— Скорее всего, да, — серьезно нахмурилась Анька, — волки по своей воле из леса сытые не выйдут, как и насекомые, если они тоже из леса.
— Да все оттуда, — отмахнулся Олег.
Дошли они до поселка, прошли к дому Олега, да и указал он, откуда волки пришли, да насекомые летят.
Мошек на самом деле было слишком много, даже через чур.
— В лес нужно, там ответ и найдем, — сказала Анька, и пошла вперед, — со мной пойдет кто?
Помедлив, вызвался только Витя, да и то с толчка друзей, и вдвоем они приближались к лесополосе.
— А кто там может быть? — спросил Витя, когда они с Анькой шли к лесу.
— Только одного знаю, кто зверье может да насекомых натравливать, — задумалась Анька, но озвучила те мысли, которые никак не могла допустить, — Леший…
В это время они уже зашли в лес, из которого валили толпы мошкары да других насекомых.
— Леший? А он опасен? — спросил Витя, отмахиваясь от полчищ мошки и слепней, что летели из леса.
— Если только захочет, — задумчиво сказала Анька.
Внезапно, они услышали грохот. Земля сотряслась, а из-за дерева в нескольких метрах от них показалась крупная фигура.
Это был черный, обугленный древень ростом под четыре метра. Он, сотрясая землю своими шагами, вышел из укрытия, по всему его телу стекала густая смола, как и с его когтистых, черных рук.
Анька и Витя тут же застопорились на месте, сглотнув от страха.
Древень протянул левую руку в их сторону, из которой вырвались гнилые корни, опутав тела Аньки и Вити. Злобная пасть древня, тут же утробно заклокотала.
— Чего-о вам надо-о в моем лесу-у!? Всех изведу-у, паршивцы двуногие-е!
Неожиданно, за их спинами показалась старуха с маленькой корзинкой, которая начала разбрасывать вокруг Вити и Аньки дымящиеся мешочки, и тихо бормотала что-то.
Дым, окуривая черные корни, расслаблял их, что вскоре Аня и Витя оказались свободны, а лоскотуха набросала этих мешочков под самого древня, так же бормоча, от чего он начал покачиваться.
— Всех задеру-у-у! — ворчал древень, — я ничего не вижу-у-у!
— Тебе полезно будет, — проворчала лоскотуха, посмотрев на Аньку и Витю, — а ну, чешите отсюда, нече вам тут делать, мелочь.
Анька и Витя, убежав по наставлению старухи, вернулись в поселок, где они все вместе встретили лоскотуху. От агрессивных насекомых не было никакого спаса, поэтому друзья разбежались по домам, а Анька с бабкой направилась в свой лес.
Леший сидел на своем продавленном кресле, смотря телевизор, а лоскотуха, войдя в избу, даже не знала, с чего начать.
— Беда у нас, Лешушка, страшная беда.
— Чего еще? — гаркнул старик.
— Хозяин у лесов над поселком появился, — сказала лоскотуха, от чего Леший сразу вскочил с кресла.
— Это какой еще хозяин!? Отродясь лес сам по себе был, не было там никаких хозяев! — выпалил Леший.
— Вот именно-то, Лешушка, вот именно. Только хозяин там появился не простой, — тихо всхлипнула лоскотуха, — а Черный Леший! Чуть мальцов не задрал наших.
Выслушав лоскотуху, Леший снова упал на кресло.
— Ты что несешь, нечисть старая? Привиделось тебе чего? — озлобился Леший, — ты мне прекрати тут, а то я тебе покажу Черного Лешего!
— Ну-ка, Анька, говори, — махнула лоскотуха на внучку.
— Большой он был, как сгоревшее дерево, да только смола по нему черная текла, — вздрогнула Анька, — все зверье на поселок спустил, да насекомых. Нас чуть с Витей не схватил, да бабушка подоспела вовремя.
Выслушав Аньку, Леший еще несколько минут молчал, хлопая округленными глазами.
— Эк беда, беда, — Леший шумно выдохнул, — я, почитай, как лет семьсот не видел Черных Леших. Те еще! Да бесам порой не чета.
