Запретная зона
Автор: Алексей Грибанов
Какой УЖАС утаивают стены ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ЛЕЧЕБНИЦЫ закрытой ещё в далёком СССР - ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА
Автор: Алексей Грибанов
Какой УЖАС утаивают стены ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ЛЕЧЕБНИЦЫ закрытой ещё в далёком СССР - ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА
— Вот так вот все и закончилось, почти в половину двенадцатого, — подытожил Николай Валерьевич, тяжело вздохнув.
Дима его слушал в пол уха, больше его интересовали те самые часы.
— Из комнаты вышел, а там пять трупов. Всех Ракшас растерзал, никого не оставил. И меня бы не пощадил, ежели усыпить его не додумался бы по инструкции этого Краузе, будь ему пусто. Тьфу, — в сердцах выпалил старик, — я потом из квартиры то ушел, пришел только через несколько часов, когда уже трупы выносили. Пусть никто и не поверил бы, что одна казявка пятерых угомонить смогла, но подставляться все равно не хотелось. Дед потом окочурился, бабушка в Омск приехала и квартиру взяла, да за мной приглядывала.
— А вы, правда, ну… аутистом были? — с долей неловкости спросил Дима.
— Был, отец меня за это лично чуть на тот свет не отправил, да вот демон желание мое исполнил, как есть исполнил. Хотел быть как все, стал как все, да никакие болячки меня всю жизнь не брали. А часы эти потом и меняться начали, чтоб их. То так, то сяк, то эдак, да изменятся. Подстраиваются.
Николай задумался на несколько секунд, и продолжил.
— Только ты не думай, что это джинн из кувшина, как в сказках. Даже когда я его усыпил, он истощал меня. Ракшас он же людоед, только плотью не питается. Он питается жизненной силой, эмоциями, всем. Я всю жизнь свою, как серая мышь. Никакой радости или горя, ни-че-го.
— А Вика? — поинтересовался Дима.
Старик понял, о чем спросил паренек, и смешливо крякнул.
— Да-а, Вика. Думал, мы с ней потом сошлись и нарожали кучу детишек? Как бы ни так. Да, покуролесить мы с ней успели, как подросли, да только к двадцати годам я понял, что не люблю ее, да и она поняла, что охладел я. Больно ей было, а мне все равно. Не знаю, что потом с ней было, как ушла, не интересовался. А потом до меня дошло, что это Ракшас всю мою любовь и изъел. Все, чем может быть счастлив человек, все это годится ему лишь в еду. Так один я и прожил, ни к одной не испытав того самого чувства, когда в голове ураган целый при виде девки. Понимал я это, да тут грустить бы надобно, вот только и этого не получалось. Дух из механизма то он пусть и спящий, да еда ему все равно нужна, все равно свое возьмет.
Сцепив пальцы в замок, Николай посмотрел в окно.
— А вы их раньше снять не могли, да? И сейчас не сможете? — спросил Дима.
Старик мельком глянул на него, потом на часы.
— Раньше не мог. Вон, даже хотел руку себе отрезать в сердцах, да не смог, только шрам себе оставил. Но чувствую, что сейчас во мне совсем пусто. Ничто меня с ним уже не связывает, всего он меня пожрал, — вздохнул Николай, двумя пальцами сжав на стальном ремешке замок.
Послышался легкий щелчок, и ремешок повис с одной стороны запястья старика.
Дима воодушевился и встал с дивана.
— Так вы их отдаете?
Подумав несколько мгновений, старик снял часы и протянул Диме. Тот без раздумий взял их, разглядывая искрящимся взглядом.
— Ладно, совсем я у вас засиделся, пойду я, — выпалил Дима.
— Подожди ты, — старик поднялся с кресла, достал свернутый листок из трюмо, на котором стоял телевизор, и протянул Диме, — на, это инструкция, как остановить часы. Береги, как себя самого!
На этих словах старик вдруг закашлялся.
Дима покивал, взял листок и покинул квартиру так быстро, что когда Николай подошел к двери, в подъезде уже никого не было.
Выбежав из трехэтажной сталинки, Дима с восторгом смотрел на часы из белого золота на своем запястье.
— Красота-а-а! — выпалил Дима, смял лист с записями из папки и выкинул в урну вместе с тем, который передал ему Николай.
Два дня Дима был весь занят на съемной квартире и искал, как бы выгоднее сбыть те самые часы. Предложений было много, да все Диме казалось мало.
Вечером, когда Дима собирался спать, он уже договорился с человеком на сделку. Суммы за антикварные часы из белого золота предлагали космические, но некто Пауль предложил за них аж двести тысяч рублей. Такая сумма вскружила Диме голову, и он хотел лечь спать, но подумал, что лучше часы отдавать в рабочем состоянии. А эти как колом встали. Надежды почти не было, Дима истязал заводной механизм, но в один момент часы вдруг ожили. Секундная стрелка помчалась по своей траектории, медленно подгоняя вперед минутную стрелку, а за ней и самую главную — часовую.
«Вот теперь их возьмут без раздумий!» — обрадовался Дима, откинувшись на кровати, и от такого восторга с трудом смог уснуть.
Дима проснулся от странного шороха, открыл глаза и осмотрелся в комнате. Ничего, вот только шорох не прекращается. Эти звуки заставили его покрыться холодными мурашками.
Сглотнув, Дима поднялся с кровати и вышел из комнаты в зал.
Повернув голову влево, он увидел то, от чего его сердце замерло. У противоположной стены бродила фигура с огромным туловищем и маленькими ножками. Увидев Диму, оно тут же вперилось в него пустыми провалами черных глаз.
— К…кто ты!? — сглотнул Дима.
— Где он? — это существо, кажется, кого-то искало, и целью был явно не парень, — где?
— Кто!? Ты Ракшас? Тогда исполни мое желание! Я хочу быть самым… богатым!
Существо заметило часы на руке Димы, и начало переваливаться в его сторону.
— Дима, верни меня прежнему хозяину! Не надо испытывать мое терпение! — рокотало существо.
— Какому еще хозяину!? — выпалил Дима, — я теперь твой хозяин! Выполняй желание!
Ракшас оттолкнулся руками от пола и прыгнул на Диму, свалив его с ног, и прижал к полу. Он разинул широченную пасть полную толстых и острых клыков, прорычав ему прямо в лицо.
— ВЕРНИ КОМУ ГОВОРЯ-Я-ЯТ!
***
Дима проснулся утром в своей кровати и понял, что пора менять простынь, потому что он обмочился во сне.
Однако Дима чувствовал такой страх, который заставил его вернуться на тот адрес, где он приобрел эти часы. Перекусив в ближайшем макдаке, Дима приехал на тот самый адрес, а когда подходил к подъезду, то заметил рассыпанные вокруг еловые ветки. Дворник застилал в урну у подъезда мусорный мешок, а полный погрузил на тачку и удалился восвояси.
Не обращая на все вокруг внимания, Дима позвонил в нужную квартиру, но ответа оттуда не было.
— Да ты там сдох что ли! — выпалил Дима.
Позвонил в другую квартиру, где ответили.
— Здравствуйте, я в семнадцатую! Омская весть! — отрапортовал Дима.
Ответил голос девушки.
— Вы опоздали, сегодня Николая Валерьевича похоронили, — сказала девушка и положила трубку.
Отойдя от двери, Дима задумчиво почесал затылок.
— Надо же… сдох, — Дима посмотрел на часы, вспомнил про инструкцию, которую ему несколько раз повторял старик и дал в письменном виде.
Он попытался на память воспроизвести нужную настройку.
— Че то там… — Дима взялся за верхнее колесико, — один раз вниз, второй раз вверх, потом пару раз туда и обратно…
Уже крутя заводной барабан, Дима понял, что сбился, да и часы работали исправно, уже настроившись на местное время. Он даже предпринял хитрую попытку снять часы, да только механизм снятия заклинило, Дима просто не мог снять часы.
— Да ну нах… — Дима пытался снять часы, и разорвать браслет, но все попытки проваливались, — точно!
Дима бросился к урне, куда он выбросил свой листок и инструкцию старика. Вот только в урне был уже новый мусорный мешок.
В последний день своего больничного, перед сном Коля все-таки рискнул. Достал спрятанные уже под кроватью часы, и надел их на левое запястье, застегнув ремешок по размеру своей руки.
Коля осмотрел часы, стрелки так и стояли на месте. Он осматривал часы со всех ракурсов, любовался, как они сидят на руке. Было интересно, они в рабочем состоянии или нет, поэтому Коля сжал тонкими пальцами головку заводного механизма, сверху и снизу от которой было еще по одной поменьше, и повернул ее. После этого ничего не произошло, и Коля решил повернуть верхнюю часть ремонтуара — опять ничего. И только когда он чуть повернул нижнюю часть механизма, часы внезапно ожили. Секундная стрелка поплыла сначала назад, несколько раз дернулась и пошла в правильном направлении.
Коля даже обрадовался, что такая находка оказалась еще и полезной, это ж теперь у него есть свои часы, и не абы какие, а трофейные. Еще раз глянув на часы, Коля лег спать. Несмотря на небольшой «подарок», достался он ему не просто так.
Ночью Коля проснулся, слыша тихий шепот из зала. Несмотря на страх, он все-таки решился выйти. И лучше бы этого не делал.
На кухне громыхала крышкой кастрюля с борщом, шторы разошлись, за ними виднелся когтистый силуэт, а в ванной загремела новенькая Ока.
Коля не выдержал и заплакал в голос.
— Я надел часы! Надел! Что еще надо?
Машинка в ванной заглохла, крышка кастрюли прекратила громыхать на кухне, силуэт за шторой замер.
— Надел, вижу-у, — послышался зловещий голос, — и что ты хочешь?
Коля оторопел от такого вопроса.
— Чтобы ты отстал от меня!
Раздался веселый и одновременно издевательский утробный хохот.
— Нет уж-ж, мальчик, так не выйдет. Теперь мы вместе-е-е, — протянул голос, а когтистая рука за занавеской взметнулась, разжав пальцы, — так что ты хочешь?
Коля задумался, и в его голове яркой вспышкой проснулась одна мысль, которую он тут же озвучил.
— Я хочу быть обычным! Нормальным! Как все остальные!
Тень за занавеской замерла, еще с минуту не двигалась.
— Как пожелаешь, — прошипела тень, и в это же мгновение Коля проснулся в своей кровати.
— Просыпайся! Больше толкать не буду, в школу пора! — привычно заговорила мать, толкая Колю.
Коля резко открыл глаза, вспомнил сон, посмотрел в глаза матери, и огорченно выдохнул.
Рука с часами была под подушкой, поэтому мать не увидела ее. Что-то недовольно проворчав, она вышла из комнаты, а Коля тут же подскочил с кровати, думая о том, как же скрыть часы. Не идти же с ними в школу? Точно отберут, а отец, если увидит, так вообще от него мокрого места не оставит. Но расставаться с часами он по какой-то непонятной причине не хотел.
Коля тут же подскочил к шкафчику с вещами, нашел и сразу надел свою старую, серую кофту с длинным рукавом. Старая, растянувшаяся кофта хорошо скрывала часы, и Коля решил идти в ней.
— На себя посмотри, позорище. Сними это, если не хочешь чтобы тебя в первый день изваляли там! — причитал отец Коли, уже собравшийся на работу.
— Пусть идет, как хочет, — отмахнулась мать, — неделя то всего осталась.
Отец спешил на работу, поэтому на воспитательную беседу о внешнем виде у него времени не оставалось. Махнув на сына рукой, он холодно поцеловал жену в щеку и ушел.
Первый день в школе прошел спокойно, и это было не особо удивительно, все-таки последняя неделя учебы. Большинство учеников были похожи на уставших медведей перед спячкой, лениво и в развалку ходили по коридорам на переменах. У некоторых наоборот, настроение было на высшем уровне, последняя неделя все-таки, а там уж такое желанное и долгожданное лето.
На последнем уроке истории ребята больше походили на спящих ленивцев, чем на учеников. Учительница средних лет, а по совместительству классный руководитель шестого «В» класса Мария Александровна, среднего роста строгая женщина, постоянно собирающая волосы в «гульку», зачитывала строчки о русско-японской войне 1904-1905 годов.
— Причиной войны стало соперничество между Россией и Японией за влияние в Манчжурии, — она продолжала говорить о причинах войны, и неожиданно для учеников задала вопрос всему классу, — а повод был какой? Мы проходили это в прошлом месяце, я все подробно объясняла.
В классе повисла тишина. Неожиданно для себя Коля вспомнил тот день, и что объясняла Мария Александровна. В голове этот момент всплыл сам собой, даже немного напугав мальчика. Убедившись, что это действительно воспоминание, а не плод его фантазии, Коля несмело поднял руку.
Мария Александровна, увидев вытянутую руку Коли ненадолго оцепенела. Моргнула несколько раз, нет, не показалось, действительно руку тянет.
— Что, никто не запомнил? — учительница оглядела весь класс.
Отходящие от полу анабиоза ученики тоже обратили внимание на Колю. Где-то послышались девичьи смешки и шепот, обсуждали явно его.
— Тихо всем! — Мария Александровна хлестнула указкой по столу, и класс затих, — ну, давай Степанов.
Коля неуверенно поднялся под насмешливые взгляды одноклассников.
— Поводом для войны был отказ России вывести войска из Манчжурии, и отказ признать исключительные права Японии на Корею, — Коля отчеканил слова учительницы, которые запомнились ему с прошлого месяца.
Мария Александровна, услышав ответ, едва не открыла рот. В классе стало еще тише.
— Да… правильно, это был основной толчок к войне, — уже в голосе Марии Александровны заиграла неуверенность, — что ж, садись Степанов, — она едва не проглотила последнее слово, — пять.
Домой Коля возвращался в прекрасном настроении. Он с восторгом и лучезарной улыбкой разглядывал свою первую пятерку в дневнике с подписью классного руководителя. Он был в бодрящем и будоражащем предвкушении, как удивится мать, увидев такую оценку и ни одного замечания за прошедший день.
Вот только дома его восторга мама не разделила. Увидев оценку, она ее внимательно разглядывала. Настолько внимательно, что чуть ли не зарывалась носом в дневник. Закрыв дневник, женщина шумно втянула воздух ноздрями и швырнула дневник в стену, едва не попав в сына. Она закатила неистовую истерику понося Колю, на чем свет стоит.
