Придворные маги пришли к выводу, что кровный родственник может снять отрицательный эффект с дотронувшегося, если добровольно согласится принять наказание и дотронется до цветка в определенный срок.

Мы с Крилем переглянулись и одновременно крикнули:

- Жребий! Спор!

Посеревший отец с ужасом посмотрел на нас и закричал:

- Вы сумасшедшие сопляки! Я сам приму наказание! Не лезьте не в свое дело!

Но мы уже не слушали его. Криль начал напирать на свои исследования:

- Брин, там я смогу изучить поведение волкодлаков. Существует теория об их разумности. Да и служки эти, что за мелкий народец такой, что отец не смог определить их расу? Это уникальный материал! Я смогу изучить их при полном погружении в среду!

- Бред полный! Волкодлаки сожрут тебя, даже не задумавшись, неважно, умеют они думать или нет. И про какое погружение ты говоришь? Они же там просто служки, вряд ли отец сумел не заметить деревеньку этих карликов поблизости. Это все равно, что в зоопарке изучать поведение грифонов. Так и признайся, что не хочешь жениться. А я все равно собирался в ближайшее время уезжать, надоело уже сидеть на одном месте. Да ещё такая возможность увидеть один из драгоценных цветков воочию! Я не уступлю такой шанс никому!

- Чего там изучать? Как быстро ты сдохнешь при каждодневном прикосновении? Признайся, что хочешь новые сорта вин попробовать!

- А хоть бы и так!  Плюс есть возможность отточить свои навыки боя с волкодлаками. Повывели, понимаешь, такой материал, а теперь и сражаться не с кем. Не гоблинов же убивать! Какой я к гоблинам боец, если ни одной смерти на счету нет, кроме мышей.

Отец слушал нас, слушал, да рявкнул:

- Цыц, сопляки! Вы еще подеритесь! Никто никуда не едет. Я уже послал за нотариусом, сегодня перепишу завещание, завтра съезжу в гильдию, попрощаюсь с коллегами, послезавтра прощальный ужин с родственниками, где я кратко объясню ситуацию, и в тот же вечер я уеду.

-Кстати, - прищурился Криль, - а как ты собираешься вернуться в замок? Дорогу запомнил?

- Ага, так я вам и рассказал все, - выпалил в сердцах отец. Что ж, по крайней мере в чувство мы его привели. Осталось теперь только выяснить, как добраться до синего замка.

Сегодня я обнаружил себя там же, где и в прошлый раз - в небольшой комнатке под крышей самой высокой башни. Я лежал на каменном полу на животе, раскинув руки, словно пытался обнять кого-то. Было очень тихо. И темно.

За дверью послышался тихий скрип деревянных ступеней и осторожный старческий голос:

- Господин, вы пришли в себя?

Ну да, пришел в себя, а до этого в ком я был? Я попытался подняться на ноги. Это далось еще тяжелее, чем в прошлый раз: пол казался слишком далеким, равновесие - неустойчивым. Инстинкт толкал меня на четыре конечности, убеждал, что так и надежнее, и удобнее, и легче скрыться. С трудом я смог подавить свои страхи и остаться в вертикальном положении. Как человек. Медленно и неуверенно я шагнул к небольшому, густо зарешеченному окну и выглянул наружу. Уже совсем стемнело, и холодные звезды поблескивали в небе. В комнате было совсем пусто, лишь останки ранее разгромленной мебели жались к стене. Когда я ее разбил, я не помнил.

- Господин, с вами все хорошо?

Я совсем забыл про своего слугу:

- Да, Рифи, я скоро спущусь.

Снова тихий скрип - старик спустился вниз. Я последовал за ним по крутым деревянным винтовым ступеням вплоть до парадной мраморной лестницы, устланной бирюзовым ковром. Рифи уже успел скрыться в левом коридоре, ведущем на кухню, скорее всего, чтобы поторопить кухарку с ужином. Я же направился ко входу - моему самому ненавистному месту. Там висело последнее уцелевшее зеркало в замке - огромное, во всю стену, прочное и отражающее с нереальной четкостью. Я неоднократно пытался разбить его, но даже царапины не осталось на его гладкой поверхности. Каждый раз после приступа я со страхом подходил к нему, и никогда оно не разочаровывало.

Еще один шаг приблизил меня к персональному эшафоту, еще шаг... Осталось пройти еще чуть-чуть, посмотреть налево и в очередной раз убедиться в том, что я уже не...

Внезапно распахнулась входная дверь, и в залу вбежал мой конюший-привратник-садовник в одном лице.