Леший поднялся со своего кресла.
— А чем они хуже, деда? — спросила Анька.
— Вот пойдем, там и расскажу. До поселка далеко идти, все успеешь выслушать, — сказал старик, покинув избу вместе с лоскотухой и Анькой.
Лёнька в это время ушел на речку с Потапычем, покуда Леший запретил им в одно время мыться с Анькой, поэтому Лёня, вернувшийся в избу, никого уже в ней не застал, даже лоскотухи, привычно сидящей на своем сундуке.
По дороге Леший, шумно вдохнув, начал рассказывать.
— Много Леших есть по всей земле Русской, всех-то мне и не счесть, повидал я их немало за свою жизнь. Вот только мы, Лешие, как домовые, владения у нас свои должны быть, лес свой. Без дома мы, как без рук и без головы. Лишь однажды видывал я, как Леший дом свой потерял, прогнали его оттуда чужеземцы, слишком упрямый был хозяин леса, да с туземцами ладить не хотел. Вот и прогнали его из собственного леса, будь им пусто. А Леший, не найдя себе места, постепенно с ума сошел, да в путь пошел, на первый попавшийся лес позарился, даже не занятый никем, порядки там наводить. Только порядки у него были своеобразные. Боялся Черный Леший за свой лес, да все, что рядом было, изводить начал лютой хворью. Всех зверей, всех насекомых натравливал, лишь бы выжить недоброжелателя.
— А как его сдюжить, деда? Он ведь поселок совсем изведет, — Анька поджала губы.
— Для начала, поговорить с ним надо, — шумно выдохнул Леший, — но не абы кому, а ему подобному. Поэтому, я с вами и иду.
— Да что ж он, не нечисть что ли, не поймет своих? — возмутилась лоскотуха.
— Нечисть то он нечисть, да только в голове у него неладно, так что договориться непросто будет. Но я попробую, — ответил Леший.
В поселке их встретили полчища мошек, слепней и ос, которые беспамятно бросались на всех, кого только встретят, облепляли дома, редкие машины и деревья. Деревня затихла, все по домам попрятались от наваждения, и только благодаря старику насекомые обходили стороной лесную семью.
Лоскотуха на всякий случай поджигала травы в своих мешочках, используя дивную, трофейную зажигалку Лешего.
Около самого леса старик дал всем один наказ идти вперед, который Анька и лоскотуха выполнили беспрекословно. Они вдвоем пошли в злосчастный лес, прошли почти пятьсот метров, там их и подловил Черный Леший, выглянув из-за дерева с куском мокрой глины в древесной руке.
— Попробуй меня только еще раз заворожить, старуха! — вспылил Черный Леший, метнув ком мокрой глины в лоскотуху и Аньку.
Анька и лоскотуха предчувствовали, когда пригнуться, от чего ком пролетел мимо. Они снова выпрямились, и пошли в его сторону.
— Проваливайте из моего леса-а-а! — утробно рычал древень, запустив еще один ком сырой глины в Аньку и лоскотуху.
— Не понимаешь по-хорошему!? — за спиной Ани и бабки раздался грозный голос Лешего. Те посторонились, когда Черный Леший снова зачерпнул глины.
Увидев своего потенциального собрата, Лешак ненадолго замешкался, замер.
— Что тебе надо-о-о? — заклокотал Лешак, выпрямившись.
— А чтоб ты, нечисть поганая, угомонился уже! На кой ляд ты деревню изводишь, да хмарь на люд простой насылаешь!? — закричал старик.
— Это мо-ой лес! Никого не подпущу-у-у! — злобно ответил Лешак.
— Да нужен ты кому больно, юродивый, чтобы зариться на лес этот! Да и не твой это лес, опомнись ты, наконец, ирод треклятый! — выругался Леший.
— А че-ей!? Твой!? Лес мой забрать хочешь? — Лешак замахнулся, прорычал напоследок, — убирайся, откуда вылез, исполин!
И бросил кусок сырой глины, залепив старику злобное от возмущения лицо.
— Ой, батюшки, — испуганно охнула лоскотуха и взяла Аньку под руку, — оть это он зря, конечно.
Бабка отвела Аню чуть дальше, а Леший, отплевавшись, поднял полные ярости глаза на Лешака.
— Не хочешь по-хорошему? Значит, будем по-плохому, — в небе громыхнуло, старик начал идти вперед, а облик его стремительно менялся.
Леший увеличивался в размере, кожа покрывалась крепкой корой и, под удивленный и испуганный взгляд Аньки он подходил к Лешаку уже в своем настоящем облике. То был огромный древень, под стать Черному Лешему, ноги здоровенные, руки, как две трубы толстенные, все тело корой покрыто, лианы все тело обвивают, да с рук ног свисают. Клюка старика обратилась огромной дубиной, которой Леший с размаху приласкал Лешака по его голове.
Черный Леший от такого удара едва не свалился, с трудом удержав равновесие. Черная, смолистая кора местами растрескалась, осыпавшись на траву. Над поселком уже нависли черные тучи, не предвещающие ничего хорошего.
Рассвирепев, Лешак замахнулся кулачищем, стукнув старика в грудь, что тот попятился, а лоскотуха в очередной раз охнула, когда от его груди куски коры посыпались.
— Угомонись ты уже! — прорычал старик, а в небе громыхнуло.
— Сейчас я тебя сам угомоню, — клокотал Лешак, и взялся за ствол маленькой березы.
Под ошалелые взгляды он обломал дерево в двух местах, у самого основания и чуть дальше, взяв добытый трофей как дубину.
— Какого ляда ты творишь, собака ты окаянная!? — свирепел старик, — кто же в своем лесу живность то губит!? Ирод ты, а не Леший! Я тебя уму-разуму то научу!
Но ответом послужил замах березового ствола, и Лешак сбил с ног старика, да отбросил. С жутким грохотом Леший упал в нескольких метров от того места, где его приласкал Черный Леший.
Лешак в конец озверел, начал махать своей березой направо и налево, Анька и лоскотуха еле ноги унесли. Он нападал на старика, а тот с трудом отбивался от взбешенной нечисти. Гроза нагрянула практически сразу же, как только налетели тучи. Дождь хлынул знатный, молнии сверкали часто, а ветер был лютый, шквальный. Дрались два Леших, да силы их были не равны. Черная смола попадала на старика, расползалась да сковывала его движения. Так и победил бы его Лешак, да перед очередным замахом ему прямо в глаз прилетел маленький комок сырой глины.
Не сумев ударить, Лешак взревел в порыве ярости, да заметил Аньку, а за ней по лесу гурьбой шли Витя и Олег с Лехой. Вот только за ними были еще двое мужчин с ружьями наперевес.
Мужики, завидев то, что творится в лесу, открестились, но назад не сдали. Олег собрал друзей, когда дождь начался, да насекомым лютовать не позволял. Объяснили ребята, что в лесу проблема затаилась, и надобно помочь, чтобы извести нечистую силу. Мужики, коими были отец Олега и дедушка Лехи, отнеслись скептично, но идти решились, все-таки хмарь лютая на поселок напала, и решать что-то было нужно, пока совсем не извели жильцов насекомые да зверье лесное.
— Цельтесь в глаза! — закричала Анька, и вместе с пацанами, пока Лешак не замахнулся, начала забрасывать комьями мокрой глины и земли недруга.
Лешак взревел от злости, уже хотел бить вслепую, но тут раздался оглушающий выстрел.
Первым выстрелил отец Олега, дробь попала в грудь Лешаку, разметав вокруг смолянистую кору. Взревел Лешак, да уже от боли, и пятиться начал.
Второй выстрелил дедушка Лехи, попал тоже в грудь, заставив Лешака злобно зарычать.
Леший уже оправился, и замахнулся, дубиной своей выбил березовый ствол из руки недруга, да сам колотить его начал беспощадно. В Лешака летели комья грязи, пацаны додумались кидать тяжелые камни, мужики продолжали стрелять во врага, а старик колотил его своей дубиной.
Лешак не мог сопротивляться, загнали они его еще метров на двести в лес, не прекращая обстрелы и избиения. Лоскотуха просто шла рядом, она понимала, что ее помощь уже не потребуется
Очередной удар пришелся Лешаку по спине, следом раздались выстрелы, и несколько комьев грязи залепили и без того измазанное смолой лицо Лешака.
— Хватит! ХВАТИТ! — гаркнул Лешак, опустившись на колени, — сдаюсь я, сдаюсь! Не губите только, молю, не губите!
— Я говорил тебе, угомонись! — крикнул Леший, еще раз ударив его по спине, и глянул на мужиков и ребят с Анькой, — хватит ему.
Под ошарашенные взгляды мужиков и ребят, Леший обратился из огромного древня привычным стариком, а вместо дубины в руке держал клюку.
— Хватит, прекратите! — голос Лешака уже был на несколько тонов выше, он стоял на коленях, опустив голову, а из глаз капала смола.
Дождь постепенно утихал, как и ветер, а небо все реже разражалось молниями.
— Вот и сдюжили мы тебя, юродивый, — под конец фразы Леший смешливо крякнул, — что ж ты думал, против всего мира выстоишь? Добро ведь, оно тоже с кулаками.
— Понял я все, понял, не губите только, всех богов молю! — Лешак совсем расплакался, его клокочущий, злобный голос сменился жалким, слезливым.
— Да на кой ляд ты сдался здесь кому, ирод! Только оступился ты, да оступился серьезно. Законы лесные чтить должен, а ты в лес пришел, хозяйничать сразу начал, так еще и дерево сгубил! Да как ты можешь этот лес своим называть, раз ломаешь тут все налево и направо!? — Леший огрел сородича клюкой по голове нерадивой, и тот снова всхлипнул, — какого ляда у тебя случилось, почему дом свой оставил?
Лешак всхлипнул еще раз, да начал свой рассказ.
— Твари невиданные мой лес заполонили! Формы у них нет, будто из глины их всех слепили, все хрипят, ворчат да клокочут, а говорить не могут. Их на большой земле Гриммерами называют. Прогнать я их хотел, а они как кинутся на меня все разом, облепили меня, у кого-то зубы повырастали, кусать начали, еле ноги унес! Прогнали они меня из леса моего, да в другие я боялся соваться! А потом вот…
— Гриммеры, значится, — задумался старик, почесав под бородой, — вот видишь, на что твари невиданные способны, потому что вместе все держались, да даже тебя смогли, хозяина леса прогнать! А ты, бестолочь что же, в одиночку решил против всего мира!?
На этих словах старик снова огрел Лешака клюкой.
— Да не знаю я, что нашло на меня, братушка, не знаю! Не ведал, что творил я! — взмолился Лешак.
— Оно и понятно, лес потерять, это горе то еще. В общем, слушай меня внимательно, — Леший сделал еще шаг в сторону сородича, — в лесу этом можешь жить, хранителем его быть, а тварей этих не трогай. У меня они тоже завелись, да без надобности им кто-либо, коли сам не полезешь к ним. Обживайся здесь, никто тебя не погонит. Но если снова лютовать будешь, да местных стращать, больше тебя жалеть не будем, понял ты меня, юродивый!? — гаркнул старик, что в небе снова громыхнуло.
— Понял, понял! — всхлипнул Лешак.
— Ладно, поверю на первый раз, — сказал Леший, посмотрев на бабку и Аньку, — пойдем бабка, вон, внучка уж продрогла вся под дождем.
Лешак поднял голову, посмотрел заплаканными глазами на девочку.
— Внучка? — удивленно спросил Черный Леший, — а… как это?
— А вот так, — гаркнул старик, — не надо бестолочью быть, как ты! Коли я люд простой изводил, разве ж появилась бы у меня такая внучка прекрасная!? Вот и думай, остолоп окаянный, — Леший в последний раз огрел сородича клюкой, и уже все вместе, победившие страшную напасть, направились на выход из леса.
По лесу шли молча, мужики в раздумьях все были, ребята тоже, а Анька подрагивала от холода, но смущенно улыбалась. Слова старика приятно отзывались в ее сердечке.
Вернувшись в поселок, мужики охнули от увиденного. На улицах не было ни одного насекомого, хотя дождь уже прекратился. Все было тихо, и изумленные люди начали постепенно выходить из своих домов.
— Давай-ка, Игорь, ко мне пойдем, да по маленькой, — сказал Иван, отец Олега, и посмотрел на Лешего, — есть что обсудить.
— Как скажешь, — Игорь подошел к старику, протянув ему руку, — спасибо за помощь, уж не знали, в какие инстанции звонить, чтобы помогли. Как вас зовут-то? Я Игорь, это друг мой, Ваня.
— Можно и без благодарностей, — отмахнулся старик, и крепко пожал руку Игорю, — раз Леший я, Лешим и зовите, мне все одно.
Мужики обменялись со стариком рукопожатиями, ребята разошлись по домам, а Леший вместе с Анькой и лоскотухой возвращались в свои угодья.
— Давай-ка, старая, баньку сразу топи, да попарь внучку хорошенько, она вон промерзла вся. Не хватало простуды нам тут еще, — дал наказ Леший.
Лоскотуха прошла в баню, а Анька вдруг подошла к старику, и крепко его обняла, что он даже удивился.
— Спасибо, деда, — Анька обняла старика за шею, поцеловала его в щеку и проскочила в баню, оставив Лешего наедине со своими мыслями.
Старик не успел даже сказать, чтобы вещей чистых из избы взяла. Да и ладно, забылись совсем после такого переполоха, сам вещей лоскотухе передаст.
В избе старик рассказал Лёньке, что приключилось в далеком лесу.
— Вот так воть и сдюжили поганца всем миром, мужики местные еще помогли. Молодцы, понимают, что одно дело делаем, — подытожил Леший.
— Ну и дела, — Лёня покачал головой, удивленными глазами смотря на старика, — но, получается, что он не совсем с ума сошел? Иначе как бы вы поговорить смогли?
— Тут твоя правда, Лёнька. Благо, что недавно совсем с ним это приключилось, когда гады неизведанные начали по лесам шастать, Гриммеры, — старик смешливо крякнул, — будь им пусто. Не успел сородич мой с ума сойти окончательно, а то глядишь и того, — Леший отвел угрюмый взгляд от внука, — прибить бы пришлось, коль не успокоился бы.
— А разве можно так, деда? — спросил поникший Лёнька.
— Нет, конечно! — возмущенно гаркнул старик, — только коли выбора не оставил он, пришлось бы и так.
Вскоре в сенях началась возня, и в избу вернулась лоскотуха с Анькой, что сразу улеглась на топчан не далеко от Лёньки. Свежая, с легким румянцем на щеках, девчонка была в теплых штанах и свободной рубашке, а ее влажные волосы приятно пахли чем-то травяным. Не успел Лёнька сестрой названой налюбоваться, да Леший всех на ужин отправил, а после сразу спать. Анька улеглась на топчан, старик укрыл ее теплым пледом, а для Лёньки в таком возрасте полагалось уже отдельное место. Комнату они с лоскотухой обустроили в избе, где в основном вещи были, да кровать для внука, где он только спал. Не любил он в своей комнате сидеть, все на старое место облюбованное тянулся, да никто и не запрещал.
Оставшееся лето прошло без приключений. Анька часто гуляла с друзьями, а ее отношения с Витей крепли. Помимо встреч с друзьями Аня у лоскотухи обучалась ведовству, как с травами ладить, да обряды разные делать. Лёнька все с Лешим по лесу ходил, да трофейные книги читал, а когда те кончились, просил лоскотуху из деревень помимо продуктов приносить еще и чтиво. Просьба была исполнена беспрекословно, и Лёнька все больше читал, а шкаф в его комнате помимо одежды пополнялся еще и стопками книг.
Поселок от напасти июньской оправлялся долго, но все вернулось в привычное русло, а Лешак угодья свои новые принимал, да сам оправлялся от пережитой беды. Вскоре его и зверье принимало без наваждений магических, а местные, прознав про нового хозяина леса, подношения ему делали разные, дабы задобрить. Старик периодически наведывался, чтобы убедиться в том, что не лютует нечисть пришлая, и уходил со спокойной душой. Все было хорошо.
Как Леший и предполагал, Гриммеры никак не вредили ни лесу, ни его обитателям. Днями прятались неизвестно где, а ночами по лесу бродили.
Беда, нависшая над семьей, дала знать о себе в августе с новой силой, когда листья раньше времени желтеть начали, да с деревьев опадать.
Горевал Леший, что лес так рано в спячку собирается, но дело делать было нужно, поэтому после очередного ужина не отправил всех спать, а велел задержаться. Лоскотуха понимала, что разговор тяжелый будет, поэтому спустилась в подпол, откуда банку с бродиловом вынесла. Взяла две кружки алюминиевые, налила себе и хозяину. На расспросы внуков о том, что это, было сказано, что рано им еще.
Опрокинул старик первую кружку в несколько глотков, поморщился и пододвинул к бабке, а когда та снова налила, заговорил.
— В общем, пора подумать на серьезный лад, что с хмарью этой делать. Что в лесу твориться нашем, думаю, видели сами, спать уже засобиралась природа, да рано еще. Ой, как рано. Неведомо мне, что на большой земле делается, да нет у нас времени ждать, пока умные головы там придумают что-нибудь. Почитай годы пройдут, а лес однажды вообще не проснется, тогда быть беде.
— Какая беда, деда? — спросила Анька.
Леший осушил еще половину кружки, поставив ее на стол.
— Погибнет лес, и я следом за ним отправлюсь, — горестно сказал Леший.
Лоскотуха тихо охнула, Ленька и Аня помрачнели, услышав из его уст такие слова. На глазах внуков навернулись слезы, не могли они принять такую весть, а мысль о том, что любимый старик однажды сгинуть может, заставляло сердце больно сжиматься.
— Так, ну все, хватит эту сырость разводить, не люблю, — привычно гаркнул Леший, — слезами делу не поможешь, а горевать рано еще, тут я, не делся никуда. Думать лучше давайте, как беду сдюжить можно. Большой земле помочь не сумеем, это само собой разумеется, там свои законы и порядки у них, никуда без света их избы каменные до небес не денутся, а вот наш уголок сохранить должны, хоть расшибись!
— Обряд нужно провести, — вдруг сказала Анька, покусывая губу, и утерла остатки слез.
— Это какой еще обряд? — спросил удивленный Леший. Все притихли, слушая Аню.
— Какой-нибудь не обычный, не из тех, которым ты меня учила, — Анька посмотрела на лоскотуху, — зимой лес и так спать будет, а вот к весне надо будет подготовиться. Нужно что-то такое, магическое, предмет, может быть, — задумалась девчонка, — да как-нибудь территорию ему обозначить, которую защищать надо от напасти.
— Точно-о, — протянула лоскотуха, и все внимание переключилось на нее, — как же ш я раньше то не додумалась. Совсем запамятовала, нечисть старая, тьфу, — ругала себя бабка.
— Не блажи, старая, к делу ближе, — перебил ее Леший.
— В некоторых болотах видывала я вещицу такую, камнем жизни величается. Мы, водяницы не трогали их никогда, не разрешено нам было, только болотницы знали, как с ними обращаться. В общем, значится болотницы, чтобы кроме излюбленных мест другие водоемы не портить своей энергией, приносили камни какие-то, топили их на дне озера, да заговоренные мешки ведовские закапывали вокруг озерца. Влияние болотницы больше не могло водоем загубить, оживал он прямо на глазах, да рыбы полным полно было в нем. А то без таких вот деяний местные быстро пронюхивали про дух нечистый, да изводили его всеми силами. Вот нам-то он и нужен.
— Ну, ты сравнила, лес и озеро. А если не поможет? Лес то у меня не маленький, — возмутился Леший.
— А ты свою идею предложи, хозяин, — парировала лоскотуха.
Идей у Лешего не оказалось, от чего он хмуро смотрел на бабку, по итогу шумно втянув воздух носом.
— Так и быть, попробуем этот твой камень заморский, — согласился старик, — как же нам его заполучить то?
— Стало быть, на поклон мне к сестрам болотным надо идти, — задумчиво проговорила бабка.