— Оценки он еще подделывать будет мне тут, ишь ты, чепуха! — распалялась мать, — ничего, отец придет, он тебе покажет!
Коля клятвенно уверял маму, что оценку он заработал сам, ответил на вопрос учительницы, но мать его не желала слушать. Когда уже Коля был на грани истерики, женщина пошла на кухню и вышла уже со шнуром от кипятильника. Этот аргумент в руках матери отбил все желание доказывать свою правоту, и до прихода отца мальчик пробыл в своей комнате.
Вечером, когда отец вернулся и поужинал, Коля услышал из зала причитания матери.
— Ты посмотри, он еще и оценки сам себе рисует, или помогает кто, я не знаю! Ну, ты посмотри-посмотри, — послышался шелест бумаги, наверняка передала дневник отцу.
Коля в страхе сжался на своей кровати, на всякий случай снял часы и спрятал их под матрац. В зале надолго повисла тишина, было слышно лишь шумное дыхание отца.
— В школу ходила? — спросил мужчина.
— Н-нет, — заикнулась мать, — что туда мотаться постоянно? И так ясно, что врет чепуха!
— Коля, подойди, — послышался спокойный голос отца.
Коля незамедлительно выполнил требование и уже через минуту стоял перед родителями, сидящими на диване.
— Что на уроке спрашивали? — обратился он к сыну.
Коля рассказал, что Мария Александровна спрашивала о поводе русско-японской войны, и он вызвался ответить, за что получил оценку.
— Откуда ты это знаешь? — сдержанно спросил отец.
— Мария Александровна рассказывала это в прошлом месяце, — тихо ответил Коля.
Жестом головы отец дал понять, чтобы мальчик шел в комнату, что он беспрекословно выполнил. Неужели отец ему поверил и не закатил истерику подобно матери?
Отец больше ничего не говорил. Судя по звонкому хлопку и писку матери, ей прилетела неслабая пощечина или даже затрещина. Мужчина ушел в спальню и больше разговоров на эту тему Коля не слышал, поэтому принялся за домашнее задание. Родители в последнее время не заставляли его делать то, что задали на дом. Сначала пытались, но успехи в понимании предметов оставляли желать лучшего. В конечном итоге они сдались, и не требовали с мальчика делать домашнюю работу.
Сейчас же он почувствовал необъяснимое желание выполнить то, что задали, поэтому оставшийся вечер он провел за уроками. Было тяжело, многого Коля не понимал, но уж всяко лучше, чем раньше, когда он смотрел в книгу и видел там фигу, грубо говоря.
Следующий день для Коли так же выдался продуктивным. На уроке истории он получил уже вторую пятерку за правильный ответ, а когда подошел к столу и протянул дневник, Мария Александровна заметила часы, блеснувшие из-под рукава кофты. На уроке русского языка Коля написал классную работу по домашнему заданию, но строгая учительница, увидев несколько незначительных ошибок, по привычке влепила мальчишке трояк.
Пятерка по истории радовала, а вот тройка не очень, но за тройки его родители не ругали, так как дело было привычным. Коля шел домой и испытывал смешанные чувства. Нет, на этот раз он дневник матери не покажет, и не будет хвастаться оценкой. Надо будет — сама посмотрит.
В одном из дворов Коля услышал плач, плакала девочка и постоянно причитала:
— Отдайте уже! Отстаньте от меня!
Интерес проснулся неожиданно. Обычно в таких случаях Коля проходит мимо, оно и понятно, сам же и получит по первое число, но сейчас этого страха не было. Он свернул с тротуара во двор и увидел, как трое сверстников с параллели играючи кидают розовый рюкзак плачущей Вики, которая мечется от одного к другому. Мальчишки ловко кидали друг другу рюкзак, их забавляла реакция Вики, которая плакала и просила вернуть рюкзак.
— Там мамины очки! Она меня убьет за них! — рыдала в голос Вика.
Сейчас он взглянул на трех пацанов иначе. Не было никакой любви и доброты. Было то, что заставило его подойти ближе.
— Отдайте ей рюкзак.
Трое пацанов замерли, глянув на Колю.
— О, да ты совсем смелый стал, смотрю? — тот, что был ближе всех, пошел к Коле, — ты че на?
Он толкнул Колю в грудь, что он чуть не свалился навзничь, но на этот раз устоял.
Задира толкнул Колю еще раз, и еще, а очередной толчок не удался, и нос задиры встретился с кулаком Коли. Мальчишка по-девичьи взвизгнул, сделав шаг назад, а двое его друзей двинулись в их сторону, оставив рюкзак на земле.
Коля наклонился, взял под ногами осколок кирпича и без предупреждения кинул прямо в обидчика. Попал в голову, от чего пацан снова пискнул и упал на землю, схватившись за голову. Когда двое увидели, как через пальцы задиры сочится красное, они тут же перепугались и разбежались кто куда. Убежала и Вика, предварительно схватив свой рюкзак.
Что-то изменилось в Коле, и теперь он это прекрасно чувствовал. Без всякого сожаления взглянув на воющего в голос задиру, Коля пошел своей дорогой.
Вечером отец заметил, что Коля занимается уроками. Он ничего не сказал сыну, а лишь думал одному ему известные думы. Относительно спокойную обстановку в квартире прервал остервенелый стук в дверь.
Отец пошел открывать дверь и чуть с порога не схлопотал в нос. Мать ринулась в коридор на громкие ругательства какого-то мужчины, а Коля вышел в зал. Лезть он не собирался, просто было интересно.
— Я тебя и твоего сопляка закопаю! — едва не кричал разгневанный мужчина, — кх… отпусти!
— Не трогайте моего мужа! — выпалил другой голос.
— Это он тут начал кулаками махать, — отрезал отец Коли, — объясни сначала, а потом уже кулаками маши.
Драка кончилась, не успев начаться, запыхающийся мужчина отпрянул.
— Где этот говнюк? Приведи сюда, пусть объясняется, почему мой сын пришел со школы, бл, в крови весь! Нос сломан, башка пробита!
Услышав это, отец Коли сначала помолчал, а затем рассмеялся в голос.
— Я понять не могу, че я смешного сказал?
— Кто тебе это сказал, сын? — спросил отец Коли.
— Ну, а кто еще!?
— А ты допроси его хорошенько, да с ремнем, — уже серьезно ответил отец Коли, — он и мухи за все шесть лет не тронул, а ты мне говоришь, что он твоему обалдую нос сломал, да башку пробил. Поди со своими не поделили чего, подрались, а свалить то, конечно, проще на нашего!
— Приведи его сюда, пусть сам скажет! — выпалил мужчина, явно пытаясь вломиться в квартиру, и вдруг все затихло.
Послышался короткий щелчок.
— Э-э, мужик… ты че? — сглотнул мужчина.
— Пойдем, Никита! Пойдем, извините, мы ошиблись! — запричитала женщина из подъезда.
— Наш сын никого не мог обидеть, а вот я могу, — строго отрезал отец Коли, — а если еще ломиться ко мне будешь, ну, ты сам понял. Пошли отсюда.
Незваные гости тут же начали рассыпаться в извинениях и через минуту от них след простыл.
— Идиоты, — отец Коли закрыл дверь, мальчик тут же вернулся в комнату за уроки.
Родители даже не думали обращаться к сыну по этому поводу и что-то спрашивать, а он ли это сделал или нет. Смысла от этого допроса не было, и так все понятно. Были уже подобные случаи, когда сверстники шпыняли Колю, и в разгаре веселья кто-то из них мог ударить своего друга или кого-нибудь еще. Логическая цепочка выстраивалась сама собой — собрались все из-за Коли, издевались над ним и кто-то кроме него пострадал — виноват Коля, очевидно же, без него и сборища не случилось бы, а тем более травмы. Однажды в класс, пока не было учителя, заскочили старшеклассники с рогатками, один прицелился в Колю, но промазал и выбил зуб одной девчонке неподалеку от основной мишени.
Виноват кто? Правильно, Коля. Ведь старшеклассники пришли позабавиться над ним, а из-за него пострадала девочка. Разъяренные родители девочки тем же вечером пришли разбираться к отцу Коли, мол, ваш изверг только девочек и может обижать! Против Коли в таких случаях находилось множество аргументов, но все они без шансов разбивались об отцовский Макарова.
Для отца Коли такие заскоки возмущенных родителей, чьи дети по их смелым заявлениям пострадали от рук его сына, были не в новинку, как и этот, про который Валера забыл сразу же, как только захлопнулась входная дверь.
На следующий день Колю после уроков ждали по-старому новые проблемы. Прознавшие про минувший инцидент старшеклассники, приходящиеся друзьями тем пацанам, на глазах которых Коля пробил голову одному из них, решили спросить с него на серьезный лад. За школой собралось много народа, которые окружили Колю и трех старшеклассников. Самым «крутым» из них считался Стасик. Худощавый, высокий, короткостриженый и с жиденькими усами.
— А ты чего, Коля, — вышел вперед Стасик, мельком оскалившись, — крутым себя почувствовал, кирпичами швыряться?
Он струйкой сплюнул через щербинку в зубах, но даже не отворачивался, от чего попал на Колину форму.
— Ну, говори, не то больнее будет, — Стас едва не нависал над Колей.
Из круга кто-то вытянул небольшую палку. Другой старшеклассник подошел и взял предложенное оружие, которое вручил Стасу.
— Я… — взгляд Коли отыскал в толпе Вику, но тут же вперился в Стаса, — защищался.
— Ах, защищался он? Ну, защищайся, — фыркнул Стас.
Трое старшеклассников навалились на Колю и принялись его избивать. Били недолго, но сильно и не особо разбираясь. По ногам, по голове и всему телу. Стас помимо ног использовал палку, которой в пылу попал по запястью Коли. Из-под кофты было не видно, но палка звонко стукнула по циферблату его часов, а в общей суматохе этого не было слышно.
Штаны Коли были местами порваны, волосы грязные и растрепанные, а по всему видимому телу были ссадины, царапины и шишки, набухающие на голове.
— И запомните, — Стас оглядел всю толпу, указав на Колю, — если вот такие недоумки будут сопротивляться, или даже нападать, сразу говорите мне. Все, расход.
Стас напоследок плюнул на извалянного в земле и пыли Колю, сунул руки в карманы брюк и пошел прочь с заднего двора школы. За ним увязались и его двое друзей, а вся остальная толпа, шепчась или шумно переговариваясь, начала расходиться. Обессиленный и избитый Коля поднял голову, увидел Вику, которая шла и бросала на него кроткие взгляды. Но, как и все, она просто пошла дальше.
Вечно бедный студент Дима нарывается в Телеграме на пост какого-то древнего старика, который готов отдать антикварные часы из белого золота ответственному человеку, кто придет и внимательно выслушает их историю. Не считая себя хуже других, ответственный студент рвется на встречу, мысленно прикидывая, сколько за эти часы он сможет выручить денег.
***
В дверь квартиры сначала скромно постучали. Затем более настойчиво, но пока старик шел до двери, в нее едва не начали ломиться.
— Хуле вы ломитесь? — гаркнул старик и поспешил открыть дверь, на лестничной клетке стоял молодой парень с тонкой папкой в руках.
— Это вы Николай Валерьевич? — поинтересовался парень.
— И тебе доброго дня. Ну, я это, чего надо?
— А, да, извините, просто я уже подумал, что вас нет дома, уходить собрался.
— Чего надо? — громче повторил старик.
Парень мельком осмотрел его, заметив на его левом запястье наручные часы, чуть поодаль на предплечье шрам от поперечного пореза, и так же над его правой бровью.
— А-а, я статью пишу для газеты «Омская весть»! — отрапортовал парень, — меня Дима зовут.
Старик недоверчиво прищурился, однако заметил, как часто парень бросал мимолетные взгляды на его часы.
— Ну, проходи, Дима.
В зале Николай занял свое любимое место в продавленном кресле напротив телевизора, а в другом конце зала стоял диван, куда присел Дима. Такая обстановка была понятна и логична, окна в зале выходили на солнечную сторону, и старик, сидя у окна получал хоть какую-то порцию витамина Д.
— Ну, и чего ты там своей газете сказать хочешь?
— Вы ведь недавно выложили в Телеграм пост о своих часах, — глаза Димы горели нездоровым азартом, когда он смотрел на это украшение, — что расскажете их историю и… даже отдадите?
— А, да, — Николай посмотрел на запястье, где красовались антикварные часы, — было дело. Так тебе, стало быть, часы интересны?
— Не только, Николай Валерьевич, они ведь еще довоенного времени. Я бы хотел знать, как они к вам попали. Можно… посмотреть?
— Ну, посмотри.
От дивана Дима прошел к креслу, наклонился, внимательно посмотрел на часы. Несмотря на хороший вид стрелки в них стояли неподвижно, застыв почти на половине двенадцатого.
Часы действительно были необычные. Несмотря на время, через которое они прошли, выглядели они куда лучше своего хозяина. Ни одной царапинки, скола или потертости. Материал напоминал белое золото, а циферблат часов с несколькими логотипами и весьма странным расположением дополнительных, маленьких циферблатов не внушал доверия лишь с фотографии. Эти самые маленькие циферблаты не были ни компасом, ни чем-либо еще, они не несли в себе никакой смысловой нагрузки. Просто два кружочка со стрелкой внутри, а на горизонтальной и вертикальной плоскости были небольшие деления. Как будто большой циферблат породил два маленьких, но они еще пока не сформировались, не приняли должный вид.
— Ну и ну, — протянул Дима и отпрянул от старика, — я думал вы фотографию часов из нейросети взяли. Похоже очень просто на ее шедевры.
Старик смешливо крякнул, а Дима присел обратно на диван. Он бы даже не приехал к этому старику, если бы не убедился в подлинности старых фотографий этих часов. Однако смущала одна деталь.
— Они ведь на старых фотографиях по-другому выглядели? Не было третьего лого, а вместо девятки на них была такая же зеркальная тройка. На более старой фотографии те же тройки, только вместо одиннадцати часов была цифра двенадцать, насколько я помню, ну чистый дублер следующего часа. Но почему они стоят? Сломаны?
— А ты внимательный малый, — заметил старик, глянув на часы. Неловко пожевал сухими губами, ненадолго отвел взгляд, — дело в том, что они сами менялись, да и не сломаны они, просто спят.
— С-спят? Как это? — удивленно усмехнулся Дима.
— А вот так вот, — выдохнул старик, — ну, ты там чего-нибудь тогда наври для красивого словца, а я, стало быть, как есть расскажу.
