Лунная песня Часть 67
🔞18+
Я проводил её взглядом, поймав себя на мысли, что испытывал некий интерес к её персоне. Но это будто было глубоко в подсознании, гормоны, инстинкты. Разумом я был предан Марийке и всё также сильно жаждал с ней встречи. Я переживал за неё, и чувствовал себя виноватым за произошедшее в здании администрации... даже несмотря на то, что она меня смертельно ранила. Наверное, это могла бы быть законченная история, где девушка оборотень дала жизнь незнакомому парню, а после сама же его и убила. Но всё пошло не по плану. Уже много раз.
Меня проводили на корабль. Большое торговое судно ждало отправления, пока рабочие завозили по трапу грузы. Я был одним из пассажиров, которых тут могло быть несколько десятков, вот только в одно ли и то же место все мы плыли?
Я надеялся, что меня не бросят в грязный трюм как пленника, позже обосновав это мерами безопасности. Смешно даже. Будто я какой-то секретный агент, который запоминает дорогу, а после передаёт её в главный штаб. Я даже не знал до сих пор, догадывались ли они, кто я такой, и что за зверь таился во мне.
К моему удивлению мне предоставили каюту с двумя койками. Как же я был рад плюхнуться на кровать, и почти сразу же провалился в сон. Ненадолго. Вскоре, громко хлопнув дверью, появился мой сосед – полный взрослый мужик, от которого разило сигаретами так, будто он был сам набит горящим табаком по самое горло.
Войдя в каюту, он моментально завалился на своё место, и уснул. Вроде бы идеальный момент должен был быть, чтобы отдохнуть, но нет. Он умудрялся храпеть на животе. Глубокий громкий рык на вдохе, а после протяжный утомительный выдох, а потом всё сначала.
Я ворочался, пытаясь не слушать его рычание, но это было невозможно.
С сонными глазами и больной головой я вышел в коридор, прислонившись к стене. Даже здесь было слышно этого храпуна, и я поплёлся налево, надеясь там наткнуться на какую-нибудь скамью, где я смогу вздремнуть, пока не меня не сгонят.
Коридор привёл меня к лестнице. Можно было подняться наверх на палубу, где тёмная ночь и свежий морской воздух. Заманчиво. Но я какого-то хрена, испытывая огромное любопытство, спустился ниже на один уровень, а потом ещё на один, оказавшись у двери. Она оказалась не заперта, и я пошёл дальше.
Небольшой коридор привёл меня к следующей лестнице, ведущей в трюм. Туда-то я и направился.
Помещение оказалось освещено тусклой мигающей лампой, вот-вот готовой окончательно перегореть. Светило издавало щелчки при каждой попытке сделать пространство светлее. Еле слышался звук двигателя, шум воды, а ещё что-то похожее на чавканье где-то в противоположной части отсека.
Подарок вампира. Часть девятая
Самойлов Харитон Ильич в последнее время не находил себе покоя ни на работе, ни дома. Его донимало сильное предчувствие беды и странные, пугающие сны.
С тех пор как уехал столичный следователь, за отсутствием следов закрыв как очередной висяк дело с предполагаемым маньяком, все стало ещё хуже. Интуиция Харитона Ильича вопила, как сирена. А все сны разом перешли в разряд тяжёлых липких кошмаров, чередовавшихся с бессонницей.
Бегать по пять километров каждое утро в парке от бессонницы не помогало, как и усиленные тренировки в спортзале. А алкоголь участковый себе запрещал, ибо знал, что может сорваться и запить.
Поэтому, чтобы не сойти с ума, Харитон Ильич решился заняться ненайденным маньяком сам, благо нужные навыки имелись.
Ведь всего год назад, до рокового понижения по службе, он сам работал следователем и чётко шёл на повышение. К тому же мужчина был счастливо женат, пока воочию не узнал о частых изменах любимой красавицы Дианы, которым со слов коллег не верил, но таки проверил.
А как убедился, то сразу сорвался, однажды поехав по подсказке коллеги в местный клуб.
Любовника жены – как оказалось, влиятельного местного бизнесмена со связями, Харитон Ильич избил так сильно, что тот едва не умер.
С этим тогда ещё следователю Самойлову повезло, зато любовник жены подал в суд.
И только безупречная репутация и предыдущие заслуги в полиции помогли не упечь Харитона Ильича надолго в тюрьму. Он отделался очень крупным штрафом. Ещё понизили в должности, а с неверной женой он развёлся. Но, чтобы выплатить штраф, пришлось продать квартиру. После уехать решил сам, ибо дорогие сердцу столичные улицы враз осточертели.
Раньше свою работу следователя Харитон Ильич любил по-настоящему, ведь у него легко получалось ловить преступников и закрывать очень сложные дела, как считал сам – именно благодаря природному чутью.
Сейчас он не хотел всю жизнь прозябать участковым и поэтому когда-нибудь собирался открыть своё частное детективное агентство. Знал, что с пятном на репутации больше выше подняться в полиции не дадут.
И плевать было начальству, что раньше он был единственным в столице, кто мог похвастаться работой без висяков.
