Афинский суд оправдал греческого журналиста, разоблачившего церемонию появления Благодатного огня в Иерусалиме. Суд вынес решение 29 марта, сообщили греческие газеты Greek City Times и Sight Magazine.
В 2018 году Димитрис Аликакос поехал в Иерусалим, чтобы исследовать древний ритуал схождения Благодатного огня. На месте Аликакос взял интервью у нескольких священников, в том числе у отвечающего за ритуальные предметы — несущие Благодатный огонь свечи — храма Гроба Господня архиепископа Исидора.
Архиепископ в разговоре в журналистом рассказал, что огонь зажигают с помощью зажигалки. Интервью вошло в книгу Аликасоса «Искупление. Дело о Благодатном огне», вышедшую в 2019 году. Иерусалимский патриархат подал судебный иск в адрес журналиста и обвинил его в клевете. Представители церкви настаивали, чтобы Аликасос удалил видео с архиепископом Исидором из интернета.
Тут, аки внеплановый Выброс, с двух ног в инфопространство ворвалась новость года — раскрыта тайна страйков топ-блогеров (и не только, страдали все мало-мальски причастные), которые пилили контентище по S.T.A.L.K.E.R., но вместо добрых слов поддержки и братской сталкерской помощи получали маслину в бочину. Каналы гибли, блогеры плакали, а GSC пожимала плечами — это не мы, говорили они. И не пиздели. Мы то думали, что они, а оказалось... не они.
В общем, правду раскрыл блогер DeadP47, который не поленился и провел собственное расследование, выкатив целый видос (прикреплен к посту), где, не шелестя особо, пояснил ситуацию. Она такова — ПЫСы не виноваты (почти), а за всем стоял злодей, у которого мы когда-то даже брали интервью. Да, это — Daniil Nexus, который на момент выхода ролика числился одмином «Вестника Того Самого Сталкера», куда сливали, собственно, S.T.A.L.K.E.R. 2. Кто же такой этот Данила? Мы-то думали, что это либо могучий русский хакер, либо ПЫСовец под фейком, использующий свой гений, чтобы пропиарить игру без лишних вложений. Но реальность оказалась куда эпичнее этих ваших фантазий. Ребята из iXBT.games, тоже хлебнув горюшка от страйков, таки вышли на связь с этим хакером. В общем, только не падайте: Нексус — это не русский богатырь или могучий ПЫСовец, а обычный киевский школьник, который очень сильно обиделся на GSC. Они вырезали русский язык, а потому им пиздец. Короче, наш cлоняра.
Используя лишь смекалочку, какие-то слитые паспортные данные сотрудников конторы, получив консультацию по страйкам в трансгендерных чатах и ломанув почту, опять же, сотрудников GSC, наш Тарасик творил непотребства, держа в страхе всю сталкерскую кодлу. Многие медийные сталкерята были в курсе его деятельности, в том числе и одмин «Вестника» — Ник Фрост (у которого мы тоже брали интервью), но ничего не предпринимали (типа боялись) или же получали какой-то профит, а иногда просто сливали неугодных им блогеров, используя наивного школьника в своих корыстных целях. Сам Ник в «Вестнике» отключил все комменты, потер какие-то посты с заявлениями, снес зачем-то канал в телеге и огородился сам, уйдя в глухую оборону, так что комментарии мы взять у него не сможем, да и нахуй они нам не нужны, и так всё понятно, хе-хе. Даниил же, осознав, какое говно совершил (по его словам), в итоге пообещал все страйки снять и таки извинился. На этом сказочке конец. Выводы?
Ник Фрост
Ник Фрост
А что тут говорить? Сталкерское комьюнити, друзья мои, — это болото, самое натуральное, и какие только мутанты там не обитают. Это я вам говорю, как старый прожженный сталкер, который побывал в самой глубине аномальной Зоны и сумел вернуться оттуда живым (но не совсем здоровым, хы). Да, я иногда вспоминаю то время, когда трава была зеленее, а колбаса вкуснее, но фанбаза «Сталкера» у нас никогда не отличалась спокойствием и ламповостью. Олды помнят про то, как различные мододелы срались за право быть Лучшим Модпакером Call of Chernobyl — пока зарубежная Anomaly не разъебала всех и сразу (к слову, Anomaly частично основана на Last Day, и холивара вокруг этой сборки тоже было немало). Бывалые вспомнят и времена, когда злобные хацкеры ВК охотились на школьников-фанатов «Сталкера», взламывая их мелкие сообщества и превращая их в порно-группы. В общем, еще та Зона Отчуждения.
