Светлана Григорьевна Козлова почти 40 лет назад окончила Льговское медучилище. По распределению попала в хирургическое отделение Суджанской районной больницы. Она признаётся, что хирургия – это очень тяжело. Три раза она собиралась уйти из профессии, но оставалась. Супруга и детей у женщины нет. Она всецело посвящала себя работе и дому в селе Плёхово. 7 августа медсестра приехала в Суджу на работу и оказалась в оккупации. Чтобы отвлечься от происходящих вокруг ужасов, Светлана Козлова занялась любимым делом – стала спасать людей.

«Народ, есть кто-нибудь?»

Светлана жила в 14 км от Суджи в селе Плёхово. Там у неё свой маленький уютный домик недалеко от реки и небольшое хозяйство: куры, утки, огород. Собиралась завести поросят, но не успела.

6 августа 2024 года женщина слышала, какие мощные обстрелы начались в районе. А 7 августа ей предстояло дежурство в больнице.

– Еле дозвонилась на работу. Спросила: «Приезжать, не приезжать?». Внятного ответа я не получила. Сходила к соседу, посоветовались. Он говорит: «Езжай». Поехала со знакомым, который работал в «Мираторге». Он меня высадил около входа в поликлинику, а сам уехал. Наше отделение находилось на третьем этаже роддома. Зашла, а там уже пусто. Кричала: «Народ, есть кто-нибудь?». Оказалось, что в больнице осталась одна лежачая пациентка с дочерью. Женщина лежала в инфекционном отделении. Из сотрудников оставались только завхоз и сантехник, – вспоминает Светлана.

По её словам, всех остальных работников и пациентов на машинах скорой помощи эвакуировали. Завхоз и сантехник остались, потому что считали, что всё это максимум на три дня. Окна на тот момент простреливались, поэтому все спустились в рентгенкабинет в подвале и закрылись. Электричество и воду в больнице отключили 7 августа. Утром 8 августа у них уже не было связи. Вечером пришли российские военные.

– Нас просто эвакуировали в «Белый дом». Так мы называем здание администрации Суджанского района. Кого-то оттуда успели вывезти в Большесолдатское. А потом уже просто невозможно было уехать. Начался массированный обстрел. Все гражданские очень хотели уехать из этого ада. Оставаться там было просто невозможно. Но до меня очередь не дошла, – рассказывает женщина.

Медсестра вспоминает, что в подвале администрации было около 50 – 60 человек, среди них – и старики, и дети, и парни, и женщины. Сколько дней они там провели, Светлана точно не знает, потерялась во времени.

– Когда люди стали жаловаться на проблемы со здоровьем, на давление, я стала помогать. Все кричат, все напуганы, я начала успокаивать. На кого-то даже пришлось прикрикнуть. А потом появились раненые. Нам с военным фельдшером оборудовали там отдельную комнатку, в которой мы их принимали. Но операций мы там, конечно, не проводили, только первичную помощь оказывали. И в тот момент мне уже было не до чего. Просто круговорот. Давали нам понемногу воды, маленький хлебушек и чуть-чуть колбаски. Потом нашу медицинскую комнатку разрушили, и мы принимали в коридоре, – говорит медсестра.

«Ваш дом стал моим спасением»

Когда стало понятно, что оставаться в здании администрации опасно, Светлана решила идти в сторону своего дома. По пути наткнулась на стаю собак, которые драли тушу телёнка. По словам женщины, её спас пёс, который бежал за ней от администрации. Он кинулся к стае и отвлёк внимание животных. Вскоре Светлана оказалась на линии боя.

– Стою и не знаю, куда мне деваться, куда прятаться. То ли в кусты, то ли в дома. Глянула, в первом попавшемся доме калитка открыта. Вот я туда и влетела. Позже узнала, это был дом Ступиных. Хоть сейчас покаюсь, Оля и Николай, спасибо вам огромное. Ваш дом стал моим спасением. Я прожила там до конца октября-начала ноября. Там у них такой красивый котейка был. Я его потеряла. Я ему слово давала, что спасу, но не спасла, – вспоминает женщина.