Вот и сейчас в кабинете, заполняя очередной отчёт, разобравшись с многочисленными жалобами местных пенсионерок на шумных молодых соседей и хулиганистых подростков, заперев в вытрезвитель мужа, распускавшего по пьяни на жену руки, мыслями Харитон Ильич часто возвращался к Лене Одинцовой.
Она ему постоянно снилась в кошмарах, наверное, как предполагал участковый, из-за её умершей сестры – точнее, того, что Одинцова рассказала ему о Марине.
Вдовесок участкового мучило чувство вины, потому что из-за навалившейся работы он не пришёл в больницу раньше, не успел поговорить с ныне покойной сам.
Но кто же тогда мог вообще подумать, что Марина умрёт?
От врачей толку не было. Оказалось, что покойная об изнасиловании никому, кроме сестры, и не говорила. И если бы Лена не пришла к нему, этот факт так и остался бы не раскрыт.
Ещё стоит отметить, что Харитон Ильич уже привык по утрам видеть Лену в парке, на лавочке, с задумчивым грустным лицом и наушниками в ушах.
Оно и понятно, после внезапной смерти сестры прийти в себя трудно. Раньше чуть ли не каждый день они с Леной здоровались при встрече, а теперь её и вовсе в парке было не видно.
Честно сказать, Харитон Ильич после своих кошмарных снов стал за нее сильно волноваться и даже не раз думал заглянуть в гости, но по закону подлости всё никак не получалось.
А сегодня как раз и повод появился: едва утренние новости по телевизору за спешной чашкой кофе увидел, так и решил, что Одинцовых проведает.
Оказывается, в многоэтажном доме, где жила семья Лены, уже долгое время странная херня творилась. То ли болезнь, то ли что-то ещё подобное.
Там за два летних месяца скорая помощь забрала уже десять жильцов преклонного возраста, и все вскоре в больнице умерли от остановки сердца.
Затем стали болеть маленькие дети, двух как раз вчера увезли в больницу. По телевизору старушки на лавочке дружно уверяли ведущую местного новостного канала, что на дом наложено проклятье, крестились на камеру и проклинали цыган с первого этажа и отчего-то бомжей.
Мужчина, в маске, с собакой на поводке, в опросе предположил новую эпидемию гриппа и спешно ретировался. А моложавая женщина, со стильной короткой стрижкой и усталым лицом, ответила журналистке, что её детям каждую ночь кошмары снятся: мол, говорят, что во сне в окошко их комнаты на восьмом этаже красивая тётя стучится.
Затем женщина сказала, что вообще переезжать собирается, уверяя: мол, видела царапины от когтей на обратной стороне стекла в детской спальне. И попросила ведущую во всём разобраться. А та, отметил Харитон, выглядела сильно растерянной и в дом идти не спешила.
Выпуск, в общем, он не досмотрел, опаздывал на работу. Но внутреннее чутье после увиденного пожарной сиреной в мозгу вопило, гораздо сильнее обычного: беда, беда, беда!
Лена не помнила, как заснула, а проснувшись, поняла, что выходить из своей комнаты отчего-то страшно. А ещё все попытки вспомнить, чем она занималась весь день, вызывали странное мерзкое ощущение в солнечном сплетении.
Нутром Лена чувствовала: во внезапной потере памяти виновата Марина. Ничего ведь страшного не произошло? Иначе она бы не заснула.
Лена успокаивала себя этими мыслями снова и снова, но из комнаты выходить не спешила.
За окном стремительно темнело, чёрно-фиолетовые тучи под порывами ветра неумолимо двигались с запада, пряча собою солнце.
Руки Лены пахли резиновыми перчатками и слегка хлоркой, и она намазала их кремом. Подумала, как она могла так просто забыть, что убиралась. И почему её смартфон сломан?
Старенькие настенные часы в комнате Лены будто нарочно медленно отмеряли время. Скорее бы пришли родители. На душе Лены было тревожно. Хотелось выйти из квартиры.
Она встала с кровати, прислушалась и подошла к двери. Когда стрелка настенных часов приблизилась к цифре шесть, то медленно и осторожно приоткрыла дверь спальни. За окном совсем стемнело. Вот-вот должен был начаться дождь.
В квартире тишина, и оттого хорошо слышен щелчок замка во входной двери. Услышав его Лена, пулей рванула из комнаты в коридор и едва не упала, увидев там Марину. Что-то было не так? И почему ей так при виде Марины, как никогда прежде, жутко?
Сестра погрозила ей пальцем. Родители зашли в квартиру, закрыли дверь. Папа глянул на Марину и тут же спрятал ключи в карман.
Лена с отчаяния схватила мамину сумочку, чтобы взять её телефон. Марина вдруг дотронулась до плеч холодными, как лёд руками, и морозным шёпотом приказала:
- Положи на место.
Лена всхлипнула, руки враз ослабли, сумка упала на пол. Из груди рвался надрывный крик, но изо рта вышел лишь хриплый, жалобный стон. Ноги задрожали, а потом стали ватными, потому что память вдруг вернулась.
