Разговор в купе поезда, 1950 г. Автор: Одайник-Самойленко З.А
Источник - интересный проект, о Советском искусстве, живописи и графике.
КАЖЕТСЯ, СЕГОДНЯ СЕКСА НЕ БУДЕТ...
Я никогда не пытался понять, чем сексуальное поведение мужчины отличается от сексуального поведения женщины. И никогда не пытался понять, в чем заключается влияние Марса или Венеры. И также никогда не задавалсявопросом: почему мужчины думают головой, а женщины — сердцем.
Но! Одним погожим вечером на прошлой неделе я и моя подруга легли в постель. Итак, мои желания постепенно набирают температуру, но тут она говорит мне: «Кажется, мне не хочется! Я хочу, чтобы мы просто лежали рядом, и ты нежно меня держал».
Я спросил: «Что?! Милая, что за фигня?»
И тут она говорит мне то, чего боится услышать каждый парень на планете.
«Ты со мной просто удовлетворяешь свои мужские физиологические потребности. А то, что происходит у меня в душе, какие у меня, как у женщины, существуют эмоциональные потребности — тебя не интересует».
Она посмотрела на мое озадаченное лицо и добавила:
«Ну, разве ты не можешь любить меня просто за то, какая я есть, независимо от того, что у нас с тобой происходит в спальне?»
Я промолчал, но понял, что этой ночью толку не дождешься, отвернулся и заснул.
Однако на следующий день я решил взять на работе отгул, чтобы провести это время с ней. Мы хорошо позавтракали и пошли в какой-то большой-большой (неважно, как называется) супермаркет с большим количеством отделов.
Она переходила из одного отдела в другой, примеряла разную дорогую одежду, а я все время был рядом с ней.
Она не могла никак определиться, что именно ей выбрать, а я сказал ей:
«Бери все». Она захотела купить обувь к каждому новому наряду, я сказал: «Конечно, возьми все, что тебе подойдет». Потом мы пошли в ювелирный отдел, она выбрала там пару сережек с бриллиантами.
Хочу сказать... ну, короче, она была весьма взволнована тем, что происходит. Наверное, она решила, что вчерашний разговор повлиял на меня так, что я почувствовал себя фактически накануне кораблекрушения и отчаянно не хотел портить наши отношения. Кажется, она даже начала это проверять, потому что захотела купить теннисную ракетку, хотя даже не знает, как в этот теннис играть. Она просто затрепетала, когда услышала, как я сказал: «Это классная вещь, бери, дорогая!»
Выглядела она так, как будто была уже близка к пику сексуального удовлетворения. Улыбаясь, она произнесла: «Мне кажется, что это все... Дорогой, мы можем идти на кассу».
Я еле дождался этого момента и, едва сдерживая свое нетерпение, произнес:
«Нет, милая, не думаю, что мне этого хочется!»
После этих слов она переменилась в лице, и с полуотвисшей челюстью сдавленным голосом спросила: «ЧТО?!»
Тогда я сказал: «Милая! Я только хочу, чтобы ты просто подержала все это в руках. И все. Но мне почему-то кажется, что в этой ситуации тебя не волнуют мои мужские финансовые возможности, тебя волнуют только твои женские потребности!»
И в тот самый момент, когда мне показалось, что она готова меня убить (и не только взглядом), я ласково добавил: «Почему ты не можешь любить меня просто за то, какой я есть, а не за то, какие вещи я тебе покупаю?»
Почему-то мне кажется, что и сегодня ночью у меня не будет секса.
Показать полностью
На пороге. Часть 2
Хозяин кабинета сделал вид, что не услышал. Программа загрузилась, он начал приветствовать всех подключившихся и представлять Диму.
- Не будешь уверен – они сочтут тебя ЧМОм, не станут слушать, нихрена нормально не сделают, и мы просрем планету мертвякам, - дал свое напутствие Геннадий, помогая усесться Лазареву.
- .. итак, Дмитрий Ильич, Вам слово, - закончил Салтыцкий, и изображение Димы увеличилось и подсветилось зеленым.
Некоторые квадратики были черными, но за Лазаревым внимательно наблюдали не меньше двух десятков человек. Многих из них он видел по телевизору, а теперь все они смотрели на него из маленьких окошек, окружавших его изображение.
- Добрый день, - робко начал он и сделал паузу, чувствуя, как в горле мгновенно все пересохло. Ему потребовалось долгих двадцать секунд, чтобы взять себя в руки, представить всех ожидавших его доклада чиновников голыми и убедить себя, что читает лекцию о зомби первоклашкам, которые только сегодня узнали, это слово. – Начнем с терминологии. Вирус, т-вирус, зомби-вирус – неважно, будет просто вирус – это механизм превращения здорового человека в зомби. Как доподлинно он передается, мы не знаем, надеюсь и не узнаем, но через укус, царапину, открытую рану – будем считать, что точно. Однако, нельзя исключать возможность того, что вирус может передаваться по воздуху, тем более в зараженных помещениях, поэтому все, кто будет входить в поезд должны быть обеспечены не просто противогазами, но масками, защищающими все слизистые и подключенными к баллонам с сжатым воздухом. Кроме того, надеюсь у вас найдется достаточное количество костюмов химзащиты – на всякий случай. Начнем с извлечения тел из поезда. Не знаю, сколько опытных образцов вам нужно, но схема такая для каждого: группа заходит в один вагон, двое из группы в костюмах химзащиты вытаскивают нужное тело в тамбур, там упаковывают его в герметичный саркофаг, надеюсь у вас такие тоже есть, и выносят из поезда. После чего снова блокируют вагон. Все это время остальная часть группы прикрывает «грузчиков» взведенным оружием. На всякий случай напоминаю – стрелять в первую очередь в голову, далее шея, позвоночник, конечности. Подобную процедуру повторить столько раз, сколько надо. Если что-то пойдет не так, черт с ними с образцами – пули, гранаты, готовность заварить вход, лишь бы из поезда никто не выбрался. Особо хочу отметить, что не надо на эту задачу посылать ребят из отряда пей и бей, то есть тех, кто в метро ходит, у которых из снаряжения только фляжка и дубинка, а стреляют они раз в год по три патрона. Думаю, ради предотвращения апокалипсиса родина найдет пару десятков подготовленных бойцов? Второе, это очевидно, но не проговорить, я этого не могу. Не надо за трупами в середину вагона лазить. Кто с краю приглянулся – подтащили, в саркофаг и на опыты. Полагаю, не надо объяснять, что саркофаги не стоит везти на Ленинский проспект в Академию Наук, а нужно отправить в какую-нибудь отдаленную лабораторию, желательно в бункере, чтобы в случае утечки оттуда никто и ничто не выбралось. И за руль грузовика не стоит Васю сажать, от которого жена ушла, он неделю пил, а теперь должен две тысячи километров без остановок проехать. Не хватало только, чтобы он перевернулся где-нибудь под Муромом, и местная живность растащила эти прелести по соседним областям. Организуйте нормальный кортеж с сопровождением.
