Marcus Porcius Cato лат. На изображениях Бюст римлянина из Отриколи который отождествляют с Катоном Старшим.
Кроме того, я считаю что Карфаген должен быть разрушен. Marcus Porcius Cato
Этой фразой Марк Порций Катон Старший заканчивал все свои выступления в римском сенате вне зависимости от их тематики.
Но почему он так ненавидел Карфаген?
В глубине столетнего противостояния. Карфаген, уже потерпевший поражение в двух Пунических войнах, оставался величайшим торговым и военным соперником Рима. В ходе 2 - ой пунической войны карфагенский полководец Ганнибал, чуть не поставил на колени сам Рим, вторгшись в Италию через Альпы с армией и боевыми слонами.
Он Нанёс римлянам череду сокрушительных поражений и 15 лет разорял Италию.
Старые раны и страх перед возрождением могущества Карфагена подталкивали Катона и других сенаторов к одержимости его уничтожения. Своей фразой, которая стала крылатой, об уничтожении Карфагена он отражал и настроение сената.
Наконец, в 146 году до н.э. в ходе 3 -ей Пунической войны Рим окончательно разгромил Карфаген.
Полумиллионный город сравняли с землей, а горстку выживших жителей продали в рабство. Однако на этом его история не закончилась. Карфаген был восстановлен и стал процветающим центром Римской империи в Африке.
Можно сказать, что он своего добился. Карфаген был разрушен, но только что бы вновь восстать из пепла.
Оно происходит от латинского «candidatus», человек, который носил белую тогу, известную как «toga candida», во время своей кампании на политические должности. Тога была выбелена мелом, что символизировало чистоту и непорочность.
В большинстве древних империй гражданству не придавалось значения. Обычно люди не имели возможности влиять на решения своего правительства, которое часто было либо теократическим, либо находилось под контролем неизбранного суверена, отвечающего только перед собой. В римском обществе не существовало представительства или выборных должностных лиц, пока не пришла на смену новая система управления, созданная римлянами, в которой каждый гражданин, за исключением женщин, имел право участвовать в государственной деятельности с соответствующими правами, привилегиями и обязанностями. Афиняне, в свою очередь, были одними из первых, кто внедрил отдаленно сходную с современной концепцией гражданства систему. Несмотря на то что римские женщины считались гражданками, их права были ограничены, если не отсутствовали вовсе.
"Сенат и люди Рима воздвигли эту арку божественному Титу Веспасиану Августу, сыну божественного Веспасиана", надпись на Триумфальной арке Тита, Рим
Гражданство в Ранней Республике
После свержения старой монархии и установления Республики в Риме, власть в государстве оказалась в руках ограниченного числа знатных семей, известных как патриции, производное от слова "patres", что означает "отцы". Остальное население, известное как плебеи, состояло из бедняков и многих состоятельных горожан, лишенных политических прав. Однако вскоре плебеи восстали против своего второсортного положения, требуя участия в управлении государством и осуществления своих прав как полноправных граждан Рима. Для урегулирования конфликта и обеспечения продолжения работы государственных институтов был заключен компромисс, известный как "Борьба патрициев и плебеев", в результате которого был создан Плебейский совет. Этот представительный орган выступал от имени плебеев через выбранных трибунов и принимал законы, которые изначально касались плебеев, но впоследствии стали обязательными для всех граждан, включая патрициев.
Двенадцать таблиц
Получение гражданства означало, что человек жил в условиях "верховенства закона" и имел личный интерес в своем правительстве. В первые дни Республики, основанной с целью предотвратить возвращение монархии, власть концентрировалась в руках избранных магистратов, Сената и других органов. Однако различия между патрициями и плебеями сохранялись. В 450 году до н.э. были созданы Двенадцать таблиц - первый кодекс римского права, регулирующий отношения между различными классами общества. Получение гражданства означало лишь признание гражданином своей принадлежности к "верховенству закона" и проявление личного интереса к своему правительству.
SPQR
Понятие римского гражданства можно проследить через символ, который часто встречается на документах, памятниках и стандартах римских легионов - SPQR, что означает Senatus Populus Quiritium Romanus, то есть "Сенат и римский народ". В своей книге "Рубикон", историк Том Холланд отмечает, что право голоса было признаком преуспевающего человека. Для того чтобы стать римским гражданином, необходимо было научиться подавлять свои собственные интересы в пользу общества. Для среднестатистического римлянина гражданство означало не только участие в управлении государством, но и сопереживание его радостям и страданиям. Даже самые бедные граждане, пролетарии, хоть и имели ограниченное влияние, все же имели представителей в центуриатных комиссиях.
Мозаика в Милане
Кроме того, несмотря на то что женщины, будучи гражданками, не участвовали в политической жизни Рима, существовала еще одна значительная группа населения, лишенная гражданских прав - это рабы. Рабство было распространено во многих древних цивилизациях и существовало задолго до Римской Республики. В Риме рабы были привезены из разных мест. Они занимались различными видами работы, от сельского хозяйства до домашнего обслуживания, и даже могли иметь возможность купить свою свободу, став гражданином. Римский раб имел больше возможностей для социальной и экономической мобильности, чем рабы в других античных обществах, и их дети могли даже занимать государственные должности.
Империя
С увеличением влияния Рима и его стремлением расширить свои границы за пределы стен города, концепция римского гражданства претерпела изменения. Этот рост вызвал вопрос о том, как относиться к новым народам, завоеванным Римом. Должны ли они получить статус римских граждан? Должны ли они быть признаны равными? Хотя Рим всегда был городом иммигрантов, получение гражданства для жителя Рима отличалось от положения человека за пределами города. Как отмечал один историк, существовала разница между предоставлением гражданства индивидуальному лицу и целому народу. После завоевания латинян и самнитов возникли вопросы о "правах" и "привилегиях".
Самниты
Хотя новые союзники оставались гражданами своих собственных общин, они жаждали тех же свобод, что и римляне. Хотя они получали ряд преимуществ от своего статуса союзника, таких как защита от вторжений и доля в военных трофеях, а также возможность заключать экономические соглашения, их не признавали полноправными гражданами Республики. У них были обязанности, такие как уплата даней и предоставление солдат для римской армии. Они жили в неопределенном статусе. Хотя у них было множество преимуществ, как и у граждан, они не имели права голоса на городских собраниях. Для того чтобы стать полноправным и равноправным гражданином, то есть римлянином, человек должен был использовать свое избирательное право.
К концу Второй Пунической войны (218–201 гг. до н.э.) ситуация начала меняться. Жители этих союзных общин получили право заключать браки между римлянами и жителями провинций, и их дети уже не считались незаконнорожденными. Провинциалы могли приобрести гражданство за лояльность или государственную службу. К 150 г. до н.э. магистраты латинских городов стали обладателями римского гражданства, а любой латинянин, осевший в Риме, мог получить гражданство.
По мере того, как Рим приобретал земли по всему полуострову, возросли требования к изменению статуса многих общин за пределами города. Новые завоеванные народы требовали большего. Они хотели полного гражданства с правом голоса. Трибун Гай Гракх (122-121 гг. до н.э.) предложил предоставить полное гражданство всем союзникам Италии, но его инициатива столкнулась с сопротивлением знати и плебеев. Предложения Гая о реформах нашли поддержку у одних, но вызвали протесты других, включая сенат. Его гибель и смерть его сторонников поставили конец этому предложению.
Союзническая война
Однако на горизонте начали маячить перемены. Гражданские войны потрясли устоявшийся порядок. Трибун Марк Ливий Друзас выступал за предоставление им полного и равноправного гражданства, пока его коллеги-римляне в Сенате стремились ограничить гражданство союзных общин. Его предложение столкнулось с сопротивлением, и в 91 году до н.э. его убийство стало началом Союзнической войны (91-89 годы до н.э.) - одного из наиболее кровопролитных конфликтов в истории Рима. Военные действия угрожали распадом союзов, этруски и умбрийцы готовились к отделению. Вскоре начались беспорядки, затронувшие не только Италию, но и другие области.