- Мы отдохнём перед ужином, - спокойно сказала мама и зевнула. Затем они с папой ушли к себе в спальню.
Марина сидела за столом на кухне, пока Лена разогревала ужин. За окном грохотал гром, и с каждой новой вспышкой молний Лена все сильнее хотела убить сестру. А она словно читала её мысли, и когда Лена смотрела на Марину, то встречалась с её жутенькой улыбкой, похожей на оскал.
От него Лену бросало в дрожь, и все мысли об убийстве сестры исчезали. Ей до боли хотелось сбежать куда подальше.
А ещё Лене казалось, что Марина прислушивается к чему-то сквозь дождь. Ведь сестра часто с задумчивым видом смотрела в окно.
Лена разложила по тарелкам ужин. Нарезала мясо для Марины и вздрогнула, выронив из руки нож, услышав, как сестра произнесла:
- Скоро.
Затем она принялась с аппетитом есть мясо.
- Пойду, позову ужинать родителей, - сказала Лена.
- Они сегодня не будут есть. А ты кушай, - самодовольно усмехнулась Марина и одарила Лену тяжелым, пристальным взглядом. Мол, только посмей меня ослушаться.
Сглотнув ком в горле, Лена села за стол и послушно принялась ужинать.
За мытьем тарелок Марина ушла. И Лена, быстро вытерев их полотенцем, поспешила в коридор, к маминой сумочке, которой на привычном месте не оказалось.
За окном люто бушевала гроза, и свет в квартире стал мигать, пока не погас.
Родители так и не вышли из спальни, а где сейчас находилась Марина, Лена не знала.
Вскоре сидеть и ждать Лене стало невыносимо.
Поэтому она решительно подошла к двери спальни родителей, прислушалась.
Сквозь грохот грома уловила в комнате влажный, сосущий звук. В душе сразу возникли нехорошие, жуткие подозрения. И если сейчас в комнате с родителями находится Марина, то… Лена похолодела от страха, а после в крови резко забурлил адреналин, побуждая к немедленному действию.
Лена вздохнула и решительно вошла в спальню.
Вокруг темно и странно пахло смесью кислого пота и мокрой шерстью животного.
Оконные шторы оказались не занавешены, и в свете всполохов молний Лена увидела лежащих на кровати родителей.
Папа был в шортах, мама в лифчике и трусиках. А ещё на краю кровати, прямо на маминых ногах сидела, низко наклонившись к её бёдрам, пряча между ними голову, Марина.
Сестра периодически издавала чмокающий и сосущий звук. Кровь прилила к щекам Лены. Зрелище на кровати выглядело грязным, постыдным и мерзким. Что Марина делает с мамой? И сама себе ответила: ничего хорошего. И почему никак не реагирует папа?
Вдруг Лена испугалась: «Жив ли он?» А в ответ внутри взъярился дикий гнев, мысли исчезли. Хватит! Нужно остановить Марину!
Шаги Лены заглушал толстый ковёр, или увлечённая процессом Марина действительно не слышала её приближения.
Лена схватила с тумбочки светильник и, стремительно подойдя к постели, с криком огрела им Марину по голове.
Светильник разбился, ярко вспыхнула молния, за ней следующая и ещё... А сестра повернула к Лене окровавленную голову.
Зашипела, в рот с бедёр матери втянулся длинный язык.
Мать застонала, но так и не открыла глаза. На бёдрах матери выступила и полилась кровь. Марина облизнула окровавленные губы. Глаза сестры полыхали злобным жёлтым.
- Мелкая сука! Кормление нельзя прерывать, теперь из-за тебя она умрёт, а наш папочка уже мёртв, - с издёвкой прошипела сестра и, вскочив с постели, быстро схватила Лену за шею, приподняла вверх и швырнула на ковёр.
- Нет! - хрипло крикнула Лена, поднимаясь и бросая разбитый светильник в Марину.
Сестра легко уклонилась и, внезапно устремясь к окошку, открыла его, взлетела на подоконник. Прежде чем выскочить на карниз, раздражённо, с обидой в голосе произнесла:
- Жаль, мне запретили выпить тебя! - и исчезла в ночи среди ливня, грома и молний.
Резко включился свет. Лена подошла к отцу. Тот не дышал.
Мама стонала, с прокушенного бедра продолжала течь кровь. А вены вокруг раны вспухли и почернели.
Впустую потратив время, Лена лихорадочно искала телефон папы и заодно ключи от входной двери и ничего не нашла.
После в бессильном отчаянии подошла к окну, взобралась на подоконник, где во всполохах молний заметила глубокие следы когтей на стене, отчего вздрогнула от ужасной догадки про Марину.
Это ведь не летучие мыши беспокоят жильцов, а её сестра.
Лена глубоко вздохнула и стала звать на помощь. Но из-за грозы её никто не услышал.
Охрипнув и продрогнув от дождя, Лена закрыла окно. Затем сжала кулаки, отгоняя слёзы, и, сходив за аптечкой, обработала маме рану на бедре перекисью водорода и перебинтовала. Мама, как ни пыталась привести её в чувство Лена, не приходила в себя, а её кожа горела огнём. И что делать дальше – Лена не знала.
