Дракон был мудрым и давно устал от своей роли стража. Он предложил Ане загадку: "Что всегда движется, но остается на месте?" Аня задумалась, и, вскоре, ответ пришел ей в голову: "Время!" Дракон кивнул и, с улыбкой, показал ей путь.

Внутри затерянного мира Аня встретила невероятных существ — говорящих животных, летающих людей и деревья, которые могли рассказывать истории. Она узнала, что этот мир нуждается в её помощи, поскольку магия начала угасать, и она могла только восстановить её, найдя три потерянных артефакта.

Аня отправилась в путешествие по затерянному миру, сталкиваясь с различными препятствиями и преодолевая их с помощью смекалки и храбрости. Каждый артефакт давал ей не только силу, но и новых друзей, которые стали её верными спутниками.

Наконец, собрав все три артефакта, Аня вернулась к дракону, который теперь стал её союзником. Вместе они использовали силу артефактов, чтобы восстановить магию затерянного мира. Восстановленная природа зацвела, и жители мира вновь обрели надежду.

Аня вернулась в свой город, наполненная историями и невероятным опытом. Она поняла, что приключения начинаются не только в далёких странах, но и в каждом из нас. Она больше не была просто мечтательницей — она стала искательницей приключений, готовой открывать новые горизонты и делиться своими историями с другими. Она знала, что мир полон чудес, и где-то там, за горизонтом, ждут ещё более захватывающие приключения.

— Твою мать! — из коридора послышался голос Большого, — все сюда!

Мы выскочили на помощь. В квартире напротив уже стоял Паек с остальными бойцами. В комнате на диване, прислонившись друг к другу, сидели три скелета, в том же состоянии, что и в проверенной мной квартире. Но Большого напугал не сам их вид, а то, кем они были раньше: скелеты оказались детскими.

— Что за чертовщина творится? Не нравится мне тут, товарищ сержант! — сказал Гога.

— А я, по-твоему, в восторге? На карусели отдыхаем, мля! — Паек, как и все, выглядел напряженным.

— Тут еще кое-что странное! — вмешался я, — скелеты — они как будто состарились и выглядят, ну не знаю, словно много циклов уже здесь.

— Да ты прям гений! — дрожащий голос Большого отчего-то звучал тоньше. Видимо, он еще не отошел от испуга.

— Дай договорить! Вся обстановка на этом этаже. Мебель, посуда, стены — тут все дряхлое, выглядит, будто еще при прадеде устарело. И скелеты тоже старые.

— Соглашусь с Ванной. Мы здесь словно какой-то могильник вскрыли. Только этот-то не запечатывали.

— Быстро осматриваем остальные квартиры и уходим!

— А это, товарищ сержант, мы мигом.

Остальным квартирам удивить нас не получилось: где-то лежали или сидели такие же скелеты, где-то не было никого, но увиденное в первой квартире уже вряд ли что-то могло переплюнуть.

— Нигде ни следа пропавшего отряда, — доложил Гога, когда мы вернулись на лестничную площадку, — все проверили!

— Все, да не все! Один лифт нас не довез, а вот второй закрыт, но тоже, судя по всему, не работает, давайте его вскроем. Убедимся, что и там ничего. И тогда точно возвращаемся.

Вскрывать лифты было обыденным делом. Для таких случаев Крупа всегда брал небольшое приспособление, чем-то похожее на домкрат: две тонкие, но прочные пластиночки вставлялись прямо между створками лифта, а поворотный механизм с ручкой заставлял пластинки отдаляться друг от друга, раздвигая эти самые створки.

В это раз лифт совсем не оказал сопротивление. А потом Крупа начал ругаться.

— Че там? Тоже труп? — спросил Большой.

Лучше бы труп: откуда-то сверху свисали оборванные тросы. На одном из них болтался противогаз.

— Может, ну его? Сбросим в шахту, и все? Скажем, что везде искали, но ничего не нашли. А лифт уже после нас оборвался, — предложение Гоги было заманчивым. Как бы я хотел, чтобы Паек согласился на него. Но сержант, тяжело вздохнув, ответил:

— Не могу. Приказ есть приказ. Да к тому же, если к кому-то из нас подключится Оператор, он все узнает и поймет, что задачу могли выполнить, но отказались. А это расценивается, как дезертирство. Крупа, свети в шахту, что там видишь?

— Эт, шахта неглубокая. Метра полтора до оборвавшегося лифта. Там, эт, кажется, подвальное помещение.

— Спускаемся!

***

Мне еще ни разу не довелось быть в подвалах. Слухи о них ходили разные, но все склонялись к одному: гиблое место. Как только все спустились, Паек выдал по таблетке. Спрашивать, что это, не стали. Горечь на языке осталась, зато ощущение страха и тревожности мигом ушли. Правда, всего лишь на время.

Помещение с рухнувшим лифтом было небольшим, два на два метра. Все вокруг, как и на этаже выше, поражало своей старостью, другого описания на ум и не приходило. За дверью ждал полумрак коридора, заваленного мусором и какой-то рухлядью. На удивление, редкие лампы на потолке светились, хоть и периодически выключались.

— Идем вперед, я думаю, что цель уже близко. Главное — найти. Неважно, живыми или мертвыми, — отдал приказ сержант.

По бокам просторного коридора не было дверей, сплошь стены с облупившейся краской неизвестного цвета. Мы шли по нему довольно долго, держа оружие наготове.

А потом донесся вопль. Или смех. Я до сих пор не могу в этом разобраться. Единственное, мне сразу вспомнился один случай, когда Гога, во время одной из операций, сжег зараженного мужика на глазах у его жены. Она также кричала.

На удивление, звук раздавался сзади, хотя мы осмотрели от и до вокруг шахты лифта.

— Что за…? — обернулся Гога, а потом закричал, — Ааа, сука!

Большой подсветил фонариком, и мы увидели, как что-то, похожее на разжиревшую крысу размером с ведро, вгрызалось в его ногу.

— Не стреляй, а то своего зацепишь, — приказал Паек и пнул тварь. Та и не думала разжимать челюсти.

Тогда Крупа, недолго думая, достал нож и несколько раз вонзил ей в брюхо. Крыса заверещала и обмякла, наконец, отпустив кровоточащую ногу.

— Как она прокусила? Тут ткань защитная, ножом хрен возьмешь!

Большой достал из аптечки ампулу и вколол в ногу:

— Гога, как вернемся, давай сразу в больничку, чтобы заразу не подцепить. Идти-то сможешь?

— А куда мне деваться? Один оставаться здесь я точно не собираюсь.

— Давай, если что, эт, на меня опирайся, — предложил Крупа.

Но раненый, на удивление даже не хромал. Тогда мы подумали, что это все из-за ампулы. Как же мы ошибались.

Снова раздался вопль со стороны лифта. Еще раз моргнула лампа, а потом, будто из воздуха возникла она. Огромная тварь, выше любого бойца в Корпусе, неторопливо двинулась к нам, словно знала — мы никуда не денемся.

— Стреляй, че ты встал! — бросил мне Большой, тыча автоматом в сторону надвигающегося мутанта.

Щелк. Осечка.

