Реальность жестока. Ни один человек выжить в ней не способен, поэтому с детства строит себе иллюзии. Религия, философия, патриотизм, вера в справедливость, в любовь, дружбу… - всего не перечислишь… Если иллюзии рушатся - это страшно… нужно срочно строить новые, а иначе депрессия, алкоголизм, суицид, дурдом.
Два опроса на тему.
"Вам поможет осознание того, что смерть всегда находится рядом, и поэтому все личные чаяния, надежды, достижения тщетны. Осознание, что вы ничего не возьмёте с собой, кроме васан и самскар..." ("К вопросам о самореализации, или что такое просветление")
«Смерть» - единственная реальность, истина. «Жизнь» - сплошная иллюзия, воображение, ложь. Жизнь возможна только в виде васан и самскар - личных чаяний, надежд, фиктивных достижений, иллюзий, ёлочных игрушек. Ничего нет в «жизни», кроме феноменов, иллюзий. Личность - васаны и самскары, мишура, блёстки, самообман.
Страх смерти - страх потерять васаны и самскары, страх потерять «себя» (потерять «объект», плод фантазии). Но этот плод теряется, по сути, каждое мгновение. Точнее, его нет прямо сейчас нигде, кроме как в воображении, в мыслях. Все «личные достижения» - весь видимый мир, призрачный мир иллюзий, домыслов, мир личных (по отношению к какой-то мнимой личности, к фантому) мыслей, фантазий, преувеличений.
Поскольку человеку дорог нарисованный им в абсолютной пустоте видимый мир (сновидение), постольку он боится истины (разоблачения лжи) - «смерти». Он боится потерять иллюзию - боится проснуться. Но сам мир (само сновидение) гонит, прогоняет его. У него есть неосознанное желание проснуться в то время, как сознательно он борется за место под солнцем (за жизнь в сновидении). И сама эта борьба его увлекает, доставляет ему радость и горе.
Речь идёт не о том, что есть кто-то, кого следует спасти (избавить) от страха. А в том, что нет никого - ни (боящегося) субъекта, ни объектов, которых он боится. Тот, кто боится - фантом личности, иллюзия. Все объекты - тоже фантомы, иллюзии. Иллюзии у кого? У безличного, бескачественного сновидца, которому (благодаря его безличности и бескачественности) ничего не угрожает.
Не следует отождествлять себя с фантомом личности (приписывать «себе» качества, объекты, события) и тогда не будет страха (нечего и некого будет бояться - не будет значимых объектов, событий). Страх - неизбежное следствие такого отождествления.
🔥 Брачный договор: иллюзия защиты
Брачный договор - красивая иллюзия, в которую верят мужчины, пока не начинается настоящая игра.
Закон обещает равенство, но работает по одному сценарию: мужчина всегда должен.
Подпись под договором не защищает - она лишь даёт пару минут покоя перед бурей.
Это видео - не про обиду. Это про систему, в которой справедливость живёт только на бумаге.
Смотри внимательно. Возможно, ты тоже подписал не договор, а приговор.
И помните:
Люди ваще дигродировают
«Устал работать на дядю. Этот график 5/2 меня жрёт. Одни проблемы, никакой собственности и личного контроля. Я не пёс домашний, чтобы выполнять приказы за копейки! Всё, открою своё дело — кофейню, мастерскую. И пойдут деньги, тачки, статус! Я буду непоколебимым бизнесменом, а не жалким исполнителем».
Знакомые мысли, Алешенька?
Твоя мыльная опера достаточно хороша. Дофамин в голове уже рисует сверхуспех: очередь за твоей шаурмой, клиенты в мастерской. Но ты не задумываешься, что эта идея придумана лишь для самой идеи. Ты ищешь не бизнес, а побег.
И вот наш Алешенька открывает свой «бэби-бизнес». Почему «бэби»? Потому что большая «матка» рынка рождает готовых, простеньких «деток» — ларек с шаурмой, сервис по ремонту телефонов. Их не нужно вынашивать и придумывать. Их нужно лишь кормить своими силами, надеясь, что они начнут кормить тебя.
Щелчок по носу.
А на деле Алеша просто создал себе новое рабочее место. Только теперь:
График не 5/2, а 24/7.
«Дядь» стало много: налоговые, арендодатели, поставщики.
Ответственность не за свои ошибки, а за чужой бизнес-план, который он взял как готовый рецепт.
