Либерализм сегодня находится в диком кризисе, все ценности которые он выдавал за благо, теперь работают против него. В принципе идея либерализма противостоит абсолютной монархии. Теперь законы должны принимать, только просвещенные люди с собственностью, никто не давал всем равные права. Основатель основных принципов либерализма Монтескье, считал своим идеалом конституционную монархию. Все идеологи классического либерализма основывались на римской идее гражданских добродетелей и утилитаризме. Английские просветители наоборот видели угрозу в либерализме и оставили монархию. Со временем либерализм стал развиваться и давал все больше прав. Здесь уже пошли противоречия внутри либерализма, когда под идеей утилитаризма и добродетелей вышли социалистов. Они стали понимать, что невозможно при свободном рынке дать всем равные возможности и некоторые люди будут ущемлены и с помощью законов ограничивали рынок. Так появился неолиберализм, как ответ на лево-либерализм. Неолиберализм начал отрицать любые морально-этические нормы, общее благо и демократию. Теперь государство и общество должны минимально друг друга беспокоить. Личные интересы должны идти выше общих, главным арбитром должен стать свободный рынок. Высшей ценностью с чем он ближе к классическому либерализму, это защита частной собственности. Фрэнсис Фукуяма главный защитник либерализма, говорит, что неолиберализм несет разрушительную силу для государства, он стирает границы и уничтожает национальные институты, приводит к власти олигархов, все ради личной выгоды. Фукуяма винит неолиберализм в кризисе 2008. Вообще все человечество жило либо в империях, либо в мелких феодальных обществах. Национальные государства, который нам дал либерализм, уже ушел от своих корней и идет в никуда. Все путают этнос и нацию, все государства не строят республики, как хотели классики. Все превращается в подобие фашизма-нацизма или леволиберальный бред, все это только порождает ресентимент. Мне кажется национальный государства и либерализм просто не может существовать, там нету поступательный движений. В таком плане ты либо строишь большую империю, либо мелкие государственные образования, где можно проводить прямую демократию. Национальные государства просто хотят быть в середине при этом отрицая оба варианта, и не давать ему развиваться хоть куда-то, потому что сразу идут противоречие. Если она уходит в империю идет, то ущемляются национальные интересы, если она дробиться на муниципалитеты, то общенациональные уходят на второй план. Нации приходят в 19 веке при споре кто и кем должен управлять в государстве, границы этой нации все время расширялись(в США индейцы стали американской нацией в 20 веке). По Геллнеру национальная государство просто стирает идентичность, ведь ее цель унифицировать общество и убрать иерархию, традиционализм. Культура здесь полностью стирается между разными классами, которая была при феодализме. Теперь под культурой понимается не быт индивида, а его образованность. В этом мире культура нужна только для повышение благосостояния, а не показывать свою уникальность и самобытность, да и невозможно когда ты непрерывно меняешь свою деятельность. Раньше именно труд и принадлежность определяли человека и через это шла культура, теперь это капитал и образование. Теперь культуру представляет не отдельная группа, а государство и она должна ее защищать и даже изменять. Национальное государство может сама определять стандарты культуры и навязывать ее всем гражданам насильно, устраивать воины и навязывать свои культурные ценности или сближаться с близкими культурами. После распада империи в Европе и появлении национальный государств появилась другая проблема. Германия видела нацию как единый и целостный организм с единой культурой и этносом, и все кто не вписывался в эту картину должны исчезнуть. Нацисты шли к истокам эпохи просвещение и национального государства, а именно идеи Гердера о национальном духе. Не все этносы могут быть частью нацией, а только те которые претендуют на политические права. В национальных государствах при высокой мобильности граждан, будет рост недовольных этносов с другой культурой. Как логический итог к этому полной уход от идей единой культуры и нации
В свете последних событий вспомнил старую статью от сентября 2022 года.
Далее вырезки из стати и ссылка на оригинал. Чуть сократил (удалил то, что не касалось национального вопроса):
Дэвид Р. Шедд - бывший исполняющий обязанности директора Разведывательного управления Министерства обороны США.
Ивана Страднер - советник Центра честности СМИ Бэриша в Фонде защиты демократий.
Борьба за Украину будет не просто выиграна на поле боя. Несмотря на все высокотехнологичное вооружение, поставленное Западом, психологическая война против России остается ключевой возможностью для Соединенных Штатов.
Исторически такой подход был направлен на то, чтобы продать россиянам американскую мечту. Но эта стратегия — пережиток холодной войны, плохо подходящая для современной России.
Вместо того, чтобы рассказывать о преимуществах Levi’s и Голливуда, информационные операции США должны использовать русскую национальную гордость, чтобы переиграть Кремль, подчеркивая ущерб, нанесенный войной России, разоблачая коррупцию в правительстве и несправедливость внутри России и используя недовольство российских этнических меньшинств. Такая, осмелимся сказать, тактика в российском стиле принесет больше плодов, чем рассказы о чудесах американской демократии.
...
Конечно, между современной Америкой и современной Российской Федерацией есть различия; большинство россиян сегодня не хотят, чтобы их страна подражала Соединенным Штатам — они ностальгируют по «Великой России». Опрос, проведенный московским независимым Левада-центром, показывает, что 75% россиян, которых постоянно кормят антиамериканизмом и российской пропагандой в государственных СМИ, относятся к США в негативном свете. Национализм неуклонно растет и в России: 56% граждан теперь считают Иосифа Сталина «великим лидером».
