Как выяснилось, Владислав Сергеевич жил в том самом добротно сработанном, двухэтажном кирпичном доме. Гостю он выделил небольшую спальню на первом этаже. Рядом с ней оказался душ, которым Костя с огромным удовольствием воспользовался. Несмотря на наличие работающего генератора, целитель предпочитал электричество экономить, а потому ужин, на который он пригласил журналиста, проходил при свете керосиновой лампы. Угощение оказалось под стать самой кухне - весьма скромным, но очень домашним. На стол Торпин выставил чугунок с горячим картофелем в мундирах, тонко нарезанные сало и ветчину, миску с бочковыми огурцами и краюху домашнего хлеба, который принято было ломать руками. К ужину хозяин предложил на выбор несколько сортов наливок и простецкий самогон. От слишком крепкого напитка Костя отказался, зато с удовольствием выпил несколько рюмок рябиновой настойки.
- Владислав Сергеевич, в церкви я обратил внимание на вашу коллекцию книг. Просто пытаюсь понять, как такие редкие издания смогли попасть к вам в руки? Та же “Книга Эйбона”. Говорят, их в мире всего несколько экземпляров уцелело. Не в области же вы ее купили? Ведь, насколько я помню, после взрыва дома вы утратили практически все, что у вас было?
- Все верно, Константин. Но вы забываете о том, что я хранил свои книги не только дома, но и в библиотеке института. Кроме того, я же не сижу здесь, в Коати, безвылазно. Иногда я выбираюсь отсюда в большой мир. Причем, “в мир” - не фигурально. За последние два десятилетия я побывал во многих странах - в России, Мексике, Великобритании, Франции. И езжу я туда обычно не просто так. Прошлой осенью, например, я был в Монголии. Мы вместе с группой энтузиастов делали попытку обнаружить расположение мифического плато Лэнг. В Иркутске живет одна художница - Инга Воропаева. Известный меценат. Еще в середине девяностых годов прошлого века, она входила в состав экспедиции в пещеры Отгон-Тэнгер, мистической горы в Монголии. Ей повезло и, в отличии от двух других археологов, она смогла вернуться домой. Пережив тяжелую болезнь, она всерьез увлеклась оккультизмом и мистикой, а благодаря своему состоянию, часто снаряжает архео и палеонтологические исследования в разные уголки Земли. Кстати, именно во время путешествия с нею я смог раздобыть древний экземпляр “Багровых песнопений” - проклятой книги, повествующей о том, что такое, на самом деле, ад.
- Простите, но путешествовать по миру, это же очень дорого! А вы не берете денег за свою помощь больным. Откуда средства берете?
- Все предельно просто, друг мой. Во-первых, я основал благотворительный фонд, перечислить деньги в который может любой желающий. У многих больных просто физически нет материальной возможности, чтобы добраться до Коати. В зависимости от ситуации, фонд готов помочь им, оплатив дорогу. В уставе фонда сказано, что половина средств, поступивших на наш счет, будет расходоваться на вышеупомянутые экспедиции.
- Хитро! - восхитился Константин, наливая себе еще одну рюмку и сооружая очередной бутерброд.
- Отнюдь. Поверьте, мои траты совершенно бесхитростны и не эгоистичны. Как я уже говорил ранее, небесная коза способна излечить только физические болезни. Я же ищу возможность не только лечить. Пускай это звучит немного бредово, но я продолжаю розыскания в областях продления жизни человека, а в идеале - хочу обнаружить секрет бессмертия.
- Бессмертие? - если до сих пор Костя не усматривал в своем новом знакомом признаков сумасшествия или фанатизма, то сейчас его горящие глаза упрямо намекали на то, что Торпин не совсем здоров.
Владислав Сергеевич, очевидно, увидев сомнения в здравости собственных суждений во взгляде журналиста, рассмеялся:
- Ну-ну, друг мой, не стоит записывать меня в безумцы. Я прекрасно понимаю, что достичь бессмертия в человеческом теле попросту невозможно. Организм изнашивается, его части перестают полноценно функционировать, что, в итоге, приводит к смерти. Но как же быть с существованием гипотетической души? Согласно всем верованиям и религиям, она бессмертна.
- Вы же сами говорите, что она гипотетическая. Ну и, если верить, например, христианству, она бесплотна.