Странно, мы регулярно чистили оружие, осечки быть не могло.

— Сука, что со стволом? Ванн, у тебя тоже?

Щелк. Щелк. Одни осечки. В этот момент я понял, что мой автомат, весомый аргумент во многих ситуациях сейчас просто кусок мусора.

— Не знаю, раньше все работало как часы, — таблетка Пайка как-то резко перестала действовать, и мне стало не по себе от происходящего.

— Мой тоже заклинило! — вмешался сержант. — Мужики, давайте огнеметы!

— Эт, товарищ сержант, не работает. Как будто вместо топлива — вода.

Что-то прыгнуло на меня сверху и вцепилось в ухо. Вспышка боли, а потом я почувствовал, как кровь заливает лицо. Меня спас Гога, ткнувший в тварь ножом. Что-то крупное и шерстяное свалилось с меня и растянулось на полу.

— Бежим! Бежим, быстрее!

Существо почти настигло нас. Я на бегу обернулся, оценивая расстояние между мной и тварью, но в тот момент повезло: один взмах когтистой лапы — и Большой, бегущий позади меня, исчез из виду. Он даже крикнуть не успел, просто упал. Краем глаза я увидел, как мутант вгрызается в шею солдата. Пол вокруг стал заливаться кровью.

Но это — только начало. За чудовищем спешили огромные крысы. Они не стали задерживаться на Большом, отдав трофей сильному. Десяток шерстяных тварей преследовал нас. Некоторые умудрялись прыгать откуда-то с потолка.

— Там дверь, справа! — крикнул сержант.

Коридор не заканчивался, и эта дверь оказалась единственной надеждой на спасение. Крупа дернул ручку, и та, на удивление, поддалась.

Как только мы все оказались внутри, Паек сразу заперся. Со стороны коридора стали раздаваться скрежещущие звуки.

— Не достанете, суки! — ругнулся в ответ Гога.

Сержант нашел на стене рядом выключатель, и мы, наконец, смогли разглядеть свое убежище — абсолютно пустая, выложенная кафелем комнатка, в дальнем углу лежали ветхие скелеты в одежде Ликвидаторов. На всех, кроме одного, противогазы. Видимо, именно он и потерял свой у шахты.

— Ну, эт, товарищ сержант, вот и пропавший отряд!

— Ага, а теперь будет два пропавших отряда. Математика, мать ее за ногу!

— Ванна, а ты чего так на меня вылупился? Смотреть больше некуда? — выпалил Гога, — погоди, а как у тебя так быстро борода выросла? А ухо? Мы не кололи ничего, но оно уже зажило.

Только тогда я понял, что меня смущало в нем. Да и во всех остальных:

— Как и твоя нога, Гога. Ты бежал быстрее всех! Глянь на нее.

На месте укуса вместо рваной раны белел еле заметный шрам. Нога выглядела так, словно давным-давно зажила.

— Эт, ладно, нога! Что с нами случилось? Почему у всех бороды отросли, да еще и поседели? У меня что, тоже голова белая? — Крупа стал ощупывать свое лицо.

Ни у кого с собой не было зеркала, но стало понятно: за то время, что мы находились на этаже, каждый из нас постарел. Кто-то больше, кто-то меньше. Такого не должно было быть. Так быстро люди не стареют. А потом я вспомнил и про заклинившие автоматы, и про быстро заживающие раны.

— Товарищ сержант! — я решил высказать догадку. — Наверное, здесь какая-то аномалия. Она распространилась на подвал и этаж. Потому и люди там мертвы. Они просто состарились и истлели.

— И мы, боец, кажется тоже влипли. Нам бы выбраться отсюда, пока сами не стали скелетами.

За дверью послышался вопль. Та тварь вернулась и настойчиво колотила в дверь.

— Мы не можем выйти, у нас из оружия рабочего только нож… — седой Гога не успел договорить и просто упал на пол.

— Гога, эт, что с тобой? — тряс мертвого товарища Крупа.

— Да не тряси ты, он больше ничего не ответит. Гога был самый старший из нас, и, судя по всему, состарился быстрее остальных. Во что же такое мы с вами влипли, мужики? — сержант сел на пол, прислонившись спиной к стене, вздохнул, а потом сказал: — Крупа, ты же ненамного его младше?

***

Крупа умер быстро. Мы уложили его рядом с остальными.

— Ну что, Ванна? Нас осталось двое, — горько усмехнулся Паек. — Как ты тут один-то будешь? Не страшно?

— А там, за дверью, разве не страшнее? — спросил я. Тварь, ждущая нас в коридоре, казалось, имела в запасе все время мира. На нее старение будто вообще не действовало. — Обидно только, что вот так все и закончилось.

— Знаешь, боец. Мы тут сгинем, а потом пришлют других — и те также погибнут. Потом снова и снова.

— Нет, товарищ сержант, неужели вы думаете, что кто-то действительно будет бесконечно скармливать подвалу бойцов?

— А я не хочу даже проверять эту теорию. Так что поручаю тебе важную задачу.

— В каком смысле?

— А вот в каком: ты не заметил, что звуки в коридоре стали немного тише?

Я прислушался и поразился внимательности сержанта.

— Да, ей, судя по всему, скучно стало, вот она и не стоит на месте, бродит по коридору.

— В точку, боец! И это — наш шанс. Ты, как самый молодой, можешь попытаться добежать до конца коридора и выбраться из шахты, не успев умереть от старости. Я же буду тебя прикрывать.

— Прикрывать в каком смысле?

— А в прямом. Я беру тварь на себя. Не убью, так хотя бы задержу. Пока она будет меня жрать, ты уходи.

— Товарищ сержант, может, не нужно? — предложение Пайка меня шокировало.

— Нужно. А чтобы наши старческие тела не дали сбой, вколи-ка в плечо вот это, — сержант достал у себя две ампулы и протянул мне одну.

Я не стал думать о том, что будет дальше, просто сделал себе инъекцию. Энергия и сила растеклись по венам, придав уверенности. Я был готов рвать тварей голыми руками.

Паек, стоя у двери и прислушиваясь, подал мне знак, чтобы я готовился бежать.

— На счет три! Раз, два, пошли!

Сержант с ножом в правой руке бросился куда-то вправо. Послышались звуки борьбы и крики Пайка. Я выскочил из комнаты и успел заметить краем глаза, как мерзкое опасное существо уже убило моего командира и задержалось только на том, чтобы его съесть. Крыс, на удивление, не было. Я бросился бежать что есть силы к лифтовому помещению. На спину что прыгнуло, но я успел приложиться спиной к стене, если не раздавив существо, то хотя бы его оглушив. Если бы не инъекция, провернуть такой маневр мне бы не удалось. Она же и дала мне возможность бежать быстрее и не задыхаться.

***

Все было как в тумане. Лифтовое помещение. Шахта. На удивление легко подтянулся, выбрался. Мертвецкий этаж. Лестничная площадка. С трудом прошел несколько пролетов наверх.