Что же до слитых данных — если вы разработчик маленькой или большой игровой студии, храните свои данные лучше, не светите номерами, на которые привязываете аккаунты, и не сливайте в дискорд паспорта. Интернеты — это бублик, а безопасность в нем — дырка, в которую при очень большом желании может пролезть каждый. И никто не спасет — ни поддержка, состоящая из таких же распиздяев на не шибко большой зарплате с кучей бесполезных инструкций, ни Супермен.
По Нику Фросту и Нексусу — хоть интервью и вышли хайповыми, даже некоторые СМИ ссылались на них, то теперь же, спустя год, мы даже чуточку жалеем, что ввязались в эту историю и дали этим сомнительным личностям канал для продвижения самих себя и своего паблика.
И если Нексус — всего лишь школьник, который даже, может быть, до конца не понимает последствий своих действий, то к такому большому дяде, как Ник Фрост, который в перерывах от СВО успевает клянчить донаты и светить ветеранской ксивой, а также вести такой большой паблик, уж точно имеются неприятные вопросы. Они, впрочем, скорее риторические.
До страйков
После
Конечно, виноваты не только Фрост с Нексусом. Много вопросов имеется к системе безопасности GSC — как получилось, что обычный школьник с уймой свободного времени и минимальными знаниями сумел взломать защиту игровой компании с мировым именем? Почему GSC не предпринимала практически ничего, чтобы сохранить свою репутацию? На эти вопросы нам, конечно же, не ответят — а стоило бы. Им, в общем-то, сейчас в кайф — все обвинения сняты (они и до этого не особо чесались помогать со страйками и что-либо расследовать, сообщество опять сделало всю работу за студию), а школьника, если очень захотят, объявят агентом Кремля и отправят на фронт искупать вину за слитый национальный чешский продукт. Удачи пацану, как говорится. С другой стороны, можно его и не трогать — если опять посыпятся страйки, скажут, что это сраный школьник гадит русским сталкерам в штаны, и, возможно, будут правы.
Ну а мы и дальше будем наблюдать за этими чудными событиями и держать руку на детекторе аномалий. Чистого неба вам над головой и хорошего хабара.
UPD: Нексус выступил с обращением к нации и попросил извиняшек за свои злодеяния, он так больше не будет делать.
Кричала она на весь проспект. Лысая, босая с кучей вещей в руках. Возможно этот образ не позволил людям хоть немного помочь ей и вмешаться.
Чтобы лучше разобраться в произошедшем, мы решили поговорить с самой оторвой и взяли у нее интервью. Говорят, она даже ударила мужчину. Пошлите разбираться, что же произошло.
- Мару, как вы оказались в этой ситуации? Что вас к ней привело?
- Это был обычный день. Нет, я вас обманываю, это был необычный день. Но выглядел как обычный. Я танцевала на курортном проспекте. В местечке, которое я облюбовала. От туда меня еще ни разу не выгоняли местные жители, и похоже это значит, что я им не мешаю. В этом местечке у меня уже появились фанаты, люди которые работают в магазинчиках рядом. Я скрашиваю их последние часы перед закрытием. Они выходят на улицы и смотрят на меня не отрываясь. Мне нравится, что у меня есть благодарный зритель, даже если прохожие проходят мимо. Как я уже сказала, вчера был обычный-необычный день. Я надела новый танцевальный образ, и решила разрешить себе сегодня танцевать сколь угодно странно. Я все еще ищу баланс между тем, когда я танцую «как будто никто не видит» и тем, когда я работаю на публику. Музыка включалась укачивающая и большую часть выступления я провела в трансе. Думаю зрители это чувствовали, была какая-то интимность момента. Иногда я долго не могу найти музыку, под которую бы меня качало, переключаю треки не дослушав. Но вчера я не переключила трек ни разу. В такие моменты я оказываюсь в плену у музыки, я не могу остановится пока она не закончится. Диджейские сеты для меня страшное дело. Для них нужно иметь серьезную физическую подготовку, там же вообще нет перерывов в музыке, чтобы выдохнуть. Даже зрители вчера смотрели издалека. Я танцевала так, как будто никто не видит, но делала это на виду. Мне давно знакомы эти ситуации, с них все и началось. Я растанцовывалась для себя. Где угодно. В парке, на остановке, в аэропорту. И всегда за этим кто-то завороженно наблюдал издалека, поддерживая для меня эту атмосферу «как будто никто не видит». Снимая тоже издалека. Когда я заканчивала, ко мне часто кто-то подходил и говорил комплименты или благодарность или оставляет донат. Так и родилась идея стать уличным артистом кстати, если люди чувствуют потребность материально меня отблагодарить нужно дать им эту возможность.