Этот рост национализма может быть преимуществом для США в их психологической войне с Кремлем. Россияне очень гордятся своей страной, и Путин подогревал это чувство своей националистической риторикой в течение двух десятилетий. В результате продвижение демократии как альтернативной системы управления вряд ли понравится среднестатистическом россиянину. Скорее, подобно знаменитому видео Арнольда Шварценеггера, осуждающему нападение Путина на Украину, более эффективным подходом было бы подчеркнуть, как Путин унизил «величие» России дома и за рубежом своей кровавой войной на Украине. Точная, нейтральная информация — мощное оружие в условиях непрекращающейся пропаганды. Эффективные информационные операции могли бы показать россиянам, как их страна превратилась из нации, пользующейся международным уважением и престижем, в глобального изгоя. Вместо того чтобы отвергать националистические тенденции, такие усилия сыграли бы на желании многих россиян вернуть утраченную славу своей страны.
Аналогичным образом, подрыв тщательно культивируемого образа сильного человека Путина может подорвать поддержку среди ключевых прокремлевских избирателей. Эти сообщения могут свидетельствовать о том, насколько слабым было ведение войны Путиным, а также то, как он и его союзники обогатились даже во время общественной борьбы.
...
Информационные операции США также должны быть направлены на разжигание антикремлевских недовольств среди этнических меньшинств России. Такие группы, как буряты, якуты и чеченцы, постоянно подвергаются дискриминации, а государство закрывает на это глаза. Между тем, во время войны на Украине российская армия набрала гораздо больше солдат из групп меньшинств, чем из других групп, что привело к повышенному уровню жертв среди меньшинств. Этот процесс найма представляет собой постоянную эксплуатацию Кремлем тех, кто живет в более бедных регионах, у которых нет возможностей трудоустройства. Путин уже опасается, что этнические меньшинства могут сформировать сепаратистские движения, которые приведут к расколу многонационального российского общества. Таким образом, он стремился навязать этим группам свою «вертикаль власти». Например, Москва недавно лишила главу Российской Республики Татарстан титула президента региона, добивавшегося независимости еще в 1990-е годы. Вашингтон должен сделать так, чтобы каждый татарин в России знал, что он потерял, и побудить его бороться за свои права.
Во время холодной войны США открыто и тайно поддерживали диссидентские группы. Хотя важно взаимодействовать с российскими диссидентами в изгнании и усиливать их голоса, это не обязательно самый эффективный метод достучаться до простых россиян и изменить их восприятие. Пропутинские россияне не смотрят диссидентские каналы. Более эффективный способ добраться до сердца Путина — работать в своем собственном сообществе. Важнейшим аспектом русской культуры является доверие.
Когда диссидентские мнения исходят из источников, которые русские считают заслуживающими доверия, они теряют бдительность. Поэтому Соединенные Штаты должны стремиться к установлению партнерских отношений с русскоязычными влиятельными лицами в социальных сетях, чтобы помочь им распространять сообщения внутри России, чтобы противостоять всепроникающей дезинформации Кремля.
Фактура: 18 (19) летний полурусский селянин, урожденный гражданин РФ в конфликте с 2-мя 38-летними бойцами ЧВК ударил одного из них в челюсть после того, как тот ударил его по лицу. Боец упал и ударился головой. Подсудимый помог доставить пострадавшего в больницу, сам пришел в полицию, раскаялся, преступный умысел убить бойца ЧВК отрицает. Умысел не доказан. Очевидцы дают показания в пользу подсудимого. Все были в состоянии алкогольного опьянения. Получил 1,5 года условно и штраф 1,6 млн руб.
Фактура: 3-е русских (около 40 лет) подозреваемых в браконьерстве, в состоянии алкогольного опьянения, удаленно охотились без разрешения с автодороги на лосей, в подлеске возле жилой зоны. Убили 20(22) летнего парня, трезвого и чистого на препараты (экспертиза). Все трое уехали с места преступления. После задержания один из них признался что убил именно он, раскаялся, преступный умысел убить пацана отрицает. Умысел не доказан. Получил год принудительных работ и штраф 800 тыс руб.
Он сам и общественность требуют признать его невиновным.
Единственное существенное отличие:
В посте 1 - был хайп в СМИ и то, что подсудимый был недостаточно русским (только на 50%).
В посте 2 - русскими были обе стороны.
Лично я оба решения суда считаю юридически законными. И считаю, что только вышестоящий суд вправе признать их незаконными. Общественное мнение не вправе. И самосуды я считаю незаконными и неправильными.
Почитал этот пост и этот , погуглил по теме, нашел компиляцию и решил поделиться.
Резюме для ЛЛ: «Капитализм потворствует преступности. В то время, как капитализм склоняет к преступлению закона нуждающихся и угнетенных, сильным мира сего он это право дарует»
Всякий разделяющий национальные предрассудки «знает», что американцы тупы, неспособны ценить высокое и думают только о деньгах, кавказцы наглы, евреи пронырливы, хитры и корыстны, русские варвары и азиаты (либо ленивы и пьяницы), и т.п. Это мнение о «чужих», негативное или уничижительное. Мнение «о своих» обычно комплиментарное, в стиле «мы самые великие» (у нас самая великая культура, самая богатая страна, самая мощная военная держава, самая развитая демократия, лидер свободного мира и т.п.) или в стиле «наши предки Рим спасли».
Возникает вопрос: почему такие мнения устойчиво держатся, хотя раз за разом их носители сталкиваются с множеством опровергающих примеров, то есть сама жизнь, сталкивающая разных людей друг с другом показывает обманчивость и предвзятость таких ярлыков? Это верно не только в отношении мнений о национальном характере нацменьшинств, но и о политических взглядах инакомыслящих, «несистемном» поведении людей и много о чём ещё.