Гай Юлий Цезарь
Сенат предостерегал, что предоставление гражданства этим народам приведет к их захвату городов. Однако, благоразумие в итоге победило, и всем людям (кроме рабов) на итальянском полуострове в конечном итоге было предоставлено полное гражданство (по крайней мере, изначально) тем, кто не поднимал оружия против Рима. Впоследствии Юлий Цезарь, ставший пожизненным диктатором, расширил гражданство за пределы Италии, предоставив его жителям Испании и Галлии.
Гражданство: господство богатых
Идея о том, что значит быть римлянином, начала меняться со временем; по сути, понятие "латинский" стало менее этническим и более политическим, как отметил один из историков. В Риме возникли многочисленные вопросы относительно того, каким образом существующие институты должны взаимодействовать с этими новыми гражданами. Этим новым гражданам предстояло осознать, что означает принадлежать к римлянам. Историк Том Холланд писал, что быть гражданином Рима означало осознание своей реальной свободы. Однако приобретение этого нового гражданства сопровождалось определенными условиями. Римлянин, будь то в городе или за его пределами, должен был отказаться от своей индивидуальности и сосредоточиться на благе общества.
Получение права голоса для жителей за пределами города было не так важно для всех, кроме состоятельных граждан. Членство в римских ассамблеях не определялось выборами, так как они функционировали как прямая демократия. Голосование проводилось племенами, и каждый гражданин был отнесен к определенному племени (чаще всего в зависимости от своего богатства), и каждое племя голосовало едино. Однако чтобы принять участие в голосовании, гражданин должен был присутствовать лично, что могли себе позволить только богатые. Однако гражданство не было вечным. При необходимости гражданство могло быть аннулировано; это в основном касалось преступников.
Динарий Фонтея Капитона в 55 г. до н.э. На реверсе изображена Вилла Публика
Каждые пять лет гражданин обязан был регистрироваться на Вилла Публика для переписи населения, указывая имя супруги, количество детей и всю свою собственность (включая одежду и драгоценности супруги). Все эти данные проходили проверку и оценку городскими магистратами (цензорами), которые могли продвигать или понижать должности каждого гражданина в соответствии с его заслугами. Перепись играла значимую роль.
Марк Аврелий Антонин
К 212 году н.э. император Марк Аврелий Антонин, известный как Каракалла, предпринял меры по предоставлению всем мужчинам в империи полноправного гражданства (женщины в этих областях имели те же права, что и римские женщины). Многие историки сомневаются в мотивах этого внезапного акта благодеяния. Некоторые полагают, что за ним стояла необходимость в дополнительных налоговых поступлениях, поскольку налог на наследство платили только римские граждане. Тем не менее, к началу III века н.э. идея гражданства и "права голоса" была в основном утрачена. Функции императора заменили роль Сената и ассамблей, а избирательные права практически прекратили существование. Вместо этого Рим стал разделенным между двумя группами - элитой и низшим классом, и практически не было юридической разницы между ними. Гражданство все еще предполагало определенную роль в государственных делах, но после убийства Цезаря и вступления его приемного сына Августа на престол, которому Сенат присвоил титул первого гражданина или принцепса, политическая система Рима изменилась навсегда, и гражданство уже не было таким ценным достоянием, каким оно когда-то было.
Больше интересных фактов об истории на нашем Дзене!
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Район Нижнего Манхеттена был первым, что видели приплывающие в Нью-Йорк эмигранты. В 1930-е годы он застраивался высокими небоскрёбами, в которых располагались офисы крупных компаний, штаб-квартиры политических партий и самые известные СМИ. В 1960-е годы большую часть этих «тучерезов» снесли.
Во что трудно поверить современному обывателю - это то что подобный уровень развития городов был по всему миру, в разной степени он дошел до наших дней, преобразившись под действием так называемого "развития", "эволюции".
А вот Берлин "Старого света" - тогда и сейчас..
Кому то было выгодно уничтожать всю эту "Античную" красоту, а потом строить на месте подобных зданий аэропорты, футбольные стадионы и прочие "современные" здания.
Похоже, кому то очень выгодно что бы память об этих удивительных сооружениях, поскорее забылась, по всему миру.." Старому миру", который и без "эволюции", "развития", "прогресса" и прочих современных манипулятивных эпитетов был ни капли не проще современного.
Что такое "Пробуждение" ? В данном случае это событие при котором все искаженные, забытые, подмененные истины - станут осмыслены.
Поход Суллы на Рим в конце 88 года до н.э. почти никак не повлиял на ход зачистки последних очагов сопротивления италиков. Военные цели новых консулов на новый 87 год до н.э. мало отличались от таковых в прошлом году - требовалось взять Нолу, дозачистить Самний и наконец закончить эту проклятую войну. Сулла, отбывая в Грецию, оставил небольшое войско под руководством Аппия Клавдия закончить наконец осаду Нолы. Вот только избранных консулов меньше всего интересовала война, так как уж больно много в Риме было людей, которым перформанс Суллы очень не понравился.
Консул Луций Корнелий Цинна едва ли не первым же своим действием подговорил одного из народных трибунов вызвать в суд Суллу, еще не отбывшего из Италии, чтобы тот объяснился за произошедшее в прошлом году. Сулла вызов в суд проигнорировал, чем еще больше настроил против себя многих римлян, так как это было явное неуважение к Республике (как и причина по которой его вызывали в суд, лол). Таким образом Цинна завоевал немного политических очков, а заодно проверил позиции сторонников Суллы - сопротивление они оказывали минимальное.
Вероятно, именно в этот момент Цинна и решил сколачивать себе собственную “партию” (в римском политикуме никаких аналогов современных партий не было, скорее, группы по интересам, группирующиеся вокруг той или иной фигуры). А тут как раз италики снова подняли вопрос о более честном распределении новых граждан по трибам. По слухам за солидную взятку в 300 талантов серебра они убедили консула внести проект закона, аналогичного сульпициеву. И вот с этого момента ситуация завертелась.
Довольно быстро вокруг Цинны сформировалась группа из сторонников Сульпиция и италиков, а также противников Суллы. При этом к фракции Мария он не примыкал и вел самостоятельную игру. Решив заручиться поддержкой Мария Цинна к своему же закону о гражданстве выдвинул ещё один закон повторявший недавно отмененный Суллой - о возвращении изгнанников… в том числе и марианцев.
Не вызывает никакого удивления, что обе инициативы вызвали поляризацию граждан Рима - оппозицию Цинне возглавил его коллега по консульству Гней Октавий. Октавий не был сулланцем, но он, как и многие, он видел в законах Цинны угрозу стабильности Республики. Ситуация в городе очень скоро стала напоминать таковую всего годом ранее, только теперь вооруженные толпы за собой водил не трибун, а каждый из консулов. Октавий смог убедить большую часть народных трибунов наложить вето на законы Цинны, на что последний ответил, собрав огромную толпу своих сторонников, призвав в город италиков и всей этой оравой завалился на форум и потребовал отменить вето.
Доброе слово и пистолет куда убедительнее, чем просто доброе слово (с)
Сенат, жевавший до этого сопли, вероятно, под давлением самого Октавия выпустил наконец senatus consultum ultimum, аналогичный выданному в свое время для пресечения мятежа Гая Гракха или Сатурнина. Данное постановление вручило консулу Октавию право “спасти Республику” любой ценой - в данном случае устроив резню сторонников Цинны на форуме. Когда дело запахло жареным Цинна попытался перетянуть на свою сторону рабов, обещая им свободу, но не преуспел и вынужден был бежать из города. Сенат вдогонку за попытку мятежа и призывы к рабам лишил Цинну консульства и объявил врагом отечества. Вот только был один маленький нюанс - сенат превысил собственные же полномочия, так как решение об отзыве консульских полномочий могли принять только комиции. А комиции такого решения, понятное дело, не принимали.
Цинна, вовсе не отчаявшийся сложившейся ситуацией, вместо того чтобы прятаться по крысиным норам, отправился, да я знаю, что звучит как бред, но в армию, оставленную Суллой осаждать Нолу. И логика в его поступке была.
Во-первых, это была ближайшая к городу армия, армия не очень довольная Суллой, который не взял их на возвращение востока, армия чьи офицеры были открыты к интересным предложениям, номинированным в серебре. Проще говоря Цинна подкупил часть офицеров, прибыл в расположение армии и устроил представление очень похожее на то, что всего несколькими месяцами ранее показывал Сулла.
