Поэтому я сказал врачихе, что пью обычно три-четыре литра пива.
- И пять сможете?- спросила врачиха, уткнувшись в листок.
- Да легко!- бездумно ответил я.
Она ехидно на меня косилась, и я понял, что попался. Я пожал плечами, что само по себе раскрывало карты.
- Ладно, все понятно. На сколько будете кодироваться?
- Даже не знаю…- Этот пункт я до сих пор для себя не обозначил, готовясь к эпохальному событию. Я выдержал необходимую неделю трезвости, прежде чем заявиться, изучил все побочки и рекомендации, а вот со сроком межевался.- Предполагается, что навсегда. Лет на десять.
- Не надо на десять,- предостерегла доктор.- Большие сроки угнетают, а вы новичок. Советую начать с малого. Оптимально - год. Кодировка - это ведь только первый шаг. А дальше – работа над собой. Учитесь жить в трезвости. Но не стоит дожидаться конца срока, где-то за месяц рекомендую прийти и закодироваться вторично, снова на год. А вот уже потом можно и на три.
Я кивнул, кротко соглашаясь.
Врачиха засандалила мне болючий укол под лопатку, а потом догнала еще дозняком в вену. С процедуры меня окатил лютый жар, длившийся минуту-две, в течение которых я сидел на кушетке, тупо лыбясь и примеривая на себя облик исправившегося алкопёрого.
- Дети есть?- спросила доктор. Я присмотрелся к ней и вдруг обнаружил женщину. Ну в смысле, как есть – молодую, чернявенькую и симпотную. Прежде я видел только белый халат.
- Двое,- сказал я.- Пацаны.
- Если вы хотите, чтобы ваши дети выросли здоровыми членами общества, они никогда не должны видеть родителей пьяными. Вообще никогда, понимаете?
Мы мило распрощались, я даже умудрился ввернуть ей по старой памяти комплимент, а затем поплелся на шугняке в новую жизнь. Мне казалось, что даже звуки улицы звучат как-то иначе. И народ зырит въедливо, словно мысленно спрашивает, кодировался я сегодня с утра или нет. Я прямиком отправился в магаз, чтобы провести эксперимент. Встал посреди виноводочного лицом к бутылочной батарее и стал искать внутри себя шифрограммы. Из мутных глубин ничего не всплыло, никаких позывов, из чего я сделал вывод, что кодировка точно работает, и я больше не алкоголик. Купил шоколадку и дома сожрал ее.
Поначалу было нормально, даже прикольно. Это как попробовать новую позу из Камасутры – некоторое время доставляет, пока нерв не защемит. Вокруг меня обнаружилась целая прорва времени, которая ничем не занята, и я озаботился заполнением пустот. Сперва подумывал устроиться в какой-нибудь магаз, но тут же отмел эту идею. Если для меня и существуют факторы риска, то рабочий коллектив в торговле должен стоять на первом месте. Свежо предание.
Как-то вечером, сидя на толчке, я придумал организовать дома косметический ремонт. В интернете обнаружился целый мир статей и пабликов, посвященных интерьерам, мебели, декору, материалам, инструментам и пособиям для чайников. Идею я утаивал, но загорелся капитально, и много времени втайне провел за штурмом разрозненной информации. Но однажды я вдруг обнаружил, что брожу по кругу, и одно тащит за собой другое. Замена электрики подразумевала долбежку стен, а долбежка стен не мыслилась без переезда. Перед заменой межкомнатных дверей желательно было перестелить пол, и здесь тоже пришлось бы съезжать. Короче говоря, косметический ремонт по всем параметрам тянул на капитальный. Так-то мы с Леной вполне могли снять хату и пожить какое-то время на чемоданах, но ведь первоначальная идея основывалась на приятных переменах, а тут вырисовывался чудовищный головняк на несколько месяцев. Так что я скомкал эту тему и смыл в том же унитазе.
Я решил заняться самообразованием, но не сильно в этом преуспел. Изучать науку, психологию, новые методы программирования, втыкать иностранные языки – я многое пытался, но ничто не зацепило. Может, не хватало мозгов. Может, было банально скучно. Но самое главное, я не понимал – зачем. Отсутствие мотивации похоронило еще одну, со всех сторон благородную и трезвую идею.
