Знаете, народ, не дело это верить слухам. Вот вы наслушались про бабку и студклуб от Миши и выводы сделали, а, может, не всё, что Миша вам растрындел – правда. Хоть бы кто у меня спросил, как оно было на самом деле, а я ведь вообще-то действующее лицо!
В общем, да, я тот самый Тимофей, который хотел стать активистом. А кто не захочет, когда им вуз поездки на моря оплачивает, а преподы сессию автоматом закрывают? Вот и попросился я к Мише в студклуб помогать котятам и бабушкам. А он помнил, что я уже однажды отказался от его предложения, потому что это все была фигня. Но сейчас-то я так не считаю!
Однако Мишу речи про мое доброе сердце не взяли, поэтому он решил меня проверить и отправил помогать какой-то бабке в глушь.
Приезжаю я в эту глушь, а там такая гренни... Она схватила меня корявыми пальцами и потащила огород копать. Ну, я вижу у нее небольшую грядочку – её и вскопал. А она смотрит, головой качает и говорит: «Дальше копай». А время уже – самый разгар дня, жарко до ужаса, домой охота. Я ей ещё четыре соседние грядки вскопал. Стою, пот вытираю и слышу: «Копай, пока сарай не увишь».
Я головой верчу и понимаю, что никакого сарая не вижу – только бескрайние поля грядок. Ну и побежал я оттуда, через три забора перескакивая, а пока бежал – думал, фиг я на такое еще раз подпишусь.
А вечером Миша написал мне и поинтересовался, как у меня дела. Пришлось думать, что ему ответить, чтобы он не понял, что я слился. И тут у меня родился гениальный план.
Я написал своему другу Артему из театрального кружка, чтобы он приехал к универу в костюме бабки. Естественно, у Артема возникли вопросы, но я сказал, что объясню ему всё при встрече, и он правда приехал к вузу весь в парадном старушечьем.
Я выложил ему схему: он притворится бабкой, а я сделаю пару фоток, как я ему по хозяйству помогаю.
– Очень хорошая идея, милок, очень хорошая! – сказал Артем, – Только вот, милок, пенсия у меня маленькая, особо на нее не разгуляешься…
– Да, понял я, хватит, – произнес я, прерывая его театральную игру, – Я тебе заплачу.
Артем довольно пожал мне руку. Но как только мы собрались отходить от вуза, услышали голос Сони: «Артем, куда в реквизите собрался?!».
Это был трындец. Соня – зампредседатель студклуба и заведующая театральным кружком, и ей совсем не понравилось, что Артем собрался умыкнуть костюм бабки. История про украденную ворами одежду Артема на ней не сработала, поэтому пришлось признаться…
– Артем притворяется бабкой, чтобы я сделал вид, что я волонтерю, и тогда Миша впишет меня в клуб. Сколько ты хочешь за молчание?
Соня на мгновение задумалась.
– Если будешь оплачивать мне до конца года ногти, то можешь делать, что хочешь.
На этой прекрасной ноте мы наконец-то разошлись.
Фотки получились, конечно, не очень, но нужно было что-то отвечать на двадцатое «Как дела?» от Миши. Я написал: «Обновляй группу вуза и узнаешь», и отправил Соне фотки, чтобы она их выложила.
Но вышла незадача. Фотки выкладывает не Соня, а медийщик Лёха, и поэтому она ему весь мой план выложила. Пришлось еще и Лёху в долю вносить за молчание, а там ещё и Лена, их фотограф, подключилась, и долг мой конкретно вырос. Зато на следующий день у меня была такая фотосессия с Бабартемой, что материала бы хватило, чтобы я еще месяц притворялся перед Мишей, что помогаю пенсионерке.
Но в один прекрасный день Миша написал, что они едут с ректором к той бабке в глушь. У меня всё рухнуло. Я не знал, что делать: признаваться в том, что у меня бабка ненастоящая, или в том, что я взятку всему студклубу дал.
Я написал Артему, что театр наш закрылся и я, возможно, скоро отчислюсь, но у Артема были свои планы. Получив мое сообщение, он выехал в боевом костюме бабки на встречу с ректором и Мишей. Поймал он их у калитки, которую подошла открывать та самая старуха.
Артем, как настоящий актер, начал импровизировать:
– Люба, ты видишь, кому калитку открываешь? Вы кто такие? – сказал Артем, спешно пытаясь протиснуться между бабкой и гостями.
– Чего! Какая Люба? Ты кто? – крикнула бабка, но Артем бесцеремонно заткнул ей рот.