А во-вторых, Цинна находился в положении очень похожем на то, в котором был Сулла всего пару месяцев. А потому можно было повторить ход Суллы. Цинна картинно бросил на землю символ его властных полномочий - фасции. Воззвав к гражданской сознательности легионеров консул Республики Цинна заявил, что в городе произошел вооруженный переворот, что коррумпированный сенат проигнорировал волю народа, вот этого самого народа, который сейчас стоял перед ним, народа являющегося источником власти Республики. Растроганные солдаты сами вручили Цинне фасции, усадили на курульное кресло и пообещали вернуть его в Рим. Не прошло и полугода, как очередной консул Республики шел войной на столицу.
Но в отличии от Суллы Цинна действовал гораздо осторожнее. Он активно ездил по Италии, собирал деньги и солдат на войну, в первую очередь с италиков. Вел активную переписку с оставшимися в Риме сторонниками и другими политиками, недовольными деятельностью Октавия и сената. Вскоре 6 из 10 народных трибунов этого года оказались в Капуе у Цинны, а также ряд уважаемых сенаторов. Услышав о мятеже, в Этрурии высадился Марий, который признал власть Цинны и принялся сам объезжать Италию и вербовать ветеранов. Кстати, правая рука Цинны герой войны с италиками Квинт Серторий был против, он похоже уже метил в консулы после победы, но после появления Мария его оттеснили на второй план.
Причем я обращу внимание, что все эти замечательные люди устроили все это не ради италиков или еще каких популярских или не очень идей, нет, шла острая фаза борьбы за власть в условиях, когда все старые нормы и традиции были отправлены в утиль.
Точно также, как Цинна, Гней Октавий и сенат спешно собирали по Италии силы чтобы дать отпор мятежникам не для того чтобы защитить законы Суллы, а потому что за свою власть они боролись, пока Сулла развлекался в Греции. Естественно, что такой праздник жизни не мог пропустить Помпей Страбон с его личной армией. Этот ушлый пиценец решил одновременно вести переговоры с обеими сторонами. Единственное, что его волновало - это второе консульство, уж очень он его хотел. Цинна после появления Мария в его лагере дать такое обещание не мог, а вот Октавий - вполне. Поэтому Помпей двинулся на защиту Рима, не переставая зондировать почву на противной стороне. И делал он это не просто так - на стороне Цинны и Мария было заметное преимущество в силах.
План Цинны был прост - он не собирался штурмовать Рим, а всего лишь заблокировать пути подвоза еды и заморить голодом. Еще раз - консул Республики собирался заморить голодом людей, избравших его!
Люди, голосовавшие за Цинну, в этот момент
Сенат, видя численный перевес противника, пошел на совершенно экстраординарные меры. Было предложено гражданство всем италикам, которым до этого его не дали, кроме все еще сражавшихся самнитов. Когда эта мера не дала значимого результата, то консулы (в пару Октавию после смещения Цинны избрали фламина Юпитера Луция Корнелия Мерулу) приказали командующему борьбой с самнитами Квинту Цецилию Метеллу Пию заключить с ними мир на любых условиях!
Правда очень быстро выяснилось, что далеко не на любых, так как самниты не только потребовали гражданства для себя, но и для бежавших к ним лиц, а также хотели получить обратно пленных, дезертиров и захваченную римлянами у них добычу. Метелл и сенат посчитали условия позорными и от заключения мира отказались. Зато Марий и Цинна согласились на все требования самнитов и получили их поддержку. Чувствуете, чувствуете эту заботу об интересах государства?
В Риме тем временем начался мор, который унес жизни многих солдат, оборонявших город и Помпея Страбона, которого многие римляне ненавидели и считали виновным в их бедственном положении. Сенат, не желая умирать, решил сдаться Цинне. Цинна и Марий пообещали не чинить в городе резни, но, войдя в город, тут же устроили небольшие чистки.
Первым к праотцам отправился консул Октавий, который демонстративно сел на улице в курульное кресло и ждал расправы. Голову все еще легитимного консула выставили на рострах! После чего личная стража Мария из бывших рабов - бардиеи - начали ловить врагов “третьего основателя Рима” и кого убивать сразу, а кого в сильно помятом виде тащить на “народный суд”. Надо ли говорить, что “осужденных” этаким революционным марианским трибуналом ждало единственное наказание - смерть. Правда, Марий, желающий соблюсти видимость законности, все же не трогал действующих магистратов из-за их неподсудности (кроме Октавия, конечно же). А вот по окончании полномочий некоторых ждала незавидная участь.
Всего от марианского террора пострадали, как считается, несколько десятков человек, из которых четверо были консулярами (бывшими консулами), т.е. максимально уважаемыми людьми. Эта волна террора устрашила современников и заставила некоторых из влиятельных римлян бежать из города и не отсвечивать. Суллу вставший на сторону захватчиков сенат лишил проконсульского империя, объявил врагом отечества и санкционировал послать против него армию. Консульские выборы на 86 год до н.э. провели с учетом прошлогодней ошибки Суллы - допущены до них были только два кандидата: Марий и Цинна.
Народ продемонстрировал безоговорочную поддержку им. Марий наконец-то занял напророченное ему еще в юности 7-е консульство после чего 14 января совершенно внезапно умер.
Формально Марий и Цинна в 87 году до н.э. закончили войну с италиками, замирившись с самнитами. Вот только существовал нюанс в лице Суллы, который никакие договоры Мария и Цинны не признавал. Поэтому ставить точку в войне с италиками было еще рано.
Сулла возвращается
События 88-87 годов до н.э. со всей очевидностью продемонстрировали, что сенат полностью потерял свой статус и готов лечь под любого захватчика, у которого была сила. Многим сенаторам, устроенные “марианцами” репрессии не пришлись по душе. Но после смерти 7-кратного консула Цинна предпочел пойти с уважаемыми людьми на компромисс. Цинна и его сторонники, сохраняли за собой верховную власть за счет некоторых махинаций с избирательной системой: следующие годы консулат будет занимать Цинна и допущенный им же до выборов соратник - сначала Флакк, потом Карбон. Циннанцы (а ни Цинна, ни Флакк, ни Карбон не разделяли каких-то особенных идей Мария, так как их не было) за счет таких махинаций получали привилегированный доступ к магистратурам, но вцелом на все должности, кроме консулов, избраться могли и не примкнувшие к этой фракции люди.
Таким положением дел, с одной стороны, были довольны далеко не все, так как теперь высшая ступень власти оказалась доступна только креатурам Цинны, а на низшие магистратуры чаще попадали люди из его окружения. С другой стороны, Цинна оказался способен стабилизировать Республику и был вполне договороспособен. Ни Цинна, ни другие его сторонники, после смерти Мария, не бросали видимый вызов сенату и действовали преимущественно в рамках законов и традиций. Поэтому в сотрудничестве сената и Цинны нет ничего удивительного.
Чего уж там, одним из цензоров 86-85 годов стал консуляр Луций Марций Филипп. Да-да, тот самый консул-консерватор, что выступал против италиков, торпедировал законодательство Друза и фактически спровоцировал старт Союзнической войны, теперь проводил очистку сената от противников Цинны и включение в состав цензовых списков граждан италиков. Власть циннанцев едва ли кому-то казалась вечной - теперь уже сам Цинна был уязвим к методам популяров, которыми рано или поздно могли против него самого воспользоваться. И к кому бы пошел тогда попавший в затруднение консул? Ага, к сенату. Поэтому Цинну терпели.
Недодиктатор Римской республики Луций Корнелий Цинна
На этом фоне Сулла из Рима виделся натуральным мятежником, который узурпировал власть над армией и воюет ради собственных амбиций, а не Республики. Никаким альтернативным центром силы он в тот момент не был и не мог быть - вся его легитимность зиждилась на проконсульском империи, который был отозван сенатом вместе с объявлением его врагом народа. Своего марионеточного сената, который мог бы легитимировать его положение, у Суллы не было. Взяться ему тоже было неоткуда, так как перспективы военачальника были крайне туманны и ставку на него сделали совсем уж отчаявшиеся граждане, которых к Сулле сбежало пара десятков. Недовольство Цинной, имевшее место быть у части сенаторов, все же не делало их сулланцами, так как мятежный военачальник, систематически игнорирующий волю уважаемых людей, представлял собой еще большее зло.