Организм, почувствовавший, что опасность миновала, сдался. Сказалось все: и общее напряжение, и эффект после краткосрочного действия ампулы и, конечно, аномальное старение. Я смотрел на трясущиеся руки, покрытые пигментными пятнами, и плакал от бессилия. От того, что ничего уже не изменить. Мои остались там, а я выбрался не из-за отличительной силы или выдающегося ума. Просто повезло, но какой с этого прок? Кому нужен старый никчемный дед?

На какое-то время я потерял сознание и лишь изредка, на мгновения, выходил из забытья. Помню, местные, с этажа, называли меня бродягой и оборванцем. Они либо обходили стороной, либо просто пытались прогнать. Кто-то пообещал сообщить куда надо. И, судя по всему, этот кто-то сдержал свое слово.

За мной пришли. Разбудили пинком ботинка по ребрам. Едва я открыл глаза, как дуло автомата сунули прямо в лицо:

— Гражданин, назовитесь. По каким причине на вас армейская форма?

С трудом пытаясь дышать, скорчившись боком на полу, я заметил две пары ног в берцах. Ответить удалось только через несколько вдохов:

— Я свой. Рядовой Корытин, позывной Ванна, личный номер: А-78925-ОЩ-61. Отправился на задание под командованием сержанта Пайкова. Искали пропавший отряд. Какое-то время назад, думаю, прошло не больше двадцати четырех часов, мы исследовали первый этаж, в котором из-за аномалии после Самосбора погибли все жители, а потом спустились в подвальное помещение, где на нас напали мутанты. И…, — тяжелый ботинок опять угодил прямо по ребрам. Я захлебнулся кашлем.

— Говори, да не заговаривайся. Этот этаж давно залит пенобетоном. Много циклов назад.

После этих слов меня как будто холодной водой окатило. Много циклов. Много — это сколько? Жив ли кто-то, кого я знаю, или они тоже состарились? А может, они вообще о другом говорят? А если нет? Как такое вообще возможно?

— Что с тобой? Не верится? А вот придется поверить! Сейчас отведем тебя к товарищу капитану, он проведет с тобой разъяснительную беседу на предмет того, как нужно отвечать на вопросы, когда тебя спрашивают.

Меня не вели, а скорее несли, повисшего на руках солдат. Все происходило будто во сне: дорогу до кабинета капитана я совсем не помню. Зато все, что произошло после, отложилось в голове в мельчайших подробностях.

В кабинете пахло сигаретами и старой бумагой. Однажды мне довелось побывать в архиве, и именно с ним возникла ассоциация, едва я переступил порог, где меня встретил невысокий полный человек. Да, внешний вид этого капитана говорил о том, что он только приказы раздавать и горазд. Сам-то дальше ста метров не пробежит. Он прищурено на меня смотрел, может, чего-то ждал, я так и не понял, но в какой-то момент просто представился:

— Капитан Наполов, специальный отдел. Рассказывай: кто ты, как здесь оказался, почему в армейской форме.

Меня внимательно выслушали. Все то время, пока я говорил, человек за столом делал какие-то пометки в блокноте, изредка кивал головой, и даже ни разу меня не перебил.

— Занятный отчет, рядовой Корытин. Нарочно не придумаешь.

— Вы мне не верите?

— Как сказать. За столько лет всякого наслушался и разное повидал. Этаж с подвалом в запечатанном состоянии столько, сколько я себя помню. В остальном, мне следует доложить руководству. Пусть сами решают, что с тобой делать. А пока — посиди в камере какое-то время.

Меня это вполне устраивало. Едва туда добравшись, я сразу лег на койку, закрыл глаза и моментально провалился в пустоту.

***

Разбудил тот же солдат, что и запирал в камере:

— Вставай, дед, руководство вызывает, на удивление быстро отреагировали.

Поднялся. После отдыха чувствовал себя чуть лучше, но ненамного.

— Как думаешь, рядовой, что со мной будет? — я надеялся, что мне удастся разговорить Ликвидатора.

— По мне, дед, ты — просто сумасшедший. Тебя или отпустить на все четыре стороны или расстрелять, всяко полезнее будет. Не верится что-то в твои россказни.

Разговаривать резко перехотелось. Но солдат все равно добавил:

— Но руководство — оно другими гранями мыслит. Ученых вызвали. Так что тебя, я так думаю, сначала в НИИ отвезут. Там изучать будут, опыты всякие проводить. Ведь если все, о чем ты рассказываешь, правда, то пользу какую-никакую науке, да и людям, принесешь.

В этот момент какое-то гадкое чувство засело внутри меня. Как червяк точит бетон, так и меня начало что-то подтачивать. Стало обидно, что вот так все закончится. Я — не порождение аномалии, не мутант, которых вызвал Самосбор или те же очкастые из НИИ. Я — обычный человек, который потерял молодость, потерял жизнь. И ради чего? Я снова вспомнил тех четверых, не выспавшихся мужиков, непонятно зачем поднятых по тревоге и также непонятно зачем погибших. Резко захотелось убраться отсюда подальше.

В коридоре, ведущем в кабинет никого не было. Я решил, что это — мой шанс, и упал на спину, сделав вид, что потерял сознание.

Солдат склонился надо мной, тряся:

— Дед, эй, дед! Что с тобой?

В это время я достал нож с ремня ничего не подозревающего солдата и воткнул его прямо бедолаге в бедро. Солдат, повалившись на пол, попытался закричать, но я, закрыв ему рот рукой, шепнул на ухо:

— Попробуешь закричать, и я нож из ноги достану. А тогда не успеешь даже перевязку сделать, умрешь от потери крови.

Тот зло на меня посмотрел и попытался укусить за руку. Тогда я вытащил нож из ноги и полоснул по горлу. Солдат быстро обмяк. Мне не хотелось убивать, но в тот момент другого выбора не было.

Я побежал. Каким-то чудом набрел на сортировочно-транспортный узел, забрался в одну из ржавых кабин, которые вы тут разбираете, а потом сюда перебрался, в техническое помещение.

***

Сирены давно перестали выть, только грохот и ругательства Ликвидаторов нарушали тишину коридора. А потом в дверь постучали, тем самым дав разрешение выбираться из помещения.

Костик, выслушав историю старика, поморщился:

— При желании можно во всякую чертовщину поверить, временные аномалии, ускоренное старение. Вон, — он кивнул в сторону гермодвери, — что там за туман за дверью? Почему мы иногда слышим голоса и чувствуем запах этот странный? В это можно поверить. А вот в то, что ты, старый дряхлый человек, перерезал горло Ликвидатору, который намного сильнее тебя. А потом еще и смог скрыться от преследования…

— Все, что рассказал, правда. Думаю, мне просто повезло. Зеленый тот солдат был, зазевался, а я этим и воспользовался. Сил у меня не оставалось, зато опыт.

— Допустим, солдат молодой оказался, возможно совсем новичок. Но как ты дальше-то сбежал? Никто даже не попытался догнать, остановить. А здесь как? Тут металлолом в такую кучу-малу сваливают, и кабину, в которую ты якобы забрался. Тут один раз переверни ее — и ты помрешь.

— Просто повезло.

— Да как-то слишком просто у тебя все, дед. Там повезло, тут повезло. Что выбрался из подвала — тоже. Разве так бывает?

— Ну раз я стою здесь, то бывает.