Я вздохнул и поплелся к Лене.
- Займись тем, чем тебе всегда нравилось заниматься,- посоветовала она.
- Как ты?- недовольно пробурчал я.
- Тебе, наверное, нравится заниматься твоей гребаной обувью?
Лена махнула на меня рукой и оставила в покое наедине с моим мерзким, испортившимся характером.
Чем нравилось… Всю жизнь меня прикалывало только бухло и бабы. Еще медь таскал, но это просто детство и отсутствие карманной наличности. Осознание, что я уникум, постигло мой отягощенный трезвостью рассудок. Я – бесполезнейший кусок дерьма на планете. Я ничего не вложил в социум, кроме двоих бездумно рожденных детей. Я мог только жрать и бухать в голову, а теперь я могу только жрать в голову. И возникает справедливый вопрос уже о мотивациях моей жены. С какой радости она живет с такой амебой, как я?
- Тогда займись спортом,- сказала мне Лена на следующее утро.- Лучшее решение на все времена. К тому же у тебя все данные есть, ты массивный.
И я записался в спортзал, и стал тренироваться по пять дней в неделю, и это худо-бедно заполняло пространство физическое, но не могло заполнить умственное.
Я понимал, что в основе всего лежит кандибобер. Совсем дурак был бы, если бы не понял. Одиночество, предательство отца, продолжительная домашняя тирания, манипуляции и откровенные подставы – это не та почва, на которой можно выстроить здоровые отношения. Я появился в жизни Лены в критический момент, и кризис спровоцировал благодарность, а благодарность – привязанность. Ведь коренной целью всех «отложенных обещаний» является уничтожение критического мышления. Лена не мыслила критически, потому что просто так воспитана. И я тоже не мыслил, потому что бухал и не умел. Мы уцепились друг за друга и плыли по течению.
Но если нет? Что если в этом уравнении лишь одна неизвестная – Лена? Что если у нее имелся очень даже четкий план? Что если она выбрала меня целенаправленно, руководствуясь а) имеющейся у меня жилплощадью, б) ветренным образом жизни, не предполагающим серьезную оценку действительности и в) статистикой. По статистике такие пинчепосы, как я, долголетием не блещут. Или как в случае с дядей Романом, я тоже вряд ли выживу на зоне, случись мне туда попасть.
И Лена приобретает полную свободу и независимость. И от Кандибобера. И от никчемного муженька.
Итак, ковырял я и ковырял все эти нудные занозы. Перед сном ковырял, по утру, днем во время готовки, во время прослушивания Винченцо Беллини, в спортзале на беговой дорожке. И в конце концов подвел плачевный знаменатель: мне нужна альтернатива. Обычно при любой загвоздке я перво-наперво уговаривал 0,5, после чего мог разрулить любой конфликт на Ближнем Востоке. Теперь же, весь такой новоявленный и закодированный, я должен был срочно раздобыть себе какую-нибудь суррогатину.
Одним прекрасным летним днем я решил не ходить в спортзал – накачался уже, культурист хренов,- а взял курс в сторону дома Догадовых. Ведь сам Ленчик ступил на альтернативный путь, еще когда мы вместе тусили. Он начал в Техносиле: во время перекуров время от времени дымил не табаком, а вовсе иной консистенцией, и потом тупил и хихикал за стеллажами, залипая на электропроводку. Потом, чуть не сверзившись с моста на железнодорожные рельсы, Ленчик модернизировал свои приоритеты, посчитав, что укурок за рулем более защищен от неприятностей, чем колдырь. Теперь я рассчитывал обрести в его лице избавителя меня от себя самого, несмотря на охладевшую дружбу и взаимные обидки.