Дмитрий перевел дух и пробежал взглядом по всем открытым окнам, убеждаясь, что его слушают. Остановился на изображении вице-премьера, сидевшего в паре десятков метров от него и скрытого монитором. Салтыцкий едва заметно кивнул, и, восприняв этот жест как одобрение, писатель продолжил:
- Огонь! Огонь уничтожает все, поможет нам и с уничтожением вируса. После сбора образцов та же или такая же обученная команда, с использованием всех защитных средств выжигает все огнеметами. Так же последовательно, под прикрытием автоматов, не заходя в вагоны, выжигает их один за одним. Если пламя плохо достает – кидаете туда что-нибудь легко воспламеняющееся, но не взрывающееся – не надо нам по всем путям останки разбрасывать. Надеюсь, у вас господа не возникнет проблем с подбором профессиональных и адекватных исполнителей. В общем-то все равно будут это солдаты, полицейские или какие-то спецподразделения, лишь бы им хватило мозгов не лезть в вагоны, чтобы снять украшения с трупа, забрать телефон или кошелек. Предлагаю, чтобы не было соблазнов, сразу озвучить им следующую стадию. Когда поезд спокойно догорает происходит осмотр всех побывавших внутри – они раздеваются до нижнего белья, их осматривают на предмет появления свежих укусов, порезов и так далее. По-хорошему, будет совсем не лишним обработать их, - Лазарев сделал паузу и сглотнул, - но я не знаю чем. Среди вас, думаю, найдутся те, кто знает, или имеет контакт, у которого можно узнать, чем в лабораториях опрыскивают, когда из красных зон люди выходят.
- С этим мы разберемся, - поддержал своего консультанта Михаил Юрьевич, - продолжайте, Дмитрий Ильич, не зацикливайтесь на мелочах.
- Да? Спасибо, - искренне поблагодарил Лазарев, все еще пытаясь вернуться к тому темпу, с которого начал. – Так вот, о чем это я? Естественно, всю потенциально зараженную одежду, химзащиту, маски, противогазы – все сжечь. Вы уж обеспечьте людей запасной одеждой, а то как-то не по-геройски стоять почти голым после того, как побывал в зомби-поезде. Самый простой вариант – закинуть все это в горящий поезд. Забрасывать само-собой в перчатках и последними сжечь и их. Что делать с оружием, которое побывало внутри, я не знаю. То есть лучше всего его тоже сжечь, включая огнеметы, но как это сделать, чтобы ничего там не взорвалось, я не знаю.
Один из участников в военном кителе ВКС ухмыльнулся, покачал головой и сказал что-то в сторону, явно прокомментировав глупость консультанта.
- Вам смешно?! – взорвался Дима. – Да-да, я к Вам обращаюсь, генерал… э-э-э не вижу сколько у Вас там звезд на погонах – щеки закрывают. Может поделитесь своим боевым опытом в противостояниях с зомби. Не поделитесь, потому что его у Вас нет, его ни у кого нет. Именно поэтому Вы не решили проблему, потому что никто с ней не сталкивался. И хорошо, что не попробовали, иначе мы бы все сейчас смотрели в новостях, как какой-нибудь лейтенант начальнику вокзала ногу обгладывает.
- Юрич, ты глянь, что власть с людьми делает, - рассмеялся Геннадий и показал Лазареву успокаивающий жест.
- Вы поймите, - продолжил Дима, уже обращаясь ко всем, - сегодня кто-то случайно прикоснется огнеметом к окровавленной стене поезда, завтра кто-то со свежей царапиной на руке будет этот огнемет чистить, а после завтра вы вернетесь домой и увидите, как ваши жены доедают ваших детей. Ваши охранники устранят сначала их, а потом, не будь дураками, вас. Вырвут ваши золотые унитазы и скроются в закате. Их никто искать не будет – не до этого. О вас никто не вспомнит, не вышел на связь – списали. Через неделю той жизни, к которой вы привыкли не будет. Бумажки и десятизначные числа на счетах не будут стоить ничего. А вот золото останется золотом даже во время зомби-апокалипсиса. Но все его вы отдадите тем людям, которые отвечают за вашу безопасность, - писатель несколько раз кашлянул и закончил, - перед тем, как они вас убьют. Вы не понимаете, мы сегодня не мир спасаем от зомби-апокалипсиса, мы спасаем ваш образ жизни. Люди приспособятся, выживут… Пятнадцать человек без оружия и спецподготовки выжили в зомби-поезде, справятся и другие, но вас в новом мире уже не будет, потому что вам в первую очередь не мертвых надо бояться, а тех, для кого вы станете целью номер один в этом сумбуре.
- С оружием и огнеметами мы разберемся, - подытожил вице-премьер, когда понял, что Дима выдохся. – Что-то еще добавите?
- Да, сам поезд, когда догорит, - усталым голосом продолжил писатель, - надо отбуксировать к прессу или к нему пресс пригнать. Смять эти обгорелые остатки Сапсана как можно сильнее, погрузить и под охраной вывести куда-нибудь на полигон или свалку ядерных отходов, короче туда, куда никто не суется. И забыть об этом всем, как о страшном сне.
- Хороший план, - раздался голос, который Дима привык слышать только из телевизора. Он даже выпрямился по струнке, когда одно из черных окон видеотрансляции зажглось и в нем появился президент. – господа, займитесь деталями, но учтите, мы уже шесть часов людей за нос водим, появились первые версии. Михаил Юрьевич, контроль за Вами, - Салтыцкий кивнул, - а Дмитрия Ильича, я хотел бы пригласить к себе, нам есть, что обсудить.
- Гена об этом позаботится, - сказал вице-премьер, дал всем полчаса на проработку конкретного плана с учетом рекомендаций консультанта и отключился.
Геннадий закрыл ноутбук, перед Лазаревым и протянул стакан с виски и несколькими кусочками льда. Дима опрокинул его в себя залпом и попросил еще. Гена начал наливать, но Дима не дал ему убрать руку, пока стакан не был наполнен до краев.
- Ты хоть завтракал? – забеспокоился Геннадий, - тебе еще на прием к президенту ехать.