- Господин, там... перед воротами..., - он совсем запыхался, пока пробежал пятьсот метров от кованых ворот до дверей замка.

- Стьюи, успокойся, отдышись и доложи все, как полагается, - сзади послышался чуть осуждающий голос Рифи. Мой дворецкий был, как всегда, на высоте. Каким чудом он оказывался именно там, где больше всего был нужен?

Рифи - глубокий старик лет восьмидесяти, из поколения в поколение переходящий по наследству в нашей семье. Он служил моему отцу, моему деду и, кажется, еще прадеду, и продолжал верно служить мне даже после того, как разбежались почти все слуги. Он ухитрялся содержать огромный замок с не менее огромной призамковой территорией в порядке всего при помощи пяти человек. Кроме Стьюи, у меня жила еще кухарка - тетушка Руфь, ее глухонемой муж Крие, который выполнял работу дворника-егеря-охотника-дроворуба-охранника, их немая дочка Лади, служившая горничной-посудомойкой-помощницей кухарки, Маркус - лакей, ну и, конечно, сам Рифи.

Стьюи вдохнул, выдохнул и нарочито медленно объявил:

- Господин, к вам приехал гость, ранее не объявленный среди приглашенных. Это некий купец, он нижайше просит вас принять его, осознавая, что просьба его дерзка и неуместна. Но его вынудили на сию дерзость неблагоприятные условия, а именно волки, преследующие его в местных лесах.

Рифи чуть скривил губы, давая понять, что речь Стьюи весьма далека от совершенства, и обратился ко мне с легким поклоном:

- Господин, изволите пригласить данного купца в дом?

Церемониальность и чопорность Рифи была просто завораживающей: на улице моего потенциального гостя, возможно, уже обгладывали волки, а дворецкий спокойно вопрошал мое мнение. И я был практически уверен в том, что он делал это специально, дабы показать Стьюи, как должен себя вести обученный профессиональный слуга. Купец - это дело десятое, помрет или нет - неважно, но воспитание слуги должно вестись непрерывно.

- Рифи, впустить, накормить, помыть, обогреть. Выдели ему гостевую комнату на первом этаже, и чтобы выше он не показывался.

Дворецкий кивнул Стьюи, и тот опрометью кинулся к выходу. Рифи же, еще раз поклонившись, сказал:

- Тогда я распоряжусь насчет гостя. Господин желает отужинать вместе с ним или ...

- Он поест в своей комнате. Пусть Лади обслужит его. И чтобы никто ни о чем с ним не говорил.

- Как пожелаете, - и старик удалился.

Оставшись один, я мог сделать последний шаг и заглянуть в зеркало, но, смалодушничав, я решил сбежать в столовую на втором этаже, сказав себе, что купец уже вот-вот зайдет, и лучше бы скрыться до его прихода.

Усевшись за обеденный стол, накрытый по всем правилам сервировки, я старался сконцентрировать внимание на еде, как всегда, разнообразной и потрясающе вкусной. Тетушка Руфь постаралась на славу. Благодаря старику Рифи, который умудрялся вести еще и все мои счета, бумаги, расчеты с принадлежащими мне деревнями и торговыми лавками, у меня не было проблем ни с деньгами, ни с поставками пищи.

Но даже кулинарные творения тетушки не помогали мне отвлечься: я ежесекундно прислушивался к звукам за дверью, надеясь услышать купца. У меня так давно не было гостей! Я прислушивался, затем ловил себя на том, что  прислушивался, снова пытался сосредоточиться на еде, снова вострил уши... В конце концов, я разозлился и отшвырнул вилку. Маркус, прислуживающий мне, насторожился и отошел подальше от меня - поближе к выходу. Заметив его нехитрые маневры, я взбесился еще больше: мои собственные слуги боялись меня. В голове почти незаметно промелькнула мысль о том, что это вполне заслуженно, но злость быстро смыла ее.

- Маркус, быстро позови Рифи, - рыкнул я, из последних сил удерживая себя. Нож в правой руке стал медленно сворачиваться в спираль. Лакей вздрогнул и вылетел из обеденной залы. Я сидел, стискивая зубы, и старался дышать медленно и равномерно.

- Господин? - размеренный голос дворецкого немного остудил меня. Быстрый взгляд на мою руку, - Маркус, замени приборы.

Маркус нервно подошел к столу, аккуратными движениями положил другие столовые приборы и снова отошел к двери.

- Купец?