За всё это ответственен психологический феномен, благодаря которому в нашем когнитивном процессе стереотипы сохраняются вопреки опровергающим примерам – это т.н. иллюзорные корреляции (illusory correlation).
Когда мы ожидаем, что две вещи будут взаимосвязаны между собой, то часто обманываемся, убеждая себя, что это и на самом деле так – даже когда в реальности эти вещи не имеют друг к другу никакого отношения. Например, распространено мнение, что семейные пары, не сумевшие завести детей, смогут зачать своего ребёнка после того, как усыновят чужого – людям кажется, что в такой ситуации муж и жена будут менее подавлены и не подвержены действию стресса.
Предрассудки и стереотипы к этому имеют самое непосредственное отношение. Феномен иллюзорной корреляции чаще всего наблюдается, когда события или люди заметные и бросаются в глаза – то есть отличаются от заурядных событий и ли людей и от типичной социальной ситуации, к которой мы привыкли (Hamilton, 1981; Hamilton et al., 1993). Члены группы меньшинств, выделенных, скажем, по расовому признаку – сами по себе необычны и заметны, так как их в обществе мало. Другие группы, не отличающиеся количественно – скажем женщины, составляющие половину человеческого рода, могут выделиться стать заметными благодаря нестереотипной профессии или таланту – например, женщина-сенатор произведёт более яркое впечатление.
Дэвид Гамильтон и Роберт Гилфорд в работе 1976 года показали, что это отличие и создаёт иллюзорную корреляцию и уверенность в ней – формируется взаимосвязь между выделяющимся на общем фоне человеком и его поведением. Гамильтон и Гилфорд предоставили участникам эксперимента информацию о двух вымышленных группах людей, А и Б. О людях той и другой группы две трети данных были позитивного характера и только треть негативна, так что «взвешенное» мнение должно было бы быть позитивным. Однако при одинаковой пропорции хороших и плохих суждений самих суждений о людях А было высказано вдвое больше, чем о людях Б.
Затем испытуемых попросили оценить, сколько позитивных и негативных данных они получили о каждой из групп. Все участники эксперимента преувеличили количество раз, когда встречалась группа Б и нежелательное поведение, хотя на самом деле это сочетание встречалось реже всего. Если в действительности группе А приписывалось 16 суждений о желательном поведении и 8 о нежелательном, группе Б – 8 и 4 суждения соответственно, то повпечатлению испытуемых, о группе А было 20 желательных суждений и 4 нежелательных, о группе Б – 5 желательных и 7 нежелательных (Hamilton, Gilford, 1976). Люди группы Б выделяются, поскольку их меньше, а нежелательное поведение более заметно, поскольку воспринимается как аберрация и в смысле редкости, и в смысле аномальности, что и формирует чёткую иллюзорную корреляцию (другое дело, что поскольку в капиталистическом обществе национальные или расовые предрассудки выгодны, помогают защитить себя и «своих» от конкуренции «чужаков», и удерживать «чужаков» внизу общественной пирамиды, эта корреляция будет не просто сохраняться, но усиливаться).
Хороший пример – иллюзорная корреляция между евреями и деньгами, представление о еврейском доминировании среди капиталистов вообще или финансовых капиталистов. Однако сравнение списков Нобелевских лауреатов после 1925-го года (и особенно ныне живущих нобелиатов) со списками бизнес-элиты, которые публикует «Форбс» показывает, что евреи куда более успешны в занятиях наукой, чем в наживании денег. А на первом месте по добыванию денег из трудящихся, естественно, англосаксы, и это понятно, поскольку самая мощная экономика мира. Однако, встречая еврея- банкира, занимающегося инвестициями, или экономиста-рыночника, на них обращаешь внимание, на еврея-диспетчера Мосэнерго и ли учителя математики – нет, тем более с учётом уже существующего стереотипа о практичности и приземлённости евреев. Соответственно всякая новая информация будет обрабатываться с учётом уже возникшей иллюзорной корреляции, так что человек увидит то, что захочет видеть.
Другой пример иллюзорной корреляции – миф о доминировании «этнической организованной преступности» - российском криминальном мире, и прежде всего в Москве и Московской области, безраздельно господствуют славянские преступные группировки.
И в неогранизованной, уличной преступности доли «чёрных» и «русских» распределяются вполне пропорционально их участию в населении и роду занятий, как мне писал юзер caliban_upon, изучивший соответствующую статистику на сайте МВД РФ.
Вообще надо сказать, будучи поставленными перед задачей составить мнение о чём-то или о ком-то в условиях разительного недостатка знаний, люди часто приходят к совершенно ошибочным, даже бредовым заключениям. Причём уверенность в правильности ошибочных заключений растёт со сложностью задачи! (а задача понимания Другого – человека других взглядов, другой нации, другого социального класса – в разы более сложна, чем задача управления техническими устройствами).
Вообще это проявление общего правила, описывающего поведение человека в условиях неопределённости – «ищи структуру в хаосе». «Оказывается люди под стрессом более склонны видеть закономерности там, где их нет. Например, парашютисты непосредственно перед прыжком чаще видят фигуры в случайных картинах из точек и клякс. А во время финансовых кризисов увеличиваются разделы газет, отведенные под астрологические прогнозы.