– Ради Бога, простите ее! Она человек старый и больной, иногда такое выкинуть может… Вы ко мне пришли?
– Понимаем, – немного озадаченно произнес ректор, – Это же вы Зинаида Павловна? Наш волонтер Тимофей к вам в этот месяц приезжал. Я Константин, а это Михаил – наш главный волонтер. Мы приехали проверить, как у вас тут дела.
Бабка все это время пыталась вырваться и возмущенно что-то мычала, пока Артем слушал ректора.
– Да, Тимофея помню. Такой хороший мальчик! Он нам огород вспахивал, продукты приносил, а то, сами понимаете, у меня тут сестра больная, и выйти я далеко не могу.
Тут бабка стукнула своей тростью по ноге Артема. Тот вскрикнул, и ей удалось вырваться из плена его рук.
– Тимофей! Помню я этого поганца. Всю рассаду мне потоптал и забор сломал. Ты его подельница, что ли?
– Люба, уймись, кому говорят! Он, наоборот, нам помогал забор чинить, а ты уже, поди, забыла.
– Ты мне зубы-то не заговаривай, я тебя вообще не знаю! Никакая я тебе не Люба! Пошла прочь отсюда, пока не поколотила! – со злобой сказала бабка и замахнулась тростью на Артема, но тот не отступал.
– Люба, иди в дом, не позорь меня перед гостями!
Тут бабка не выдержала и реально треснула Артема по спине.
– Гражданки, вы чего? – испуганно сказал ректор, пытаясь встать между бабкой и Артемом, но та его не пускала.
– Так, мужчина, вы не вмешивайтесь! Обворовать меня втроем решили, бандиты. Я сейчас в полицию позвоню!
– Люба, да не надо полиции, – сказал Артем, потирая ушибленную спину, – Я тебя сейчас в комнате закрою, будешь так себя вести.
Бабка вскипела от возмущения. Глаза ее сузились, а на морщинистых щеках проступили красные пятна.
– Ты кого тут закрыть собралась, коза драная? – прокричала она, – Щас как дам промеж глаз. И Тимофей твой, поганец, вместе с тобой в участок поедет!
Тут Артем не выдержал, и, сжав губы в тонкую линию, грозно возвысился над старухой.
– Ты обалдела! Тимофей хороший мальчик, он нам такую услугу оказал! Это ты коза альцгеймерная, над ним издевалась все это время!
Бабка замахнулась на Артёма тростью, но тот ловко перехватил её руку. Началась ожесточенная потасовка. Они с остервенением схватили друг друга за волосы. На пол полетели платки и вырванные седые пряди.
Наконец ректор с Мишей их разняли. Бабки тяжело дышали, поправляя растрепанные волосы и одежду. Миша поднял с пола платок и подал Артему, но как увидел его лицо, тут же удивленно произнес:
– Артем? Какого фига ты творишь?
Тут уже ректор обратил внимание на то, что черты лица Зинаиды Павловны оказались у нее совсем не женские.
– Так, Артем, – строго произнес ректор, – Сейчас ты мне все живо объяснишь!
Когда мне позвонил ректор и пригласил к себе кабинет, я поехал в вуз, ожидая худшего. Я был готов к отчислению, к тюрьме, да к чему угодно, но не к разговору, который в итоге у нас произошел.
– Ну что, актер погорелого театра, – строго произнес ректор, – Что скажешь мне о своем поведении?
– Да что тут сказать, – неловко начал я, – Хотел стать активистом, с ребятами в студклубе говорил об этом…
– Да причем тут студклуб! – гневно прервал меня ректор, – Ты зачем с Артемом над бедной женщиной издевался? Какой-то цирк устроил с дракой. А если бы она заявление написала? Ты представляешь, какой урон репутации вуза нанес бы?
Я молчал, опустив глаза в пол. Сказать в своё оправдание мне было нечего, а про студклуб я вообще решил не заикаться.
– Разве может активист так себя вести? – продолжал он меня отчитывать, – Чего молчишь-то? Есть что сказать?
Я уныло помотал головой.
– Больше так не буду, извините.
– Извиняю, Тимофей, но в следующий раз разговор будет другой.
Я кивнул и вылетел из кабинета, боясь, что ректор передумает и спросит про студклуб. Но все обошлось.
Вот так я и бросил активистские эти дела. Совершенно не удивлен, что Миша всем растрепал про эту историю. Тоже мне благодетель. Небось, отдыхает сейчас на море и улыбается, что он весь такой хороший, пятьсот котят спас и сессию уже закрыл.
***