- Ужинает. Он весьма благодарен господину за гостеприимство и безмерно удивлен своему спасению, так как не знал, что в данной местности стоит ваш замок.

- Волки?

- Нет, они не подрали его. Купец отбился от своего торгового обоза, потерялся в лесу. Недалеко от ворот замка пала его лошадь и отвлекла волков на себя. Поэтому он успел добежать без каких-либо серьезных телесных повреждений, только царапины и ссадины от веток и падения с лошади.

- Крие?

- Да, я послал его проверить. Все весьма похоже на правду. Крие нашел полуобглоданный труп лошади, в седельной сумке приличная сумма денег, вверительные грамоты от купеческой гильдии, в том числе и из тех городов, в которых, по словам купца, он торговал. Так же при себе купец имеет поясную суму, спрятанную под верхней одеждой. Лади проверила ее, пока он мылся и отогревался. В ней были найдены женские украшения, изящные, хорошей отделки.

- Вопросы?

- Конечно, он спрашивал о владельце замка с целью лично поблагодарить за свое спасение. Лади все сделала аккуратно, как и должно.

Есть вещи, которые неподвластны моему разуму. Например, как приготовить куропатку в грибном соусе, или как работать горничной, не слыша и не умея разговаривать, или как узнать все про гостя, ни разу не показавшись ему на глаза. Рифи, я уверен, отдал все нужные указания Лади, а сам сумел остаться в тени. Может, он подслушивал их, а может, у него с Лади и Крием есть особый язык, который понимают даже глухонемые, не знаю, да и знать не хочу. Главное, что он смог организовать сбор информации о незваном госте и сообщить мне. Страшно подумать, что я буду делать без Рифи, скорее всего, подохну на вилах своих же крестьян...

Я встал из-за стола, так толком и не поев, зато успокоившись:

- Купцу отыскать его обоз, помочь добраться до него. И какие-нибудь подарки тоже организуй.

Рифи поклонился:

- У купца есть дочери, лучшим подарком будут дорогие ткани или украшения.

- Мне все равно, делай, как считаешь нужным.

Дворецкий еще раз склонился и поспешил отворить передо мной дверь. После моего ухода из обеденной залы не донеслось ни звука, но я был уверен, что мой старый слуга отчитал Маркуса по всем статьям.

Единственный мой слуга, у которого, на мой взгляд, не было причин оставаться в замке, - это Маркус. Рифи и тетушка Руфь из людей такого рода, которые если уж берутся за какое-то дело, то доводят его до конца. Поэтому, некогда приняв надо мной опеку, они остались в замке навсегда. Крие и Лади, глухонемые, конечно, остались с тетушкой, кроме того, с их недостатком они вряд ли смогли бы найти приличное место. Стьюи - молодой шустрый парнишка, сирота, был принят на работу еще сопливым мальчишкой. После смерти матери его никто не принимал в деревне, поэтому Рифи с разрешения моего отца взял его в замок мальчиком на побегушках. Стьюи некуда идти, он не знает никакой жизни вне замка и, кажется, влюблен в Лади.

Маркус же - худощавый мужчина лет тридцати пяти, всегда щеголеватый, несмотря на стандартную форму лакея, с хорошим послужным списком. Его также принял на работу мой отец, но и после его смерти, после того, как во мне начали происходить изменения, и все слуги сбежали, он остался на службе. Причин я не мог понять, но доверяя мнению Рифи и желая хоть как-то облегчить его работу, я не стал выгонять Маркуса.

Не повышая голоса, я сказал:

- Завтра чтобы купца здесь не было.

И тут же услышал голос Рифи из залы:

- Да, господин. Рано утром он уедет.

Этой ночью я спал плохо, сказывался и последний приступ, и появление неожиданного гостя, поэтому, едва рассвело, я решил прогуляться в парке.

Несмотря на все старания, Стьюи не мог поддерживать всю призамковую территорию в таком же порядке, как это делал добрый десяток садовников с армией помощников, но наиболее важные для меня участки оставались столь же ухоженными, как и раньше.

У меня уже давно выработался определенный маршрут прогулки. Сначала я шел к ровным рядам розовых кустов, которые так любила моя мать. Мне же розы совсем не нравились, они казались мне слишком изнеженными, искусственными, выхолощенными за века окультуривания. Их лепестки чересчур пышны и нарочито выдержаны в определенной цветовой гамме, их запах слишком рафинирован и сладок. Моя мать была такой же: изящной, беспомощной в житейских делах, пахнущей приторными розовыми духами.