Рабочий день давно закончился, но работа, словно издеваясь, не отпускала от себя участкового, подбрасывая ему разные неприятности. Вызовы следовали один за другим: то бытовые жалобы на соседей, то злостное хулиганство и, наконец, пьянство с поножовщиной.
Как назло, людей в участке очень не хватало. Двое сотрудников со вчерашнего дня были на больничном.
А сейчас Харитон Ильич вообще надолго застрял в круглосуточном магазине, серьёзно беседуя с подростками, попавшимися на краже алкоголя. Снаружи магазина бушевала лютая гроза. На сердце участкового с самого утра засела тревога. Довлеющее предчувствие чего-то неведомого, некой страшной скоропостижной беды всё сильнее сдавливало его плечи холодным, тяжёлым обручем.
К слову, ночью Харитону Ильичу в очередной раз снилась Лена, а с ней во сне была темнота и кровь.
Он несколько раз за день звонил её родителям и на домашний телефон Одинцовых, но трубку не брали. И вот сейчас, как по закону подлости, Харитон Ильич не мог вырваться с работы и приехать к ним домой.
Наконец закончив с подростками, он, записав их контактные данные в блокнот и сразу позвонив их родителям, побеседовал с ними и таки освободился.
На улице мощный ливень с грозой не прекращался. Вода шумным потоком бурлила по тротуару. Огромные лужи растеклись у обочины. Машины и автобусы растянулись в гигантской пробке на мосту.
Зонтик против этого стихийного бедствия оказался практически бесполезным, Харитон Ильич всё равно вымок.
Кое-как добравшись до остановки, Харитон Ильич основательно продрог. Он собирался поймать маршрутку.
На дорогих наручных часах – подарок за прошлые заслуги, уже была половина двенадцатого вечера, как ему на рацию снова поступил вызов. И вот, похоже, сама судьба теперь посылала его в дом Одинцовых.
Вопреки грозе и позднему вечеру, любопытные соседи с восьмого этажа стояли на подъездной площадке. Кто курил, кто-то просто жадно смотрел. Плечистые санитары буквально силком вытаскивали из квартиры худощавую пожилую женщину в пижамном костюме. Она сучила ногами и руками, упиралась, ругаясь чёрным матом. Женщина сквозь потоки ругни ещё умудрялась кричать, что она не сумасшедшая, и в психушку не поедет, и уколов ей не надо. А затем заорала, потребовав убить тварь.
Пока участковый продирался между соседями к квартире, санитар сумел вколоть ей успокоительное, и та обмякла.
- Кто вызывал полицию? - громко и властно спросил Харитон Ильич.
Люди молчали и только переглядывались. Затем под жёстким взглядом участкового они стали быстренько расходиться по квартирам. Никто из любопытствующих соседей не хотел взять на себя ответственность за вызов и давать показания.
- Что случилось?
Участковому пришлось спросить у санитаров, те пожали плечами. Зевнули, явно желая поскорее уйти либо с пациенткой, либо без.
- Она адекватна? - спросил Харитон Ильич, глядя на обмякшую женщину.
- Кто её знает, - с неохотой ответила санитар. - Мы приехали, она стучала в стену, гремела и орала в квартире, как ненормальная. Звала на помощь! Окно у себя в гостиной разбила. Утверждала, что на неё с улицы напало чудовище. Вероятно, что маразматичка. Дочке её мы не дозвонились. А в больницу по новому протоколу сейчас заберём: после участившихся смертей в этом доме главврач утвердил принимать строгие меры. К тому же в её состоянии опасно одну оставлять.
- Хорошо, - сказал участковый и устало вздохнул, понимая, что домой вернётся не скоро.
Для отчёта нужны были свидетельские показания, и Харитон Ильич направился к квартире соседей потерпевшей и позвонил в дверь. Санитары за это время разложили носилки и потащили обмякшую пожилую женщину к грузовому лифту.
Свин Бося . Рыцарь и Вампир . Аудио . Фанфик . из раннего...
Весь стишок - не влез
Кому интересно - найдёт в общем поисковике...
Лунная песня Часть 66
🔞18+
- Она и так много чего сказала, и этого хватит, чтобы Стаса найти, - высокомерно сказала Ира, защищая свой поступок.
Тёма стоял на коленях у тела колдуньи. Будь он человеком, слёзы бы потекли по его щекам, но призраки не могли всплакнуть. Поэтому он лишь по привычке состроил страдающее лицо.
- Куда теперь идти-то? – спросил он Ирку, пытаясь её обвинить.
- Ясно же, что в порт! Чего ноешь, вставай и пошли, если хочешь помочь Стасу. Сказала же ведьма, что надо торопиться, - напомнила вампирша.
Артём не стал спорить, понимая, что других вариантов нет, да и в целом, Ира была права. Нужно было действовать здесь и сейчас.
Хлопнув дверью, они покинули дом ведьмы, оставив кровавый след, и направились в том направлении, где в десятках, а может, и сотнях километров, находился берег моря. Помня по картам местности, портов могло быть два. Нужно было лишь угадать, в каком именно находился Стас.