- И что же произошло дальше?
- Дальше случилась классика уличного жанра. Все мы знаем этих пьяных мужичков выплясывающих рядом с уличными музыкантами. Они как крысы из сказки тянуться на зов музыки. И уличный танец не исключение. Разве что мне приходится чуть сложнее, когда ко мне приходит такой персонаж я вынуждена прекратить выступление, потому что они хотят танцевать не просто под мою музыку, а непременно со мной. Еще знаете, исполняют вот эти движения, как на дискотеке, вот это выкатывание своих яиц в мою сторону. Уверенна это не нужно демонстрировать. Каждая женщина точно видит образ этого молодца двигающего бедрами в такт музыке. Этот мужчина был тоже в ряду фанатов, разглядел во мне львицу-тигрицу и как любой такой персонаж мнил себя достойным тигром, для такой кошечки. Я предложила ему отойти, освободить мою сцену и присоединиться к зрителям. Но он был пьян и человеческую речь понимал плохо. Я не выходя из образа по разному предлагала ему договориться и не уходить с этого места, продолжить танцевать. Я не помню что я ему говорила, но у меня вышло несколько годных панчей, потому что зрители смеялись в голос как на стендапе. Не знала что я так умею. Мне понравилось. Но договориться с мужчиной не вышло. Я поклонилась зрителям, взяла вещи и пошла поикать себе другую сцену.
- И мужчина последовал за вами?
- Все верно. Я говорила ему на разных языках, чтобы он отвалил. И все время спрашивала у него: На каком языке ты понимаешь?
- Например, какие фразы вы использовали?
- Я хочу чтобы ты отошел. - Перестань за мной идти. - Отстань. - Пошел на хуй. Этот язык я начала использовать, когда поняла, что другие не работают. Затем я повторила тоже самое очень громко, но и этого он не понял. Затем я предупредила, что если он не отойдет я ударю его. На всякий случай еще вставила манипуляцию, что я женщина. Не хотелось бы получить в ответ конечно. В тот момент я поймала себя на мысли, что мне правда хочется ему втащить. После очередного «пошел на хуй» я вмазала ему пощечину. Знаете, это было приятно. Я бы сделала это еще пару раз. Он как будто и ее не заметил. Я не помню точно после чего он отстал, но кажется его убедил только аргумент, что я вызову полицию. Как только он услышал эту угрозу, отшатнулся и мне удалось хотя бы увеличить физическую дистанцию между нами. - На этом языке ты понимаешь, да? Если ты не отойдешь, я вызову полицию и напишу заявление о преследовании. Да кажется он ушел после этого аргумента.
- А что хотел этот мужчина, почему он за вами шел?
- Он хотел чтобы концерт продолжался. Говорил что, я классная, и что люди там тоже хотят чтобы я продолжила.
- Не такой уж агрессивный пьяница.
- Он не был агрессивным. Но заслужил свою пощечину, потому что, чтобы вы не говорили женщине, какими комплиментами ее не осыпали, когда она вам говорит отойти от нее - следует отойти.
- Как реагировали люди на улице, это ведь Курортный проспект, наверняка там было много людей.
- Честно, я их не видела, я чувствовала адреналин и ощущение какого-то вакуума вокруг себя. Я только чувствовала их реакцию. Когда все только началось, за мной наблюдали работники магазинов, несколько кучек людей стоявших довольно далеко. И трое мужчин, которые стояли близко и уже очень давно не могли оторваться от моего выступления. Я честно ждала, что эти мужчины вмешаются. Но вмешалась только одна женщина, которая работала в магазинчике рядом. (Благодарю вас за вашу смелость и поддержку, если вы когда то прочтете это интервью взятое у самой же себя) В этот момент я уже собирала вещи. Было очевидно, что с этим экземпляром договориться не выйдет.
- А когда вы уже громко кричали на него, и было очевидно что к вам пристал пьяный мужчина, неужели никто не подошел?
