Ришелье. Интриги и котики. Ч. 13
Я вообще-то виртуозно умею выбирать время. Отучилась на филолога, когда в родной синеокой начали активно строить Макдаки. Пришла работать на кафедру - и факультет расформировали к какой-то филологической матери. Принесла на Пикабу свою "Забавную мифологию", когда тут уже был Castiar. Начала публикацию смешной биографии Ришелье... ну, вот сейчас. Понимаете, да?
Это я к чему... Народ немного подустал от этой всей ришельелогии, так что я немного снижу темпы. Тем более что финал уже недалёк. Но сперва надо рассказать про Сен-Мара.
Про Сен-Мара
Сен-Мар – это такой немножко Бэкингем. Версия 2.0, существенно недоработанная и немножко даже недоразвитая. Но с оригинальной версией неуловимо схожая из-за красоты, любви к красивым нарядам и брульянтам, а ещё потому, что Сен-Мар тоже был фаворитом короля. Просто немножко в другом смысле и с подачи кардинала.
После того как Лафайет удалилась в монастырь, а Франция обзавелась наследником, Ришелье серьезно озаботился тем, чтобы подобрать Людовику подходящих друзяшек. Мари де Отфор подходящей друзяшкой категорически не считалась, потому что по оборзению начинала приближаться к недостижимому уровню г-жи де Шеврез. Отношения же самого кардинала и короля к тому времени уже походили на отношения старых, задолбавших друг друга супругов: знают болячки друг друга до каждой родинки, время от времени кардинал ест Людовику плешь или пилит монарха про Испанию-бюджет-бунты; король стонет: «А-а-а-а, кому я отдал лучшие годы жизни» и всё равно даёт денег; верный кардинальский секретарь Шавиньи выполняет роль любимой подружки Ришелье, и король уже натурально вздрагивает, когда слышит его шаги… Но никаких разводов не предвидится: плохо, со скандалами, но привычка и долг – есть привычка и долг.
Но короли – они же люди непостоянные: разозлятся на что-нибудь, а потом ты едешь в Блуа, сморкаясь в котиков. Словом, Ришелье по горло нужен был кто-нибудь доверенный возле короля, кто мог бы узнавать настроения его величества. И отчитываться обо всяких мимолётно оброненных фразах, вроде: «Эх, кто бы устроил Ришелье небольшой ля-ля-ля-ля-бум-бум!»
Поколебавшись, Ришелье остановил свой выбор на сыне старого и уважаемого друга, полководца Сен-Мара. Опять же, друг помер, семья беднеет, надо бы оказать немножко благодеяний. И вообще, кто там знает, может, природа отдыхает только на детях гениев.
Анри де Сен-Мар
Оказалось, что на детях полководцев иногда тоже. Нет, сначала-то всё шло просто отлично: Сен-Мар по протекции кардинала попал на уважаемую должность королевской гардеробщицы. То есть, королевского гардеробщика. Все, кто сейчас представил Сен-Мара в костюме злобной бабки с номерком – развидьте срочно. Должность действительно была хорошей и уважаемой, правда, король одевался в основном сам и в чёрное. Потому сначала должность Сен-Мару не понравилась, а Сен-Мар не понравился королю. Но потом случился типичный хэйтлав только с уклоном в крепкую мужскую платоническую дружбу.
В общем, Людовик к новому юному придворному очень проникся и начал давать ему денег и должностей, и надавал столько, что Сен-Мар в конце концов выкупил должность главного конюшего. Теперь его звали просто и красиво – Господин Главный (потому что Господин Конюший было всё-таки не так приятно).
А ещё Таллеман де Рео пишет, что король каждый вечер уводил мсье Главного в спальню, осыпая его руки поцелуями. Из чего можно заключить, что Таллеман де Рео бы хорошо писал фанфики с высоким рейтингом в наше время. Хотя он и в своё время их неплохо писал.
Поскольку девятнадцатилетних красивеньких мальчиков обычно не доводят до добра кучи денег и королевское расположение – Сен-Мар очень скоро оказался отличной иллюстрацией фразы «И на старуху бывает проруха». В роли старухи выступал Ришелье, в виде разбитого корыта – его планы получить осведомителя возле короля, в роли государыни рыбки зажигал сам Сен-Мар, который уплывал от кардинала куда-то в океаны своей борзоты.
Для начала – излагать, что там говорится в королевской опочивальне и вне её Сен-Мар отказался намертво. Потом принялся шататься по знаменитым куртизанкам, таким, как Марион Делорм – потому что ну надо же куда-то девать королевское золотишко. А когда король обиделся и кардиналу нажаловался (мы же помним, старые супруги) – при вызове на ковер изобразил сцену в духе: «Да я только слово, и вас тут поганой метлой…»
– А это он ещё кусает кормящую руку или уже догладывает? – задумался Ришелье. – Или его самого покусал дух покойного Люиня?