Вспоминается книга Пелевина "Числа" - в которой предполагается, что эта способность адаптивна и нужна для того, чтобы человек хоть что-нибудь делал, приняв пусть неправильное, но какое-то решение. Эволюция, которая безразлична к судьбе индивидуальной особи, но милостива к роду, в стрессовой ситуации подавляет инстинкт самосохранения и увеличивает чувство убежденности в своей правоте. Чтобы кто-то сдох, а кто-то и вылез» (via jackclubs)
То есть при всякой коммуникативной непонятности и неопределенности человек начинает в природе искать закономерности, а в звуках партнёра по общению - значащие структуры, искать в звуковом потоке определенный язык (который бы объяснил, что происходит, как вылезти из проблемы и что для этого надо делать). На эту тему есть книга Дитриха Дёрнера "Логика неудачи" - психологический анализ причин ошибок человека при его попытках «улучшить» положение в сложных областях реальности, про правильное и неправильное стратегическое мышление, типичные ошибки при управлении сложными системами, связанные с общестатистическими закономерностями таких «дёрганий» и с устойчивыми предрассудками типа вышеописанных.
Действительно, в условиях необходимости действовать при полном незнании обстановки, собственных возможностей и т.п. лучше иметь какую-то гипотезу и в соответствии с ней дергаться, чем не иметь никакой и покорно ждать разрешения ситуации. На этом основана идея ауторитмии ("деятельного ощущения") Конрада Лоренца, как того «нуля» стохастических дёрганий живого в ситуации неизвестности/неопределённости, с которого начинается всякое познание мира.
В посте про иллюзорные корреляции я высказывался, что т.н. «этническая преступность» - это миф, но не привёл в полной мере данные, доказывающие этот тезис. Благодаря товарищу wsf1917 я их нашёл и выкладываю здесь
***
"Согласно официально обнародованным данным - в среднем по стране удельный вес преступлений, совершенных иностранцами, не превышает трех процентов. Зато по Москве - каждое пятое преступление.
Общее количество мигрантов в стране превышает цифры 12 млн.человек. Если принять население страны на данные момент в 148 млн.человек, то получается около 8%. Учитывая то, что вышеприведенные данные - данные конца 2003 годы, а преступность среди мигрантов, по усреднённым показателям, растет на 10% от общего количества в год получаем следующее:
Количество мигрантов в стране, от общего количества населения - 8% .
Совершенных преступлений, в % к общему количеству - 3,993%.
Получается, что на тысячу мигрантов преступников в 2 раза ниже чем среди местного населения".
Дальше его в дискуссии спрашивали, откуда он брал численность населения РФ и численность мигрантов, он отвечает
"Численность населения упала ))
Я брал максимально большую цифру, реальная численность - ссылка -
На данный момент численность населения - 142,2млн. человек. Вот по этой ссылке указана официальные данные по международной миграции, в том числе и выехавшие, что естественно не отражает реального положения дел в стране - ссылка -
Вот здесь одна из многих ссылок на количество мигрантов в России. Цифра в 12млн. человек была озвучена по данным доклада генсека ООН Кофи Анана. Что характерно - ООН выдала цифру на 20% большую чем родной МВД.
Если применить вышеперечисленные цифры - то статистика ухудшится :
Количество мигрантов в стране, в % от общего количества населения - 8,44%
Совершенных преступлений, в % к общему количеству - 3,993%.
Т.е. количество преступлений совершаемых 1000-й мигрантов в 2,11 меньше, чем количество преступлений совершаемых 1000-й русских.
Одно с другим тесно взаимосвязано.
Криминал, который подминает под собой, а фактически замещает собой власть на местах, легализуется. Соответственно освобождается вакантное место - низовая преступность. Её, что естественно, занимают рыбки помельче. Далеко не всегда это мигранты - мигранты фон, который ярко высвечивает проблему.
Скажем статистика квартирных краж в подмосковье выявила следующее - 3% краж осуществляется иногородними (см. ссылку).
В тоже время размах экономической преступности просто "потрясает" воображение - ссылка -
Что характерно - в первую очередь дело имеют с незаконным предпринимательством. А здесь у "легализованных" возможностей на порядок больше, чем у мигрантов, тем такие объёмы даже и не снились.
Таким образом просто смещается акцент - в 80-е и в начале 90-х годов низовая преступность почти вся была укомплектована местными авторитетами. Впоследствии ряд из них, как и полагается - легализовались. Ниша отсталась свободной - её заняли другие, причём далеко не факт, что легализованная преступность не контролирует низовую.
Соотвественно состав преступлений резко изменился. Тот же Уралмаш, в первые годы своего существования - убийства, крышевание ларьков и рынков, наркоторговля... Часть группировки была разгромлена, часть легализовалась - в итоге характер преступлений группировки должен был объективно измениться. А нишу заняли понятно кто.
Сама по себе модель организации преступности в России в какой-то части копирует "лучшие" западные образцы. Особенно модель легализации, почти тоже самое было в США в 30-е-50-е годы где впереди были итальянцы, евреи и ирландцы. Сейчас их место резво заняли поляки, русские, выходцы из Латинской Америки и негры [забыты греческие, пуэрто-риканские и ямайские "семьи", которые удерживают свои позиции в преступном мире почти 100 лет подряд, в точном соответствии с тем, что соответствующим общинам в целом не удалось подняться так мощно, как ирландцам, итальянцам, и евреям – wsf1917].
Проблема как мигрантов, так и преступности в их среде - государственная проблема. Тем путём, котором идёт нынешняя Россия её не решить никогда".
Так что "этническая преступность" - миф, выгодный только националистам и власти - поскольку отводит гнев обездоленных от истинного виновника, "хозяев" капиталистической экономики и обслуживающего их государства.
В политике всегда очень много споров. Этим она и интересна. Очень редко бывает, когда достигается некий консенсус. Сейчас такое почти случилось. Речь о будущем государственности Украины. Практически все аналитики сходятся во мнении, что страна не сохранится в прежних границах. Даже те, кто публично говорит обратное, в реальности думают так же. Некоторые соседи уже приготовились к разделу.
