____________________________
Глава первая. Следуй за белым кроликом
Как только взошли первые лучи солнца, волчье рычание прекратилось, а с ним и попытки Волколака сожрать меня. Филин медленно начал трансформироваться обратно в человека – обессиленного, беспомощного, опустошённого. У подножья скал теперь лежал мой хороший друг, а не хищный зверь.
Я оттолкнулся от земли и съехал по песку. Двигаться было трудно, не говоря уже о том, чтобы встать на ноги. Филин лежал на животе и дышал так, словно переплыл море только при помощи рук.
– Есть хорошая новость и миллион плохих, – сказал я, посмотрев в небо.
Филин ничего не ответил, даже не поднял взгляда.
– Хорошая – мы наконец в Рюгене. Плохая – у меня, судя по ощущениям, сломано всё, что только можно. Ещё одна плохая – я скормил тебе моряков. Плохая новость номер три – мы понятия не имеем, где искать сундук. Дальше продолжать?
Филин закричал. Закричал громко и отчаянно. Начал бить землю кулаками и наконец увидел кровь на своей коже.
– Тебе надо одеться, – сказал я, бросив взгляд на перевёрнутую яхту. – У рыбаков наверняка осталась куча запасной одежды. Им она теперь без надобности.
Филин, ни слова не говоря, встал и захромал в сторону яхты. Пролез под бортом и вернулся уже с обновлённым шмотьём. Рубашка и шорты ему были малы, к тому же грязные и мокрые, но это лучше, чем расхаживать по берегу голым.
– Это… это всё я сделал? – спросил он, вернувшись к скалам.
Я не подумал о том, что на Филина так подействует вид растерзанных им же моряков. Опустив взгляд, я лишь быстро кивнул.
– А ты… ты тогда как уцелел?
– Я тоже иногда превращаюсь в зверя. В животного, у которого нет понятий о морали и совести.
Филин замолчал, не став дальше расспрашивать о произошедшем. Я был ему благодарен.
Мы сидели у подножья скал и смотрели на красивый рассвет на горизонте. Над безмятежной гладью воды кружились чайки, где-то вдалеке выпрыгивали из моря дельфины, и, если бы не обстоятельства, это было бы самое лучшее утро в моей жизни.
– Что будем делать? – спросил я.
– Двигаться дальше.
Казалось, Филина ни капли ни смутила ни одна из моих новостей. Он был настроен дойти до конца, даже если к сундуку мы доберёмся калеками.
– Но… куда?
– Что-нибудь придумаем.
Не знаю, сколько времени после этой фразы мы просидели в тишине, но вскоре ответ сам пришёл в руки. Будь я Кощеем, ищущим смерти, я бы тоже устал ждать, пока двое Иван-царевичей налюбуются рассветом. По белоснежному песку, оставляя за собой маленькие следы и отпрыгивая от выброшенных на берег волн, к нашим ногам прибежал заяц. Он был самым неуместным элементом в этой картине. Большой белый заяц с длинными ушами, стоящими торчком, и мокрым носом. Он обнюхал нас, дёргая усиками, и встал рядом.
– Кажется, он хочет, чтобы мы пошли за ним, – сказал я и улыбнулся абсурдности происходящего.
– Мы не влезем в его нору, – фыркнул Филин.
– Может, он хочет отвести нас в страну кошмаров, а не чудес, – я скорчился от боли, когда поднимался на ноги, – пошли, Алиса.
Будь мы в сказке Кэрролла, мы бы опоздали на чаепитие, потому что, в отличие от зайца, передвигались крайне медленно и боялись упустить его из вида. Но ушастый вошёл в наше положение и останавливался каждый раз, когда отбегал на несколько метров. По его взгляду можно было прочесть, что он устал ждать и уже передумал отводить нас к Шляпнику.
Наш новый друг завернул за скалы и, когда мы проследовали за ним, ужаснулись увиденному. Он привёл нас в ад. Первым делом мы зажмурили носы от вони и отмахнулись от полчищ мух. Пляж был усеян трупами собратьев ушастого. Какие-то тела разложились полностью, до костей. На других ещё виднелась кожа, от которой падальщики отгрызали куски. Всё было в крови, грязи и воде. Нельзя было ступить и шага, не раздавив останки.