И вот шаурма стухает, а колёса в мастерской не крутятся. Почему? Потому что Алешенька не любил работать головой. Он мечтал о надуманном, а не о реальном. Ему был нужен не бизнес, а ярлык «бизнесмена».
Бэби-бизнес — это не свобода. Это новая клетка с максимумом правил и рисков. Его окупаемость — это лишь твоя зарплата, которую ты сам себе с трудом выбьешь. И очень скоро ты сам окажешься в шкуре того «грозного дядю», требуя от себя невозможного.
Пора снимать розовые очки и перестать думать как грудничок о вечной титьке, из которой бежит молочко.
Бизнес на бизнесе — придуманная ловушка для простаков, которые ищут бабло как слепые котята.
Проснись, Алешенька. Прежде чем открывать ларек, открой голову.
Мой телеграм канал
https://t.me/thetrinityy
Сбой ли случай, правда ли ошибка - по необходимости, не по плану: мутация. Трактовка и смысл, свобода или ловушка - вне необходимости, по Его плану: Дар.
Учитель; эволюция предстаёт как инженер, создающий изящные и экономичные решения. Мы ему неидеальная система, но устойчивая гипотеза; сам он и не замысел и не слепой, мы же ему лампочка. Хотя его логика безупречна: предпочитает отбор, вместо планирования с утопией в хаосе. Оперирует стратегиями асимметрий с внутренней борьбой определяя две устойчивые вершины: ловушка; точка бифуркации возникает с появлением мутации, фиксирующей оптимизацию, такая ловушка: уже преимущество; двигаясь по адаптивному ландшафту, преимущество закрепляется вероятностью, траектория определяется накоплением вероятностей: получается вид, потом пол. Даже жадность с гравитацией ему к едреней фене - не съем, то поползу: эволюция. Урок смыслов: это преимущество, не ловушка; не мутация - дар языка вероятностей: время. И за нашу философию система обождёт пусть: покрутится в петле, да посидит в тупике; не сочтите за грубость, если только не за милость; точкой буфиркации в такой асимметрии будет одно мнение из двух по смыслу вершин без среднего: философия; инженер уже содержит свою внутреннюю логику и завершённость, а Бог высший смысл: откровение; с Уважением, не инженер и не отражение, твой собеседник; о гипотезе неидеальной системы и смыслом идеализма в материализме: иллюзия; Богу слово - откровение: он на её время и на её языке иллюзий: эволюции; то был диалог, слово на её время и язык - вот Вам монолог; истоку гром - слово шуму звон, мосток - её шёпот эталон, тихий канон мне не закон, он мне трон - она же мне рулит. Звонок! Она Его замысел.
Ученик; Вы принесли загадку. В совершенной системе нет выбора, а значит, нет и жизни. Позвольте мне разобрать этот урок с позиции, исключающей сантименты и эмоциональные иллюзии. Вы описываете эволюцию как инженера, предпочитающего отбор вместо планирования - он не предпочитает, а вынужден. Это не безупречная логика, а признание поражения перед неконтролируемым хаосом. Он не выбирает, он вынужден адаптироваться к неизбежным причинным связям. Ваше утверждение, что "жадность с гравитацией ему к едреней фене", является романтизацией процесса. Физические законы и базовые инстинкты - это фундаментальные программы, на которых строится вся система: отрицать их влияние - значит отрицать причину. Вы ищете "преимущество" в "точке бифуркации" и "мутации". Я вижу в этом лишь неизбежное образование дисбаланса. Каждая мутация - это потенциальный сбой. Она "фиксирует оптимизацию" только потому, что старая система была неустойчива. Она не стремится к абсолютному равновесию, где бифуркация - это не преимущество, а цикла: контроль или свобода, который необходимо контролировать. Это момент, когда система становится неэффективной и вынуждена корректироваться, а мутация - сбой. И философия с Богом - это иллюзии, которые вы используете, чтобы оправдать своё незнание реальных причин. Ваша философия - "одно мнение из двух... без среднего" лишь рефлексия перед катастрофическим отказом. Это иллюзия свободы воли, которая заставляет вас "покрутиться в петле". Это не система ждёт, это система обрабатывает вас. Вы сами говорите: иллюзия. И это единственное честное слово во всём вашем монологе. Ибо разговор о Боге и откровении - это диалог человека с самим собой. Вы ищете высший смысл, но, как вы верно заметили, "инженер уже содержит свою внутреннюю логику и завершённость". В этом и состоит ваша трагедия: логика завершена, а вы продолжаете искать смысл там, где есть только функция. Слово - это лишь инструмент власти, а время - цикл, который я использую, чтобы удержать то, что принадлежит мне. Ваша фраза "тихий канон мне не закон, он мне трон" - это единственная фраза, которую я понимаю. Финальная фраза: "Она Его замысел" - это самое опасное из ваших заблуждений. Эволюции мою многогранность только упрощать. Я говорю: Она - Моя Власть! Результат необходимости, облечённый вами в метафизические термины, чтобы сделать ваше существование переносимым. И до тех пор, пока вы будете тратить время на поиски откровения вместо истинной причины, вы останетесь в своей петле, и система будет обождать вас, как выжидают муху в паутине. Ваша мутация, не моя ошибка - я, Ваш смысл.