И все было бы у Цинны и Республики хорошо, если бы консуляр Флакк сумел победить Суллу. Но мятеж Фимбрии, которому вскружила голову перспектива получить все почести от этой войны, а также бесспорный военный талант Суллы, привели Республику к ситуации неизбежности возобновления гражданской войны. С одной стороны была легитимная власть Республики в лице консулов Цинны и Карбона при полной поддержке сената и народа Рима, а римский плебс хорошо помнил, как армия Суллы красила стены города кровью всего-то пару лет назад. С другой, Сулла не имеющий никакой легитимности, но командующий армией чисто за счет авторитета у собственных же солдат. Уже одним этим Сулла бросал вызов всей республиканской системе.
Любой компромисс с Суллой требовал уступок не только от военачальника, но и от сената и циннанцев. А уступать им друг другу было попросту нечего - обе стороны воспринимали конфликт, как буквально битву за свою жизнь, так как ожидали от противника повторения веселеньких репрессий. Да и сенат, который вцелом войны не хотел, пойдя на уступки Сулле, лишь подтвердил бы, что теперь власть закона уступила место власти меча. Сулла, у которого в сущности выбора не воевать не было, оказался в сложной ситуации: у него не было ни одного законного или хотя бы похожего на таковой повода идти снова войной на Рим. А это значило, что привлечь на свою сторону или хотя бы обеспечить нейтралитет населения и какой-то значительной части политиков - едва ли выйдет.
Поэтому Сулла выбрал довольно иезуитское объяснение подготовки к войне с Республикой: мол он не против Республики воюет, а только против отдельных марианцев с целью мести им за пролитую кровь. Заострю внимание - никаких лозунгов о переустройстве Республики Сулла не выдвигал, так как это тут же оттолкнуло бы от него слишком многих. В своих письмах к сенату мятежник пытался убедить уважаемых людей признать лишение его полномочий недействительным, отказаться от поддержки Цинны и его сподвижников и дать Сулле и прочим изгнанникам право вернуться в Италию… с армией, которая нужна им исключительно для собственной защиты!
На компромисс это предложение было не очень похоже, да и не могло быть - Сулла ведь отлично понимал, что признание его действий законными - это в любом случае унижение для сената и сенаторов, которые с Цинной активно сотрудничали. Тем более, что Сулла фактически предлагал положиться на его честные намерения не преследовать своих врагов, если они убегут сами. И хотя сенаторы не могли видеть будущего и знать, что Сулла в размахе репрессий уделает Мария, как ребенка, тем не менее о чем-то догадывались. Марий ведь тоже им обещал не устраивать ничего такого, а потом устроил. Поэтому ни о каком компромиссе речи не шло вообще.
Сенат, не хотевший войны, конечно попытался всех переиграть и выпустил декрет о разоружении армий Суллы и консулов: мол если у вас личные разборки, так давайте вы их лично и решите. Но на этот декрет все наплевали и продолжили готовиться к войне. Одним из самых ценных активов циннанцев было положительное мнение о них у италиков, что позволило в своё время Цинне навербовать много легионеров среди новых граждан. Естественно, что консул распространял среди италиков слухи, что Сулла идет на Рим чтобы лишить их гражданства и отомстить за войну. Но Сулла, поступил в данном случае, как грамотный политик - в письмах к сенату, которые естественно зачитывались народу, он сообщал, что уважает законы о наделении италиков гражданством и не будет их отменять. Такие заверения Суллы позволили ему почти полностью исключить италийский фактор из будущего противостояния. Почти…
Помните же, как Марий и Цинна пошли на уступки самнитам и луканам в вопросе примирения с ними? Так вот в этом вопросе проявилась вся суть режима Цинны - эту крайне болезненную проблему нельзя было взять и решить без потерь. Но можно было закрыть глаза и сделать вид, что никакой проблемы нет: её просто не решали - ни в одном законе статус самнитов так и не был определен. А что это значило? Правильно, что для Суллы они все еще мятежные италики, которых надо покорить. Поэтому самниты и луканы единственные из всех италиков однозначно выбрали сторону Цинны.
Точнее уже не Цинны, а Гнея Папирия Карбона (его сторонники карбонцы или таки карбонарии?). Консул Цинна умудрился очень невовремя умереть при крайне подозрительных обстоятельствах. Его убили недавно мобилизованные легионеры во время подготовки к переброски в Иллирию. Причина мятежа туманна. Но так как дело происходило в Пицене и где-то рядом ошивался Помпей, то есть подозрения, что он мог быть причастен. После смерти Цинны в лагере его сторонников не осталось столь же авторитетной фигуры, которая могла бы сплотить вокруг себя Республику для отпора Сулле. Наоборот, возобладало, как пишут историки “коллективное начало”, когда каждый сам себя мнил начальником, а в итоге начальником не был никто.
Действия циннанцев на протяжении всей войны в одной картинке
Карбон с треском проиграл выборы 84 года до н.э. даже не смотря на то, что он контролировал их проведение (из-за чего есть версия, что он мог намеренно уйти на задний план в надежде, что все как-нибудь без него разрешится, а он потом вернется на все готовенькое). Новые же консулы Луций Корнелий Сципион Азиатский и Гай Норбан оказались такими себе командующими и не смогли ни выработать внятный план войны, ни координировать действия собственных армий. Циннанцы (давайте уж далее их так для удобства именовать) смогли за короткое время мобилизовать в Италии от 100 до 200 тысяч солдат. У Суллы было не более 40 тысяч. Т.е. противники мятежного проконсула имели минимум двухкратный перевес в силах. Но по неизвестной причине они сосредоточили свои силы на севере Италии, тогда как Сулла, что было очевидно всем, высадится на юге в Брундизии. Позже, действуя несогласованно, они были разбиты по частям, а часть войск консула Сципиона еще и перебежала на сторону Суллы.
Успеху Суллы в первый год конфликта немало способствовало то, что после его первых побед отношение к нему начало меняться, как в том историческом анекдоте про заголовки газет во время возвращения Наполеона к власти. На сторону Суллы встал Метелл Пий, до этого по договору с Цинной сычевавший в Африке, и привел с собой порядка 20 тысяч солдат. Еще сколько-то навербовал в Пицене молодой Помпей. Также к Сулле присоединился тогда еще не очень знаменитый Красс, находившийся в опале во время правления Цинны. Чем больше побед одерживал Сулла - тем шире была река перебежчиков на его сторону. Например, наш старый знакомый, уже цензорий Луций Марций Филипп, который во время цензуры вычеркнул из списка сенаторов Суллу, после поражений консулов Норбана и Сципиона перебежал на его сторону
Выделить какую-то единую позицию италиков в конфликте сложно. В основном общины становились на ту сторону, которая сейчас контролирует их территорию. Были, конечно исключения. Уже упомянутые самниты держались проциннански, также на стороне циннанцев выступало много этрусков и умбров из-за тесных связей с семейством Мариев. Именно вербовка италийцев позволила циннанцам после крупных поражений 83 года до н.э. набрать новые армии. В то же самое время сулланцы тоже активно вербовали италиков на подконтрольных территориях, например Красс был послан набирать марсов. Не смотря на разгром двух консульских армий и успешные действия Метелла Пия и Помпея на других фронтах, конец 83 года до н.э. не принес решительной победы ни одной из сторон. Опытная, закаленная в боях армия Суллы, даже после перехода на его сторону армии Сципиона и других более мелких подразделений, была все еще меньше сил циннанциев, которые активно вербовали италиков.
Чтобы подорвать поддержку италиками своих противников зимой 82 года Сулла начал заключать с общинами договоры о сохранении их гражданских прав. Этим шагом военачальник не утверждал, что те у кого не будет такого договора гражданский статус потеряют, но явно намекал, что лучше бы с ним договориться сейчас. Для многих общин эти соображения будут пока не важны, но когда легионы сулланцев покажутся на горизонте они еще сыграют свою роль.
82 год до н.э. должен был стать ключевым для Суллы. И он же, совершенно внезапно, подарил последний всплеск италийского фактора в римской политике.
Окончательное решение
Одной из ключевых проблем противников Суллы в войне 83-82 годов до н.э. было отсутствие у них действительно талантливых военачальников. На фоне неудач прошлого года сенат попросил вернуться к власти не хватавшего звезд с неба, как военачальника, но все еще авторитетного, Карбона. А в пару ему выбрали Гая Мария-младшего. Последний не проявил себя, как великий полководец, но под его знамена стекались ветераны Мария, а это был важный козырь.