В отличие от нас, зайца, единственного живого зайца на пляже, это вообще не волновало. Он стоял посреди этого ужаса и пялился на нас, как на идиотов. Меня от увиденного стошнило – рвота доставляла ужасную боль. Филин держал меня за шиворот, чтобы я, не дай бог, не упал.
Насладившись зрелищем, заяц подскакал к скалам и начал рыть лапами землю. Но в какой-то момент остановился и повернулся к нам – ждал, что мы ему поможем. А мы вели себя так, словно были на несколько ступеней эволюции ниже него.
Перешагивая через разложившиеся трупы, наступая босыми ногами на кровь и стараясь не поскользнуться, мы подошли к ушастому. Упав на колени, я начал здоровой рукой рыть землю. Филин помогал мне, отбрасывая большие куски песка, и мы бесцельно продолжали ковырять грязные скалы. Когда песок стал тверже, я протянул руку и не без отвращения схватил первую торчавшую из земли кость. Рыть стало в разы легче. Наконец, мы наткнулись на что-то твёрдое. Из кучи песка выпирала здоровая металлическая ручка. Схватившись за неё, мы потянули находку на себя.
Я всё-таки упал, испачкав рубашку в крови. Но с губ не сходила довольная улыбка.
– Сундук… – сказал я, не веря своим глазам.
– Сундук! – крикнул Филин, подтвердив, что я не схожу с ума.
– Это, мать твою, сундук! – заорал я и зашёлся истерическим смехом.
Глава вторая. Сюжет старых сказок
Это был тяжёлый, грязный, местами проржавевший сундук, в котором мог поместиться даже маленький медведь. Сняв с шеи добытый с таким трудом ключ, я дрожащими руками вставил его в замочную скважину. Филин схватился за голову и, судя по выпученным глазам, не знал, радоваться ему или плакать. Мы были пиратами, которые наконец нашли заветный клад.
Ключ повернулся в замке, но крышка осталась на месте. Приложив все усилия, мы не смогли её поднять ни на сантиметр.
Филин пришёл в ярость и уже хотел было пнуть его ногой, но вовремя передумал, подбросив в воздух лишь горсть песка.
– Сука! – в отчаянии я несколько раз ударил ладонью по крышке. – Сука!
Я зажмурил глаза, стараясь не зареветь от бессилия.
– Стоп… – услышал я голос Филина, – смотри.
Из-за моих ударов от сундука отлип песок, обнажив ещё одну замочную скважину.
– Ключа… два?!
– Видимо, где-то в лесу прячется второй Волколак, – на выдохе ответил Филин, упав спиной на берег.
– Твою мать!
Меня трясло. Столько жертв, нервов, покалеченных судеб и всё ради того, чтобы в финале мы пришли к запертому сундуку. Не выкинь я ствол, я бы точно вышиб себе мозги.
Как пациент психушки, я обхватил колени руками и начал раскачиваться из стороны в сторону. А заяц так и продолжал беззаботно прыгать, словно поддразнивая нас.
Я посмотрел в его бездонные чёрные глаза, затем осмотрел провонявший пляж. Вокруг были только трупы убитых зайцев. И мне в голову пришла одна бредовая, но до боли логичная мысль. Это была последняя попытка человека, вот-вот сорвавшегося бы с крыши, устоять на ногах.
– Серёг… – сказал я. – Мне кажется, это не просто туши мёртвых животных.
– А что это, блядь? Головоломка? Нужно собрать из них «SOS», чтобы нас увидели с вертолёта?
– Это неудачные попытки тех, кто был здесь до нас.
Филин оживился и приподнялся на локтях. Судя по выражению его лица, он тоже увидел в этой ужасной картине что-то новое. Не мы одни хотели убить Кощея. Не мы одни приходили на этот пляж. И не мы одни пытались открыть сундук. Все эти туши – неудачи тех, кто был здесь и знал, где искать второй ключ.
«Раскрою вам секрет, – вспомнились мне слова Кощея в хижине, – моя смерть на кончике иглы. Игла – в яйце, яйцо – в утке, утка – в зайце, заяц – в сундуке, а сундук… сундук на острове Буян. Это вам не Амдерма, ребятишки, оттуда можно и не вернуться живым»
Заяц был не в сундуке. Заяц был снаружи. Бегал рядом, давая подсказки.
Ни слова ни говоря, Филин встал и подошёл к ушастому. Сел возле него, погладив по шёрстке. Тот даже не пытался убежать, а словно домашний питомец ждал своей участи.