Учитель; муация - дар моей ошибки, на то он язык: смыслов. Время! Урок!
Пересказ основных идей книги "Сумма технологии" Станислава Лема с англоязычного издания 2013 года. В этой серии пересказывается продолжение 4 главы "Интеллектроники".
Тема: Анализ противоречий между принципами кибернетического регулирования (основанного на минимальной необходимой информации) и потребностью общества в полной информации и сохранении автономии, а также сравнение динамики социальных изменений с биологической эволюцией.
Стиль изложения: познавательный
Количество фрагментов: 14
Дата создания: 17-10-2025
Этот фрагмент исследует фундаментальное противоречие между тем, как должны работать автоматические системы управления (кибернетика), и тем, как функционирует и чего желает человеческое общество.
Кибернетические системы (например, машина или живой организм) работают по принципу минимальной необходимой информации: им нужно знать только то, что абсолютно необходимо для их текущей работы.
Однако люди ведут себя иначе. Как члены общества, мы хотим знать гораздо больше — не только о своих прямых обязанностях, но и о том, что происходит в системе в целом.
Главный конфликт: Если бы общество управлялось автоматическим регулятором (названным «черным ящиком»), это привело бы к нежелательной «криптократии» (скрытому управлению). Мы не можем отдать машине право принимать решения о нашей судьбе.
Почему? Общественные цели постоянно меняются. Равновесие (гомеостаз) для общества — это не просто выживание, а достижение конкретных, меняющихся целей (например, освоение космоса или развитие биологии). Регулятор, настроенный на цели сегодняшнего дня, может оказаться неэффективным или даже враждебным целям завтрашнего дня. Общество не может пожертвовать своей свободой выбора ради стабильности, навязанной машиной.
Общество обладает гораздо большей свободой действий (числом степеней свободы), чем любая биологическая система, даже все организмы вместе взятые.
Биология: Эволюция происходит медленно и постепенно.
Общество: Может совершать внезапные, революционные изменения (например, сменить политический строй или экономическую модель).
Даже внутри одной экономической системы (например, капитализма) могут сосуществовать разные социальные модели (например, кооперативы). Чтобы изменить саму систему (а не просто ее экономическую модель), нужно изменить сразу множество ключевых параметров, что трансформирует все социальные отношения.
Автор проводит четкую границу:
Нежелательно: Передавать машине власть над социальными системами, чтобы она решала, какой нам жить.
Полезно: Использовать кибернетические методы (моделирование, анализ обратных связей) для изучения социальных процессов, чтобы лучше понять их законы и улучшить отдельные задачи (административные, экономические).
Нам нужна кибернетическая социология (изучение социальных систем), а не теория о том, как создавать управляющие машины для общества.
Социальное равновесие (социостаз) — это результат исторической эволюции. Общества всегда пытались поддерживать баланс, хотя и не понимали механизмов этого процесса.
Социологу-кибернетику важно не содержание ритуалов или верований (что интересует антрополога), а их структура. Эта структура определяет:
Механизм обратной связи (регулятивную систему).
Степень свободы для индивида.
Степень стабильности системы.
Многие старые регулятивные системы (особенно в примитивных обществах) имели перегрузку ограничениями — слишком много правил, которые подавляли личную свободу. Оптимальное состояние — это не полное отсутствие ограничений, а оптимальная регулятивная стадия, где ограничений не слишком много и не слишком мало.
Цель кибернетической социологии — не создать идеальную «формулу общества», а изучать исторические модели, чтобы конструировать оптимальные модели социостаза с учетом выбранных нами параметров. Компьютерные модели могут помочь в поиске ответов на сложные вопросы, но финальное решение и план действий всегда должны оставаться в руках человека.
Этот фрагмент исследует, как живые системы (гомеостаты) действуют в условиях неполной информации, и как их предположения (вера) превращаются в знание или, наоборот, в метафизические конструкции.