— Валь, и что с ним теперь делать? — обратился Костик к напарнику.

Валентин внимательно следил за перепалкой. Да, конечно, рассказ отдает небылицами, но все-таки — это немощный старик. Если бы он был таким, каким описывали в листовке — опасным элементом — давно бы уже мертвые лежали оба. Но нет, здесь все наоборот, его жизнь зависит от воли двух техников.

— Кость, давай не будем в это лезть. Мне кажется, себе дороже. Ликвидаторам только попадись на глаза, уже не отцепятся.

— А как же награда, как же возможности?

— Не будет никаких возможностей, молодой человек! — вмешался в перепалку старик.

Костик покосился на деда:

— А тебя вообще не спрашивали, вали в свой угол!

— Ну что, договорились? Не будем сдавать? — продолжил настаивать на своем Валентин.

Костик насупился и обратился к темной половине помещения:

— Живи пока. Повезло тебе, что Валек из добрых.

***

У выхода на проходной парни столкнулись с двумя Ликвидаторами, отчего-то еще не покинувшими территорию завода. Костик похлопал себя по карманам и обратился к напарнику:

— Слушай, я зажигалку, кажись, в курилке оставил. Не жди. Иди, а я догоню.

— Да, давай, — не задумываясь, ответил Валентин и пошел дальше один.

Через какое-то время его осенило: «Костик, сволочь, все-таки решил сдать старика!»

Парень бросился бежать к заводу в надежде переубедить жадного товарища.
На знакомом посту, вместо рутинно работающей пары техников была самая настоящая толпа.

Обойдя зевак, Валентин, наконец, смог увидеть то, что привлекло массовое внимание: на полу в луже крови лежал Костик. В груди алели несколько сочащихся дыр от пуль.

— Что, что с ним случилось? — у всех и будто ни у кого спросил парень, трясясь от ужаса.

По плечу хлопнул Митрич:

— Нам сообщили, что он был заражен. Но я видел, как вы вместе уходили… И че он вернулся, полез к ним. Дурак-парень. Жалко, хоть и сам виноват. Не стоит к ним лезть лишний раз.

***

Выходя из лифта, Валентин бросил машинально взгляд на доску объявлений, поймал глазами знакомую листовку и остолбенел от удивления. Да, это была она: текст с косой печатью, те же замятия, вот только сама информация на ней немного отличалась:

«ВНИМАНИЕ! РАЗЫСКИВАЕТСЯ ОСОБО ОПАСНЫЙ ЛИКВИДИРУЕМЫЙ ЭЛЕМЕНТ.

ПРИЗНАКИ: МОЛОДОЙ МУЖЧИНА. КОРОТКИЕ ВОЛОСЫ.

ОСОБЫЕ ПРИМЕТЫ:ОТСУТСТВУЮТ.

ОБВИНЯЕТСЯ: ПОДЖОГ ЖИЛЫХ БЛОКОВ, ДЕЗОРИЕНТАЦИЯ И ДЕЗИНФОРМАЦИЯ ГРАЖДАН.

ПРИ ОБНАРУЖЕНИИ: ЗАДЕРЖАТЬ И НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО СООБЩИТЬ В ЛИКВИДАЦИОННЫЙ КОРПУС.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО: НАЗНАЧЕНА НАГРАДА ЗА ПОИМКУ РАЗЫСКИВАЕМОГО».

ПОДПИСЬ: КАПИТАН ЛИКВИДАЦИОННОГО КОРПУСА Ж374-Э НАПОЛОВ В.А.

Валентин молча сорвал листовку, сжал ее в кулаке и двинулся к мусоропроводу, надеясь избавиться от ненавистной бумаги.

Лью проснулся с первыми лучами солнца и подготовил легкий перекус из каких-то сладостей - ничего кроме и не осталось. На “десерт” мы отпили немного воды из пластиковой бутылки - сегодня можно. Я чувствовала прилив энергии и некое возбуждение - состояние было определенно лучше, в сравнении с прошлыми днями.

Мы быстро собирались, чтобы наконец покинуть уютную квартиру, бывшую нашим пристанищем. И, не смотря на то, что солнце за окном обещало жаркую погоду, пришлось одеться очень плотно. Ну, во-первых, после заката явно станет холоднее, а во-вторых, несколько слоев должны в какой-никакой степени защитить от покусов.

Я надела плотные узкие джинсы сверху утепленных колгот, простую водолазку и теплую удобную толстовку с капюшоном. На ноги натянула высокие кеды и туго затянула их - нужно защищать лодыжки. Поверх шеи еще накинула шарф, и перчатки на руки. А вот у Лью совсем не было одежды по сезону, а моя ему, очевидно, была мала. Во время заточения он носил некоторые футболки и домашние штаны моей более крупногабаритной соседки. Поэтому ему пришлось  уходить в том, в чем пришел, только вместо своей зимней куртки (объемной и шуршащей при каждом движении) он вынужден был влезть в нелепую кофту Лили - такую розовую и мохнатую.

Я смотрела на него, пытаясь подавить смех - это действительно было забавно. Картинка почему-то очень крепко врезалась мне в память. Он, взлохмаченные волосы и розовое нечто поверх привычной футболки.

- Не вздумай смеяться! - с нарочитой обидой сказал он.

- М-да… Видели бы тебя твои дружки…

- Боюсь, они меня больше никогда не увидят…

И после этой фразы больше не было смешно.

- Вот, надень сверху. - он протянул мне куртку другой моей соседки (кожаную, модную и очень дорогую - в обычной жизни у меня даже и мысли не возникало одолжить у нее вещи - слишком шикарно для меня).

- Немного великовато… - констатировала я - Сойдет!

- Застегни повыше и потом помоги мне..

Я сиюсекундно повиновалась, а в это время Лью взял глянцевый журнал и обернул его вокруг левой руки. Потом протянул мне скотч. И без объяснений мне было все очень понятно - броня. Без лишних слов я помогла закрепить защиту у него на предплечье.

Затем Лью опустился на пол и перемотал липкой лентой ноги почти до колена поверх носков и брюк. Он попробовал размять ноги: “Вроде удобно”.

Остатки скотча он закинул в свой рюкзак - пригодится.

Затем он заставил меня нацепить поверх привычных тонких перчаток из хлопка и шерсти еще одну пару “для защиты рук”. Они были хозяйственные, резиновые.  Резину сложно прокусить, во всяком случае с первого раза. Так пояснил Лью, а может быть его задели мои смешки по поводу его несуразной кофты, поэтому он попытался и меня “приодеть”. Что ж, у него получилось - теперь мы оба выглядели нелепо.

После мы взяли в руки орудие: он выбрал увесистую крестовину от компьютерного стула, а мне досталась тяжелая деревянная ножка от столика. Дрына и дубина!

- Готова? - спросил меня парень

Я безмолвно кивнула. Он потянулся к ручке, но остановился на полпути.

- Обещай мне одно: если я скажу беги - ты бежишь. Без лишних споров и слез.

“Глупая просьба” - подумала я.

- Обещай мне - с напором повторил он. В его голосе как-будто послышались нотки ярости.