Торпин покачал головой, попросил прощения и вышел из кухни. Через несколько минут он вернулся, держа в руках пухлый том с пожелтевшими от времени страницами.
- Это и есть те самые “Багровые песнопения”, которые я уже упоминал. Ее авторство приписывают арабскому оккультисту Барраку ар-Керу. Первые упоминания о ней датированы, ни много ни мало, 1500 годом нашей эры. В “Списках ересей диавольских” она записана как, чуть ли не самая богохульная после “Некрономикона” Аль Хазреда. В ней описано не только мироустройство ада, но и его постоянные обитатели - члены некоего мистического ордена, возглавляемые верховным палачом. Вот, послушайте следующий отрывок, в котором автор повествует о том, что ждет каждого, кто попадет в преисподнюю. Не хочу хвастаться, но перевел эту книгу именно ваш покорный слуга.
“...из кровавой завесы тумана выступит он, адский жрец, чье бледное лицо испещрено шрамами, повествующими о всеобъемлющей боли. Голова его, усеянная длинными шипами, вечно кровоточит, ибо только так можно постичь благоволение древних богов этого проклятого мира. Черная ряса его распахнута и открывает взору вскрытую грудь этого прислужника мучений, демонстрируя чистоту его черного сердца”.
Константин снова хмыкнул:
- Персонифицировать страх неизвестности, которая может ждать человека после смерти, это совершенно нормально. На этом основывается кнут морального компаса. Но разве это что-то доказывает?
- Вы можете сколь угодно оставаться в своем праве сомневаться. Однако, хочу напомнить о том, что в христианском аду человека ждут “крики боли и скрежет зубовный”, у азиатов - подземный судья, назначающий физические пытки за совершенные при жизни преступления. И эти нюансы можно перечислять можно очень долго. Лично я, изучив массу древних источников, склонен утверждать, что человеческое тело - это всего лишь своеобразный скафандр, в котором путешествует душа. Ну, или, если хотите, - сознание. Мне кажется, не стоит отбрасывать тайные знания, накопленные человечеством, как заведомо ложные. Зачастую они несут в себе настолько мощные пласты знаний, что многомудрым скептикам даже и не снились. Как вы считаете, сколько мне лет?
От внезапного перехода Костя немного оторопел.
- Ну, не знаю. Сорок-сорок пять?
Владислав Сергеевич расхохотался.
- Семьдесят восемь, друг мой!
С этими словами он вытащил из кармана паспорт старого образца и бросил его на стол перед журналистом. Костя раскрыл его на первой странице: Торпин Владислав Сергеевич. Родился 3 сентября 1946 года. Глядя на вытянувшееся от удивления лицо Константина, хозяин дома откровенно потешался:
- Семьдесят восемь! И можете мне поверить, частично мой возраст - это заслуга тех самых оккультных сил, которые я стремлюсь изучать и постигать.
Он посмотрел на тикающие на стене часы и заторопился:
- Что ж, пора, наверное, на боковую. Завтра тяжелый день, и мне стоило бы отдохнуть. Хоть и выгляжу я на тридцать лет моложе, - он вновь хохотнул, - а организму все равно нужен полноценный отдых. Если хотите, можете перед сном поработать у меня в библиотеке. Она сразу за вашей спальней.
Спать, действительно, не хотелось, а потому Боровой решил воспользоваться предложением. Торпин провел его в свой кабинет, торжественно именуемый им библиотекой. Оставив зажженную керосиновую лампу, целитель пожелал гостю приятных снов и удалился наверх. Сходив в выделенную ему комнату за всем необходимым, а также прихватив аккумуляторный походный фонарь, Костя приступил к работе.
Первым делом он решил сбросить фотографии, сделанные во время путешествия до деревни на ноутбук и посмотреть, можно ли какие-то из них использовать в будущем. Открыв первую из них, он чуть не упал со стула. Со снимка на него взирала полная луна, освещающая своими бледными лучами поле. В ее тусклом свете были видны сгорбленные очертания вереницы людей, бредущих к лесу.