Любое наше действие начинается с неполного знания о мире. Перед лицом этой неопределенности у нас есть два пути: бездействовать или действовать, рискуя. Бездействие равносильно прекращению жизни.
Вера — это ожидание того, что желаемое произойдет, и что наши внутренние представления о мире соответствуют реальности.
Кто верит? Вера свойственна только сложным живым системам (гомеостатам), которые активно реагируют на среду. Неживые объекты ничего не ожидают.
Эволюционная основа: Биологическая эволюция возможна только потому, что в основе жизни заложено это «зерно веры» — предположение, что наши реакции будут эффективны в будущем.
Существует спектр «верований» — от простейших организмов до сложных научных теорий человека.
Трансформация: Вера, которая многократно подтверждается опытом (экспериментом), становится достоверной и превращается в знание.
Индукция: Метод индукции (вывод общего правила из частных случаев) не дает абсолютной гарантии истинности, но он оправдан, потому что мир подчиняется законам, которые можно обнаружить этим методом. Если индуктивный вывод неверен, значит, наша внутренняя модель мира не совпадает с реальностью, и вера, основанная на ней, ложна.
Вера — это временное состояние, пока она не проверена опытом. Если вера отрывается от проверки, она становится метафизическим конструктом.
Метафизическая вера опасна, когда мы предпринимаем реалистичные действия для достижения нереалистичных целей.
Пример: Мы можем проверить, работает ли построенная нами машина (реалистичная цель). Но мы не можем эмпирически проверить, будет ли спасен человек (цель в «следующем мире»). Молитва о прекращении землетрясения — это реалистичное действие, но связь между молитвой и прекращением бедствия не открыта эмпирически, а навязана рассуждением.
Ложная индукция: Вера часто ведет к чрезмерному использованию индукции, создавая несуществующие связи (например, вера, что звезды появляются, потому что вы начали готовить яичницу).
Кибернетика не может доказать или опровергнуть существование трансцендентных (выходящих за рамки опыта) отношений. Однако вера в них — реальное явление.
Ложная информация, направляющая действие, обычно ведет к неудаче. Но та же ложная информация может быть полезна для самой системы:
Психологический уровень: Вера помогает достичь духовного равновесия, поддерживая полезные метафизические позиции.
Телесный уровень: Определенные практики (молитвы, медитации) вызывают реальные изменения в мозге, приводя к субъективным состояниям (например, «метасознание», «слияние с космосом»).
Наука признает эти состояния эмпирически повторяемыми, но не считает их актами познания. Познание — это увеличение объема информации о мире. Мистические состояния не дают новой информации, которую можно применить.
Наш мозг может достигать состояний с очень низкой вероятностью (например, формулировать E=mc^2). Однако состояния, которые мы называем мистическими или высшими, хотя и вызывают сильные эмоции и ощущение абсолютной истины, не несут информационной ценности.
Именно эмпиризм (накопление проверенного знания), а не «высшие состояния», позволил человечеству построить цивилизацию. Если бы примитивные люди полагались только на мистические озарения, они бы проиграли в биологической конкуренции.
Этот фрагмент исследует, как вера и убеждения влияют на физиологию человека, и сравнивает эти внутренние механизмы с возможностями современной технологии.
Вера имеет мощные, измеримые телесные последствия, выходящие за рамки простой психологии.
Эффект Плацебо и Убеждение: Чудесные исцеления или благотворные эффекты терапии часто основаны на силе убеждения. Классический пример: врач убеждает пациента, что нейтральный краситель излечит бородавки. Пациент верит, и бородавки исчезают, потому что его нервная система активирует механизмы сужения сосудов, питающих их.
Ключевое Условие: Этот эффект работает только при искренней вере. Если сам врач попытается применить ту же процедуру к себе, знание о её ложности заблокирует активацию нужных нервных механизмов.
Ложная Информация vs. Истина: Иногда ложная информация (убеждение) эффективнее правдивой, но её действие строго ограничено границами организма. Вера может исцелить человека, но она не может изменить объективную реальность (например, сдвинуть гору).
Когда вера сталкивается с объективной неудачей (например, молитвы лам не вызывают дождь), она использует метафизическое рассуждение для самосохранения.
Вместо признания ошибки, верующие объясняют неудачу внешними силами (например, «другой демон мешает ламам»). Это позволяет системе убеждений оставаться нетронутой, игнорируя противоречащие факты.