- Хорошо… Обещаю… - ответила я.

- Ну тогда… - выдохнул он и уверенно распахнул дверь.

…

Лью достал фонарик и словчился закрепить его у воротника. Свет разрезал тьму на пустой просторной площадке. Ожидаемо - здесь никого не было. Царила тишина.

Парень сделал первый шаг и поманил меня за собой. Машинально я начала запирать дверь (я заметила, что ключи до сих пор болтаются в замочной скважине), но Лью вовремя остановил меня и отрицательно помахал головой.

Так непривычно уходить не закрыв за собой дверь.

Мы очень тихо продвигались по направлению к выходу ведущему на лестницу. К выходу, за которым, я помнила - скрывались кровожадные твари. Но страшно не было - не в этот раз.

Стараясь быть предельно аккуратными, Лью толкнул тяжелую дверь. Заржавевшие петли предательски скрипнули. Мы затаили дыхание…

… Иии? - ничего. Значит можно двигаться дальше.

Один пролет. Полтора. Мы двигались, подобно лучшим ниндзя.

Но вот Лью остановился. Он посмотрел на меня и жестом показал на ухо. Я прислушалась и заметила монотонный шум: приглушенный шорох и тяжелое дыхание. Это означало - зараженные где-то близко.

Лью решил двигаться навстречу источнику шума, но не успев он сделать и шаг, как из-за слепой зоны показалось неуклюжее тело. Оно заметило нас и словно бы очнулось от коматоза. Оно выпрямилось по струнке, издав громкий нечеловеческие визг. Еще секунда, и из-за угла показалось еще двое. Они, неловко шатаясь, начали движение в нашем направлении. Лью скомандовал бежать.

В обратном направлении быстро и грузно, создавая много шума мы ринулись вверх по лестнице: половина пролета, полтора - и вот мы у дверей, которые миновали считаные минуты назад. Зараженные преследуют нас. Благо заторможенно. Им плохо удается вскарабкиваться по высоким ступеням, они толкаются, роняя друг-друга и спихивая назад.

Мы добрались до дверей. Неужто выхода нет? И придется доживать последние часы все в той же квартире?

- Поднимайся выше. У меня есть идея.

- Что?

- Беги.

И я послушалась, как обещала, а он зачем-то нырнул в темноту. Я спешно забралась на пару пролетов выше и затаилась, переводя дух.

В какофонии звуков послышалась звонкая, монотонная мелодия. Никогда бы не подумала, что обыкновенная шкатулка с балериной может звучать так звонко.

“Пам-пам-пам, парам-пам-пам” - пробивалось эхо мелодии.

Я ждала…

Раздался громких хлопок. Удар или взрыв - сложно сказать - ну очень громко. От неожиданности меня даже подкинуло на месте. Не дожидаясь сигнала, я на ватных ногах стала спускаться навстречу источнику.

Послышался звон, скрип и знакомые глухие удары. Твари колотили в запертую дверь.

- Мей!? - ты порядке - Мей!?

Лью… Так приятно было слышать его голос.

- Да, что случилось?

- Я их закрыл… - его голос звучал все ближе - В нашей квартире.

“Теперь назад пути нет” - пронеслось в моей голове.

Когда мы сблизились, Лью крепко обнял меня и поцеловал в губы. Он явно был доволен своей маленькой победой!

Эти твари абсолютно тупые, так что легко повелись на его маленький трюк. Парень закинул мою шкатулку в кастрюлю, чтобы звучало погромче и бросил в пустом зале, а сам притаился за дверью на лестнице. Зараженные последовали на звук прямо в квартиру, тогда то Лью и захлопнул за ними дверь.

- Кажется, мне придется позаимствовать у тебя это. Я бросил свое оружие позади. Слишком неудобно. - Прежде чем я успела ответить, он забрал у меня деревянную ножку от стола, которую я стискивала до боли в руках.

“Какое облегчение”.

Теперь путь был чист и мы могли идти.

Потихоньку мы (“вооруженный” Лью и безоружная я) стали спускаться ниже. Этаж за этажом. Совсем скоро мы достигли тупиковых пролетов без окон и дверей. Там царила непроглядная темень, но как хорошо, что у нас есть небольшой фонарик.

“Интересно, а тот больной все еще там или он был среди запертых Лью” - думала я. Похоже Лью мучал тот же вопрос, ведь он повернулся ко мне, приложив палец к губам: “Предельно тихо!”, и отодвинул меня поближе к одной стене, а сам встал так, чтобы максимально укрыть мое тело.

Мы приближались к разгадке.

Два пролета. Два пролета и мы узнаем правду. Честно говоря, я очень боялась встречи именно с тем инфицированным. Наверное потому, что он, выглядя абсолютно безобидным, оказался самым опасным за все время (во всяком случае до того момента).

Фонарь слабым светом рассеивал тьму вокруг. И, вот, когда мы уже ступили на лестницу между вторым и третим этажом - услышали знакомые звуки, что означало - он все еще здесь (а может и не он, кто их разберет!?).

Лью выставил защищенную левую руку перед собой и правой перехватил палку поудобнее. Я напряглась, как струна.

Шаг за шагом мы приближались к опасности. Вот - мы уже видим его силуэт. Но чудовище нас игнорирует: тупо слоняется по маленькой площадке, пока не упрется в стену, потом поворачивается на 180 градусов и бредет обратно.

Лью жестом указал мне остаться, а сам направился вниз, готовый атаковать первым. И вот, когда парень спустился достаточно низко, опасно близко - зараженный заметил его и с протянутыми руками ринулся навстречу. Завязалась потасовка, если можно так сказать. Первый удар прошел мимо. Второй пришелся вскользь по руке. Я догадалась, что Лью метил в голову - по канону всех историй про зомби - именно там их уязвимое место. Мертвяк, тем временем, метил в горло, как и все кровожадные создания (Ох! Как мерзко он клацал зубами).

В потасовке фонарь, закрепленный на груди Лью, полетел вниз по ступенькам. Стало так невыносимо темно. И страшно.

Я присела на лестнице. Из горла вырвался сдавленный вскрик.

А внизу продолжали раздаваться звуки борьбы.

Постепенно глаз стал привыкать к черноте. И я увидела, как мне навстречу движется неразборчивый силуэт. Неуверенной походкой, запинаясь на каждой ступеньке.

Но вскоре я поняла, что это был мой парень. Он пытался найти меня в темноте. Я, наконец, свободно выдохнула.

Лью поднял меня и держа под руки, повел за собой.

- Почему мы опять идем наверх? - спросила я - Его больше не слышно... Ты ведь победил?

- Смена планов. Сейчас все объясню.

Лью был возбужден, словно за ним - великое открытие. Осторожно ступая по высоким ступенькам мы продвигались выше. И вот заветная освещенная площадка - Лью открыл окно и вылез на крышу торгового центра.

- Следуй за мной - потребовал он.

Лью помог мне перелезть, а затем закрыл за собой раздвижное окно. Я сощурилась. Свет на улице показался невыносимо ярким. А парень тем временем большими шагами направился к краю крыши.

- Кажется, они не видят в темноте. Ну, или очень плохо видят - очень громко выпалил он, почти крича.

