☀️Когда-то я пытался изучать древнеегипетский язык, хоть и не достиг в этом особых успехов. Я испытал искреннее удивление, когда узнал, что знакомого нам с детства бога солнца Ра звали, скорее, ɾʿ* (ивр. רַע, араб. رع; «ʿ» передает специфический афразийский гортанный звук, который в арабском и иврите записывается буквой айн). Какой там гласный был в древности на самом деле до конца неясно. Звук «а» в имени бога получил распространение в европейских языках во многом из-за формы слова, зафиксированной еще в древности в греческом языке. Гортанный айн, действительно, любит звук «а», но по другим данным в середине слова мог возникнуть и звук «э». В коптском языке, историческом преемнике древнеегипетского, хоть и возникшем под сильным влиянием греческого, имя бога звучит как Rē («ē» передает долгий звук «э»). Но это, конечно, ничего особо не доказывает. Вследствие этого в академической египтологии при желании принято передавать неизвестный гласный звуком «э» (древнеегипетское иероглифическое письмо, если и передавало звуки, то преимущественно согласные). «Дом», к примеру, будет pɾ*, что условно прочитывается египтологами, как pəɾ. Отсюда pɾꜥꜣ* (pəɾəꜥoꜣ) будет переводиться как «фараон» («великий дом»*; в иврите פרעה paɾʿōh, араб. فِرْعَوْنُ firʿawn).
☀️ Если попробовать перенести знания об имени бога ɾʿ* на реалии библейского иврита, то можно столкнуться с проблемой народной этимологии. В заповеди «возлюби ближнего своего как самого себя» (Левит, 19:18) для передачи понятия «ближний» используется слово ɾeaʿ «друг, ближний» (в английском переводе обычно «neighbor»). Но о каком конкретно приятеле идет речь? Может, заповедь на самом деле призывает возлюбить бога Ра, поскольку эти слова вроде бы однокоренные? (я не серьезно, это шутка)
☀️ Есть одна веселая байка, в которой преподаватели иврита (в том числе я) пытаются поиграть в бисер и связать эти термины. С древнеегипетским именем бога Ра и с библейским ɾeaʿ «друг, ближний» как будто-то бы однокоренным оказывается еще в иврите слово רַע ɾaʿ (может переводиться как прил. «плохой» и сущ. «зло»). На самом деле, там все-таки корни исторически разные, но не буду здесь вдаваться в подробности, про это нужно написать отдельно. Таким образом можно говорить об устоявшемся в иврите неполном созвучии этих понятий. Согласно ненаучной версии (не воспринимаем ее серьезно), сходство возникло после того, как евреи еще до исхода из Египта проассоциировали имя одного из центральных божеств древнеегипетского пантеона со всем «плохим» в мире. Мол, языческое существо воспринималось евреями-монотеистами как воплощение «зла» на земле. После исхода евреи продолжили использовать слово в этом значении, но о его происхождении забыли. Версия чрезвычайно веселая, но, конечно, противоречащая научным данным и совсем несерьезная. Зато помогает учить слова на начальном этапе изучения иврита.
☀️ Что касается «ближнего» на иврите ɾeaʿ, то по одной версии (другие для экономии времени рассматривать пока не будем), слово однокоренное с רָעָה ɾāʿā «пасти», которое в переносном смысле стало означать «сопровождать, заботиться» (сравните с арабским رَعَى raʿā с такими же значениями). Помните известную песню про «пастуха и пастушку» רוֹעֶה וְרוֹעָה ɾoʿe we-ɾoʿa, как романтично они проводили время вместе (היא לו, הוא לה hi lo, hu la «она принадлежит ему, он отдан ей»)?
☀️ Интересно, что в переводах Библии на семитские языки для обозначения «ближнего» использовались слова с другими корнями. Переложение на иной язык могло привнести некоторые новые оттенки смысла.
• В вариантах арамейского языка обычно встречается слово חברא ħavəra, сир. ܚܲܒ݂ܪܵܐ ħavəra (однокоренное с ивр. חָבֵר ħaver «друг»). На иврите выбор слова чем-то перекликается по смыслу с известной максимой כָּל יִשׂרָאֵל חֲבֵרִים kol yisra’el ħaverim «все в Израиле братья [друзья]».
• В арабском возлюбить необходимо буквально «ближнего» قَرِيب qarīb (однокоренное с ивр. קָרוֹב qarov с тем же значением).
• А в мальтийском – «другого» għajr (от араб. غَيْرٌ għajr).
• 🔯☪️На еврейско-арабском языке Саадии Гаона (882–942) ценить нужно «спутника, друга, последователя» צאחב ṣāħib (от араб. صَاحِبٌ).
☀️ В общем, имя бога Ра так нигде и не появляется. Реставрировать древнеегипетский культ солнца все-таки не получается☀️
Я научена горьким опытом и теперь весь текст писала заранее, не надеясь на местный черновик. А заметок давно не было, потому что меня не удовлетворило произведение под названием «Путешествие Уну-Амона в Библ», и пришлось читать «Фараона» Б. Пруса. Но обо всём по порядку и, для начала, как обычно немного истории.
В прошлый раз я рассказывала о втором фараоне династии Рамессидов и фактически родоначальнике всех последующих фараонов ХХ-й династии, который имел много детей, но не считал нужным оставлять память о своих женах. А сегодня вот расскажу о последнем законном фараоне этой династии – Рамзесе ХI, который предположительно жил на рубеже XII-го и ХI-го веков до н.э., самая ранняя дата начала его правления из предложенных – 1114-й год до н.э., самая поздняя дата окончания правления – 1064-й до н.э.
В годы, предшествующие его правлению, произошло вторжение народов моря в Египет, а на территории Греции начался период упадка, вызванный дорийским вторжением («Тёмные века истории»). Военные столкновения не лучшим образом сказались на Древнем Египте текущего периода, а тут ещё гаремный заговор, в ходе которого погиб Рамзес III, постепенная потеря влияния на территории Леванта, усиление жречества…Короче к началу ХI-го века всё стало совсем грустно. Ещё при жизни Рамзеса XI в государстве произошел раскол, и частью территорий стал управлять жрец Амона Херихор, объявивший себя фараоном, тот самый, который снарядил жреца Уну-Амона за кедром в Библ, чтобы построить священную барку для их божества. Путешествие прошло не слишком удачно, и данный текст толсто намекает на то, что к тому моменту авторитет Египта на Ближнем Востоке упал ниже некуда.
Зато усиливалась Ассирия. Несколькими постами ранее я хотела разобрать т.н. «Эпос Тукульти-Нинурты», но передумала: есть мнение, что это просто архивные записи. Тем не менее они явственно показывали, что прежде маленькая и не особо заметная Ассирия успешно начала противостоять Вавилонии и даже опрокинула её Касситскую династию около 1157-го года до н.э.
После этого регионом управляла IV Вавилонская династия, сделав своим центром Исин. Кстати, к этой династии принадлежал царь Навуходоносор I (Набу-кудурри-уцур I), правивший ок. 1125-1104-го годов до н.э. В его правление начался новый, хотя и кратковременный подъём Вавилонии. Около 1121-го года до н.э. он даже направился к границе Ассирии и атаковал крепость Цанку, но ассирийский царь Ашшур-реш-иши I не только отразил нападение вавилонян, но и нанёс им поражение. Зато Эламу Навуходоносор I устроил такой бадабумс, что это государство не упоминалось в письменных источниках аж до IХ-го века до н.э. Навуходоносору наследовали сын, который не оставил наследника, и младший брат, Мардук-надин-аххе, правивший ок. 1099-1081гг. до н.э. Оба, по всей видимости, были современниками последнего из Рамессидов. И не только.
Ассирийский царь Тиглатпаласар I (правил ок. 1115-1076 до н.э.), сын того самого Ашшур-реш-иши I, одержал победу над вавилонянами и даже захватил сам Вавилон и Сиппар около 1090-го года до н.э. На фоне упадка прежде могучих соседей Ассирия оставалась фактически единственной великой державой, чем не замедлила воспользоваться: покоряла маленькие соседние страны, включая Наири, царство хурритов, существовавшее, по-видимому, вокруг озера Ван. Наири считается прародиной армян, и позже там возвысилось царство Урарту.
Помимо этого Тиглатпаласар воевал с Вавилонией около 1083-го до н.э. (правда, на этот раз неудачно), а в 1111 году до н. э., переправившись через Евфрат у Каркемиша, ассирийцы вторглись в Сирию. Позже то же самое случилось с Амурру и частично Финикией, были захвачены Библ, Сидон и Арвад. Всего за первых пять лет своего царствования Тиглатпаласар I подчинил 42 страны от моря Мурру (Средиземное море) до моря Наири (озеро Ван), как ассирийский царь сам сообщал об этом в своей надписи у истоков Тигра. К слову, данный правитель упоминается в произведении, о котором я расскажу сегодня:
«Фараон» Б. Пруса
Время действия: ХI век до н.э. Времена правления Рамзеса XI.
Место действия: Древний Египет (Та-Кемт)
Интересное из истории создания:
Б. Прус (1847-1912) был не только польским писателем, но также журналистом и редактором, писал литературно-критические статьи, которые якобы способствовали становлению в польской критике реалистической концепции искусства. Забавно с учётом того, что в «Фараоне» с реализмом, мягко говоря, всё не так просто.
При создании этого исторического романа, написанного в 1895-м году, Прус опирался на книги французского египтолога Г. Масперо, американского ученого Дж. У. Дрейпера (который вообще-то философом был) и И. Жагеля (который тоже египтологом не был, и чьи произведения о путешествиях подвергались критике вплоть до обвинения в мошенничестве), у которого взял имя Рамзеса XIII из ХХ-й династии, существование которого современные египтологи отрицают. Как, впрочем, и XII-го – иногда таковым называют Рамзеса XI-го, называя фараона Сетнахта, основателя династии, Рамзесом III, а его сына, соответственно, Рамзесом IV. Если сейчас эта точка зрения кем-то из египтолог и поддерживается, то она имеет мало сторонников. Если я неправа, поправьте меня
Я не знаю, пользовался ли Б. Прус иными источниками, и, если нет (как мне думается), то какой злой рок помешал ему ознакомиться с другими трудами ведущих египтологов его времени, но в ходе чтения я устала закатывать глаза от исторических ошибок и несоответствий в тексте, даже с поправкой на то, что «ну, в те времена об этом могли не знать». Зато актуальную для его времени и места проживания повестку Прус попытался в свой роман затолкать. Например, среди современников писателя была популярной также версия, которой, в частности, придерживался его биограф Людвик Влодек, что прообразом конфликта главных героев – Рамзеса и Херихора – в некоторой степени стали разногласия между молодым российским императором Николаем II и обер-прокурором Св. Синода К. П. Победоносцевым. Также есть мнение, что критика духовенства в данном произведении касалась не только духовенства древнеегипетского, но и католического в современной Прусу Польше.
Так ли это – не знаю. Но, хотя ранее, в 1888-м году, писатель уже упражнялся с египетской тематикой, когда написал рассказ «Из легенд Древнего Египта», уже с точки зрения иллюстрации древнеегипетской истории роман «Фараон» мне видится неудачным. Тем не менее он пользовался в своё время большой популярностью, был переведен на множество языков, и по нему в 1966-м году Е. Кавалерович снял одноименный фильм. Кстати, в 2001-м году этот же режиссер экранизировал произведение другого польского писателя – «Камо грядеши» Г. Сенкевича.
О чём:
Дело происходит на закате ХХ-й династии в последние годы правления Рамзеса XI, которого Прус-таки обозвал Рамзесом ХII-м. У фараона было, по меньшей мере, две жены и четыре сына. Правда, один наложил на себя руки, у одного проблемы с физическим здоровьем, а у другого – с ментальным. Как по мне, у избранного наследника Рамзеса, гг этой поразительной истории, тоже проблемы с умственным развитием, но на фоне своих братьев он казался вполне себе даже здоровым и разумным. Впрочем, чего ему реально было не занимать – так это самолюбия и тщеславия. Так в начале романа он, добиваясь того, чтоб ему дали командовать корпусом Менфи, уговорил отца устроить военные учения с условием, что, если он справится хорошо, ему дадут звание командира. Тогда я ещё не догадывалась, насколько всё плохо, но вьюноша задание провалил, потому что, пока он с другом клеил хорошенькую еврейскую девицу, воины его противника, умудренного опытом Нитагора, окружали собственные отряды царевича.
