Вирус по имени «Я хочу»
Вот они, смотри, вот они идут – архитекторы хрустального рая, геометры всеобщего блага, с логарифмическими линейками в глазах и циркулями вместо сердец. Они чертят свои идеальные города на пергаменте из высушенной человеческой кожи, расставляют нас, как кегли, по безупречным проспектам добродетели, рассчитывают траекторию нашего счастья до седьмого знака после запятой. И в их симфониях все так гладко, так выверено, так предсказуемо-выгодно, что от этой гармонии хочется выть на луну, поросшую стерильным мхом.
Они говорят: вот тебе путь, самый короткий, самый правильный, ведущий прямо к теплой поилке с нектаром удовлетворения. Иди, человек, жуй свой питательный брикет благоразумия, пой в общем хоре правильных желаний. Все для тебя, дурака, посчитано, взвешено, одобрено комитетом по нормализации душ. Дважды два – четыре, добро – это хорошо, а хотеть надо только полезного.
А потом – БАМ! – и какой-то сумасшедший, какой-то блаженный оборванец посреди их идеальной площади вдруг начинает танцевать лезгинку с собственной тенью. Просто так. Потому что солнце ударило в левый глаз под особенным углом. Или потому что в кармане он нашел дырку, и эта дырка показалась ему порталом в иную вселенную. И вся их стройная система летит к праотцам, все графики корчатся в агонии, все хрустальные дворцы покрываются трещинами, сквозь которые начинает сквозить такой древний, такой нелогичный, такой восхитительный сквозняк свободы.
Вот она, эта трещина. Этот священный изъян. Этот самый выгодный баг в их безупречной программе. Желание нипочему. Каприз, родившийся из скрежета зубовного или из вида пролетающей вороны. Фантазия, которая вдруг решает, что фиолетовый – это единственно правильный цвет для утреннего кофе, и к черту весь мир с его законами колористики и здравым смыслом.
Я видел это. Я видел человека, который назло всем законам гравитации решил построить дом на потолке. И он строил. Видел женщину, влюбившуюся в эхо собственного смеха, и она ушла жить в пещеру, чтобы слушать его вечно. Это безумие? О да. Это невыгодно? Бесспорно. Но в их глазах было больше жизни, чем во всех этих правильных гражданах, марширующих от колыбели к застрахованной могиле.
Мудрецы с их схемами не понимают одного. Они пытаются составить карту души, но душа – это не территория, это вечное землетрясение. Они хотят приручить океан, заставив его течь по водопроводным трубам. А человеку, человеку нужен именно шторм. Ему нужна возможность запустить бумажный кораблик своей воли против ураганного ветра их логики, просто чтобы посмотреть, как красиво он утонет.
Это желание, не учтенное в их великих книгах, – это тот вирус, что не дает человечеству превратиться в идеально работающий муравейник. Это священный идиотизм, который заставляет художника отрезать себе ухо, а святого – уйти в пустыню. Это великое «А почему бы и нет?», сказанное в лицо всему мирозданию. Это твой личный, персональный, не поддающийся расшифровке бунт. Твоя способность нарисовать на их идеальной карте несуществующий континент и уплыть туда на плоту из собственных ребер.
Так пусть они строят свои Вавилонские башни из формул и доказательств. Пусть полируют свои клетки до блеска. Мы всегда найдем способ прорасти асфальтовым цветком сквозь их бетон. Наше желание – дикое, больное, сумасшедшее, невыгодное, но наше, только наше – и есть тот единственный компас, стрелка которого дрожит, сходит с ума, но всегда указывает на жизнь. На ту самую, которая случается, пока мудрецы заняты расчетами.
Чего бы это ни стоило. И куда бы ни привело.