***
Маленький Коля возвращался из школы домой. День выдался трудный, а старшеклассники и даже одноклассники не упустили возможности показать свое превосходство над ним. Драться Коля не умел, и постоять за себя в таком случае не получалось. По этому случаю он был отрешен практически ото всех. В Союзе после войны все держались кучнее, даже школьники, но даже Коля в их число не вписался, не любили его.
Была уже весна, теплый май обещал смениться еще более теплым июнем, и скоро это все должно было кончиться. Шестой класс подходил к концу, а летом его ждала не менее «любимая» деревня. С каждым днем, проведенным в школе, он все больше не хотел видеть ни саму школу, ни тех, кто его окружает. Была бы хоть какая-то радость учиться, так и с этим у него не сложилось. На уроках Коля часто дремал, материал усваивал плохо, хороших оценок за исключением троек получать не доводилось.
Он возвращался домой и одна мысль о том, что приехала тетя с его двоюродной сестрой Светкой — чуть-чуть грела душу.
А до этого он в школе нахватался от старшеклассников щедрых тумаков, и прямо посреди урока, когда преподаватель вышел, одноклассники столкнули его со стула и щедро отлупили ногами, куда только попадали. Поэтому возвращался домой как обычно весь грязный, да с синяками и ссадинами. Повезет, если в целой форме, за нее еще и от родителей мог получить.
Уже в квартире, когда Коля в очередной раз выслушал от матери за внешний вид, та ушла на кухню к тетке и двоюродной сестре Коли. Отец в это время был на работе.
Коля хотел что-то сказать Светке, заглянул на кухню. Мать сначала пыталась ему спокойно объяснить, чтобы он вышел, но Коля этого не понимал. Слово за слово, повышенный тон матери, и она сорвалась. Тут же высекла Колю шнуром от кипятильника прямо на глазах у изумленной сестры и равнодушной тетки.
Сгорая от стыда, Коля весь оставшийся день провел в дальней комнате квартиры, и вышел только под вечер, когда отец пришел. От отца досталось еще пуще, чем за весь прошедший день.
Отец Коли не мог терпеть его безучастие в школьных разборках, да и мать наверняка что-то нашептала, от чего сыну досталось по первое число.
— Я тебя придушу, сука, — тихо говорил отец, сжимая горло маленькому Коле.
Он уже смирился, что сын не может за себя постоять, но не мог смириться, что его сын такой. Неправильный, не такие дети должны рождаться от такого, как он. Иногда ему действительно хотелось просто задушить маленького Колю, чтобы не мучился, а отец не сгорал от стыда каждый раз, когда ему говорят, что Колю опять побили и к тому же порвали дорогую форму.
Кулак щедро приласкал глаз Коли, и отец, смотря на это маленькое ничтожество, покинул комнату.
Так и пришлось Коле на следующий день идти в школу с ноющим телом и с синяком под глазом.
По весне пацаны совсем осмелели. Понимали, что отец Коли не заступается за сына, а наоборот — может еще и поддать. После уроков даже не отпустили, а увели Колю на заброшенную стройку, где пленные немцы не закончили свое дело. Куда их дели — кто его знает. Да и стройка в целом какая-то неправильная была, больше похоже на место археологических раскопок.
Собралась компания тогда большая, рогатки все приготовили и снаряды разные, от скомканных в слюнях бумажек до маленьких камней, а Колю выбрали мишенью. Потренироваться хотели.
Настрелялись пацаны и девчонки вдоволь, на мальчишке и места живого не осталось. В волосах даже камни остались и слюнявые бумажки.
И даже самые скромные и сердобольные девочки тогда к Коле не подходили, стороной обошли. Может, от той же неприязни, а может от того, что и самим бы досталось, нежели заступились бы за него. Даже Вика, худенькая пятиклассница с рыжими волосами до плеч, которая нравилась Коле, а может и сама чувствовала к нему что-то теплое, обошла его стороной. Ее и саму могли обижать, но пока все внимание было сосредоточено на Коле, она была бледной тенью, которую почти никто не замечал.
Когда все разошлись, трое самых авторитетных старшеклассников подошли к Коле, который лежал и до сих пор закрывал голову руками.
— Терпи, груша, — склонившись над Колей, прошептал один из них, а после щедро пнул его в бок.
Мальчик захрипел, схватившись за ударенное место, и перекатился на другой бок.
— Ладно, хватит ему пока, до лета еще долго, — хмыкнул один из старшеклассников.
Когда Колю оставили, он тихо заплакал. Хотелось сбежать, да вот только куда? Бежать некуда, это уже никогда не закончится. Оставалось ждать конца мая, где предстояла путевка в деревню к вечно пьяному деду и бабушке, которая и сама мучается, держа на себе все хозяйство.
И даже после такого Коля не понимал, за что с ним так поступают, не понимал этой жестокости. Он ведь никогда не желал никому зла, ни с кем не дрался. Наоборот, Коля всегда тянулся к сверстникам, считал себя таким же, как и они. Хотел быть рядом, в их сплоченном коллективе, быть на одной волне, так сказать. Коля разрыдался от невыносимой боли и осознания, что он любит их. Любит маму, любит отца, как бы он его не бил, любит своих одноклассников и вообще всех. Но он не понимал, почему не любят его? Почему за это его так жестоко наказывают? Коля не знал этого, но догадывался.
***
Коля слышал разговоры своих родителей и врачей, которые какое-то время приходили на дом.
— Так что с ним, Павел Юрьевич? Это пройдет? — спрашивал взволнованный отец.
— Это врожденный аутизм, Валерий Николаевич, это генетика, это не лечится.
— К-как? — задохнулся от возмущения отец Коли, а из своей комнаты Коля слышал, как он вскочил с дивана. Скрип пружин выдал, — не может быть такого, у меня и отец, и дед! Даже прадед моего деда! Все здоровые были, как быки!
Коля в этот момент аккуратно выглянул из комнаты, наблюдая развернувшуюся драму в зале. Мать сидела на диване, врач на табуретке чуть поодаль, а отец стоял между ними. Коля запомнил, каким пунцовым стало лицо мамы, но не понимал почему.
— Так может, дело не в вас, Валерий Константинович? — врач лишь бросил мимолетный взгляд на мать Коли.
Этим же вечером мать созналась, что у рано почившей бабушки были отклонения, и это могло привести к такому вот последствию.
Досталось тем вечером матери крепко, Валера орал на нее благим матом, проклинал, на чем свет стоит, таскал за волосы по всей квартире и не жалея сил избивал.
Это как же он, войну прошел, под танками немецкими валялся, контужен был не раз взрывами, пуль сколько схлопотал. Фашистов до самого Берлина гнал, а ему в награду еще и вот это? Лгунья жена и отсталый сын?
— Сука! Тварь! Это из-за тебя у меня не сын, а больная рохля! — сокрушался в ругательствах отец, не прекращая избивать плачущую от боли супругу.
От возможной участи ее спас плач маленького Коли, на которого переключился отец. Мальчику тоже досталось от разгневанного отца, который потом ушел из квартиры и вернулся через несколько часов пьяный в драбадан.
С тех самых пор мать охладела к сыну, и отец перестал холить и лелеять «наследника». Он его возненавидел, терпеть не мог, и постоянно обвинял его во всем, что происходило в его отцовской жизни. Но Коля этого не понимал, по-прежнему любил своих маму и папу, таких родных, таких теплых и близких.
***
Коля приподнялся на локтях, от ноющей боли фыркнул и раздул пыль перед носом. В глаза бросился предмет, который сразу блеснул ему солнечным зайчиком.
Он приподнялся, руками раскопал сухую пыль и достал наручные часы. Обычные наручные часы, стрелка которых застыла на девяти с лишним часах. Логотип на циферблате был незнакомый, иностранный похоже.
Взяв с собой часы, Коля с трудом добрался до дома — по ногам тоже часто попадали из рогаток, много синяков и ссадин оставили.
В квартире сразу же вбежал в ванную комнату, где отмылся и как смог отстирал всю одежду. Раньше бы мать высекла за такое, но сейчас было тепло, форма высохнет на балконе быстро.
Поскольку гостей дома не было, мать была к сыну снисходительнее, даже почти не ругала. А вот когда пришел отец, проверил дневник и увидел замечание учителя о том, что тот задремал на уроке, мальчику снова досталось по первое число.
На ночь Коля засыпал с саднящей задницей и ноющим фигналом под глазом, но зато с трофейными часами под подушкой.
И ночью он увидел необычный сон. Он был ярче и красочнее всех сновидений, которые помнил Коля. Как будто он и не спал вовсе.
Коля встал со своей же кровати, услышав странный шепот. Он раздавался то ли по всей квартире, то ли только у него в голове.
Коля прошел на кухню, хотя ему было не по себе от этого шепота.
— Кто здесь? — тихо спросил перепуганный мальчик.
Кастрюля с борщом, стоящая на плите, громыхнула крышкой.
Коля вздрогнул, повернувшись к плите. Кастрюля выглядела странной, неправильной. Вместо одного половника, как мать всегда оставляла в кастрюле, там их было три, а на крышке были точно такие же ручки, как и на самой кастрюли. Не посередине, а по краям и такие же большие.
Крышка кастрюли приподнялась, Коля постепенно склонялся к ней. Интересно было, что же там такое.
Пока из недр кастрюли не услышал тихий шепот.
— Привет Коленька, давай познакомимся, у меня давно не было друзей, мне так скучно, так одиноко!
— Кто ты? — тихо спросил Коля.
— Я тот, кто помогает своим друзьям. Ты хочешь со мной дружить, Коленька?
— Д-да, у меня тоже нет друзей, — расстроенно ответил Коля. Крышка кастрюли приподнималась в такт словам неведомого голоса.
— Тогда давай я стану твоим другом, Коленька! А чтобы со мной подружиться, надень часики, которые нашел! Надень часики, и все у тебя будет хорошо! Мы будем друзьями-и-и! Самыми лучшими друзьями. А не наденешь, хе-хехе-е, я сожру тебя живьем!
Крышка кастрюли поднялась и резко хлопнула, и Коля проснулся в своей комнате, едва ли не закричав. Коля слышал стук собственного сердца, а лоб был в мелких каплях холодного пота. Вставать с кровати не хотелось, слишком жутко было, да и все тело ныло. Ну и борщец!
Утром, когда мать разбудила Колю, то поняла одну простую вещь — в таком состоянии сын точно в школу не пойдет.
Для Коли это было настоящим благословлением. Он так долго ждал этого момента, и вот он настал. Мать сходила в школу и осведомила нужные лица о том, что Коля заболел и на учебу в ближайшую неделю не явится.
В первую же ночь на своем законном больничном Коля вновь увидел странный сон. На этот раз, когда он вышел из своей комнаты, тяжелые шторы трепыхались, точно с балкона дует сильный ветер.
Вот только сам Коля ветра не чувствовал и шел к шторам, намереваясь узнать, что же их так волнует. В глаза бросился диван, стоящий у стены. Коля прекрасно знал, что это диван, но сейчас это были три больших кресла стоящие вплотную друг к другу, и по размеру они почти точно копировали диван, если бы не боковушки. Да уж, такому дивану отец точно не обрадовался бы.
Взгляд случайно зацепил настенные часы аккурат над странным диваном, только шли они задом наперед. Секундная стрелка то шла плавно, то обрывисто дергалась. Коля понимал, что идут они неправильно, потому что сам часто смотрел на часы и знал, что стрелка не идет плавно, а со звонким тиканьем переходит от одного деления к другому.
Все было какое-то неправильное в этих снах, как будто что-то пыталось копировать обстановку для сна, но в силу незнания или плохой памяти получалось то, что получалось. Естественно, Коля этого не понимал, а просто удивлялся странным изменениям в привычной для него квартире.
Пересилив страх, Коля дернул штору и увидел за ней силуэт, от которого тут же отпрянул. За плотной занавеской он увидел тень с большим туловищем и маленькими ногами, которая распрямляла руки и расправляла когтистые пальцы. Когти были длиной с маленькую линейку, только загнутые на концах.
— А ты не боишься, Коля? Хе-хехе-е! Не боишься, Коленька? Не боишься меня увидеть? — тень сделала взмах правой рукой и, словно в мультике, из одного предмета вылетел другой.
В данном случае это была еще одна штора, которая вылетела из темной занавески. Точно такая же штора, только Коля прекрасно помнил, что комплект таких штор у них в квартире только один.
Тень за занавеской начала жутко хохотать и размахивать когтистыми руками, а вокруг то и дело разлетались и расправлялись скомканные шторы. Один взмах — одна штора. Эти кучки ткани стремительно заполняли зал под хохот тени за зловещей занавеской. Коля хотел пойти в спальню родителей, но проход туда быстро завалило шелковистой тканью. Шторы разбрасывались по комнате все быстрее и быстрее. Тень, махающая когтистыми руками за занавеской, была точно профессиональным жонглером.
Колю сбила с ног очередная штора. Она не успела расправиться и отскочила от кучи тканей, врезавшись прямо в мальчика.
Как в страшном бреду психопата, Коля уже вскоре мог утонуть в шторах, которые сыпались в зал непрерывным потоком под бешеные взмахи тени за плотной занавеской.
— Не бо… — Коля хотел крикнуть заветные слова, но ткань накрыла его с головой, забивалась в рот и не позволяла говорить.
Когда ткань очередной шторы затмила его зрение, Коля начал задыхаться. Он пытался вдохнуть, как будто был под водой и не мог выплыть. Но вдохнуть не получалось, как и выкарабкаться из тяжелой пелены толстых штор, которые накрыли его с головой и продолжали валиться сверху с тихим шелестом.
Внезапно все стихло…
С громким вдохом Коля подорвался в своей комнате. Глаза долго не могли привыкнуть к темноте, поэтому мальчик сначала даже свалился, пытаясь выплыть из целого озера штор. Постепенно пелена морфея отступила, и Коля обнаружил себя сидящим задницей на коврике в собственной комнате.
Страх с новой силой захлестнул его. А вдруг его ждет это снова? Может, ему лишь приснилось то, что должно произойти?
Коля тихо, насколько это возможно встал, и подошел к краю комнатушки. Зажмурился, сглотнул и тут же выглянул в зал.
Шторы немного раздвинуты, занавески ночью мать раздвигает, это Коля помнил. И чего он испугался? Какого-то странного сна?
Выдохнув, Коля вернулся в свою кровать с мыслями, что пугаться ему не впервой.