- Нет, думаю людей отпугивал мой внешний вид. Я все таки была босиком и лысая и одета не по погоде, этот пласт людей ведь был не в курсе, что я с выступления. Но честно, я все же ждала помощи, думаю я перешла на крик как раз от беспомощности, как бы сигналила в пространство: ко мне пристал мужчина. До того как послать его на хуй, очень громко говорила, чтобы он перестал за мной идти. Все просто странно, слегка брезгливо оглядывались. Также как это делают все, оказавшись свидетелем публичного скандала. Я впервые была в роли такой скандалистки.
- И как вам эта роль? Что вы чувствовали после?
- О, это целая гамма ощущений. Адреналин во первых, конечно же. Я была рада что открыто выразила свою агрессию. Меня удивило, что я готова была вступить в драку, я испытывала гордость, что постояла за себя. Я совсем не конфликтная. Я буду избегать открытой конфронтации до последнего. Поэтому я испытывала гордость за то, что показала зубки. Позволила себе рычать. Этот навык мне пригодится в палаточной жизни. Все таки я часто буду там одна, Но приобрету баллончик, чтобы не идти в рукопашную. Может на бокс пойду, этот случай мене показал, что я в общем-то не прочь что-нибудь полупить. Единственная осуждающая мысль, которая мелькала: «Что же люди скажут?», эти случайные свидетели. Но это была не моя мысль, мамина. Поэтому я ее быстро откинула. Люди всегда что-то скажут и подумают.
- Спасибо вам за то, что раскрыли нам это происшествие. Желаем вам реже сталкиваться с такими персонажами и хороших танцев.
- Благодарю вас.
P.S. Пробую новый жанр как видите. И не только в тексте.
Как вам? Вообще вчера сразу после случившегося я включила камеру и начала говорить с ней. Записала все первые ощущения после этой ситуации. Этот монолог уже вышел на ютубе. С историей о том как я однажды в студенчестве тоже применила рукоприкладство к яйцам одного парня. Вчера, когда пощечина не помогла я думала, что сдавить его яйца, точно должно будет помочь, но трогать его яйца мне совсем не хотелось. Решила оставить этот приёмчик на самый крайний случай.
Тем временем на моем ютуб вышел второй выпуск. И до первого стрима мне осталось 15 подписчиков. Это успех я щитаю.
Первое видео вышло вчера и оно о том как я готовлюсь к голоданию и зачем вообще собралась голодать.
Провалом закончилась очередная попытка киевских пропагандистов записать и разместить в сети видео допроса подготовленного к обмену российского военнопленного. Очевидно, задумка была показать сломленного духом русского солдата, однако все пошло совсем не так, как рассчитывали украинские режиссеры.
На видео совсем молодой парень отвечает на вопросы мужчины в гражданской форме, возможно, сотрудника украинских спецслужб. Говорит наш боец совершенно спокойно и уверенно, отвечая только на заданные вопросы. Своим поведением он четко демонстрирует, что готов к любым провокациям и вообще не намерен общаться с врагом.
Прежде всего «интервьюер» зачем-то уточняет у бойца, понимает ли он, что находится в плену у врага в другой стране, на что получает, естественно, положительный ответ. После этого его спрашивают, готов ли он вновь отправиться на фронт после обмена. На это военнопленный вначале отвечает, что не знает. Однако после уточнения, как он поступит, если будет соответствующий приказ, тут же не колеблясь утвердительно говорит: «да». Еще более интересна реакция на это заявление украинца, который со вздохом дважды повторяет:
"Ну все понятно, говорить здесь не о чем".
Явно разочарованный началом «беседы», украинский провокатор решает зайти, что называется, с козырей. На смартфоне он показывает бойцу ответное сообщение, как думал матери, на самом деле жены нашего солдата. В нем она пишет, что в данное время не может разговаривать, хотя ей и сообщили, что муж находится в плену. Парень совершенно спокойно объясняет, почему супруга не готова с ним общаться:
"Она на работе. Сегодня ведь пятница, у нее рабочий день".
Такой ответ буквально шокирует «собеседника» нашего солдата, который сильно удивляется, что жена не может выделить две минуты, чтобы поговорить с находящемся в плену у врага супругом. На этом беседа и заканчивается, с парня снимают микрофон и он уходит из комнаты. Еще более примечателен финал этого неудавшегося пропагандистского действа. Украинский «интервьюер» разочарованно хлопает руками и со вздохом произносит:
"Это же не человек, это же не люди".