Судя по всему избрание Мария-младшего в очередной раз сорвало перспективы получить консулат Серторием (здесь оговорюсь, что во время мятежа Цинны Серторий не был еще даже претором, что не мешало по тогдашним законам стать консулом, но его консульские амбиции в тот момент - это всего лишь гипотеза). Этот военачальник циннанцев, конечно, тоже не был столь же талантлив, как Сулла, но умел неплохо воевать. И вероятно, такой кидок, и стал причиной по которой Серторий обиделся на Карбона и ко и сначала удалился Испанию и из нашего повествования (но он еще вернется в собственном цикле).
Отсутствие же таланта у Гая Мария-младшего вскоре во всей красе проявило себя, когда у местечка Сигния он встретил войска Суллы и потерпел жестокое поражение, заставившее армию спасаться бегством в сторону города Пренесте, за стенами которого укрыться успели не все. Сулле досталось немало пленных, среди которых оказалось много самнитов. Для мятежного военачальника представители этого племени были все еще восставшими негражданами, а следовательно к ним можно было применить окончательную санкцию. Все пленные самниты были показательно казнены у стен Пренесте для устрашения осажденного в городе войска.
После этого акта насилия Сулла, оставив небольшой осадный отряд, отправился в сторону уже никем не прикрытого Рима, куда Марий-младший успел послать первым весточку и знатно так поднасрать всем циннанцам. По его приказу городской претор Брут Дамассип арестовал и казнил часть сенаторов и всадников, заподозренных в симпатиях к Сулле. Удивительно тупой ход, который отвернул от циннанцев немало колеблющихся до того момента людей. Неудивительно, что городские ворота Сулле открыли почти сразу, выдав при этом активных его противников.
Примерно такая реакция должна была быть у Карбона при известиях о деятельности Мария-младшего
И пока будущий диктатор наскоро устраивал дела в Риме, в Самнии, Лукании и Кампании вспыхнуло восстание. Показательная жестокость к самнитам, а также резня устроенная сулланцами в кампанском Неаполе, вызвали взрыв возмущения у племен, которые считали свое положение в Республике наиболее уязвимым. Вскоре в тылу у Суллы из ничего возникла армия численностью около 40 тысяч человек, настроенных крайне решительно. Они направились к Пренесте, чтобы снять осаду с Мария-младшего, но Сулле чудом удалось их перехватить и не дать деблокировать осажденного консула.
Тогда италики двинулись в обход Суллы на Рим! И снова он успел перебросить войска и встать перед Коллинскими воротами. По слухам командующий силами италиков Гай Понтий Телезин призывал своих воинов уничтожить волка в его логове. Но италики в тяжелейшей битве потерпели поражение. На этом фоне потерявший веру в победу Карбон сбежал из Италии, а Марий-младший погиб во время сдачи Пренесте. Организованное сопротивление Сулле в Италии, как циннанцев, так и италиков завершилось.
Сулла, получив контроль над полуостровом, наконец мог приступить к укреплению собственной власти и Республики. Здесь нет никаких противоречий, так как Сулла, действительно намеревался обеспечить устойчивость созданного им режима, как для себя, так и для своих сторонников. А для этого требовалось найти решение множеству проблем, которые привели к череде конфликтов 80-х годов до н.э. Сулла видел ключевую проблему в том, что сенат из-за постоянных склок с всадниками и внутренних конфликтов потерял уважение и авторитет в обществе, которые требовалось вернуть. Методы для этого Сулла выбрал уже привычные, но придав им совсем иной масштаб - тотальное уничтожение любой оппозиции.
Только если раньше такие решения санкционировались сенатом против наиболее радикальных фракций, угрожавших безопасности государства, теперь Сулла уничтожал любое инакомыслие в первую очередь себе. А заодно он создавал новые элиты, лично обязанные Сулле своим положением и заинтересованные в сохранение прочих его политических решений, так как были теперь повязаны с ним кровью. Именно эти люди массово пополнили опустошенный войнами и репрессиями сенат, став опорой режима.
Правда, все действия Суллы с его первого похода на Рим и до смерти нанесли авторитету сената вред едва ли меньший, чем совокупно все популяры вместо взятые. И данный орган после окончания диктатуры был еще слабее, нежели прежде, из-за чего конституция Суллы не продержится даже десятка лет. А устранить обнаруженный им же самим критический баг Республики - что любой достаточно популярный военачальник может начать силой навязывать сенату свою волю, ему и вовсе не удалось. Поэтому Суллу можно смело записывать в едва ли не главные могильщики Республики, который такими методами её спасал, что значительно приблизил её смерть.
Сулла, если бы ему показали, что будет с Республикой через пару десятков лет
Тем не менее, если вопрос стабильности Республики Сулла не решил, то вот италийскую проблему он закрыл. Диктатор не стал нарушать данные обещания, что сохранит гражданство италиков. Но статус многих общин, не проявивших лояльность в ходе гражданки, был понижен, а на их территории выведены колонисты из ветеранов Суллы. Самнитов и луканов ждала жестокая расправа - многих из их лидеров изловили и казнили, города были разрушены, а земли в массе своей переданы ветеранам. От некогда гордых народов останется только тень.
Сулла действительно не стал отменять законы о распределении италиков по всем трибам, а расселение ветеранов, хоть и вызвало недовольство, но в то же время обеспечило лояльность местного населения. Муниципальное переустройство территорий Италии при Сулле продолжилось, также, как и интеграция италиков в республиканские институты. Сулла отлично понимал, что откатить назад вопрос с гражданством - это гарантированная война в будущем. А он все же старался снизить любые потенциальные факторы дестабилизации государства, не совсем отдавая отчет, что сам и явился главным из них. В последующих актах гражданских войн вопрос италиков уже не будет иметь почти никакого значения. Более того, именно переустройство земельного фонда Суллой, которое серьезно перемешало италиков и римлян, помешало после смерти диктатора начать снова его передел - так как это задело бы интересы буквально всех.
Эпилог
Конфликт с италиками из-за гражданства стал тем камешком, что спустил на Республику лавину. Если действия гракханцев и кимвро-тевтонская война лишь расшатали систему, то Союзническая война привела к совершенно неожиданной самими римлянами эскалации внутриэлитных конфликтов. Сама по себе эта война не была предрешена, но стала неизбежной из-за совершенного непонимания значительной частью сенаторов настроений в Италии. При этом то, насколько легко уже побеждая в войне они пошли на серьезные уступки, говорит о том, что законодательство Друза имело все шансы на реализацию, если бы не противодействие консерваторов и досадное стечение обстоятельств.
Война с италиками стала для римлян тренировкой уже к войнам друг с другом, которые станут привычны в последующие десятилетия. Не произойди эти события, то история Республики пошла бы по совершенно иному пути. Сулла, Марий, Цинна, Октавий, Карбон и прочие герои нашей истории могли так никогда и не повоевать друг с другом, а их имена шли бы с скучными сносками “стал консулом в таком–то году”, “воевал с такими-то племенами”. Возможно, что по другому и быть не могло. Рим начался с братоубийства и был построен на реках крови. В 1 веке до н.э. римляне просто вернулись к истокам.
Источники:
Кембриджская история древнего мира. Том 9. Последний век Римской Республики. 146-43 гг. до н.э. Короленков А.В. «Первая гражданская война в Риме» Короленков А.В. «Армия в годы первой гражданской войны в Риме» Циркин Ю. Б. «Гражданские войны в Риме. Побежденные» Трухина Н.Н. «Политика и политики "золотого века" Римской республики» А.Н. Гвоздева, В.О. Никишин «Кризис в Риме в конце II века до н.э. (аграрный и правовой аспекты)» Филянов Н.А. «Социально-политический аспект законопроектов Ливия Друза Младшего» Филянов Н.А. «SOCII NOMINISQUE LATINI И CIVES SINE SUFFRAGIO В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОГРАММЕ ГАЯ ГРАКХА В 122 г. до н.э.» Лапырёнок Р.В. «НАСЛЕДИЕ АГРАРНОГО ЗАКОНА ТИБЕРИЯ ГРАКХА. ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС И ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В РИМЕ В 20-х годах II в. до н.э.» Лапырёнок Р.В. «LEX SEMPRONIA AGRARIA И СОЮЗНИКИ» Кирюшов Д.А. «АГРАРНАЯ ПОЛИТИКА ГАЯ ГРАКХА» Также на автора повлияли работы Утченко С.Л.