Ласло Тороцкаи
Сначала шорох навел венгерский политик Ласло Тороцкаи, лидер партии «Наша Родина».
Он публично заявил, что в случае поражения Украины Венгрия готова претендовать на территории Закарпатской области. Это особый историко‑этнический регион, где бок о бок проживают русины и венгры. Можно, конечно, сказать, что данные претензии не более чем риторика представителя маргинальной политической группы. Тороцкаи известен своими ультраправыми взглядами. До недавнего он был «номером два» в крайне националистической партии «Движение «За лучшую Венгрию» («Йоббик»). Затем проиграл борьбу за пост руководителя и тогда создал собственную «Нашу Родину». Но в данном случае он артикулирует мнение, широко распространенное в наше время.
Официальный Будапешт не раз высказывал озабоченность по поводу положения этнических венгров в Украине. И не без оснований. Бандеровский национализм крайне враждебен не только к русским, полякам и евреям, но и ко всем другим народам, проживающим на территории страны. Между Венгрией и украинскими властями не раз случались открытые конфликты по этому поводу. После начала боевых действий правительство Виктора Орбана высказывало озабоченность, что венгров, граждан Украины, призывают в первоочередном порядке и гонят на самые горячие участки фронта. Да и сам венгерский премьер появлялся в фанатском шарфе с контурами своей страны, включающими исторические территории. Так что Ласло Тороцкаи попросту озвучил позицию, которую разделяет большинство венгерских политиков.
С небольшим временным промежутком со своими территориальными претензиями выступил Клаудиу Тырзиу, лидер партии «Альянс за объединение румын»
По его мнению, Румыния не будет по‑настоящему суверенной до тех пор, пока не присоединит Южную Бессарабию, Северную Буковину, землю Герца и Закарпатье. То есть речь идет о районах, входящих сейчас в состав Украины.
Одновременно политик высказывается за выход своей страны из НАТО и выражает готовность «протянуть руку дружбы России». Это вызывает яростную критику со стороны правящих кругов Румынии. Вроде бы киевскому режиму не о чем беспокоиться. Однако здесь не все так просто. «Альянс за объединение румын» представлен 29 из 328 депутатов в нижней палате парламента и 13 сенаторами (из 136). Сейчас его популярность растет: по последним опросам, он набирает 20 процентов поддержки граждан, занимая второе место после Социал‑демократической партии. В начавшемся году в Румынии пройдут президентские и парламентские выборы. Не так давно заместитель генсека НАТО Мирча Джоанэ, известный румынский политик, назвал их важнейшими за последние 30 лет. В стране растет разочарование итогами евроинтеграции, люди недовольны милитаристской истерией, не верят антироссийской пропаганде. А верхушка не может предложить никакой внятной повестки будущего. Потому выступление Тырзиу можно рассматривать как весьма удачный предвыборный ход.
И еще одна важная тенденция, характерная для всей Восточной Европы. Там стремительно растут националистические настроения.
В свое время их активно разжигали различные американские и европейские фонды и даже правительственные структуры. На Западе небезосновательно полагали, что подобная идеология является эффективным оружием против Советского Союза, а затем и России. Оказалось, что оно обладает обоюдоострыми свойствами. Национализм, замешанный на ксенофобии, может выбирать различные объекты для атаки. Им в принципе тяжело управлять. Да и в целом контроль США и НАТО за данным регионом поставлен под вопрос. О влиянии ЕС и вовсе говорить не приходится.
Евросоюз интересен восточноевропейским политикам и гражданам исключительно как источник субсидий.
А как же интересы Украины? Они, в принципе, уже мало кого волнуют. Режим Зеленского вызывает раздражение и желание поскорее от него отмахнуться. Так что скептических оценок его будущего, как и откровенно амбициозных планов по поводу «украинского наследства», будет становиться все больше.
Национализм — самый надежный способ распродажи суверенитета, именно потому он оказался в основе всех переворотов в Восточной Европе
На улицах Бухареста. Декабрь 1989 года.
Рождение «революционной матрицы»
Базовый принцип управления любой революционной ситуацией был сформулирован римлянами и звучит как divide et impera: разделяй и властвуй. Но в каждом новом случае он оказывается надежно спрятанным под огромным количеством временных и местных особенностей, амбиций, интересов, информационных шумов и бурь страстей, в силу чего его, как правило, не видят.
Непосредственные участники событий обычно искренне полагают, что происходящее с ними уникально, неповторимо и действительно открывает дверь в некую новую светлую реальность. И они, как правило, столь же искренне разочаровываются, когда результаты неизменно оказываются обратными ожидаемым.
На заре индустриализации ответ на вопросы, как этот принцип работает и почему крупному государству выгодно иметь в качестве контрагентов государства малые, дал еще Александр Гамильтон в своих дискуссиях с другими отцами‑основателями США о том, как построить великую Америку. Да, в экономике размер имеет значение. Крупная экономика, имеющая под собой крупный рынок, всегда может окупить создание дорогостоящей высокотехнологичной продукции, а малая — никогда. Образно говоря, метро в деревне построить можно, но окупить затраты — никогда. Соответственно, крупное государство по определению будет технологическим донором для малых, с каждой новой инновацией укрепляя их зависимость от крупного. Колониализм в этом случае совсем не обязан быть прямым, экономическое подчинение будет не менее эффективным.
На рельсы же современной практической политики этот принцип поставил американский президент Вудро Вильсон. Если в начале Первой мировой войны США, став кредитором воюющих стран, еще скромно рассчитывали на «союз центров белой расы в лице триумвирата США, Британской империи и Германской империи», то к завершению войны, когда задолженность перед Америкой выросла до фантастических размеров, Соединенные Штаты решили добавить к статусу главного кредитора западного мира и статус его архитектора. Вильсон в этой связи заявил: «Нам в значительной мере приходится финансировать мир, а тот, кто финансирует мир, должен понимать его и управлять им по своему знанию и разумению».