Украинскому провокатору остается посоветовать только одно: подойти к зеркалу и повторить несколько раз эту фразу. А русскому парню, его жене — уважение за стойкость и выдержку, демонстрирующие не только силу духа наших бойцов, но и твердость характера со стороны близких. Не исключено, что отказ общаться со стороны жены продиктован тем, что она понимает возможность шантажа и провокаций украинских спецслужб и в этом случае ведет себя абсолютно правильно. Украинские подонки нередко вымогают деньги у родственников наших военнопленных, либо пытаются завербовать их, угрожая расправой над бойцом ВС РФ
Я сижу в томской квартире под густо-оранжевым торшером. Анна, везя сына Егора на инвалидной коляске, гуляет по парку под московским серо-голубым небом. Маленькие экраны телефонов показывают нас друг другу, хоть и с небольшой рябью. Мы говорим о страшном вечере прошедшей пятницы.
В каждой трагедии есть пострадавшие. О них говорят, о них пишут, их ищут, их находят. И это правильно, так и должно быть. Но ещё у каждой трагедии есть другие. Те, кто был внутри и выжил. Те, кто успел убежать вовремя. Те, кого нельзя найти ни в одном списке. Те, о ком молчат. Те, у кого как бы всё в порядке, кому повезло.
Анна с Егором из таких. Они были внутри Крокуса. Они выбрались. Им повезло.
— Знаете, то, что мы живы – из каких-то случайных везений сложилось. Повезло, что наши места на втором этаже были, на первом вряд ли у нас шанс выбраться был бы. Повезло, что в зал зайти не успели – сын чаю захотел и мы с ним в холле задержались. Повезло, что я вовремя поняла – стреляют непрерывно, значит, заложников брать не станут и прятаться в туалете бесполезно, надо бежать.
Анна шумно выдыхает, смотрит куда-то перед собой.
— С людьми нам повезло. Какая-то семейная пара бежала рядом, женщина крикнула мужу, чтобы помог мне коляску спустить с лестницы. Я коляску вниз тащила задними колёсами вперёд, мужчина подхватил за передние, так и понесли сына. Потом ещё двое мужчин подскочили и они уже втроём быстро донесли до улицы. Я вот прокручиваю сейчас в голове эту ситуацию – какими же чуткими и внимательными нужно быть! На их месте, наверное, я мчалась бы быстрее лани, никого вокруг не видя. А они нас спасли. Если будете писать – обязательно напишите, как мы им благодарны! Очень хочу найти их, но вспомнить никаких примет не могу, совсем ничего, не до деталей было.
Уже в 20:17 Анна с сыном были в поезде метро. Уже оттуда Анна звонила маме, сообщить, что в безопасности. Уже оттуда читала о начавшемся пожаре и спасательных мероприятиях на месте трагедии.
— Мы когда выбежали из комплекса, ещё же никто не успел из спецслужб прибыть. Вот мы и побежали скорее в метро, чтобы подальше уехать, не стали никого ждать. Тем более, что мы же не раненые, ничего с нами не случилось.
— А уже после вы не обращались за помощью?
— Да, мы знаем, что есть горячая линия поддержки. Но пока не обращались. Мы пока не разобрались, как мы себя чувствуем…
Егор тянется из коляски, пытается заглянуть в телефон.
— Привет,Егор! Как себя чувствуешь?
— Я? Да нормально, вроде бы. Я не знаю…
Анна делится, что в первые сутки Егор боялся выходить из дома. Сегодня обоим уже лучше, сегодня они вышли прогуляться.
— Легче стало, когда узнали, что преступники задержаны. Как будто точка какая-то появилась в этом. Легче, да.
Прощаемся. Гасим экраны. Через несколько минут Анна присылает мне несколько снимков с руинами Крокуса и сообщение:
«Вы не подумайте, что мы такие злые. Сейчас внутри просто какая-то потусторонняя злость на тех, кто это сделал. Сегодня проезжала мимо Крокуса, рыдала. Вспомнила, с каким предвкушением праздника шли туда и с каким ужасом оттуда убегали…»
Я не думаю. Кажется, я вообще очень давно ни над чем не думаю. Я только записываю голоса тех, кого словно бы и не существует. Тех, кому повезло остаться жить и говорить.