В ушах Константина, будто выбравшийся из кошмарного сна, стал слышен ломаный ритм, издаваемый незримыми барабанами где-то вдалеке. Несмотря на то, что весь дом Владислава Сергеевича пропах какими-то благовониями, комнату начало наполнять уже знакомое зловоние мертвечины. Фонарь, установленный на поверхности стола, несколько раз мигнул светодиодами и плавно погас. К ударам в барабан присоединились невидимые духовые инструменты, по звучанию напоминающие флейты. Вся эта какофония становилась все громче и теперь становилось понятно, откуда она доносится. Звук шел с улицы. Осторожно выглянув в щель, образованную шторами, Костя увидел движущуюся по дороге процессию. Впереди нее шли трое человек, что гулко, но не очень громко били в барабаны, висящие через плечо на ремнях. За ними, выстроившись в шеренгу, шла пятерка людей, воздевающих руки в некой экзальтации, похожей на молитвенную. Замыкали шествие двое флейтистов, выдававших на своих странной формы духовых, прерывистые глухие трели. Процессия двигалась куда-то в сторону церкви. Неожиданно, один из шествующих обернулся и, будто увидев соглядатая их безумного ритуала, ткнул пальцем в сторону дома Торпина. Его глаза сияли неземным, ярко-желтым светом. От этого жуткого взгляда парня будто ударило током. Сердце Константина замерло от охватившего его ужаса. Воздуха не хватало - все пространство наполнили запахи гнилой листвы, протухшего мяса и сырой земли. Парень, едва цепляясь за границы реальности, сполз на пол, где сознание окончательно покинуло его рассудок.
Тому, что проснулся Костя на чистой постели, в кровати, он уже даже не особо удивлялся. Не добавляло позитивного настроения и то, что все тело парня ломило так, будто ночью он не спал, а бегал кросс на большую дистанцию. Вяло умывшись и почистив зубы, Константин оделся и вышел на кухню, откуда слышалось шкворчание и аромат жарящейся на сале яичницы. У плиты стоял и мурлыкал себе под нос какую-то песенку Торпин.
- Что-то вы, Костя, болезненно выглядите, - сочувственно произнес он, накладывая в тарелку перед гостем порцию глазуньи из трех яиц и жареную колбасу. - Сейчас Лора придет, может пусть осмотрит вас? Она наш фельдшер, так что доверять можно - не знахарка какая-то.
Константин поблагодарил Владислава Сергеевича и принялся за завтрак. Несмотря на общее чувство разбитости, аппетит был волчьим. Вскоре в дверь раздался стук, и в кухню вошла моложавая женщина, крашеная в блондинку. На вид ей было лет тридцать, но наученный вчерашним опытом, Костя не стал делать необоснованные выводы.
- Знакомьтесь, Это Константин. Журналист из газеты...э-э-э-э…
- Да-да, запамятовал. А это - Лариса Затонская, наш местный доктор. Кстати, не осмотрите потом нашего гостя? Он, кажется, приболел.
Костя вежливо пожал ее мягкую ладонь.
- Лора, составите нам компанию? Могу предложить свежие оладушки.
Владислав Сергеевич разлил по кружкам свежезаваренный чай, поставив одну из них перед фельдшером. Тут же на столе появилось блюдо с оладьями и розетка с клубничным вареньем.
- Влад, твоя подопечная уже приехала, они располагаются в гостевом доме, - немного фамильярно сообщила Лариса, отпивая чай. - В общем, ее документы я посмотрела, ты был прав - прогресс налицо. Ни метастазов, ни рубцевания.
- Еще в прошлом году, - пояснил Торпин Косте, - ко мне приехала женщина с запущенной опухолью печени. Таяла на глазах. Тогда мы успели провести три сеанса. К сожалению, не хватило, солнце ушло уже. Но, судя по всему, динамика не изменилась к худшему и сегодня моя пациентка пройдет завершающий лечение ритуал.
В глазах у Константина появился скепсис:
- Владислав Сергеевич, но вы же говорили, что после обряда эта ваша небесная коза возвращает полностью здорового человека. А оказывается, нужно несколько раз человека… гм… хоронить. Как же так?
- Никаких противоречий, друг мой, здесь нет. Да, действительно, я не упомянул, что в некоторых случаях необходимо проводить ритуал несколько раз. Однако связано это не с властью Великой Матери, а только лишь со слабостью человеческой натуры. Чем тяжелее болезнь, тем больше времени пациенту необходимо провести на ее потусторонних пастбищах, выражаясь метафорически. Но дольше суток ни один человек под землей не сможет провести без существенного вреда для психики. Поэтому в запущенных случаях я провожу два, три, а иногда - и все пять ритуалов Ваэа Нуи. Впрочем, вы сегодня сами сможете все увидеть своими глазами и познакомиться с Екатериной.