- Эй, не бросайте меня, сволочи! Я же не могу уйти! Вернитесь, - завопил вдруг череп на земле у крыльца, - Меня же какие-нибудь дети найдут! Они же меня изрисуют! У ну-ка, вернитесь!
- Давай возьмём его! – остановился Тёма.
В какой-то момент они оба забыли о Егоре, а теперь его пронзительный крик напомнил об этом болтуне.
- Зачем, чтобы слушать его болтовню всю дорогу? Ты его понесёшь? – нахмурилась Ира, сложив руки на груди.
- Понёс, если бы мог, - сказал парень, - Он же может что-нибудь полезное знать, а не только трещать без умолку.
- Я очень много чего знаю, все окрестности тут помню. Я помогу вам, и я не тяжёлый, - уговаривал череп.
Ирка закатила глаза, помотав головой.
- Давай же. Найдём мешок у ведьмы в доме и не надо будет сундук носить, а? - предложил призрак, дожидаясь положительного ответа.
В его словах мог быть смысл, но компания у вампирши получалась отменная. Призрачный друг, которому даже не вмазать, если будет сильно надоедать, и ещё более ущербный приятель, внешность которого оставалась загадкой, скрытой в этой костяшке.
- Иди ищи, давай, только быстрее! - рявкнула упырица.
Машина остановилась и долго стояла на месте. Должно быть, это была последняя остановка. Я уже устал сидеть с мешком на голове. Кажется, рядом со мной больше никого не было. Из-за связанных рук за спиной, я был ограничен в действиях, а так хотелось посмотреть, что вокруг, и выйти размяться.
Скоро моё желание оказалось исполнено.
- Вылезай! – скомандовал кто-то.
Я стал неторопливо двигаться, но меня ускорили, сильно дёрнув за руку. Я почти вывалился из джипа.
Когда меня освободили, я стал жадно смотреть по сторонам. Дул прохладный ветер, кругом стояли мрачные домишки, вдали стеной хранились контейнеры друг на друге. Деревянные ящики везли на тележках мужики. Рядом катался погрузчик. Пахло водой.
Я оказался в порту, ещё было темно, и только фонари, которых тут было предостаточно, освещали окрестности. Признаться, с моим-то теперь звериным зрением, без этих фонарей я смог бы разглядеть куда больше всего.
Два джипа, которые я уже видел, стояли рядом. Чуть позади красовалась и та дорогая машина мужичка. Его я нигде не видел, зато его амбалы кружили повсюду. Человек десять. Ещё столько же портовых рабочих. Они суетились по своим делам.
Та девушка, которой я должен был быть благодарен за спасение, стояла чуть дальше машины, разговаривая с каким-то высоким парнем, одетым не столь статно, как остальные, кто прибыл с ней. Она повернулась и заметила меня. В этот момент я тоже смотрел на неё.
- Как прошла поездка? – подойдя ко мне, спросила она приятным голоском, улыбаясь мне, и крутя пальцем прядь своих волос.
Представляю, конечно, какой был у меня вид. Помятый, взъерошенный, неряшливый. Мне стало неловко перед ней, но какой есть, в общем.
- Не самая комфортная, - отшутился я.
Она ещё шире улыбнулась, сразив меня ослепительной улыбкой.
- Простите, что пришлось прибегать к такой безопасности. Будь моя воля, вы бы ехали со мной, но не я решаю. Мы ещё с вами пообщаемся позже, так что приятной вам дороги. Надеюсь, в этот раз вам будет более комфортно, - заинтриговала она, собираясь уходить.
- Мы ещё куда-то собираемся ехать? – спросил я её вслед, растерявшись.
Я думал, что мы останемся в этом вонючем месте, но появилась хорошая новость.
- Да, только, к сожалению, снова разными путями. Меня ждёт вертолёт, - указала она в сторону площадки, куда направлялся тот высокий парень.
Он, наверное, был пилотом.
- А мы с ребятами полетим следом? – улыбнулся я, кивнув на охранников.
Девушка кокетливо засмеялась.
- Нет, приготовьтесь, вас ждёт морское путешествие...
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Подарок вампира. Часть восьмая
Оказалось, что утром тётушка Анастасия уехала. Так сказала Лене мама, нарезая мясо на тарелке для Марины. Бледный, измученный папа молчал и без аппетита ковырял мясное рагу в своей тарелке.
Лена налила себе молока к сладким овсяным хлопьям, сделала чай. Есть не хотелось, до чёртиков надоело однообразие, но на папиной карточке, вероятно, денег не будет, ибо холодильник полон мяса. А в маминой сумочке (Лена специально перед завтраком осторожно проверила) не нашлось даже мелочи.
Марина сегодня не улыбалась. За прошедшую ночь она сильно отекла, словно съела перед сном банку солёных огурцов. На покрасневшей коже лица сестры выступил пот. И, начав есть мясо, она впервые не доела его и просто ушла к себе.