Я устремилась за Лью, который перегнулся через бортик и с любопытством смотрел вниз. Там, в самом центре нашего жилого комплекса, среди когда-то аккуратно остриженных кустов и прежде чистых дорожек валялись обглоданные труппы, жертвы неизвестного вируса. “Живые” зараженные кишели повсюду, пробужденные голосом потенциальной добычи.

Я смотрела на них и пыталась представить, насколько опасно сейчас оказаться в их поле зрения.

- Ты только посмотри на них - почти мертвые, но живые - в голосе Лью было полно ненависти - Сдохните, наконец, чертовы твари! - прокричал он в пустоту. И, все, как один, фигуры потянулись в сторону здания. Они столпились у основания, протягивая руки вверх, неприятно мыча, скрежеча зубами, толкая друг друга и пытаясь оказаться как можно ближе к нашей свежей плоти. Лью смачно харкнул в эту бестолковую толпу.

Он долго потом смотрел на них, о чем-то степенно размышляя. Когда суматоха внизу начала постепенно рассасываться, он поделился со мной своими мыслями: "День переждем здесь. Выдвигаться будем в ночь” - немного погодя он добавил - “Они не обладают интеллектом, не супер быстрые, но их много. При этом они практически не видят в темноте. Следовательно, в сумерках у нас будет куда больше шансов.”

Я кивнула, полностью доверяя ему.

- Остальной план остается без изменений: двигаемся до тех пор, пока есть силы и возможность, ищем надежное убежище в стенах продуктового магазина и укрываемся там до прихода помощи.

Мне не о чем было возражать. Поэтому я сразу согласилась. Как-никак мы достигли того, чего достигли, только благодаря интуиции Лью, ну и удаче (в некоторой степени).

…

До самого заката мы проторчали на крыше. Я дремала, потом дремал Лью. Мы полностью опустошили остатки еды и ополовинили воду.

Когда я несла дозор, я неспешно гуляла по крыше вокруг, осматривая окрестности, насколько это было возможно. С высоты девятнадцатого этажа все казалось каким-то умиротворенным и в даже каким-то обыденным: казалось, что вот эта куча разбитых машин - всего-навсего огромная пробка, а снующие кругом твари - обычные прохожие. С этой же позиции вид вокруг раскрывался в соответствии с новой действительностью: бродячие, трупы, засохшие пятна крови и невесть чего еще, битые автомобили и смерть.

Я старалась все больше смотреть вдаль - смотреть вниз было невыносимо. Этот вид красовался перед глазами, пока солнце не начало медленно опускаться за горизонт. Вечерело.

Сперва город окатило яркими красками закатного солнца, начало становиться прохладнее. Вслед за свежестью весеннего вечера на Пекин надвигалась ночь. Небо было чистым, без привычного густого смога. Как никогда ярко мерцали звезды и золотился серп растущей луны.

Наши глаза, по мере наступления темноты, быстро адаптировались к новому режиму. Лью подошел к краю крыши и посмотрел вниз, где бесцельно бродили зараженные (они словно совсем забыли о нас и разбрелись по всему двору). Он громко вскрикнул и наблюдал за реакцией.

В этот раз фигуры начали хаотично двигаться кто-куда. Кое-где они спотыкались, налетали друг на друга, издавая горловые животные звуки.

- Еще немного и можно выходить - констатировал Лью - Они уже лишены зрения, однако пусть они немного успокоятся.

Я почувствовала, что мурашки бегают по моей коже. То ли от холода, то ли от страха…

Миновал ли час или два. Но мы не рискнули спускаться, пока свора окончательно не успокоилась. Очень аккуратно, стараясь не создать ни звука мы преодолели лестницу. Я следовала каждому движению своего парня. Ловила каждый его жест.

По пути удалось разыскать наш фонарь, который еле-еле светился - села батарейка. Однако блеклого света его было достаточно, чтобы мельком увидеть свежий труп со сломанной шеей - результат борьбы Лью. Я еще так внимательно вгляделась в его щеку, и теперь я была точно уверена, что это был тот же самый “когда-то человек”.

Далее до самого низа никого не было. Даже в фойе здания, на удивление, было совсем пусто. Но, признаться, мы там особо не приглядывались - быстро миновали небольшой холл и направились к дверям, которые совсем недавно Лью с боем пытался закрыть. Теперь же он с максимальной осторожностью и аккуратностью, честно, не присущими ему, пытался ее отворить.

Ни единого скрипа.

Мы медленно, синхронно начали движение наперерез двору, через спортплощадку, чтобы избежать “препятствий”. Зараженные в основном сконцентрировались в близи здания, в котором укрывались мы - ранее приманенные живым голосом Лью. Но все же приходилось лавировали между тел. Лью старался двигаться впереди, как бы прикрывая меня своим телом. В какой-то момент зараженный оказался настолько близко, что невыносимый запах гниения стал резать глаза. Однако, ослепленный темнотой, он не почувствовал, не увидел добычу. Лью оказался прав.

Но тем не менее наш путь на противоположную, относительно безопасную половину двора, занял немало времени. Сколько конкретно не скажу - мне показалось целую вечность. А вот дальше все пошло гораздо быстрее, то ли мы больше не боялись, то ли нам действительно больше никто не попадался на пути (как-то не припомню). Мы неспешным шагом добрели до главных ворот, без излишней аккуратности отворили скрипящую калитку и пошли вперед. Фактически в никуда. Согласно нашему плану - подальше от эпицентра, отыскать убежище, а дальше будет виднее.

Продолжение следует

Не сильнейшие, не умнейшие, не изворотливые, да даже не самые здоровые духом и телом. А такие, как я, оказавшиеся в нужном месте, в нужное время. Такие, как я, которые по воле случая оказались подготовленными к изоляции. Такие, как я, кто решил выжидать до последнего, пока голод, холод, страх или безысходность не выманит наружу, в самую гущу событий, а там… Хмм… Мы еще посмотрим, что ждет нас там…

У меня нет каких-то особых навыков к выживанию. Например, я абсолютно не умею пользоваться оружием, я не знаю, как развести огонь из сырой древесины или без спичек, я ни за что не смогу добыть себе пропитание вне удобной городской среды, я не готова к длительным переходам по пересеченной местности, мне до жути страшно оставаться абсолютно одной ночью под открытым небом. И это не смотря на то, что с раннего детства я ездила с дедом, отцом и братом на рыбалку и охоту. Сперва мне было интересно наблюдать за этими первобытными развлечениями, помогать ощипывать птиц, чистить рыбу, но со временем мне стало жалко невинных зверей, но тем не менее, я продолжала пускаться в поездки ради чарующих и одновременно пугающих звуков леса, насыщенных запахов природы и кристально чистого воздуха.