В предыдущей части мы рассмотрели предпосылки войны. Римский сенат сделал все, чтобы война стала возможной, и теперь настало время проследить за её ходом и неожиданными последствиями, к которым она привела.
Катастрофа
Осень была всегда богатым на события временем. Проходили выборы магистратов, старые стремились как можно быстрее реализовать все, что не успели, новые - договаривались друг с другом и сколачивали вокруг себя группы поддержки. Рим в это время был больше обращен внутрь себя, чем наружу. Недовольство италиков провалом законопроекта Друза о предоставлении гражданства едва ли воспринималось, как серьезная угроза. Вопросу гражданства для италиков было уже 30 лет и до этого волнения всегда спадали сами. Но не в этот раз.
Пока Рим, убаюканный самоуспокоением, увлеченно наблюдал за политической гонкой внутри города, в Италии происходило то, чего раньше римляне всегда стремились не допускать ни при каких обстоятельствах. Право заключения самостоятельных договоров с другими общинами было первым, что отнимал Рим при включении общины в Республику, привязывая её настоящее и будущее исключительно к Вечному городу. Но осенью 90-го года до н.э. до этого неформальные связи италиков друг с другом, вызванные общностью интересов в борьбе за права, начали ускоренно формализовываться в виде договоров.
Недовольные Римом общины начали обмениваться послами и пленниками (нормальная практика в ту эпоху в случае отсутствия доверия к союзнику: стороны взаимно выдавали важных людей с целью обеспечения ненарушения договора, если одна из сторон договор нарушала, то вторая имела полное право заложников убить), заключались союзные договоры. Эта бурная деятельность охватила многие общины центральной Италии, в которых проживало от четверти до трети населения полуострова. В союз вступили следующие племена: пицены, марсы, пелинги, вестины, маруцины, фреганты, гирпины, луканы, самниты, часть жителей Кампании и Апулии.
Пока что италики лишь готовили почву для выступления, реальный повод к которому дали сами римляне. Скрыть активизацию внешнеполитической деятельности италики полностью не могли - все же далеко не все их лидеры были согласны с планами заговорщиков, да и во многих из общин жило немало римлян. А потому какая-то информация о необычной активизации италиков в Рим приходила.
Узнав, что жители города Аускул в Апулии ведут активную дипломатическую деятельность с соседями, из Рима послали небольшой отряд во главе с претором, что уже говорит о серьезной недооценке ситуации. Когда претор начал сыпать угрозами и требовать, чтобы аускульцы перестали нарушать договор с Римом - его просто прирезали, а потом вырезали и римлян, проживавших в городе. Так как после такого перформанса отступать аускульцам было уже некуда, то во все союзные общины был отправлен клич о помощи. И на него ответили.
Мятежные общины, пока еще не объявляя об отделении от Республики, создали собственную федерацию. Её столицей стал главный город пелингов - Корфиний, который переименовали в Италию. Италики воспроизвели в государственных органах своего союза уже хорошо им знакомые римские. В Корфинии заседал сенат из представителей общин-союзников, также именно там проводились выборы общефедеральных магистратов, число которых равнялось римским, но вот наполнение их властных полномочий отличалось. Ведь италики были едины лишь формально, они просто не успели еще выстроить вертикаль власти и основными политическими образованиями были крупные племенные общины, каждая из которых содержала за свой счет собственную армию.
Мятежники сразу же начали вербовку армии, для чего началась активная агитация италийского единства, противопоставлявшего самоуправству римлян. Сдерживаемые ранее элитами италиков антиримские настроения плебса теперь наоборот раздувались. Благодаря энтузиазму населения италики сумели за осень-зиму навербовать в легионы 100 тысяч солдат, не испытывая серьезных проблем с мобилизацией. Значительная часть воинов были ветеранами многих кампаний, сражавшиеся бок о бок с римлянами и имевшие хороший боевой опыт. Но в отличии от Рима у италиков не было выстроенной единой системы мобилизации и снабжения. Фактически каждая община выставляла собственную армию во главе с собственными командующими и действующие независимо. Консулы италийского союза никогда не командовали всей этой армией, а лишь собственными племенными контингентами и некоторыми присоединенными к ним союзными.
Невозможность собрать армию в единый кулак была очевидной слабостью италиков, которая усиливалась несомненным превосходством мобилизационного потенциала Рима - да, он потерял почти треть своей армии, да он хронически испытывал проблемы с вербовкой солдат, но в Республике все еще жило просто больше людей и она могла закидать италиков мясом. Отсюда вытекал базис всего восстания - италики отлично понимали, что не могут победить Рим и навязать свои условия. Но это и не было нужно. Достаточно было подорвать уверенность сената - одержать несколько побед, отколоть от Республики еще больше общин и выйти на переговоры.
Могли ли пойти на это римляне? Если бы не верили в свою победу - да. Все же италики уже давно воспринимались своими. Это не варвары, которых можно под ноль вырезать в случае чего. Они уже давно были неотъемлимой частью римской армии, у многих были родственные, коммерческие и дружественные связи. И разрыв их воспринимался болезненно с обеих сторон. Да, римляне будут воевать чтобы привести италиков в чувства и заставить вновь подчиниться и принять старый статус-кво. Но если дать понять, что старый статус-кво уже невозможен, то можно было свести этот братоубийственный конфликт к приемлемому миру.
Вероятно именно такую логику пытались донести делегаты восставших в конце 91 года до н.э. Но в Риме их не услышали.
После первых вестей о восстании в самом центре Италии Рим, как и ожидалось, занял непримиримую позицию - Республике ни в коем случае нельзя было показать слабость, иначе и другие общины поймут, что оказывается от Рима можно чего-то требовать силой. Римские политики отлично понимали преимущество Республики над италиками в мобпотенциале. Вот только было сразу несколько но.
Во-первых - мобилизация более 100 тысяч солдат на войну в Италии оказалась для Рима задачкой с тремя звездочками. У Республики уже были отмобилизованы 7-8 легионов, раскиданные по провинциям. Часть из них, вероятно, были переброшены в Италию, но не все. Рим просто не мог вывести войска из Испании и Азии без угрозы вызвать этим кризис, спровоцировав врагов на нападение. А теперь к этим легионам требовалось навербовать еще от 10 до 15. И это при том факте, что у вас треть Италии отвалилась и следовательно та половина армии, что формировалась из союзных контингентов лишилась львиной доли потенциальных призывников.
Еще больше ситуация осложнялась тем фактом, что Республика еле-еле восстановилась от потерь во время войны с кимврами, а теперь требовалось навербовать солдат едва ли не больше, чем на пике войны с германцами. В отличии от италиков, у которых была внятная цель войны, римский плебс, живший столетия бок о бок с италиками, был не очень воодушевлен войной со своими же. Это политики уже прикидывали в уме, как ловко они после пары побед взлетят по лестнице магистратур, а простому земледельцу от всего этого конфликта одни проблемы. Опыта гражданской войны, а Союзническая война фактически была именно таковой, еще ни у кого не было и потому римская мобилизация шла с огромными проблемами.
Сенату, столкнувшемуся с кризисом мобилизации, пришлось рассылать в ранге легата по регионам Италии уважаемых там людей, которые имели широкие полномочия для вербовки солдат. Именно в таком качестве в родном Пицене (да, там же где бушевало восстание) Помпей Страбон, используя личный аукторитас, деньги сената и свои собственные, навербовал себе легион и дальше всю войну держался особняком, фактически став главой ЧВК. Но так везло не всем и много где приходилось идти на чрезвычайные меры - вербовать вольноотпущенников. А это уже было неприятным звоночком - большая катастрофа с мобилизацией была разве что только во время войны с Ганнибалом, когда пришлось набирать в армию рабов, да во время войны с кимврами и тевтонами. И это Рим собственно еще воевать не начал, а кризис, готовый в любую минуту обернуться катастрофой, уже был.