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Купянское направление остается одним из самых напряженных в зоне СВО. Наши бойцы постепенно вгрызаются в оборону противника, который хоть изрядно выдохся, но резервы еще имеет. В этих условиях очень важную роль для успеха штурмовиков играет артиллерия. 23-летний артиллерист с позывным «Буря» из отряда «Шторм», которому довелось повоевать на этом участке фронта и вернуться домой, рассказал «МК» о боях, противнике и о наших героях, которые еще недавно даже не помышляли о том, что придется штурмовать окопы противника или наводить грозные орудия.
— В 2017–2018 гг. проходил срочную службу. Служил в артиллерийской бригаде в Калининграде. Уволился и забыл о том, что такое военная служба. Не представлял и не видел себя военным. Все резко изменилось в феврале 2022 года, когда прочел новость о том, что Россия начала специальную операцию на Украине. Я с самого начала понимал цели, понимал, для чего это делается.
— И сразу отправился в военкомат?
— Нет, это произошло позже. 21 сентября 2022 года в стране была объявлена частичная военная мобилизация. В тот же день, в пять утра, мне принесли повестку. Но тогда я не проживал по месту жительства. Позвонил маме, спросил, принесли ли повестку. Я понимал, что у меня такая военно-учетная специальность, что меня в первую очередь призовут — я старший наводчик артиллерийских орудий.
Мама сказала, что не принесли. Но голос у нее дрожал, и я понимал, что что-то не так. Позвонил на следующий день, и она призналась, что повестка есть. Не раздумывая я пошел к директору — тогда я работал в спортивном магазине, объяснил ситуацию. Меня отпустили, оставив за мной рабочее место. Не было сомнений — идти или нет, потому что поддерживал эту тему с самого начала. В общем, получил вторую повестку с явкой 26 сентября.
Со мной отбор проходили человек 200. Забрали только 50. Я попал в число «избранных». Уехал в учебку во Владимирской области. Пробыл там 2–3 недели. 14 октября я уже заехал «за ленту».
— В какое подразделение попал?
— Попал в артиллерийский дивизион, потому что срочную службу проходил в артиллерии. Наш полк был предназначен для подготовки пополнения, чтобы восполнять потери в боевых частях. Так в итоге и произошло — меня перевели в артиллерийский взвод штурмового отряда. Тогда штурмовые бригады были нововведением, которое позаимствовали у «Вагнера». Так я оказался в штате такой бригады отряда «Шторм».
— Первые ощущения «за лентой» помнишь?
— Когда приехали «за ноль», на Купянское направление, мы были совсем зелеными, ничего не понимали. Выстрелы наших гаубиц, которые стояли в 10–15 километрах от нас, мы воспринимали как боевые действия. Со временем адаптировались, стали различать звуки орудий — что такое прилет, а что, наоборот, выход, какое орудие стреляет — свое или чужое, какой калибр.
— Помнишь свое боевое крещение?
— Конечно. В этом плане нам сильно повезло — проходили боевое крещение постепенно. Но прошлый Новый год забыть сложно — три часа мордой в земле, под обстрелом танков. Было весело... Наверное, этот эпизод можно назвать боевым крещением. После него страх как таковой пропал.
— Это был первый бой?
— В артиллерийском подразделении понятие «первый бой» очень размыто. Что такое бой? Это или мы стреляем, или по нам. В таком случае первый бой, да, когда 31 декабря от противника прилетало.
— А когда первый раз работал по противнику?
— Нас только перекинули в «Шторм» и отправили получать самоходки 2С1 «Гвоздика». Нам их передали, мы их полностью привели в боевое состояние и уехали «за ноль». Это был конец января. Вот тогда мы впервые постреляли. Ощущения были фантастические. Еще вчера я — 23-летний сотрудник спортивного магазина, а сегодня жму на рычаг спусковой, которая отправляет снаряд в сторону противника. Сейчас это уже рутина, потому что мы отстреливаем очень и очень много.
«МЫ СНАЧАЛА НЕМНОГО АТАКУЕМ И ЖДЕМ, КОГДА ПРОТИВНИК ПОЙДЕТ В КОНТРАТАКУ, И В ЭТОТ САМЫЙ МОМЕНТ ПЕРЕМАЛЫВАЕМ ЕГО». ФОТО: MIL.RU
Синьковка–Купянск–Харьков...
— Какой была обстановка на вашем направлении?