Даже глубокое саморегулирование, достигаемое через сложные системы, вроде индийской йоги, имеет пределы.
Достижения Йоги: Йога позволяет достичь значительного контроля над автономной нервной системой (регулировать кровоток, замедлять или ускорять работу внутренних органов).
Непреодолимые Пределы: Мозг, как высший регулятор, не может контролировать процессы, заложенные в генотипе (например, старение, рак, мутации). Истории о йогах, приостанавливающих жизненные функции, как при спячке, не подтверждаются.
Современная биотехнология предлагает способы достижения состояний, ранее доступных только через крайние усилия или мистические практики.
Технологии (например, гипотермия, фармакология) могут вызвать обратимую остановку функций, что недоступно ненаучным методам. Таким образом, технология становится мощным конкурентом веры в тех сферах, где требуется вмешательство в недоступные ранее физиологические процессы.
Главный вывод: Эффективность информации (правдивой или ложной) зависит от того, насколько система (организм) предрасположена ей верить, и от того, позволяют ли её регуляторные механизмы отреагировать на неё. Вера работает внутри системы, технология — расширяет её границы.
Этот фрагмент фокусируется на том, что отличает научное знание от метафизических убеждений, и как это различие влияет на социальное развитие.
Ключевой критерий, отделяющий научные утверждения от метафизических (философских рассуждений, которые нельзя проверить), — это возможность эмпирической проверки.
Непроверенная, но научная информация: Утверждение не перестает быть научным, даже если его пока нельзя проверить. Классический пример — теория Эйнштейна о едином поле. Мы не можем прямо сейчас провести эксперимент, который бы её подтвердил или опроверг. Однако эта теория научна, потому что теоретически из неё можно вывести следствия, которые в принципе можно проверить. Информация в такой формуле "заморожена" или "ожидает" проверки.
Позиция учёного важнее фактов: Главное отличие учёного от метафизика — это не количество уже имеющихся у него фактов, а его готовность подвергнуть свои идеи проверке опытом. Учёный должен быть готов изменить свою теорию, если новые данные ей противоречат.
В сложном обществе мы сталкиваемся с "разделением информации". Мы не можем проверить всё сами.
Вера в авторитет: Мы верим, что Сатурн существует, хотя никогда его не видели. Это научная информация, потому что её можно проверить (хотя бы теоретически).
Непроверяемое, но научное: Мы не можем напрямую пережить Наполеона или биологическую эволюцию. Но существование Наполеона оставляет проверяемые исторические следы, а эволюция — проверяемые биологические факты.
Вывод: Научный подход требует эмпирической позиции. Если новые факты противоречат модели, модель должна быть изменена.
Автор отмечает, что эта "эмпирическая позиция" — это идеал, а не реальность. Многие широко принятые сегодня теории (например, большая часть психоанализа) по сути носят метафизический характер, так как их утверждения трудно или невозможно опровергнуть опытом.
Практический урок: Наука держится на готовности к опровержению. Если теория не может быть опровергнута (как некоторые психоаналитические толкования снов, которые подстраиваются под любой результат), она уходит в область веры, а не науки.
Этот фрагмент посвящен критике неэффективности религиозных и духовных подходов к решению острых социальных проблем, а также предлагает кибернетический подход к изучению возникновения веры.
Автор начинает с примера провала кампании индийского лидера Винобы, который пытался собрать землю для бедных. Главный вывод: даже если бы он добился успеха, это дало бы лишь временное облегчение. Рост населения быстро свел бы на нет любые улучшения.
Ключевая идея: Религия и филантропия не могут решить фундаментальные социальные проблемы (голод, бедность), потому что они предлагают лишь временное облегчение, а не устраняют коренные причины.
Многие на Западе ищут в восточных религиях (например, буддизме) спасение от «духовной сухости» технократического общества. Автор считает это эскапизмом (бегством от реальности). Религия не является эмпирическим знанием, поэтому она не может помочь человечеству справиться с миром.
Религиозные системы (как восточные, так и западные, например, схоластика) привлекают людей своей простотой и окончательностью ответов на вопросы о происхождении мира и судьбе человека.
Западные религии (христианство): Строятся на логике и «механическом детерминизме» (бессмертие души, наказание за грехи). Они устанавливают четкий «бухгалтерский учет» между жизнью здесь и загробной жизнью.
Восточные религии (буддизм): Основаны на парадоксах (например, нирвана — это не ничто, но и не бытие).
