Как быть либералом.
Я думаю, что написать книгу автора побудил взлёт национализма в десятые годы. В то время, как националисты считают, что общество состоит из двух групп, постоянно конфликтующих между собой - народа и элиты, Ян говорит нам, что на самом деле ничего этого нет. Нет такой вещи, как народ. Все разные со своими ценностями, интересами и странностями. Те, кто так не считают, рассказывают свою сказку про «народ» и заявляют о своей легитимности как его представителей. Согласен? Значит, тебя берут в демократию. Нет? Ну и ладно, сиди себе и не высовывайся. Для националиста есть одна идентичность на всех. Ведь не можем же мы быть сразу многими вещами одновременно? Или? Или! Конечно, мы можем иметь несколько идентичностей. Так автор опровергает первую ложь националистов. А всего их шесть, этих видов лжи.
Вторая ложь – мир прост. Вся великая экосистема – торговые сети, закон, финансы, суверенность – стирается при этом. Всё становится простым и чёрно-белым.
Третья ложь – ты не должен возникать. Не следует задаваться и покушаться на чистоту народа. Независимые умы представляют собой угрозу власти. Таких следует нейтрализовать, пометив ярлыком «врага народа».
Четвёртая ложь – всевозможные организации (ООН, ЕС, ВОЗ, ВТО...) – все они находятся в заговоре против простых людей. На самом же деле эти организации обеспечивают баланс власти, не допуская злоупотреблений со стороны отдельных правительств. «Так не пойдёт!» - говорят националисты. Для людей, говорящих от имени народа, не должно быть ограничений их власти. Потому-то на институции ведутся атаки, всегда и во все времена. Сперва их дискредитируют, затем лишают полномочий, а в конце концов – разрушают.
Пятая ложь – бойся тех, кто не такой, как ты. Меньшинства угрожают целостности народа. Народ должнен быть един. Как организм. Как машина.
И последняя, шестая ложь – правды не существует. Лезешь со своими доказательствами – реализуешь заговор элит. Независимые эксперты и журналисты-расследователи попадают в категорию политических оппонентов. Разумеется, это недаром так: истина является вызовом для власти. Ведь так чего доброго можно вывести лжеца на чистую воду.
Как видим, весь каркас лжи призван законсервировать власть националистов. Либерализм же борется за свободу личности. Если следовать ему, он не может служить власти сильных. Он не различает между народом и элитой и преследует свободу каждого человека в своём самосозидании. Единственное ограничение при этом – защита свободы других.
Жил во Франции семнадцатого века впечатлительный юноша. Звали его Рене. Его мучали настолько явные кошмары во снах, что он стал сомневаться в том, что есть сон, а что – действительность. Как различить одно от другого, как доказать существование? Рене решил посвятить свою жизнь поиску определённости. В этом поиске он стал опираться на совершенно непреложные, несомненные факты. В процессе ему удалось разрушить старый мир и создать новый, построенный на правах, разуме и свободе.
К числу вещей, до которых он додумался, была независимость объекта от наблюдателя. Свеча существует независимо от того, кто на неё смотрит. Это значило, что весь мир существует сам по себе. Человек – не центр Вселенной. Постичь природу вещей он предлагал, опираясь на микроскопические качества, которые можно было постигнуть языком математики. В 1637 году он опубликовал книгу под названием Рассуждение о методе.
В ней было впервые заявлено о системе подвергать всё сомнению и требовать пруфов. Система была проста и состояла из четырёх шагов: раздели истинное от сомнительного, раздели задачу на мелкие, решай от простого к сложному и, наконец, пересмотри всю работу, чтобы ничего не забыть.
Несмотря на то, что сам Декарт (такова была фамилия юноши) всегда настаивал, что его наука согласуется с христианством, новое мировоззрения было вызовом для Церкви. Учёному пришлось маскироваться: писать анонимно и переключиться на латинский. Чтобы избавиться от подозрений, он решил написать книгу, которая бы показала, что его метод подвергать всё сомнению не угрожает существованию Бога. Он потерпел неудачу. Эта книга стала известна на века именно популяризацией тех самых скептических идей.
В Размышлениях Декарт начал с сомнений в своих же ощущениях. Мы не можем быть уверены в том, что у нас есть руки и ноги: ведь мы их не чувствуем во сне. Чего уж говорить о сложных материях навроде физики, астрономии и медицины. Или неба, воздуха, цветов, фигур, звуков и т.д. Всё это даётся нам в весьма сомнительном ощущении. Ни на что нельзя положиться!
Кроме... самого факта сомнения. Он – налицо. Тот, кто сомневается – он есть, он существует. Я мыслю – значит я существую!
Cogito, ergo sum.
Итак, есть как минимум одна определённая вещь. Это – сам мыслящий человек. Индивид. Так люди стали свободны от того, чтобы быть частью целого.
Это было начало. Но далеко не конец. Следующими в цепи либералов были английские революционеры, которых называли левеллерами. Декарта они вряд ли читали, но свободу ого-го, как ценили. Особенно в условиях, когда Карл Первый душил свободную прессу. Его советник, архиепископ Лод "прославился" на этом поприще, разрешив лишь 20 печатных прессов на весь Лондон и сделав печать местных новостей преступлением.