- Оставь его, дай унять адреналин, - подошел Салтыцкий, взял со стола еще один наполненный стакан и сделал маленький глоток. – Растешь, Дима! Утром тобой заинтересовались спецслужбы, в обед уже тыкаешь мне, ставишь на место генералов и напоминаешь власть имущим о их месте в пищевой цепочке, а ужинать собираешься с президентом! – он протянул свой стакан. – Главное, чтобы такой стремительный взлет не привел к отчаянному падению.
Дима чокнулся с Михаилом Юрьевичем и Геной, выпил половину стакана и только после этого дрожащим голосом произнес:
— Это чего? Был президент? Он, что? Слушал все это время?
- Расслабься, он нормальный мужик, план согласовал, значит, он ему понравился, - успокоил его вице-премьер. – Выступил уверенно, мне очень понравилось, Ген, скажи. Я и не сомневался, учитывая, какой мануал ты написал, сколько работы проделал…
- Я его за неделю накатал, пока в запое был! Там никакой работы не проделано, все взято из головы. Я на даче был, у меня там даже интернет ловит плохо, - Дима допил свой виски и протянул свой стакан за добавкой.
- Погоди, - остановил Геннадия хозяин кабинета, - ну-ка поподробней.
- Да что там подробнее? – Лазарев уселся на диван. – Прошло несколько лет с зомби бума, а я за мейнстримом никогда не гнался и решил, что сейчас самое время написать книгу про зомби-апокалипсис. Издательство мою идею отвергло – сейчас в моде космос, пиши про него возьмем, а зомби потом, когда снова появится интерес. Решил, выпущу сам, не впервой. У меня была интересная задумка, и я быстро придумал обалденный конец, но середина никак не шла. Не знаю, что делают нормальные писатели, когда у них не идет, но я начинаю пить. Жена выгнала на дачу, чтобы ребенок меня таким не видел. Там я пил и, от нечего делать, решил написать это руководство. Роман не пишется, но что-то другое пишется – такая, знаешь, творческая прокрастинация. И пока я этот мануал писал пришли хорошие идеи для романа. Там, если, действительно, вчитываться заметно, что к концу все становится скомкано и вообще на отвяжись. Думал, потом как дополнение в печатной версии сделаю. Бонус для тех, кто в бумаге закажет. Поговорил в типографии, а там объем о-го-го. Я когда пьяный пишу – всегда так получается. Короче, решил не печатать, чтобы людям в полтора раза больше не платить за бонус, который им, может, совсем не нужен. Потом хотел выложить у себя в блоге, но нужно было доработать, а времени на это не хватало. Потом издательство раньше времени другую мою книгу выпустили, у них какой-то отчетный период. Обсуждение перешло на новую книгу и стало не до зомби. Так руководство и легло на полку. А где-то через год мы с другом бухали, я ему про это рассказал, а он предложил разослать в госструктуры. Я в дым был, и мне эта идея понравилась, он ушел, а я до утра отправлял всем, чьи почты нашел в интернете.
- Ты, пожалуйста, эту историю президенту не рассказывай, - обхватив голову руками, сказал Салтыцкий, сидящий напротив.
- Да, ладно, Юрич, бывает, - попытался разрядить обстановку Геннадий, - через нас сколько мутных инициатив в год проходит? И ведь какие-то реально доходят до исполнения – государство такое. Зомби-апокалипсис сегодня остановим, ордена получим, и кто там что по пьяни написал… Победителей не судят. Дим, на бутерброд, а то размотает перед Главным – такой конфуз.
- Езжайте уже, Он не любит ждать, а мне надо проконтролировать ситуацию с поездом, - махнул рукой вице-премьер.
Через десять минут Дмитрий, зажатый между «костюмами», снова сидел в черном джипе, который вез его на встречу с президентом. Гена сидел впереди и молчал. Лазарев не стал навязываться, только в самом конце пути, когда пустую дорогу к резиденции президента в Подмосковье преградил автобус с вооруженной охраной, и всем приказали выйти, писатель спросил:
- Гена, кто ты такой? Почему ты чувствуешь себя в кабинете Салтыцкого, как дома? Здесь тебя явно знают, и даже президент воспринимает нормально фразу: «Гена об этом позаботится»?
- Я, если пользоваться твоей терминологией, не дебил. Мне можно доверить какое-то дело и, главное, можно доверять в принципе, - Геннадий улыбнулся, пожал руку Лазареву на прощание и прошептал, - не робей. Президент – адекватный товарищ, я бы даже сказал, адекватнее многих. Только дерзить ему не надо.
Дима пересел в другую машину, которая довезла его непосредственно до резиденции, где пришлось пройти еще одну проверку, несмотря на обыск у автобуса. Здесь его разве что рентгеном не просветили, как в аэропорту. Осмотрели все карманы, ботинки, ремень. Параллельно девушка задавала ему вопросы. Сначала простые – дата и место рождение, служил ли в армии, страдает ли хроническими заболеваниями, а потом сложнее:
- Выразите одним словом отношение к действующей власти.
- Пох… - Дима осекся и перефразировал, - не интересует.
- Считаете себя демократом, коммунистом или придерживаетесь иных политических взглядов.
- Считаю себя человеком. Как я уже сказал: политикой не интересуюсь.
- Если бы вы оказались на необитаемом острове, кого бы хотели видеть рядом?
- Кого-нибудь жирного, - улыбнулся во все тридцать два зуба писатель.
После этого вопросы закончились и Диму проводили к президенту. Небольшой кабинет, по меркам Салтыцкого вообще показался бы малюсеньким. По телеку Лазарев никогда этих декораций не видел, из чего сделал вывод, что так как приглашение было неофициальным, то и обстановка соответствующая. Небольшой квадратный стол, с одной стороны сидел президент, с другой находился пустой стул для гостя. Соответственно в комнате две двери, у каждой из которых находилось по два охранника. У стены шкафы с книгами и большим глобусом в углу, напротив окна, выходящие на террасу и занавешенные тюлем.
Когда Лазарев вошел, президент встал навстречу, крепко пожал ему руку и указал место, куда садиться. Президент вернулся на свой стул напротив и миролюбиво предложил:
- Чай, кофе, может, воды?
- Спасибо, я уже попил, пока отвечал на странные вопросы Вашей помощницы.
- Не обращайте внимания, там, насколько я знаю, не важны ответы. Проверяется эмоциональное состояние испытуемого. Как оно у вас, кстати?
- Нормально, - пожал плечами Лазарев. Он не мог объяснить почему, но мужчина напротив шестидесяти с небольшим лет очень к себе располагал. Он совершенно не отвечал тому образу, который был создан благодаря СМИ. Сразу вспомнились напутственные слова Гены.
- Давайте, Дмитрий, так: спросите меня о чем-нибудь. Я думаю, это поможет снять эту нервозность, потому как я пригласил Вас, чтобы обсудить серьезные вещи, но пока Вы в состоянии, «спасибо, не надо, все хорошо, я чувствую себя нормально», продуктивной беседы у нас не получится. Не стесняйтесь – любой вопрос!