– Прости, – сказал Филин, смотря ему в глаза, и в следующую секунду с животной яростью сломал зайцу шею.
– Серёг...
Не обращая на меня внимания Филин схватил с земли камень и, отчаянно вопя, несколько раз ударил нашего белого друга по голове, размозжив ему череп.
Воспоминания о том, как я с отцом стоял над тушей убитого им зайца нахлынули с новой силой. И, как тогда, я ничего не смог сделать. Лишь тупо смотрел, как хищник убивает тех, кто слабее.
Филин использовал всё, что попадалось под руку – острые камни, прогнившие кости, ногти – чтобы добраться до внутренностей ушастого. В какой-то момент он попытался порвать тому кожу зубами, но безуспешно.
Я вспомнил, как в аэропорту он набросился на мясо – точно также он сейчас терзал убитого зайца, словно это было изысканно поданное блюдо. От увиденного мне стало плохо, но из горла вырвался лишь тихий хрип.
Брюхо животного было вспорото. Филин засунул в зайца руку, словно тот был плюшевой марионеткой в его спектакле. Порывшись, вытащил по локоть окровавленную руку. В его ладони был зажат золотой ключ.
Я не поверил своим глазам.
– Я не буду о нём грустить, – отдышавшись, сказал Филин, – в конце концов, не я засунул в него этот долбаный ключ.
Подойдя к сундуку, он повернул ключ в замке, и крышка приоткрылась. Но после всего, никто из нас не спешил его открывать. Мы стояли перед вещью, в которой, возможно, лежит то, что может разрушить мироздание.
– Насчёт три, – сказал Филин. – Готов?
– Три! – скомандовал Филин и пнул крышку ногой.
Мы осторожно нагнулись к открытому сундуку, будто заглядывая в жерло вулкана. С громким и оглушающим «кря!» мне в лицо ударилось что-то мягкое. Открыв глаза, я увидел, что из сундука вылетела утка, но, ударившись о моё испуганное лицо, покосилась и упала на песок.
– Блядь! – крикнул я, ещё не осознав происходящее. Сюжет старых русских сказок оживал на наших глазах, и от этого становилось жутко.
Филин попытался схватить птицу, но та взлетела в воздух, приземлившись на выступе скалы, высоко над нами.
Мы пришли к тому, с чего начинали – снова сидели на берегу, а заветная цель уютно устроилась над нашими головами.
– Похоже, придётся убить ещё одну божью тварь, – сказал Филин, подняв взгляд.
– Если только мы сможем её достать.
– Сможем, – уверенно ответил он и поднялся на ноги.
Филин встал передо мной и начал бросаться в утку камнями. Но каждый раз промахивался и камни чудом не падали на меня. Я из-за сильных болей не мог ему помочь и контролировать ситуацию был не в состоянии.
– Серёг, ты так меня убьёшь, а не птицу!
– Так встал бы и помог мне! – крикнул он, размахиваясь в очередной раз.
Я выставил вперёд руку, которую едва мог согнуть и показал пальцем на рёбра.
– С радостью бы, но так я быстрее покалечусь, – я посмотрел вверх и едва увернулся от летевшего камня. – Оставь её в покое! Сама спустится к воде.
– Лично у меня нет времени ждать! А ты… ты вообще сделал хоть что-нибудь ради нашей цели? Сидишь только и ноешь постоянно!
У Филина не было в кармане камней, превращающих его в озлобленную тварь, а значит, теперь он говорил искренне. И искренне меня ненавидел.
– Не поверишь, но только благодаря мне мы здесь! А в трёхстах метрах отсюда лодка с мёртвыми рыбаками!
Теперь, когда страх отпустил меня, я всё больше презирал себя за тот поступок. Наверняка можно было обойтись без жертв. Сколько бы я не искал оправданий, как, например, то, что моряки сами напросились на смерть, вины с себя я так и не снял.
Филин сжал в руке камень, слегка подбросил его и снова поймал. Я был уверен, что в этот раз, он кинется не в утку, а в меня.
– Забудь ты уже про них, – сказал он, – либо ты, либо они. Я же не ною тебе ни об убитом зэке, ни о зайце, ни о психе из Амдермы, ни о твоей романтичной вампирше. Мы сделали слишком многое, чтобы отступить.
Он в очередной раз попытался подбить утку, но безуспешно. Странно, но после слов Филина мне стало легче. Приятно, когда люди вокруг не бросаются обвинениями, а находят оправдание твоим поступкам.