А мама посмотрела на Лену, затем на отца и обратилась к нему, но слова предназначались для Лены:
- Нужно, чтобы она готовила. Я одна не справлюсь, ты же знаешь, дорогой. Пора Лене начать помогать семье. К тому же мы скоро переезжаем.
Папа в ответ кивнул. А на гневный вопрос Лены, куда и почему они должны уехать, родители промолчали.
Затем мама детально объяснила Лене, какой ей сегодня следует приготовить ужин. А ещё попросила оставаться дома с Мариной: мало ли той что-то понадобится.
И они с отцом переглянулись, как какие заговорщики.
Лена не стерпела и вскочила со стула, сжимая руки в кулаки, и, повысив голос, заявила, что ничего делать не будет. Мама изменилась в лице, но спокойно, ледяным тоном сказала:
- Будешь.
Ее слова прозвучали с откровенной и страшной угрозой: мол, не то заставим. Затем она улыбнулась и как ни в чём не бывало поручила Лене помыть посуду, а перед уходом добавила, что теперь все домашние дела будут на ней.
Едва мама с папой ушли на работу, как Лена тоже отправилась на прогулку, проветриться. Она не могла заставить себя быть наедине в квартире с Мариной.
Вернулась через час, а сестра поджидала ее в коридоре и молча сверлила недобрым, пристальным взглядом. Затем Марина попросила помочь ей помыться в ванной и набрать ей воду, хотя выглядела способной сделать это сама. Но её тяжёлый взгляд напугал Лену, и она не осмелилась отказать.
Пижама под халатом Марины местами заскорузла от крови, и Лена дрожащими руками помогала сестре раздеться, осторожно отлепляя приклеившуюся ткань от плеч, груди и шеи сестры.
Мылась Марина в прохладной солёной воде, без мыла. И, едва она улеглась в ванну, вода окрасилась розовым цветом.
Лена заметила, что никаких порезов и ран на коже сестры не было видно. Так чья же это кровь? Словно читая её мысли, Марина сказала:
- Я неаккуратно ем мясо.
"Ложь!" - подумала Лена, но смолчала.
Она помогла вымыть длинные волосы сестры шампунем и после сполоснуть их душем. После Лена вытерла Марину полотенцем, отметив, что кожа сестры была неприятно холодной, намного холоднее воды в ванне.
Затем Лена помогла облачиться Марине в халат и сопроводила в её комнату, спросив, хочет ли сестра есть.
Марина покачала головой и попросила посидеть с ней. Лена осталась.
Сестра внезапно подошла к шкафу и достала чёрный парик, с виду – из натуральных волос, и сказала, что скоро они все уедут. Спросила:
- Ты рада этому, Лена?
Лена сглотнула комок в горле, уточнила:
- Куда мы поедем?
- Ты и я вместе начнем новую жизнь за границей.
- Но у нас нет денег! - растерялась Лена, ибо сестра так уверенно говорила о переезде.
- Вот увидишь. У нас будут и деньги, и паспорта. Не волнуйся, я никогда не брошу свою похорошевшую любимую сестричку. - Карие глаза Марины на мгновение засветились желтым.
Лена вздрогнула, и ей нестерпимо захотелось крикнуть: «Кто же ты?!» Но она сдержалась и тихо спросила:
- А мама с папой согласны переехать?
Марина в ответ усмехнулась и промолчала.
Лена вдруг, шестым чувством, поняла, что сестра чего-то важного недоговаривает.
А Марина неожиданно встала и крепко обняла её, сильно прижимая к своему холодному телу под халатом. Затем легонько поцеловала в щёку. Губы сестры были ледяными. Отстранившись, Марина равнодушно сказала:
- Знаешь, это ведь он решил оставить тебя, не я. Увидел через мои воспоминания, какая ты хорошенькая, невинная маленькая овечка, и не позволил мне обижать тебя, приказал любить. И я люблю.
- Что ты такое говоришь? - воскликнула Лена, отступая от сестры.
Слова Марины ввели её в дикий ужас, мурашки пробежали по коже, волосы на затылке зашевелились.
- Иди, готовь ужин и приберись. Ненавижу бардак, - ласково, как ни в чём не бывало сказала Марина и улыбнулась оцепеневшей от страха сестре.
Лена вздрогнула и пулей выскочила из комнаты.
Лена умаялась готовить плотный мясной ужин: то и дело терзали навязчивые мысли, незаданные вопросы и то, что ей срочно, необходимо их озвучить родителям. Сегодня.
Закончив с ужином, она вымыла ванну с хлоркой, надев перчатки. После купанья Марины даже необходимость здесь принимать душ вызывала омерзение. Словно ванна после мытья в ней сестры стала заразной.
Родители пришли с работы как обычно. Переоделись, помыли руки. Лена следовала за ними из комнаты в комнату, как приклеенная. Настойчиво спрашивала: куда они уезжают? И почему?
Папа молчал и поглядывал на маму. Мама в спальне, наконец, соизволила ответить, что в сентябре они продают квартиру и все вместе переезжают в Беларусь.
- Ну почему? Вы меня спросили, хочу ли я уезжать? И как быть с Мариной? Она же по документам мертва?! - вскипела Лена.