- Почему Вы не в бункере? – спросил Лазарев, ожидавший, что его привезут именно туда, а не в дом, где кабинет отделен от улицы скорее всего бронированными, но прозрачными окнами.
- А должен быть?
- Первый пункт моего руководства – президент с семьей отправляется в бункер, чтобы оттуда вести руководство противостоянием с зомби, не отвлекаясь на переживания о собственной безопасности.
- Приятно видеть, что вы за меня так переживаете или, по крайней мере, доверяете настолько моим командирским навыкам, что считаете мою жизнь первостепенной в борьбе с зомби. Не беспокойтесь, если действительно что-то начнется, я перемещусь в безопасное место. Более безопасное, чем это, но будьте уверены, что и здесь мы с Вами прекрасно защищены.
- Намекаете, что я беспокоюсь о себе? - нахмурился Дима. – Я выживу, в конце концов, это я написал руководство, так что кое-какое представление о зомби-апокалипсисе имею.
- Ваше руководство… - хмыкнул президент, - признаюсь не было времени прочитать его полностью, но то, что я пробежал – произвело на меня впечатление. Чувствуется, вы проделали большую работу, буквально вложили душу в это произведение искусства. Однако, - он откинулся назад, - не хочу, чтобы мои следующие слова обидели Вас, Дмитрий, но не сказать я этого просто не могу. Через меня проходят десятки документов ежедневно. Над каждым из них работают сотни человек, многие из них я лично отправляю на корректировку, и над Вашим еще работать и работать. Нет, вы сделали большое дело, начав этот процесс, порой начать – это самое сложное, но Вам явно не хватает опыта в этом вопросе. Это не претензия, такого опыта нет ни у кого, и, будем надеяться, ни у кого не появится. Думаю, что, если бы был человек, переживший зомби-апокалипсис, он бы прилично почеркал в Вашем руководстве.
- Вы ошибаетесь, - Лазарев и сам не заметил, как перестал бояться этого человека и включился в дискуссию, - у нас есть пятнадцать человек с подобным опытом. Пусть их зомби-апокалипсис был локальным, но информацию, которую они могут дать – бесценна. Как минимум они могут подтвердить слабые места мертвяков и какие-то механизмы передачи заражения, время, наконец, Вы узнали сколько проходит с момента укуса до обращения?
- Как Вы ловко подвели разговор к той самой теме, которую я изначально хотел обсудить. С этими людьми сейчас работают, поверьте скоро мы будем знать все, что знают они. Что лично Вы думаете об этих людях и как нам следует с ними поступить? Не рискуем ли мы выпустить на свободу зараженных?
- Они – герои! И неважно, как выжили: сражались до последнего или прятались, пока дрались другие. Главное они выжили в поезде полном мертвяков. Точнее я понимаю, что не эти пятнадцать человек уничтожили всех обратившихся, скорее всего был момент, когда в поезде оказалась примерно половина живых и половина мертвых, они схлестнулись и эти полтора десятка – те, кто остались. Но они остановили зомби-апокалипсис, они не позволили зомби разбежаться и попасть внутрь новым жертвам. Они герои уже, потому что сделали это! Конечно, имеет смысл подержать их недельку-другую под наблюдением. Провести все возможные анализы, сравнить результаты с опытными образцами из поезда и какой-нибудь контрольной группой. Чтобы много не болтали – припугнуть, а в качестве пряника – хорошо заплатить. Удержать зарплату за месяц у всех, кто был сегодня на ВКСе, думаю, приличная сумма выйдет. Если каждому заплатить по миллиону долларов, то они не только забудут о том, что случилось в этом поезде, но и поймут, что государство оценило их героизм по достоинству. Полагаю, бюджет выдержит, если на благое дело выделить каких-то шестнадцать миллионов долларов, - Дима задорно рассмеялся.
- Шестнадцать?
- Ну, я же тоже работал, старался, страху натерпелся, - продолжил смеяться Лазарев, - шучу-шучу!
Президент тоже рассмеялся, но сдержано, как и положено политику, давая понять, что оценил юмор собеседника. Дождавшись, когда Лазарев успокоится он сказал:
- И все же я опасаюсь того, что вирус поселился в них. Сейчас он спит и может быть незаметен, но стоит кому-то из них умереть: автомобильная авария, сердечный приступ, несчастье во время купания или удар током в ходе ремонта розетки, и вирус проснется, возрождая и жертву. Мы же не можем следить за каждым из них круглосуточно до конца их дней.
- Но их же проверяют, анализ крови, все такое, - поднятая тема тревожила и Диму, но он гнал от себя эту мысль, полагаясь на то, что зомби-вирус можно обнаружить. – Пусть посидят под замком подольше, пока ученые не разберутся с образцами из поезда.
— Это займет не один месяц, а возможно и годы. Предлагаете держать их без суда и следствия под стражей все это время, объявив мертвыми? А потом как нам обосновать их возвращение?
- А Вы что предлагаете? Убить их? Тогда и врать не придется. Только о причине смерти, но это мелочи. Люди выжили в аду, а Вы… Зачем меня вообще сюда позвали? Вы же уже все решили. Возможно, решили еще утром, когда поезд только прибыл в Москву. Зачем я здесь? Чтобы поддержать Ваше решение? Простите, но я не буду, я не смогу, - писатель тяжело сглотнул и выдохнул свою догадку, оглядываясь на охранников, – я тоже не уйду отсюда живым?
Вот теперь президент рассмеялся по-настоящему, но Лазарев его не поддержал, он всерьез обдумывал возможность выйти в окно, надеясь, что стекло все-таки не окажется бронированным.
- А как же деньги? Вам они рот не заткнут? Не вызовут проблем с памятью, как у остальных? – продолжал смеяться главнокомандующий.
- Заткнут, - закивал Дима, - даже без денег все забуду, я уже забыл. Выпустите меня отсюда, и никто никогда об этом разговоре не узнает, о нашей встрече никто не узнает. Я никогда на выборы не ходил, но на следующие обязательно пойду и за Вас проголосую, только дайте мне уйти живым, - он говорил все это и слышал себя как будто со стороны. Вот так доблестные герои, готовые шутить с представителями спецслужб, и дерзить человеку, входящему, если не в пятерку, то в десятку самых влиятельных людей в стране, и ломаются. Лазарев сам себе показался в этот момент отвратительным, казалось, еще чуть-чуть, и он пустит слезу, кинется в ноги оппоненту и будет умолять сохранить ему жизнь, ссылаясь на несовершеннолетнего ребенка.