В общем, отец-фараон похвалил сыночку за доблесть, но сказал, что командовать чем-либо и кем-либо, кроме баб, рабов и иноземцев, ему рано, с чем и отпустил. А тот уже успел пообещать солдатам денег и разных плюшек, еврейку взять в наложницы, за дорого выкупив у её отца и поселив в роскошном особняке на берегу Нила, а потом, понаделав долгов, выяснил, что в казне-то мышь повесилась. После тщетных попыток выпросить денежек у маменьки он не придумал ничего лучше, кроме как в обмен на нал вот прям щас заложить ушлому финикийскому торговцу и ростовщику Дагону несколько своих поместий.
На самом деле на этом можно было остановиться, но автор не остановился и развил тему того, как всё хреново стало в Египте того времени. И, пока сыночка-корзиночка фараона, словно в стихах/песне «Я спросил у ясеня», ходил и у всех спрашивал, отчего это казна царская опустела, и не понимал ничего ни из объяснений, ни из собственных наблюдений, над страной повисла ещё и военная угроза со стороны стремительно накапливающей мощь и влияние Ассирии. А тут ещё такая же угроза нависла над Финикией, и интересы финикийцев (в виде богатых финикийских торговцев) и египтян (в виде египетских жрецов и их заморских друзей) схлестнулись, а потому и те, и другие, прослышав о серьёзной болезни фараона, принялись вовлекать в свои интриги и закулисные игры наследника, который не сегодня, так завтра может стать новым правителем по причине отсутствия лучших кандидатур. Или же…кандидатуры получше всё-таки есть?)) Спойлерить, как обычно, не стану.
Отрывок:
«…Номарха удивило это равнодушие молодого повелителя к произведениям искусства и встревожила такая забота о государственных доходах. Желая, однако, угодить Рамсесу, он стал водить его с тех пор по царским фабрикам и мастерским.
Они посетили мельницы, где рабы с помощью нескольких сотен жерновов и ступ превращали зерно в муку; побывали в пекарнях, где пекли хлеб и сухари для армии, и на фабриках, где заготовляли впрок рыбу и мясо; осматривали крупные кожевенные заводы и мастерские, где делали сандалии; плавильни, где выплавляли бронзу для посуды и оружия; кирпичные заводы, сапожные и портняжные мастерские.
Предприятия эти помещались в восточной части города. Рамсес осматривал их сперва с любопытством, но скоро ему наскучил вид рабочих, запуганных, исхудалых, с болезненным цветом лица и рубцами от дубинок на спине.
Он старался проводить как можно меньше времени в мастерских, предпочитая осматривать окрестности города Она. Далеко на востоке видна была пустыня, где в прошлом году происходили маневры. Как на ладони видел он тракт, по которому маршировали его полки, место, где из-за попавшихся навстречу скарабеев метательные машины вынуждены были свернуть в пустыню, видел, может быть, даже и дерево, на котором повесился крестьянин, вырывший канал. Вон с той возвышенности он вместе с Тутмосом смотрел на цветущую землю Гошен и бранил жрецов. Там между холмами он встретил Сарру, к которой воспылало любовью его сердце.
Как сейчас все изменилось!.. С тех пор как Рамсес благодаря Херихору получил корпус и наместничество, он перестал ненавидеть жрецов. Сарра уже стала ему безразлична как возлюбленная, зато все больше и больше интересовал его ребенок, которому она должна была дать жизнь.
«Как она там живет? — думал царевич. — Давно уже нет от нее вестей».
Когда он смотрел так вдаль, на восточные возвышенности, вспоминая недавнее прошлое, возглавлявший его свиту номарх Ранусер решил, что наместник заметил какие-то злоупотребления и думает о том, как наказать его.
«Что он мог увидеть? — волновался достопочтенный номарх. — То ли, что половина кирпича продана финикийским купцам? Или что на складе не хватает десяти тысяч сандалий? Или, может быть, какой-нибудь негодяй шепнул ему что-нибудь о плавильнях?..»
Ранусер был страшно обеспокоен…»
Что я об этом думаю, и почему стоит или не стоит прочитать:
«А зря», – подумала я, прочитав предыдущий отрывок. Потому что гг этой истории, кажется, даже если носом ткнуть, истинных проблем не увидит. Вообще я должна покаяться, что ли)) Я изначально не очень стремилась прочитать эту книгу, но ничего лучше по конкретному периоду не нашла, вдобавок мне бросилось в глаза в коммах к одному посту здесь, в сообществе, что кто-то рекомендовал эту книгу к прочтению. Ну я и решилась. И я вроде как собиралась подбирать только хорошее чтиво, но также мы будто бы договорились, что, если я обоср ошиблась, и книга так себе, я об этом пишу честно. Так вот…Помните фильм «Тупой и ещё тупее»? Ну, вот там хоть иногда было смешно. По крайней мере, мне в том возрасте, когда я эту комедию смотрела. А, когда вынуждают следить за приключаловом идиота, на полном серьёзе, то это как-то напрягает. Если автор всё-таки иронизировал, то могу лишь отметить, что юморок у него не для всех, и лично я его не вкурила. И, если перестать искать что-то подобное, то мы имеем историю о том, как тупые и некомпетентные, но очень бойкие и эмоционально неуравновешанные молодые управленцы вместе со слабовольными среднечками из числа управленцев постарше развалили некогда великую страну.
Наследник Рамзес – это просто что-то с чем-то. Я реально устала прикладывать ладонь к лицу и копировать мякотку для демонстрации неравнодушным. Если кто-то помнит, как я разносила художественные образы царевича Меренра («Дочери фараонов») и фараона Тутмоса III («Тутмос»), то могу сказать, что они меркнут на фоне данного перса, потому что он сочетает в себе худшие черты их обоих. В свои двадцать два года, когда его реальные современники порой имели уже нескольких детей и управляли собственными домами, вели дела, Рамзес из романа Пруса производит впечатление то ли умственно отсталого, то ли тепличного инфантила, который ничего не соображает даже в казалось бы несложных вещах. Он понятия не имеет, что в казне нет денег и откуда они вообще берутся, понятия не имеет, что творится в его поместьях, не в состоянии разобраться в отчётах, не врубается, как устроены социум и быт людей в его стране, не вкуривает, когда ему нагло вешают на уши лапшу, не может избавиться от своих предупреждений и руководствуется ими, даже, когда вот уже и дебилу очевидно, в чем проблема реально.
У меня невольно возник вопрос, чему он учился-то вообще в роли наследника все эти годы? Потому что как воин он тоже тот ещё фуфел. Не зря на его нытьё, мол, если б ты, папа, сам видел маневры, фараон со стёбом отвечает:
«— Быть может, я увидел бы полководца, — перебил его фараон, — который в решительный момент бегал в зарослях за иудейской девушкой. Но я о таких глупостях не хочу знать…».
При этом он ухитряется и говорить, не подумав, и делать, не подумав, и ничему не учится, наступая на грабли и во второй, и в сто второй раз, и вдобавок к этому безответственен, непостоянен, непоследователен, подвержен бесплодным вспышкам гнева и истерикам. Реально, при прочтении складывается впечатление, что читаешь о 12-тилетнем мальчике-подростке. А кто-то ещё про современную инфантильную молодежь что-то говорит) Мне прям интересно стало, с кого Прус этот образ писал, и много ли в его окружении в ХIX-м веке таких молодых людей было.
Короче, я читала и думала – «Ну, если предположить, что так всё и было, неудивительно, что и династия, и Древний Египет вместе с ней пришли в упадок». Если именно это хотел сказать автор, то вышло закономерно, но слишком уж топорно. Если он имел в виду что-то иное и на полном серьёзе понуждал меня сопереживать подобному удальцу, то увольте. К счастью или к сожалению, я не из тех, кому интересно наблюдать за дураками, особенно, когда ничего интересного с ними не происходит. В общем, рекомендовать эту книгу я бы не стала никому. Однако, если кто-то интересуется творчеством Б. Пруса и историей, то её можно прочитать в ознакомительных целях. Единственный эпизод, который меня там зацепил – это с рабом, который десять лет рыл оросительный канал, чтобы получить свободу для себя и своих детей, и чей канал в ходе учебных маневров засыпали. Вот это реально вышло горько и пронзительно, всё остальное – нет. Но даже эта история достойного развития не получила. Одним из немногих персов, которых в самом деле было жаль, оказалась и Сарра, хотя её история не уникальна.
Такие вот дела. После смерти Рамзеса XI-го пресеклась ХХ-я династия, и в Египте начался Третий переходный период, который, по сути, ознаменовал собой закат древнеегипетской цивилизации. Поэтому в дальнейшем произведений, где действия происходят в Египте, в моей подборке будет немного. Если кто-то заинтересовался "Путешествием Уну-Амона в Библ", то пишите в коммах, и я сделаю дополнительный пост.
Список прошлых постов вскоре снова будет пересобран, но пока привожу в таком виде:
Я думала, что этот пост выйдет завтра или даже послезавтра, но вышло, что вышло, и я невероятно быстро прочитала одну занятную книгу. Но, прежде, чем я о ней расскажу, нужно подготовить почву и фундамент - правильно, разложить по полочкам историческую составляющую.
(Дальше был написан очень классный текст с исторической выкладкой, но я случайно его удалила и прокляла всё на свете, пока билась головой об стену по этому поводу. Так что будет гораздо короче и менее выразительно. Шедевры заново не рождаются, но выводы сделаны)
(Тот самый любвеобильный Рамзес из ХХ-й династии)
На рубеже XIII-XII-х веков пришла в упадок ХIХ-я династия, а к власти пришёл фараон Сетнахт, основатель ХХ-й династии. Предположительно произошло это в 1180-х годах до н.э., хотя есть и иные датировки. В любом случае на троне он продержался всего около двух лет, уступив место своему наследнику - Рамзесу III, чья роль для ХХ-й династии была сопоставима с ролью Рамзеса II для XIX-й: он правил около 32 лет (что, конечно, вдвое меньше, чем у знаменитого тёзки, но тоже неплохо, не всем дано было 90 лет прожить) и оставил после себя многочисленное потомство. Что он не озаботился оставить - так это имена матерей своих детей. Записей времен его царствования об этом просто нет.
Имя одной из его жён, Исиды, матери Рамзеса IV, сохранилось благодаря её сыну, а имя царицы Тии - благодаря Туринскому судебному папирусу, потому как эта дамочка оказалась одним из главных участников гаремного заговора, в результате которого был, собственно, убит Рамзес III.
После судебных разбирательств 28 человек умертвили, а ещё 10-ти было приказано управиться с этим делом самостоятельно, при этом всех их лишили реальных имен, дабы им воздалось по полной и в этой жизни, и после неё. Что сталось с царицей Тией, история умалчивает, хотя на эту тему были догадки у Д.Л. Мордовцева, автора книги "Замурованная царица". Мне она показалась такой себе, поэтому я в итоге прочитала другую, и сегодня расскажу-таки о ней:
«Дворец грёз» П. Гейдж
Время действия: ХII век до н.э. Времена правления Рамзеса III (ок. 1198-1151).
Место действия: Древний Египет (Та-Кемт).
Интересное из истории создания:
Очень долго искала книгу, где события происходили бы во времена Рамзеса III, и поражалась тому, что ничего не нахожу, потому что фараон-то не простой судьбы был, если можно так сказать. Вначале наткнулась на книгу Мордовцева «Замурованная царица», но мне в ней многое не понравилось. Хотя, если кому зайдет «Скиталец» Хаггарда и Лэнга, может быть, зайдет и это – автор тоже попытался свести воедино греческих героев эпохи Троянской войны и египетских правителей. А потом я наткнулась на книгу П. Гейдж «Дворец грёз» и после долгих колебаний прочитала её. И потому хочу немного рассказать и об авторе, и о произведении.