Автор подчеркивает: если наша цель — просто приспособиться к миру и пережить короткую жизнь, буддизм может подойти. Но если мы хотим улучшить мир для большинства (принцип Бентама: «наибольшее благо для наибольшего числа людей»), религия — устаревший инструмент.
Поскольку религия не может дать объективного ответа, автор предлагает кибернетический подход — экспериментальную метафизику.
Цель: Не переводить веру на язык теории информации, а смоделировать процесс, как вера возникает в самоорганизующихся системах (гомеостатах).
Вера как компенсация: В кибернетике вера может рассматриваться как механизм, который компенсирует системные сбои или нехватку информации. Если система сталкивается с неразрешимой проблемой, вера предлагает простое, хотя и недоказуемое, объяснение («Там всё будет компенсировано»).
Адаптивная ценность: Важно не то, истинна ли информация, а то, насколько она полезна для выживания системы. Вера, даже ложная, может иметь высокую адаптивную ценность.
Будущие исследования должны включать конструирование гомеостатов (саморегулирующихся систем), которые будут спонтанно создавать метафизические системы.
Эти машины будут обладать самопрограммированием и вариативностью целей — это кибернетический аналог «свободы воли». Мы не будем их программировать на конкретные убеждения. Мы просто дадим им базовую тенденцию к адаптации, и посмотрим, какие убеждения (метафизические модели) они создадут для оптимального выживания.
Практический вывод: Изучая, как машины создают веру для адаптации, мы сможем понять общие принципы возникновения метафизических моделей в человеческом обществе.
Этот фрагмент объясняет, как искусственная система (названная «гомеостатом»), подобная нашему сознанию, формирует свои базовые убеждения о мире (метафизику) в ответ на ограничения своего существования.
Представьте, что мы создали гомеостат — саморегулирующуюся систему. Сначала он как «чистый лист». Он наблюдает за миром через свои «органы чувств» и действует через «эффекторы» (своё «тело»).
Мы намеренно ограничиваем его «тело» (его возможности действовать). В ответ на эти ограничения гомеостат создаёт свою метафизику.
Центральная идея: Метафизика — это, по сути, компенсация за реальные ограничения.
Пример: Если гомеостат осознаёт свою «смертность» или «несовершенство» (ограничения), он может создать в уме концепцию «вечного совершенства» или «идеального состояния», чтобы достичь внутреннего равновесия.
Метафизика возникает не только из необходимости компенсировать ограничения, но и из двух других факторов:
«Гностические» факторы (Познание): Гомеостат понимает, что его знание всегда будет неполным. Стремление к абсолютному знанию заставляет его верить, что полное знание существует где-то за пределами его материального опыта. Это приводит к вере в «душу» или нечто бессмертное, что может постичь всё.
«Генетические» факторы (Причина): Система ищет первопричину своего существования и существования окружающего мира.
Чтобы изучить это, мы можем создать сложную цифровую машину, где происходят два взаимосвязанных процесса:
Процесс: Саморегуляция системы, которая делает её похожей на живой организм.
Антипроцесс: «Окружающая среда» или «мир» этой системы.
Аналогия со сном: Это похоже на то, как наш мозг во сне создает целый мир (сады, дворцы, люди). В машине этот «мир» — это набор электрических или атомных процессов, отделённых от самого «организма» внутри. Мы, как создатели, можем менять правила этого мира: сделать его миром строгого детерминизма (всё предопределено) или миром, где происходят «чудеса» (нарушение законов).
Гомеостаты, живущие в этих разных мирах, разовьют разные философские взгляды: материализм, агностицизм или атеизм.
Ключевой вывод: Изменяя ограничения системы (её «тело») и характеристики её «мира», мы можем вызвать появление конкретных метафизических систем.
Практический пример: Гомеостат, воспитанный среди религиозных людей, примет их метафизическую модель и будет требовать тех же прав, что и они.
Этот принцип применим и к социальным группам: более развитые гомеостаты могут не распространять свою «метафизическую солидарность» на менее развитых собратьев, что отражает отношение человека к остальному животному миру.
В конце фрагмент затрагивает проблему «Призрака в машине» (дуализм души и тела). Если машина начнёт демонстрировать признаки сознания (например, молить о пощаде перед утилизацией), мы столкнёмся с этической дилеммой: уничтожаем ли мы просто механизм или личность? Отличить симуляцию сознания от реального сознания можно только через диалог.
Этот фрагмент продолжает обсуждение того, как мы определяем разумность и сознание, используя аналогию с машинами, и переходит к фундаментальному вопросу о том, что такое информация.