Во-вторых, произошедшие события заставляли римлян серьезно опасаться того, что лояльные пока что общины италиков тоже могут восстать. Римляне были хоть и многочисленны, но италиков то было больше. Латинам и колониям латинского права, положим было терять от восстания куда больше, нежели другим, а значит риски их восстания минимальны. А вот остальные могли. В памяти ведь еще были свежи воспоминания, как часть юга Италии встала на сторону Ганнибала. Если заполыхает не только центральная Италия, но и север с югом, то Рим будет биться в окружении.
А потому сенат начал лихорадочно рассылать войска в гарнизоны общин, которые могли проявить нелояльность. Формально эти гарнизоны можно зачесть в общую численность армии Рима, но фактически они будут недоступной для боевых действий гарантией лояльности союзников и резервом на случай, если дела пойдут совсем уж скверно. В отличие от римлян, италики могли держать в городах минимальные гарнизоны.
А потому, формально, имея превосходство в численности войск на момент весны 90 года до н.э., Рим мог одновременно оперировать лишь частью этих сил, которые полностью были отмобилизованы лишь ко второй половине года. В результате инициатива в начале войны окажется в руках италиков.
Война
Пока италики готовились к боевым действиям, римляне занялись не менее важным делом - начали поиск виноватых. Естественно, что круг виновных в ситуации очертили довольно быстро - конечно же это сторонники погибшего народного трибуна Друза, ведь это точно они специально подогревали италиков. Уже 10 декабря 91 года до н.э., сразу после вступления в должность, народный трибун Квинт Варий Гибрида выдвинул законопроект Lex Varia о создании специального уголовного суда для преследования политиков, которые поощряли италиков к войне. Фактически на время войны это должен был быть единственный действующий суд.
Закон был поддержан консулами 91 года и легко прошел через комиции. После чего началось преследование всех ключевых членов партии Друза. Известно, что через суд прошли Гай Аврелий Котта (удалился в изгнание), Луций Кальпурний Бестия (удалился в изгнание), Квинт Помпей Руф (оправдан), Марк Антоний Оратор (оправдан), Марк Эмилий Скавр (оправдан). Но судя по всему жертв судебного преследования было куда больше, тем более, что Варий начал таскать в суд в принципе всех своих недругов. Естественно, что такая обстановка в Вечном городе не очень способствовала единству правящих элит, что довольно скоро даст о себе знать.
Что иронично, так как Варий совсем потерял чувство меры и начал использовать суд тупо для разборок со своими оппонентами, то это очень быстро надоело многим уважаемым людям. Поэтому в 89 году до н.э. новые консулы проведут закон об изменении принципа набора судей и полностью перетрясут их состав. После чего в суд имени Вария прилетит иск к Варию по обвинению в разжигании войны с италиками! Не выдержав такого позора, сабж добровольно удалится в изгнание.
Консулами 90 года до н.э., которым предстояло вести войну, стали Луций Юлий Цезарь (дядя Гая Юлия Цезаря) и Публий Рутилий Луп. Оба консула не блистали военными дарованиями, поэтому им обоим назначили в качестве легатов опытных военачальников. Среди прочих к Юлию попал Сулла, а к Рутилию - Марий. Жизненные пути бывшего подчиненного и командира давно разошлись: Сулла тяготел к движения оптиматов, тогда как Марий связал свою политическую карьеру со всадничеством. Для Суллы старт войны стал отличным подспорьем для продолжения карьеры - пара побед могли стать хорошим бонусом при выдвижении в консулы. Для Мария же ставки были больше - 60-летний старик мечтал вернуться в высший эшелон власти, скорее всего уже в последний раз. И единственным его вариантом снова получить консулат - были одержанные им победы, чтобы напомнить всем кто тут “третий основатель Рима”. Эти соображения, позволяют некоторым исследователям выдвигать предположение, что Марий вполне мог сам и разжигать эту войну, но доказательств нет.
С противной стороны командующими армий стали консулы италиков Квинт Поппедий Силон - лидер племенной общности марсов и Гай Папирий Мутил - лидер самнитов. Первый командовал северным фронтом, второй южным. В отличии от римских консулов оба были опытными военачальниками и отлично понимали, что ключ к успеху всего предприятия - захватить инициативу в самом начале и давя по всем направлениям, заставить многие из лояльных Риму общин перейти на сторону восставших, вселив неуверенность в римлян. При этом Республике, чей козырь - это выстроенная система управления армиями, навязывался стиль действий выгодный италикам: атаки небольших отрядов “растопыренными пальцами” римлянам пришлось бы купировать точно такими же отрядами, дробя армии вынужденные вести оборону или наступление на десятках направлений одновременно. Таким образом собственную слабость италики превращали в проблему для римлян.
Почему римляне не могли бить италиков по частям? Потому что им жизненно важно было удержать или захватить ключевые города, прикрывающие пути снабжения. И приходилось дробить и так не самые большие силы на небольшие отряды, каждый из которых имел собственную задачу. При том уровне развития военного дела, координация действий множества отрядов была делом крайне сложным и из-за недостатков разведки и скорости передачи информации кошка и мышка нередко могли поменяться местами буквально в одночасье. Для привыкших бить врага в генеральных сражениях римлян такая полупартизанская война была крайне неприятна и неудобна - Югуртинская война тому в доказательство. Тем более, что италики сходу взяли инициативу в свои руки.
Восставшие открыли боевые действия, вероятно, еще зимой, атаковав поселения с небольшими римскими гарнизонами. Весной же начались нападения на прикрывающие ключевые дороги латинские колонии. Не смотря на переброску в них гарнизонов, многие колонии не смогли оказать длительного сопротивления и были взяты. Исключением являлись Эзерния, Ацерры и Альба Фуцинская, которые были осаждены, а попытки римской деблокады отбиты с тяжелыми потерями для последних. Но главный успех этой первой фазы войны был в продвижении италиков в Кампанию - с взятием города Нолы Рим был отрезан от юга Италии. В плен к италикам попало множество римских солдат, которых после казни офицеров восставшие зачислили к себе в войска.
Карты пришлось делать самому, так как ничего вразумительного найти не удалось. Вышло не очень красиво, но надеюсь, что наглядно
Новости, приходившие в Рим, были мрачными. Попытки деблокады Эзернии и Ацерр на южном фланге в первой половине года закончились болезненными поражениями. Хотя противник и вынужден был остановить наступление на юге, сосредоточившись на осаде городов, тем не менее и римляне не могли никак изменить ситуацию. Да, время играло против италиков, но после взятия Эзернии и Ацерр италики могли вновь перейти в наступление на широком фронте.
На севере ситуация тоже была безрадостной. Сначала на переправе через реку Толен италики разгромили армию консула Рутилия, сам командующий погиб. Потом, спустя месяц, сменивший Рутилия Квинт Сервилий Цепион (сын одного из авторов араузионской катастрофы) также был разгромлен Поппедием Силоном, обманутый ложной сдачей в плен его армии. Кроме того был разбит Помпей Страбон, выведенный на некоторое время из игры. Победа, одержанная Марием над убийцами Рутилия, была, вероятно, единственной в первой половине года позитивной новостью с этого фронта.
На фоне столь мрачных новостей в Риме начало меняться мнение насчет необходимости этой войны. Ситуация на фронте в любой момент могла качнуться вновь в сторону италиков, эмиссары которых активно вели переговоры о присоединении к ним общин севера и юга полуострова. Потери, которые несли обе стороны, ослабляли Республику, ничего не давая ей взамен. Пока тихонько, но даже среди упертых консерваторов, началось обсуждение, что может быть стоит ради стабилизации ситуации дать италикам то, чего они хотят? Не сейчас, когда это будет воспринято, как слабость или даже отчаяние, но когда чаша весов качнется в сторону Рима. Ведь, даже если Республика победит, то проблема никуда не денется. Кровь пролитая италиками будет и дальше отравлять их отношения с Римом и через 10, 20 или 30 лет все может повториться в еще более кровавом виде. Это все пока были досужие рассуждения, потому что надо было сначала повернуть ход войны в свою сторону.