Невыносимая жара на улице долбила по затылку и сгущала мрак мыслей насчет будущего. Лето - моя любимая и самая комфортная пора,- в этом году мне как-то не зашло. Однотипные дома-клише нависали со всех сторон, грозя сплющить мелкую протрезвевшую букашку. Я выбрался из кварталов на улицу Ленина, поименованную Бродвеем еще в хрущевские времена, и на секунду застыл с разинутым ртом, напоровшись на массовое сборище. И сразу вспомнил: сегодня 12 июня! День независимости! Лена говорила с утра перед работой, и в обычный период жизни я бы после такого известия тут же настрополился в магаз, а тут лишь криво ухмыльнулся.
Но празднество, как и алкогольный дух, преследовало меня, ненавидя за отступничество. Стоял послеобеденный час, и я волочил ноги в сторону дома Догадовых, морщась от жары и ненавидя телепающихся вдоль и поперек людишек.
Вот средних лет пара плетется как на Голгофу. Цель образная, объект неразличим, направление по ярко выраженной синусоиде. Праздник ведь, нужно нажраться. Ты не человек, если не нажрешься со всеми. Ты глист одноклеточный, и никуда не годен, аксакалы тебя проклянут, а красавица не выберет. В случае с этой парочкой – даже не разобрать, кто кого поддерживает. Двусторонний процесс – стоит пошатнуться одному, и тут же кренится второй. Два часа дня, а эти двое уже независимы. Их Голгофа - в еще одной фатальной рюмке.
Молодая семейка. Отец с вальяжным видом толкает перед собой коляску с ребенком. Мамаша вышагивает рядом: эффектные булочки переливаются под новомодными ярко-красными брюками – провокаторами для быков и подспудным исканием лучшей жизни. Банка пива в руке, обернутая в защитный пакет на американский манер, – показатель, что искания покуда тщетны. В глазах мужика – тонны самодовольства, он самец и глава семьи. И не пьет даже, предоставляя это своей кукле, и кто-то же должен следить за ребенком.
Вот команда девиц-малолеток на ортопедических каблуках. Справляют День независимости. Преданы Путину и ненавидят предков. У одной пополз чулок, но это ее сейчас мало заботит: «ершик» свое дело знает, блокируя определенные уголки самосознания. Вот оно, будущее России: поймите нас правильно, мы хотим оторваться. Мы десять лет вкалывали за партами, с нас довольно. Где сегодня зависаем? Пошлите прошвырнемся, зацепим нормальных пацанов!
Вот нормальные пацаны. Идут навстречу, издали начинают давить лыбу: почуяли девчачьи флюиды. Один бритый, другой патлатый, у третьего цепь до пупка. Рядится в нового русского. Девицам ништяк. Вначале – хихиканье, лукавые взгляды, постепенно обе группы замедляют шаг и начинаются торги, смысл которых один – оценить степень перспективности. Я прохожу мимо, и дальнейшее мне неизвестно.
Вот еще одни пацаны – постарше и посмурнее. Эти уже «конкретно нормальные, в натуре». Бляха-муха, мат-перемат, кому набить морду? Напоминают клонов Никитоса Билявского. Вполне возможно, что сейчас они докопаются до тех, кто позади, рисуясь перед самками. А может, и нет, ведь сегодня выходной, и вокруг – многочисленные свободные территории, а бандитствующих беспредельщиков из «Каст» дожали еще в нулевых, да и прочие банды приуныли.
Группа дородных теток – бухгалтерш или работниц банковской сферы. Без мужей. Не исключено, что половинки уже надрались где-нибудь в междусобойчике и киснут до кондиции, или рыгают в кустах, чем не вариант. Тетки решают проветриться, целомудренно построить глазки прохожим, покурить тайком от мужей и детей, посплетничать о сексе.
Еще одна супружеская пара. Мужик никакой, изо рта – словесный понос, граничащий с мычанием. Жена зло шипит, не глядя на свое родное сопливое чудовище. Сама затащила с утра в компанию друзей или коллег по работе, теперь вот расплачивается – пришлось уйти пораньше. Мужик не выдерживает и выдает коронную фразу всех спиртоглотов:
- Да пошла ты! Я что, не имею права выпить?