Беспорядки на улицах Бухареста. Аналитики до сих пор задаются вопросом, отчего при свержении «тирана» Чаушеску погибло сто человек, а после его задержания и казни — более 900…
Национализм как движущая сила и «камикадзе»
Разумение было простым и прагматичным: империи, с которыми еще вчера жаждали сотрудничать США, были объявлены «тюрьмой народов», в силу чего подлежали расщеплению на национальные государства. Последние из‑за своих малых размеров должны остаться в аграрной парадигме: те предприятия, которые могли там возникнуть, могли быть только американскими, без передовых технологий и с американской собственностью. Институализировала этот раздел Лига Наций, главное политическое детище Вильсона.
Собственно, при этом разделе империй Вильсоном и была сформулирована матрица будущих «цветных революций»: их движущей силой должен быть национализм.
Дело в том, что ни одна национальная культура выделившихся из империй стран Восточной Европы не имела ни опыта государственного управления, ни, что более важно, опыта индустриального производства. Поэтому ни в одном национализме не было и не могло быть рецептов, которые бы вывели их на индустриальный уровень развития. Более того, такой вопрос даже не ставился по той простой причине, что главным врагом национализма всегда будут другие нации и на борьбу с ними направят все силы политической системы. Вопросы экономики, таким образом, тем надежнее будут в руках находящихся «над схваткой» американских корпораций.
Отметим, что этот рецепт полностью сработал. Лига Наций постоянно порождала межнациональные конфликты, не урегулировав ни одного из них, и в итоге, запутав до предела клубок противоречий, приготовила Вторую мировую войну.
СССР и Восточная Европа: хроника развала
СССР, как известно, сумел не попасть в «доктрину Вильсона», объединив народы вокруг советской идеи, и вполне успешно, хотя и болезненно, прошел порог индустриализации. Казалось бы, проблемы решены системно и надолго. Но в конце 1980‑х социалистическая система враз обрушилась: вначале в странах соцлагеря наблюдалась череда революций, впоследствии брендированных как «бархатные», затем в странах народной демократии в одночасье произошла смена режимов. А после сколлапсировал и СССР, распавшись на 15 государств.
Такому развитию предшествовала довольно длинная череда событий, которые, нанизываясь одно на другое, в итоге привели к обвалу. Первое событие датируется далеким мартом 1954 года, когда Георгий Маленков, тогда занимавший пост председателя Совета Министров СССР, под давлением Хрущева и Берии подписал указ о преобразовании Народного комиссариата государственной безопасности в КГБ, подчинив последний Совету Министров. Очевидная причина — страх номенклатуры перед возможностью возврата репрессий, однако не меньшим резоном была и борьба за власть: Маленков, возглавлявший правительство, намеревался держать главную силовую структуру под своим контролем.
Ключевой в этом решении — последний пункт. Дело в том, что архитектура советской власти была простой, но функциональной, основанной на четком разделении функций. Так, КПСС, исходя из идеологических приоритетов, ставила задачи и контролировала кадровые назначения, правительство эти задачи исполняло, а контроль за исполнением возлагался на силовую структуру — НКГБ. Следствием добросовестного исполнения был карьерный взлет, а ошибки и просчеты, повлекшие потери, могли стоить не только должности, но и стать причиной репрессий.
Подчинение проверяющих проверяемым — а именно это сделал своим указом Маленков — кардинальным образом ломало логику этой архитектуры. Функция контроля перестала быть возможной, поскольку отныне добросовестный контроль за исполнением решений мог стоить должности и карьеры уже проверяющему. Это практически мгновенно привело к коррупционированию системы.
Легко увидеть, что на этом решении фактически началось омертвение и догматизация советской идеологии.
Ведь, по сути, любая идеология представляет собой контракт между властью и обществом: власть декларирует четкую систему координат добра и зла, хорошего и плохого, и общество, понимая, что поощряется, а что — наказывается, что перспективно, а что — нет, на уровне индивидов может уверенно строить свои жизненные планы.
Тут же произошло разделение слова и дела: КПСС, оставшись без инструмента контроля, больше не управляла, а лишь олицетворяла и могла разве что в наиболее громких случаях снять с должности провалившегося управленца. Слова стали постепенно существовать отдельно, все больше превращаясь в мало к чему обязывающий ритуал, а дела — отдельно. Собственно, это и породило эпоху застоя, набравшего полные обороты уже при Брежневе.
Идеология устойчивости и парадигма краха
Второе значимое событие тоже связано с Хрущевым.
Мало кто знает, что влияние СССР в странах социалистического лагеря при Сталине было организовано просто и рационально: идеологическая общность подкреплялась контрольным пакетом Советского Союза во всех ключевых предприятиях стран Восточной Европы. Что важно, эти контрольные пакеты не были взяты силой: за них уплатили немецкими репарациями, которые недополучил СССР.
Таким образом, Сталин построил и механизм повседневного экономического влияния СССР в Восточной Европе. Однако одним из первых своих решений Хрущев безвозмездно передал все контрольные пакеты правительствам стран социалистического блока с благодушной мотивировкой «это же наши идеологические братья».
Одним из катализаторов «бархатной революции» в Чехословакии стал фейк о якобы убитом полицией студенте.