Писатель замолчал. Столько раз он внутренне высмеивал мелких злодеев в кино и в книгах, которые, зная, что их судьба предрешена – плакали, торговались, пытались вызвать жалость. Можно годами бить себя кулаком в грудь, доказывая окружающим и, в первую очередь, себе, что перед лицом смерти встретишь ее как герой и даже успеешь придумать остроумную фразу напоследок. Но пока не окажешься в ситуации, когда жизнь твоя висит на волоске… Да и остроумного ничего в голову не лезло. Дима молчал, глядя на веселящегося оппонента. Для себя он решил: сказанного не вернуть, но дальше в эту пропасть он падать не собирался. Тем более никто ему пока не угрожал, он впал в панику от озвученных собой же догадок. Может, он еще пустит слезу, когда к его голове приставят пистолет, но сейчас он сделал единственное, что было в его силах – широко улыбнулся, надеясь, что последнюю его фразу расценят, как шутку.
- Я пригласил Вас, чтобы Вы меня выслушали и дали свою оценку моей теории, - наконец, сказал президент, закончив смеяться. – Но сначала у меня будет к Вам один очень серьезный вопрос. Оставьте нас, пожалуйста наедине с Дмитрием Ильичом!
Продолжение следует...
Показать полностью
На пороге. Часть 1
- Лазарев Дмитрий Ильич?
Стоявшие на пороге квартиры два головореза могли бы быть коллекторами, но, во-первых, Дима никаких кредитов не брал, а, во-вторых, уж слишком хорошие костюмы и аккуратные прически были у визитеров, не говоря уже про военную выправку. Такие из тебя не то, что долги, а последний дух выбьют и не поморщатся… Конечно, если им прикажут. Поэтому, раз уж они сначала спросили, а не сразу начали бить, есть вероятность, что это посланники очередного «непростого» поклонника Диминого творчества. Посланники, которых так легко не пошлешь, но Лазарев не был бы собой, если бы не попытался.
- Вы знаете, он здесь больше не живет. Если очень нужен, в такой же квартире на пятнадцатом спросите, там обитает его друг – Сергей, возможно он вам пом…
Диме пришлось крепко взять себя в руки, чтобы последнее слово не сорвалось в «по-МА-ГИ-ТЕ!», причем фальцетом, когда его выволокли, а точнее аккуратно вытащили из квартиры и безапелляционно сообщили:
- Поедете с нами. – один из мужчин махнул перед лицом Дмитрия какой-то красной книжечкой, не давая, рассмотреть, что именно там написано. Была ли это корочка сотрудника спецслужб или удостоверение по технике безопасности прораба на стройке, оставалось только догадываться, но если эти ребята что-то и понимали в строительстве, то, как заливать цемент в тазик, когда там чьи-то ноги. Дима уже основательно сомневался, что это посыльные преданного поклонника. Дело принимало серьезный оборот. Казалось бы, какие претензии могут быть у структур, охранявших страну от врагов внешних и внутренних к писателю-фантасту, который, стараниями издательств хоть и выдавал периодически бестселлеры, но публичным человеком никогда не был. Правда был у него свой небольшой блог, куда он выкладывал небольшие или неформатные произведения, общался с читателями и ругался с недоброжелателями. Блог нужен был, чтобы продавать свои книги, которые Дима не хотел по тем или иным причинам отдавать в издательства, или которые у него не брали, считая бесперспективными. В самом блоге обсуждалось только его творчество, но иногда писателя так несло в ходе дискуссий, что могли притянуть и не по одной статье. Плюс, специальные комитеты могли что-то найти в текстах его опубликованных работ. Знаете, такие комитеты, которые работают по методу теста Роршаха – когда одни и те же ответы трактуются по-разному, в зависимости от предположения здоров испытуемый или болен. В этой стране все так быстро меняется, и то, что было абсолютно «здоровым» пять лет назад, вдруг стало диагнозом.
- Ладно! – отмахнулся от визитеров Лазарев. – Дайте мне дверь закрыть и накинуть что-нибудь.
Это был уже не тот балагур, что открывал дверь с усмешкой, готовый отвечать на любую фразу саркастическим замечанием. Перед пришедшими стоял уверенный в себе мужчина средних лет, готовый к любому развитию событий.
- Три минуты, - сказал один из «костюмов», видимо старший, и демонстративно посмотрел на часы.
Дима мгновенно приободрился: если бы дело было совсем плохо, нормально собраться бы ему не дали. Он вернулся в квартиру, мужчины проследовали за ним. Один встал в прихожей, второй следовал за хозяином по пятам. Хорошо, что дома никого больше не было, так или иначе Лазарева бы забрали, жена бы устроила скандал, и только Бог знает, чем бы это все закончилось. А если бы еще и сын был не в школе… Велик риск вообще потерять авторитет, когда папку хомутают, после успокоения мамы крепким хуком справа.
Войдя на кухню, Дмитрий в два больших глотка допил кофе, выключил телевизор, отмечая краем сознания последнее, что увидел, когда поднимал пульт: «сапсаны не ходят, авария на путях».
«Сейчас бы в Питер, а не вот это вот всё», - думает писатель, быстро переодеваясь на глазах у какого-то незнакомого мужика в костюме с ксивой в кармане. Три минуты подходят к концу, и Лазарев пытается сохранить в памяти беспорядок в квартире, в которую он теперь неизвестно, когда вернется.
- Телефон оставь! - звучит приказ, когда Дима потянулся, чтобы снять мобильник с зарядки.
- Записку жене написать можно? Вечером я вернусь? Вообще предполагается, что я вернусь?
- Видно будет, - пожал плечами надсмотрщик и едва заметно сузил глаза.
Дима был уверен, что этот незначительный жест - улыбка, оскалился в ответ и вывел на листочке: «Уехал по делам, буду вечером». Потом посмотрел на соглядатая, внимательно изучающего записку из-за его плеча, и добавил: «Люблю вас!!!» А также дважды подчеркнул слово «делам». Что он хотел этим сказать? Дела в Кремле? Дела у прокурора? Он и сам не знал, но знал точно, что жена этот ребус ни то, что не разгадает, она даже не обратит внимания на это подчеркивание, как не обратил незваный гость. Зато потом он сможет, ей сказать, я же тебе все написал, чего тут непонятного, и рассмеется, и она улыбнется в ответ, качая головой и так мило закатывая глаза. Только будет ли это потом?