Затем я шел к крошечной, на одного человека, беседке, увитой диким виноградом и какими-то мелкими беленькими цветочками, втискивался на единственную полукруглую скамью, отщипывал пару виноградин, съедал их, кривился от вкуса, говорил себе, что больше никогда их не буду пробовать, и отправлялся дальше.

Побродив немного по садовым дорожкам, я останавливался возле роскошной стеклянной оранжереи, где росли орхидеи. Эти цветы были страстью моего отца, он выписывал и привозил их, откуда только мог, закупал специальные почвы - для каждого вида отдельно, удобрения, и даже установил сложную осветительную систему, основанную на зеркалах, для продления светового дня. Я не унаследовал столь же сильную любовь к орхидеям, чтобы продолжать увеличивать коллекцию или собственноручно ухаживать, но мне нравилось наблюдать за ними.

В оранжерее росло несколько десятков видов орхидей, и все они были уникальны и неповторимы. Некоторые цветы росли прямо на стволах деревьев, специально посаженных для них, другие выглядели как кустарнички, третьи и вовсе как веревки, свисавшие с ветвей. Их цветы могли походить на крылья экзотических бабочек, на пчел, на элегантные кружева, а запахи варьировались от нежнейших, едва уловимых ароматов утренней росы и ванили до сочной вони протухшего мяса. Но были орхидеи, цветки которых я еще ни разу не видел. Отец говорил, что эти растения могут цвести раз в сто лет, поэтому нужно немного подождать. После этих слов он всегда смеялся.

Одна из таких орхидей как раз выкинула огромный бутон размером с мужской кулак, и сегодня я надеялся, что увижу распустившийся цветок и смогу оценить его аромат. Жаль, что отец уже не увидит его.

Подойдя к оранжерее, я почувствовал, что что-то было не так. Дверь оранжереи была распахнута, хотя Стьюи отлично знал, что делать так строго запрещено. Я запрыгнул внутрь, закрыл осторожно дверь, обернулся и... Моя шерсть на загривке моментально вздыбилась, а верхняя губа непроизвольно вздернулась, обнажая разом удлинившиеся клыки. Купец, это мог быть только он, стоял возле изуродованного куста орхидеи со срезанным цветком в руках.

Я зарычал, медленно приближаясь к нему и готовясь к прыжку:

- Зачем? Это твоя благодарность, купец? Ты за этим пришел в мой дом?

Купец, увидев меня, побледнел, задрожал и упал на колени, выронив цветок. Я за мгновение оказался рядом с ним и уже готов был перегрызть ему горло.

- Господин прикажет бросить преступника в темницу, дабы допросить его по всем правилам? - сзади раздался спокойный, остужающий голос Рифи.

- Да, немедленно! - иначе я уже не смог бы удержаться от полной трансформации.

Крие выдвинулся из-за моей спины, скрутил руки купца за спиной и, поторапливая его легкими пинками, вывел из оранжереи. Рифи удалился вслед за ними.

 

Я метался вперед-назад по узкому проходу между растениями, сбивая хвостом нежные цветки и листья. Хвостом? У меня уже появился хвост? На сей раз изменения зашли слишком далеко, но эта мысль не успокоила меня, а наоборот, привела в полнейшее бешенство. Как этот жалкий купчишка посмел?! Не просто сорвать орхидею, а ограбить меня, своего благодетеля! Довести до такого состояния! Цветок было не жалко, меня бесил сам факт такого самоуправства, посягательства на мою собственность. Вот они - мелкие людишки: ни капли благодарности, достоинства, элементарного уважения, лишь бы ограбить, нажиться, урвать хоть чуть-чуть сверх того, что тебе дают.

Я уже не ходил, а кружился по оранжерее и рычал. Из губ вырывались не проклятья, а нечленораздельные клокотания. Я был на самой грани срыва, и спас меня, как всегда, Рифи. Он встал у входа и, не изменяя своему спокойному тону, сказал:

- Господин, купец помещен в камеру. Если пожелаете, можете его допросить.

Я гневно обернулся к нему. Он такой же неблагодарный человек, заслуживающий только смерти, он допустил кражу, он не уследил за купцом.

Рифи так же спокойно, не изменяя своему достоинству, опустился на колени и склонил голову:

- Господин, я виноват перед вами. Я не смог предотвратить кражу и готов принять любое наказание, какое вы изволите мне назначить.