Однако одна черта позволила мне дотянуть до этого момента -  моя предусмотрительность. Нет, совсем не на случай апокалипсиса, а например на случай загруженности на работе, что со мной частенько случалось. Хотя, скорее всего эта привычка - рудимент от жизни в стране с очень суровым непредсказуемым климатом, где случаются долгие зимние метели с безбашенным снегопадом, когда нет возможности пробиться к машине, не говоря уже о попытке добраться до ближайшего магазина. Эта привычка пережила мой переезд в городок, где умеют своевременно бороться с обильными осадками, пропутешествовала на другой континент и успешно сосуществовала со мной в условиях круглосуточных быстрых доставок на дом. Поэтому, только приехав из длительной зимней поездки к любимому, я первым делом начала набивать свою скромную кладовую (если шкафчик под продукты оборудованный в гардеробной можно так назвать): консервированные горошки, тунец, коробочки пастеризованного томатного пюре, пачки риса, макарон разного вида, сахар и целая гора полезных снеков, (у Кипиша тоже достаточно корма). Жан всегда с претензией обращался ко мне, когда возвращаясь из торгового центра, я забегала по-быстрому в очередной крупный супермаркет и набирала тех или иных продуктов по акции. А в итоге, это сыграло мне на руку.

Воды у меня достаточно. Более чем. В первый день, еще до того, как отрубили все коммуникации я наполнила ванную чистой водой почти до самых краев, предварительно окатив ее кипятком и наглухо погрузив пробку в сливное отверстие. Я наполнила так же все глубокие емкости, оказавшиеся под рукой -  пару тазов, многочисленные кастрюли, и найденные бутылки из под воды. Я не знаю почему тогда сделала именно так (инстинктивно?), но пока все мои действия оказались правильными.

В кладовой я перебрала весь свой нескромный для мирного времени запас. Еду, приготовленную в первый день, пока еще было электричество, я доела достаточно быстро, иначе все-равно бы испортилась. (А, признаться, это были три самых сытных и приятных дней за последнее время - было много мяса, исключительно мяса, которое я дальновидно запекла, отварила и зажарила с ароматными специями и оставила до востребования в прохладное место). На четвертый день, мне пришлось выкручиваться и доставать с дальних полок завалявшуюся и уже изрядно запылившуюся походную газовую плитку. Здесь же нашлись еще и баллонов с газом (всего несколько штук)…

Живя в городской квартире, даже мне не взбрело бы в голову покупать мини плитку, но она была нужна Жану когда-то давно для экстремальных походов, а последний раз использовалась при нашей первой поездке с его китайскими коллегами на дикий пляж, где не было никаких удобств, а еду приходилось готовить на углях и вот на этой странной штуковине, работающей на баллончиках, больше похожими на спрей для волос. К слову, с той же поездки у меня нашелся уютный теплый спальник, который уже пошел в дело и легкая палатка, которая, возможно когда-нибудь еще понадобится (ну, это если мне придется покинуть квартиру).

Я установила простую конструкцию поверх плоской индукционной плиты на кухне, подсоединила сосуд с газом и впервые зажгла огонек. Широкое пламя устремилось вверх и вширь, обдав меня теплыми потоками. Я незамедлительно поставила предварительно наполненную водой кастрюлю и стала дожидаться закипания.

Я запланировала начерпать горячую воду в термос, добавив туда горсть чая, немного лимона и щедрую ложку густого альпийского меда - этого напитка должно хватить на день, так же подготовила все, чтобы запарить себе свежий кофе. Из остального объема воды я решила приготовить наваристый суп с макаронами и овощами. Тоже на целый день и быть может на завтрак.

“У меня четыре, предположительно полных баллона. Насколько я помню, хватает одного такого на пару часов, следовательно, если сильно не распалять, то хватить должно дней на десять полноценного теплого питания с горячим кофе или чаем, на дольше и не нужно…” - думала я, наблюдая, как  на дне кастрюли начинают образовываться микроскопические пузыречки.

…

Сегодня я наконец поняла, что никто не придет. Помощи можно не ждать. Во всяком случае, отныне не стоит надеяться только на неизвестного спасителя, а придется расчитывать и на себя.

Сидеть в квартире, хоть и не совсем в одиночку, довольно холодно без отопления. Я кутаюсь в несколько слоев теплой одежды, время от времени разогреваю задеревеневшие от сидения на одном месте мускулы, в течении светового дня раздвигаю все шторы, давая весеннему ядерному солнцу мало-мальски прогреть квартиру. На ночь же, точнее, когда солнце перестает смотреть напрямую в мои окна, я плотно закрываю межкомнатные двери чтобы удержать тепло в спальне. Вроде бы пока не окоченела.

Но вот только как-то скучно. При чем все время. И, чтобы справиться со скукой, я много читаю, складываю пазлы, создаю коллажи и рисую. Умение себя занять не выходя из дома у меня не отнять. А еще мне очень нравится готовка, однако, экономя газ я не могу позволить себе много времени стоять у плиты. Так что приходится делать все быстро, энергоэффективно. Хотя и это не сильно-то помогло. У меня остался всего один целый баллон и один, практически на исходе и, так как я не знаю, сколько еще времени придется вот так выживать, я решила обходиться без горячих обедов и теплого чая. Остальных ресурсов, по моим подсчетам, хватит еще надолго.

Думаю, что я справлюсь со всем тем, что еще поджидает меня на пороге. Как-никак суммой всех незначительных судьбоносных событий я до сих пор жива. Ни ум, ни ловкость, ни смелость поддерживают меня в этой кондиции по сей день, а, мать вашу, - чистая удача.

Продолжение следует

Дни тянулись невыносимо медленно и однообразно. Мы старались себя чем-нибудь занять, например чтением и настольными играми, коих в нашей квартирке обнаружилось не мало. А также у Лили имелась неплохая коллекция пазлов.

В светлое время мы читали, а когда на вымерший город окончательно спускалась тьма - мы доставали фонарь и принимались за настолки до тех пор, пока одному из нас не наскучивало. Потом отправлялись спать, крепко прижавшись друг к другу под нескольким слоев одеял, чтобы сохранить тепло.

Ночами было чертовски холодно.

Только-только начался март. И, хотя технически уже наступила весна - ночи все еще были промозглыми, неуютными и буквально безжизненными.

Днем температура поднималась до приемлемых значений, можно даже сказать, было жарко. Пропал привычный пекинский смог, небо стало невыносимо голубым, а солнце непривычно жгучим. Поэтому мы больше времени проводили днем в солнечной комнате, наперед согреваясь под теплыми лучами.

До чесотки не хватало душа. У нас был некоторый запас влажных салфеток, но они были лишь жалкой заменой - ничего не сравнится с проточной водой и ароматным шампунем.

Вода стала недосягаемым, ограниченным ресурсом. Я видела, как бутыль постепенно осушается. Несмотря на то, что мы жестко себя ограничивали.

Постоянно чего-то хотелось. Есть. Пить. Лью занимался распределением провизии: небольшие пайки на день, которые делились на несколько крохотных порций.

Я старалась молчать о своих желаниях, как Лью молчал о своих. Я прекрасно понимала, что он гораздо выше и крупнее меня, но доли еды он все-равно делал одинаковыми, а от моих кусочков он намеренно отказывался.