Через десять минут Лазарев сидел на заднем сидении черного джипа, зажатый с двух сторон посетителями. За рулем находился такой же «пиджак», что и по бокам, Дима не видел его лица, только бритый затылок и переломанное ухо. А вот на пассажирском сидении был человек явно отличавшийся от коллег не только телосложением, но и поведением. В отличие от спокойных и обманчиво медлительных «пиджаков», молодой человек в очках был суетлив, можно сказать, дерганным. Дмитрий про себя назвал его «клерк» и складывалось впечатление, что он не был частью этой команды, а тем более ее руководителем. Больше походило на то, что ему впервые доверили серьезное задание, для исполнения которого требовались подчиненные, но до этого он никогда никем не командовал. После нескольких оглядываний на писателя в течение двух минут, Лазарев решил, что он в этой машине не самый потерянный человек.
- Добрый день, Дмитрий Ильич, - начал «клерк», повернувшись в очередной раз, - меня зовут Геннадий, и я работаю… - он осекся. – Неважно, где я работаю, скажем так: работаю на государство. У нас возникла нестандартная ситуация, и мы решили привлечь Вас в качестве нештатного консультанта с неординарной точкой зрения. Понимаю Ваше замешательство, но времени у нас мало, минут через тридцать, от силы, сорок мы будем на месте. К этому моменту вы должны ознакомиться с материалом и иметь хотя бы приблизительный план действий, - с этими словами он протянул Лазареву нетолстую картонную папку без каких либо пометок и надписей.
Несмотря на отсутствие на папке грифа секретности, Дмитрий не сомневался, что, открыв ее, она незамедлительно обретет статус особой важности, и пути назад уже не будет. Зачем государству писатель-фантазер в нештатной ситуации? Первый контакт с инопланетянами – решил для себя Дима, иначе и быть не могло. Но первое, что пришло ему в голову – это момент из фильма «Марс атакует», когда главных контактеров обращают в пепел выстрелом из бластера в упор. Лоб мгновенно намок и только брови спасали глаза от контакта с соленой жидкостью, выделенной организмом. Дима крепко, до белых костяшек, сжимал в руках закрытую папку, пытаясь прогнать образ мерзких большеголовых и непомерно агрессивных марсиан из головы, а в ушах тянулось зловещее «Only yoooooooou!!!», получившее совсем другой смысл в сложившейся ситуации.
Лазареву льстило, что из всех писателей выбор пал именно на него, но госаппарат не мог не иметь резервного плана, и еще одного, если не сработает резервный, и еще одного, если не сработает третий и, на всякий случай, еще двух. Впервые в жизни Дима так явственно ощутил на себе значение поговорки: «И хочется, и колется». Он тяжело сглотнул и сказал:
- Геннадий, верно? Геннадий, передайте руководству, что Лазарев бесконечно признателен, за оказанную честь, но считает свои навыки недостаточно неординарными, для столь ответственного дела. Папку я не открывал, возьмите ее и выпустите меня из машины, провожать, спасибо, не надо.
- Конечно, Дмитрий Ильич, выходите, если хотите, - не оборачиваясь бросил Геннадий приоткрыл окно и закурил.
На секунду Дима выдохнул, но только на секунду. Водитель не перестроился из левого ряда и останавливаться явно не собирался, визитеры тоже никак не отреагировали на слова «клерка». И почему Лазарев решил, что он первый, возможно, он – уже один из резервных планов и очень вероятно, что в конечной точке он окажется не единственным консультантом.
- Через двадцать минут мы будем в Москва-Сити, плюс пять-десять минут чтобы добраться до нужного кабинета. Не теряйте время, - выдыхая дым в окно сказал Геннадий.
О как же Лазарев в нем ошибся. Это папка нервировала и заставляла дергаться «клерка» пока была у него в руках. Теперь Дима видел, что очкарик привык руководить и ставить ультиматумы, он умел заставлять людей делать то, что ему нужно. Теперь папка заставляла суетиться и вертеться его самого. Можно, конечно, упереться рогом и не открывать ее до конца поездки, у Дмитрия хватило бы на это сил. А у «костюмов» хватило бы сил оторвать ему веки и держать смирно, пока Геннадий будет водить документами у него перед глазами или зачитывать их вслух, ухмыляясь, тщетным попыткам нештатного консультанта закрыть глаза сломанными пальцами. Иногда Дима ненавидел свое воображение, подсовывающее ему яркие картинки, пусть и маловероятного, но возможного будущего.
Решив, что игра в Вия с новыми друзьями это слишком, писатель тяжело вздохнул и открыл папку. Первые два листа содержали краткий синопсис сложившейся ситуации, а остальные подкрепляли данную информацию: приблизительный отчет о событиях с привязкой ко времени и расписанию движения поезда, сбивчивые показания выживших, рапорты должностных лиц, расшифровка нескольких телефонных разговоров и несколько фотографий, не отличавшихся качеством, что было к лучшему, учитывая что именно на них было изображено.
- Хрень какая-то, - заключил Дима спустя десять минут. – Это прикол?
Он обращался к Геннадию, но поочередно обвел взглядом всех находящихся в машине мужчин. Водитель все так же делал вид, что в машине никого нет и самое важное в его жизни, не отвлекаясь от дороги, доставить джип в пункт назначения. А ребята по бокам так увлеченно смотрели каждый в свое окно, как будто только что вышли из тюрьмы, проведя не меньше двадцати лет в одиночной камере.
- Теперь вы понимаете насколько это важно, - ответил Геннадий, - важно для всех. Мы стоим на пороге… - он сглотнул. - К вашим услугам все ресурсы страны: люди, техника, научный потенциал и даже ядерный, если его использование будет рационально. Думайте, что и как мы можем использовать, лишь бы не переступить этот порог.
- Ядрены пассатижи, - прошептал Дмитрий, обхватив голову руками. Если это была не шутка, а по всему выходило, что это чертовски серьезно, хоть и не ясна первопричина, тоо теперь он точно знал, почему именно к нему в дверь сегодня постучали «костюмы» - сам напросился. Никому теперь не докажешь, что совершил идиотский поступок по пьяни – придется спасать мир. – Ген, дай закурить, пока не приехали, - скопившееся напряжение требовало выхода. А что может быть лучше дурацкой шутки на пороге апокалипсиса? – Нынче умереть от рака легких – это удачно выпавший жребий.
Лазарев успел докурить ровно в тот момент, когда машина, в которой он ехал остановилась на подземной парковке. Он проследовал за Геннадием, все еще сжимая в руках злополучную папку. «Пиджаки» остались у джипа. На всем пути следования к нужному кабинету никто не поинтересовался у Димы, кто он и какова цель его визита, несмотря на приличное количество охраны, особенно на этаже, на который они в конечном итоге поднялись. Все дело было в Гене. Пусть он так и не назвал свою должность, но по всему было видно, что здесь он бывает часто, ведет себя уверено, даже по-хозяйски, его все знают и не задают лишних вопросов.
