— Чё дальше, а ничё дальше.

— Катя, не выпендривайся.

— Ну… мне понравилось.

— Очень многословно. Ради этого ты меня разбудила?

— Кому же мне ещё рассказывать о таком? Девки были со мной, они всё видели. Остаёшься только ты.

На удивление, я была польщена признанием сестры. Признанием не в первом поцелуе, а в том, что она настолько мне доверяет.

— Ладно, и кто этот человек? Я его знаю?

— Не знаешь и вряд ли узнаешь. Это так, не серьёзно совсем. Да и обстоятельства так себе были. Но до чего же прекрасно!

Катька возбуждённо взбрыкнула под одеялом, от чего из тепла выскользнули мои босые ноги.

— Знаешь, какой был мой первый поцелуй вообще? — я ностальгически закатила глаза. — Мы, короче, с Олей и девчонками из класса поехали как-то к ней, типа девичник устроить, а она позвала каких-то друзей своих. И вот, среди них был такой парень, вроде симпатичный, а вроде и не очень — странная у него внешность была. И он, точно помню, Светке нравился, которая из класса. Она с ним пыталась общаться, а он всё к Оле лип. К Свете вообще никто не липнет, даже жаль её. Я думала, ему реально нравится Оля, но в один момент он зажимает меня в коридоре по дороге из туалета и целует. Я в ахуе была, конечно, но… это было довольно приятно.

— А Света что? Не узнала про ваш поцелуй?

— Ой, да не. Мы с этим парнем после вписки никогда больше не виделись, да и Оля вроде перестала давно с той компашкой общаться. Это ещё до Рязанова было.

— А говорят, первый поцелуй должен быть особенным…

— Пиздят. Первый поцелуй обычно самый стрёмный получается, так же, как и первый секс. И не важно, испытываешь ли ты чувства к человеку или это первый встречный. Кстати, видела мой последний шедевр? — Я вдруг вспомнила про рисунок, который закончила несколько дней назад.

Я сползла с дивана и потянулась к ящику письменного стола. Долго копалась в тетрадно-бумажном хаосе, потом выудила лист с карандашным рисунком. На рисунке был изображён молодой мужчина с длинными белыми волосами и надменным лицом, который властно прижимал к себе другого — темноволосого, чуть ниже ростом, с жёсткими чертами лица, горбинкой на носу, почти чёрными глазами.

— Ну что за невыносимая красота! — Катя картинно схватилась за сердце. — Опять эти твои прекрасные выдуманные мужчины! А реальных людей слабо нарисовать?

— Ты посмотри вокруг! Где ты видишь красивых реальных людей, которые могут вдохновить на такой рисунок? Не, я по персонажам.

— Ой не ври, у тебя в компании столько красивых парней, что я вообще удивляюсь, как ты до сих пор встречаешься с Лёшей. Бросай уже его, признавайся в чувствах к Левину и будьте счастливы.

— Эх, наивная! Как ты себе это представляешь? Слушай, Саш, тут такое дело. Я тебя люблю, а Лекс — это так, для прикола. Давай мы с тобой замутим, только не скажем об этом Лере, ведь она тоже в тебя влюблена. Или скажем сразу, ведь она всё равно узнает, но в любом случае возненавидит меня. Какая романтичная история!

Катя смеялась, уткнувшись мне в плечо, а я мечтала ничего не чувствовать.

Весь роман читайте по ссылочке.

И стало мне спокойнее.

Пока я вдруг не сходила на установочную сессию в магистратуру.

Ни единого студента в спортивках: ты ощущаешь себя именно в учебном учреждении, а не в падике, где сейчас свернут кулёк для семок.

Вы не представляете, НАСКОЛЬКО приятно учителю-словеснику слышать вокруг себя связную, красивую речь без единого мата, идя по коридорам учебного учреждения. Насколько комфортно сидеть и слушать кандидатов и докторов наук, как они прекрасно оперируют абстрактными терминами, и как восхитительно держат нить повествования. Как же это великолепно...

И в понедельник (вчера) вернулась в техникум.

Да, я знала, что в техникуме не самые интеллигентные ребята. Я, правда, вначале ожидала, что будет хуже. Но мне с ними всегда удается найти контакт. Даже самые хулиганистые видят, что я строгая, но справедливая, и слова свои держу.