Имеешь, отчего же. Пей, дружбан, пей крепко, и будет нормальдос. Ты пропустил взросление сына, сломал в прошлом году дерево, на подходе – кража или поджог чьего-то дома, но от судьбы не уйдешь. Она поджидает тебя. Главное - добраться до дома – она ждет тебя в запотевшей початой бутылке, с тщательно обернутым пленкой горлышком, чтоб не выдохлось. И будет клево! Не будешь чувствовать себя жирафом, а будешь чувствовать себя третейским судьей.
Это мне так везет, что попадаются на пути сплошь бухарики? Даже если и сохранились самородки, как моя Лена - которая почти не пьет, только курит беспрерывно,- то их не видно. Они или в завязке, или на работе. А эти – уже отработали. Они вкалывали с утра до вечера, и кто может их в этом обвинить? Они устали. Им нужен праздник. Зачем? Это ведь повод! Всего лишь повод расслабиться. Что за расслабуха без повода - русскому человеку необходим повод. Стряхнем усталость! Стряхнем цепи экономических перипетий! Накосореземся вдрызг! Мы – независимы!
— Кто-нибудь способен провести весь день, слушая Винченцо Беллини?
Забивание голов высокими идеями ведет к ответственности перед собственной совестью. Статья № 1 Алкогольного Кодекса Российской Федерации.
Дверь мне открыла Катька Догадова. Она обладала формами и всегда умело их подчеркивала. На ней – домашние шорты и топ с бретельками, обнажающий верхние полукружия массивных грудей. Глаза - как и всегда – смеющиеся и блудливые.
- Привет, я к Ленчику. Он дома?- Я спросил, потому что не увидел знакомую «девятку» на привычном месте возле подъезда.
- Где ему еще быть?- хмыкнула Катька, запустила меня внутрь и исчезла на кухне.
Поскольку мне предоставилось самому выяснять, где шифруется Ленчик Догадов, я зашел сначала в гостиную. У них двушка, как и у нас с Леной, только ипотечная. Ленчик обитал именно там, где я предположил: заседал за компом в очках, майке-алкоголичке и цветастых семейных трусах, сверкая дрищеватыми ляжками. Живо напомнил мне наши злоключения в обезьяннике многими годами ранее. С тех пор он повзрослел, подурнел, похудел, а окуляры заметно потускнели.
- Привет, Максим! - выдал я с ходу.
Он обдал меня хмурым гостеприимством, снова залип на монитор.
- Чепатый мафон! Шутить изволишь?
- Проверяю, помнишь свое имя или нет,- любезно пояснил я, подсаживаясь поближе и проверяя экран. Ленчик резался в онлайн-покер.- Где твоя тачка? Гараж купил?
Ленчик потемнел еще больше, став похожим на арапа.
- Юк тачки. Капец, короче.
- Угу. Если бы! Разбил из-за какого-то мудака-алаярина. Въезд на Бочкарева знаешь? Там этот чмырь меня подрезал, и я угандошился об столб. Мотору кабзда. Ладно сам жив остался. Чмырей развелось.- Ленчик помолчал и добавил, словно оправдываясь:- Он бухим был.
О своем, наверняка аналогичном состоянии, поспособствовавшем дорожной адгезии, он скромно умолчал. Ну и я тоже не стал накалять. Кивнул вместо этого на экран и спросил:
- Когда как. Чаще выигрываю.
- Мне? Мне точно нереально. Таким как я, брат мой, разбогатеть никогда нереально.
- С чего вдруг такой пессимизм?
Ленчик помолчал. Он покликал мышкой, чего-то там перетасовал – я не силен в карточных играх. Я обратил внимание, что он стал каким-то насупленным. Мерклым. Как престарелый спортсмен-неудачник. Хотя вроде с Катькой у них все нормально, - по крайней мере, с виду, а лично я не дознавался.
- Код надо знать. В основе всего лежит код, друг мой. Во всем заложена программа. Ты, кстати, программист же. Должен знать.
- Я такой же программист, как дядя Роман косметолог. Дядю Романа знаешь?
- А, этот… В натуре, тип!
- Ты знал, что пиво по свойствам более близко к каннабису, чем к спирту?- вдруг спросил Ленчик.