– Тварь! – Филин пнул ногой песок и злобно посмотрел на птицу.
В конец обезумив, Филин разбежался и попытался забраться на скалы.
Но он не слышал меня, продолжая цепляться руками за выступы и мелкие ветки, словно опытный скалолаз. Он не пробрался и нескольких метров, как очередной сук под его тяжестью сломался, и Филин, вопя и закрывая лицо руками, съехал к подножью скал. Его кожа была разодрана и кровоточила. Он, наконец, принял поражение.
Мы подняли головы, и я не поверил своим глазам. К утке подлетел ворон и вцепился в неё когтями. На меня посыпалась горсть перьев, ворон бил бедную птицу клювом и лапами спихивал с места. Та была бессильна против хищника и спикировала вниз. Она предприняла жалкую попытку убежать, но ворон не дал ей этого сделать. Филин тут же подбежал к утке, игнорируя свои раны, и со всей силы ударил ногой ей в голову.
Второй раз я не пережил бы зрелище, как Филин голыми руками разделывает животное, и сконцентрировался на вороне. Он, поняв, что его помощь больше не требуется, сел на край сундука и издал громкий крик.
Меня словно ударило молнией, когда я понял, что вороном был не Кощей. Он помог найти его хижину, когда мы заблудились в лесу, привлёк внимание, когда в доме горел Анчутка, привёл меня к Филину, когда тот превратился в зверя. Всё это время я думал, что Кощей в облике чёрной птицы помогает нам, чтобы быстрее разрушить мир. Но это была совершенно другая птица, и мне оставалось только догадываться о причинах её поступков. Я кивнул ей в знак благодарности, и по моему лицу расплылась счастливая улыбка.
Но она тут же слетела с губ, когда я повернулся на крик Филина. В его ногах лежал изуродованный труп утки, а в ладони он зажимал большое белое яйцо. Словно ребёнок, выигравший на утреннике игрушку, он радостно кричал и топал ногами, размахивая добычей.
После этой фразы он подошёл к сундуку, спугнув ворона, и разбил яйцо о дно. Встав на колени, он медленно достал оттуда иглу.
По его совершенно безумному взгляду, истеричной ухмылке и дрожащим рукам я понял, что он вот-вот её сломает.
– Стой! – крикнул я. – Подожди!
Превозмогая жуткую боль, я поднялся на ноги и подошёл к нему.
Он ничего не ответил, лишь зашёлся дьявольским смехом и сжал иглу пальцами с двух концов.
– Серёг, – я положил руку ему на плечо, – уверен, что это не ловушка?
Он оттолкнул меня и оскалился. Передо мной был человек, слетевший с катушек. И теперь, когда в его руках власть, он не остановится ни перед чем.
– Ты прямо сейчас можешь уничтожить Землю!
– Если вместе с ней, сдохнет и Кощей, я – за.
– Остановись, давай подумаем. Что, если эта чёртова игла ничего не решает?
Я бросился к нему, вцепился в воротник и попытался вырвать иглу. Но Филин был сильнее и двумя мощными толчками повалил меня на землю. Сил сопротивляться не осталось. Я тоже принял поражение.
– За смерть Маши, – серьёзно сказал он, посмотрев мне в глаза, – за всё, что он сделал с нами.
Филин стоял на коленях, смотрел мне в глаза и пытался донести свою покалеченную философию. Игла в его руках дрожала, на глаза наворачивались слёзы.
– Прости, Илюх, – сказал он, – но если Лесков прав, и мир разрушится… то встретимся в аду.
Громко закричав, он сломал иглу надвое.
Я мог бы сколько угодно распинаться про то, что услышал звон, раздавшийся в ушах, что увидел, как на горизонте поднимаются волны, или что небо трещит по швам, но всё это будет игрой моего больного сознания. Потому что ровным счётом не произошло ничего.
Филин держал в каждой руке по половине иглы и, судя по испуганному взгляду, не понимал, совершил великую месть или нет.
– В-всё? Всё з-закончилось? – заикаясь, спросил он. – Кощей мёртв?
– Варианта два, – ответил я, отдышавшись, – либо Кощей действительно мёртв, а Лесков ошибался, либо игла…
– Ненастоящая, – раздался зловещий грубый голос позади меня.
Я обернулся на источник звука и лицом к лицу столкнулся с воплощением ужаса.