В первые дни мы съели овощи в сыром виде. Картошка была самой отвратительной после лука (мы обтерли грязную шкурку чистой тканью, но сильно лучше не стало). Съели фрукты. Рис вымачивали в молоке, бобы в воде и ставили в железной чашке под солнце. Месиво из-за голода казалось вкусным (сырые яйца с солью и хлебом весьма, весьма неплохи). От сладкого, чипсов и печенья обязательно хотелось пить, а насыщения хватало ненадолго.

Запасы неуклонно истощались. Мы оба осознавали, что еще немного и придется идти на улицу, прямо в лапы к тем опасным инфицированным созданиям. Это меня пугало еще более, чем мысли о смерти от обезвоживания.

Так тянулись дни. Пояса затянуты на максимум. И с каждым днем я все больше удивлялась насколько человеческий организм способен приспосабливаться к новым, где-то даже экстремальным, обстоятельствам. Еды оставалось мало, вода была на исходе. Чтобы отвлечься, медленно рассасывали карамельки. Последние дни мы употребляли около литра жидкости на двоих, предварительно добавив туда немного соли - я где-то слышала, что соль задерживает воду в организме.

Обезвоженные мышцы ныли, голова отказывалась работать, постоянно хотелось спать. Самочувствие сравнимо с ознобом при гриппе. Но не смотря на все принятые меры, наше положение становилось только хуже.

Одним утром Лью впервые заикнулся о том, чтобы выйти на улицу. (Думаю, как и я, он до последнего надеялся, что небеса сжалятся и подарят долгожданный дождь, но погода рисовала совсем другие планы - солнце по-прежнему было невыносимо ярким, а на голубом полотне не виднелось и тучки. Сложно жить без прогноза на недели вперед). Так вот, в то утро, когда я проснулась, Лью сидел на кровати напротив меня - такой измученный и уставший. Он посадил меня перед собой и начал явно отрепетированный монолог.

- Мей… - то ли от волнения, то ли от измождения, слова ему давались непросто - Я понимаю, что это сложно принять, но мы должны - помощи не будет. Я думаю, что государство пало и мира, который мы знали больше нет. Мы заперты здесь в квартире, у нас совсем не осталось воды и еды. Поэтому нужно как-то действовать…

Я попыталась его перебить, но он жестом показал, чтобы я дала ему закончить.

- У меня есть план: сегодня я пойду на улицу - всего-то нужно добраться до ближайшего магазинчика. Когда все началось - он 100% был открыт, а значит - он открыт до сих пор. Ты не волнуйся - увидев, что мои глаза наполняются слезами, он притянул меня поближе, прижав к сердцу - я вернусь. Во-первых, у меня иммунитет, судя по тому, что меня уже кусали, а во-вторых у меня будет оружие и броня, у меня уже есть идея на этот счет. Я быстро, туда и обратно. Мне всего-то нужно спуститься вниз и пересечь двор поперек - всего метров двести. Если не создавать шума и передвигаться аккуратно - они меня даже не заметят. Я должен это сделать.

Его голос дрожал. А сердце бешено билось в груди.

Я отстранилась от парня и, взглянув ему глубоко в глаза, уверенно произнесла. - Нет!

Все эти дни, все эти долгие тянущиеся часы мы старались занять себя чем угодно, разговаривать на миллион отвлеченных тем, лишь бы не поднимать реальную проблему. Но каждый, в своей голове гонял свои мысли. Обдумывал свои сценарии. И, кажется, пришло время выплеснуть их наружу.

- Нет! - повторила я - Один ты никуда не пойдешь. Если что-нибудь случится с тобой там, то это означает, что у меня нет шансов - я останусь здесь одна без воды, без еды и без надежды на спасение. Если у тебя не получится спуститься вниз и добраться до магазина на другой стороне компаунда, всего-то в двух сотнях метров - то у меня и подавно. Теперь по пунктам: мы не можем быть уверенными, что ты иммунный, к тому же, если они доберутся до тебя толпой - то они попросту сожрут тебя заживо. Или вдруг магазин закрыт? А если хозяин успел захлопнуть дверь? Что тогда?

У нас отсутствуют способы коммуникации, если что-то задержит тебя на пути и я не дождусь тебя в срок - я сделаю с собой что-нибудь, выйду на подмогу (сложно рационально мыслить в такой обстановке) - есть вероятность, что мы потеряем друг друга навсегда.”

Я приготовилась слушать контр-аргументы, но таковых не последовало. Лью лишь выдохнул - Хорошо…

- Хорошо? - удивилась я. Я совсем не была готова услышать его согласие так сразу.

Он кивнул: “Только нужно хорошенечко все обдумать”.

...

Для завтрака, того особого завтрака, мы вскрыли большую бутылку с колой (которую берегли на особый случай) и “приготовили” несколько чоко-паев (Найденных в комнате Лили). Лью наполнил до краев два небольших стакана, один протянул мне: “В ближайшее время нам придется много двигаться, а значит нужно много энергии, которую нам подарят глюкоза и кофеин”.

Я прильнула к живительной жидкости - прохладной, освежающей, но совсем не утоляющей жажды. Я выпила все в пару глотков.

Лью наполнил стакан еще раз: “Помедленней, а то станет плохо”.

Во время трапезы мы решили выдвигаться завтра поутру. А "сегодня" был отведен для подготовки - необходимо регидрировать организм и собрать предметы первой необходимости, упаковать рюкзаки, соорудить броню и оружие из подручных материалов. Двигаться решили по направлению к тому самому магазинчику, потому что он ближе всего, в случае непредвиденных обстоятельств (будь то слишком много чудовищ или он закрыт) - мы отправимся к другому, который за пределами компаунда - немного дальше, но тоже в пределах наших настоящих возможностей. Конечно, план сырой, необдуманный, но реальный.

…

За сборами день прошел незаметно - пролетел. Мы тщательно отрабатывали теорию действий, готовили снаряжение, паковали рюкзаки. Когда завечерело, я выперла Лью из комнаты и подготовила сюрприз: украсила помещение еле живой гирляндой на батарейках, зажгла огарки свечей и смастерила романтический ужин (хотя ужин из остатков колы, крекеров и поднадоевших карамелек с натяжкой можно назвать романтическим, да и можно ли вообще считать ужином?). Впервые за долгое время пришлось уложить волосы и воспользоваться помадой - в тот вечер мне хотелось чувствовать себя уверенно.

Я открыла шкатулку с балериной - Пам-пам-пам, парам-пам-пам. Под механические звуки музыки я пригласила парня в комнату. Он улыбался. На его лице танцевали тени…

Пожалуй, опущу детали, вкратце расскажу, так как это, возможно, важно: мы отужинали, станцевали под однотонную мелодию наш первый и последний медленный танец, обменялись спонтанными клятвами о большой и светлой любви, которая - верю - была у нас, а потом, так же незапланированно случилось это… Впервые…”

Мужчина в военной форме тупо смотрел на девушку явно не понимая, что она имеет в виду, поэтому ей пришлось уточнить, как бы нелепо она себя не чувствовала”.

“Ну… Половой контакт. Обычный, быстрый, неловкий. Мы оба к этому были не готовы… Мы даже не предохранялись… Никак…

После мы свернулись калачиком на кровати, накрывшись толстым слоем одеял. Он уснул, как мне показалось, а я почему-то плакала.”

Продолжение следует