— Месяца два назад снаряды, можно сказать, поперли, их у нас очень много. Буквально каждый день отстреливали по 50–100 снарядов, поражали массу целей. Как мне кажется, выработана определенная тактика. Скажем, есть опорный пункт, который удерживают ВСУ и который пытаются штурмовать наши подразделения. Мы сначала немного его атакуем и ждем, когда противник пойдет в контратаку, и в этот самый момент мы его перемалываем. Наш взвод — это лезвие «мясорубки». Отстреливаем очень много, поражаем много, всеми видами снарядов. Мы на хорошем счету, и нам есть чем гордиться.
— На этом направлении уже несколько месяцев горячо...
— Когда началось наше постепенное наступление по всем фронтам — в Авдеевке, на Запорожском направлении, у нас, на Купянском, тоже все зашевелилось. Кто-то запустил «утку», что стоит задача освободить Купянск до нового года. Мы понимали, что это бред — до нового года это сделать невозможно. Мы еще Синьковку не освободили, от которой зависит дальнейшее продвижение.
— Почему так выбивать сложно ВСУ из сел — это же не города?
— Село действительно маленькое. Любое село, за которое идут ожесточенные бои, оно, как правило, всегда маленькое. И его почему-то ВСУ держат всеми правдами и неправдами. Оно, как правило, все перекопано — там полно окопов, бункеров, залитых бетоном по евростандарту блиндажей. И вот по нему начинают работать артиллерия, авиация, «Солнцепеки», FPV-дроны — выбивают по чайной ложке...
Синьковка — это как раз тот опорный пункт, с которого уже можно будет начать наступление на Купянск. Оттуда до Купянска совсем близко. Каждый день Синьковку штурмовали.
— Что из себя противник представляет?
— Могу сказать, что за последние полгода противник очень устал, выдохся. И это хорошо заметно. Западная помощь уже не та. Моральный настрой падает ниже некуда. Еще полгода назад было много новостей о том, что многие в плен сдаются, потому что боевой дух в ВСУ никакой. Но по шапке при этом они нам давали будь здоров.
Во-первых, у них были кассетные боеприпасы. Они могли тогда десять кассетных снарядов запустить по одному нашему солдату — им вообще было все равно, сколько стрелять, — боеприпасов не жалели. Теперь же чувствуется, что у противника снарядный голод, нет желания идти в наступление, нет желания держать оборону.
Единственное, в чем у них нет недостатка, так это FPV-дроны. Им их довольно много подвезли, летают — тьма-тьмущая. Мою самоходку сожгли — в нее пять дронов прилетело, «Урал» наш пострадал, несильно, но все-таки. Но в целом противник очень устал, и мы это видели.
— По каким признакам это заметно?
— Еще не так давно мы постоянно меняли позиции — могли сделать два выстрела, и по нам начинали долбить со страшной силой. Последние три месяца работали внаглую, с одной позиции. Потому что обратно ничего не прилетало. Нечем им стрелять, похоже, что они боятся или отодвигают линию боевого соприкосновения, чтобы мы их не достали. Но тогда и они достать не могут...
— А у нас как дела с дронами?
— Контрбатарейная борьба очень хорошо начала работать, и наши «Орланы» постоянно в воздухе. Месяца полтора назад было ощущение, что наш «Орлан» вообще никогда не садится. Сутками с него координаты целей приходили — мы только и делали, что стреляли. Это принесло свои плоды.
— Западная техника сильно отличается от нашей?
— Взрывается одинаково. У меня нет знакомого украинца из ВСУ, который мог бы рассказать, как ведет себя CAESAR (французская самоходная артиллерийская установка. — «МК») или Paladin (американская самоходная артиллерийская гаубица калибра 155 мм. — «МК»). Но я вижу, что есть немало претензий к западной технике, так как она не рассчитана на длительную эксплуатацию. Если брать те же CAESAR, Paladin, гаубицы М777, то их стволы уже все изношены. Настолько невообразимые «настрелы», что технику после этого просто невозможно эксплуатировать.
Даже на более выносливых советских гаубицах, а у них ресурсы стволов достаточно большие, уже один-два раза мы меняли стволы. А у западной техники менять никто ничего не будет, потому что это очень дорого. Например, М777 очень капризна к перегреву ствола. Если заниматься темповой стрельбой, ствол начинает просто вести, и из него уже никуда не попадешь — пушка идет в утиль. А менять ствол невероятно дорого и нерентабельно.