Паулина Гейдж родилась 11 декабря 1945-го года в Новой Зеландии, в Окленде. В 1951-м её семья переехала в Англию, и П. Гейдж получила хорошее образование в Центральной школе Оксфорда для девочек. В 1959-м семейство снова переехало, на этот раз в Канаду, где будущая писательница училась сначала в местной средней школе, а потом в школе-интернате, о чем позже заявила, что время, проведенное в школе-интернате, было «самым дегуманизующим и печальным опытом» в её жизни.
В 1961 году Гейдж начала учебу в Брэндон-колледже Университета Манитобы, но так и не окончила его из-за возвращения на родину. Потом была ещё одна попытка получить высшее образование, на этот раз педагогическое, но закончилось всё тем, что будущая писательница вышла замуж и снова уехала с мужем в Канаду. Она много лет писала, но не публиковала стихи, а с 1970-х пыталась писать мэйнстримную на тот момент литературу, но в итоге сдалась и ушла с головой в тему Древнего Египта. Вот тут-то её и понесло.
Её первым опубликованным произведением стал роман «Дитя утра» (Судя по всему, на русский был переведен как «Искушение богини»), который был посвящен Хатшепсут. П. Гейдж написала этот роман за шесть недель и в 1975 году выиграла конкурс Альберты по поиску нового писателя. Позже она получила и другие награды, и пробовала писать в других жанрах. С материалом для исторических романов ей помогал бывший муж, Берни Раманаускас.
Роман «Дворец грёз» (оригинальное название «House of Dreams», «Дом грёз», или «Lady of the Reeds», «Госпожа Камышей») был опубликован в 1994-м году. Источником вдохновения явно стал «Туринский судебный папирус», хотя я пришла к выводу, что писательница не пересказывает именно эту историю, а фантазирует на тему того, что ей предшествовало. На такие мысли навело меня то, что в романе фараон описан как мужчина сорока пяти-сорока семи лет, а на момент гибели ему было около шестидесяти двух. Т.е. между событиями романами и смертью фараона должно было миновать около пятнадцати лет. Подробнее об этом произведении в этой части я ничего сказать не могу. Так что расскажу, о чём там.
О чём:
Одна из причин, по которой я не решалась взяться за чтение – это бездарное описание книги. Хочется тому, кто его нафигачил, настоятельно посоветовать больше не писать. Потому что складывается впечатление, что перед тобой какой-то третьесортный любовный роман. Но на самом деле сюжет закручен очень лихо, и его движущая сила вовсе не любовь, а тщеславие.
Даже на конец книги Ту – всё ещё очень и очень молодая женщина (я не преувеличиваю, но пообещала себе, что о возрасте героини говорить ничего не буду, пусть читатели узнают это не от меня)). После своих приключений, если это можно так назвать, она вспоминает о своем детстве и о том, с чего началась и из-за чего, по сути, разрушилась её жизнь. Она египтянка лишь наполовину, её отец, наемник из числа либу, как-то по долгу службы попал в её родное селение и позже, получив землю за службу, женился на местной повитухе, матери самой Ту и её старшего брата, Паари. С детства девочка фантазировала о всяком разном, и, хотя её мечты и фантазии никто не разделял и не поддерживал, она оказалась достаточно сообразительна и настойчива, чтобы начать их реализовывать, хотя б по мелочи.
Так она уговорила брата научить её читать и немного писать, что и стало одной из ключевых вещей в её судьбе, наравне с голубыми глазами, которые отличали её от тысяч её сверстниц. По мере взросления и наблюдения за сельской жизнью она пришла к выводу, что не хочет вот этого всего, и втемяшила себе в голову, что достойна намного большего, и, более того, сумеет этого достичь. И действительно перла как танк (если б тогда были танки), начиная с той ночи, когда вплавь добралась до ладьи прорицателя Гуи, у которого хотела выпросить предсказание будущего для себя.
Завершилась эта встреча неожиданно. Предсказаний провидец-альбинос ей не сделал, зато заявил, что видел её лицо в своих видениях во время гадания и знает её имя, после чего предложил стать его служанкой и ученицей да отправиться с ним в Пер-Рамзес. Разумеется, Ту почти без колебаний согласилась. Не для сельского ж навоза её розочка цвела. Эти двое сразу как-то странно поладили, Гуи привёз девчонку в свой дом, велел служанке привести её в божеский вид, и в последующие годы её учили много и разному, но очень избирательно.
Поначалу всё было в шоколаде, и только иногда в бошечку честолюбиво-тщеславной девахе закрадывались некоторые подозрения, но она от них быстро избавлялась. А зря. В решающий момент она вновь не пожелала удовлетвориться синицей в руке и потянулась за журавлем. И на самом деле мало что можно было изменить уже тогда, после этого выбора. А после одной роковой случайности, произошедшей по её вине, жизнь Ту больше уже никогда не была прежней. Хотя она силилась внушить себе, что это не так.
Однако поворотным стал момент, когда покровитель без предупреждения привёл её во дворец лечить высокопоставленного больного, коим оказался сам фараон. Немолодой Рамзес воспылал к девушке такой страстью, что «предложил» ей войти в его гарем. Вот тут-то до Ту начало доходить, но окончательно не дошло, и она полетела на огонь с упорством ночной бабочки (простите за каламбур)). Честолюбивые мечты не давали ей покоя, а тут ещё чувства к прорицателю и высокопарные речи его подчиненных и друзей сыграли свою роль, так что с тупостью безрассудством и отвагой она не только согласилась, но и бросилась с головой в омут интриг, скандалов, а позже и расследований гаремной жизни. Чем закончилось, можете догадаться сами, но лучше прочитать)) Оно реально того стоит.
Отрывок:
«…Меня сотрясала дрожь, я понимала, что время уходит. Нужно было что-то сделать. Я неуверенно шагнула вперед.
— Можешь оставаться там, где стоишь. — Голос был низкий, но странно невыразительный.
Зашуршала простыня. Он или оно приподнималось, но я не видела ничего, кроме очертаний головы.
Я отступила.
— Или ты околдовала моих охранников, или, как все крестьяне, ты обладаешь способностью проползать и проскальзывать туда, куда не просят, — продолжал он бесстрастно.
По крайней мере, голос был человеческий. И к тому же мрачные предчувствия развеялись. Его слова разозлили меня, но я напомнила себе о том, зачем пришла.
— Я не проползала и не проскальзывала, — ответила я, раздосадованная тем, что мои голос дрожал. — Я доплыла до ладьи и взобралась на борт.
Прорицатель сел ровнее.
— И в самом деле, — сказал он. — Тогда можешь плыть обратно и взбираться к своей лачуге. Судя по голосу, ты юная женщина. Я не занимаюсь любовной магией. Не готовлю приворотное зелье для ветреных любовников. Я не даю магических формул, чтобы отвратить гнев родителей, доведенных до отчаяния ленивыми или непослушными детьми. Посему иди. И если ты уйдешь немедленно, тебя не выпорют и не отправят домой с позором.
Но не для того я добиралась сюда, чтобы опозориться в собственных глазах. Мне было нечего терять, и, преодолевая волну смущения, но твердо стоя на своем, я решила говорить о том, что меня волнует.
— Мне не нужно ничего из этого, — резко возразила я, — и, даже если бы и было нужно, я, вероятно, справилась бы с этим собственными силами. Моя мать очень хорошо разбирается в травах, и я тоже. У меня есть просьба к тебе, о великий.
На этот раз в голосе звучало удивление.
— Велик только фараон, — ответил он, — и не надо мне льстить. Я знаю свою собственную значимость, а вот у тебя, похоже, слишком большое самомнение. Какими еще знаниями о травах может обладать неграмотная девчонка в этом захолустье? И что за необыкновенную просьбу она может высказать? Можно услышать? Или мне снова заснуть?
Я ждала, нервно сжимая руки за спиной, будто меня собирались отчитывать. Воздух в каюте был тяжелый, со слабым запахом жасмина. От этого у меня слегка закружилась голова. Колени и локти саднило, вода еще капала с волос и бежала между грудей и по спине. Наверное, под ногами уже натекла лужа. Я всматривалась в густую темноту, стремясь увидеть эту голову более отчетливо, и в то же время почему-то боялась этого. Простыня снова зашуршала. Человек встал. Он был очень высоким.
— Хорошо, — сказал он устало. — Говори свою просьбу.
В горле у меня пересохло.
— Ты прорицатель, — выдавила я сипло. — Я хочу, чтобы ты посмотрел для меня. Предскажи мне мое будущее, о мой господин! Суждено ли мне жить в Асвате до конца своих дней? Я должна это знать!
— Что? — откликнулся он с неподдельной иронией. — Ты не спрашиваешь у меня имени своего будущего мужа? Ты не хочешь знать, сколько у тебя будет детей или сколько лет ты проживешь? Что за дурно воспитанная деревенская девчонка! Гадкая, ограниченная, возможно, недовольная. Снедаемая жадностью и высокомерием. — Он сделал несколько бесшумных шагов. Потом сказал: — Но, возможно, и нет. Возможно, это просто отчаяние. А где твои дары? Что может асватская замарашка, перемазанная навозом, предложить в обмен на величайшее откровение, которого она так легкомысленно требует? Горсть горькой травки?
Он попал в точку. Я сглотнула. В горле застрял ком.
— У меня есть только один достаточно ценный, на мой взгляд, дар, который я могла бы предложить тебе, — выдавила я, но не смогла продолжить, потому что тут он рассмеялся, опустившись на диван.
Мне было видно, как трясутся его плечи. Смех у него был резкий, неприятный на слух, и я подумала, что он не привык веселиться.
— Я знаю, что ты собираешься сказать, маленькая крестьяночка, — задыхался он от смеха. — Не нужно воды и масла, чтобы предсказать, какой это дар. Боги! Ты жалкая, твои ладони и пятки огрубели от работы. Сейчас от тебя разит речным илом, и ты, несомненно, совершенно голая. И ты надеялась предложить себя мне. Грандиозная самоуверенность! Оскорбительное невежество! Полагаю, пришло время узнать твое будущее.
Он наклонился, открыл крошечную жаровню, где едва тлел уголек, освещая только его сложенные чашей руки. Я напряглась. С его руками было что-то не так, что-то ужасное. Он наклонился над столом, на котором стояла лампа, и внезапно помещение осветилось. Неприбранный диван был из полированного дерева, инкрустированного золотом, с ножками в форме звериных лап. Смятое льняное покрывало на нем было тоньше любой ткани, что мне приходилось видеть, прозрачное и невозможно белое. Лампа, заливавшая своим сиянием каюту, должно быть, была из белого алебастра. Прежде я никогда не видела этот камень, но знала о нем — знала, что он хрупкий, что его можно отшлифовать так тонко, что сквозь него можно будет увидеть контур своей ладони или картинку, нарисованную на внутренней стороне чаши или лампы. Пол у меня под ногами был покрыт красным…
И такими же были его глаза, с красными, как капли крови, зрачками и отсвечивающими розовым радужными оболочками. Его тело было цвета покрывала, обернутого вокруг талии, белое, совершенно белое, и длинные волосы, что свободно спадали вдоль лица на плечи, тоже были белыми. На его теле ничего не сверкало и не поблескивало золотом в свете лампы. Белизна была такой абсолютной, что ничего не отражала. Передо мной была сама смерть, демон, в котором жили только эти вселяющие ужас красные глаза…»
Что я об этом думаю, и почему стоит прочитать:
Эта книга мне напомнила в какой-то момент китайский фильм, название которого перевели как «Вожделение». Снят он был по роману писательницы Чжан Айлин, а роман, в свою очередь, был основан на реальной истории шпионки и участницы китайского Сопротивления времен Японской оккупации – Чжэн Пинжу. Там, кстати, было потом много разбирательств и скандалов из-за недовольства семьи этой девушки тем, в каком свете её выставили, мол, она боролась до конца как истинная патриотка, а вы всё опохабили. Могу их понять) Хотя фильм получился огонь, а уж эротическая составляющая точно никого равнодушным не оставит)) На мой взгляд, идеи и тропы, заложенные в эти произведения и в роман П. Гейдж, имеют определенные сходства.