Наконец, они достигли нужной двери, пройдя несколько помещений с помощниками и охранниками, удостоившихся от Геннадия лишь едва заметного кивка. Он подмигнул Диме, постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, распахнул ее перед писателем, приглашая войти. Лазарев ждал чего угодно: штаб ЧС, где десятки людей мельтешат туда-сюда, обмениваясь информацией и не замечая его прибытия; заседание наспех созданного комитета по возникшей ситуации – комиссия, сидящая за длинным столом и остановившие спор представители разных структур, чтобы прожечь своими острыми взглядами чужака, случайно оказавшегося в круге посвященных; в конце концов, маленькая комнатка с пустым столом, на котором стоит только старомодный обязательно красный телефон, не имеющий ни кнопок ни диска.
Но реальность оказалась совсем другой и парализовала Дмитрия не меньше, чем на две минуты. Это был огромный кабинет, при этом рассчитанный на одного человека. С одной стороны стояли шкафы с книгами, уходящие под высокий потолок, в углу старомодный проигрыватель, за которым виднелся стеллаж с пластинками. Посередине кабинета несколько диванов и кресел окружали кофейный столик, столик, за которым без проблем могло разместиться человек двадцать. Слева на столбе висело полноценное баскетбольное кольцо со щитом. Дальше стол для переговоров, и высокий стол в электрорегулировкой высоты, за которым можно работать стоя, если надоест сидеть. На другой стене – огромная карта России, возвышалась над диваном, перед которым стоял очередной стол с ноутбуком посередине. В этой стене имелись двери, которые наверняка вели в ванную, а возможно и в спальню, или через одну из этих дверей хозяин кабинета мог незаметно покинуть рабочее место, минуя длинные коридоры и лишние взгляды. Он, кстати, был тут, сидел за красивейшим столом, стоявшим в углу кабинета, и окруженным с двух сторон огромными окнами. Именно окна делали это помещение, занимавшее минимум два этажа таким величественным.
Хозяин кабинета кликнул мышкой, встал и пошел навстречу застывшему возле двери писателю. Несмотря на то, что он был на пару лет старше, но выглядел значительно моложе Лазарева. Весь ухоженный в идеально подогнанном костюме, с аккуратно завязанным галстуком строго посередине, в очках с золотой оправой, выбритый, с уложенной прической. Дима невольно втянул пивной живот и провел рукой по щетине, которую уже можно было считать бородой.
- Добрый день, Дмитрий, добро пожаловать, надеюсь ребята не доставили тебе неприятностей? - улыбнулся и протянул руку хозяин кабинета, - я…
- Я знаю, кто ты, - перебил Лазарев и пожал руку, - Салтыцкий Михаил Юрьевич – вице-премьер, на долю которого, как я понимаю, выпало курировать решение возникшей проблемы. Это, конечно, не стройка века, но, может, и к лучшему, что все это возглавляет не какой-нибудь тупоголовый генерал. Приятно видеть, что мои налоги идут на нужные вещи, - закончил он, обводя взглядом помещение.
Дима позволил себе перенять манеру собеседника, перейдя сразу на «ты». Дерзить с порога он не собирался, будучи всегда человеком аполитичным, но такая вызывающая роскошь выбила его из колеи, кроме того, напряжение относительно содержимого папки никуда не делось. Догадываясь о причинах того, почему именно он привлечен в качестве консультанта, вариант, что его выгонят отсюда, придав ускорения коленом под зад – не самый плохой.
Но надо отдать должное Михаилу Юрьевичу – ни один мускул не дрогнул на его лице, даже улыбка ничуть не изменилась:
- Интересно откуда ты меня знаешь? Без обид, но, мне всегда казалось, что творческие люди весьма увлечены своим творчеством, прости за тавтологию, у них нет времени следить за политической жизнью страны и постоянно читать прессу.
- А я и не знал, - пожал плечами Дмитрий, - если бы не работал сейчас над романом, я пока не определился с жанром, думаю, что-то вроде городского фэнтези. Так вот, там один из главных антагонистов как раз вице-премьер. Вот и полез в интернет изучать вопрос, на кого, так сказать, равняться.
- Равняйся на меня, разрешаю, - ухмыльнулся Салтыцкий, - мне будет даже приятно. Бог даст твоя книга увидит свет, я бы с удовольствием обсудил эту тему более подробно, но до ВКСа осталось мало времени, а нам еще есть о чем поговорить в первую очередь, - он мгновенно и в то же время незаметно изменился, давая понять, что светская беседа закончена, переходим к делу.
- ВКС? – переспросил Дима.
- Видеоконференцсвязь, - подсказал Геннадий, который все это время сидел на диване за кофейным столиком. Лазарев даже вздрогнул, не заметив его.
- Итак, я хотел бы услышать, что ты понял из прочитанного и есть ли у тебя адекватный план решения сложившейся ситуации? – сказал вице-премьер, садясь за свой стол.
- Мне пересказать две страницы, прочитанного полчаса назад текста? – нахмурился Дима.
- Не обижайся, но так часто все идет через жопу, потому что люди не поняли, что только что прочли и что от них требуется.
- До того, как стать писателем, точнее до того, как это начало приносить мне достаточно средств, чтобы не работать на дядю, я повидал множество дебилов – это не диагноз, а собирательный образ, если что. Твое прочитал – не понял – сделал не то, если вообще сделал. А то и не понял, что от него что-то требуется – отлично вписывается в мое определение дебила. По какой-то непонятной причине раньше мне казалось, что в госаппарате таких значительно меньше, типа, правительство забирает в свои ряды лучших, но в те редкие времена, когда я смотрю телевизор или вижу новости в соцсетях, то понимаю, что статистически бизнесу еще повезло, там выживаемость дебилов значительно ниже.
- Я бы все-таки хотел услышать ответ на свой вопрос, - полностью проигнорировав тираду писателя, заключил Салтыцкий.