Светлана рассказывает, что три недели питалась тем, что находила в доме. В основном это была гречневая крупа, которую она заливала холодной водой и ела. К счастью, вода в доме  была.

– Они молодцы, запаслись. Пила эту воду. Но через три недели запасы еды и воды закончились, я ведь село это не знаю, где воды взять, где еды. Хотела вечером снова пойти на Плёхово, но не успела, – говорит Светлана.

Около пяти вечера она зашла в дом и увидела, что всё перевёрнуто и раскидано. Женщина разволновалась. И тут она услышала шорох.  

– Заглядываю в комнату. А там стоит мужчина в футболке, на руке синяя повязка. Понимаю, что мне пришёл конец, домой я уже не попаду. Он мне говорит: «Здравствуйте, пани». Я говорю: «Здравствуйте, а вы кто?». Он мне говорит: «А я – зэк. Украинец. Вы хозяйка этого дома?». А мне что отвечать? Что я вообще тут никто? Пришлось соврать: «Да, я хозяйка». Он мне говорит: «Вы там не бойтесь, мы там вам замочки на гараже сбили, мы бензин забираем». Достал нож и стал им поигрывать. Я говорю: «Ну вы его опустите. Он ведь может вас порезать. И что мне тогда, вам помощь оказывать? Видите, какой у меня бардак. Я ещё не просмотрела, есть ли у меня, чем вам помочь». Ну он, правда, нож опустил. Начал рассказывать, какие мы воинственные, какие мы все нехорошие. Я ему сказала: «Если что-то вам нужно, берите и уходите. Если нужна еда, что найдёте, то ваше». Он на кухню зашёл, еду поискал и ушёл, – вспоминает медсестра.

По словам Светланы, вечером этот же человек вернулся с товарищем. Они спросили, есть ли у Светланы связь, она объяснила, что ни телефона, ни связи нет. Они предупредили: «Смотрите, будут стучать по окнам, не открывайте». Она стала объяснять, что её и спрашивать никто не будет, зайдут без разрешения.

– Тут они как будто заботу проявили и сказали: «Вы попытайтесь крикнуть. Мы тут рядышком, придём и вам поможем». Ну врать не хочу, принесли мне печенюшек, коробочку корма для кота и 6 бутылок воды. Видимо, магазин мародёрили и принесли. Всё, больше я их не видела. Но когда они ушли, я легла на диван, потому что от страха у меня чуть ноги не отнялись. Потом мне было так стыдно перед собой, думаю про себя: «Какая ты трусиха, а ну-ка соберись! Ты что, хочешь инвалидом остаться на этом диване?». И собралась, – говорит Светлана.

«Погибать, но в родном доме»

Однажды начался сильный обстрел, медсестра спряталась в подвал дома. Но оттуда её вывел солдат ВСУ. Когда она поднялась, в доме стояло шесть человек. Они что-то искали. Светлана рассказывает, что в руках у них ничего не было, но всё спиртное в доме они выпили.

– Перед уходом они мне сказали: «Никуда не ходите, чтобы вас вообще нигде не было, сидите в доме». Правда, на воротах написали «люди» и пообещали, что больше ко мне никто не придёт. Я сидела, как самая последняя трусиха. Вода и еда у меня к тому моменту закончилась. Я уже не знала, что делать и думала о том, чтобы повеситься. И тут меня нашёл местный махновский Виктор Болотин. Огромное ему спасибо! – со слезами на глазах вспоминает Светлана.

Мужчина показал медсестре, где находится колодец. Потом попросил помочь выкопать его огород и поделился урожаем. Он же первое время носил Светлане еду. У мужчины в хозяйстве были утки, и когда пришло время их резать, он пригласил женщину. Светлана ощипывала птицу и разделывала, а в благодарность он дал несколько кусочков ей и её коту.