Все просьбы странного ночного гостя надеть часы, Коля почему-то игнорировал. Пока он был дома, от отца и матери побоев он не получал, потому что повода не было, да и отцу на глаза он не показывался особо.
Но ночами его одолевал другой недуг. Каждую ночь Коля видел сны. Первый раз это была говорящая кастрюля борща на плите, безобидная в целом. Второй раз это были шторы, в которых Коля едва не утонул. На третью ночь Коля услышал шепот из ванной и новенькая стиралка Ока его чуть не отстирала. В ней бурлила черная вода, пол дребезжал, а Колю так и тянуло в этот необъятный алюминиевый бак стиральной машинки.
После стиральной машинки подобные сны на удивление прекратились. Ровно до субботы, где Коля увидел совсем другой сон. Там ничто не пыталось его утопить или затянуть в бак стиральной машинки. Теперь это все выглядело не пугающе и отталкивающе, а наоборот.
Коле приснилось, как девочку, которая ему нравится, обижают его одноклассники. Они пристали к ней, что-то от нее требуют, она плачет и не может вырваться. Коле это не понравилось, он, кажется… почувствовал злость?
— Кажется, Вику хотят обидеть? — на плечо Коли легла тяжелая ладонь.
Коля попытался пойти, но не мог. Он двигал ногами, чувствовал напряжение мышц, но стоял на месте. Попытался повернуться, чтобы увидеть собеседника — не получилось.
Единственное, что мог Коля, это говорить.
— Как ей помочь?
— Легко, — прошептал голос за спиной, хозяина которого Коля так и не видел, — надень часы. Пообещай, что наденешь, и защитишь ее от кого угодно.
Коля не успел подумать, его мысль закончил голос сзади.
— А если не наденешь, худо ей будет. Худо-о, — уже игриво протянул голос.
— Хорошо! Надену! Надену! — едва не затрясся Коля.
Этот сон прервался так же мгновенно, как и начался — Коля и не понял ничего. Он чувствовал лишь непонятный страх после пробуждения, как и в прошлые разы.
Полковник внимательно слушал рассказ девушки, не перебивал, лишь делал записи в смартфоне. Прошло порядка двадцати минут, когда Пича уже заканчивала рассказ, все это время, держа Андрея за руку.
— Атриум сбежал, когда Арнольд забрал душу Погрома, а Аристарх помог Андрею, передал его вам. Все, с тех пор я здесь, — закончила Пича.
— Ага, — полковник задумчиво погладил щетину, — то есть, что мы имеем. Погром осадил весь город, собирался забрать все души в свой парк, но нашлись несогласные вроде вас и Арнольда, будь ему неладно. Не думал я, что Лич существует, а он еще и помог нам, нечисть Вишнецкую извечную одолел, интересно. Одно зло против другого, какой-то сюр получается.
— Андрей так же сказал, — Пича грустно улыбнулась, погладив парня по запястью.
— Ну, тогда у нас все складывается. Если Арнольду неугодна нечисть, которая может выступить против него, то он ее уничтожит. У меня по этому Атриуму вопросов много, кто он такой, и что ему надо было конкретно от Андрея. Сомневаюсь, что парня с щупальцами волновало то, что он не вышел на работу лечить зубы.
— А мы для него, как нечисть для Арнольда. Он не мог нас найти, а даже если и смог, то не увидел бы. Он ждал, когда мои силы выгорят, чтобы просто нас убрать. Его начальнику не нужны такие, как Андрей, он все хочет держать под своим контролем, — ответила Пича.
— Очень интересен мне этот Атриум, и начальник его. Возможно, дело в Питере с Белым Ворсом продвинется, эк и народу там полегло от этого проклятого ворса. Ничего, найдем этого Атриума, и на эту мразь люди у нас есть, — полковник нахмурился, но что-то вспомнил, — а этот, в маске кролика? Куда он делся? Мы при зачистке ничего и никого не нашли в Вишнецке кроме гражданских и военных.
— Он тоже сбежал, как и Атриум. Только необычный он, Сергей, мне сразу не по себе стало, как увидела его, — Пича помрачнела, сглотнула, — сколько нечисти я видела, ни от кого так не смердело, как от него.
— В каком смысле смердело? — спросил полковник.
— Каждая душа имеет свой особенный запах, он неощутим для людей, но другие духи его могут чувствовать. По мере того, что душа переживает, запах может меняться, усиливаться или слабеть, а этот кролик… от него смердело страданиями, безумием и жаждой смерти. С виду я и не поняла сначала, что с ним не так, он даже помог мне, иначе не добралась бы я до Арнольда. Но то, с каким остервенением он всех там убивал… и только потом я поняла, что он вовсе… мертв. Я даже представить не берусь, что он переживал, пока не сбежал из парка.
— Вот как. То есть, у нас где-то бродит мертвый маньяк в маске кролика и огромным ножом? — поинтересовался полковник.
Пича пожала плечами, опустив голову.
— Как ты считаешь, мог он прирезать банду Арсена? В одной квартире мы на такое наткнулись, там чуть ли всех ребят не вывернуло. На кухне их застали, да как будто всех через мясорубку пропустили.
Пича вспомнила этих людей, слегка замялась. Конечно, она может сказать, что это сделала она, ее задержать не смогут, но Андрей… его она подставлять не решилась.
— Примерно так он и рвал всех там, у парка, — тихо сказала Пича.
— Эх, ребята, конечно, гондоны редкостные были, их бы под суд, мародеров проклятых. Но ладно, спасибо за информацию. Думаю, когда твой ненаглядный очнется, одного допроса для него будет вполне достаточно. Я договорюсь за тебя, чтобы вопросов никаких не было у персонала. Ты ведь не будешь уходить?
Пича отрицательно помотала головой.
— Хорошо, — полковник прошел к двери, открыл ее и вышел из палаты, оставив Пичу с Андреем.
Покинув палату, Никитин едва не столкнулся с переполошенным капитаном.
— В чем дело, капитан? Как голый на еблю, чтоб тебя, — выругался полковник.
— Товарищ полковник! — выпалил Потапов, игнорируя ругань в свой адрес.
— Чего ты орешь? Говори спокойнее, — сказал Никитин.
— Мне из отдела сейчас звонили, товарищ полковник. Генерал-майора нашего убили, — отрезал Потапов.
Услышав такую неожиданную весть, поразившую похлеще удара молнии, полковник резко вздохнул.
— К…как это, убили? — сглотнул полковник, — Валентина Афанасиевича!?
— Вы другого генерал-майора знаете, полковник!? — тихо спросил капитан, — нас ждут на месте.
— Поехали, — отрезал полковник, и вместе с Потаповым он спешно покинул больницу.
«Московская область»
Генерал-майор федеральной службы безопасности отдыхал в своем загородном доме близ столицы. Все удобства, обширная территория, теплый бассейн в любое время суток, веранда для детишек и беседка для задушевных разговоров с друзьями во время очередной попойки.
Пожилой мужчина расположился у бассейна с молодой девицей в одних трусиках, сидел с ней в обнимку у бассейна, свесив в него ноги. По периметру были вооруженные люди, все, как полагается. И муха не пролетит.
Валентин Афанасиевич болтал с девушкой, обнимая ее за талию, не упуская возможности потрогать за упругую грудь.
— Что ж ты, Иришка, совсем тебя твой капитан не любит? — спросил Валентин, прижимая к себе девушку.
— Может и любит, да вот я его не люблю. Слишком злой он и заносчивый, — ответила Ира, — да и ревнивый, чтоб его.
— Может, поговорить с ним? Я-то ему взбучку могу устроить, — усмехнулся Валентин, — все-таки, мой человек.
С тех пор, как супруга капитана заприметила такого статного человека, как Валентин Афанасиевич, она без труда набилась ему в любовницы. То, что у нее самой был муж и сын подросток, никак не смущало в плане дополнительных отношений с генерал-майором. Как и Валентина не особо беспокоило наличие супруги и трех взрослых детей и так же внуков. Они довольно часто посещали этот роскошный загородный дом, который днем мог пустовать, или же быть большой зоной отдыха для внуков генерал-майора, а редкими вечерами превращался в кормилище прелюбодеяния и чревоугодия.
— Да не стоит, Валентин Афанасиевич, — отмахнулась девушка, в который раз отказываясь от того, чтобы он устроил встряску ее мужу, — а то подозревать еще чего начнет.
Девушка потянулась к бокалу вина, взяла его, собираясь сделать глоток, но покосилась в сторону.
— Это тоже ваша охрана, Валентин? — спросила девушка.
Генерал-майор посмотрел туда же, куда указала Ира, увидев там крупного парня в черной водолазке, брюках и маске кролика.
— Не припомню таких, — насторожился Валентин, — ребята! Тут гость незваный, уберите!
Девушка прикрыла грудь рукой, когда к бассейну начали подтягиваться вооруженные люди в серых костюмах.
Фигура в черной водолазке и маске кролика спокойно пошла вперед, игнорируя спокойные голоса охраны. Стальная пряжка на его ремне блеснула от света фонаря.
— На пульт передавать сигнал, Валентин Афанасиевич? — спросил один, проходя мимо влюбленной пары.
— Какой к чертовой матери пульт, вышвырните его и не мешайте отдыхать! — выпалил генерал-майор.
На площадке с бассейном было четверо крупных мужчин в серых костюмах. Один из них, ближе всех к кролику, достал шокер.
— Мужик, ты заблудился? — спросил мужчина с шокером. Кролик никак не реагировал на охрану, шел целенаправленно к хозяину загородного участка. Охранник потрещал шокером, — ты глухой? Вали отсюда, пока цел.
Их разделяли жалкие метры, и люди Валентина насторожились, только когда из рукава правой руки выскользнуло крупное лезвие, отразив свет одного из фонарей за участком. Тот, что с шокером, не успел среагировать, и кролик замахнулся, с влажным хрустом вонзив лезвие ему в висок по самую рукоять. Длины ножа хватило, чтобы лезвие прошло насквозь. Парень так же молниеносно вынул нож, а охранник только и успел округлить глаза, а затем они закатились в приступе острой боли, и мужчина с шокером рухнул оземь без признаков жизни. Тут же началась паника, мужики достали пистолеты, прицелившись в незваного гостя. Ирина и Валентин вскочили со своих мест, испуганными глазами уставившись на таинственного убийцу, который не сводил с генерал-майора красных, сияющих глаз.
— Стреляйте, мать вашу! Он нашего положил! — закричал Валентин.
Точно по команде оставшиеся трое мужчин открыли огонь. Воздух мгновенно пропитался оглушительными выстрелами и запахом пороха. Вот только тело кролика, когда пули настигали его, начинало мерцать, как помеха в телевизоре, поэтому свинцовые пилюли, не находя цели, проходили мимо, шпиговали деревья и бетонный забор. В один момент его тело исказилось так, что вовсе исчезло. Раздался последний выстрел, а охранники непонимающе переглянулись.
— Это что еще за нах!? — выругался охранник, — куда он делся? Мы убили его?
— Завали и перезаряжайся! Ты не видел, он, сука, исчез! — выпалил старший смены охранник, — Валентин Афанасиевич, уходите в дом!
— На пульт передавай, Олег, чего ты ждешь!? У нас труп! — выпалил Валентин.
Старший смены, Олег, перезарядив пистолет, тут же достал из внутреннего кармана рацию, нажав на кнопку.
— Наряд! Быстро наряд в загородный дом генерал-майора! Вооруженное нападение, один погиб! — выпалил Олег.
Рация тут же зашипела, ответ был нервным и утвердительным.
Трое охранников продолжали водить пистолетами по сторонам, пока Валентин и Ира обходили бассейн.
Внезапно, со звуком рвущейся простыни, прямо перед охранником, что был у бассейна, появилась мерцающая фигура. Мужчина даже не успел отреагировать, как кролик замахнулся ножом, вонзив его в лоб охраннику по самую рукоять, как в мягкую, свежую буханку хлеба.
Выронив пистолет, мужчина затрясся, и упал, рухнув в бассейн, подняв своим телом всплеск воды.
Оставшиеся два бойца среагировали молниеносно, но когда они начали стрелять, там уже никого не было. Лишь труп охранника в бассейне, вода которого начала окрашиваться красным.
— Да что он блять такое!? — заорал Олег, истерично мотая пистолетом в разные стороны.
Валентин и Ира уже перешли на бег, но едва девушка попала за порог, хлипкая дверца с грохотом захлопнулась, и Ира пронзительно закричала. Ее пальцы угодили между косяком и дверью в тот момент, когда она с неестественной силой закрылась. По белоснежному полотну двери полилась кровь, но девушка не могла освободиться, пальцы не давали двери закрыться полностью. Валентин тут же начал дергать ручку двери, но хлипкая, декоративная дверца превратилась в массивную преграду, которая никак не хотела поддаваться.
— Помогите ей, чтоб вас! Откройте эту сраную дверь! — выпалил Валентин, трясясь от ужаса.
Двое тут же подскочили к двери, пытались выбить стекло, тянули на себя изо всех сил, но кончилось все тем, что ручка двери с хрустом отвалилась, обнажив выпирающий из нее квадрат под паз в ручке. Удары в стекло сопровождались глухим, неестественным стуком, но разбиваться тоненькое полотно не хотело. Даже два выстрела в стекло не помогли, а Ира, тем временем, не прекращала истерически вопить от нестерпимой боли.
В этой суматохе они совсем забыли про кролика, который неожиданно дал о себе знать. Он появился за спиной третьего охранника, и Олег, повернувшись в сторону знакомого, неприятного звука увидел лишь округленные глаза подчиненного, а так же острие ножа, которое с брызгами алого вышло из его лба.
Олег даже не успел поднять пистолет, когда кролик вытащил из головы охранника нож, и схватил за запястье старшего охранника, легким движением руки с хрустом его сломав. Олег закричал от боли, уставился на сломанную руку, из которой торчала оголенная, кровавая кость. Парень в маске кролика схватил его за грудки одной рукой, и как пушинку перекинул через себя, впечатав того спиной в выложенный плиткой пол. От такого удара так же раздался хруст, и Олег начал задыхаться, хрипя от боли.
Валентин выждал момент, когда кролик отвернется, и замахнулся, собираясь оглушить его ударом в затылок, но убийца среагировал быстрее, перехватив крепкой рукой в перчатке запястье мужчины.
— Что… что тебе надо!? Кто ты такой!? — завопил Валентин, разбавив соло Ирины.
