Сегодняшняя неделя, неделя подготовки к Великому посту, называется Неделя о блудном сыне. Сегодня мы вспоминаем Евангельскую историю о блудном сыне, который был сыном благочестивого отца, доброго и трудолюбивого человека. И вот он требует свою часть имения, отходит в другую сторону и расточает все то, что приобрел его отец трудом искренним. Он легкомысленно все это расточает и становится нищим, потеряв всё. И доходит до такого состояния, что просто умирает с голода. Умирает с голоду, и чтобы как-то поддерживать свою жизнь, нанимается на работу пасти свиней. И настолько он страдал от голода, что готов был отбирать пищу, которую ели свиньи. Но даже эту пищу ему не давали.
И тогда, по словам Евангелия, он приходит в разум и говорит сам себе: «Я здесь умираю с голоду, а у отца моего даже рабы кушают сытнее, чем сейчас я, чем мое положение. Вернусь я к своему отцу, и уже не как сын, а соглашусь быть рабом».
Почти всегда, когда мы слушаем эту притчу Евангельскую, когда мы говорим о ней, читаем, почти всегда размышляем о ничтожестве этого блудного сына. О его ничтожестве так много сказано и пересказано, что уже это так привычно, на слуху. А я сегодня хочу сказать, наоборот, о его мужестве. Может быть, это кого-то сначала смутит: о каком мужестве можно говорить, когда мы говорим об этом ничтожестве.
Знаете, нужно иметь мужество – мужество повернуться назад и вернуться уже туда, где ты когда-то был в чести, где ты был сыном богатого отца, у которого были имения, рабы, и ты был в предпочтении, в привилегии перед всеми теми, кто наполнял дом отца. Ты был его любимый сын. И вот теперь, вопреки тому положению, которое ты имел когда-то, тебе предстояло вернуться как ничтожество: ободранному, исхудавшему, не имеющему уже ни чести, ни вида. Вернуться и сказать: «Я готов быть рабом, примите меня здесь».
Никто не примерил такое? Попробуйте, примерьте. Чтобы вернуться туда, где у тебя была честь, и вернуться в таком неприглядном виде.
Чаще всего это очень-очень трудно – перешагнуть через свою гордость. Это чрезвычайная ситуация. Нам чаще всего трудно перешагнуть нашу гордость, трудно признать какие-то маленькие детали наших нехороших поступков, мы даже их быстренько засусоливаем, замазываем, чтобы только никто не видел. Это небольшие детали нашей жизни, нашей биографии. Трудно вот так, чрезвычайно, упав с такой высоты в такой низ, вернуться туда, где тебя знали, как нечто, и вернуться, готовым быть на рабском положении. Для этого нужно иметь мужество.
А что же его брат, который оставался при доме отца в чести, в положении единственного уже наследника? У него не хватает мужества переступить дом отца, когда он слышит, что отец принял его младшего брата, который вот так себя вел. У него не хватает мужества побороть свою обиду, когда он говорит: «Отец, почему ты его принял? Я всегда был с тобой, я никуда не уходил, я не позорил твое имя, я ни в чем тебя не подвел. Но ты мне даже козленка никогда не дал, чтобы я пошел и повеселился со своими друзьями. И вдруг пришло вот это ничтожество, и ты закалаешь тельца упитанного и даешь ему перстень на руку». В древности перстень – это был знак родства, наследства.
Так вот этот благополучный брат не находит мужества и силы внутренней, чтобы перебороть свою гордыню, свою обиду. А это ничтожество находит. Смотрите: первые будут последние, а последние – первые.
Так в чем же была природа его мужества? Вот, иногда мы говорим о таком понятии: когда зайца загнал в угол волк и ему больше некуда бежать, он разворачивается и скачет на волка, ему дальше некуда. Вот природа мужества этого блудного сына – ему дальше некуда было. Всё, тупик. Вот этот тупик сделал его мужественным. Тупик отчаяния заставил его что-то делать. В таком тупике бывает два выхода. Самый слабый, ничтожный выход, это когда люди лезут в петлю. А мужественный выход – признать, что ты дошел до этого тупика, оттолкнуться и двигаться обратно.
Чтобы стать мужественным, нужно пережить вот эту великую боль, большую безысходность. Пережить в некоторой степени жизненный тупик. Не знаю, сколько тысяч человек я поисповедовал за 30 лет служения, сколько наблюдал судеб. Обычно люди, которые знают страдания, они сильнее, они как сталь закаленная. А те, кто не знал, они тепличные, они расслабленные, они не мобилизованные.
Так вот, часто Господь нам в жизни посылает скорби. Мы недоумеваем, мы пришли к Богу, сказали: вот мы – Твои любимые дети, теперь мы крещеные, мы ходим в храм по воскресеньям, и нам кажется, что все сейчас будет ровно. И вдруг нас постигают скорби.
Во-первых, скорби дают нам правильное понятие о самих себе. Пока ты не ходил на войну, тебе казалось, что ты сильный и смелый. Просвистели первые пули, и ты почувствовал, что вдруг у тебя что-то дрожит, ноги подкашиваются. Это хороший страх, мужество наступает после этого страха. Когда человек прошел большой страх, перебоялся, потом наступает мужество. А тот, который видел только по телевизору, он очень не сохранный.
У блудного сына есть очень печальная история, горькая история его падения. Но есть еще и прекрасная история – покаяние. Он вышел из этой некрасивости, из этого ничтожества, из этого свинства. Из свинства буквально, потому что он и грелся среди свиней, и ел среди свиней. И чтобы оттолкнуться и двинуться обратно, в истории блудного сына есть еще и прекрасные моменты. И эти моменты нужно увидеть, и этим моментам нам стоит подражать.
Не бывает покаяния без схождения в глубину своего ничтожества. Это путь всех святых отцов. Прежде, нежели они поднялись очень высоко, до этого в таинстве духовной жизни, в принципах духовной жизни они снисходили во ад своего ничтожества. Они так глубоко копали! Обычно мы глубоко закапываем, чтоб только никто не увидел. А у них было мужество раскопать самого себя и увидеть свое грехопадение, до какой оно глубины.
Мы недоумеваем иногда, почему святые плакали непрестанно. Если бы нам сейчас каждому раскопать и вывернуть нас наизнанку, мы бы все заплакали, мы бы очень горько заплакали.
Так что это и печальная, и благородная история. Мы видим радость отца, что сын все-таки вернулся. Нашел в себе мужество, разум, опустил голову и вернулся к ногам отца. У Рембрандта, по-моему, есть такая картина, где блудный сын стоит на коленях, уткнулся отцу в живот, а тот его обнимает, гладит. И печальная история, и прекрасная! Человек этот и ничтожество, и уже нечто мужественное и прекрасное.
Вот и в христианстве так и есть. Нельзя стать преподобным, не спустившись сначала в ад своего ничтожества, своего гниения свинского.