— На 99% это быт, его же надо обустроить. Солдаты воюют и строят. Мы как штурмовое подразделение часто перемещаемся, и наш взвод тоже кочует. Каждый месяц мы переезжали. Поэтому самое тяжелое — это оборудование новых позиций. Чаще всего это приходится делать в непогоду. Луганская область славится своими нескончаемыми дождями. По большей части физически тяжело. Что касается морального состояния — лично у меня проблем за последний год вообще никаких. Наверное, потому что я четко понимаю, зачем я там и что я делаю.
— Наверное, тем, кто привык к комфорту, особенно сложно...
— Есть чего бояться. Просто нужно сразу принять, что с этим ничего не сделаешь. Если не хочешь спать на земле — вырой и оборудуй себе что-нибудь подходящее. Если не хочется спать под дождем — веток нарви, оборудуй лежанку. Просто у тебя нет выбора, надо смириться с ситуацией. Если говорят: копай под обстрелом — значит, ты идешь и копаешь. Если говорят: «Завтра переезжаем на полкилометра», а у тебя уже полностью оборудована позиция — от огневых до кухни все выкопано, то не спрашиваешь зачем, а просто берешь вещи и снова переезжаешь, и снова роешь под дождем. Наслаждение...
— Ты говоришь, что физически тяжело. А возрастных солдат много?
— Мобилизованные — это по большей части молодые пацаны. Но сейчас очень много добровольцев — их просто тьма, они едут и едут. У моих родителей есть небольшой волонтерский штаб, и они сотрудничают с соседними штабами, покрупнее. Отец ездит в эти штабы, отвозит маскировочные сети, что-то забирает. И каждый раз становится свидетелем, как там собирают в дорогу по нескольку человек, отправляют добровольцами. Мы на фронте встречаем много. У них средний возраст побольше. Молодых добровольцев не очень много.
— На видео с «нуля», с передка, часто видно на позициях ВСУ много трупов. К этому вообще можно привыкнуть?
— Трупов на украинских позициях тьма. Их не забирают, и они лежат по полгода. Есть такой участок фронта, он не двигается уже, наверное, год, может, даже больше. Труп обычному человеку увидеть — это стресс невыносимый. А там настолько привыкаешь, что спотыкаешься и просто идешь дальше.
— «За ленточкой» меняется отношение к жизни и смерти?
— Конечно, меняется. Особенно когда тебе четко дали понять, что в случае чего жизнь нужно будет отдать... Меняется отношение к жизни и своей, и своих товарищей.
— После фронта тяжело адаптироваться к мирной жизни?
— Первые четыре дня приходил в себя, не понимал, где нахожусь. Но потом привыкаешь. Дом вспоминается, что когда-то была классная, довольно интересная мирная жизнь. В то же время чувствуешь себя как будто не в своей тарелке... Со многими друзьями перестал общаться. Просто разговаривать не о чем.
«Дед» — 22
— Тебе всего 23 года, а награды есть?
— Да. Медаль «За воинскую доблесть» I степени. И еще представлен к Георгиевскому кресту. Пока не получил.
Первая награда — за бои в поселке Новосельское. Мы как раз работали со своим отрядом там в августе 2023 года. Пехота штурмовала, бронегруппа, и мы, артиллерия, их поддерживали. К Георгиевскому кресту представлен тоже за бои, в которых мы поддерживали пехоту. Помню, тогда били по всему подряд, на ходу попали в украинский танк Т-62 «Булат».
— Можешь вспомнить поступок сослуживцев, который ты бы назвал героическим?
— В наш отряд где-то весной, наверное, начали поступать зэки. В одной из рот «Z» был мужичок с позывным «Дед». В начале августа мы штурмовали село. Там всего четыре или пять улиц. Мы уже освободили, по-моему, третью улицу и на ней закрепились. А «Дед», так как все перемещения, заходы в основном ночью происходили, перепутал третью улицу с четвертой и пришел в первый дом, где находился противник. Он один ликвидировал двух боевиков. Одного пристрелил наглухо, второго «затрехсотил» (ранил. — «МК»). В итоге «Дед» сутки или даже двое держал оборону один, в этом доме ждал, когда зайдут наши пацаны. С собой у него был только автомат Калашникова.
То есть оборудовал себе точку. У нас была связь, и мы слышали его в эфире. Каждый промежуток времени — опрос наблюдательных точек. Условное обозначение, что все хорошо, например, «22». И вот в эфире слышим: «Наблюдательный пункт 3 — 22», «наблюдательный пункт 2 — 22»... «Дед» — 22». Когда все закончилось и нас вывели на переформирование, мы подходили, жали ему руку со словами: «Дед» красава!»