Генерал-майор почувствовал неимоверно сильную хватку, и кролик начал медленно выворачивать ему руку.
— Кто-о-о а-а-а! Кха-а! — захрипел Валентин, смотря на то, как его запястье неестественно выворачивается в хватке кролика.
Отпустив его запястье, кролик схватил его за горло, но не сильно, и через считанные мгновения лицо Валентина было в жалких сантиметрах от маски кровавого убийцы. Парень выдохнул, и дыхание его обожгло ледяным потоком лицо генерал-майора, заставив мокрые от пота густые усы заледенеть.
— Не укради, писано для тебя, не прелюбодействуй, говорил тебе Господь, — вдруг раздался скрипучий, хриплый и сдавленный голос кролика, порезавший слух Валентина.
Его голос был такой, как будто рваные голосовые связки принудительно натянули, и по ним шаркали грубой струной расстроенной гитары.
— Помогай людям, говорил тебе долг, но ты всех бросил. Всех, кого забрал Погром, — голос приобретал раздраженные ноты, — тот полицейский все знал, а ты снял с него погоны и отправил подметать дворы! Думаешь, он нашел себя в жизни? Нет, Валя. Человека, который хоть что-то знал об этом проклятом месте, без погон бросила жена, и он спился, умерев во сне от разрыва тромба по твоей милости!
— Он был сумасшедшим! — прохрипел Валентин.
— Сумасшедшим был ты, Валя. И благодаря тебе я теперь здесь. Хорошо тебе было все эти девять лет? Звание получил, души не чаял в своих шлюхах, внуков нянчил, и жену капитана себе пристроил, ну чем не рай? А ты знал, что капитан-то тебя, как отца любит и уважает?
— Тебе-то какое… дело! — выпалил Валентин, но больше кролик с ним говорить не стал.
— Грешен, — парень огласил приговор одним словом, и с размаху вонзил нож Валентину под подбородок, от чего острие с влажным хрустом вышло из его темечка.
Генерал-майор захрипел, закатил глаза от боли, затрясся и рухнул оземь, когда парень вытащил нож из его подбородка.
Осталась одна жертва, которая так и не могла никуда деться из своей ловушки. Ире было уже плохо от потери крови, которая украсила добрую часть косяка, двери и лужицей растекалась по полу. Вдали послышался приближающийся вой сирен.
Кролик подошел к девушке, которая брыкалась, как грызун, попавший в мышеловку.
— Прелюбодействуешь, мужу верному изменяешь, — Кролик склонил голову чуть набок, и пнул ее в грудь с такой силой, что кожа сбоку левой груди треснула, и девушка заорала от невыносимой боли, — Господь говорил тебе, не завидуй. А ты завидуешь. Завидуешь жене генерала, хочешь занять ее место, падшая. Падшая шлюха.
Кролик с размаху ударил по двери, заставив ее захлопнуться полностью, от чего пальцы Иры остались за дверью, а девушка, наконец, избавилась от ловушки, но завопила еще громче, рухнув на пол.
Убийца схватил ее прямо за лицо, размазывая по нему ее слезы с соплями, и с огромной, нечеловеческой силой приложил ее затылком в дверь. Ира замолкла, округлила глаза, практически сразу перестала дергаться, и вскоре обмякла. Квадрат под ручку, торчащий из двери, теперь был загнан ей в мозг. Потратив несколько минут, кролик старательно вырезал на лбах двух «грешников» одно слово.
Вскоре рев сирен был уже совсем рядом, у участка с визгом тормозов останавливались служебные автомобили. Вскоре на участок ворвались два отряда ОМОНа. Люди в гражданской форме и с пистолетами направляли бойцов на обыск участка, дома и близлежащей территории. Но убийцы уже нигде не было. В этот вечер им не суждено будет найти на участке никого, кроме шестерых жестоко убитых людей, включая Валентина Афанасиевича, генерал-майора ФСБ, а так же Ирину, супругу капитана Потапова…
ЭПИЛОГ
Кровопролитное противостояние в городке Вишнецке, осажденном мстительным призраком Ивана Громова, обрело неожиданный для всех поворот. В битву с кровожадным, беспощадным злом против щепоти ополченцев самым решительным образом вмешался Арнольд Лич, и его стараниями извечное зло, заставляющее жителей Вишнецка дрожать от страха последние девять лет после его первого появления, было безоговорочно ликвидировано. Погрома больше нет, а его злосчастный парк навсегда ушел под землю. На одного сбежавшего послушника из парка, казалось бы, можно не обращать внимания. Как оказалось позже — очень зря.
У первого КПП уже был организован эвакуационный отряд.
Там же находился полковник ФСБ Никитин с капитаном Потаповым. Дело близилось к ночи, поэтому всюду были расставлены прожекторы, чтобы освещать недоступную часть Вишнецка. Было еще светло, но излишняя подстраховка не помешает.
Внезапно рации зашипели, второй и третий КПП начали попытки выхода на связь, как и штаб.
Единственное необычное, что было на первом КПП, так это неопознанный объект, направляющийся к ним по воздуху.
— Товарищ капитан, вижу объект, приближается к нам со стороны Обвала, — выпалил один из солдат, — готовы к ликвидации.
Капитан взял бинокль, но затем передал его Никитину.
— Не стрелять! — выпалил Никитин, — он человека держит! Не стрелять!
Никитин смотрел на существо, которое подлетело на максимально близкое расстояние, и отпустило парня, тут же взмахнув крыльями, и удалилось восвояси.
— Давайте, пакуйте паренька! Жив еще, надеюсь! — выпалил полковник, провожая взглядом летучего монстра, и тихо сказал, — спасибо.
Парня погрузили на носилки, и сразу же в карету скорой помощи, которая с воем сирены умчалась прочь от Вишнецка.
— Не понял, — задумчиво протянул Потапов, подходя к тому месту, где была преграда, — а куда купол делся?
Полковник подошел капитану, сделал шаг вперед, и смог пройти туда, куда еще минуту назад никто из всех присутствующих не мог пройти. Округлив глаза от осознания происходящего, полковник тут же схватился за рацию, нажав кнопку.
— Бойцы у второго и третьего КПП! Всем прием! — Никитин не стал дожидаться ответа, — купола нет, повторяю! Купола нет! Приступить к эвакуации населения, немедленно! Машины выпускать, заняться поиском гражданских! Все, что не похоже на людей — ликвидировать на месте, в контакт не вступать! Повторяю, в контакт не вступать!
Полковник убрал рацию, осмотрел свой отряд и капитана в том числе.
— Че встали!? По машинам, ЖИВО! — заорал полковник, и весь отряд, переполошившись, начал рассаживаться в служебные автомобили.
Послышались множественные хлопки дверей, полковник с капитаном сели в отдельную машину. Зажглись проблесковые маячки, и с воем сирен пять автомобилей спецслужб умчались в сторону Вишнецка. Автомобили скорой помощи так же поехали за федералами, оставив у КПП лишь небольшую группу солдат на случай непредвиденных ситуаций.
***
После происшествия в Вишнецке, Андрея привезли в больницу Нижнего Новгорода, а его ранения, пусть и были критичны, но опытные врачи все же смогли вытащить парня с того света. За несколько дней состояние удалось стабилизировать, но Андрей был в коме, и неизвестно, когда ему было суждено очнуться. Полковник ФСБ Никитин Сергей подсуетился, чтобы парню выделили отдельную палату.
А за окном, под мелким, моросящим дождем сидел белый ворон, тоскливо поглядывая в окно.
В этот день, после зачистки Вишнецка, полковник выделил время, чтобы наведаться в больницу. Он стоял вместе с капитаном Потаповым, разговаривал с главврачом.
— Понимаете, товарищ полковник, точного прогноза, когда парень очнется, и очнется ли вообще, я дать не могу. Учитывая ранения, с которыми к нам поступил гражданин Темнов Андрей Макарович, удивительно, что он вообще дышит. Парень, видно, в рубашке родился, что хотя бы доехал живым до больницы, — врач произнес не самую утешительную речь. Полковник внимательно его слушал, сложив руки на груди.
— Но он не погиб, а его дальнейшее благополучие зависит в большей степени от вас. Валентин Павлович, так вас величать? — Никитин прищурил один глаз, врач кивнул, — этот гражданин проходит свидетелем сразу по двум строго секретным делам федеральной службы безопасности Российской Федерации. Это значит, что нам он нужен живым и способным давать показания. Не хочу нагнетать, Валентин, но пока парень в коме, ваша должность весьма в шатком состоянии. Я проведаю его, всего вам доброго, — полковник слегка хлопнул угрюмого Валентина по плечу.
Только он взялся за ручку двери в палату, как их окликнула девушка.
— Андрей, он там? Как он? — девушка смотрела то на капитана, то на врача, — я его знаю, и хочу проведать.
— Так-так, не спешите девушка, — Потапов протянул руку в ее сторону, — для начала, кем вы ему приходитесь? Посещение этой палаты разрешено только персоналу больницы и правительственным органам. Таков указ.
— Меня Ксюша зовут, я знаю Андрея. Ну, подруга, — девушка поджала губы, — мы с ним в Вишнецке были… вместе.
Полковник замер, многозначительно посмотрел на Ксению, и подошел к ней.
— Вот с этого, девушка, и надо было начинать. Валентин Павлович, проводите капитана Потапова и эту прекрасную даму в ваш кабинет на полчаса. Не переживайте, это просто допрос, после которого вы подпишите одну важную бумагу, и вас отпустят, — сказал полковник.
Девушка неуверенно кивнула, и врач отошел в сторону. Полковник же положил ладонь на шею капитана и приблизился к его уху, перейдя на шепот.
— Все, что она тебе скажет, воспринимай абсолютно серьезно, понял? Она может серьезно помочь, и я не хочу, чтобы после допроса она осталась тут в качестве пациента, понял? — спросил Никитин. Капитан кивнул, — молодец.
— Пройдемте, Ксения, — сказал Потапов, и они вдвоем пошли за Валентином.
Полковник, проводив их задумчивым взглядом, зашел в палату, закрыв за собой дверь. Он подошел к койке, на которой лежал бессознательный Андрей. Приборы показывали стабильный пульс, все показатели были практически в норме.
— Долго спать планируем, красавица? — хмыкнул полковник, заодно осмотрел обстановку в палате.
Его внимание привлек стук в окно, где он увидел на подоконнике белого ворона, удивившись.
— Так, и чего тебе, красавица? — Никитин подошел к пластиковому окну, осмотрел птицу, — замерзла, что ли?
Полковник взялся за ручку, открыл окно, и птица юркнула в маленькую щель, тут же встрепенувшись, от чего полковника окатили мелкие капли воды.
Ворон сделал один шажок, и продемонстрировал вывернутый палец на левой лапе.
— Эк тебя и угораздило, — Никитин наклонился, убедился, что птица его не боится, и посмотрел на палец ближе, — вроде не сломан. Можно?
Полковник осторожно протянул руку, ожидая реакции, но птица так и не пошевелилась.
— Давай, так удобнее будет, — он протянул палец, и птица ступила на предложенную опору, — вот так, умница. Сейчас будет немного больно, ну, сама должна понимать.
Птица лишь несколько раз моргнула, и полковник аккуратно зажал между большим и указательным пальцем вывернутую конечность.
— Ну… была не была, — полковник резко, с хрустом вправил палец, от чего птица закричала, расправив крылья, и спрыгнула обратно на подоконник, — ладно, хоть не тяпнула. Я предупреждал, что будет больно. И нечего так смотреть.
Птица склонила голову, продолжая смотреть на полковника.
— А-а-а, — Никитин похлопал себя по карманам, — извиняюсь, предложить нечего. Я тут как бы вот, — он указал на Андрея, — товарища Темнова пришел навестить, захворал парень.
Полковник усмехнулся, отвернувшись, и сделал несколько шагов вперед.
— Да уж, докатился, с птицами разговариваю, — буркнул он себе под нос, а когда повернулся к окну, тут же вскрикнул, дернувшись назад, — ух ты ж блять!
Полковник тут же вытащил из кобуры пистолет, дрожащей рукой прицелившись в светловолосую девушку.
— Кто ты нахер такая!? Как в палату пробралась, отвечай! Не то пристрелю нахер! — выпалил Никитин.
— А минуту назад вы так аккуратно мне палец вправили, — девушка с выразительными, голубыми глазами грустно улыбнулась, — спасибо.
Несмотря на пистолет, что был наведен на нее, девушка прошла к койке. Полковник тут же бросил взгляд на подоконник, птицы там уже не было.
— Так ты… — Никитин утер лоб от внезапно выступившей испарины.
— Я его фамильяр, и уберите это, — девушка посмотрела на пистолет, — меня пули не убьют, но все равно неприятно.
Полковник осекся, тут же опустил пистолет и убрал его в кобуру. Девушка присела на край койки, и положила ладонь Андрею на лоб, погладив его по волосам.
— Я скучала, милый, — она наклонилась, трепетно поцеловав его в лоб.
— Э-э-э… так, в каком смысле фамильяр? Что это значит? Вы разговариваете с полковником ФСБ, Никитин Сергей Валерьевич. Прошу отвечать внятно, понятно и без запинок, — отчеканил он.
— Мне без разницы, какое у вас звание. Главное, что человек вы хороший, — девушка мельком посмотрела на полковника, — фамильяр я. Дух, привязанный заклинанием к человеку, оберегающий от злых сил и несчастий, сопровождающий в жизни. Но по желанию хозяина могу воплощаться.
— Что ж, интересно, — полковник кашлянул в кулак, — хреновый из тебя оберег, раз пацана в Вишнецк занесло. Ну ладно, тебе виднее. Сопровождаешь, говоришь? Значит, все знаешь, и видела тоже, что и он?
Девушка скупо кивнула.
— Как тебя зовут-то? Я Сергей, как ты уже знаешь, — полковник подошел ближе, протянув ей руку.
— Меня Пича зовут, — смущенно сказала девушка, но от рукопожатия воздержалась.
— Что ж, Пича, — Никитин усмехнулся, снова кашлянув в кулак, и отстранился, — интересное имя, так обычно, ну, питомцев называют, не в обиду.
— Он и думал сначала, что я питомец, а потом имя менять не захотел, сказал, что и так хорошо, — Пича пожала плечами.
— Ну, ладно, это дело хозяйское, — отмахнулся полковник, и подошел к подоконнику, сложив руки на груди, — в общем, красавец твой у нас по двум секретным делам проходит. А раз он говорить пока не может, некоторые вопросы я хочу задать тебе, кхм, Пича.