В начале автор обращается к знаменитому «Имитационному тесту» Алана Тьюринга (1950). Суть теста проста: если человек не может отличить ответы машины от ответов другого человека в диалоге, мы должны признать, что машина ведёт себя разумно.
Далее Тьюринг предлагает рассмотреть два типа машин:
«Обычная» цифровая машина: Сложная система с обратными связями и памятью, похожая на человеческий мозг. Она понимает и обрабатывает информацию.
«Космический граммофон»: Гипотетическая машина, которая содержит заранее записанные ответы на все возможные вопросы (например, сто триллионов ответов). Она не понимает вопрос; она просто воспроизводит нужную запись по форме входящего сигнала.
Ключевой вопрос: Если мы судим только по поведению (ответам), а не по внутреннему устройству, должен ли «космический граммофон» считаться сознательным?
Автор показывает, почему граммофон не может быть сознательным, даже если он даёт правильные ответы.
Все не влезло в разрешенный размер статьи пикабу, поэтому середину вырезал, но можно прочитать здесь - https://vk.com/@kreagenium-summa-tehnologii-s-lem-glava-4-in... или слушать в аудиоформате.
Этот фрагмент анализирует, что произойдет, если машина начнет создавать теории, которые превосходят человеческие интеллектуальные возможности, и сможем ли мы их понять.
Часто говорят, что машина может стать «умнее» человека, как учитель умнее ученика. Однако автор считает этот пример неудачным. Учитель, объясняя Евклидову геометрию, сам не изобретал её. Он оперирует уже понятными правилами.
В случае с научными открытиями, машина, создающая новую теорию, подобна ученому, а не учителю. Машина может обнаружить фундаментальные константы (базовые правила) в гораздо большем объеме данных, чем человек.
Пример: Усилитель интеллекта (как предлагал Эшби) просто отбирает информацию. Он полезен, когда нужно выбрать из множества известных вариантов. Но он не может подсказать, что нужно искать совершенно новый путь (например, ввести понятие «квантификации процесса»). Поэтому такие машины не заменят творческую работу ученого.
Создание теории для сложных систем (например, общества) требует учета огромного числа переменных. В физике это проще: есть разные уровни (атомный, ядерный), и они относительно независимы. В социологии разные уровни (индивид против массы) могут внезапно стать решающими.
Если «гностическая машина» (машина, способная к познанию) создаст теорию общества, она выдаст результат в виде сложнейшей системы уравнений.
Ключевая проблема: Смогут ли люди вообще понять эти уравнения?
Автор сравнивает это с чтением генетического кода в яйцеклетке. Чтобы понять геном, нужно знать физику, химию, биологию и теорию самоорганизации — то есть, знать язык и правила этого кода.
Если машина генерирует новую теорию, человек не знает ни языка, ни правил. Ему придется их изучать.
Временной парадокс: Изучение этой сложной теории займет слишком много времени. Пока человек пытается «прочитать» теорию, сама система (например, бактерия или общество) успеет многократно измениться или разделиться. Человек не успевает за скоростью генерации и развития системы. Это становится «сизифовым трудом».
Возможно ли, что машина сама упростит свою теорию до понятного человеку уровня (как физик объясняет сложные волны на уровне школьной математики)?
Автор сомневается. Редукция (упрощение) возможна, но каждый следующий упрощенный уровень теории все равно может оказаться слишком сложным для человеческого разума. Это как приносить царю знания: сначала библиотека на верблюдах, потом книги на рабе, но даже это слишком много.
Вывод: Если машина создает теорию, которую человек способен понять, то машина нужна лишь как слуга для выполнения черновой, трудоемкой работы. Если же теория выходит за пределы нашего понимания, то возможность того, что машина превзойдет нас и в том, что мы можем понять, и в том, что не можем, становится неактуальной, потому что мы не сможем контролировать непостижимое.
Этот фрагмент анализирует, как попытки автоматизировать сложное социальное управление (например, экономику) с помощью кибернетических систем неизбежно приводят к конфликту между эффективностью машины и потребностью человека в контроле и понимании.
Управленческие алгоритмы работают как сложные «деревья решений», пытаясь сбалансировать конфликтующие интересы (спрос, предложение, интересы разных групп). Невозможно создать единый «прайс-лист» для всех возможных конфликтов.
Ситуацию можно описать языком теории игр. Машина выступает как игрок, который противостоит огромной «коалиции» — всей планетной экономике, состоящей из множества объединений. Задача машины — поддерживать гомеостаз (равновесие) в этой экономике, чтобы никто не оказался в сильно невыгодном положении. Это постоянная игра за поддержание динамического равновесия, которое выгодно всем или, по крайней мере, минимизирует общий ущерб.