– И немножечко стало полегче жить. Потом я поняла, что при украинцах можно передвигаться. На отмороженных я не нарывалась. Были те, кто со злостью говорил, что нас ненавидят и поубивают. Но врать не буду, никто не оскорблял и не унижал. От знакомых слышала, что рядом на Махновке жили вэсэушники, которые угрожали людям автоматом. И мужики рассказывали, что среди вэсэушников есть такие, кому на глаза лучше не попадаться, – говорит женщина.

Потом пришли холода. Светлана смогла найти в разграбленном магазине брюки и куртку. В доме сама сложила комнатную печь.

Но вместо железной трубы женщина поставила асбестовую. Когда сильно затопила печь, труба не выдержала. Тогда медсестра решила искать новый дом, где есть печь.

– Какое-то время на Замостье жила, потом – на Комсомольской. Большое спасибо всем хозяевам, благодаря которым у меня был кров. Но я не хотела бы это всё вспоминать, – говорит Светлана.

За всё время оккупации медсестре пришлось выкопать четыре огорода: у Ступиных, у Болотина, ещё один на Махновке (там человек не в состоянии был сам выкопать и женщина ему помогала), а потом помогала людям копать на Замостье.

– Сама я ела только чуть подгнившую или повреждённую картошку, хорошую хозяевам берегла, потому что надеялась, что вот-вот придут наши и скоро всё закончится. Пока больших разрушений не было, все ждали, что скоро нас освободят и все вернутся домой. К концу октября мы уже перестали надеяться. Мы уже понимали, что нам нужно готовиться к зиме. Освободят – хорошо, а нет – надо выживать. Я всё время стремилась домой. Пусть пришлось бы погибать, но только в родном доме. И 24 ноября я в очередной раз сорвалась в Плёхово. По пути меня поймали военные украинцы. Они привезли меня в интернат. Я прожила там неделю. В субботу туда за пайками пришли знакомые девочки, а я в холле сидела, и Наташа Гладкова меня узнала. Она и предложила Татьяне Марченко взять меня к себе домой жить. С ними я на Гончаровку и ушла, – рассказывает Светлана.

Ранения, отравления

Женщины жили в летней кухне Татьяны Марченко. У неё были и печка, и дрова, которые она успела заготовить. Была плитка с газовым баллоном. У сельсовета располагался колодец. Туда за водой ходила Светлана. Горячим женщины питались один раз в день, потому что экономили газ.

– Пайки нам уже практически не давали. Питались картошкой, макаронами, гречкой и растительным маслом. Рядом с нами жила Елена Андреевна, у неё был муж – инвалид первой группы. Ему как-то плохо стало и меня позвали. Я стала помогать, а потом уже пошли осколочные ранения у мирных. Украинцам я никак не помогала, даже не контактировала. О том, что я медик, они прекрасно знали. И где-то с середины января они у меня даже уже не требовали документы при встрече, потому что я им так примелькалась, что они уже никакого внимания на меня не обращали, – вспоминает женщина.

Сарафанное радио сработало и Светлану стали звать к больным. Правда, сначала нужно было найти то, чем лечить. Иногда средства приносили люди, а иногда она сама что-то находила. К тому времени аптеки уже были опустошены и искать там уже было нечего.

– Каюсь, даже приходилось в пустые дома заходить. У своей сотрудницы я нашла пинцет и зажим, чтобы вытягивать всё из ран, потому что в больницу уже нельзя было прорваться. Да и страшно было, вдруг там всё заминировано. В общей сложности где-то шестерым раненым помогла. Только один из них приходил ко мне на перевязку, к остальным я бегала сама. Человек должен чувствовать себя нужным, – объясняет Светлана.

Медсестра говорит, что когда сидела в доме Ступиных на Махновке, столько раз задавал себе вопрос: «Зачем я здесь сижу? Для чего?». По её словам, именно это было для неё самым жутким. Выйти из такого состояния помогала любимая работа.