Девушка отвела взгляд, показывая нежелание разговаривать, что полковник прекрасно заметил.
— Понимаю, не хочешь разговаривать без хозяина, или кто он тебе там. Только вот послушай меня внимательно, Пича, — голос полковника стал серьезнее, — вижу, отношения у вас не просто, как у хозяина и фамильяра, или как вас там, черт разбери. И сейчас у тебя есть прекрасная возможность избежать для него кучу допросов, на которые мы будем его вызывать, никуда он не денется. От нечисти то, может быть ты и можешь его скрыть, а вот от правительства спрятать не получится.
Пича посмотрела на Андрея с долей жалости, чуть поджав губы, и повернулась к полковнику.
— Хорошо, — ответила Пича.
— Вот это по-нашему, по-русски, — улыбнулся полковник, — думаю, расписку о неразглашении я с тебя все равно взять не смогу, но это не суть. В общем, расскажи мне, дорогая, откуда взялся этот купол, который накрыл весь Вишнецк.
***
Капитан Потапов проводил допрос в кабинете главврача, сидя на месте владельца кабинета. Напротив сидела Ксюша, рассказывала все, что спрашивал Потапов. Он записывал чуть ли не каждое слово, которое говорила девушка. Он, конечно, удивлялся тому, как она рассказывала про Охотника за головами, про Арнольда, Погрома и прочую нечисть, которую успела повидать за тот день, что провела в Вишнецке.
— А еще там был Андрей, — продолжила девушка, но у капитана зазвонил телефон. Он тут же взял трубку, сделав жест Ксюше аля «подожди»
— Капитан Потапов, слушаю, — ответил он, — нет, в больнице сейчас, в Нижнем Новгороде, опрашиваю свидетеля.
Капитан слушал дальше, и внезапно помрачнел.
— Понял, немедленно передам старшему, полковник как раз недалеко, — отрезал капитан, бросив трубку, — ты закончила? Или есть, что еще сказать?
— Андрей там был еще, друг мой, Погром его забрал в двадцатом году, — выдохнула Ксюша, — и что-то с ним сделал.
— Что-то, это что? — уже раздраженно спросил Потапов.
— Не знаю, другой он стал. Погром мучал и пытал его все эти восемь лет, — Ксюша поджала губы, — но когда Арнольд расправился с армией Погрома, Андрей сбежал. Больше я его не видела.
— Как он выглядел? — спросил капитан.
— В черной водолазке, брюках таких же, маска кролика, сам крупный такой, — сглотнула Ксюша.
— Маска кролика? — переспросил капитан.
— Да, черный кролик, — утвердительно ответила девушка.
Капитан все записал дословно, взял с девушки расписку о неразглашении, ее адрес и номер, после чего отпустил, поспешив к палате, где был Андрей.
В дом старой ведуньи, которая была в занятой ей комнате, прошли Погром вместе с Витей.
Бабка сидела на диване, шептала что-то над ступой, окропляла ее каким-то раствором из бутылочки. Заметив нежданных гостей, она охнула.
— А вы что ж, уже все, мальчики? — спросила бабка.
— Все, бабка, наша часть дела выполнена, дальше ты, — сказал Погром, и кивнул Вите.
Парень отцепил мешочек от пояса, кинув его бабке. Лидия Петровна поймала мешочек, открыла его, вдохнув аромат трав.
— Хорошо, то, что надо, хороши травки, — усмехнулась бабка, — они самые.
— Ну, тогда призывай этого своего Ванзеса, не медли, — сказал Иван.
Лидия не торопилась приступать к делу, с интересом посмотрела на ворона.
— А вы что ж, мертвую из могилы подняли, да думали, что просто так вам помогать буду? — спросила ведьма.
— Какого черта ты еще хочешь? — раздраженно спросил Погром.
— Ничего особого. Вот птичку эту взяла бы, как маленькую награду, все же не порчу навожу, а дух древний призываю, — Лидия не сводила взгляд с птицы, — давай сюда эту птичку, малый, на том и порешим.
Витя едва не оскалился.
— Это моя птица, сука. Еще раз рот разинешь на нее, я тебе его порву, — раздраженно выпалил Витя, прижимая к себе напуганную Пичу.
— Тебе чего эта ворона сдалась? — спросил Погром.
— Я уже сказал, — Витя отстранился на шаг от Ивана, — про птицу забудьте. Она моя!
Витя отстранил от птицы одну руку, выпустив из пальцев щупальца.
— Или я твою бабку прямо здесь на лохмотья порву! Посмотрим, как ты без нее справишься! — выпалил Витя.
— Понял я тебя, понял, — сказал Иван, уже не настаивая на том, чтобы Витя отдал птицу, и подошел к Лидии, — слышишь, бабка, делай дело, и нервы мне не трепли. Получится все, в долгу не останусь, поняла? Получишь, что захочешь. А не сделаешь, так я тебе уже про твоего внука говорил, никуда он не денется. Навсегда вас сведу, смекаешь?
Иван подмигнул ведьме, та еще раз покосилась на птицу с долей зависти, и принялась высыпать травы в ступку.
— Возьми меня за руку, Иван, а ты выметайся, — ведьма посмотрела на Витю, — лишним будешь.
Такую просьбу Витя выполнил без проблем, и вышел из дома, держа Пичу в одной руке.
— Никому тебя не отдам, слышишь? — Витя улыбнулся, погладив птицу по голове, но она лишь подергалась, — тише, Пича. Хороша-я-я.
Витя простоял на улице практически десять минут, все ждал, что же произойдет. Он уже собирался пройти обратно в дом, как земля содрогнулась под его ногами. Из окна избы показался луч голубого света, земля снова содрогнулась. Изба затряслась, воздух завибрировал, когда из дома спешно вышли Погром и Лидия Петровна.
Когда они покинули жилище, дом затрясся, и буквально на глазах обвалился под землю, образовав под собой кратер. В центре кратера поднялся столб пыли, но Витя сразу заметил там голубое свечение.
Как только пыль осела, Витя, Погром и ведьма, стоя на дороге, увидели фигуру, голова которой полыхала голубым огнем.
Массивная, широкоплечая фигура, облаченная в стальные, серебреные доспехи, из-под которых виднелись жилистые мышцы, обтянутые черной, едва не смольной кожей. Но главной особенностью была его голова…
Голова шакала с вытянутой, волчьей пастью и навостренными ушами, с которой ниспадали космы черных волос. Взгляд хищных глаз пылал багровым пламенем.
Призванное существо остановилось рядом с ними, подняв голову.
— Зачем вы пробудили меня? — голос Ванзеса раздавался точно у всех в голове, доставляя неимоверную боль, что даже Погром поморщился.
Лидия шикнула на Ивана.
— Говори, чего замер!? — выпалила бабка.
— А-а-а, да, — Погром кашлянул в кулак, сделав шаг вперед, — все души, которые есть в этом городе, которые когда-либо умирали, приведи их в мой парк. Все до единой!
Ванзес, выслушав Погрома, отошел в сторону, расставил руки в стороны, и посмотрел в небо, оглушительно завопив.
— Omnes ad ME! — закричал Ванзес. Погром, Витя и Лидия закрыли уши от такого выкрика. Стекла во всех домах вокруг лопнули, земля затряслась, воздух завибрировал.
Ванзес пошел вперед по дороге, так и держа руки расставленными.
Погром, Витя и Лидия пошли за ним, но вскоре Иван заметил некоторые изменения. Он видел, как со стороны погоста к Ванзесу тянутся множество призраков. Скоро он увидел, как отовсюду к жрецу стягиваются призраки, которые слепо идут за Ванзесом.
— Прекрасно, просто прекрасно, — восхитился Погром, — подумать не мог, что это возможно! Они все мои!
***
Когда Ванзес подходил к территории парка с идущими за ним душами, сверху пронесся силуэт, рождающий огромную тень над землей.
Иван и Витя насторожились, глянув вверх, но уже ничего не видели, кроме чистого неба над оцепленным объектом.
— Поторопить его можно? — буркнул Витя.
— Попробуй, поторопи, — ухмыльнулась Лидия, — его работа тонкая, не терпит спешки.
— Вот уж не думал, — раздался голос сверху, но ни Погром, ни Витя не нашли источника звука, — что советский дух объединится с мразью, желающей всех истребить. Сдаешь позиции, Ваня.
Погром молчал ровно до тех пор, пока души, что шли за Ванзесом, не начали заходить на территорию объекта.
— А ты спустись сюда, ко мне! Посмотрим, кто из нас сдает позиции, — громко ухмыльнулся Погром.
Внезапно, над ними взметнулась огромная тень. Они ничего не успели предпринять, потому что между Ванзесом, Иваном, Витей и Лидией приземлился Арнольд. Ударная волна от приземления разбросала всех в разные стороны, в том числе и Ванзеса.
Погром, Лидия и Витя, поднимаясь на ноги, видели огромный силуэт Арнольда, который встает во весь рост после прыжка, а его крылья складываются за спиной.
Витя едва успел выпустить щупальца, как Лич сделал взмах правым крылом. Удар пришелся как раз в парня, отбросил его на десяток метров, что даже Пича выпала из его хватки. Даже щупальце, которое опутывало птицу, сползло, но она была осторожна, пригнулась, чтобы не пострадать.
Витя сразу же сосредоточился, выпустив щупальца, что аккуратно подступали к Арнольду.
Одно щупальце опутало шею Лича, рывком склонив его к земле, и Погром в этот момент нанес ему удар в челюсть. Раздался хруст, и Арнольд скривил губы.
— Вы уже трупы-ы, — протянул Лич, пытаясь подняться.
Еще два щупальца схватили его запястья, притянули к земле. Следом еще было два щупальца, но они уже схватили Лича за шею, прижимая к земле. Арнольд выпустил крылья, но они ему не помогли.
Слишком много душ уже прошло в парк Погрома. Иван, чувствуя такой прилив сил, изо всех сил ударил Арнольда кулаком по голове, ослабив его.
Души продолжали идти, подпитывая Погрома, но именно сейчас он чувствовал себя, как никогда могущественным.
— Я убью тебя, сука, ты понял!? — схватив Арнольда за горло, выпалил Погром.
Лич на это ничего не ответил, сверля Ивана гневным взглядом. У Арнольда были силы, он пытался вырваться, но из парка Погрома выходили его куклы, ожившие мертвецы, которые набрасывались на Лича, вгрызались в его плоть, удерживали его на четвереньках, ослабляли, как могли.
Слишком много душ уже было в парке Погрома, слишком много. Арнольд не смог бы совладать с такой силой, пусть и отчаянно пытался.
Погром понимал, что это начало его правления, ведь он практически одолел Арнольда. Да что там, уже одолел!
Все больше игрушек Погрома покидали парк, нападая на Арнольда, что отчаянно брыкался, пытаясь освободиться. Дети, из которых Погром слепил свои игрушки, набрасывались на Арнольда с ножами, топорами, и прочими орудиями, кромсая его тело, как непослушную колбасу. Ошметки плоти Арнольда разлетались в разные стороны, его судьба была предрешена.
Витя, увидев неподалеку Андрея, прекратил нападки на Арнольда, и метнулся к парню, что прятался совсем неподалеку, за жалким деревом.
Андрей, что наблюдал за расправой над Арнольдом, округлил глаза, увидев перед собой парня своего возраста.
— Ты, наверное, меня не знаешь, — Витя ухмыльнулся, достав свой смартфон, и разблокировал на чате в телеграмме, помахав экраном перед Андреем. Там было много непрочитанных сообщений в адрес Андрея.
Андрей сглотнул, смотря на Витю.
— Атриум…?
— Он самый, — ухмыльнулся Витя, — мне велели разобраться с тобой, почему не вышел на работу. Но теперь я понимаю, почему. Фамильяра своего потерял, да?
— Ты знал и до этого, — Андрей нахмурился, сжав кулаки, — просто не мог меня увидеть.
— Какой догадливый, — Витя нанес удар Андрею в челюсть, свалив его с ног, — вот только мне насрать на твои догадки. Слишком много проблем ты мне принес со своей Пичей.
Витя выпустил из пальцев длинные щупальца, смотря на Андрея.
— Задолбали вы меня оба, — Витя замахнулся от себя, ударив Андрея щупальцами. Острые щупальца вспороли грудную клетку парня, и еще три кровавые полосы ниже говорили о том, что парню больше не жить.
Витя развернулся, направившись к Погрому. Там, около входа в парк, Лича уже давили толпы мертвецов, каждый из них старался откусить от Арнольда кусок побольше. Лич уже толком не мог сопротивляться, его практически раздавили, уже почти разорвали.
Андрей лежал там же, где с ним расправился Витя, уже практически бездыханный, он заметил, как к нему подползает черный ворон со сломанным пальцем.
В общей суматохе ворон обратился девушкой, которая склонилась над Андреем.
— Андрей, слышишь? Ты слышишь? Пожалуйста, Андрюш!
— Пича… — Андрей улыбнулся, увидев любимую, а из его рта потекла струя крови, — я не жилец уже… кажется, кха-а…
Когда Андрей закашлялся, Пича поджала губы.
— Прости, Пича, прости, — прокашлявшись, Андрей взял девушку за запястье, — когда я за окно тебя… я до сих пор говном себя чувствую, вспоминая это. Что с тобой так поступал, ты была достойна лучшего, Пич…
— Андрюш! Прошу тебя, очнись!— выпалила Пича, но Андрей уже обмяк, опустив голову, а глаза его закрылись, — не вздумай меня оставлять!
Пича сглотнула, увидев перед собой пару ног в черных брюках, и подняла голову. К ним подошел парень в черной водолазке и маске кролика, а так же с огромным ножом в руке.
Пича оскалилась, выпустила когти, но от Андрея не отстранялась.
— Все нормально! — сзади раздался голос подоспевшей Ксюши, что встала рядом с незнакомцем, — они против Погрома, они свои.
Пича поднялась, и посмотрела уже на почти поверженного Арнольда.
— Мне… мне надо подобраться к Арнольду, — сказала Пича, посмотрев на кроличью маску, — но их там слишком много. Сможешь?