И на самом деле мне было не трудно догадаться, к чему всё идёт, я даже большую часть деталей угадала. Но от этого читать было не менее интересно, ибо гг всего этого не понимала. Это тот удивительный случай, когда вроде бы сообразительность и хитрость в одном и том же человеке соседствуют с наивностью, глупостью и недальновидностью. Помимо этого, у Ту есть ещё немало отрицательных черт, и это та ещё дрянь, как верно подметил её Мастер. Честно говоря, её не особо-то и жалко в конце. Жалко потерянную красивую сказку о любви, дружбе, заботе и прочих прелестных вещах. Вместе с героиней сначала пребываешь в очаровании, а потом вдруг начинаешь очухиваться от всех этих милых видений, грёз и прочего. Причем очень быстро, в отличие от девушки, за приключаловом которой следишь)) Вот, что значит жизненный опыт))) Начала-то Ту бодро, но потом совершала всё больше ошибок, причем таких, какие исправить было уже невозможно.
И я нахожу очень метким название этого произведения, потому что слово dreams можно перевести и как «грёзы/фантазии», и как «мечты», и как «сны», и как «видения». И именно на таких вот вещах и были основаны и самоуверенность Ту, и ослеплявшее её тщеславие, и её действия, продиктованные тщеславием и самоуверенностью. Сначала она не понимала, что за всё приходится платить, и бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке, а потом почему-то решила, что готова платить, но не убедилась, что плату потребуют ту, о которой она думала. Подвело её и то, что она не умеет вовремя остановиться. А любовь как мотиватор и как причина её бед – вещь вторичная, хотя и не сказать, что совсем уж неважная. И то как сказать, с любовью у неё тоже были проблемки. В общем, Ту – рабыня своих иллюзий, которые покидали её очень и очень медленно. И мне это показалось до безумия жизненным, потому что в действительности это проблема не только молодых мечтательных девиц. У других там тоже хватало мечтаний, которые подчиняли их себе, и им от этого жизнь тоже мёдом не казалась. Наверное)
Я не нашла приличного перевода этой книги, но он где-то должен быть, я верю в это. Местами я просто, казалось, воочию вижу, какое слово использовалось в английском оригинале, и недоумевала, почему его додумались именно так перевести. Тем не менее я закладывала на книгу четыре-пять дней, а прочитала за два. По-моему, это весомый повод, чтоб хотя бы попытаться) И, если понравится, то можно найти ещё и продолжение – «Дворец наслаждений». Буду ли я его читать? Пожалуй, да. Впрочем, на первой книге чтение можно завершить, и история будет выглядеть вполне законченной. Как-то так.
________________
Обратила внимание на то, какой большой отклик получил пост про "Илиаду", и пришла в недоумение от того, что незамеченным остался пост про "Одиссею". Могу заверить, что вторая поэма даже круче первой. Поэтому рекомендую ознакомиться и с ней, и с моей заметкой о ней (где я сделала досадную опечатку, но исправить уже не могу). Для этого, как обычно, оставляю ссыль на прошлые записи:
Сегодня будет щепотка эротики и довольно странное сочетание двух сразу произведений. Объединяет их то, что у них один и тот же главный герой, но в остальном практически ничего общего. Однако обо всём по порядку и для начала, как обычно, (не)много истории.
В. Серов. "Одиссей и Навсикая". Почему-то очень мне понравилась эта работа, нечеткая, но атмосферная.
Мы снова перешагнули рубеж веков, и на этот раз надо сказать о событиях XII-го столетия до н.э. На 1190-е годы пришлись аж три года сильные засухи в Малой Азии, ставшие одной из причин краха Хеттского царства в ходе общеближневосточного кризиса, известного как «Катастрофа бронзового века», о которой я в прошлый раз уже упоминала. К слову, о хеттах. Во времена Рамзеса II им пришлось здорово попотеть, большая часть Сирии и Финикии перешли под полный контроль египтян, и в 1280-м году до н.э. между хеттами и египтянами был заключен первый известный письменный мирный договор. После этого между ними даже возникло некоторое подобие дружественных отношений, скрепленных династическими браками (так Рамзес женился на хеттских царевнах, дочерях Хаттусили III, история, правда, сохранила имя лишь одной из них - Маатхорнефруры, да и той хеттское имя тоже осталось неизвестным).
Правда, хеттам всё это не сильно помогло. Они замирились с ахейцами, потом то боролись, то мирились с Ассувой (к слову, Ассува считается коалицией более мелких государств, среди которых и Вилуса с Таруисой, отождествляемые с теми самыми Илионом и/или Троей), но самих их пинали ассирийцы.
Ассирийцы в XIII-м веке до н.э. оказались на коне и здорово потрепали Вавилонию-Кардуниаш. Я даже хотела написать пост об эпосе о времени правления ассирийского царя Тукульти-Нинурты I, который победил ещё живеньких гутиев и касситского царя Каштилиаша IV, но, во-первых, не нашла полный текст, а, во-вторых, не все согласны, что это именно эпос, а не царская запись (т.е. просто хроника). Как бы то ни было во второй половине XIII-го века и хетты, и касситы стали сдавать свои позиции, и привело это к тому, что Новохеттское царство прекратило своё существование под натиском "народов моря" во времена Суппилулиумы II, около 1180-1178гг. до н.э. Хаттуса при этом была разрушена. На бывших территориях Хеттского царства осталась Фригия.
А Касситская династия в Вавилонии, не выдержав борьбы с ассирийцами и эламитами, схлопнулась примерно в 1157-м до н.э. на царе Эллиль-надин-аххе. Потом против эламитов успешно поднял восстание Мардук-кабит-аххи-шу (правил ок. 1157-1138гг. до н.э.), основав впоследствии IV Вавилонскую династию, но столицей объявил Исин. Правда это уже совсем другая история.
В Индии зато около 1200-го до н.э. или чуток попозже образовалось царство Куру. По мнению большинства учёных, период царства Куру соответствует периоду археологической культуры черной и красной керамики. И будто бы тогда же на территории Индии впервые появилось железо.
В царстве Шан около 1197-1192-го годов до н.э. умер тот самый ван У-Дин, и его место занял сын, Цзу Гэн (ок. 1191-1184до н.э.), которому наследовал брат Цзу Цзя (1184-1177до н.э.). Они ещё не знали, конечно, но их государству оставалось существовать чуть больше ста лет.
Около 1115-го года до н.э. предположительно началось дорийское вторжение на греческие территории, из-за чего Микенской цивилизации пришел каюк, ахейцам пришлось самим потесниться и потеснить других, а в Древнем Египте ХIХ-я династия сменилась ХХ-й. Хотя сегодня речь пойдет всё-таки ещё о ХIХ-й, точнее о временах фараонов Мернептаха, сына Рамзеса II, и Сети II, сына уже Мернептаха. С Мернептахом, к слову, связывают по одной из версий событие Исхода, с которого, в некотором смысле, началась еврейская государственность (хотя большинство исследователей скептически относятся к самому этому событию, но это сейчас неважно). И, казалось бы, какая тут связь с Одиссеем? Вот тут-то и пришла пора рассказать о сегодняшних произведениях:
«Одиссея» Гомера и «Скиталец» Р.Г. Хаггарда & Э. Лэнга
Время действия: ХIII-ХII века до н.э. По основной версии события романа происходят во времена правления Мернептаха (ок. 1212-1201гг. до н.э.), но лично я склоняюсь к тому, что дело было в правление Сети II (ок. 1203-1193гг. до н.э.), личное имя которого было Сети Мернептах, тронное - Усерхеперура Мериамон, и женой которого была та самая царица Таусерт, полное имя которой Таусерт Сатра Меренмут. А Рамзес II тут мог называться отцом в смысле отца основателя, т.к. все перечисленные - его потомки. Если предположить, что Троянская война завершилась в 1208-м году до н.э., а Одиссей скитался аж 10 лет, то на Итаку он вернулся примерно в 1198-м году до н.э.
Место действия: Ахейская Греция («Одиссея»), и Греция, а затем Египет («Скиталец»).
Интересное из истории создания:
Рассказывать буду хронологически, вначале о поэме Гомера, затем о романе Хаггарда и Лэнга. Об «Одиссее» я немного сказала в прошлый раз. На 24 «песни» (рапсодии) она, как и «Илиада», была разделена примерно в III-м веке до н.э. всё тем же Зенодотом Эфесским. Кстати, есть мнение о том, что «Одиссея» является переработкой нескольких «малых эпосов», или же, что существовали более ранние поэмы («праодиссеи»), которые и легли в основу известной нам. В принципе, это самое важное и интересное о данном произведении в плане его создания, что стоило бы знать.
Совсем другое дело «Скиталец», иное название которого «Мечта мира» или «Всемирное желание» («The World's Desire»). Я довольно долго сомневалась, включать ли этот роман в подборку, потому что, во-первых, читала давно, ещё в 2014-м году, а, во-вторых, чтиво это своеобразное. Начать хотя бы с того, что это первое произведение Хаггарда, написанное в соавторстве. Лэнг после долгих споров и обсуждений разработал общую фабулу, и написал первые четыре главы и финал. Роман изначально планировалось назвать «Скиталец», но это название было занято стихотворением лорда Булвера; рабочим названием Хаггарда была «Песнь о луке».
Изначально роман издали в журнале The New Review (1890), а потом, в том же году, в издательстве «Longman» десятитысячным тиражом. На протяжении всего ХХ-го века он неоднократно переиздавался и переводился на многие языки мира, в том числе на русский (в 1903-м году). Это произведение прохладно было встречено критиками, по разным причинам. Так, например, одним анонимным обозревателем соавторство Хаггарда и Лэнга было названо «странным», так как, по мнению рецензента, между ними отсутствовало «сродство вкуса», которое бы сделало работу двоих органичной, другой критик писал о «безбожной мешаниной анархии и культуры». Впрочем, у романа были и поклонники, особенно его будто бы любили школьники)
В том, какова была авторская задумка, я сейчас разбираться не решусь, потому что сюда можно приплести и поиск божественного, и воспевание любви как движущей силы вселенной, и много что ещё, и вроде как авторы подобное даже туда закладывали. Хотя из главного в этом романе можно выделить, пожалуй, две вещи – это альтернативный финал странствий Одиссея и привязку истории ахейцев к Древнему Египту, а после – к Исходу из него евреев. Так что насчет мешанины точно соглашусь. Но об этом позже.
О чём:
Если кто-то ждал, что сюжет «Одиссеи» будет развиваться по хронологии, то упс, это снова не так. Поэма начинается с того, что Одиссей томится, пардон, в сексуальном рабстве у воспылавшей к нему страстью нимфы Калипсо)) Как такое могло получиться? Э-э…не спрашивайте) То есть, как Одиссей попал на остров Огигию, там подробно рассказывается, а как вышло, что днями он горько плакал, но нимфу всё равно вечерами тр полюбливал – об этом ни слова. И вот в этих странных отношениях герой прожил на острове то ли семь, то ли целых восемь лет.
В это время на родину вернулись все участники Троянской войны, включая Менелая, которого судьба тоже помотала по чужим краям. Кто-то после этого жил ещё долго и даже счастливо, а кто-то совсем недолго и несчастливо (например, Агамемнон, которого замочили жена с её любовником. И лично мне жалко там было только спутников царя, особенно Кассандру, которых пустили в расход за компанию, потому что жизнь самого микенского владыки после его выходок и высказываний в «Илиаде» иначе и не могла закончиться).
Несчастливо жили и родственники Одиссея на Итаке. Пока его не было, умерла его мать, совсем стал плох отец, а некоторые не очень дружные с совестью жители острова, а также и других местностей позарились на жену, дом и прочие богатства пропавшего без вести царя. Причем какое-то время Пенелопа ещё умудрялась хитростями их пыл сдерживать, но потом её предательски сдали, и женихи стали напирать с удвоенной силой, не забывая столоваться в доме потенциальной невесты, сжирая её скот и зерно.