Владислав извинился и, сославшись на необходимость подготовиться к вечернему ритуалу, вышел. Лариса допила чай, обернулась к Косте и поинтересовалась, на что именно он жалуется.
Выслушав сбивчивый рассказ журналиста о преследующих его кошмарах, она задумалась.
- Вообще, я бы настоятельно рекомендовала вам обратиться к психологу. Если, как вы утверждаете, эти ночные страхи настолько тяжело отличить от реальности, то стоит серьезно задуматься о состоянии психики. Может даже, стоит взять кратковременный отпуск и провести его вдали от дома, где-нибудь в деревне. Да, хоть у нас. Свежий воздух, отсутствие стресса, работа на земле - все это создает весьма благоприятный фон. Ну а если все плохо, тогда, наверное, нужно обращаться к более серьезным специалистам. Зайдите сегодня ко мне в медпункт, я дам вам успокоительную микстуру. Посмотрим, может действительно все это связано с переутомлением и спецификой работы. Тогда должно помочь.
До вечера Костя боялся даже прикоснуться к своему фотоаппарату. И даже на закате, когда Торпин прислал за ним, нацепил его на шею с какой-то опаской. Девушка, представившаяся Ксенией, проводила журналиста к уже знакомой церкви. Обогнув храм, они вышли к немаленькому местному кладбищу. Константин откровенно удивился - он ожидал, что кроме самого биоэнерготерапевта и его пациентки там не будет. Оказалось, что на широком “пятаке” в центре погоста собралась огромная толпа. Люди объединялись в небольшие группки, болтали о чем-то своем. Некоторые принесли с собой термосы и даже бутылки, к которым уже даже начали прикладываться. Если бы не совершенно обыденная одежда и внешний вид жителей деревни, можно было бы сделать ошибочный вывод, что здесь намечается некое народное гуляние.
Торпин и еще несколько человек стояли осторонь, к ним парень и направился. Несмотря на витавший в воздухе дух праздника, Владислав Сергеевич стоял у чернеющего края разверстой, свежевырытой могилы в центре кладбища. Рядом с ним стояли трое - пожилая пара и женщина лет сорока. Последняя была одета в шикарное, пышное платье черного бархата и белоснежные туфли.
Целитель кивком поздоровался с Боровым и взмахом руки подозвал его присоединиться к ним.
- Это и есть тот самый журналист, о котором я вам говорил. Знакомься, это Екатерина. Катя, не покажете нашему другу свои документы?
Женщина выглядела вполне здоровой. Когда Константин услышал о ее диагнозе от Торпина, то представлял себе изможденную, больше похожую на тень, бледную даму. Увиденное разительно отличалось от его представлений об онкологических больных. Екатерина взяла у пожилой матери, сумку и, порывшись в ней, извлекла наружу толстую пачку бумаг, оказавшихся ее медицинской картой. История болезни изобиловала кучей незнакомых Косте медицинских терминов, которые все вместе складывались в страшные “злокачественное образование”, “метастазы во всех органах”, “химиотерапия не дала результата”. Впрочем, уже в самом конце, они менялись на “положительная динамика”, “метастазы не обнаружены”, “опухоль практически исчезла”.
- Простите, Екатерина, - осторожно спросил парень, - я могу задать вам несколько довольно личных вопросов?
Женщина широко улыбнулась и кивнула.
- Я правильно понимаю, что на протяжении всего времени развития вашей болезни вы проходили традиционное лечение?
- Да, конечно. До января прошлого года я прошла четыре цикла химиотерапии. Даже в одну знаменитую израильскую клинику ложилась. Все было безрезультатно. Боли были такими, что я просто на стену лезла. Меня даже перевели на большие дозы морфия. А потом мне рассказали про Коати, и я приехала к Владику.
- То есть, вы утверждаете, что именно его методика дала результат, а не то, что вас усиленно лечили врачи?
- Да. Вы можете мне не верить, но уже после первого сеанса у меня полностью пропала боль. Как и развившаяся уже зависимость от наркотиков. Да вы сами посмотрите!