Тут по законам бэкингемовского жанра должна была случиться любвя фаворита к королеве, чтобы всё испортил злобный кардинал. Но Анна к тому времени родила второго ребёнка и превратилась в лютую яжемать. Сен-Мар не осмелился с ней связываться и решил влюбиться в Мари де Гонзага – умницу-красавицу-прынцессу на восемь лет его старше (кстати, будущую польскую королеву – жанр соблюдён). И даже пришёл к кардиналу с просьбой поспособствовать: мол, ну и что, что она бывшая невеста герцога Орлеанского, я вот, может, тоже могу герцогом стать, вы только короля уговорите, пусть он меня на войну отправит, а я там ух, подвигов насовершаю!
– Это уже не океаны борзоты, – уверился кардинал. – Там уже Марианская впадина.
Анри Сен-Мар был словесно унижен и немножко бит по почкам кардинальским взглядом, после чего выпнут на войну. Где проявил себя храбро, но безмозгло, как и подобает версии Бэкингема. Да и Людовик скучал, да и подвигов хотелось уже сейчас, а покусанный метафорическим Люинем бочок зудел-зудел, потому Сен-Мар решил совершить великий подвиг прямо в Париже и взять да и убить кардинала. Потому что ну надо же девушку впечатлить, а про кардинала говорят, что он как гидра (судя по тому, как он подавлял бунты – немного контрреволюционная гидра), а рыцари же чудовищ убивают, вот.
Чудовище к тому времени почти не передвигалось на своих двоих и не могло ездить даже в карете – только на носилках, полулёжа и в портшезе. Вопрос серьезно стоял за тем, что заговорщики могут тупо не успеть, но Сен-Мар терпеть был не намерен, потому что он был на самом деле Сен-Марс (практически святой Арес, если вы понимаете оксюморон). И заговор таки намутил – и втянул туда своего друга де Ту (бывшего государственного секретаря), а потом подтянулись всякие там Бульонские с Тревилями – ну, и куда ж без герцога Орлеанского!
– Ой, ну я даже и не знаю, – сказал застеснявшийся Гастон и сначала было отказался. По обыкновению, с позой, с арестом гонца и посажением оного в заведомо дырявую темницу – чтобы и тем, и этим. А потом Гастон подумал, что так же можно и квалификацию потерять – тут же готовый заговор, надобно брать!
Уже на этой стадии над заговором повис символ северной пушной лисички, но заговорщики не сдавались. К тому же, у короля с Ришелье в государственном браке вышло очередное обострение, и Людовик хотел даже было поскандалить, выходя из зала:
– А ну-ка кардинал, идите вперёд – всё равно говорят, что вы тут настоящий король!
А Ришелье цапнул подсвечник и (нет, не треснул повелителя по голове и не пригласил на ужин при свечах) вскричал:
– А вот и пойду! Пойду, но только чтобы освещать вам путь!
Без подсвечника, но с орлом и лёвой.
– А-а-а-а-а, как я от него устал, – стонал Людовик в окружении приближённых. – Нагадит в душу, а потом он ещё и прав, а ты дурак!
– А вы его прогоните, – посоветовал прямодушный Тревиль.
– Так он же повсюду, – выдал Людовик, и заговорщики решили, что это он о кардинальских шпионах (и почему-то не подумали, что король это о том, что Ришелье тупо тащит на себе всё).
– Ну тогда убейте, – посоветовал ещё более прямодушный Сен-Мар.
Король было завис, но прямо не возразил, и заговорщики решили – можно. Сначала Ришелье было попросту хотели застрелить-заколоть силами бравых ребят во главе с де Тревилем. Сен-Мар должен был крякать уточкой, в смысле подавать знаки. Гастон Орлеанский должен был приехать, чтобы внушать во всех боевой дух.
Количество боевого духа в Гастоне нам уже примерно известно. В общем, он не приехал, а у самого Сен-Мара все сигналы почему-то застряли в горле – хотя может быть, всё дело было в вооруженной до зубов охране Ришелье. В общем, убийство пришлось отложить.
Но зато заговорщики постепенно собирались старой доброй компанией: подключилась герцогиня де Шеврез, наконец вступил Гастон Орлеанский. Заговор уже начал смахивать на групповую терапию («Я собирался убить кардинала» – «Не стесняйтесь, тут все такие. Хотите об этом поговорить?»). Для полного перечня не хватало королевы Анны и Испании.