Благими помыслами, как известно, вымощен путь в ад. Без повседневного инструмента контроля и, самое главное, без совместно извлекаемой выгоды от функционирования производств в странах Восточной Европы и на фоне процессов догматизации советской идеологии расхождение интересов местных элит и Советского Союза было запрограммировано. Это не замедлило проявиться в Венгрии в 1956 году, в Чехословакии — в 1968‑м и в Польше — в 1980‑м. Уже тогда стало очевидным, что после решения Хрущева у СССР не осталось никакого действенного инструмента влияния в Восточной Европе, кроме силового, чем он и пользовался в режиме «тушения пожара». Каждое применение силового инструментария лишний раз дискредитировало советскую идеологию, выявляя ее нарастающую нефункциональность, и лишний раз стимулировало процессы ее закоснения.
Мы лишь бегло упомянем ряд других фатальных решений Хрущева, подорвавших конкурентоспособность советской экономики и критичным образом затормозивших ее развитие. Большинство из них, разумеется, легитимировались благими намерениями. Так, в оплату труда внедрили принцип справедливости, в итоге оказались уравнены предприятия, использовавшие новое и старое оборудование, вследствие чего были уничтожены низовые стимулы к модернизации производств. Принцип гегемонии пролетариата привел к заморозке роста зарплат интеллектуального класса, который по мере превращения идеологии в ритуал все чаще обнаруживал себя бесполезным «пятым колесом в телеге» и уходил во внутреннюю фронду, а то и в диссидентство. Тем временем экономическая отчетность учитывала лишь количественные параметры (пресловутый «вал») при полном игнорировании качественных показателей.
Перестройка, или Режим саморазрушения
В свете вышеизложенного неудивительно, что к 1980‑м годам СССР обнаружил себя в состоянии глухой обороны. Идеология уже окончательно закоснела, превратившись в формальность, практически не связанную с реальной жизнью. Общество знало, что карьеру и преуспевание гарантируют совсем другие вещи, связанные с близостью к начальству. В экономике было засилье номенклатуры, по сути ставшей наследственным красным дворянством, что делало коррупцию массовой и, за редкими исключениями, практически ненаказуемой. При этом и для элит стран Восточной Европы такая ситуация была более чем комфортной: промышленность стабильно получала заказы из СССР безотносительно качества производимой продукции, а внутренний порядок они могли выстраивать по своему усмотрению с соблюдением идеологических формальностей, но без особой оглядки на Советский Союз.
Ключевым экономическим событием, запустившим развал всей этой системы, стало обрушение нефтяных цен, спровоцированное Саудовской Аравией после вхождения советских войск в Афганистан.
Саудовская Аравия, обладавшая на тот момент половиной разведанных запасов нефти и имевшая крайне низкую себестоимость добычи, на самом деле могла диктовать рынку цену — и уронила ее ниже советской себестоимости добычи. Лишившись нефтедолларов, СССР оказался в тяжелом, но, в принципе, еще вполне переносимом положении. Запас прочности был велик, и даже эту ситуацию можно было пережить. Но тут возникли реформы Горбачева, избравшего мишенью ту самую идеологию, которая, превратившись в формальность и ритуал, тем не менее продолжала исправно исполнять свою функцию, сохраняя вместе и Советский Союз, и социалистический блок.
Идею перестроечных реформ можно описать простым примером: чтобы перелить воду из одного стакана в другой, разбивается полный стакан в расчете, что освободившаяся вода сама перельется в пустой.
На примере воды абсурдность такого подхода очевидна, но в случае перестройки он вполне сработал. Идеологическая основа, хоть как‑то объединявшая советское общество и уравновешивавшая экономическое отставание СССР за счет осознания советским обществом своей миссии справедливости, довольно быстро разрушилась, после чего аргумент о качественном разрыве жизни в СССР и странах Запада стало просто нечем крыть. Более того, именно идеологию объявили корнем зла. КПСС, еще с маленковских времен сохранявшая в своих руках единственный инструмент в виде кадровых назначений, закрепленный в шестой статье Конституции о руководящей роли КПСС, оказалась под давлением Горбачева, требовавшего перемен. Но все, что она могла сделать, — снять одних назначенцев и поставить на их место других. Это в принципе не могло повлиять на общее положение и делало публичным фактическое бессилие и КПСС, и советской идеологии.
Под аналогичное давление попали и компартии стран Восточной Европы: горбачевское требование «борьбы с застоем», как и в СССР, порождало там аналогичную кадровую чехарду и перетряски с аналогичным же эффектом. По сути, советское руководство, разрушая собственную систему, подрывало и легитимность восточноевропейских союзников, ставя их под удар критики и заставляя рубить сук, на котором они сидели.
Тем самым восточноевропейские страны, подставленные Горбачевым, оказались в положении легкой и желанной добычи для Запада. Фактор последнего присутствовал всегда, но только теперь получил шансы сработать. Запад предсказуемо вновь избрал своим орудием местных националистов, которые легко нашлись в рядах культурной элиты.
Ставка была хорошо просчитана. Так, культурная элита, изнывавшая от своего положения «пятого колеса в телеге», везде давно раскололась на официальные, творившие в закосневающей идеологической парадигме, и контрэлиты, критиковавшие существовавший порядок вещей. Понятно, что наиболее благодарных точек опоры для критики было две: во‑первых, национализм, досоветское аграрное прошлое, которое так или иначе идеализировалось, а во‑вторых, развитые страны капитализма, находящиеся в непосредственной близости, в первую очередь ФРГ и Австрия.
Обе точки опоры были маргинальными и непримиримыми с существовавшей реальностью. Так, для национализма понятным образом не было места в коммунистической парадигме, поскольку марксистская идеология опиралась на идею интернациональной солидарности трудящихся. Капиталистический же уклад с его опорой на индивидуальное потребление напрямую отрицал первичность потребностей общества в целом, на которой основывалась социалистическая экономика.