Она продемонстрировала Константину фотографию. На ней было изображено искаженное страданием лицо Екатерины. И не только лицо, но и причина страданий - с правой стороны у нее на животе была видна огромная грушевидная опухоль, выпирающая наружу сантиметров на двадцать. Парень невольно бросил взгляд на живот дамы. Ее это ни в коем случае не зацепило, поскольку она, немного кокетливо развернулась так, чтобы ему было удобнее ее разглядывать. Ничего подобного из только что увиденного на фото в реальности просто не было.
- Опухоль была неоперабельной, - включился в разговор Торпин, - но исчезла после ритуала. Как-то так, господин Фома. Да и вы сегодня сами слышали, что сказала наша Лариса. Завершающий ритуал - и наша Катя отправится восвояси, живая и здоровая.
Толпа расступилась, и к ним прошли четверо мужчин, несущих гроб. Не совсем обычный. Верхняя его часть являла собой не сплошное дерево, а окно во всю длину из толстого стекла. Там, где у покойника должна располагаться голова, находились два отверстия с торчащими заглушками. Гроб опустили на массивные козлы.
- Позвольте я немного введу вас в курс дела. Несмотря на то, что нашей Катеньке абсолютно ничего не грозит, мы стараемся соблюдать все правила техники безопасности. Гроб с пациенткой будет помещен в могилу на целые сутки. Для того, чтобы она могла нормально дышать, через одно из этих отверстий в домовину будет подаваться свежий воздух с поверхности. Второе рассчитано на отведение углекислого газа и неприятных запахов. Это самый длительный ритуал, поскольку провести под землей более суток для нормального человека уже чревато последствиями. Впрочем, Екатерина уже прошла несколько погребений, а потому ее нельзя назвать неподготовленной. Завтра она ступит на землю совершенно новым человеком, аки Лазарь из гробех.
Константин сделал несколько снимков гроба с разных ракурсов, не преминувши украдкой снять саму будущую “покойницу”. Владислав Сергеевич же продолжал беседовать с Екатериной:
- Вы хорошо помните, как себя вести в случае, если у вас начнется паника, страх или что-то в этом роде?
- Лора, вы все проверили? Подготовили Катю?
- Да, все необходимое мы сделали.
Журналист нахмурился. Подошел ближе, силясь понять, о чем идет речь. Даже попытался заглянуть женщине в глаза, чтобы оценить состояние зрачков. Фельдшер заметила его интерес, взяла под руку и отвела чуть в сторону:
- Костя, будьте корректны. Ничего запретного или противоестественного мы не делаем. Просто на тему определенных процедур женщинам говорить открыто не очень удобно. Но если вам так интересно, то под “всем необходимым” мы подразумеваем очистку кишечника и подгузник. Сами понимаете, тема весьма деликатная.
Константин покраснел. Когда они вернулись к Торпину, Екатерина уже улеглась в гроб. Ей на голову положили традиционный в православии венец, в ноги - цветы. В руках она держала тонкую восковую свечу. Владислав Сергеевич заботливо прикрыл ее до скрещенных на груди рук саваном.
Однако, циничная профанация христианского похоронного обряда продолжилась. Родители поцеловали свою дочь в лоб. Мать даже всплакнула. Несколько местных также присоединились к прощанию. Владислав Сергеевич включил запись отпевания. Все это несколько странным образом покоробило далекого от фанатичной веры Костю. Мужики опустили крышку со “смотровым окном” и приколотили ее несколькими гвоздями. С помощью канатов гроб отправили в землю.
Все, что происходило дальше, журналист видел, будто сквозь пелену тумана. К отверстиям в крышке подвели гибкие шланги, один из которых подключили к небольшому компрессору, что стоял за уже вкопанной могильной плитой. Сверху, где-то в десятке сантиметров от стекла, Торпин разместил хитро сплетенную из веток плотную циновку. Присутствующие бросили на нее по горсти земли, после чего пара мужчин ловко и быстро засыпали могилу жирной, черной землей.