По иронии судьбы, семена свободы вызрели внутри самой церкви. Первым был Лютер с его обличением злоупотреблений папства. Из Лютера выросло целое протестантское движение, одном из ветвей которого были пуритане, которые стали доминантной группой левеллеров. Они считали , что церковь должна быть отделена от государства и упирали на важность личного обращения к Богу. Из этого следовали три важные мысли:
Люди должны иметь свободу совести. Человек сам должен решить, в какого бога он будет верить, и будет ли верить вообще.
Каждый должен сам найти дорогу к Господу, потому делался упор на личность.
И в конце концов важно было подвергать веру сомнению. Никто не знает, как должно почитать Господа. Потому нельзя никого заставлять верить "должным образом".
Эти три идеи и легли в основу либеральной мысли.
Карлу пришлось потерпеть поражение в войне против парламента. Но его преемники продолжали ограничивать свободу печати. Мысль была проста: если государство неспособно контролировать печать, оно не может контролировать идеи. А значит не может вообще ничего контролировать. Снова началась борьба. Один из обличителей цензуры, поэт
Джон Мильтон, утверждал, что когда люди не знают, что верно, найти истину позволяют свободные дебаты, а не цензура. Конечно, его обличений было мало. Нелегальные печатные машины безжалостно изымались. Одну из них забрали у некого
Ричарда Овертона, который додумался до совсем уж "крамольной" мысли:
Природой каждому дана индивидуальная собственность, на которую никто не должен покушаться.
Он не требовал отдельных плюшек для себя, квакеров или баптистов. Но прав для каждого. Овертон пошёл дальше, говоря о том, что каждый должен иметь возможность делать всё, что хочет, пока это не затрагивает свободу других.
Гражданская война шла дальше. В 1647 году левеллеры вместе с Армией нового образца получили власть над Англией. Овертон вышел на свободу. Стало реально реализовываться разделение властей - ещё одна основа либерализма. Парламент перестал быть игрушкой в руках короля. 28 октября в Церкви святой Марии в Путни левеллеры принесли на обсуждение новый документ под названием "Соглашение народа". Это был план демократической системы, в которой народ избирает людей для написания законов. И в которой нашлось место для списка свобод, которые не должны этими законами нарушаться: свобода от произвольного тюремного заключения, свобода совести, свобода от военного призыва и т.д.
Документ, подразумевающий народ в качестве автора, был на самом деле написан самозванцами, которых никто не избирал. Под "народом" они понимали далеко не каждого: минус женщины, минус иностранцы, минус слуги, минус должники.
Левеллеры не удержались во власти. Парламент оказался зачищен. Карлу Первому отсекли голову. Но свято место пусто не бывает: Кромвель стал монархом по всем признакам, кроме названия. Один из матёрых революционеров, Джон Лильберн, написал впоследствии:
Хоть мы и потерпели неудачу, наша правда восторжествует.
Так и случилось. Их правда утвердилась, пройдя три революции.
Первой была Славная революция, положившая начало современной британской истории. Когда всё улеглось, некто Джон Локк опубликовал Два трактата о правлении, в которых он определил и обосновал то, что случилось. В них он не стал опираться на некие мифические древние установления, а прямо заявил о естественных правах каждого. Люди по природе все свободны, равны и независимы. При этом никто не должен вредить другим в их жизни, здоровьи, свободе и собственности. Да, чужая собственность должна быть неприкосновенна. Ведь она порождение труда, а труд двигает человечество вперёд. Деньги и торговля позволяют извлекать пользу каждому члену общества. Конечно, неизбежны конфликты. Для их разрешения нужна некая независимая инстанция. Это и есть государство.
Правда, власть не всегда благоприятна для общества. Вполне возможны злоупотребления с преступлением закона под любым благовидным предлогом. Чтобы снизить риск, власть надо разделять. Народные избранники должны писать законы, а правитель должен управлять, согласно им. Если же власть преступна и не выполняет свою функцию, то народ имеет право свергнуть её в процессе революции. Как свергли Якова Второго при жизни Локка.
Локк открыл глаза на новую картину мира. Картину, в которой естественным состоянием человечества была не власть, а свобода. Естественно не правительство, но права человека. А о законности правительства решение принимает не государство, а народ.
Второй была Американская революция, которая разразилась в ответ на повышение налогов Британской метрополией. Которые подняли вследствие долгов. Которые появились в результате участия в Семилетней войне. Которую Британия выиграла у Франции. Колонисты взяли идеи Локка и других радикальных авторов в свою Декларацию Независимости 1776 года, которая провозглашала, что
...все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых.
Парламент сделали двухпалатным. Сенат должен был сдерживать власть Палаты Общин. После победоносного завершения войны за независимость выяснилась, однако, неприятная штука: центральная власть была слаба, в то время, как правительства отдельных штатов могли пасть жертвой сильных групп интересов. Демократия - это не всё. Без мер защиты воля народа может быть ещё более гнетущей, чем произвол правительств.