Испания скоро подключилась – спасибо королевскому брату, который решил, что нужна помощь извне. И вообще, а давайте заключим договор: испанцы нам деньги и войска – а мы им, если что, мир, все завоёванные города назад ну и по мелочам.
Теперь заговор стал солидным и антигосударственным, но Анны ему всё-таки не хватало, потому заговорщики попробовали её к заговору привлечь. Но королева, как известно, люто закосплеила Наташу Ростову в финале эпопеи Толстого. Потому у неё были свои проблемы.
Яжемать-Анна
Король с подачи своего любимца быстро превращался в буйного папашку из тех, которые «круговые пирушки-войны-воспитать из сыновей мужуков». Пройдя первые два этапа, Людовик начал задумываться и о третьем. А то сыновья, понимаешь, почему-то при виде папы пугаются и ревут, пфе, бабское воспитание. То, что детей может пугать незнакомый дядька в черном и с запахом пороха, королю в голову почему-то не приходило. Так что он вознамерился было отнять детей у королевы и воспитывать по-своему.
Так что Анна и без того была в отчаянии. А тут как раз заговорщики лезут со всех сторон, а если там Гастон – они точно не только кардинала будут свергать, а если ещё и короля, то… а-а-а-а-а, они хотят обидеть моих дитачек!!
Анна в приступе материнского испуга подняла свой интеллект на невиданный уровень и сделала по-настоящему умную вещь: она написала Ришелье. Есть мнение, что благодаря ей и удалось перехватить копию договора с Испанией. Хотя есть мнение, что о заговоре и так вообще все знали, Ришелье знал особенно, потому только гадал – перехватят или нет.
На досуге кардинал опять впал в меланхолию и собрался было помирать. И, возможно, успешно бы помер, обескуражив заговорщиков. Но тут ему таки принесли копию заговора, отчего Ришелье восстал, начал молиться и пить бульон. А потом пошёл к королю и предложил всех казнить.
Ну, ладно, Гастона не казнить, он же Дитя… стоп, не Дитя. Тогда свидетель, а то документ-то только в копии сняли. А королева… нет, ну вы что, королева не участвовала, нет-нет-нет, она-то молодец!
В общем, счастливая Анна осталась со своими сыновьями, несчастливых заговорщиков арестовали, а к Гастону Орлеанскому наведался кардинал с вкрадчивым:
– Я только спросить…
И это был уникальный случай, когда герцогу достаточно было просто молчать или бубнить «Не знаю ничего, ничего не знаю». Но Гастона, что называется, понесло так, как товарищу Бендеру не приснится в страшном сне. Принц наговорил на двадцать страниц, всё подписал и торжественно поклялся, что замышлял шалость и только шалость. И больше не будет.
У Гастона Ришелье отжал право на регентство – в случае смерти Людовика, бешеной яжмамке Анне он доверял гораздо больше.
А Сен-Мар и де Ту лишились голов. Причём, последний вообще по-глупому – он-то друга отговаривал и предупреждал, что о заговоре уже торговки на базаре судачат. А Сен-Мар то ли до конца не осознавал, во что вляпался, то ли думал, что его выручит король. Это он думал зря, потому что к тому времени король от своего фаворита уже устал сильнее, чем от Ришелье. Потому что носится тут под ногами что-то нахальное, дерзит тебе и уважаемым полководцам, совет разбрасывает, как крепости брать. В общем, Людовик и его фаворит всё больше ссорились, а Сен-Мар хорошие отношения с королем только изображал – для заговора надо было.
Померли Сен-Мар и де Ту исключительно достойно, в народе очень плакали, потому что – красивые, молодые, полезли сносить бошки кардинальской гидре… ну, что ж вы так нелепо, так глупо-то!
– А погодите-ка, - сказала на этом месте кардинальская гидра. – У меня тут, кхе-кхе, идейка, кхе-кхе. Ита-а-ак, это ещё не глупо и не нелепо. Следите за руками…
В общем, через три месяца после казни Сен-Мара и де Ту кардинал Ришелье взял да и помер, затроллив всех решительно и окончательно.
_______________________________________________
И вот тут, по-хорошему, можно бы уже останавливаться. Но надо бы рассказать о том, чем наш герой болел и как преставился - потому что тоже интересно. Да и некоторые темы остались: отношения Ришелье с литературой и его пятёрка литературных негров, сплетни о кардинале, дело Урбена Грандье...
В общем, всё традиционно: интересно - ставим стрелку вверх, мотивируем автора комментом.
Ссылки автор, как всегда, зажал, оставив одну - на прошлый пост.