Пару недель назад стала вслух говорить им, что у педагога есть два главных бича профессии: это студенческое безразличие и тупость. Сейчас написала это и вижу, что это офигительно педагогично, конечно. Но демонстрируют они это мне в полной мере.

У ребят нет внутренней мотивации учиться, их сюда направили родители, и я их понимаю. Но я старалась делать для них интересные задания. Я каждый вечер в том году, после работ, садилась готовить лекции и презентации. Старалась на примере Айгуль из "Слова пацана" объяснить поступок Катерины из Островского. Пыталась простым языком объяснять душные темы вроде лирики Тютчева, которые моим пацанам ну никуда не сдались. Разработала балльно-рейтинговую систему групп, в которой по итогам полугодия группе с лучшим поведением я покупала пиццы на собственные деньги. За произнесенный мат на моем занятии они 30 раз отжимаются или 50 раз приседают (иногда приходится принуждать). В общем, работаю как педагог изо всех педагожьих сил.

И есть ребята, которые после звонка говорят "Спасибо за занятие, было очень круто, обожаю ваши пары". Которые в анкетах для военкомата пишут, что больше всего любят дисциплины "Русский язык" и "Литература", просто потому что им нравится, как я преподаю. Которые вместо того, чтобы на перемене бежать курить, ставят стульчики около моего стола, подпирают подбородок рукой и спрашивают, как у меня дела, рассказывают какие-то свои офигительные истории о том, кто у кого увел девушку и кто с кем подрался.

Но таких штук 6 из всех 375 студентов, которые у меня есть.

Ты им про моральные принципы -- они в телефонах. Ради чего я старалась с этой лекцией...

И я уже не просто осознала -- я почувствовала какой-то внутренностью души дикую несправедливость. Я почувствовала, что трудо- и моральные затраты абсолютно несоразмерны и денежной, и моральной компенсации. Вчера подала резюме на hh.

А сегодня было совещание. Нам рассказали, что помимо рабочих программ, (которые я не сделала просто по причине того, что веду пары с 09:00 до 16:00, а затем к 17:00 иду за ребенком в сад), нам нужно сделать еще несколько мутных документов, один из которых страниц на 20, второй -- страниц на 30, коих экземпляров нужно сделать по кол-ву специальностей, у которых ты преподаешь. А у меня пятнадцать групп. И сделать это нужно к 10 декабря.

Итого 750 страниц отборнейшей кристальной свежайшей водицы через 3 недели. Помимо моей основной работы -- лекций, проверок тетрадей, заполнений журналов, классного руководства. "Когда делать-то? -- шепотом спрашивает одна, вторая отвечает: А ты что, хочешь ночью спать?"

Одна из коллег попросила сократить пары, чтобы мы сели и написали, на что завуч сказала: "Не могу, всё расписано по корпусам" (лукавит, расписанием рулит именно она).

Другая из моих коллег, глядя в стол, произнесла: "Я эти фосы делала в позапрошлом году, потом выбросила в мусорку. Сделала в прошлом году -- и выбросила в мусорку. Сделать в этом году -- и тоже выброшу в мусорку". На что завуч, пряча глаза, ответила: "Да, в следующем году нужно будет делать другие".

В повисшей звенящей тишине я, открыто смеясь, произнесла "Ну, спасибо за приятные известия, мы, пожалуй, пойдем работать".

И открыла хедхантер.

Сейчас сидели с мужем, и я никак не могу отпустить ситуацию. Мне всё кажется, что эти чебуреки из минобра просто по рофлу придумали такой прикол: мол, давай на педагогов еще вот этой "работы" навалим, а то что-то у них появилось время дышать. И ждут, когда же педагоги что-нибудь сделают. А сделают ли?.. И что мы можем?..

Мне кажется, если ты нанимаешь человека на работу и видишь в его резюме минимум год работы в бюждетной образовательной организации, -- ты можешь смело брать его. Этот чел -- полноценный терпила. Он стерпит вообще всё. Даже шапочки из фольги сделает на серьезных щщах, как недавние новости рассказывали.

Я очень хочу работать с ребятами. Но я не пойду больше в бюджетную организацию. Попробую еще поработать в вузе, потому что мне нравится заниматься научной деятельностью -- но ни в школу, ни в технарь больше ни единым носочком.

Товарищ Путин. Товарищ Кравцов. Ну надо что-то с этим делать. Дайте, пожалуйста, педагогам вашей страны просто учить ваших молодых граждан...