- Нет.- Я действительно удивился.- Не знал. Это ты к чему?
- К тому, что сколько нам открытий чудных…- Невнятно проговорил Ленчик.- Я же пиво раньше пил. Пиволар – помнишь? А потом вдруг на «траву» потянуло. А это все код, мой друг. Во всем заложена прога, - и в еде, и в бухле. Если ее «крякнуть», можно стать хоть Юрием Гагариным, хоть Калигулой.
- Максим, ты меня пугаешь,- решил я еще раз пошутить, но Ленчик даже не хмыкнул.
Он покрутил колесико мыши, что-то там пощелкал на экране. Потом хитро глянул на меня. Пока я только предполагал, что Ленчик раскумаренный, теперь же его необъятные зрачки меня в этом удостоверили. Он спросил:
- Скажи по правде, твоя нынешняя жизнь – это результат твоих действий? Твоих желаний? Или этих, как их, - мечт? Или просто говно в проруби?
- За говно не скажу. Как-то это слишком… прямолинейно.
- Но ведь ты не мечтал в детстве, что будешь жить именно так?
- Не мечтал,- признался я.- А знаешь, почему? Потому что я в детстве ни о чем не мечтал.
Ленчик воззрился на меня своими зрачками-тарелками. Что-то покрутил у себя в голове, какие-то свои каннабисные тумблеры, потом тряхнул головой.
- Чепатый мафон! Значит ты – уникальный Петросян.
Опять какие-то мутные догадовские приколы. Честно говоря, он мне уже надоел, хотя я только что заявился.
- Но не о тебе речь. Я вот мечтал в юности стать банкиром. С предками жили напротив Уралсиба, он как раз открылся в девяностых. Я смотрел на них из окна, пока уроки учил. На всех этих типов в костюмчиках. Думал – повзрослею, отучусь, тоже таким стану. Но не стал. И почти любой пацан не стал. Ты никогда не думал, почему «должен» часто оказывается сильнее «хочу»?
- Может, потому что «должен» часто проще?- проворчал я.- И понакатанней? Тебе говорят «должен» и тут же предлагают варианты. Для «хочу» нужно послать всех подальше, оторвать жопу и самому стирать руки в кровь. А нахрен?
- А почему не наоборот?- давил Ленчик.- Что если все наоборот? Человек создан, чтобы сказку сделать былью? И это должно происходить легко. Но кто-то узурпировал эту суперспособность. И заставил таких, как ты, думать одинаково. А чтобы одинаковее думалось, всегда есть бухло. Вряд ли ты мечтал в детстве о бухле.
«Видимо, именно поэтому ты переквалифицировался в наркота»,- с неудовольствием подумал я. Раньше, когда мы с ним квасили вдвоем, мы могли развивать эту тему до утра, блуждая по темным переулкам города и попутно нарываясь на неприятности. Теперь Ленчик сменил амплуа, а я вообще сижу омерзительно трезвый. Расстояние между нами стало бескрайним, чтобы надеяться на прежний контакт. И это печалило.
- Поэтому я не стану никогда богатым,- только и заключил Ленчик и вернулся к своему покеру.- Я не знаю кода. Мозгов не хватит.
Я поерзал на месте, посмотрел на стены, на мебель, немного на люстру. Потом спросил:
- У тебя кофе есть? Угостишь?
- На кухне там пошебарши, где-то есть, поищи,- махнул рукой Ленчик. И присовокупил для понимания:- Там Катюха.
- Катюху искать не надо?- уточнил я.
Мне осталось только пожать плечами и бесславно отползти на кухню. Катюха в этот момент как раз что-то выбрасывала в мусорное ведро под мойкой, наклонившись в три погибели и выставив в мою сторону прекрасный зад. Я проглотил слюни и резко отвел взгляд.
- Было где-то. Сейчас налью.- Она ловко щелкнула электрочайником, запуская кипятилку, и извлекла кружку.- Слышала, ты бухать бросил?
- Фигасе! – Я был действительно поражен. Ткань, призванная во все времена служить пологом для личных секретов, в современном мире истончилась донельзя. Я был уверен, что о моей кодировке знают только Лена и Врачиха.- Откуда?