– Был случай, женщина отравилась. Я стала её расспрашивать, что она ела, она начала перечислять: сначала консервы какие-то, потом какой-то салат из погреба, потом какую-то булочку нашла. Этой булочке уже три месяца было. Потом ещё какие-то таблетки принимала, которые ей подруга принесла. И понять, от чего именно она отравилась, невозможно было. Хорошо, что она додумалась выпить активированный уголь. Была у неё и рвота, и понос был. Я 4 дня ставила ей капельницу. Если б не это, она бы не спаслась. Пришлось под обстрелами лезть в аптеку. Потом девчонки ходили искали ей детское питание. Евгения Марченко, дай ей Бог здоровья, и Наташа Гладкова принесли ей всё нужное. В общем, как-то выходили женщину, – вспоминает медсестра.

Люди иногда просто благодарили, а иногда делились со Светланой продуктами. Давали ей шоколадки и консервы. А случалось, приходили к медсестре и говорили: «Там раненый, пойдёмте». Женщина бросала свои дела и бежала. В этот момент она могла только прийти с перевязки, и не попив, не поев, хватала специальную сумку с инструментом и бежала. Из одного места прибегала и бежала в другое.

– Был случай. Женщина с тяжёлым ранением по имени Татьяна, а фамилию не знаю. Дрон пробил крышу её дома и её сильно ранило. Рядом с ней была подруга, так на ней ни царапинки. Татьяне же сначала зажимали рану стерильным материалом, а потом уже рвали простыни и наволочки. Всё это скатывали в рулоны, кипятили в чистой кастрюле и стерилизовали. Таким военно-полевым методом всё это обрабатывалось. Перекись водорода тоже была в ограниченном количестве. Находили борную кислоту, хлоргексидин. В общем, чем могла, тем и спасала. Антибиотики давала, какие были. Самое главное, что она жива, что не развился сепсис, а ранение у неё было очень серьёзное. Грудь ей просто разворотило, в животе глубокая и широкая рана, ампутация правой кисти, я ещё ей там пальцы подрезала, у неё два пальца на ниточке болтались. Я сказала: «Тань, ну извини, я тебе их уже уберу, они просто-напросто уже никак». Вроде как её в Москве прооперировали, – вспоминает Светлана.

«Скорее всего, это горе или стресс»

Медсестра рассказала ещё про один случай, где женщину тоже посекло обломками дрона. Проблема заключалась в том, что в тело вошло очень много мелких осколков. Светлана занималась ею почти три часа. Сначала промывала узкие и глубокие раны, а потом вытягивала каждый фрагмент. К сожалению, случалось, что человека не удавалось спасти.

– Была женщина. Диагноз её я не знаю, потому что не видела, как и что произошло. Она где-то на улице Волкова жила. Пришёл её муж и сказал, что жена потеряла сознание. Добиться внятного ответа, как она потеряла сознание, я не смогла. Когда он привёл меня, женщина лежала без сознания в плохо отапливаемом коридоре. Ей примерно лет 56 – 57. Вид у неё был нехороший. Я спросила: «Сколько дней она уже лежит?». Мне сказали, что сутки. Мне показалось, что дольше. Всё, что от меня зависело, я сделала. Уколола ей обезболивающее, переодела её в чистое, надела ей подгузник. А муж её уехал на Заолешенку. А вообще люди умирали. Слышала историю, что 30-летняя женщина вечером легла спать, а утром не проснулась. Причина неизвестна. Муж похоронил её в конце своего огорода. Скорее всего, это горе или стресс, а может, людям просто нечего было есть. Я и сама 30 кг веса потеряла. До всего этого была булочкой, – говорит Светлана.

Женщина говорит, что когда бежала под обстрелами молилась: «Если вдруг попадёт, помощь мне оказывать некому, поэтому лучше, чтобы меня пришибло сразу, и я не мучилась». И признаётся, что с того момента перестала рваться домой.

– Но у меня оставалась надежда, что кто-то меня всё-таки когда-нибудь отвезёт в Плёхово. И, возможно, я там останусь. Хотелось свой дом родной увидеть, – признаётся селянка.  