За двадцать лет сын Одиссея и Пенелопы успел из младенца превратиться в юношу и благодаря Афине пришел к закономерному вопросу – «Доколе?», после чего собрался и поехал спрашивать об отце его бывших боевых товарищей. Тут-то и прочие боги вспомнили, что у нас вообще-то Одиссей потерялся, нашли его и велели нимфе его отпустить. Та устроила скандал посланному с этой вестью к ней Гермесу, но в итоге вынуждена была сделать, как велели. И её любимый герой покинул остров на самодельном плавсредстве. Возле Керкиры он попал в бурю и, чудом уцелев, добрался до острова, где проспал до утра, зарывшись в листья, а утром вышел к царевне Навсикае, которая там своевременно с рабынями бельишко стирала. Девушка всячески о госте позаботилась и отправила к своим родителям, которые устроили Одиссею роскошный приём. Вот им-то и их гостям он и рассказывал о своих странствиях, тех самых, о которых все мы и слышали не раз. Думаю, не будет спойлером, если я скажу, что, в конце концов, Одиссей вернулся на родину, где жестоко отомстил всем обидчикам своей семьи и просто нелояльным засранцам, а потом стал с родными и близкими жить да поживать (благо, было на что, ахейцы – народ щедрый. Кто прочитает, тот поймет).
А вот Хаггард и Лэнг перечеркнули канон и пошли очень далеко в своих фантазиях. В их изложении Одиссей тоже вернулся на Итаку, но как пелось в песне, «и вот он приплыл: ни дома, ни друзей, ни врагов». Всё, что герой нашел на родине – это следы опустошающей эпидемии, которая унесла жизни не только его родных, но и многих других. После этого он не придумал ничего лучше, кроме как искать «Мечту Мира» – Прекрасную Елену, к которой когда-то сватался, и которая по какой-то загадочной причине не вернулась к мужу, а попала в египетский храм, где ей поклонялись как божеству. Что искал, Одиссей-таки нашёл, но вот незадача – попутно возбудил страсть и желание в местной царице Мериамун, жене фараона Менепта, которая оказалась несчастна в браке и к тому ж крутой колдуньей. Вот тут-то и началось всякое. Но по традиции дальше рассказывать не буду. Лучше приведу понравившиеся эпизоды.
Отрывки:
На самом деле выбрать опять было не так-то просто. Чего только стоит момент, когда на Итаке Афина, притворившаяся пастухом, стала трепать Одиссея за щёчки)) Но всё-таки больше всего мне понравился эпизод встречи Одиссея и Навсикаи:
«…Кажется, девичий громкий вблизи мне послышался голос.
Или здесь нимфы, владелицы гор крутоглавых, душистых,
Влажных лугов и истоков речных потаенных, играют;
125 Или достиг наконец я жилища людей говорящих.
Встанем же; должно мне все самому испытать и разведать».
130 Вышел он — так, на горах обитающий, силою гордый,
В ветер и дождь на добычу выходит, сверкая глазами,
Лев; на быков и овец он бросается в поле, хватает
Диких оленей в лесу и нередко, тревожимый гладом,
Мелкий скот похищать подбегает к пастушьим заградам.
135 Так Одиссей вознамерился к девам прекраснокудрявым
Наг подойти, приневолен к тому непреклонной нуждою.
Был он ужасен, покрытый морскою засохшею тиной;
В трепете все разбежалися врозь по высокому брегу.
Но Алкиноева дочь не покинула места. Афина
140 Бодрость вселила ей в сердце и в нем уничтожила робость.
Стала она перед ним; Одиссей же не знал, что приличней:
Оба ль колена обнять у прекраснокудрявыя девы?
Или, в почтительном став отдаленье, молить умиленным
Словом ее, чтоб одежду дала и приют указала?
145 Так размышляя, нашел наконец он, что было приличней
Словом молить умиленным, в почтительном став отдаленье
(Тронув колена ее, он прогневал бы чистую деву)…»
Что же касается «Скитальца», то тут сомнений быть не может, конечно же это момент заключения договора между царицей Мериамун и демоном-змеем:
«…Тогда Мериамун заглянула в шкатулку и содрогнулась, но тем не менее запустила в нее руку и, прошептав: «Выйди, выйди, Первородное Зло!» – вынула что-то на ладонь вытянутой вперед руки. Вдруг это нечто загорелось, точно красный уголек в серой золе очага. Потом из красного оно стало зеленым, затем белым и мертвенно синеватым, с виду предмет этот походил на свившуюся клубком змею, сделанную из опала и изумруда.
Некоторое время Мериамун смотрела на нее как бы в нерешимости.
– Спи лучше, гадина… Дважды уже я смотрела на тебя и рада бы никогда более не смотреть!.. Нет, я все же решусь!.. Ты – дар древней премудрости, замерзший огонь, спящий грех, живая смерть, в тебе одной обитает премудрость!
Порывисто обнажив свою белоснежную грудь, Мериамун положила сверкающую безделушку, казавшуюся змейкой из драгоценных камней, к себе на грудь, но при холодном прикосновении ее невольно содрогнулась: эта крошечная змея была холоднее смерти. Обхватив обеими руками одну из колонн комнаты, царица стояла, содрогаясь от нестерпимой боли, которую она молча выносила некоторое время, пока то, что было холодно, как лед, не стало горячо, как огонь, и не стало светиться ярким, ослепительным блеском сквозь шелковую ткань ее одежды. Так она стояла около часа, затем, проворно сбросив с себя свои одежды и распустив свои шелковистые черные волосы, ниспадавшие до пола, предстала во всей наготе. Склонив голову на грудь, она стала дышать на то, что лежало у нее на груди, так как Первородное Зло может ожить только под дыханием человека. Трижды она дохнула на него и трижды прошептала: «Проснись! Проснись! Проснись!»
Когда она дохнула в первый раз, драгоценная безделушка шевельнулась и засверкала. Во второй раз она распустила свои блестящие кольца и вытянула голову почти на уровень головы Мериамун. На третий раз она скользнула на пол и, обвившись вокруг ног царицы, медленно стала расти, как вырастает растение под магическим взглядом факира.
Все больше и больше становилась змея, светясь подобно факелу в маленьком склепе, и стала обвиваться вокруг тела Мериамун, опутывая ее своими кольцами: наконец подняла свою голову на уровень ее головы, и глаза ее глянули прямо в глаза Мериамун, точно пламя сверкнуло в них, и в этот момент лицо змеи стало лицом прекрасной женщины, лицом Мериамун…».
Что я об этом думаю, и почему стоит прочитать:
На самом деле, пока читала «Одиссею», не могла отделаться от мысли, что читаю сборник анекдотов. Серьёзно, особенно круто смотрелось бы в виде картинок с приколами. Можно было бы мемы задействовать или на мемы растащить. Вроде бы всё серьёзно и трагично, но при этом не получается отделаться от ощущения присутствия некой иронии во всех этих историях о том, как Одиссей или его спутники опять во что-то вляпались. Особенно с быками Гелиоса понравилось – типа «Ладно, я вам всё рассказал, так и быть. Клянетесь быков не трогать? – Конечно! Клянемся!». И я-читатель так: «Да-да!») Потом они, конечно же, оголодали и быков пустили на жаркое. Я на эту тему пошутила: «Ахейцы: Да это же мясо! Да что случится, если мы поедим, а потом принесем богу другое мясо?»; Гелиос несколькими неделями ранее: «Мои хорошенькие барашки и бычочки! Как вы тут поживаете? ^_^») Кстати, в целом угадала. Гелиос на быков, оказывается, любил любоваться, а эти варвары пришли и сожрали его любимцев.
В то же время приходится признать, что встречались там эпизоды действительно жутенькие, неприятные, возмутительные и трогательные. Я с удивлением обнаружила, сколь сходны образы жертвоприношения в Аиде с эпизодом жертвоприношения в Воющем ущелье из моего романа «Тусклый свет фонарей». Только в тексте гомеровской поэмы красочно описано то, что я подразумевала, но оставила за кадром. Как по мне, выглядело жутковато. И это только один момент из множества, способных многих не оставить равнодушными.
Кстати, о равнодушии. Хотя после «Илиады» и некоторых других сопутствующих историй Одиссею уже не так симпатизируешь, отвращения он всё же не вызывает, и ему время от времени всё-таки сочувствуешь. Ещё большее сопереживание вызывает его сын, Телемах, и финал истории, несмотря на жестокость, протеста не вызывает.
Что же касается «Скитальца», он вызывает весьма противоречивые мысли и эмоции. С одной стороны, авторам удалось создать очень яркие, живые и проникновенные образы, с другой стороны у меня в своё время сложилось впечатление какой-то сумбурности и разрозненности элементов этой истории. Вроде бы вот всё это можно сочетать (и ахейских героев времен Троянской войны, и правителей ХIХ-й династии в Египте и даже евреев), но не понятно, зачем. Мотивация Одиссея мне что тогда, что сейчас не ясна, и образ Елены выглядит максимально картонно и неправдоподобно. Замечали это ещё во времена жизни авторов – что Елена блекнет на фоне роковой красавицы Мериамун. К слову, история Мериамун меня тогда зацепила, и библейские события выглядели сильно и атмосферно.
В общем, не могу сказать, что произведения дополняют друг друга, они своего рода альтернативные вселенные, которые после определенных событий в какой-то момент расходятся в разные стороны. Какую из временных линий выбрать – решать вам.
"Одиссей на престоле Итаки". Иллюстрация Франсуа-Луи Шмида
В Гугле есть так называемые "Эксперименты" — веб-страницы, где отдельные программисты или группы размещают свои программы, направленные на изучение или познание, на развитие собственных навыков пользователей, или на получение данных.
Это игровые формы взаимодействия, где с помощью развлечения можно узнать что-то новое и внести свой вклад в мировую копилку данных.
Например, веб-страница Фабрициус на сайте Google Культура и Искусство, помогает людям больше узнать о египетских иероглифах.
! Особенность : пока сайт работает только на английском и арабском языках.
Если вы владеете этими языками, то можете попробовать изучить саму страницу и написать что-то с помощью иероглифов.
Эти надписи можно сохранять и распечатывать любым способом, а также делиться ими в интернете.
Нет такого народа, который не задумывался о том как появился этот мир. И нет такого народа и такой религиозной системы, где не была бы разработана своя концепция мироздания. Египет не исключение. Но и в этом он загадочен и необычен. Ибо египтяне придумали не одну историю о сотворении мира, а несколько. И при этом не видели в этом ничего необычного. Разумеется это можно объяснить тем, что изначально Египет не был един, и в каждом царстве были свои боги, и соответственно своя картина сотворения мира. И, наверное, отчасти это так, но есть и но.
Одним из древнейших и почитаемых религиозным центром был город Иуну, что значит- твердыня. На просторах интернета вы найдете что это город столбов. Действительно в городе было много обелисков, которые начали растаскивать еще в античные времена. Греки называли этот город Гелиополем, то есть городом солнца. Так что, думаю, кличка "город столбов" появилась уже в новейшее время.
Гелиополис. Обелиск Сенусерта I . яндекс картинки.
Сейчас на этом месте раскинулся один из пригородов Каира. Именно в Иуну родился, пожалуй самый известный рассказ о сотворении мира.
Сначала была была тьма, покрывавшая неподвижный предвечный океан Нун. Предвечный, верно потому, что не существовало еще времени, и некому было отсчитывать миллионы лет вечности. И вот однажды в этом океане хаоса появилось существо, первый бог, который назвался Атум. Он посмотрел вокруг, и увидел, что ему некуда вступить. И тогда силою своей мысли поднимает Атум из бездны Нун холм, который стал первой землёй и назвался Бен- Бен. Но Атум по прежнему оставался один, и задумал сотворить он других богов себе в помощь. И возлюбив себя руками поместил он сперму в свой рот и превратился его рот в предвечную утробу, и выплюнул он Шу, бога воздуха, и Тефнут, богиню влаги.
Атум создаёт первых богов. Британский музей. X век до н.э.
Вот как этот процесс описан в книге мертвых.
"Я задумал в моем собственном сердце, и воссуществовали многочисленные существования от существ в образах рождений и в образах их рождений.
Я соединил с моим кулаком, совокупился с моей рукой, упало семя в мой собственный рот.
И я выплюнул Шу, я изрыгнул Тефнут. И мой отец Нун сказал: 'Да возрастут они!" И мое Око было для них защитой вечно, когда они удалялись от меня."