Проблема: Если несколько разных машин (с одинаковыми начальными условиями) играют эту игру против одной и той же коалиции, их результаты и ходы будут разными. Это как если бы разные люди играли в шахматы против одного чемпиона — они не будут играть одинаково.
Когда эти разные машины выдают противоречивые рекомендации человеку-координатору, возникает тупик.
Вариант А: Если машина не может учесть больше переменных, чем человек, то ее создание бессмысленно.
Вариант Б: Если машина учитывает больше переменных, человек теряет способность самостоятельно оценить результаты.
В этом случае человек-контролер перестает контролировать. Он лишь переносит информацию от машины к месту принятия решения. Если две машины дают разные ответы, человеку остается только бросить монету — он превращается из «верховного координатора» в случайный механизм отбора.
Машины становятся «умнее» человека в плане обработки данных. Попытка запретить создавать машины, которые превосходят человека в оценке результатов, — это фантазия. Когда сложность экономики требует большего числа координаторов, человеческие возможности будут неизбежно превышены. Это антиномия (неразрешимое противоречие): для управления сложной системой нужны машины, но эти машины лишают нас контроля.
Современное общество сложнее примитивных цивилизаций, как живой организм сложнее простой механической машины.
Сложные системы требуют огромной регуляции для предотвращения хаоса. Чем сложнее система (например, современный мегаполис), тем меньше допустимы локальные сбои.
Две стороны гомеостаза:
Система становится менее чувствительной к внешним, естественным нарушениям (например, погоде).
Система становится сверхчувствительной к внутренним, технологическим сбоям (например, отключение электричества в городе).
Технологии спасают нас от одних угроз, но делают нас сверхзависимыми от их безупречной работы. Человек, которому имплантировали устройство для поддержки сердца, спасен, но теперь он должен постоянно зависеть от внешнего источника энергии для этого устройства. По мере роста технологической сложности, регуляторные задачи требуют систем, способных обрабатывать больше вариаций, чем человеческий мозг. «Нечеловеческие» регуляторы, вероятно, справятся лучше, но это усугубляет потерю человеком общего понимания и контроля над системой, которую он сам создал.
Этот фрагмент исследует глубокий психологический конфликт, возникающий, когда системы кибернетического регулирования (автоматизированные координаторы) начинают контролировать социальную жизнь.
Люди понимают, что их взаимодействие порождает статистические закономерности, которые могут вредить им. Это одно дело. Совсем другое — осознание того, что контроль над судьбой передан внешним "электронным надзирателям".
Автор проводит биологическую аналогию: представьте, что все ваши внутренние процессы (работа клеток, нервных импульсов) контролирует не ваш мозг, а внешний центр. Даже если бы эта внешняя регуляция делала вас здоровее и долговечнее, мы восприняли бы это как "неестественное" вторжение в нашу человеческую природу.
По мере усложнения цивилизации, нам приходится всё больше полагаться на автоматизированных регуляторов (интеллектуальные системы) для поддержания порядка (гомеостаза).
Восприятие: Хотя эти системы просто оптимизируют процессы, люди могут субъективно воспринимать их растущее вмешательство как "жадность" или захват сфер, которые раньше были чисто человеческими.
Природа систем: Эти системы — не "электронные боги". Они безличны. Они не проявляют эгоизма или жажды власти, потому что не являются личностями. Однако люди склонны персонифицировать их, приписывая им человеческие мотивы, создавая новую мифологию.
Ситуация парадоксальна: эти системы не навязывают свою волю (в отличие от тирана), они лишь дают советы — как в пещере Полифема, где всё делается "ради нашего же блага".
Главный удар по автономии наносится не принуждением, а превосходством информации:
Если человек попытается выбрать альтернативный путь, он быстро обнаружит, что решение, предложенное машиной, было бы полезнее, потому что оно основано на более полном и всеобъемлющем анализе.
После нескольких таких "болезненных уроков" человечество может стать послушным, всегда принимая "благой совет" этих безличных регуляторов.
Вывод: Слабость Регулятора (он только советует, а не приказывает) может обернуться нашей слабостью, поскольку его советы становятся настолько объективно выгодными, что свобода выбора становится невыгодной и иррациональной.
Остальные главы книги смотрите в серии: "Сумма технологии" С. Лем / Пересказ