Решением стала Конституция США. В её основу легли идеи знаменитого француза Монтескьё, который в своём труде О духе законов связал хорошее управление в стране с разделением власти на три ветви: законодательную, юридическую и судебную. Эти ветви, являясь независимыми в своих решениях, тем не менее зависят друг от друга таким образом, что ни одна сторона не в состоянии узурпировать всю власть. Так называемая система сдержек и противовесов. Её и выстроили авторы Конституции. Конгресс стал законодательной властью, президент с его офисом - исполнительной, а независимые суды с их пожизненно избираемыми судьями - судебной. Согласно системе сдержек, судьи Верховного Суда, например, назначаются президентом, но с одобрения Сената. Президент может наложить вето на закон, но оно может быть опровергнуто значительным большинством в Конгрессе. Который может отрешить от должности и самого президента.
В качестве первой поправки в Конституцию вошёл Билль о правах, где содержится свобода слова, совести, прессы, собраний и прочие ценные вещи. Пресса стала де-факто четвёртой ветвью власти, которая мешает потенциальным узурпаторам в их деле и обеспечивает борьбу со злоупотреблениями.
Как и левеллеры в Англии, отцы американской демократии не имели в виду буквально каждого, говоря об универсальных правах. Полмиллиона рабов остались в своём положении. Не имели прав и женщины, чьё исключение понималось столь естественным, что о нём даже не упоминалось. Что уж говорить об индейцах и иностранцах.
Третьей революцией стала Великая Французская. И её тоже подтолкнули проблемы с финансами. В решающий момент армия не поддержала Людовика Шестнадцатого, и 14 июля 1789 года пала Бастилия. Национальное Собрание приняло Декларацию прав человека и гражданина, в которой нашлось место и для прав на свободу, на безопасность, на сопротивление притеснению, а также в особенности - на собственность. И на разделение власти.
Но было в шестой статье нечто особенное. А именно:
Закон есть выражение общей воли.
Что это за общая воля такая? Её нашли среди идей Жан-Жака Руссо, который не считал, как Локк, что законность государства базируется на согласии граждан. Вместо этого государство руководствуется на их общей воле. Это не воля большинства, нет. И не воля какой-то группы. Это некое коллективное сознание, через которое люди действуют, являясь частью целого. Выражая абстрактный общий интерес.
Я думаю, вы уже догадываетесь: под эту мутную концепцию можно подвести любую мерзость. Во имя общей воли можно упразднить личные свободы, отвергнуть права, настоять на некоей абсолютной истине и поставить над всеми правителя, облечённого полномочиями реализовать эту общую волю на своё усмотрение.
Так и вышло. Национальное Собрание растоптало Декларацию, начав с гонений на церковь, продолжив отрешением короля от власти. Когда санкюлоты начали своё восстание, ему осталось лишь самораспуститься. Взамен его был избран Конвент, который живо отправил Людовика на гильотину. Дальнейшие ужасы террора и попрание прав оправдывались той самой общей волей. Робеспьер объявил:
Мы должны организовать деспотизм свободы, чтобы разрушить деспотизм королей.
Общая воля заменила всё: демократию, разделение властей, власть закона и индивидуальные права. Это был Террор, жертвами которого были все несогласные с "волей народа", выражаемой радикалами, сидевшими в Конвенте. За первые девять месяцев гильотина обслужила 16 тысяч человек. Революционный Трибунал работал, не покладая рук. В последующем хаосе воля народа стала означать волю Комитета общественного спасения во главе с Робеспьером. Который пал в конце концов жертвой своего же террора. Прошло немного времени - и террор угас после финального аккорда с казнью якобинцев.
Многие стали винить в произошедшем индивидуализм, вырвавшийся на свободу. Но оказался некто, кто сказал, что проблема была не в том, что было слишком много индивидуализма. А в том, что его было слишком мало. О нём - в следующей части.
-------------------------------------
Сразу скажу, что Ян - не учёный, а журналист. Он вдохновлён либеральной идеей и ищет на свой страх и риск истоки её формирования. Вот я бы, например, поостерёгся начинать с Декарта. Либерализм базируется на нескольких идеях, связь между которыми весьма иллюзорна. Принцип подвергать всё сомнению несомненно установился в век Просвещения. Но тот же век написал на знамёнах поиск объективной истины. Сомнение - лишь инструмент, но не утверждение того, что истина не существует. Или взять эгалитаризм. Здесь уж точно без апостола Павла не обойтись. Ну а упор на свободу личности не появился с пуританами, а коренится в исторической ситуации в Англии с его слабым королём и сильными феодалами.
Существует ли на самом деле такая вещь, как народ? Я считаю, что если бы и не существовала, её бы всё равно рано или поздно придумали. Ибо трудно собрать мотивированную армию из независимых свободных личностей, каждая из которых имеет свои интересы. Человек, словами Аристотеля - общественное животное. Чтобы действовать сообща, надо иметь общие убеждение, и интересы тоже. Потому либералы могут теоретизировать столько, сколько захотят: язык пушек всегда говорит, кто на самом деле прав.