Так как северный фронт был в июле 90 года до н.э. в худшем положении, то именно туда был перенесен фокус внимания. Командование войсками действовавшими здесь было передано Марию, в усиление которому с юга перебросили Суллу. Старый тандем снова был вместе, хотя скорее всего оба полководца испытывали друг от друга скорее дискомфорт. Но как и в прежние времена они смогли одержать долгожданную убедительную победу - в районе Фуцинского озера римляне в крупном сражении разгромили армию Поппедия Силона. Это сражение стало не только первым крупным поражением италиков, но и частью куда более хитроумного замысла Мария - рассечь территорию восставших на две группировки и давить их по отдельности: после победы над марсами армии Мария и Суллы двинулись на восток к побережью и к концу года рассекли группировки противника.
Воспользовавшись ослаблением сил марсов, составлявших костяк северной группировки италиков, Секст Юлий Цезарь начал наступление на город Фирмы, где засел со своими войсками Помпей Страбон. Тот же не дожидаясь подхода своих ударил по осаждающим и настолько успешно отбросил их, что в октябре сам осадил столицу марсов - город Аскул в Пицене (не путать с апулийским Аускулом - это два разных города). Это достижение позволило Помпею выдвинуть заявку на консульство 89 года до н.э. и выиграть выборы вместе с Луцием Порцием Катоном.
Благодаря победе Мария и Суллы при Фуцинском озере ситуация на фронте резко переменилась, хотя о скором окончании войны было еще рано говорить. Очевидно, что избранная Марием стратегия оправдалась, но далее услуги заслуженного полководца оказались Республике не нужны и даже опасны. Мало кто в сенате хотел видеть возвышение Мария, так как отлично помнили, как тот 6 раз подряд занимал консулат, вопреки всем республиканским традициям. А потому Мария лишили командования, вероятно сославшись на его старость, и отправили в отставку, как все надеялись уже навсегда. А вот Сулла, один из героев летней кампании продолжил набирать очки популярности, воюя на юге.
Марий, после отстранения будет демонстративно ходить на Марсово поле и тренироваться с новобранцами, чтобы показать ложность утверждений, что он старик и ни на что не годен. А параллельно готовиться к реваншу
Тем временем консул Луций Юлий Цезарь, понимая, что лучшей возможности может и не быть, выдвинул законопроект Lex Iulia de civitae с предложением о наделении полным римским гражданством всем общинам италиков, которые сохранили лояльность или сдались Риму на данный момент. Закон устанавливал, что общины должны сами решить хотят они римское гражданство или сохранить свое прежнее. Для исключения недовольства старых граждан все новые граждане зачислялись только в 8 триб (непонятно в уже существующие трибы 8 из 35 триб или новые), которые голосовали последними, что позволяло ограничить их влияние на политику.
Этот закон позволил пошатнуть позиции италиков в войне за умы колеблющихся общин. Тем не менее остановить войну он тоже не мог - никаких гарантий того, что римляне в случае прекращения войны примут всех побежденных в римское гражданство не было. Равно как и гарантий, что лидеров мятежа не будут преследовать. А потому война продолжалась. Чаша весов серьезно качнулась в сторону Рима, но было все еще решительно непонятно - не качнется ли она обратно в следующем году. 665 год от основания Рима (89 год до н.э.) обещал быть интересным.
Битва италиков и римлян (италиков можно определить по щиту с быком)
1. Правивший Россией в период 1629-1676 годов царь Алексей Михайлович управлял страной сурово и жестко. Особенно он отличался жестокостью в отношении раскольников-староверов, а также при подавлении Соловецкого мятежа и восстания С. Разина. Свой титул «Тишайший» он получил не из-за черт характера, а из-за того, что в XVII веке наполненном бунтами, он умел успешно наводить порядок и подавлять восстания и мятежи.
2. В 130 году н.э. началось еврейское восстание под предводительством мятежника Бар-Кохбы против римской власти. Сопротивление мятежников было настолько успешным, что римским легионерам пришлось отступить из Иерусалима. Бар-Кохба был объявлен царем и даже начал чеканить свои монеты. Узнав об этом, император Адриан пришел в ярость. Он отправил в город для наведения порядка два легиона под предводительством Юлия Севера. Порядок был восстановлен. Но Адриана настолько разозлила эта попытка евреев обрести независимость, что он изменил название Иерусалима на Aelia Capitolina. А территорию между средиземным морем и рекой Иордан называть Syria Palaestina.
3. При возникновении пожара жители Северной Кореи, согласно законодательства, обязаны в первую очередь спасать портреты вождя Ким Ир Сена, а только потом свое собственное имущество. В случае военного конфликта в стране построено несколько специальных бункеров для хранения этих портретов.
4. Византийский полководец Леонтий в 695 году бежал из заключения, куда его поместил жестокий император Юстиниан II. Подняв бунт в стране, Леонтий сверг Юстиниана II, отрезал ему нос и язык и отправил в ссылку. По истечении десяти лет свергнутый император вернулся с армией хазар и болгар, сверг и казнил Леонтия. Он сделал себе новый нос из золота и правил еще 6 лет, пока его не казнили в 711 году.
5. Первый президент Америки Джордж Вашингтон выращивал коноплю в промышленных масштабах.
6. Согласно легенде, итальянский король Умберто I и его супруга Маргарита Савойская, которые правили страной в период 1878-1900 годов, так любили пиццу, что один из ее рецептов был назван в честь королевы «Маргарита».
7. Японский император Хирохито был не только всеми любимым правителем, но и выдающимся ученым. Его труды в области морской биологии были признаны мировым научным сообществом.
8. В 77 году н.э. Гай Юлий Цезарь отправился в путешествие на остров Родос к ритору Аполлонию Молону. Во время пути его захватили в плен пираты и потребовали огромный выкуп. Цезаря выкупили, но с целью мести он снарядил эскадру и пленил своих похитителей. Сначала он обещал им, что живьем распнет их на кресте, но когда захватил пиратов, то проявил великодушие и сначала убил их, а затем распял.
Оказывается по версии иудейских мудрецов, еврейский машиах, царь царей, придет после того как русские войдут в Стамбул, после чего пойдут на Израиль. По их мнению русский царь будет последним царем в мире который символизирует Рим. Мудрецы торы изучающие пророчества считают что Мешех описанный в книге Иезекииля является Россией. Кстати к удивлению географически Россия действительно подходит под это описание, так как Гог царь Роша, Мешеха и Фувала будет царем от пределов севера, его территорию включают черное море, а также горы Кавказа . По преданию он пойдет против Израиля который будет восстановлен после долгого пребывания еврейского народа в рассеянии среди народов мира. Там в Иерусалиме, на полчища его войск с которыми будут также бок об бок персы, ливийцы и ефиопляне, пойдет "ужасная кара божья". Кстати под библейских ефиоплян, попадают несколько вариантов не связанных с современными Эфиопами. Сам Иезекииль который написал эти апокалиптические пророчества, умер 2600 лет назад.
Не смотря на то что этим пророчествам почти 3000 лет, иудеи до сих пор в них верят, а предсказанный заново рожденный Израиль, после того как бог вернет евреев из земли северной на родину, считается для них самым явным доказательством того что реченное сбывается и будет сбываться и дальше. Вот что пишут иудеи про русского царя и Россию
Книга «Родовые муки (перед приходом) Машиаха в наши дни» (стр. 134):
«Есть у нас переданное (знание) от учеников Гаона из Вильно от имени самого Гаона: Если корабли русского царства пересекут пролив Босфор (и Дарданеллы), нужно надевать субботнюю одежду – это скажет тебе, что близок час прихода Машиаха». И в книге Гаона из Вильно (стр. 189) он пишет: “В тот час, когда дойдет до него слух о заходе русской армии во врата Истанбула, пусть поскорее наденет он субботние одежды и будет ожидать прихода Машиаха”.
3. Сказано у пророка Йехезкеля (38:2): «Гог царь Магога, верховный князь Мешеха и Туваля». Трактат Мегила (Йерушалми, 1:9) объясняет это: Мешех – Мейсия, Туваль – Вьетания.
«Пней Моше» разъясняет это: «Мешех – москваи (русские)». Комментарий «Тосафот Рид» (Даниэль, 7) от имени Саадьи Гаона говорит, что будут десять царей, продолжателей Римского царства, последние из них – «царь России и царь Ишмаэля в Иерусалиме».
Ссылка и Ссылка на видео с раввином где он напоминает про это пророчество