- Да-да, я к этому перехожу, но хочу заострить твое внимание на очень важном моменте: начальник вокзала, транспортная полиция, МЧС, армия, спецслужбы, куча людей с разнообразным количеством и размером звезд на погонах, а в итоге этот вопрос решает аж вице-премьер. Правда, внутрь полезут не министры и генералы, а обычные ребята, я скажу, что делать, у меня есть план, но именно ты отвечаешь за то, чтобы среди исполнителей не было дебилов, ведь из-за них и может начаться зомби-апокалипсис. Ладно. - Дима поднял руки в успокаивающем жесте, давая понять, что донес свою мысль и переходит к ответу на вопрос: - Сегодня рано утром из Питера вышел поезд – Сапсан. В пути что-то случилось, что именно никто не знает, так как видеокамеры в поезде не работают уже почти месяц. Но если по-простому – люди начали превращаться в зомби. То есть, мы заимели зомби-апокалипсис в отдельно взятом поезде, несущимся без остановок на приличной скорости в Москву. Не доехав до перрона около двух километров поезд остановился из него выбрались пятнадцать человек – четыре женщины, два подростка, и восемь мужчин, включая машиниста, который и поднял тревогу по рации. По их словам, в какой-то момент люди в поезде разделились на живых и мертвых, отступать было некуда, и живые пошли на мертвых, решив, что единственная возможность выжить – это перебить всех зомби. Эти полтора десятка человек и есть выжившие в ходе стычки с зомби. По информации, полученной от них, все зомби в настоящий момент уничтожены. Таким образом, мы имеем поезд, отбуксированный на какие-то отдаленные сортировочные пути. Он закрыт и окружен военными. Внутри приблизительно пятьсот трупов, среди которых могут оказаться умершие не до конца – зомби. Держать там поезд постоянно нельзя, но и лезть в него – не самая блестящая идея, мы на пороге зомби-апокалипсиса, сейчас он хотя бы локализован, однако, оставить это без расследования тоже невозможно. Вторая проблема – выжившие. Что с ними делать, как их заткнуть, если их версия подтвердится. А если нет, то у нас полтора десятка психов, среди которых машинист два парня по шестнадцать и семнадцать лет и четыре женщины, которые забили насмерть пол тыщи пассажиров подручными предметами. Это маловероятная херня, но лучше бы это оказалось правдой, чем их версия.
- По последним данным выжившие, те из них, кто в состоянии, прошли проверку на полиграфе, - добавил Михаил Юрьевич, - иначе бы мы с тобой не встретились. Понимаешь, почему здесь именно ты?
- Догадываюсь, - прошептал Дима.
- Из-за этого, - вице-премьер поднял лежащую у него на столе скрепленную кипу бумаг и прочитал титульный лист, - всем-всем органам власти, руководству страны, регионов и населенных пунктов госслужащим и органам самоуправления, руководство к действию на случай зомби-апокалипсиса. Автор: Лазарев Дмитрий Ильич. Полтора года назад ты разослал это куда только мог. Никто это всерьез не воспринял, но сегодня о тебе вспомнили. Сегодня твой звездный час. ВКС сейчас начнется, - не дожидаясь команды, Геннадий пошел что-то настраивать на ноутбуке, стоявшим напротив стены с картой страны, - ты должен понимать, что многие из тех, кто будет тебя слушать возможно не смотрели ни одного фильма про зомби, но они умеют выполнять приказы. Поэтому четко, ясно, без пространных объяснений, и доходчиво объясни им что делать. Забудь о выживших, сейчас они изолированы. Твоя задача – поезд.
Гена махнул рукой, давая понять, что все готово. На мониторе Салтыцкого появилось окно, показывающее статус подключения.
- Я поставил на тебя, Дима, смотри, не облажайся, - закончил Михаил Юрьевич и повернулся к монитору.
- Если твоя ставка не сыграет, это не самое страшное, что случится, - пытаясь придать уверенности голосу, сказал Дима и пошел к ноутбуку.
Продолжение следует...
Показать полностью
Ответ Afamupegi в «Когда услышал некоторое дерьмо»
Ой как знакомо)) 2003 год, жена беременная, шли на рынок выбирать коляску. Приценится там, туда сюда. Жили у моих родителей в трешке, у них кот, у нас полноценная комната. Вернулись мы с францужеской бульдожкой Юстиной. На недоуменные взгляды ответили, мол, жить будет в нашей комнате, мешать не будет, гадить скорее всего тоже. Скептические взгляды со стороны родителей. Ну че, принесли, сделали лежанку, дверь закрыли, вроде счастливы, что у нас собака теперь своя. Через пару часов батя организовал демонстрацию под дверьми комнаты в составе него и моего младшего брата с лозунгом «Свободу Люсе!». Не, вот реально ходили взад-вперёд и скандировали)) Люся была принята в семью со словами «ну ладно, тренируйтесь на собаке»)) бати давно нет, Люси тоже… но вот это прям круто было. Люся принесла четверых красивых щенков в последствии, но это совсем уже другая история. Не менее весёлая, но другая
Запрет на мат!
Таксую. Беру заказ по месту, клиентка, девушка, разговорчивая, возил ее как-то уже, запомнилась. Разговорились по дороге. Она рассказывает:
- Представляешь, нам на работе материться запретили! Если не удержишься, и кто-нибудь услышит, премию урезают! А как не материться, я в детсаду воспитателем работаю!!!
Руль я удержал исключительно рефлекторно)
Ответ GrustnayaRiba в «Когда услышал некоторое дерьмо»
Мама любит вспоминать, как она завела свою первую собаку. Жили тогда все в одной квартире - она, её родители и моя прабабушка. Прабабушка была яростно против собаки, но в конце концов её уговорили, и мама принесла домой щенка эрдель-терьера. Прабабушка проворчала "чтоб в моей комнате духу не было".
Вечером того же дня она вышла из своей комнаты со своей любимой подушкой, оглядела организованную для щенка лежанку, осуждающе сообщила сыну (маминому отцу):
- Вы ребёнка угробили (с её точки зрения, мама была слишком худенькой), вы и собаку угробите!
И уложила щенка на эту подушку...
Ответ на пост «Когда услышал некоторое дерьмо»
Вспомнилось что-то. Когда была подростком, мне подарили стаффордширского терьера. Щенок вырос, родители собирались к каким-то дальним родственникам, а меня с собакой решили определить к бабушке в соседний город на каникулы. Бабушка встала в позу - никаких собак! Грязь, слюни, шерсть, да и вообще она у вас страшная. С трудом уговорили, с тем условием, что я все равно с ней буду целыми днями на улице болтаться с подругами.
Так и было бы, но на второй день на речке она сильно поранила лапу, пришлось оставить дома. В сумерках возвращаюсь к дому, с целью выгулять собаку, смотрю бабушка моя сидит на лавке, разговаривает с кем-то, а с кем непонятно. Подхожу - сидит с собакой на лавочке, обе на подушечках, заботливо вынесенных бабушкой, с собакой бабушка и беседует. Все проведенное время они были не разлей вода, гулять она ее сама выводила, мне не доверяла "опять куда-то потащите, покалечите", приходилось с боем отвоевывать, варила ей еду отдельно, привезенному корму не доверяла, даже сериалы ей пересказывала. А собака моя, предательница, за ней хвостом ходила и даже спали вместе, никакая "грязь от собак" не волновала. Вот тебе и никаких собак)