Но вокруг по прежнему царил мрак, и дети бога потерялись в ней. Опечалился Атум, только только приобрел он детей и тут же потерял их. И вырвал он глаз свой, и отправил его на поиски детей своих. Долго отсутствовало Око Атума, и вырастил Атум себе новый глаз. Когда же первое око нашло и привело к Атуму его детей, увидело новый глаз Атума и опечалилось. Тогда Атум поместил его себе на лоб, чтобы оно его охраняло. И стало оно Солнечным Оком, в виде Урея - кобры. С тех пор солнечные боги и фараоны носят урей на своих коронах.
Соединившись, Шу и Тефнут породили Геба, бога земли, и Нут, богиню неба.
Геб и Нут породили двух братьев- Осириса и Сета , и двух сестер - Изиду и Нефтиду.
Так возникла великая девятирица богов, которую греки называли Эннеадой. Увидев то, что он сотворил, Атум заплакал, и из его слез появились люди.
Существует еще одна версия рождения мира. По ней из глубин океана Нун поднимается белая лилия, которая распустившись, открыла скрытого в цветке младенца Ра.
Другим центром был город Хи-Ка-Пта (крепость души Пта), древняя столица Египта, которую греки называли Мемфис.
Мемфис. Современное состояние. яндекс-картинки.
Мемфис - город бога Птаха(Пта). Птах покровитель всяческих искусств и ремесел. И именно он своею силою и умением сотворил этот мир .
Бог Птах. яндекс картинки
В безмерном океане Нун осознал себя бог Птах. И решил он создать себе тело. У него не было никакого другого материала кроме земли. И вот усилием своей воли он создал себя из земли и землей он был. Затем в сердце его возникла мысль об Атуме, а на губах его слово Атум. И когда это слово было произнесено появился бог Атум. Дальнейшие создание мира и восьми богов, как в космогонии Гелиополя, совершил Атум, но не своей волей, а волей Птаха. Вот как это описано на камне Шабаки.
"Девятка богов его перед ним — как зубы и губы, семя и руки Атума. Поистине Девятка богов Атума возникла из его семени и пальцев, но Девятка богов [Пта] — это зубы и губы в этих устах, которые произносят названия всех вещей и из которых возникли Шу и Тефнут. Девятка [Пта] сотворила зрение глаз, слух ушей, дыхание носа, дабы передавали они [все] сердцу, ибо от него исходит всякое знание, а язык вторит тому, что задумано сердцем. Именно так родились все боги, Атум и его Девятка. И каждое божественное слово возникло из того, что задумало сердце и сказал язык. Так были созданы божественные духи Ка и Хемсут , давшие пищу и приношения всякие благодаря этому слову. И было воздано [по заслугам] тому, кто любим, и тому, кто ненавистен. Так была дана жизнь миролюбивому и смерть — преступнику. Так возникли всякие работы, всякие искусства, движение рук, ног и всех членов согласно приказу, задуманному сердцем и выраженному языком, создавшим сущность всех вещей."
Камень Шабаки. яндекс картинки. В средние века использовался как жернов. Отсюда и отверстие в центре и уничтоженный в середине камня текст.
Еще одним религиозным центром был город Хименну, город восьмерых. Греки называли его Гермополь.
Гермополь яндекс картинки
В Гермополе возникла космология некоторым образом зеркальная тому, что мы видели Гелиополисе. Согласно ей изначально существовали четыре пары божеств, некоим образом бывшие частями великого и неназываемого творца. Каждая пара как бы была символом определенной стихии, ее мужской и женской ипостасей. Мужские фигуры имели головы лягушек, а женские змеи.
Гермопольская восьмерица. яндекс картинки.
Вот эти стихии:
Нун и Наунет - хаос мужского и женского рода. Хех и Хаухет - бесконечность времени и пространства мужского и женского рода. Кук и Каукет - тьма, в которой произошло творение мужского и женского рода. Амон и Амаунет - сокровенность непознаваемого бога.
Как видите в восьмирице или огдоаде, как называли ее греки, уже есть все необходимое для творения. И вот однажды соединившись неким образом эта великая восьмерка порадила солнечного младенца, который и сотворил весь остальной мир.
Необходимо обратить внимание на последнюю пару. Здесь присутствует Амон, ключевая фигура восьмирицы. Позже Амон в соединение с Ра превратится в Амона-Ра и станет главным богом фиванского пантеона и всего Египта.
Солнечный младенец. Рисунок из книги мертвых. яндекс картинки.
Существует еще одна версия творения, по которой в предвечном океане плавала птица - Великий Гоготун, который снес яйцо на вершине Бен- Бена. И из этого яйца появился Солнечный младенец.
Амон в образе Великого гоготуна с яйцом. Яндекс картинк
И наконец последняя легенда о сотворении. Возможно она является самой древней, хотя и не самой популярной.
Она связана с богиней Нейт, великого андрогина, на одну треть женщина и двумя третями мужчина, Нейт — богиня умерших, она стоит на страже вместе с Изидой, Нефтидой и Селькет у носилок Осириса . Посредством бинтов для мумии умерший должен заслужить её божественную защиту. Бинты и соляные растворы для мумификации являются даром Нейт, которая считалась покровительницей ткачества. Постоянно выступает в качестве матери божеств, особенно солнечных.
В предвечной тьме она, велика мать, начинает творить богов, еще до того как был создан мир. Она -" отец отцов, мать материей, существо божественное, которое первым пришло к существованию".
Нейт принимает образ коровы - пловчихи, потому что великая корова это символ материнства, кормилица.
Богиня Нейт. яндекс картинки.
При помощи семи изречений Нейт создает богов и духов. И наконец она решает родить главное существо, вслед за которым родится вселенная.
" Сегодня явится величайший бог. Когда открывает он глаза свои рождается свет, когда закрывает он их возвращается тьма. Будут рождены люди из слез его и боги из слюны его."
Так Нейт рожает солнечного бога. Утром это Хепри, вечером Атум, в разгар же дня это Ра. Таковы три ипостаси солнечного бога. И замыслила она мир в своем сердце и, посадив солнечного младенца меж своих рогов, она выпрыгнула из небытия и мир стал.
Хотела сделать эту заметку ещё вчера, но не сложилось, да и сегодня припозднилась, поэтому постараюсь историческую часть сделать покороче, хотя остального текста будет побольше обычного, так как рассказываю сегодня о нескольких произведениях разом. Но на то есть причина.
Мы, наконец, дошли до рубежа ХIV-ХIII столетий до н.э. К этому моменту на одних территориях начался упадок (Митанни, Крит), а на других, напротив, подъём, как например в Хеттском царстве и в Египте. Именно столкновением этих двух мощных держав и стал известен текущий исторический период. В прошлый раз я упоминала царя хеттов Мурсили II, младшего сына Суппилулиумы I, в правление которого предположительно случилось солнечное затмение (Затмение Мурсили). Мурсили вынужден был заниматься семейными распрями и восстаниями, прежде чем одержал победы над соседними государствами и укрепил собственное. На смену ему пришёл около 1295-го года Муватилли II. Это тот самый правитель, который заключил мирный договор с неким Алаксанду (которого некоторые отождествляют с легендарным Парисом), а ещё воевал с Сети I и Рамзесом II. В 1284 году до н. э. молодой Рамзес II во главе 25-тысячного войска предпринял поход в Сирию, к Кадешу. У стен Кадеша его встретила армия Муваталли. Вот тут-то и случилась битва при Кадеше, упоминания о которой можно найти в учебниках по истории древнего мира. Хотя лично я до недавних пор об этой битве помнила смутно.
(Рамзес II, Луксорский храм)
Кстати о Египте. После сомнительного в плане своей полезности правления фараона Эхнатона и сменивших его последних законных представителей династии (которая, по сути, оборвалась на Тутанхамоне) трон перешел вначале к жрецу Эйе, а после него - к военачальнику Хоремхебу, который и навёл относительный порядок в стране, хотя и жесткими методами, не забыв напомнить и соседям, что у Египта ещё не все зубы выпали. Хоремхеб был дважды женат, причем второй его женой называют Мутнеджмет, которая, возможно, приходилась младшей сестрой Нефертити и дочерью Эйе. Такой версии придерживались и Ж. Мессадье, и А. Кристи, создавая свои произведения, правда сами образы и Хоремхеба, и его супруги у них сильно различались. Как бы то ни было, наследников он не оставил и передал власть своему соратнику и чати (визирю) Парамесу, ставшему основателем новой, XIX-й, династии. Эта династия продержалась у власти около 106 лет, примерно с 1292 по 1186-й годы до н.э. И вот, собственно, о закате XVIII-й и начале, расцвете и угасании XIX-й династии и рассказывается в...
Трилогии «Бури на Ниле» ( «Гнев Нефертити», «Маски Тутанхамона», «Триумф Сета») и трилогии «Рамзес II Великий» Ж. Мессадье
Время действия: ХIV-ХIII (или даже ХII) века до н.э. Времена правления Сменхкары, Тутанхамона, Хоремхеба, Рамзеса I, Сети I и Рамзеса II, а также его потомков.
Место действия: Египет (Та-Мери), Ханаан, Амурру.
Интересное из истории создания:
Жеральд Мессадье (1931–2018) был французским научным журналистом, эссеистом и писателем. Родился, он, кстати, в Египте, недалеко от Каира, что, возможно, сказалось на его особом интересе не только к истории вообще, но и к истории египетской, в том числе древней.
Мессадье в течение 25 лет был редактором научного журнала Science & Vie и опубликовал более 60 книг на различные темы, среди которых были не только исторические романы, но также очерки об истории религии, верованиях, культурах и религиозных учениях, биографии (включая двухтомную биографию Моисея) и даже научно-фантастические произведения. Свои первые романы он опубликовал в семнадцать лет под псевдонимом, а под своим именем стал писать и издаваться с 1970-х годов. Определенной известности Мессадье добился после публикации в 1988 году «Человека, который стал Богом», художественной биографии Иисуса из Назарета, которая пользовалась огромной популярностью и была переведена на несколько языков. Впрочем, среди русскоязычных читателей, насколько я могу судить, имя этого автора по-прежнему не слишком известно.
Книги, о которых я хочу сегодня рассказать, охватывают, по меньшей мере, 122 года истории Древнего Египта. Трилогия «Бури на Ниле» была создана в 2004-м году, а вот трилогия «Рамзес II Великий» (в оригинале это «Ramsès II l’immortel», т.е. «Рамзес II Бессмертный») уже в 2010-м, однако хронологически события, описанные в них, идут одно за другим в один и тот же исторический период, начиная от кончины Эхнатона и до правления собственно Рамзеса II включительно. Именно поэтому я и решилась объединить эти произведения в один пост.
Причем из трилогии о потомках Рамзеса I я сумела найти только первую часть собственно о самом знаменитом фараоне династии (поэтому и говорю лишь о 122 годах). Остальные две – только на французском и, судя по всему, третья книга, «Ramsès II l'immortel, tome 3 : Taousert, celle qui s'empara du ciel» («Таусерт, та, что поглотила небо») повествует уже о закате XIX-й династии, когда на трон взошла царица Таусерт.
О чём:
Трилогия «Бури на Ниле» начинается с периода сразу после смерти фараона Эхнатона, когда шла подготовка к его погребению, все обсуждения, связанные с выбором наследника, оказались отложены на потом, а регентом, по сути, стала вдова покойного – Нефертити, явно не намеренная уступать кому-либо упавшую в её красивые руки власть. Ещё меньше этого хотел её отец – жрец Эйе (Ай). Вокруг них уже тогда всё обросло интригами словно паутиной, и случайно в них оказалась вовлечена развратничавшая с писцом принцесса Меритатон, будущая жена фараона Сменхкары. Она и её любовник, будучи в поисках уединенного местечка для своих любовных утех, случайно услышали то, чего не должны были. Это обстоятельство и вовлекло их в водоворот последующих событий в качестве активных участников. И я ожидала уже довольно скучного чтива про месть и гнев Нефертити, когда царица внезапно во время похоронной процессии до гробницы её почившего супруга вдруг упала…
«Вот это поворот», – подумала я, прочитав, что было дальше, и продолжила чтение уже с неподдельным интересом. Спойлерить, разумеется, не буду) Тем более что автор ловко использует исторические разночтения, неточности и белые пятна в сюжете своих романов, и одним лишь знанием истории сюжетные ходы предсказать удается далеко не всегда.