- А я не помню! Сказал кто-то.
- Ленчик вроде тоже бросил?
- Если это шутка, то неуместная.
Я смешался. Пока она наливала мне кофе, я сидел за ее спиной и не знал, куда пялиться. То ли на кофе, то ли в окно, то ли на Катькины ляжки. Жаль, что у них не было кота – я бы пялился на кота. Потуг для продолжения обличительной тирады Катюха не выказывала, и я попытался зайти в обход.
- Что у вас вообще происходит? Все нормально?
- Ты же сам его видел только что. Он уже с утра такой обдолбанный. Скоро отрубится, и хоть МЧС вызывай – не поднять. И такое каждый день.
Ленчик мне пытался только что в другой комнате задвинуть про законы кармы и порочный круг сансары – ну, в тех узких и задымленных горизонтах, в которых был сейчас способен. Походу у них самая настоящая беда за фасадом относительного благополучия и молодости. Правительство выделяет многомиллионные средства на строительство школ и садиков, сколько средств выделено на вызволение таких вот людей из сансары? Или это просто отбраковка, категория падших, неустойчивый элемент? Я не знал, чем могу им помочь, я себе-то помочь еле могу.
- А где он сейчас работает?
- А нигде! Я работаю. А он нет. Видимо, хочет, как ты, недвижку в аренду сдавать. Только у него одно отличие – недвижки пока нет. И наша еще ипотечная.
Ох уж мне эта недвижка! Сколько я встречал людей, которые все свои неурядицы почему-то в результате сводят к моему наследству. Я взял кофе и глотнул. Голимый Максвелл Хаус, распространенный в народе благодаря удачной рекламе и песне Моби. Ладно, сойдет. Я прихватил его и отправился снова к Ленчику. Так-то у меня имелась цель прихода, я ж не просто так сюда забурился погостить и вспомнить былые денечки. Но только Ленчик меня уже не ждал. Леонид Догадов мирно сопел в две дырки, опустив накумаренную голову прямо на клавиатуру. Очки нелепо съехали с лица.
Я опять развернулся и поперся на кухню, как тот паровозик из Ромашково, который всю дорогу болтался не пришей кобыле хвост.
- Забыл чего?- спросила Катька.- Сахар, молоко?
- Он спит там,- сдал я Ленчика.
- Тогда забей. Торкать бесполезно. Сам через пару часов очухается и дальше пойдет куролесить.
Я скользнул за кухонный стол и какое-то время пил кофе. Катька стояла ко мне спиной и что-то там строгала. Салат, по-видимому. Праздничный салат ко Дню Независимости.
- Слушай, Кать, ты не в курсе, где у Ленчика заначка?
Я был готов к тому, что она швырнет в меня ножик. Мой приход был явно не в тему, а уж вопрос по заначку вообще не в масть. Но Катька даже не повела бровью.
- Есть малеха,- признался я.
Она отложила нож и на какое-то время исчезла. Вернулась с двумя уже забитыми косяками, что немного не соответствовало моей истинной цели прихода: я планировал затариться у Ленчика впрок, чтобы попустить синдром отмены хотя бы еще в течение месяца. Но пришлось не гугнить, а пользоваться моментом, позволив событиям складываться впереди меня.
- Только не здесь. В туалет пошли.
И мы заперлись с ней в туалете, с этой молодой и полуголой самкой, в то время как ее муж и мой бывший корешок болтался в отключке в своих каннабисных мирах. Где у него всяко исполнялись желания, и он прилетал к своим мечтам на крыльях одного лишь честного слова. «Травка» подействовала почти молниеносно, я даже удивился такому резкому переходу в мир расслабона, а потом запоздало и с печалью осознал, что дело не в наркоте. А дело в том, в каком дичайшем напряжении я слонялся последние недели.
Я не помню, о чем мы с Катькой болтали в узком туалете, пока кумарили. Может, ни о чем. Но зато очень хорошо помню, как, выбросив окурок в унитаз, она вдруг резко ко мне придвинулась и прилипла влажным ртом к моим губам.