В силу маргинальности националистические культурные элиты не имели и в принципе не могли иметь управленческого опыта, по определению были зависимы от западных центров принятия решений, которые могли привести их к власти.
Собственно, готовясь сорвать подготовленный для них Горбачевым плод в виде стран Восточной Европы, Запад отводил им роль силы, которая под разговоры о национальном возрождении обеспечит передачу собственности в управление западным корпорациям.
Разрушение советской идеологии, ее делегитимация на фоне экономического кризиса создали для националистов поле деятельности. Перестав быть «запретными», те в одночасье превратились из маргиналов в быстро набиравших авторитет лидеров общественного мнения. Тезис о «потерянном времени в составе социалистического лагеря» вел к актуализации национальных мифов, которые, разумеется, все были родом из доиндустриальной эпохи, а значит, в их контексте созданная и развитая СССР промышленность осмысливалась уже не как достояние, а как обуза, навязанная «старшим братом». Объектом их социализации стала молодежь, и идея, что избавление от всего, связанного с социализмом, тут же автоматически сделает уровень жизни равным западному, распространилась повсеместно.
«Раскачивание»: эмоции вместо мыслей
Первый «прорыв» на линии соприкосновения социалистического лагеря и капиталистического мира — решение Венгерской социалистической партии, где за год до того «реформаторы» сместили прежнего руководителя Яноша Кадара, открыть границы и разрешить осенью 1989 года свободный вылет на территорию ФРГ и выезд в Австрию. Продиктованное стремлением снизить социальное давление, оно его только повысило, поскольку наглядно демонстрировало слабость власти и ее неспособность решать проблемы самостоятельно. Месседж был воспринят всеми странами Восточной Европы: через Венгрию устремилась многотысячная волна беженцев из ГДР. В условиях идеологического коллапса и экономического кризиса сравнение в принципе не могло быть в пользу стран социализма. Социальная температура повсеместно повышалась до критических значений.
Проведенный в 2009-м социологическим институтом Ipsos (ФРГ) опрос показал, что каждый седьмой немец оценивает падение Берлинской стены негативно…
Непосредственным же началом «бархатных революций» стал отказ Горбачева задействовать советские войска, размещенные в большинстве стран Восточной Европы, для стабилизации режимов, озвученный им на Политбюро СЕПГ 7 октября 1989 года. Весть об этом разлетелась мгновенно, и в тот же вечер на берлинские улицы вышли демонстранты, которые скандировали: «Горби, помоги!» Главным врагом окончательно стали собственные элиты. Месяц нараставших уличных протестов — и уже 9 ноября была разрушена Берлинская стена, разделявшая Западный и Восточный Берлин. Дальнейшее развитие событий фактически предопределилось: уличные протесты стали повсеместными.
Матрица раскачивания толпы везде была примерно одной и той же. Это обвинения власти в полной некомпетентности и коррумпированности, стигматизация советской идеологии, наклеивание ярлыка коммунистической диктатуры, снос памятников, слухи о гибели демонстрантов.
Кстати, зачастую такие слухи не подтверждались, но разгоряченные демонстранты правде уже не верили. Это логично: толпа как социальное образование представляет собой расколотый субъект, где эмоциональная составляющая переживается толпой, а право думать и озвучивать, что правда, а что нет, делегировано лидеру.
Вопрос раскачки толпы всегда сводится к повышению эмоционального градуса, чтобы не давать ей «остыть» и начать думать самостоятельно.
…а 30 лет назад, осенью 1989-го, в Берлине царила по этому поводу немыслимая эйфория.
«Власть без власти»
Примечательно, что прежним элитам нигде не удалось удержать власть. «Реформаторы», сдавшие власть, предсказуемо проиграли на ближайших выборах, и далеко не последнюю роль в этом сыграло западное финансирование местных националистов.
Инвестор, вкладывающийся в выборы, рассматривает их как инвестицию, которая должна окупиться, желательно с хорошей прибылью. Поэтому последние, придя к власти, первым же делом провели приватизацию, за бесценок распродав западному капиталу модернизированные и вновь построенные СССР предприятия, что, собственно, и было ставкой Запада в «бархатных революциях».
Позднейший анализ показал, что Запад стал собственником в ряде случаев до 90 процентов активов стран Восточной Европы, по сути, получив в свои руки их экономический суверенитет.
Таким образом, новые националистические правительства оказались «властью без власти»: отвечать за социальный менеджмент в условиях, когда ключевые ресурсы контролируются не ими, значит объяснять, почему стало плохо, без возможности что‑либо реально сделать.
Были свернуты социальные программы, а для пущей надежности экономический контроль над Восточной Европой дополнился силовым: все восточноевропейские страны вступили в НАТО. Логичным образом национализм, провозглашающий приоритет собственной нации, стал самым надежным способом распродажи фактического суверенитета. «Доктрина Вильсона», простая и логичная, опять сработала.
Алексей Геннадьевич Марков, известный по позывному «Добрый» – один из известнейших командиров Донбасского ополчения, его батальон «Призрак» (ставший легендарным еще в 2014-м при командире Алексее Мозговом) держит позиции на одном из самых «горячих» участков линии фронта. Данное интервью, к сожалению, оказалось для него последним – 24 октября 2020 он погиб в автомобильной аварии, спешно возвращаясь из Луганского Генштаба к своим боевым обязанностям.
Фильм авторов, для которого и снималось это интервью, "Призраки: солдаты забытой войны", можно посмотреть целиком здесь: https://vk.com/video-3156562_456244781
Авторы: Сергей Белоус и Максим Фадеев, студия Realdoc