История же о Рамзесе I и его потомках начинается с последнего дня царствования Хоремхеба, который объявил наследником своего приближенного из военной среды – Парамесу, который и стал основателем XIX-й династии. При этом в фокусе с самого начала оказался его рыжеволосый внук и тёзка, который ближе к середине книги, пережив старшего брата и добившись изгнания возможного соперника – Птахмоса, стал новым фараоном, известным под именем Рамзеса II. Приличная часть повествования посвящена именно его противостоянию с Птахмосом, которого считали внуком и наследником Эхнатона, поскольку тот, хотя и оказался сильно отдален от дворца, всё время ухитрялся оказываться среди бунтов и прочих неурядиц, что наводило подозрительного принца, а после и фараона на неприятные подозрения. После инцидента на стройке в Пер-Рамзесе, городе основанном Рамзесом II, правитель уже понадеялся, что соперника надолго упрячут в тюрьму, но дело приняло весьма неожиданный оборот…И снова спойлерить не буду)
Отрывки:
Из романа «Гнев Нефертити»:
«…Когда процессия продвинулась немного вперед по улице, Панезий забрался на носилки и присоединился к ней. Жрецы и писари шли пешком. Распорядитель церемоний пришел просить Нефертити занять место в его паланкине. Она направилась за ним, ноги у нее заплетались. С ней шла одна из служанок. Нефертити прилегла в роскошном желтом паланкине с красными занавесками, которые были тут же опущены. Стража организовала проход в толпе, и носилки тронулись с места. Тутанхатон устроился один в почти таком же паланкине. Царевны сидели по двое в следующих трех, Сменхкара и Царский совет заняли шесть паланкинов, кормилицы шли пешком. Еще один военный отряд замыкал процессию. Следом шли плакальщицы и все жители Ахетатона.
Двенадцать паланкинов с загробным имуществом и двенадцать с родственниками царя и приближенными вельможами скоро оказались в конце улицы и свернули на восток по направлению к гробницам в горах. На место они прибыли через три часа, примерно в час пополудни. Несколько коршунов с обманчивым безразличием парили в раскаленном небе.
Сотня воинов и двадцать всадников ждали у входа в новую гробницу. Панезий встал со своих носилок. Жрецы и писари присоединились к нему, чтобы встретить царскую мумию у входа в ее жилище. Шестеро жрецов уже окуривали катафалк. Чтобы начать ритуал, надо было подождать, пока все покинут носилки и сойдут на землю. Панезий вспомнил первые слова обращения к умершему: «Входи, сын Атона, властелин Двух Земель, защитник справедливости…»
Носилки Нефертити только что поставили на землю. Носильщики торопливо отдернули занавески. Служанка бросилась к своей госпоже помочь ей спуститься. Регентша успела поставить на землю только одну ногу и сразу же упала…»
Из романа ««Рамзес II Бессмертный. Пылающий Дьявол»:
«…Губы наместника дрогнули — он явно хотел что-то добавить. Подумав немного, он решился:
— Одно деяние Птахмоса заслуживает особого упоминания. Слышал ли ты о колодце, который наш божественный государь приказал вырыть в Бухене для обеспечения питьевой водой рабочих на приисках?
Па-Рамессу кивнул: история с колодцем в свое время бурно обсуждалась при дворе, однако затея закончилась провалом. Колодец глубиной в сорок локтей — и ни капли воды!
— Ну так вот, Птахмос счел, что по дороге в Уасет недостаточно колодцев, и рабочие вместе с груженными золотом ослами, сколько бы ни взяли с собой воды, могут просто не дойти до столицы. Следовательно, значительное количество золота может быть утрачено. И он приказал вырыть новый колодец. Он нашел воду!
Наместник произнес последние слова с восхищением.
— Моему божественному отцу сообщили о том, что ты мне рассказал?
— Если и упомянули об этом, то вскользь, светлейший принц…
Па-Рамессу вздохнул и поблагодарил наместника за рассказ.
— Странно, что он упорствует в том, что обладает непреходящей властью. Придумать же такое! — заметил он после ухода Себахепри.
— Одиночество и сам факт изгнания из царской семьи подпитывают его иллюзии, — отозвался Тиа. — Ты его накажешь? Даже если накажешь, это ничего не изменит. Птахмоса нужно изолировать. Если этого не сделать, он может возглавить наших противников.
— Думаешь, он на это способен?
— Он одержим жаждой власти, светлейший принц. Пусть он находится в пределах страны, но под наблюдением. Я попробую найти писца, пригодного для такого дела.
Вскоре явился первый писец нового визиря Пасара и уведомил принца, что его господин ждет распоряжений принца. Это означало, что у визиря есть вопросы, которые он хотел бы обсудить. Па-Рамессу в сопровождении Именемипета отправился к визирю. От его личного секретаря не укрылось, что принц чем-то озабочен, и это была правда — Па-Рамессу снова и снова прокручивал в уме слова наместника Бухена.
Опасения Именемипета подтвердились во время встречи с начальником надписей Двух Земель. Па-Рамессу рассматривал вопрос о сооружении стелы в Бухене, и вот ему принесли на утверждение текст. Предполагалось, что эту огромную стелу установят от имени придворных в честь принца-соправителя. Один фрагмент текста особенно поразил Именемипета. Сановники провозглашали:
«Еще будучи в яйце, ты планировал свою деятельность в роли принца-наследника. Ничто из происходящего в Двух Землях не укрывалось от твоего взора, даже когда ты был очень юн и носил возле уха детскую прядь. Ты возглавлял армию, будучи десятилетним ребенком…»
Все это делалось вот для чего: там, в Бухене, Птахмос обязательно увидит стелу. Памятник станет подтверждением того, что судьба будущего фараона, которого наследник Эхнатона пытался обойти, предопределена свыше. И любой поймет, что его претензии беспочвенны.
Только желанием пресечь на корню устремления Птахмоса объяснялся чересчур высокопарный слог надписи, что граничило с глупостью. Однако ни Именемипет, ни Тиа ни разу не заговорили об этом в присутствии Па-Рамессу. Над стелой, вне всяких сомнений, уже работали мастера, и было поздно что-то менять. Тиа понимал, что любая критика с его стороны будет некстати: приближался день его свадьбы с Тийи, и замечание, сколь бы тактично оно ни было сформулировано, только омрачило бы радость ожидания этого союза, который стал для него подарком от Па-Рамессу. Поэтому бывший наставник решил закрыть глаза на проявление болезненного самолюбия своего воспитанника.
Подготовка к свадьбе и неожиданное изменение намерений соправителя подтвердили правильность выбранной линии поведения. Два дня спустя Па-Рамессу равнодушным тоном уведомил Тиа и Именемипета, что отложил возведение стелы на более поздний срок. Удивление наставника и личного секретаря было очевидным.
— Я видел по вашим лицам, — пояснил Па-Рамессу все так же спокойно, — что вам эта идея не понравилась. Ни один из вас и слова не сказал, из чего я сделал вывод, что вы считаете меня излишне тщеславным.
— Светлейший принц, я не… — попытался было возразить Тиа.
— Я хорошо знаю тебя, Тиа, знаю, что ты человек скромный. Признайся, ты ведь против возведения стелы? И ты тоже, Именемипет?
— Я думаю, что такой малозначительный персонаж, как Птахмос, не стоит этих велеречивых заявлений.
— И это правда.
Вопрос был закрыт. Подтверждением этому стал услышанный Именемипетом в полдень того же дня обрывок разговора между писцами царского кабинета, начальником надписей и архивариусом:
— Что с текстом для стелы?
— Его высочество оставил эту идею.
Этим было все сказано…»
Что я об этом думаю, и почему стоит прочитать:
Второй отрывок мне особенно понравился) Сразу подумала: «А ты ещё жалуешься, когда делаешь работу, которая никому не нужна и ни к чему не приводит») В остальном…
Две вещи мне бросились в глаза при чтении этих романов – то, что Мессадье в каждом из них неизменно повествует о всепоглощающей жажде власти, но совершенно по-разному расставляет акценты. Хотя и Нефертити, и её отец Ай, и Хоремхеб, и Рамзес II с Птахмосом стремятся к власти, они ведут себя при этом по-разному, прибегают к разным средствам и ищут власти по разным причинам. Конкретно в случае с Рамзесом моё внимание привлекло то, с каким милосердием он обходится с побежденными – отпускает пленников, отказывается иной раз от казней, и даже не пытался ни разу избавиться от соперника путем его убийства, что поразительно контрастирует с историями сменявшихся на троне последних правителей XVIII-й династии из трилогии «Бури на Ниле». Несмотря на его поразительные тщеславие, гордыню, упертость и тягу к искажению действительности себе в угоду, он в целом как персонаж вызывает симпатию, ведь положительных черт у него тоже было немало. И особенно он выделялся на контрасте с другими фараонами.
Вторая вещь, что привлекла моё внимание, касается самого текста. Мессадье явно не был ханжой, и его повествование прямолинейно и полно бытовых, физиологических и сексуальных деталей, о которых вроде как писать не принято. Выглядело это как манифест о важности тела и телесных проявлений) Вроде бы к месту, а вроде бы и «Зачем?». Кому-то это понравится, кому-то, наверное, нет, хотя, на мой взгляд, это хоть и столь странным образом, но добавляет тексту некоторую изюмину и делает его запоминающимся. При этом это ни в коем случае не порно, да и эротикой это назвать однозначно я не могу, тем не менее сексуальным отношениям автор уделяет немало внимания, в том числе мотивируя ими судьбоносные решения персонажей своих романов.
В целом я бы всё-таки советовала с этими двумя трилогиями ознакомиться. Если кто-то поистине увлечен Египтом, и особенно, если владеет французским языком, то это отличная возможность ознакомиться с произведениями, не только охватывающими несколько столетий древнеегипетской истории, но и прочитать о тех правителях Нового царства, о которых писали, мягко говоря, мало. Тем более что писатель не обходит стороной все самые интересные "истории из истории", например, ту, что была связана с письмом "дахамунцу" (египетской вдовствующей царицы) к хеттскому царю Суппилулиуме I с просьбой прислать ей сына в мужья. Об этом, и о том, что из этого вышло, можно прочитать в данном случае в романе "Триумф Сета" (заключительная часть трилогии "Бури на Ниле").
О Рамзесе II и его отношениях с хеттами можно также прочитать в цикле К. Жака "Рамзес", а ещё в романе З. Обермайера "Храм Фараона".
Египетский флот входит в гавань Библа | Древний Египет, Древний Левант
Бронзовый век, Новое царство, династия 18, 33-й год правления Тутмоса III
| художник Тим Мейер, фрагмент
древний папирус - дипломатия по древнеегипетски - сказка о хитром военачальнике - загадочные хабиру - воинственные марьяну - заимствовал ли Гомер чужой сюжет
НА 33-М ГОДУ от начала своего правления египетский фараон Тутмос III начал свой восьмой и самый крупный военный поход. Стратегическая задача состояла в том, чтобы разгромить союзные города-государства могущественного царства Митанни (егип. Нахарин) на северо-востоке Сирии.
Армия двинулась из Египта через Синайский полуостров, а флот - через порт Арвад в Алеппо в страну Нахарин. Царь Митанни и правители союзных городов-государств были разгромлены в ряде сражений:
«Я взял в плен азиатов - 13 человек (имеются в виду знатные люди) и 70 живых ослов, а также 13 бронзовых топоров, причем бронза была украшена золотом».
Затем Тутмос приказал построить в городе Библе множество кораблей из кедра, их поставили на повозки и повезли к реке Евфрат.
Плывя вниз по Евфрату, египтяне нападали на вражеские и мятежные города. Пройдя на юг через долину Оронта, египетская экспедиция вернулась к ливанскому побережью. Египтяне продемонстрировали способность своих войск вторгнуться на территорию Митанни. Митаннийский царь выплатил дань, а вавилонский, ассирийский и хеттские цари прислали свои дары.