Я охренел! Секунду ничего не делал от шока. Потом решил позвать на помощь. Потом сообразил, что призыв о помощи явно не то, что требуется в подобной ситуации. А потом…
Короче, все эти мысли в голове… О Лене. О том, что я просто расходный материал, ступенька на ее жизненном пути. Гаечный ключ для ремонта карьерного движка. Еще эта кодировка. Жара, толпы бухих и полуголых баб на улице. Травка еще…
Короче, я не устоял и трахнул Ленчикову жену! Прямо в туалете, безо всякого презика. Отхреначил ее как шлюху, сзади, намотав на кулак волосы. Катька хрипло стонала, как заправская курильщица опиума, а меня накрыло с головой, и мозги потекли, – я жарил ее как в тумане, не заботясь об элементарной конспирации. И кончил внутрь.
Потом я скомкано засобирался и тупо сдриснул. Вероятно, выглядя при этом в глазах Катюхи паскудной омежкой в ряду греческих самцов, справившей природное деяние и трусливо бегущей прочь. Дым в голове рассеялся на улице, когда я обнаружил себя на скамеечке подальше от дома Ленчика и Катьки. И когда он рассеялся, я всерьез ужаснулся.
До этого дня я ни разу не изменял Лене. Даже в мыслях! Даже когда дрочил, представлял только ее! А дрочка занимает у похмелюги далеко не последнее место, поскольку ощущения во время абстиненции такие пронзительные, что не приснятся ни одному трезвеннику.
Я сидел на косоногой скамейке, отпугивая сегодняшних бабушек,- накумаренный, шокированный и жалкий. Меня потрясла до глубины нутра сила секунды, и мне вспомнился маленький Дима Ваняткин. Что придает секунде дополнительную мощь, что возвеличивает ее до силы межгалактического взрыва? Секунду назад ты – ребенок, ты играешь с машинками или смотришь мультик, и вдруг – ты летишь с балкона пятого этажа мордой в асфальт, но это уже не игры, а ты – не авиатор. Секунду назад ты выходишь из дверей офиса или проходной сварочного цеха, ты видишь в мыслях предстоящие выходные – прогулка с женой по скверу, поход с ребенком в боулинг или на каток, вечерние обеды и ни к чему не обязывающие мелодрамы, беседы перед сном и поцелуи в полночь. И вдруг – ты опрокидываешь стакан, и твой шаг – необратим. Нет в мире силы, способной обратить алкоголика и заставить остановиться после первой, и все выходные превращаются в головную боль, поиски ближайших киосков, словесный понос, неадекватные жесты и выпады, слюни перед монитором ввечеру.
Всего лишь секунда отделяла меня от того, чтобы схватить Катьку за волосы, развернуть к себе задом и спустить с нее эти домашние шорты вместе со стрингами. И уже нельзя откатить назад, и это самое чудовищное – тебе жить с этой секундой на загривке всю свою жизнь.
Вот бы научиться предвидеть эти секунды. Стать хозяином своей судьбы и осуществлять свои мечты. Но имеем то, что имеем. Потому что код доступен лишь единицам на планете Земля, удел же прочих – водкалар, пиволар, будет знатный холивар. И я знаю только один способ, как урегулировать этот мой внутренний конфликт на высочайшем уровне. Я просто отбросил все сомнения и мысли и рванул в виноводочный.
К этому ведь все и сводилось, правда? Праздник как-никак, День Независимости.
Я вытерпел до дома, а там откупорил и жахнул. До конца кодировки еще оставалось полсрока, так что я не медлил, чтобы не подпустить здравомыслие. После нескольких глотков пива меня накрыло жаром – примерно половина того огня, охватившего меня в кабинете нарколога. Вдобавок грудь и спина пошли какими-то мерзкими красными пятнами, и вскоре я обратился в долматинца-ханурика. Я перепугался и пригубил еще малек. Глотков двадцать. Бояться реанимации было гораздо безопаснее, привычней и правильнее, нежели бояться окунуться в последствия своего мерзкого греха, своей подлой натуры, в мрак решающей секунды. