У Константинополя было много имен: Византий, Августа Антонина, Новый Рим, и вот теперь - Стамбул, но были также и имена которые давали ему другие народы: «Второй Рим», «Восточный Рим», «Королева городов», «Царьград», «Великий город римлян», «Трон римлян» и почти по каждому из этих названий было понятно, что речь идет именно о человеческом поселении , и пожалуй только османы прозвали Константинополь настолько оригинально, что услышав это имя невозможно понять, что разговор зашел о человеческом поселении , они называли город «Красное Яблоко» (иногда «Золотое Яблоко» далее без кавычек). Для того, чтобы вникнуть в смысл этого названия, придется немного прогуляться по истории Константинополя.
Город Византий основала эскадра голодных до новых земель греков в 7 веке до нашей эры, в те годы Греция переживала период бурного роста в связи с чем, исторгала из себя лишние рты куда только можно, а так как греческие полисы были довольно развиты, то эти рты утилизировали посредством культурной экспансии по всему Средиземноморью. Чаще всего моряки создавали поселения там, где находилась удобная бухта, таковая имелась в Византии: бухта «Золотой Рог», без нее греки вряд ли стали бы организовывать город, даже не смотря на его довольно привлекательное местоположение, в самом деле, какой смысл для морского народа живущего корабельными перевозками иметь поселение , где нельзя припарковать даже задрипанную бирему.
Чуть ли не с первых дней своего основания Византий начал пухнуть от товарных потоков, идущих через него и за счет этого - разрастаться, из-за чего тут же нашлось много желающих настучать по шапке византийцам и отобрать у них кормушку. В первом веке до нашей эры город попал в орбиту влияния Рима, что дало горожанам передышку от постоянного наплыва вооруженных граждан, отчаянного желающих что-нибудь поиметь с Византия. В 324 году город повысили до столицы Римской империи: император Константин перекрестил поселение в Константинополь, это положительно сказалось на городской инфраструктуре, поскольку за следующие столетия Константинополь обнесли могучими стенами, вырыли цистерны для воды (город располагался на абсолютно безводном участке), подвели акведуки, и отгрохали многочисленные памятники, большая часть которых не дожила до нашего времени, но кое-что осталось, например, храм Святой Софии.
Много кто хотел попробовать константинопольского тела, но самыми настойчивыми поклонниками города стали мусульмане, они безуспешно попробовали нагнуть город с первых же дней своего появления, т.е. еще в седьмом веке. (Но там, где у мусульман ничего не получилось, получилось у христиан-крестоносцев , буквально изнасиловавших город в 1204 году).
А в конце 14 века появились главные фанаты Константинополя, которые долбились об него примерно шестьдесят лет, и таки продолбились – это были османы. Трудно точно сказать почему они называли Константинополь именно Красное Яблоко, некоторые говорят, что это отсылка к османской мифологии, в которой Красное Яблоко символизирует плодородие, изобилие и еще много прекрасных вещей; есть версия, что на самом деле яблоко никакое не яблоко, а прозвище для шара , который держала статуя императора Юстиниана возведенная в 543 году, это была т.н. «держава»(царское яблоко) представлявшая собой шар с крестом. Статуя насаженная на тридцатиметровую колонну символизировала мощь Римской империи, и как говорят она выглядела очень впечатляюще – мегаколонна рядом с мегацерковью, в центре мегагорода, центра мегаимперии (хотя к 15 веку Византия сильно усохла, однако, она все еще плескалась в лучах минувшей славы) и османы очень хотели эту державу, эту колонну, эту статую, и вообще, весь город. Также бытует мнение: термин Красное Яблоко служил в качестве обозначения утраченной родины османов, и получалось, что, назвав Константинополь Красным Яблоком османы заявляли о желании обрести новую родину.
Впрочем, мифы мифами, а у турок имелась парочка вполне материальных резонов захватить Яблоко: к середине 15 века они успешно натянули глаз на жопу европейцам и овладели частью территорий где сейчас располагается Македония, Греция, Болгария, это рождало необходимость плотнее связать европейские и азиатские земли Османской империи, и лучшего логистического центра чем Константинополь, представить было невозможно. Другая причина состояла в том, что в 1439 году Восточная и Западная Церковь подписали бумаженцию об объединении: задавленные турками византийцы посчитали , что это поможет им сдержать давление османов , и тогда, турки осознали необходимость выкорчевать христианский центр, иначе данное слияние Церквей может кончиться новыми крестовыми походами и прочими, неприятными для мусульман, радостями.
После того, как османы в 1453 году захватили Константинополь, султаны стали заявлять о том, что с покорением бывшей столицы объединенной Римской империи у них есть права поставить в позу все европейские земли, ранее принадлежащие Римской империи, отчего итальянцы принялись нервно икать. Чтобы Европа не забывала о том, кто тут главный, властители османов добавили к своим регалиям титул под названием «Султан Рума» («Султан-и-Рум»), т.е. повелитель Рима.
Красное Яблоко упало в османские руки почти шесть столетий назад и оно до сих остается жизненно важным населенным пунктом для всей Турции: сейчас Стамбул производит примерно треть всей продукции страны, и здесь проживает 18% всего турецкого населения, и в его чертах с большим трудом можно рассмотреть, то самое Красное Яблоко- Константинополь которое десятилетиями манило османов.
Можно предположить, что процесс христианизации Ирана не уничтожал силу традиционной "персидской" идентичности. Постепенное принятие среднеперсидского языка в качестве одного из важнейших канонических языков Церкви Востока стало ещё одним инструментом самоидентификации. Формальное, но всё же двусмысленное покровительство, оказанное сасанидскими правителями Церкви, было лишь одним шагом в процессе христианского завоевания Ирана. Обращение в христианство одного из сасанидских царей могло стать главной целью для Церкви Востока. Вполне возможно, что о подобном проекте (хотя и теологически ином) всерьёз мечтал Ираклий, если прав К. Манго, предположивший, что византийская поддержка полководца Шахрвараза, фактически узурпировавшего сасанидский трон в 629 г., была частью более широкой и сложной идеологической программы христианизации Востока. Большой ошибкой было в таком случае поддержать знатного перса, не принадлежащего к сасанидскому роду, который вскоре был свергнут и убит; но уже с появлением на престоле Боран (вероятно, дочери христианской царицы) положение христиан должно было улучшиться — некоторые источники, например, приписывают ей возвращение Святого Креста Ираклию.
Арабское вторжение остановило интересный и противоречивый процесс, так что мы можем лишь выдвинуть гипотетические предположения о его конечных результатах. Во всяком случае, я был бы осторожен в предположении, что отношение победоносного персидского христианства к Западу было бы априорно братским, потому что все эти христиане считали себя народом Божьим, и что местная Церковь в Персии затмила бы всё иранское наследие и чувство имперской гордости. Напротив, я не могу не учесть, что в разные времена и среди разных народов, считавшихся более цивилизованными и высокоморальными, чем народы прошлого, часто раздавался боевой клич "Dio é con noi", "Gott mit uns", "Dieu est avec nous" и т.д.; что быть "народом Божьим" ещё не значит быть действительно универсалистским, миролюбивым и терпимым.
Следует напомнить, что политика Хосрова II по отношению к монофизитам стала более благосклонной и благоприятной, когда его западные кампании имели значительный успех, благодаря, среди всего прочего, также слабому сопротивлению христиан-монофизитов. С. Рансимэн без колебаний писал, что местное население Сирии и Палестины, в большей степени монофизитское, считало персов освободителями от византийского гнёта. Тот же самый учёный, размышляя о влиянии христологических споров, пришёл к выводу, что более чем за столетие до этого дуофизиты, переместив центры своих богословских школ в Сасанидскую империю, больше не считали себя по духу представителями священного царства римлян.
— Panaino A. The "Persian" Identity in Religious Controversies. Again on the case of the "divided loyalty" in Sasanian Iran // Iranian Identity in the Course of History: Proceedings of the Conference Held in Rome, 21-24 September 2005 / Ed. by C.G. Cereti. Rome: IsIAO, 2010. pp. 235-237.
Фрагмент среднеперсидской Псалтыри, написанной во второй половине VI или VII в. Обнаружен в 1905 г. в зоне Булайик близ Турфана (совр. Синьцзян-Уйгурский АР, КНР).
Как думаете, что за рогатый человек здесь изображён, и какая история с ним приключилась? Давайте мы сделаем вид, что не знаем, и попробуем угадать, а вы помогайте...
Итак, "жил в стародавние времена в одной стране благочестивый муж, и было ему имя Иеронахудоносор, что означает "Сведущий во многих науках". И была у него молодая жена, прекрасная, как заря, и звали её Розабельвейде, что означает "Пастбище, на котором цветёт шиповник". Дни и ночи проводил премудрый Иеронахудоносор в библиотеке монастыря святого Иеронима за чтением древних книг, а Розабельвейде скучала. Но жил в их доме садовник, юный Инсектицид, стройный и кудрявый, как Аполлон..."
Продолжать? Лучше вы, а то нам больше ничего в голову не приходит.
И – нет, это не "статья из детского журнала". Если кто-то думает, что люди, делающие детские журналы, едят манную кашу и надувают носом прекрасные зелёные пузыри, то они ошибаются. Люди, делающие детские журналы, ужасны.
На самом деле, на обеих миниатюрах изображён библейский пророк Моисей. Слева он в очках, потому что, когда писалась миниатюра, очки были новым модным изобретением, и художники с удовольствием изображали их где только можно. Вот, например, фрагмент алтаря церкви ам Хоф в Вене, 1438–1440, в очках один из Апостолов:
Ну, а рога?!.. Зачем надо было пририсовывать пророку рога? А это было такое общее правило. Рогатых Моисеев латинское средневековье оставило после себя множество. Глядя на иных, испугаться можно:
Тоже Моисей. Монастырь Шатртез де Шамполь, Дижон, Франция
А всё дело в том, что в первом переводе Библии с древнееврейского языка на латынь, выполненном Иеронимом Стридонским в IV веке, было сказано: "Когда сходил Моисей с горы Синая, и две скрижали откровения были в руке у Моисея при сошествии его с горы, Моисей не знал, что лицо его стало рогато оттого, что Бог говорил с ним".
Это было загадочно и непонятно, а потому произвело на всех неизгладимое впечатление. Как говорится, credo quia absurdum ("верую, потому что абсурдно").
А ничего абсурдного на самом деле тут не было. Просто древнееврейское слово "карнайим" (קרניים) имеет несколько значений (аналогично русскому слову "ключ"). Его можно перевести и как "рога", и как "лучи". Удивительно лишь одно – почему святой Иероним из двух возможностей выбрал именно рога?
Маринус Клаус ван Реймерсвале. Святой Иероним
Вот уж не знаю, так не знаю. Череп, с которым святого Иеронима обычно изображали (как Моисея – с рогами) символизирует аскезу и умерщвление плоти (Иероним в молодости был большой весельчак, но потом осознал и перевоспитался), а также – бренность, то есть "всё проходит, только душа вечна".
А когда святого Иеронима изображали без черепа, то со львом. Лев часто подменял череп. Вот этот особенно потешный:
Сано ди Пьетро. Святой Иероним
С этим львом связана вот какая история. Рассказывали, будто однажды в окрестностях монастыря, где жил и работал Иероним, появился лев. Что ему было надо, непонятно, так что монахи на всякий случай разбежались, и только Иероним заметил, что лев хромает и нуждается в помощи. Он вынул из лапы хищника занозу и поделился с ним своей скудной пищей (ведь охотиться лев не мог и порядком отощал).
Витторе Карпаччо. Видение святого Иеронима
Лев очень привязался к своему спасителю. Он был смирным и преданным, как собачка. Ему поручили охранять осла, возившего для нужд монастыря дрова и воду. Но вот однажды осёл пропал... "Ну что, – укоризненно вздохнул Иероним, – слопал осла? Значит, будешь теперь выполнять его работу". И лев (который на самом деле осла не ел, того просто украли!) согласился выполнять ослиную работу… Мораль: будьте как лев, благодарными и смиренными.
А теперь смотрим дальше – и читаем, что написано. "Обитель преподобного Герасима, иже на Иордане, ему же лев поработа":
А тут написано "Герасимос":
А тут – "Преподобный Герасим, иже на Иордане":
Лев тот же, а святой другой! И живопись другая – греческого извода, православная! Что же тут за путаница случилась?
На этот раз виноват греческий язык. Ошибка произошла из-за того, что имена Иероним (от греческого ιερώνυμος, "иронимос" – "священноименный") и Герасим (от γεράσμιος, "херасмиос" – «уважаемый») по звучанию и смыслу похожи. Во всяком случае, для латинского уха. Вот какой-то переписчик жития святого Герасима, видимо, и обрадовался: "Ба! Да это же наш святой Иероним!"
Ничего не ваш. Герасим родился в стране Ликии (как и Николай Чудотворец, о котором мы обязательно расскажем под Новый год, если вдруг доживём), в V веке, в это время там уже официально была Византия. А подвизался он (то есть прошёл жизненный молитвенный путь) в Египте и Палестине, где во львах в ту пору недостатка не было...
Ну, правда, справедливости ради надо сказать, что святой Иероним тоже мог повстречать льва – в Халкидской пустыне в Сирии, где побывал в молодости и ступил на монашескую стезю, или в Палестине, в Вифлееме, где окончил свой земной путь. Так что, кто был первым и, по-видимому, единственным извлекателем занозы, Герасим или Иероним, строго говоря неизвестно.
Во всяком случае, разделение церквей на "всемирную" (католическую) и "правильно славящую Бога" (православную) и вовсе случилось лишь в 1054 году, когда ни Иеронима, ни Герасима уже не было... Так что они оба были добрыми христианами.
Провокативный заголовок "католики оборали православных" основан на другом: светская по форме западноевропейская живопись гораздо популярнее "в массах", чем исполненная сакрального смысла православная иконопись, поэтому сюжет "Иероним и лев" победил сюжет "Герасим и лев" как числом, так и популярностью.
Тоже можем, если нам надо. Для тех, кто помнил, но забыл, повторяем: нет, это была не статья из детского журнала "Лучик". Но и в "Лучике" мы стараемся знакомить юных читателей с классическим и современным искусством. Скачать и полистать номера журнала (бесплатно и без регистрации, подсказывает наш SMM-менеджер) можно здесь: https://www.lychik-school.ru/archive/
Средние Века едва ли можно назвать мирным и гуманным временем. Скорее наоборот, в эти года насилие на всех уровнях общества достигло масштаба очень внушающего. Можно сказать, что по сравнению с позднеантичными временами, когда в Средиземноморье единолично правила Римская империя, Средневековье стало эпохой постоянных нестабильности и войн, когда ни в Европе, ни на Ближнем Востоке, ни в Северной Африке не было долгоправящей мощной державы, которая при этом занимала бы большую часть хотя бы одного из регионов.(всевозможные Халифаты и Франкские империи появлялись редко и распадались через 100-150 лет). Подобная атмосфера, когда любая провинция и любое поселение могли быть разграблены и порабощены очередными захватчиками из пустынь, гор или степей или просто воинами соседнего лорда/маркиза/князя/эмира , создала по всей Западной Евразии пеструю и очень динамичную систему сообществ и политических образований, чаще всего закрытых и враждебных друг другу, при этом внутренне практиковавших суровый авторитаризм и жестокие традиции.
Так выглядела в X столетии карта Франции. Такая раздробленность характерна для всей тогдашней Европы
При всем этом, в эту же эпоху два широко известных авраамических учения, которые на уровне доктрины и книжного описания не были чем-то из ряда вон кровавым, стали доминирующими в этой обширной части мира. Весьма странно - в такое тяжелое, отнюдь не любвеобильное время именно космополитичные и весьма прогрессивные для тогдашнего человека христианство и ислам стали крайне популярны. Люди следовали им поголовно, при этом нисколько не изменяя своим нравам и обычаям, наоборот, изменяя изначальные учения под свой образ жизни, все также продолжая рубить друг другу части тел и заниматься прочими дикими для современного жителя обеспеченного мира вещами.
Христианство и ислам с их относительно травоядной для той эпохи философией все же господствовали в этом суровом мире
Такая двойственность характерна для эпохи, и один из лучших примеров - Византийская империя, провозглашавшая себя самой чистой и верной Христианской державой, но при этом не жалевшая ни врагов, ни собственных подданных, если надо было, и имевшая мощную бескомпромиссную вертикаль власти. Если же обратиться к конкретным лицам - то государственные и прочие видные деятели Восточного Рима очень часто представляли из себя индивидов, максимально далеких от образа не только праведного, но и просто более-менее сносного христианина. Можно вспомнить ослеплявшего в массовом порядке православных болгарских пленных василевса Василия II (простите за тавтологию), или династию Ангелов (ироничное название для такого осиного гнезда), пожиравшую саму себя в чрезмерных дворцовых убийствах. Но самая блистающая звезда на этом пьедестале - Ирина, первая женщина на царьградском троне, ставшая почитаемой православной святой. Этот рассказ будет о том, как она добилась таких почестей и почему заслуженность их вызывает немалые сомнения.
Сиротка из провинции
Ирина появилась на свет в Афинах в 752 году. Она была голубых кровей, происходила из знатного греческого рода, но, несмотря на это, значимыми богатствами не обладала. Родителей у нее тоже рано не стало, и воспитывалась она в семье своего дяди, занимавшего солидную должность в городе. Как и полагается среднестатистическому человеку того времени, Ирина была с самого детства очень набожна, добросовестно молилась и стояла церковные службы. Однако она уже тогда, будучи в не очень удобном положении в дядином доме и не имея заманчивых перспектив на жизнь, отличалась пылким и инициативным нравом. Впрочем, о ранних годах Ирины мало что известно, и не зря - едва ли они отмечены чем-то выдающимся в жизни будущей императрицы, кроме стандартных вещей в жизни каждого византийца.
Сейчас церковные службы могут казаться скучными, но в эпоху до распространения грамотности и до появления радио, телевидения и интернета это был один из немногих способов досуга и отвлечения от рутины
Но, как это часто бывает, счастье привалило девушке внезапно. Тогдашний самодержец Константин V в какой-то момент решил проявить заботу о личной жизни своего сына Льва, и начал искать ему жену. Как ни странно, но Ирина, жившая не в Константинополе, а в куда более скромных тогда Афинах, показалась ему идеальным вариантом. Ей тогда как раз исполнился идеальный для брака и деторождения в те года примитивной медицины возраст - 16 лет, и она была довольно красива, но разве это может послужить веским основанием для столь "высокоуровневого" брака ? Вызывает большие сомнения, но тем не менее Константин посчитал, что вполне этих оснований достаточно, и вот Ирина уже в Константинополе, венчается с наследником Львом. Так с 768 года провинциальная сирота резко повысила свой статус и стала жить непосредственно у престола, который, по всей вероятности, именно тогда начал ее безудержно манить.
Духовная оппозиционерка
Впрочем, кое-что неприятное для невесты в этом браке все же было. Но чтобы это понять, нужно углубится в общий контекст Византии тех лет. Когда жила Ирина, в стране господствовало иконоборчество - течение одновременно социальное, религиозное и политическое. Как ясно из названия, оно считало и иконы, и любое вообще изображение одушевленных предметов на религиозную тематику формой идолопоклонничества и желало его полного искоренения. Политическая же подоплека была в том, что, как несложно понять, течение это стало популярным аккурат во время распространения ислама, в котором запрет на изображение живого был железобетонен. Халифат использовал почитание икон в Византии как повод очернить ее и обвинить в языческом уклоне, что плохо сказывалось на защите от арабских вторжений. С большим трудом, применяя свое уникальное оружие - греческий огонь, византийцы выдержали эпическую осаду Константинополя 717-18 годов от этих самых мусульман. Данное потрясение, видимо, повлияло на сознание правившей тогда династии Исавров, и император Лев III в 730 году решился начать постепенную борьбу с почитанием икон. Он, впрочем, приказал лишь убирать их с видных мест и ставить выше в церквях, чтобы люди не могли с ними физически взаимодействовать.
Какой бы забавной не была эта расхожая картинка, греческий огонь и в самом деле представлял из себя стратегически важное оружие
Гораздо радикальнее действовал его преемник - тот самый выбравший Ирину в жены сыну Константин V по прозвищу Копроним (сами угадайте по первой его части, было ли оно лестным), данному ему иконопочитателями. Он в 754 году созвал аж целый Собор, официально осудивший и запретивший почитание икон, мозаик и тому подобного. Произведения такого рода массово уничтожались, а высокопоставленные противники монаршей политики подвергались казням и пыткам. Однако, традиции почитания икон были очень сильны, и просто так не уходили. Так, за пределами столицы иконоборчество было непопулярно, в том числе и на малой родине Ирины, в Афинах. Она была иконопочитательницей, и Константин об этом знал, поэтому заставил девушку публично отречься от своих убеждений перед замужеством. Но реально Ирина ни от чего не отказалась и продолжила моление перед иконами, что, разумеется, тщательно скрывала.
Не только иконы, но и подобные этой ценнейшие мозаики были в огромном числе уничтожены при василевсах-иконоборцах
Когда старый василевс умер и в 775 году муж Ирины - Лев IV, стал новым венценосцем, она начала уговаривать его смягчить репрессии против иконопочитания, и их действительно стало меньше, но общий "курс партии" никак не изменился. Не изменилось и отношение Ирины к этому курсу, и потому когда после пяти лет правления супруга были обнаружены иконы, которым та молилась тайно у себя в опочивальне, Лев воспринял это чуть ли не как измену и решил судить супругу-еретичку. Но "внезапно" умер как раз перед этим, в сентябре 780 года. Прямых доказательств нет, но несложно предположить, кто это сделал. Ирина, как уже упоминалось, была умна и активна, поэтому легко обзавелась связями во дворце, что ее, по всей видимости, и спасло от участи подневольного монашества где-нибудь на одиноком острове в Эгейском море. Впрочем, прямо назвать ее виновницей смерти мужа все же нельзя, хоть и очень это вероятно.
Вкусившая запретный плод власти
На момент смерти Льва IV их с Ириной сыну, Константину, было всего девять лет. Поэтому счастливо овдовевшая женщина стала регентшей при ребенке. Наконец она получила полноту власти, и первое что начала делать, это подготавливать почву для восстановления иконопочитания. Поначалу было сложно, ибо с 730-ых годов в столице накопилось немалое число ярых иконоборцев, но в конце концов их влияние минимизировали и на новом Соборе в 787 году почитание икон было восстановлено. Это событие является первым огромным триумфом Ирины, получившей после этого большой авторитет у большинства населения страны.
Позднее изображение Седьмого Вселенского Собора 787 года, вернувшего иконопочитание
Но правительнице не повезло с одним - ее сын не оставался малым неразумным дитём, чего очень хотелось бы любящей матери, а возмужал и сам начал плести интриги против родительницы. Он резонно хотел получить законное место на троне, но Ирина с этим тянула. Видимо, высшая власть стала для нее за эти годы слишком сладостной и привычной, и совсем не хотелось отдавать ее тому, кто еще недавно держался за материнскую юбку. Но Константин все же взял верх и в 790 году путем мятежа в армии сместил мать, отстранив от управления империей.
Великий Василевс
Несмотря на крупное поражение, Ирина не оставила идеи завладеть престолом, просто ждала нужного момента для эффектного возвращения. А момент был отнюдь не иллюзорен - в те года Византия часто терпела поражения в войнах, преимущественно от арабов и славян, что меняло настроения войск и могло привлечь их на другую сторону в дворцовой борьбе. Так и получилось - новый император очень скоро будет бит мусульманами, после чего Ирина снова получит популярность на фоне неудачливого отпрыска и будет им возвращена во дворец. Вновь получив политические рычаги, Ирина будет постепенно портить имидж сына и получать себе все больше и больше сторонников, нежной материнской рукой затягивая у Константина на шее петлю.
В 797 году она все же совершила переворот, в ходе которого велела своим слугам ослепить Константина и сослать в неприметное место. Однако вполне вероятно, что низложенный император умер уже тогда. В любом случае, Ирина проявила крайнюю жестокость к сыну, который сам ее после свержения несколькими годами ранее даже оставил жить в столице, хоть и без власти.
Что очень примечательно, византийцы не считали насильственное лишение зрения грехом. Нет же заповеди "не ослепи", потому это действие было очень частым инструментом для выведения политических противников из игры, при этом формально не нарушавшим христианскую мораль.
Но торжествующей Ирине подобные мелочи были, конечно, не важны, так как теперь препятствий к трону больше не было, а что может быть главнее этого? Она объявила себя полноценной правительницей, причем величать ее стали именно мужскими титулами василевс и автократор. Видимо, для большей легитимности, как-никак, но в патриархальном обществе подобная мимикрия была нужна хотя бы для "приличия".
Так с 797 по 802 года Ирина была настоящей императрицей. Она снизила налоги и занималась благотворительностью, в целом была не худшим руководителем. Но была одна проблема - поскольку теперь в Константинополе не было правителя-мужчины, Франкское королевство и его король Карл напару с Папой Римским посчитали, что римский престол как бы "свободен", и можно воспользоваться такой великолепной возможностью. В 800 году в итальянском Риме Карл был коронован императором, что снизило международный престиж Византии. Эта крупная неудача стала черным пятном в правлении Ирины. С этого момента против нее начались заговоры, затягивавшие петлю подобно тому, как сама императрица делала это со своим сыном.
Ирина даже согласилась вести переговоры о вступлении в брак с Карлом Великим, чтобы "соединить Запад и Восток империи", как в старые добрые. Это было уже слишком для основной части византийской элиты, поэтому как раз когда франкские послы находились в Константинополе, Ирину свергли и, после недолгого обдумывания судьбы уже бывшего "василевса", отправили в ссылку на остров Лесбос у берегов Малой Азии, где она и умерла год спустя, в 803.
Святая ли?
Несмотря на все вышесказанное, Ирина была объявлена святой позднее. Это случилось оттого, что иконопочитание было окончательно восстановлено в середине IX века (после Ирины еще будет период императоров-иконоборцев), и сделавшая очень большой шаг в сторону его победы правительница окажется в почете и будет вспоминаться в дальнейшем именно в таком ключе. Тем не менее, если трезво взглянуть на жизнь Ирины, то она не была хорошим человеком - жаждала власти, интриговала, предположительно убила мужа и убила или искалечила жизнь собственному сыну. Не самый благочестивый послужной список. И тем не менее, сомнений в том, что эта женщина достойна стать святой, у современников не возникло.
По иконе и не скажешь, что императрица на самом деле была довольно неприятной личностью
Ирина очень хорошо показывает упомянутую еще в начале рассказа двойственность средневекового религиозного мышления - внешняя приверженность вере (принципиальное почитание икон, регулярное посещение церкви и прочее) при реальном грубом нарушении заповедей и христианского образа жизни. Такое было в порядке вещей, так как религия тогда играла роль идеологии и социального клея, и не следовать ей было нереально, каким бы человеком ты ни был. Даже сложно винить Ирину в том, какой она была, ведь в той системе иначе себя вести было попросту невозможно. Тем не менее, сам факт, что такого человека причислили к лику святых, показателен и, на мой взгляд, отлично демонстрирует сущность мышления средневекового человека. И сейчас лицемерия в обществе не меньше, просто оно более не обязательно связано с религией. Все-таки человеческая цивилизация - очень сложное и парадоксальное явление, и приведенный в рассказе пример отлично это демонстрирует.
В 530—532 годах одержал ряд впечатляющих военных побед над иранцами, что привело к подписанию с империей Сасанидов «Вечного мира» 532 года, благодаря чему Византия получила почти на десятилетие долгожданную передышку на восточных границах.
В 533 году он разбил вандалов в Африке и занял Карфаген. В 534 году Велизарий покорил Сицилию и, переправившись в Италию, взял Неаполь и Рим и выдержал его осаду. После, Юстиниан послал Велизария в Азию, где он, действуя с неизменной удачей, окончил войну с персами.
Вторая итальянская кампания Велизария (544—548) была не столь удачной. Хотя ему удалось на короткое время вернуть Рим в 547 году, победить византийцы не смогли, поскольку большая часть войска была занята войной против Сасанидов на Востоке. Велизарий был отстранён от командования и в течение 12 лет оставался не у дел. В 559 году во время нашествия болгар ему снова было поручено начальство над войсками, и действия его были по-прежнему успешны.
Под конец жизни в 562 году Велизарий подвергся опале: его имения были конфискованы. Но в 563 году Юстиниан оправдал и освободил полководца, вернув все конфискованные имения и ранее пожалованные титулы, хотя и оставил его в безвестности.
В декабре 639 года небольшой отряд под командованием Амра ибн аль-Аса численностью примерно в 4000 человек вторгается в Египет. Со стороны вторжение кажется чистейшей авантюрой. Столь немногочисленный отряд легко мог затеряться в Египте имевшем множество крепостей. Можно сказать что обстоятельства для завоевания сложились как нельзя лучше.
Египет перед завоеванием
Египет был одной из богатейших провинций Византийской империи. В VI веке 3/8 собираемых в империи налогов приходились именно на эту провинцию. Египетское зерно являлось важнейшей статьей доходов Константинополя, перебои с поставками были чреваты недовольством населения. Подобное не раз происходило как во времена единой Римской империи, так и после ее разделения на Западную и Восточную части. Несмотря на то что египтяне как и большая часть империи были христианами, они придерживались монофизитства. Монофизитство, если коротко, это доктрина в христианстве главным постулатом которой является наличие одной природы в Иисусе Христе. На Халкидонском соборе эта доктрина была признана ересью. С воцарением императора Юстина начинается жесткое преследование монофизитства, хотя оно и раньше подвергалось притеснениям. Доходило до того что в ожесточенных столкновениях между сторонниками халкидонитства и монофизитства принимали участие войска. Византийская администрация начала закручивать гайки по отношению к Египту: александрийские патриархи назначались из Константинополя, а вся власть была сосредоточена в руках дукса августала. Ситуация в Египте напоминала закипающий котел.
Последняя война между Византией и Персией затронула Египет, хотя ранее он оставался в стороне от конфликтов. Провинция была захвачена персами, владычество которых сопровождалось опустошениями и насилием. Египтяне видели что император не может прислать войска чтобы остановить бесчинства персов и их ненависть к Византии продолжает усиливаться. Малочисленные гарнизоны, которые в основном состояли из вспомогательных частей и городской милиции были рассредоточены в городах и крепостях по всей стране.
В 631 году патриархом становится Кир и ситуация в стране накалилась до предела. Кир начал насаждать монофелитство чтобы примирить халкидонитов и монофизитов. Однако эта доктрина была ересью как для первых, так и для вторых. Тем не менее Кир не отступает. Коптский патриарх Вениамин призвал единоверцев стоять за истинную веру и сбежал из своей резиденции от преследования.
Упорство египтян для которых монофизитство было своего рода духовной автономией от Византии вызвало ещё большее ожесточение патриарха Кира. Его посланцы в сопровождении солдат врывались в монастыри и угрожая расправой заставляли монахов принимать официальную доктрину. Отказывавшихся подвергали пыткам. Патриарх Кир пытался схватить Вениамина, но тот ускользал от преследования скрываясь то в одном, то в другом отдаленном монастыре Верхнего Египта. Борьба шла не только из-за доктрин, которые были понятны далеко не всем мирянам, но и за церковные ценности.
К концу тридцатых годов VII века патриарху Киру удалось насадить монофелитство, но сам конфликт продолжал тлеть. Как и в Константинополе, в Египте существовали противоречия между "синими" и "зелёными". Тяжёлые налоги, которые после последней персидско-византийской войны никто не думал снижать служили дополнительным поводом для конфликта.
Такова была ситуация в стране перед арабским завоеванием.
Вторжение
Обо всем что происходило в Египте не знали ни Амр ибн аль-Ас, ни халиф Умар. Позже для арабских историков все высшие военные и административные деятели Египта слились в одну полулегендарную фигуру аль-Мукаукиса, которого отождествляют с патриархом Киром.
До начала вторжения арабы завершали завоевания в Палестине. Осада Кесареи и нескольких портовых городов осложнилась вспышкой чумы, которая сильно уменьшила численность арабской армии. После смерти от чумы Язида ибн Абу Суфьяна, Абу Убайды и Муаза ибн Джабала Амр рассчитывал что его назначат наместником Палестины, но вместо него назначение получил Муавия ибн Абу Суфьян. По всей видимости Амр ибн аль-Ас остался недовольным тем что ему не дали наместничество.
По одной из версий Амр вместе с отрядом отправился в Египет на свой страх и риск, по другой, он договорился о походе с Умаром. Так или иначе, халиф опасался за судьбу отряда и отправил Амру письмо в котором он приказывал вернуться обратно, если он находится не в Египте. По легенде Амр получив письмо догадывался о его содержании и раскрыл его находясь на территории Египта чтобы продолжить поход.
Дорога на Египет никем не охранялась и через несколько дней Амр ибн аль-Ас достиг крепости Пелузий. Ее укрепления сильно пострадали во время персидского нашествия, но у аль-Аса не было осадной техники, да и не умели арабы ею пользоваться. Поэтому оставалось терпеливо ждать. Через месяц с небольшим во время одной из вылазок византийцев арабам удалось ворваться в крепость смешавшись с ними во время их отступления. Уходя из города, Амр ибн аль-Ас приказал разрушить стены чтобы не дать византийцам снова захватить крепость и тем самым отрезать арабов от подкреплений. Оставить сотню или две воинов в качестве гарнизона он не мог, так как его отряд был малочисленным.
Ранее я излагал путь древневосточных (дохалкидонских) христианских церквей, которые появились тогда, когда население периферийных земель Римской империи и соседних с ними регионов порвало с официальным римским христианством после изменившего многие ранние каноны Халкидонского Собора, созванного в 451 году. Стало быть, остальная империя приняла новые правила жизни и молитвы и организовалась в единую нерушимую церковь. И в целом так и было, но, как общеизвестно, сама империя была отнюдь не нерушима, и после того, как ее западная половина фактически впала в анархию и начала разлагаться, в то время как восток сохранил прочное государство, церковь в обоих этих частях пошла разными путями, плавно и незаметно поначалу превращалась в два уже отдельных учения. Это продолжалось с V по VIII столетия. В конце концов, на западе власть духовную монополизировал епископ Рима, ставший после легендарной коронации Карла Великого из Франкии новым императором Запада очень престижной фигурой, возглавившей Католическую («всемирную») церковь. В то же время восточная Византия с ее константинопольским патриархатом и греческим обрядом, более близким к дохалкидонскому, была западными христианами отвергнута, хотя несколько столетий после развала Западной Римской империи именно из Царьграда большая часть церковной структуры управлялась. С тех пор Греческая, или же Ортодоксальная, или же Православная церковь стала отдельной единицей и начала свой собственный путь. О ней сегодня и поговорим.
В позднеантичные времена христианство было относительно единым. Затем оно разделится на две половины примерно по Адриатическому морю
Вотчина православных
Условная территория, которую я в дальнейшем буду называть «Грецией» (она, очевидно, не совпадает с современной Греческой республикой и включает в себя побережье Малой Азии, Кипр, юг Албании и юг Италии) приняла христианство весьма быстро. Тут красиво наложились друг на друга два фактора – во-первых, греки жили в портовых регионах Средиземноморья и были очень восприимчивы к нововведениям ввиду легкого доступа к ним и отсутствия географической изоляции, а во-вторых на момент IV столетия греческое язычество (эллинизм) переживало глубокий кризис, ровно как и его брат-близнец – язычество римское. Оно сформировалось до нашей эры в сельских общинах земледельцев и в небольших полисах-городках, где поклонение богу грома Зевсу и богу виноделия Дионису имело смысл ясный и зримый – от погоды зависел урожай того самого винограда и прочих традиционных для региона культур вроде оливок, следовательно, божества, посвященные сельскому труду и всему, от чего зависит плодородие – были основой пантеона.
Греки в древности и в Средние века жили на весьма широких пространствах
Зевс родственен славянскому богу Перуну и подобно ему олицетворяет небесную стихию, дающую влагу земле
Но в эпоху римского владычества Греция стала куда более урбанизированным регионом, города насчитывали уже не десять или менее тысяч жителей, как в полисный период, а много десятков, некоторые – даже 100- 200 тысяч. Для них, не связанных напрямую с землей, Зевс, Дионис и прочие боги не были интуитивно понятны, и поклонение им стало не более чем пустым ритуалом без живого значения. А вот христианство, куда более абстрактное и сложное в своем корне, оказалось гораздо более трогающим сознание новых поколений. Добавьте к этому то, что загробная жизнь в унылом царстве мертвых у Аида под крылом, в Эллинизме предлагаемая без альтернатив, явно была менее притягательна, чем христианское обещание попасть в вечное блаженство рядом с Господом в случае ведения праведной жизни.
При таком раскладе совершенно неудивительно, что греки легко отбросили отжившую свое классическую веру и перешли в лагерь фанатов Иисуса Христа. Уже к концу IV столетия все они, кроме небольшого числа сообществ в горах Пелопоннеса, стали христианами. Это, очевидно, имело последствия для античной культуры, которая стала восприниматься как «языческая» и «вредная». В V-VI столетиях были закрыты все академии и школы философов, подобные занятия в целом были запрещены, а древние храмы либо сносились, либо (справедливости ради, данный вариант был более распространен) реорганизовывались в церкви. Так, церковью стал знаменитый афинский Парфенон, который благодаря этому был обслуживаемым памятником вплоть до османского завоевания в XV столетии. Фактически, старая античная культура умерла, а на смену ей пришла уже совершенно иная, христианская.
Сейчас, после больших разрушений в эпоху турецкого господства, Парфенон, увы, не выглядит слишком впечатляюще, но еще в позднем Средневековье это был величественный храм
Греческая церковь складывалась под влиянием более раннего ближневосточного христианства, и так как Греция была близка к Палестине, Сирии и Египту, сохранила множество общих черт именно с древневосточными учениями. В прошлых работах я уже упоминал, что для русского или грека египетский храм по своему убранству будет до боли знаком, ровно как и местный иконописный стиль. Это сходство настолько велико, что эфиопы, являющиеся африканскими дохалкидонскими христианами, в Российской империи будут считаться единоверцами (про деда нашего всё Пушкина, надо полагать, историю все слышали) Это, однако, строго говоря, не так, и в Средние века Константинополь твердо и четко обозначил ранние учения как еретические, несмотря на их большую внешнюю схожесть с собственной доктриной.
На Западе же, более дальнем от посконных очагов христианства, оно эволюционировало в другие формы, из-за чего в итоге и случился разрыв Рима с Константинополем - когда в 1050-ые годы количество разногласий достигло критической массы, Папа и Патриарх предали друг друга Анафеме и сердито разошлись, хотя фактически они постоянно были в разладе еще после коронации Карла Великого Папой в 800 году.
Так изобразил раскол между католиками и православными художник-современник. Тогдашнее искусство, конечно, едва ли могло передать всю важность и эпохальность этого события
Греки, разумеется, считали свою церковь самой верной, самой ортодоксально следующей заветам Христа, оттого и название – Православная (вольный русский перевод слова «ортодоксальная») церковь. Я думаю, понятно, что такими же «православными» себя считают и дохалкидонцы, и католики, но почему-то это гордое наименование стало ассоциироваться именно с греческой верой. Может, пропаганда Константинополя так хорошо сработала? Сложно сказать.
Борьба и тревоги
Византия, официально на уровне государства поддерживавшая Православную церковь, изо всех сил старалась распространить ее влияние за пределы империи. Папский престол делал ровно то же – из итальянского сапога он руководил крещением по католическому обряду огромных пространств языческой, кельтской, германской или славянской, в зависимости от региона, Европы. У него это получилось, к несчастью для ромеев (самоназвание византийцев) лучше, чем у них – весь центр, север и запад континента оказался под влияние Рима Первого, а не Второго. Греки, однако, все же смогли кое-что совершить – соседние с ними балканские народы, пришедшие на Балканы славяне, а также Грузинское царство на Кавказе были христианизированы православным обрядом. В этих местах будут созданы собственные церкви, как зависимые от Константинополя, так и автокефальные (независимые, но точно такие же по доктрине и канонам). Ну и конечно, из Константинополя свет христова учения был посажен на почву восточнославянских территорий, составлявших тогда пусть рыхлую, но культурно более-менее единую Киевскую Русь. В целом, недурно для империи, не успевавшей передохнуть между вторжениями желающих проломить стены Константинополя на протяжении сотен лет.
Как видно, большая часть Европы оказалась вне сферы Константинопольского патриархата
Таким образом, в Высокое Средневековье (XI-XIII столетия) Православная церковь была распространена на обширные регионы, притом весьма разнородные. Тут начинается темная сторона этой повести – как раз с указанной эпохи на Православие пойдет серьезный нажим, который частично его уничтожит и поставит в грустное положении. И если Католичество с открытием Америки и проникновение Запада в Азию будет только увеличивать ареал распространения, ровно как и выделившиеся из него Протестантские церкви, то про их восточных конкурентов так сказать…По-хорошему можно, но при этом и не можно. Но об этом по порядку.
Византийская империя, родина Православия, в XI столетии потеряет горные области Анатолии (Турция это сейчас), исламизированные сельджуками, а затем будет жестоко растерзана в 1204 году итальянскими католиками после взятия по их приказанию Константинополя. И хотя в 1261 году империя восстановится, она будет подорвана, а ряд территорий, например Афины, итальянские и французские феодалы захватят себе во владение и будут пытаться окатоличить.
Это Византия в годы расцвета
А это после поворотного падения Константинополя в XIII столетии. Здесь можно увидеть еще пару греческих стран - Трапезунд в понтийском регионе, Эпир и захваченные западными рыцарями Афины и эгейские острова
В конце концов, будучи в безысходности от угрозы, исходящей от турок-османов, Второй Рим примет условия унии от Папского престола. В 1439 году император Иоанн VIII во Флоренции согласится подчиняться католикам, дабы те послали армии на защиту того, что осталось от некогда великой империи. Так появится греко-католическая церковь, по сути своей – инструмент ассимиляции православных территорий со стороны католических властей. Она, правда, будет отвергнута и греками в своем большинстве, и другими Православными церквями, и в итоге ничего это не даст – османы все равно завоюют всю Грецию и вообще все православные Балканы, что не станет великим облегчением - теперь вместо попыток обратить в католицизм пришло жесткое угнетение от мусульманских захватчиков. Греки, сербы, болгары и румыны будут нести тяжкое бремя пораженных в правах неверных на протяжении сотен лет. В XIX – начале XX столетий все же им удастся освободиться и организовать национальные государства, но не всем – греки, жившие в Малой Азии и причерноморском Понте, подвергнутся геноциду со стороны турецкого правительства, и, подобно армянам из прошлой повести, исчезнут как таковые. Разумеется, наследие христианской культуры в этих краях будет уничтожено.
Грузия же, ввиду своего положения как горной страны, сможет долгое время отбиваться от иноземных вторжений. И даже распавшись на несколько царств в XV столетии, никогда так и не окажется под прямым мусульманским управлением. Тем не менее, Османская империя и Иран будут постоянно бороться за влияние на Кавказе, делая грузинские царства своими вассалами и разрушая их постоянными войнами. Только приход Российской империи в регион в конце XVIII столетия спас грузин от этих ужасов, и с тех пор в целом Грузинская Православная церковь не знает серьезных потрясений. Остается только порадоваться этому.
Грузинское царство долгое время будет весьма могущественным
Но все равно распадется и придет к упадку. На изображении зеленой охвачены маленькие грузинские королевства - Имеретия, Кахетия и еще ряд более незначительных
Самое же интересное тут, это, разумеется, Русское православие. Под ним я также предполагаю церковь на Украине и в Беларуси, так как все три страны представляют из себя в этом плане абсолютно единое пространство. С ним связано два важных момента.
Первый – это повторение фокуса с унией. Когда южные и Западные территории Киевской Руси в XVIстолетии оказались в безраздельном владении у Польши, Варшава (до 1596 года – еще Краков) начала усиленно чесать репу, думая, как бы ассимилировать попавшие к ней в руки огромные массы православных. И ничего лучше не придумали, чем заключить в Бресте, том самом, где позже построят героическую крепость, унию по подобию той, на которую уже согласилась на своем смертном одре Византия. Была образована вторая Греко-католическая, или Униатская, церковь (1596 год). Она, правда, получила распространение лишь в Галиции, на Волыни и в западных белорусских землях, в то время как более восточные территории, почуяв, к чему идет дело, начали копить недовольство. Кончилось все известными событиями – восстание запорожских казаков в Малороссии (сейчас это центральная Украина) и переход Киева с окружающим территориями во владение России. В XVIII же столетии Российская империя сможет отбить все православные регионы, кроме разве что все тех же Галиции, Волыни и Закарпатья. С тех пор гонения на северную ветвь Православия можно связать разве что с большевиками и их воинствующим атеизмом, а поскольку эти репрессии касались в равной степени всех религий СССР, то делать акцент на этих событиях не буду.
Запорожцы держались православия как основы своей идентичности и из-за этого ушли от Польши к Москве
Второй важный момент – Русское православие не только единственное в своей «семье» церквей, но и единственная из восточно-христианских организаций, которая в Новое время распространилась благодаря колонизации. Россия, завладевая землями по Волге, Уралу, а затем и пространствами за Уралом вплоть до берега Тихого океана, будет распространять православную церковь через заселение этих территорий русскими и крещение местных народов там, где они легко поддавались этому (чаще всего такой трюк не проходил с мусульманами). Это качество делает Русскую церковь уникальной в своем роде. Из-за этого сейчас область распространения православия намного шире, чем могла бы быть, окажись Московское княжество в XV-XVI столетиях подверженным униям с католиками и завоеванию со стороны сильных исламских держав. Но оно, как и Эфиопия среди древневосточных государств, осталось единственной православной страной, спасшейся от этого и расширившей свое влияние, правда в куда больше масштабе, чем африканские христиане.
Это распространение Православия в целом. Как очень заметно, расширение России на восток и юг весьма помогло этому делу
Подводя итог всем трем работам цикла, хотелось бы сказать, что каждая восточнохристианская церковь, будь то Коптская, Грузинская, Эфиопская или Русская, прекрасна и уникальна. Каждая несет в себе собственный культурный код и эстетическое и интеллектуальное наследие. Точно также несут это и Католичество, Протестантизм и различные течения ислама. Религиозные организации являются важной частью нашей цивилизации, и их следует уважать и беречь, как и другие явления, представляющие собой частичку культуры человечества. Поэтому очень грустно, что восточное христианство было во многих местах уничтожено вместе со своим наследием, а также продолжает подвергаться дискриминации кое-где и в наши дни. Хотелось бы, чтобы подобное отношение прекратилось и правительства всех стран бережно относились к сохранению нашего общего наследия, невзирая на разного рода предрассудки.
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.