Встреча с корейцами

По словам Светланы, вечером 11 марта на их улице начался обстрел.

– Как мы выжили? Дома наши разлетелись. В том месте, где я спала, были окна и всё побило. Осколок стекла упал на мою подушку в нескольких сантиметрах от шеи. Меня чудом не ранило, – вспоминает медсестра.

Утром 12 марта в их дом снова прилетел дрон и разбил полкрыши. Ночевать женщинам было негде, и они легли спать в подвале. Провели там жуткую ночь. Утром Светлана поднялась и зашла на кухню. И вдруг увидела людей с красными повязками.

– Я била себя по щекам. Кинулась к ним. Бегу, кричу: «Ребята, ребята!». Никакой реакции. Не пойму, в чём дело. Уже начала думать, что это не наши. Может, я не туда бегу? Тогда я забежала во двор, сделала вид, что зову Люду. Потом выглянула, а их уже нет. Бегу обратно, они навстречу идут. Похожи на бурятов. Я – к ним. На шею кинулась. Они меня как пихнут. Я говорю: «Я русская». А они мне пальцем в сторону показывают, мол, туда уходи. Ну я и ушла. Потом побежала по водичку. Иду, голову поднимаю, а там флаг висит наш российский. Я там прослезилась, чуть на колени не упала. Побежала к Жене Марченко, она и сказала, что это корейцы были. А потом двух наших военных ребят увидела, тоже обниматься кинулась. Евгения их позвала к нам, чтобы борщом угостить. Столько радости было, – вспоминает Светлана.

На следующий день к женщинам пришли и корейцы. Хозяйки нажарили им картошку и яичницу. Сначала военные не ели и ждали, когда женщины попробуют еду. Только после них они стали есть. Светлана говорит, что по-русски они не говорили совсем, общались с женщинами через переводчик в телефоне.

А потом Светлана помогла военному из Дагестана, у которого была травма коленного сустава. Она уколола ему обезболивающее, сделала иммобилизацию, обработала специальной мазью.

– А 17 марта в нашу кухоньку был второй прилёт. И наш военный из Дагестана настоял: «Девочки, уезжайте отсюда! Вы здесь погибнете». Я заупиралась, а он мне сказал: «Вот из-за вас таких и гибнут военные». Тогда я сопротивляться больше не стала и уехала. Дагестанец дошёл с нами до штаба военных. Я его туда завела и говорю: «Ребят, найдите медика и передайте, что у бойца проблема с коленом. Его нужно оперировать». Дальнейшую его судьбу я не знаю, – вспоминает селянка.  

Вечером 17 марта Светлану привезли в Курск. Там она созвонилась с родственниками из Москвы и своей подругой, которые за неё очень волновались. Близкие видели женщину в одном из роликов, который снимали украинцы. Сначала медсестра жила у знакомых, а потом переехала к подруге, которая обзавелась жильём после получения сертификата.

– Там я сейчас и живу. Я сильная женщина. Если я там справилась, то здесь тем более. Вернуться в свой родной дом – это мечта. Там вся душа, там всё. Такого красивого места, такой реки нигде не найти. Я всё-таки увидела свой дом. «Кости целы». Ворота и крыша разлетелись, но мой домик стоит. Там три дома рядом раненых, едва живых. Улица разбита. Всё село разбито. Сосед, который помогал мне по хозяйству, погиб в декабре. За день до прихода наших его застрелили на собственном дворе. Возможно, меня что-то туда не пускало и, если бы я пришла, погибла бы там. А может быть, наоборот, вместе спаслись бы, – размышляет Светлана.

Женщина не обижается на тех, кто нелестно отзывается о побывавших в оккупации.

– Я только желаю им никогда не познать такого ужаса и чтобы никого из них ничего подобное не коснулось. Чтобы они были счастливы, здоровы и жили в мире, – говорит Светлана.

Источник: "Курские известия"