- Ну и что, - спокойно ответила мама своим ровным, спокойным голосом, которым стала говорить ещё с похорон сестры.
Затем она почесала запястья, где под длинными рукавами блузки синяки в виде отпечатков пальцев практически сошли.
«Но какая она стала худая и постаревшая...» - отметила Лена. Заметно поредевшие, поседевшие волосы мамы давно пора было красить. И ещё про привычную раньше косметику мама будто забыла либо это у неё от нездоровой усталости.
- У Марины есть влиятельные друзья, - загадочно уточнила мама, словно это всё Лене объясняло, и сказала: - Я такая голодная. Пошли ужинать, дочка.
А Лене при взгляде на неухоженные волосы мамы внезапно вспомнился чёрный парик сестры, и в голове, словно сложился недостающий пазл. Она предположила, что Марина в этом парике неузнанной может уходить из дома по ночам. А ещё Лена вспомнила, как не раз среди ночи, проснувшись от кошмара, слышала щелчок дверного замка.
Но она так ничего больше и не спросила: мама уже вышла из спальни.
В разгар ужина к ним в гости явилась соседка.
С кухни Лене был хорошо слышен их с мамой разговор у двери. Соседка спрашивала, не болеют ли они, мама отвечала, что всё хорошо.
А соседка не отставала, прямо говорила, что мама очень плохо выглядит и Олег тоже. Пояснила, что видела его недавно в мясном отделе, и сразу полюбопытствовала: мол, раз мяса много покупаете, то, наверное, гемоглобин низкий? Или что другое случилось? А Олег не ответил.
- Вот я и пришла, волнуюсь, соседи как-никак.
- Не ваше дело, - разом закончив разговор, холодно ответила соседке мама и резко захлопнула дверь квартиры.
Напрасно Лена ждала объяснений случившемуся от мамы, та сделала вид, что вообще ничего не произошло.
- Нужно уехать раньше, - расправляясь с огромной порцией сырого мяса, заявила Марина.
Папа с мамой кивнули и, одарив дочку обожающим взглядом, жадно набросились на еду.
Лена специально не ложилась спать, решив проверить свою догадку о Марине, а затем поймать её с поличным в коридоре. Но что дальше? Об этом Лена не задумывалась, сидя на своей постели, с выключенным светом и прислушиваясь, но в квартире было тихо.
Она таки задремала и резко проснулась, что-то услышав в коридоре. Тихонько поскрипывал пол, и Лена осторожно, стараясь не шуметь, встала – и, прокравшись к двери и осторожно открыв её, выглянула в коридор.
Там был включён светильник, у полки с телефоном, и в его тусклом жёлтом свете Лена увидела отца. Он стоял возле комнаты Марины, сцепив руки на груди, нервно переминаясь с ноги на ногу. Лицо отца было сильно напряжено, словно в неком томительном ожидании, а челюсти, как и губы, крепко сжаты.
Что происходит? Лене захотелось окликнуть его, но она сдержалась, продолжая стоять и наблюдать.
Вскоре дверь Марининой комнаты открылась, и оттуда, пошатываясь, как пьяная, вышла мама и кивнула ему. Папа в ответ нетерпеливо взвизгнул и пулей заскочил в комнату Марины, закрыв дверь.
Лена наблюдала, как мама томно застонала, затем неистово провела руками по животу и груди, вверх к шее и опустила руки. Затем причмокнула губами. На её одуревшем, расслабленном, словно с тяжёлого глубокого сна, лице внезапно появилась блаженная, придурковатая улыбка – подобное выражение однажды Лена видела в документалке про наркоманов и сейчас вздрогнула от ужаса.
Мама продолжала постанывать и медленно, с неохотой направилась в свою спальню. Лена едва сдерживала рвущийся из груди пронзительный крик, но, сжав кулаки, заставила себя бесшумно закрыть дверь и лечь в постель, где в отчаянии разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку, а после заснула.
Утром Лена проспала, и никто не разбудил её, чтобы она приготовила завтрак. Тихая квартира выглядела пустой, а все ключи от входной двери исчезли, поэтому из дома ей было не выйти.
- Марина, ты спишь?
Чувствуя себя запертой в ловушке, из отчаяния она постучала в дверь сестры, но та не отозвалась.
- Марина, открой, пожалуйста? - напрасно просила Лена, затем ушла на кухню.
В холодильнике, кроме жирного мясного рулета, – пусто. Пакет с молоком, четвертинка белого хлеба, яйца исчезли, как и мешок из-под мусора.
- Я не буду это есть! – громко, со злостью сказала Лена, на глазах выступили слёзы.
Она заварила себе сладкого чая и выпила, но к двум часа дня голод взял своё. Лена сдалась.
А Марина в это время незаметно подкралась на кухню и ласково со спины сказала:
- Кушай, кушай.
Лену сразу затошнило. Она отложила вилку в сторону, отодвинула тарелку. Марина села на табуретку рядом, дотронулась до плеча сестры, вновь ласково попросив доесть.