Парень с ножом в руке сделал шаг, обступив тело Андрея, и склонил голову набок, оценив обстановку. В это же мгновение он сорвался с места, бросившись к мертвецам. К одному он прыгнул, с размаху вонзив нож в голову, и с влажным хрустом прокрутил холодное оружие. Мертвец обмяк, и черный кролик, схватив врага за плечи, отшвырнул в сторону. Он начал убивать уродов, некоторых из них сам и слепил однажды, ему было уже плевать. Андрей рассвирепел за все время, что провел в парке, ему хотелось мстить. Он рубил ублюдков налево и направо, его нож то и дело впивался в плоть по самую рукоять, умерщвляя уже давно мертвых друзей, одноклассников, без разницы. Ему было уже все равно. Он хотел убивать, и не мог не воспользоваться выпавшим ему шансом.
Через несколько минут он смог подобраться к Арнольду, который был в сугробе из мертвецов. Некоторые ублюдки сами переключались на Андрея, и нападали на него.
В один момент Андрей получил увесистый удар в грудь, который отбросил его на несколько метров.
Когда он встал на ноги, перед ним стоял Погром, сверля его гневным взглядом.
— Что ж ты творишь, Андрюша? Это твоя благодарность за все, что я для тебя сделал? — спросил Иван.
Андрей замахнулся на него ножом, но орудие прошло сквозь призрак, от чего Погром зашелся задорным смехом. Улыбка в одно мгновение спала с его лица, и он ударил парня в грудь, затем приложил коленом по кроличьей маске, свалив его с ног.
— Ничего, я тебя проучу. И за то, что сбежал — накажу. А ты только начал мне нравиться, малыш Соуни, — Иван сжал кулаки, и пнул в живот парня, заставив его несколько раз перекатиться по асфальту.
— Иван! Ива-а-ан! Девка бежит, останови ее! — послышался крик старухи.
Погром еще раз ударил в бок Андрея, и обернулся.
До этого Пича поднялась на ноги, и посмотрела на Арнольда, которого облепили мертвецы, но с одной стороны их было очень мало, кролик постарался. Девушка сорвалась с места, и за несколько секунд подбежала к Личу, схватив его за запястье.
Погром в этот же момент появился рядом с Пичей, попытался ее отстранить за плечи, но ему не хватило жалкой секунды, которую он потратил на черного кролика. Пича уже крепко держала запястье Арнольда, а Погром, когда прикоснулся к ее плечам, был неведомым импульсом отброшен назад.
Арнольда словно поразил разряд тока, а Пича до последнего держалась за запястье Лича. Чернота с ее глаз при контакте постепенно пропадала, Арнольд чувствовал, как вместе с тьмой фамильяр передает ему огромную силу, которая разливалась по его телу лавиной адреналина.
Когда чернота с глаз Пичи пропала полностью, она отстранилась от Арнольда.
Лич, чувствуя все нападки, уже не обращал на них внимания. Ему было плевать, все рваные раны ощущались комариными укусами. Теперь в этом теле бушевала дикая ярость и огромная сила, требующая выхода.
Арнольд взревел как разъяренный бык, поднявшись на ноги, и разбросал всех вокруг, расправив крылья. Мертвецы продолжали нападать, но Арнольд, как оживший комбайн кромсал всех направо и налево. Никакая сила не могла ему противостоять. Всех тварей, которые выбрались из парка, он рвал на части, рубил, кромсал, он карал мертвецов, превращая их в кучи растерзанной плоти. Повсюду от новых ударов когтистых лап хлыстала кровь, ошметки рваной плоти забрасывали асфальт и всю территорию перед объектом. По всему телу Лича зияли свежие раны, но с каждой секундой они становились все меньше, а Арнольд становился сильнее.
Сзади к Арнольду подходило огромное, жирное тело, еле переваливаясь с бока на бок. Неуклюжий мертвец без лица был одет в голубой костюм, местами окровавленный, и в шапочке клоуна, а в руке у него был увесистый колун.
Стоило ему только замахнуться, чтобы ударить Арнольда со спины, как в его тело вонзились пять острых шипов, а шестой выбил из его рук колун. Арнольд мельком обернулся, и увидел Аристарха, что пикирует на жиртреста, врезаясь в него.
Теперь Арнольд и его компаньон вдвоем уничтожали полчища мертвецов, даже не думая ни на секунду остановиться. Если Аристарх иногда проявлял осторожность, то Арнольд упивался этим боем, ни на секунду не задумывался перед очередным замахом когтистых рук или крыльев.
Погром с Лидией уже стояли в стороне, пока Арнольд с Аристархом уничтожали все, что видят. Деревья, бетон, куклы из парка, им все было равно. Взгляд у Ивана был растерянный, ведь его план шел крахом. Он корил себя за минутную слабость, когда пытался проучить Андрея. Он был спокоен как у себя в парке, это и сыграло с ним злую шутку. Одно мгновение, и Арнольд из мертвеца превратился в машину смерти, которая уничтожала армию Погрома.
Видя, как мертвая армия буквально рассыпается на глазах, Витя решил вмешаться. Он выпустил из пальцев белые щупальца, которые обвили руки Арнольда, но то, что было дальше, он явно не ожидал. Витя сделал рывок, который почувствовал Арнольд, и дернул в ответ. Парня сорвало с места как пушинку, он полетел в сторону Лича, который за мгновение перерубил все щупальца и, сжав могучий кулак, ударил Витю в грудь, отбросив задыхающееся тело на десяток метров назад.
Через долгие десять минут все закончилось. Слепленные куклы из плоти больше не выходили из парка на помощь Погрому. Наступила тишина, нарушаемая лишь подергиванием агонизирующих мертвецов. На теле Арнольда больше не было никаких ранений, кроме его собственных, которые были как декоративные.
Арнольд подошел к Погрому, нависнув над ним.
— Вот и все, Иван, — оскалился Арнольд, а из его пасти текла кровь, — это была вся твоя сила?
Лич принял из руки Аристарха талисман на цепи, который протянул к Погрому, и что-то тихо бормотал.
Иван сначала замешкался, когда его начало тянуть к талисману Арнольда, а затем зарычал, когда понял, что противостоять силе ему довольно сложно. Погром начал сопротивляться, предпринимая отчаянные попытки отстраниться от амулета, который затягивал его, как мощный пылесос.
— Я, сука, на части тебя порву, мразь! — заорал Иван, пытаясь отстраняться. В один момент он так оттолкнулся назад, что сопротивление двух мощей создало импульс, от которого Арнольд пошатнулся, с трудом удержав равновесие, — бабка, че ты уставилась! ПОМОГИ!
Лидия замешкалась, похлопала руками по карманам, и достала из кармана пальто маленький мешочек. Раскрыв его, она что-то тихо пробормотала, и бросила его под ноги Арнольда. Через несколько секунд мешочек начал дымиться, а бабка продолжала бормотать. Когда Лича окурил этот дым, он покачнулся на месте, практически замолчав. У него как будто закружилась голова, он стал хуже видеть, речь стала сбивчивой.
Погром, уже не чувствуя силы, притягивающей его к амулету, победоносно оскалился.
— Можешь же, когда хочешь, бабка, — Иван посмотрел на бормочущую бабку, и поднял с земли окровавленный топор.
Тут же его взгляд уловил Аристарха, который собирался броситься на Лидию, но Погром резко протянул ладонь в его сторону, и сделал ею взмах, неведомой силой отбросив монстра на несколько метров.
— Ты испортил все мои игрушки, Арнольд, — поцокал Иван, крепко сжав топор в руке, — и теперь станешь первым в новой коллекции.
Арнольд отчаянно сопротивлялся наваждению, но окуривающий туман и бормотание старой, опытной ведуньи делали свое дело даже против такого, как Арнольд. Иван уже вот-вот собирался замахнуться топором, как боковым зрением заметил рядом с бабкой фигуру. Повернув голову, он увидел рядом с Лидией парня в маске кролика.
— Не все игрушки испортил Арнольд, — раздался вибрирующий, скрипучий голос кролика.
— Не вздумай! — выпалил Погром, собираясь броситься на парня, но он вознес руки, зажав в них нож, и с размаху всадил его по самую рукоять в голову бабки.
Мгновенно замолкнув, Лидия даже не поняла, что точно произошло. Из ее рта потекла струя крови, и она так и рухнула с закрытыми глазами оземь. Ванзес, что до этого направлял все души в парк, бесследно исчез.
Кролик встал перед Погромом, сжав кулаки. Иван шел в его сторону, сверля безумным, свирепым взглядом.
— Ах ты, маленький уродец, — оскалился Погром, замахнувшись топором на кролика, но тот молниеносно перехватил руку с орудием.
Погром напрягся изо всех сил, но рука с топором не сдвинулась и на миллиметр дальше. Иван скалился, хрипел, пытаясь ударить кролика, но не смог.
Ксюша и Пича стали невольными свидетелями этой картины, как парень в маске кролика противостоит Погрому, который ничего не может предпринять.
— Не убей, говорил тебе Господь, — раздался хриплый, скрипучий голос кролика, а Погром округлил глаза от гнева и удивления, а потом и от боли, потому что кролик начал выворачивать руку Ивана, в которой он держал топор, — не чревоугодничай, писано для тебя.
— Что ты сука… А-А-А! — раздался хруст, рука Ивана неестественно вывернулась, что заставило его сорваться на озверелый крик.
— Но ты убивал, и обжирался страданиями, падший, — кролик, наконец, замахнулся, нанеся сокрушительный удар в челюсть Погрому, и приложил коленом в лицо.
Когда Иван не устоял, упав на асфальт, кролик нанес ему еще удар ногой в живот, заставив того скрючиться от боли. В это время Арнольд полностью оклемался от наваждения ведуньи, и с талисманом в руке подошел к Погрому. Аристарх, тем временем, как хищник подбирался к кролику, не зная, как тот себя поведет.
Увидев талисман в руке Арнольда, кролик отстранился от Погрома, сделал еще один шаг назад. Его тело мерцнуло, как помеха на экране телевизора, и появился он уже в нескольких метрах от Ивана. Со следующим таким мерцанием, парня в маске кролика уже никто не видел.
Теперь Иван, корчась от боли на асфальте уже не мог оказывать сопротивление. Арнольд повторил обряд хищения души, и через несколько минут душа Погрома уже была полностью поглощена талисманом Лича.
Купол, который накрывал Вишнецк, лопнул сверху с тихим, стеклянным звоном. Земля затряслась, содрогнулся бетонный забор вокруг объекта.
Ксюша и Пича видели души, что поднимаются из-под земли, выходят из палаток в парке, потому что он разрушался. Все домики с шипастыми крышами рушились, вывески гасли, столбы кренились и ломались. Рупор над вывеской у главного входа жалобно потрещал, и отвалился, так же уйдя под почву. Парк уходил под землю, и теперь точно навсегда.
Много душ освободилось, и беспрепятственно покинули Вишнецк, потому что купола больше не было. Теперь на территории объекта был лишь земляной пустырь, окруженный бетонным забором, добрая часть которого была разрушена во время кровавой резни.
Арнольд обратил внимание на Пичу, что уже не лицезрела освобождение душ, а сидела на коленях у тела Андрея, и поглаживала его по щеке, умоляя очнуться.
К ним подошел компаньон Арнольда, и тело Андрея обхватили две когтистые лапы. Аристарх, держа на себе тело парня, взмахнул крыльями и взметнулся ввысь...
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
В одном из дворов Вишнецка у дома в палисаднике бродил парень. Тщательно осматривал растущую траву, но пока не находил то, что ему нужно. У Вити на поясе был тканевый мешочек, частично наполненный травами, часть которых выглядывала наружу. Конец сентября, растительность еще не до конца увяла, что было большим плюсом. Палисадник был большой, и Витя так был увлечен поиском искомой травы, что не заметил, как на дерево недалеко от него приземлился черный ворон.
Бросив взгляд на маленький куст травы, Витя улыбнулся.
— Вот она, родимая, — Витя опустился на корточки, потянувшись к траве.
Но он не сорвал ее. Зато ворона, который сидел на ветке дерева, в мгновение ока опутало хищное щупальце, сбросив с ветки на траву. Птица брыкалась и шипела, но щупальце крепко сковало ее.
Витя подошел к черной птице, и наклонился, схватив ее. Щупальце с ворона вросло в указательный палец парня.
— Вот она, родимая, — улыбнулся парень, приблизив брыкающуюся, напуганную птицу к своему лицу, — попалась, гадина крылатая.
Пича издала тревожное карканье, изо всех сил пытаясь освободиться, но хватка парня была сильнее. Почувствовав, как она собирается изменить форму, Витя, держа птицу в руках, выпустил из каждого пальца по щупальцу, что плотно обвили ее тельце.
— О, а вот и она, — Витя наконец заметил искомую траву, наклонился и сорвал свободной рукой, убрав пучок в мешочек на поясе.
Он вышел из палисадника, и посмотрел на напуганную птицу.
— Я вот все думаю, сейчас тебе крылышки выкрутить, пакость маленькая, или подождать немного? — ухмыльнулся Витя, — но не до тебя сейчас.
Витя пошел на выход из двора, намереваясь идти сразу к бабке, но брыкания Пичи и ее перепуганный взгляд постепенно выводили парня.
— Сука, еще раз дернись, — Витя второй рукой схватил один палец на лапе, и рывком сломал его, загнув, — я тебя тварь всю переломаю!
Птица громко закричала, продолжая брыкаться, но не стала рисковать, замерев. Лишь учащенное дыхание и приоткрытый клюв нервной птицы говорили о том, что она еще жива.
— Так-то лучше, умница, — Витя свободной рукой погладил Пичу по голове, но она отвернула голову.
Витя так увлекся птицей, что на жалкие мгновения потерял бдительность, за что и поплатился. Сзади в него с огромной скоростью врезалось нечто громоздкое и тяжелое, снеся его с ног. Витя еще несколько раз перекатился по асфальту, но птицу держал крепко, да и щупальца не упустили бы добычу.
Парень быстро подорвался на ноги, увидев довольно знакомое лицо.
— Ариста-арх, — Витя приветливо улыбнулся, смотря на крылатого монстра, — как ты быстро вымахал, однако. А удирал от меня совсем маленьким и хилым.
Аристарх навострил когтистые руки, и пошел прямо на парня.
— Ничего, я исправлю это маленькое недоразумение в виде тебя, — у монстра изо рта потекла кровь, показывая его озлобленность, — а вот птичку придется вернуть.
— Эту что ли? — Витя свободной рукой указал на Пичу, — разве что по частям.
Видя напор Аристарха, Витя насторожился, но решил воспользоваться козырем в своей руке.