Тут я опомнился. Вид коленопреклоненного старика, вырастившего меня, остудил лучше ведра ледяной воды. Я бросился к Рифи, осторожно помог подняться:

- Рифи, тут нет твоей вины. Если бы у тебя было больше подчиненных, тебе было бы легче справляться с этой громадиной. Да и со мной.

Дворецкий посмотрел прямо мне в глаза, чего обычно не допускал, и с достоинством ответил:

- Господин, если слуги не справляются со своей работой, они могут привести в свое оправдание множество причин и отговорок. Но их халатность все равно является последствием некачественной работы дворецкого.

Я улыбнулся: Рифи всегда останется Рифи.

- Ну пойдем поспрашиваем этого несчастного, зачем он полез в мою оранжерею.

Купец выглядел так, будто он находился в пыточной уже давно: по бледному лицу стекали ручьи пота, в глазах застыл ужас, руки и ноги тряслись так, что он даже стоять не мог. Он обхватил себя руками и покачивался, сидя на узкой скамье. Губы его шевелились, словно он читал молитвы. Может, и вправду молился.

Я тихонько спросил у Рифи, не причиняли ли какой-нибудь телесный вред купчишке, почему тот так испуган, на что дворецкий ответил, что с пленником ничего не делали и, скорее всего, тот боялся будущих пыток.

Когда мы вошли в камеру, купец бросил на меня затравленный взгляд и принялся часто-часто креститься.

- Бог тебе не поможет, вор, - гневно сказал я. Меня всегда раздражали люди, легко нарушающие заповеди божьи, а потом впадающие в религиозный фанатизм и тыкающие пальцем во всепрощение.

Теперь по лицу купца потекли крупные слезы, словно он прощался со своей жизнью и не рассчитывал на спасение. Это было крайне неприятное зрелище: крупный сильный мужчина с мощными загорелыми руками, широкой черной бородой вел себя как малый ребенок. Он явно был из тех купцов, которые не перекладывали обозы на управляющих, а лично вели их по опасным дорогам и лично же защищали при какой-либо опасности. Плюс он был также довольно успешным торговцем, раз мог покупать весьма дорогие безделушки в подарок своим домочадцам, значит, он не чурался и обманывать, и обжуливать при случае. Так почему же он, такой умелый, храбрый и красноречивый, в данном случае не пытался как-то объяснить свое поведение, а сразу сдался морально и физически.

И тут меня осенило: купец не боялся ни людских судей, ни разбойников, но он никогда не сталкивался с такими людьми (существами?), как я. И, скорее всего, причислил меня к дьявольским созданиям.

Мне, законному владельцу замка и всех окрестных земель, не пристало что-либо объяснять или выспрашивать, поэтому я тихонько тронул Рифи за плечо и вышел из камеры. Впрочем, далеко уходить я не стал: зарешеченное оконце на двери было открыто, и я мог слышать все, что происходило внутри. Да, я согласен, что господину не пристало подслушивать своих же заключенных, но это наиболее простой и быстрый способ узнать интересующее меня.

Рифи, как всегда, понял меня без слов и, выждав паузу, тихонько и участливо спросил у купца:

- Что же ты, господин хороший, своего спасителя-благодетеля грабить вздумал? Чем-то мы тебе так не угодили: невкусно накормили? не мягко спать уложили?

Спустя несколько минут раздался низкий голос купца:

- Я вам очень благодарен за спасение, за приют, за кров, за угощение. И в мыслях не было делать что-то... Но ведь это ж просто цветок! Я не воровал ни денег, ни золота, ни серебра столового. И любой ущерб я готов возместить, - к концу речи его голос стал тверже и увереннее. Собственно, примерно на такие речи я и рассчитывал.

- Господин, а как бы ты поступил, если бы приютил из жалости и согласно закону божьему человека, а тот бы обокрал тебя? Как бы ты оценил стоимость семейной реликвии, переходящей из поколения в поколение? Бывает, что цена одной и той же вещи для разных людей совсем разная.

- Все верно, все так, виноват я, не знал, что цветок этот так важен для твоего господина. И если бы мог я поступить иначе...

- Так почему ты, господин хороший, решил сорвать этот цветок? Ты меня извини, старика неразумного, но не похож ты на столь тонкого ценителя природы.

В этот момент я подумал, что если купец и вправду окажется неистовым любителем цветов, то прощу его в память о своем отце. Кто знает, какими путями мой папа доставал корешки и семена своих орхидей.

- Давай, я тебе все расскажу, а уж потом ты и твой господин, - на этом месте снова была пауза и шуршание ткани, наверное, купец снова крестился, - решите, как быть, как со мной поступить.