Дальше началось и вовсе нечто ужасающее. Из толпы к могиле вышел десяток мужчин. Двое из них несли через плечо средних размеров барабаны. Остальные расположились на корточках напротив них в три ряда. Барабанщики ладонями принялись отбивать негромкий ритм. Вперед вышел Владислав Сергеевич. Его глаза были плотно закрыты тканевой повязкой. Рокот барабанов постепенно усиливался. В какой-то момент Торпин воздел руки к небу, будто на рок-концерте, выставил указательные пальцы и мизинцы, остальные прижав к ладоням. Двое из сидящих вытащили странные духовые инструменты, похоже изготовленные из морских раковин. К ритму присоединились резкие трели, отдаленно напоминающие звуки флейты. Остальные присутствующие почтительно сделали три шага назад.
“Бесполезно”, - шепнула Косте, взявшемуся за фотоаппарат Лариса. Непонятно для чего она взяла его под руку и крепко прижала к себе.
Торпин некоторое время стоял молча, после чего его громкий крик на мгновение заглушил туземные, дикие звуки музыки:
- Йа! Шаб-Ниггурат! Зариатнатмих! Джанна! Этитнамус!
Заклинание он читал нараспев, потрясая руками так, будто пытался угрожать внезапно потемневшим небесам. Сидящие на корточках подхватили его пение:
- Хаферс хевефарам, Шаб-Ниггурат! Йа! Йхе, Шаб-Ниггурат! Р`тлой квархашам!
Течение времени, как показалось Константину, замедлилось. Само его понятие стало каким-то вязким, тягучим. Секунды тянулись целую вечность. И все это время Торпин и его культистский хор продолжали распевать строки на неведомом языке. И в такт их пению сама земля начала вибрировать, вызывая у журналиста противное чувство тошноты, схожее с тем, которое испытывает человек, впервые попавший на некий безумный аттракцион.
Резким движением Владислав Сергеевич опустил руки и жуткие вопли в мгновение стихли. Толпа расступилась, пропуская вперед жуткую фигуру человека, одетого в глухой черный балахон. Он медленно и торжественно шествовал вперед, держа в руках громадный козлиный череп, чьи кости были добела вылизаны временем.
Торпин, с поклоном, принял этот ужасный атрибут, после чего поцеловал череп меж рогов и установил его поверх могильной плиты. Одетый в балахон человек вытащил из складок одежды свежесорванный цветок крокуса и бросил его перед черепом. Толпа зашевелилась. Каждый по очереди подходил к могиле и швырял на нее полевые цветы. Подснежники, крокусы, тюльпаны, сон-трава и даже гиацинты вскорости скрыли собой комья земли.
Наваждение спало. Время снова текло в привычном темпе. К Косте подошел Торпин:
- Вот, собственно, и все. Завтра на закате мы выпустим Катю в мир живых. А пока можно возвращаться домой. Признаться, я ужасно голоден. Лариса, Михаил, вы с нами?
Местные действительно расходились. При чем, для них все происходящее отнюдь не было шоком. Среди небольших групп людей снова послышались смех, шутки.
- Простите, Владислав Сергеевич, - обратился Боровой к жрецу странного культа, - вы говорили, что я могу снимать все, что захочу. Но во время гм…
- Ритуала Ваэа Нуи, друг мой. Не стесняйтесь называть вещи своими именами.
- Да. Вот, во время ритуала Лариса сказала мне, что снимать не стоит. Почему?
- Правильно сказала. Это моя вина, совсем забыл предупредить. Во время призывания небесной козы пытаться запечатлеть что-либо бессмысленно. В лучшем случае, просто ничего не выйдет, а в худшем - сломается техника. Поверьте, Костя, уже не единожды пытались.
Он ускорил шаг, будто стараясь отделаться от назойливых вопросов, но журналист был неумолим:
- Это же какой-то гипноз, да? Вот этот человек в черном, ваши напевы - все это часть воздействия на подсознание присутствующих?
- Костя, - внезапно остановившись, строго ответил Владислав Сергеевич, ткнув твердым, как камень, указательным пальцем в грудь парня, - не стоит пытаться постичь неподготовленным умом то, чего сознание вообще постичь не в силах. И тем более, не стоит оскорблять Ваэа Нуи своим неверием. Достаточно. Все вопросы - после ужина.
Круто развернувшись на каблуках, Торпин быстро зашагал в сторону дома. Костя молча стоял, смотрел на последние лучи практически скрывшегося за горизонтом солнца и думал.
“Морозова не говорила на болгарском, господин доктор”, - мысленно обращался он к Приходько, - “Морозова даже в своем помраченном состоянии продолжала призывать древнее божество…”