- Нет! - воскликнула Лена, резко убрала руку сестры и встала, вытаскивая из-под домашней кофты серебряный крестик.
- Не заставишь!
Марина рассмеялась и холодно сказала:
- Напрасно мне дерзишь! - Затем ловко и быстро сорвала крестик с цепочкой с шеи Лены и переломила его.
- Сука! - не сдержала чувств Лена. Ярость клокотала внутри.
- Ешь! - приказала Марина. Непривычно-карие, изменившиеся со дня возвращения с кладбища, глаза сестры мгновенно пожелтели и теперь ярко светились изнутри.
- Сядь и ешь!
И Лена, вопреки своей воле, подчинилась. Её ноги и руки заледенели, а пальцы дрожали.
Сквозь слёзы и рвущийся изнутри крик ужаса она стала быстро есть под пристальным взглядом сестры, пока не расправилась с большей частью рулета на блюде из холодильника.
Только после этого Марина сказала:
- Хватит!
Затем приказала помыть посуду и наполнить ей ванну, а потом начисто выдраить квартиру.
Лена после приказа сестры вся внутри словно заледенела. Голос пропал, тело не слушалось собственных мысленных команд.
Она, как ни старалась, но не могла воспротивиться воле сестры. «Неужели это конец?» - безумно страшилась своей новой, подобной родительской участи Лена, механически, как робот, начав мыть посуду.
На этот раз Марина мылась самостоятельно, не требуя помощи сестры.
Лена не знала, нужно ли сегодня убирать у неё в комнате, а спрашивать у Марины не хотела.
Так и решила убраться, а заодно, пока сестра моется, осмотреться. Потому что с прошлого визита к сестре случайно заметила тётушкины чемоданы, выглядывавшие из-за кресла у шкафа.
Положив взятую для уборки мокрую тряпку на подоконник, она сразу направилась к креслу, за которым сейчас, к досаде, было пусто.
А вот телефон Марины, к удаче, лежал на кровати.
Лена знала её пароль: сестра никогда с ним не заморачивалась, остановившись на собственном дне рождения, и раньше постоянно часто лазила в телефоне на виду у Лены. Сейчас Лена сразу взяла телефон, открыла и, проверив контакты и сообщения, к огорчению, ничего не нашла.
Лена выключила телефон, положила на место.
Затем подошла к окну за тряпкой, удивляясь, тому, что Марина не занавешивала шторы, чтобы прятаться от света.
Этот факт разбивал все представления Лены о кровожадных ночных чудовищах вдребезги.
Кем же или чем тогда новая Марина была?
Спросить Лене было не у кого.
Она принюхалась, внезапно уловив в комнате едва ощутимый кислый запашок. Запах усилился возле встроенного в стену шкафа-купе.
Не раздумывая, Лена открыла его и среди вещей сестры сразу увидела тётушкины чемоданы.
Тут же от недоброго предчувствия ёкнуло сердце, а в голову закралась мысль, что нужно немедленно вызвать полицию. Запах кислятины в шкафу усилился. И пахло от чемоданов.
Она с огромным трудом достала первый, коричневый, тётушки Варвары, не понимая, отчего он такой тяжёлый, словно набит кирпичами.
Открыла и громко вскрикнула. В нос резко дохнуло тухлятиной.
По полу из чемодана покатилась сморщенная, ссохшаяся голова тётушки Варвары.
Там, где раньше находились ее глаза, зияли влажные провалы, а рот был широко раскрыт, словно в крике. Там копошились личинки.
Лена отпрянула, к горлу подступила желчь, затем живот скрутило от рвотного позыва. Она согнулась и вытошнила на пол.
- Как ты посмела зайти в мою комнату и рыться в вещах! - разъярилась незаметно вошедшая Марина и, подойдя к Лене, крепко дёрнула сестру за волосы. - Немедленно убери за собой это и выметайся! - ядовитым от злобы голосом сказала Марина, указав на рвоту на полу, и направилась к окну, чтобы открыть его.
Затем села на кровать и включила фен, наблюдая, как позеленевшая Лена, крепко стиснув губы, тряпкой вытирает пол.
Закончив с уборкой, Лена ушла, а за её спиной Марина закрыла дверь своей комнаты на защёлку.
От пережитого Лену трясло, и она умывалась холодной водой, пока не отступила тошнота. Затем она решительно направилась к телефону в коридоре, чтобы вызвать полицию. Телефон оказался сломан, как и её смартфон в спальне.
От отчаяния Лена закричала, заметалась по квартире, собираясь открыть окно в гостиной и позвать на помощь. Марина ей этого не позволила. Она тихо подошла, когда Лена уже залезла на подоконник. Сестра схватила её за талию и с лёгкостью подняла, зашипев по-змеиному в ухо:
- Запрещаю, запрещаю!
И, игнорируя сопротивление Лены, лишь стискивала её за талию всё крепче, пока та не успокоилась.
- А теперь забудь, что видела, и спи! - приказала Марина, глядя в упор на Лену своими жёлтыми светящимися глазами.
Девушка задрожала и, обмякнув, рухнула на пол у дивана, заснула.