Никогда ранее Египет не был так силен как при великом царе-завоевателе Тутмосе III. Никогда больше египтяне будут настолько превосходить своих соседей. Это был абсолютный зенит тысячелетнего развития цивилизации Древнего Египта. Неудивительно, что эта «золотая эпоха» нашла свое отражение в культуре египтян.
В Британском музее в Лондоне находится фрагмент рукописного свитка именуемый как Папирус Харриса 500 или Папирус Британского музей 10060. Экспонат имеет высоту 19,5 см и длину 142,5 см. Части оригинального папируса отсутствуют.
Папирус входил в коллекцию Энтони Чарльза Харриса (1790–1869) и был куплен после его смерти, в 1872 году, Британским музеем у Селимы Харрис, его родной дочери. Согласно сообщениям, на момент обнаружения папирус был нетронутым, но был поврежден в результате взрыва, разрушившего дом в Александрии, где он хранился.
Артефакт датируется временем правления Рамессидов (19-я и 20-я династии, 1292–1077 гг. до н.э.). Кроме прочих весьма интересных текстов, на обратной стороне папируса записано сказочное повествование об одном из событий, которое якобы случилось во времена 18 династии в правление Тутмоса III - «Взятии Иоппы».
Папирус Харриса 500 | Северная Африка, Египет | цивилизация Древнего Египта | Новое царство, 19 - 20 династии, 1292–1077 гг. до н.э. | Британский Музей, Лондон, Фрагмент. Начало и конец утрачены.
Высокий холм Яффы (устар. Иоппы) и удобное устье реки, которое защищало корабли от штормов и препятствовало доступу к городу по суше, стали причиной поселения здесь людей еще около 3000 года до н.э. Конечно, такая стратегическая точка, морские ворота в Ханаан не могли не заинтересовать Тутмоса III и он захватил Яффу. Местные жители были уведены в плен, а город египтяне превратили в свой военный форпост во враждебной стране.
У нас нет исторических свидетельств того как это произошло, но сказка из Папируса Харриса повествует об этом следующим образом:
Однажды во времена царя Мен-Хепер-ра (Тутмоса III) произошло восстание* слуг его величества, находившихся в Иоппи. Тогда сказал его величество: "Пусть (военачальник) Джехути пойдет со своими воинами и уничтожит этого нечестивого врага в Иоппи». И призвал одного из своих приближенных и сказал еще: «Спрячь мою большую трость, которая творит чудеса, в обозе Джехути, чтобы сила моя пошла с ним».
Когда же Джехути приблизился к Иоппе с воинами фараона, то послал к Врагу в Иоппе** и сказал: «Вот теперь его величество, царь Мен-Хепер-ра, послал против тебя все это большое войско; но что же это, если мое сердце, как твое сердце? Приди, и давай поговорим в поле, и увидим друг друга лицом к лицу». И пришел Джехути с некоторыми из своих людей. Пришел и Враг в Иоппии, но возница-марьяну его, который был с ним, был сердцем верен царю Египетскому.
И говорили они друг с другом в большом шатре, который поставил вдали от воинов. А Джехути приготовил двести мешков, с веревками и путами, и большой мешок из шкур с бронзовыми путами, и много корзин. Они были в его шатре, мешки и корзины, и он положил их так, как кладут в корзины корм для лошадей. А в то время, как Враг из Иоппы пил с Джехути, люди, бывшие с ним, пили со слугами фараона и веселились с ними.
И когда кончился их пир, сказал Джехути Врагу в Иоппе: «Ты видишь, что я доверяю тебе и, если тебе угодно, я останусь с женщинами и детьми твоего города, только пусть кто-нибудь приведет моих коней, и накормит, и спрячет в Иоппе от блуждающих в округе хабиру». И пришли люди, и запрягли коней, а один воин фараона нашел большую трость Мен-хепер-ра (Тутмоса III) и пришел рассказать о ней Джехути.
Атака египетских колесниц
И тогда Враг в Иоппии сказал Джехути: «Сердце мое желает осмотреть великую трость Мен-Хепер-ра. Сделай же все хорошо и принеси ее мне». И Джехути сделал так, и принес трость царя Мен-Хепер-ра. И ухватил Врага из Иоппы за одежду его, и тот встал, и Джехути сказал: «Посмотри на меня, Враг! Вот великая трость моего царя Мен-Хепер-ра, страшного льва, сына (богини-воительницы) Сехмет, которому (бог) Амон, отец его, дает власть и силу». И, подняв руку, он ударил по лбу Врага из Иоппы, и тот упал перед ним беспомощный.
И положил его (генерал) в мешок из шкур, и связал руки Врага из Иоппы, и надел на ноги его оковы с четырьмя кольцами. Затем приказал слугам своим принести двести пустых мешков, и спрятал в них двести лучших воинов, и дал им веревки и бронзовые путы, и запечатал их печатью, и приложил к ним веревочные сети и шесты, чтобы нести их. И приставил к ним по два сильных носильщика из слуг, всего шестьсот человек, и сказал им: «Когда войдете в город, то развяжите ноши ваши, вместе схватите всех жителей города и быстро наложите на них оковы».
Тогда один (слуга египтянин) вышел и сказал вознице Врага в Иоппе: «Господин твой сейчас устал от вина. Пойди, скажи госпоже твоей: «Приятная весть! (Бог) Сет отдал нам Джехути с женою его и детьми его; вот начало дани их», чтобы она приняла двести мешков».
И (верный египтянам) возница пошел перед носильщиками, чтобы порадовать сердце своей госпожи, супруги Врага из Иоппы, говоря: «Мы возложили руки на Джехути***». Тогда отворились ворота города пред пешими: они вошли в город, открыли ноши свои, возложили руки на всех жителей города, малых и великих, быстро наложили на них путы и оковы; власть фараона овладела городом тем.
Отдохнув, Джехути отправил послание в Египет к царю Мен-хепер-ра, своему господину, говоря: «Будь доволен, ибо Амон, добрый отец твой, отдал тебе неприятеля в Иоппе со всем его народом, а также и город его. Пошли же людей взять их в плен, чтобы ты наполнил дом отца твоего Амона-Ра, царя богов, рабами и рабынями, и чтобы они были повержены под ногами твоими во веки веков».
Примечание * - согласно египетской имперской пропаганде весь мир изначально принадлежит египетским царям, а те кто временно не признают этого - однозначные мятежники.
Примечание ** - используется как личное имя.
Примечание *** - победили или захватили, получили власть.
Охота с колесницы, факсимиле с рельефа | Северная Африка, Египет, Фивы, гробница Усерхата TT 56 | цивилизация Древнего Египта | Новое царство, 18 династия, правление Аменхотепа II, около 1427-1400 гг. до н.э. | Британский Музей, Лондон
В этой истории прекрасно всё!
Здесь и подразумеваемая первоначальная военная неудача египтян, столь популярный и сейчас способ вести переговоры с бутылкой в руке, египетский «штирлиц» в лице возничего, военная хитрость военачальника Джехути, и упоминание двух очень интересных терминов, связанных с военным делом.
Первый - это люди, которых называют хабиру и которые могли похитить коней египетского генерала. Хабиру - это группы людей, проживавшие в области Плодородного полумесяца как минимум с 19 века до н.э. до середины 12 века до н.э.
Мы знаем об их существовании из почти 200 источников на шумерском, аккадском, хеттском, угаритском и египетском языках, но не понимаем сущность этого противоречивого явления.
Совершенно точно, что хабиру — это не нация, а социально-правовой термин. Они всегда зависят либо от государства, города, либо от других людей. В Египте выполняют принудительные работы , а в Месопотамии эти мужчины и женщины предлагают свои услуги хозяину в обмен на свое содержание, но при этом их иногда называются головорезами.
Похоже на то, что эти люди занимают промежуточное положение между свободнорожденными и рабами, но парадоксальным образом чаще всего хабиру служат солдатами, часто организованными в специальные контингенты (Ларса в Вавилонии, Мари на Среднем Евфрате, Алалах в Северной Сирии и Богазкей в Анатолии).
Мы знаем, что некоторые города иногда были под властью хабиру, с ними вели войны сирийские князья, а царь Идрими из Алалаха (ок. 1490–1465 гг. до н.э.) величал себя царём хабиру.
СТАТУЯ ИДРИМИ, ЦАРЯ ГОРОДА-ГОСУДАРСТВА АЛАЛАХ | Восточное Средиземноморье, Левант, Турция, Телль-Атчана | Ханаанская цивилизация, XV век до н.э. | магнезит, высота 104 см | Британский музей, Лондон
Другой важный и интересный термин в древнеегипетской сказке про «Иоффского коня» - это марьяну. Когда египетский владыка Менхеперра (он же Тутмос III) повёл своих воинов на покорение Азии, то основной ударной силой его полевой армии служили отряды боевых колесниц. Около 1460 г. до н.э. египтяне столкнулись с Митаннийский царством, которое на пике своего могущества простиралось от Средиземноморья до северного Загроса в Западном Иране, включая ряд важных городов в Северной Сирии.
Митанни было известно египтянам под именем Нахарина. Ассирийцы называли это царство как Ханигальбат, а хетты называли этот народ хури. Большинство современных ученые согласны с тем, что они были хурритами.
Во главе царства стояла воинственная аристократия. В их крупных земельных владениях разводили лошадей. В документах и договорах часто упоминается потомственная каста воинов-колесничих под названием марьяну. Единственное число - марья , что на санскрите означает молодой воин или юный герой, и к нему добавляется хурритский суффикс.
Большинство марьяну носили семитские и хурритские имена. По совокупности характеристик (разведение и дрессировка лошадей, прекрасные доспехи, корпоративный дух и пр.) эта военная элита служила эталоном для соседей и послужила образцом для создания аналогичных отрядов в Египте.
Чаша военачальника Джехути | Северная Африка, Египет, Мемфисский некрополь, Саккара | цивилизация Древнего Египта, Новое царство, период Тутмоса III (1480 - 1425 гг. до н.э.) | золото, 372 гр. | Музей Лувра, Париж
При раскопках хеттских архивов Хаттусы в современной Турция, было обнаружено старейшее в мире сохранившееся руководство по дрессировке лошадей. Работа была написана митаннийским дрессировщиком лошадей по имени Киккули в 1345 году до н.э. на четырех табличках и содержит 1080 строк, начиная со слов: «Так говорит Киккули, главный дрессировщик лошадей земли Митанни».
Мы видим, что сказка содержит в себе вполне реалистичные элементы и подробности и даже главный герой может быть исторической личностью. В 1824 году французский консул в Египте Бернардино Дроветти обнаружил в Саккаре могилу важного человека, жившего во времена правления Тутмоса III: военачальника Джехути (егип. dhwty). Но катастрофические раскопки его могилы закончились тем, что весь его погребальный инвентарь был разбросан по Европе, а место его могилы - потеряно.
Джехути был «начальником северных стран», а именно всего Ханаана, «острова среди моря» — Кипра и, что очень странно, «страны Кефтиу» под которой скрывается крито-микенская (эгейская) цивилизация.
Ваза из погребального инвентаря военачальника Джехути | Северная Африка, Египет, Мемфисский некрополь, Саккара | цивилизация Древнего Египта | Новое царство, период Тутмоса III (1480 - 1425 гг. до н.э.) | египетский алебастр, 26.4 см | Музей Лувра, Париж
У всей этой истории есть ещё один интересный аспект (да, снова). Если Вам вдруг показалось, что вся эта история подозрительно похожа на ситуацию с «троянским конём» из древнегреческого эпоса «Илиада», то Вам не показалось.
Современные исследователи пытаются понять как явно более ранний древнеегипетский сюжет оказался в поэтическом творении древнегреческих «гомеров» из Малой Азии и повлиял на куда более поздние арабские сказки вроде «Али-Бабы и сорока разбойников».
Сказка о «Взятии Иоппы» - это пример мощнейшего влияния культуры Древнего Египта на соседние области и вклада египтян в современную Западную цивилизацию, как и пример более сложного обратного процесса заимствований.