  Рассказ купца:

Сейчас я довольно успешный и состоятельный купец, более чем в десятке городов стоят мои именные лавки, у меня есть и небольшой флот, но начинал я не сказать, что бы совсем с нуля, а с одной-единственной лавчонки в моем родном городе. И так быстро подняться я смог только потому, что не боялся открывать новые торговые пути, причем первые два-три раза в каждое новое место я езжу сам, и лишь потом, разведав безопасные пути да потребности новых земель...

Вклинился тихий шепот Рифи: "да сняв самые сливки".

Да, и это тоже, я же все-таки купец. Так вот, только потом я даю разрешение другим купцам присоединиться к моим обозам. Новые земли - это всегда большие риски, но и большие доходы.

Сам я довольно рано овдовел, и дома меня ждет не жена, а три прекрасные дочери. Они ведут без меня дом, хозяйство, и я всегда из нового похода привожу им подарки: разные безделушки, украшения, все, что попросят. Причем стараюсь выбирать именно такие, которые есть только в этом месте, поэтому они у меня наряжаются ничуть не хуже знатных барышень, а то и получше.

Но видишь, какая штука: две старшенькие мои просят всегда сережки, бусы, ткани, кольца, словом, все то, что довольно легко найти, если есть деньги. А младшенькая вечно выдумает что-нибудь этакое: то ей книгу привези особенную, то нитки для вышивания специальные, с золотом там или еще чем, то специи для готовки необычные. А в этот раз она сказала, что не нужно ей ничего. Но как я всех одарю, вплоть до служанки последней, а дочку свою родную оставлю без подарка. И так ее выспрашивал, и эдак. В конце концов, она сказала, чтобы привез я ей цветок красный, необычный, какой она еще никогда не видела.

Старшим я сразу подарки нашел, да ты про них знаешь, видел-поди. Я заметил, что ваша молчаливая служаночка порылась в моих вещах, но я не против, разумная предосторожность никогда не повредит. А вот младшенькой никак не мог найти цветка. Я в них, честно сказать, вообще не разбираюсь. Потому сколько я ни смотрел на разные цветы, я не мог понять, растут у нас такие же или нет, для меня они все одинаковые - большие, яркие и пахучие.

А этим утром я рано поднялся - походная привычка: пока до дому не доеду, сплю не больше четырех часов за ночь. Будить хозяев или слуг не хотелось, вот я и решил побродить по саду, посмотреть на замок снаружи. Видел розы на кустах, но такие и у меня в саду растут, видел беседку с виноградом, а потом нашел стеклянный дом. И видно было, что там цветы разные-всякие. Я хотел заглянуть, посмотреть, вдруг там найдется цветок необычный. Не будь наказа моей дочери, никогда бы не заглянул туда, и не потому что защититься пытаюсь, а потому что не интересуюсь зеленью вообще никак, разве только в салатах каких-нибудь, петрушкой да яблоками вокруг гуся жареного.

Но в этом домике действительно оказались необычные цветы: и которые на деревьях прямо растут, и свисают со стволов. А самый красивый цветок был в глубине, вот уж действительно никогда таких не видел: красный, как кровь, огромный с голову младенца, все лепесточки резные, словно мастерица какая кружево сплела из паутинки, и запах вроде чуть слышный, но такой манящий, что я сам и не заметил, как сорвал его.

Сначала-то я как думал: увижу подходящий цветок, запомню, где он растет да как выглядит, а потом спрошу у хозяев, нельзя ли веточку взять, заплачу, сколько запросят. А тут руки сами потянулись. И не успел я опомниться, как тут вошло это... чудовище, зубы оскалило, хвостом хлещет... Уж я не знаю, кто это и как его ваш господин держит, но у меня от страха и язык, и ноги-руки онемели...

Конец рассказа.

Я стоял и внимательно слушал купца. И верил ему. Полностью верил. И про его обозы, и про дочек, и про цветок, и про то, что "руки сами потянулись". Заодно хоть смог понять, как цветок этот проклятый выглядит, а то даже рассмотреть не успел. Но слова его про чудовище словно холодной водой меня окатили.

Вот я теперь кто. Чудовище! Зубы оскалило... хвостом хлещет. Уже не человек... Как же меня обманывал Рифи? Говорил со мной словно с человеком, обращался со мной как с человеком, служил мне как человеку, а я чудовище!

Я рванул ко входу, к зеркалу, перепрыгивая через ступеньки и распахивая двери. И замер, глядя на себя.