— Сбавь обороты, дружище, — Витя схватил Пичу за голову, — или я ей сейчас башку сверну. Поверь, мне насрать на нее, мне ее хозяин нужен.
Аристарх сделал еще несколько шагов, но остановился, роняя с подбородка на холодный асфальт капли крови.
— Ее хозяин у меня. Предлагаю обмен, но придется прогуляться, — более спокойным тоном сказал Аристарх.
— Ну, не-е-е, так не пойдет. Приведите засранца к парку, там все и сделаем, сойдет? — ухмыльнулся Витя.
Аристарх стоял неподвижно, размышлял, но в один момент резко выпустил крыло, замахнувшись им. Три острых шипа из его крыла устремились в парня, что ему пришлось резко отпустить голову птицы. Щупальца, вырвавшиеся из его пальцев, остановили два шипа, но третий достиг цели, вонзившись в плечо парня, что он вскрикнул от боли. Аристарх тут же взмахнул вторым крылом, и парню пришлось бросить птицу, чтобы выжить самому. Пича упала на асфальт, но двумя щупальцами была обездвижена. И снова удалось остановить только два шипа, а третий угодил парню в бок, заставив скорчиться от боли.
— Сука-а! — завопил Витя, вытащив окровавленные шипы из плеча и бока, — я их тебе в жопу затолкаю.
Витя расправил руки, выпустил множество белых, длинных щупалец, и резко протянул руки в сторону монстра. Щупальца взметнулись вперед, окутывали шею, руки и туловище Аристарха, крепко сжимая. Монстр напрягся, сжал руки не в силах пошевелиться.
— Вот ты сука и попался, — ухмыльнулся Витя, переглянувшись с Пичей, — двух зайцев одним выстрелом, во дела! Раздавить его, сука!
Щупальца еще сильнее сжимали тело Аристарха, но тот наоборот расслабился. Через несколько секунд Витя понял, что что-то не так, и напрягся сам. Монстр склонил голову набок, жутко раскрыв рот в кровавой улыбке, а Витя округлил глаза, смотря на него.
Щупальца, которые обвивали тело Аристарха начали чернеть, слабели и отмирали прямо на глазах, рассыпаясь в прах.
Не смотря на злобу и готовность здесь и сейчас убить монстра, Витя отпрянул назад, щупальца под его встревоженный взгляд отпустили Аристарха, а их почерневшие концы, по которым чернота распространялась с большой скоростью, обмякли. Они опустились на асфальт как бесхозные веревки. Губительная чернота продолжала распространяться, и Витя, посмотрев на Пичу, принял единственное правильное для себя решение. Одно щупальце отпрянуло от птицы, и взметнулось в воздух, перерубив все остальные щупальца по одной ровной линии. Витя сморщился от боли, смотря на свои укороченные щупальца, по которым уже не распространялась зараза.
— Что ты теперь мне противопоставишь, жалкий гибрид? — хохотнул Аристарх, идя прямо на Витю. Из его рта снова потекла кровь, а пустые глаза вот-вот бы выпали из глазниц, — может, еще крови твои малыши хотят? Пусть пьют, мне не жалко!
Аристарх был уже в жалких метрах от Вити, который не знал, как вступать в бой. Как драться с существом, когда единственная сила, что у него есть, бесполезна против врага? Щупальца пьют кровь на автомате, они не различают полезную и вредную для них кровь, которую Витя впервые повстречал. Это был чистейший яд, способный загубить его щупальца за жалкие минуты. И тогда все, поминай, как звали лучшего помощника Драгоса.
Аристарх уже почти настиг свою жертву, собираясь беспринципно с ней расправиться, но в этот момент в одной из квартир дома, что был справа от Аристарха, с грохотом разбилось окно…
***
Разорванное на части тело Охотника за головами так и оставалось лежать во дворе, где над ним совершили кровавую расправу. Через несколько десятков минут клочки тела начали притягиваться друг к другу, намертво спаиваясь. Во дворе никого не было, поэтому никто не лицезрел эту мерзкую картину, как из кучи разорванной плоти собирается человекоподобная фигура без головы. Это был абсолютно голый, мясной исполин без половых признаков. Из его тела торчали вросшие лохмотья одежды, которую монстр так же порвал на части вместе с Охотником. Он забрался в окно, из которого его вышвырнули, и взял свой топор. Выйдя из квартиры, изуродованная кукла Охотника без одной кисти, оставляя кровавые следы от своих ног, направилась на второй этаж.
Он уже был у двери квартиры, в которой пряталась Ксюша, уже замахнулся ногой, собираясь ее выбить, но за мгновение до удара остановился. Замер, как будто его выключили. Охотник резко повернул корпус в сторону, и рысью побежал вниз. Выбежав из подъезда, исполин с огромной скоростью пробежал несколько дворов, забежал в подъезд, выломав стальную дверь вместе с проемом своим телом, забежал на второй этаж, выломал дверь в пустую квартиру. В квартире он быстро сориентировался, забежав в комнату, окна которой смотрели на другую сторону, и смело побежал вперед. Сгруппировавшись, Охотник выпрыгнул, с грохотом выбив стекло, и приземлился рядом с крылатым монстром, который практически настиг парня перед собой.
Он тут же замахнулся топором, но Аристарх быстро среагировал, отпрыгнув назад. Приземлившись, монстр увидел рядом с Витей крупного мужчину с густой бородой, в тельняшке и сером полукомбинезоне.
— А ты вовремя, — буркнул Витя, смотря на Охотника, — ну и потрепало же его.
— Травы собрал? — спросил Погром. Витя кивнул, — тогда к бабке.
Погром только протянул руку к Вите, как тот отстранился, подняв с земли скованную одним щупальцем Пичу.
— Вот теперь можно, — ухмыльнулся Витя, посмотрев на Аристарха, — развлекайся.
Монстр замахнулся крылом, выпустив три маленьких шипа в их сторону, но в это мгновение, когда Погром положил ладонь на плечо Вите, они вдвоем растаяли в воздухе, и шипы пролетели, не достигнув цели.
Осознав, что он упустил цель, Аристарх разозлился еще сильнее. Он утробно зарычал, бросившись на Охотника, и с ноги ударил в грудь, сбив того с ног.
Выхватив топор, он выбросил его в сторону, и полез в карман своих шорт. Охотник поднялся на ноги, когда Аристарх достал из кармана кулон на цепи в блестящей окантовке которой был закреплен прозрачный кристалл.
Монстр протянул руку вперед, и начал что-то тихо бормотать. Охотник за головами тут же встал, как вкопанный, весь напрягся, а из нутра раздался детский, душераздирающий крик.
Аристарх продолжал бормотать, и совсем скоро из тела исполина показалась полупрозрачная голова мальчика, которую как пылесосом затягивало в кристалл. Она кричала, сопротивлялась, но сила талисмана была слишком велика. Через минуту последняя душа. Та самая, которую не смог сжечь Андрей, покинула тело Охотника, впитавшись в кристалл.
Тело исполина замерло, опустилось на колени и безжизненно завалилось набок. Теперь он точно не оживет, и Аристарх это знал. Он смотрел на кулон, в кристалле которого бурлила тусклая энергия.
— Хозяину твоя прыть понравится, — сказал Аристарх, убрав кулон в карман своих шорт.
***
Ксюша просидела на кухне до самого вечера. Духовку она уже не боялась оставлять, потому что внутри от кисти Охотника остались одни кости. Хорошо согревшись, девушка решила все-таки продвинуться в сторону КПП, может там хоть накормят. Она нашла в доме теплую, мужскую куртку и, выключив конфорки, покинула квартиру.
Пока сидела в квартире настолько забылась, что даже не обратила внимания на то, что на месте, где монстр разорвал Охотника, уже не было ничего. Только кровавые кляксы в местах, где были его ошметки. Ксюша покинула двор, осматриваясь по сторонам, и шла у стены дома. Практически выйдя за угол, она решила сначала аккуратно выглянуть.
Высунув голову, Ксюша поблагодарила себя, что не вышла сразу. Там, в десятке метров от нее на корточках сидел парень, но его головы она не видела. Он склонился над трупом мужчины, а в его руке блеснул не то, что нож, а самый настоящий мясницкий тесак.
Ксюша сглотнула, посмотрела в сторону проезжей части. Там, через несколько улиц уже был выход к основному шоссе, которое привело бы ко второму КПП.
Ксюша только сделала шаг, как этот парень резко поднялся на ноги, обернувшись.
У девушки в груди ухнуло сердце, потому что увиденное никак не могло быть реальным. У парня в черной водолазке вместо лица она увидела реалистичную маску кролика со злобными, красными глазами.
Ксюша бросилась бежать, позабыв про боль в ноге, но неизвестный тоже кинулся в ее сторону. А скорость, с которой он догнал девушку, была довольно завидной. Он свалил девушку с ног, навалившись на нее. Когда он перевернул кричащую от ужаса Ксюшу, то замахнулся ножом, но момент удара так и не настал.
Кроличьи, красные глаза вперились в лицо девушки, а в глазах незнакомца прочиталось удивление.
— Ксюша? — скрипучим, хриплым и сдавленным голосом спросил незнакомец.
Нож выпал из его руки, и парень встал, оставив перепуганную и плачущую девушку.
Ксюша так ничего не могла понять, пока кое-что не увидела. Облик этого подкачанного парня с маской кролика растаял, и она увидела его. На нее смотрел тот самый подросток, которого она потеряла еще тогда, когда он предложил Погрому себя вместо нее. Он даже одет был так же, как в тот день, в тот теплый, беззаботный майский день.
— А…Андрей…? — Ксюша не могла поверить своим глазам, но то, что он не использовал против нее тот огромный нож, заставляло поверить в то, что видит, — но… как?
— Я тоже не ожидал тебя увидеть, — сказал подросток уже давно позабытым для девушки голосом, — как подросла-то.
Андрей протянул руку Ксюше, и помог ей встать. Девушка не сдержала очередных слез, уже крепко обняв парня. Следом за этим она сразу получила подзатыльник, округлив глаза.
— Ты настолько дура, что тебе хватило ума остаться жить после того, что было в этом городе? — нахмурился Андрей.
— Не живу я здесь, — Ксюша шмыгнула носом, — родителей навестить приехала, и тут… это!
— Это не делает тебя умнее, — Андрей наклонился за своим ножом, принялся его разглядывать, — если бы я выбрался тогда, то за всю мою жизнь нога моя не ступила бы в этот проклятый город! А родители? Да хрен бы с ними, они же не знают, не были там, в этом сраном парке! Чего им бояться! Но я не выбрался…
— Он убил тебя? Что на тебе за маска? — сглотнула Ксюша, но внезапно в ее глазах мелькнул мимолетный восторг, — и как ты таким… ну, здоровенным стал?
— Он всех убил, всех до единого. Парк никуда не делся, он просто погрузился во тьму. Все дети, подростки, все кто там были, он слепил из всех тел одну уродливую кучу плоти и конечностей! Даже не заморачивался, просто склеивал их, пока не получил огромную кучу тел, а потом начал вырезать из них, что вздумается. Но меня он как раз таки не убивал, сука! Я единственный, кто не пополнил эту вонючую кучу трупов! Но это не значит, что мне повезло. Этот урод сделал для меня маску блядского кролика, которую я даже с кожей от себя оторвать не мог! А я пытался, о да, как я пытался! А тело, ну… а чем заниматься еще, когда были свободные дни, когда этот ублюдок меня не трогал. Занимался, сильнее стать хотел.
— Господи, Андрей… — Ксюша всхлипнула, не в силах смотреть на подростка, — но твой нож… ты кого-то убил?
— А потом уже было все интереснее и интереснее. Измывался, избивал, вешал, сука! Вешал! И забывал обо мне на неделю-другую. Представляешь, какого это висеть в петле, задыхаться но не иметь возможности умереть? А я представляю! Я пережил это! Я уже не помню некоторых пыток, наверное, слишком скучными были, но сейчас, когда я выбрался… — Андрей крепче сжал свой нож, оскалившись, и приставил нож к шее напуганной девушки, — чего мне, по-твоему, хочется больше всего!? Себе ответь, мне не надо.
Андрей отстранился, ухмыльнувшись.
— Но в один момент все прекратилось. Он предложил мне помогать ему, мол фантазия у старика кончилась, слепить бы чего ему на потеху. Я согласился не раздумывая. Он дал мне силу, объяснил, как это делать. Я без жалости рвал эту кучу плоти, лепил, что придет в голову, но сначала не получалось, за что я мог снова угодить в петлю на несколько дней. Но когда я слепил Охотника за головами из трех, не помню, из кого. Девчонка вроде и два пацана, тут он и растаял. Похвалил даже, сука, — усмехнулся Андрей, — так обрадовался, что даже потом еще нескольким трюкам научил, которые сам знал.
— Живучий он оказался, Охотник твой, — хмыкнула Ксюша, и задумалась, — а как ты выбрался?
— Не знаю, как-то получилось. Импульс был, призвали кого-то, видимо. Я брешь как увидел, сразу выскочил, чуть не застрял между измерениями. Да уж, тогда бы петля мне наслаждением показалась.
— Призвали? Господи, только не это! Они, похоже, Ванзеса призвали. Тогда мы точно отсюда не выберемся, — Ксюша задрала голову, отчаянно промычав.
— Ты знаешь, что он собирается делать? — Андрей приподнял одну бровь.
— Мы… ну, те, кто пришли сюда расправиться с Погромом, хотели вытащить с помощью Ванзеса души из парка, чтобы у него сил не осталось. Но, мне кажется, что и сам Погром про это в курсе. И если он сделает это первым, то наоборот загонит все души города в парк! И тогда его уже вряд ли можно будет остановить, — констатировала Ксюша, тяжело выдохнув.
Андрей задумался, и посмотрел куда-то в сторону, точно принюхивался.
— Ну да, чувствую, что-то там происходит, и не только души там, а еще кто-то, — сказал Андрей, крепко сжав в руке нож, — ну ничего, если кто-то хочет с ним разобраться, тогда я тоже участвую.
Облик парня в ту же секунду растаял, сменившись его настоящим обличием крупного парня в черной водолазке и маске кролика. Ксюша охнула, смотря на него, заметив, как парень вырос и окреп. Держа в руке нож, Андрей двинулся в сторону по улице. Ксюша же, поджав губы, не знала, куда податься. В итоге решилась пойти вслед за Андреем. Все-таки, с таким рядом будет безопаснее.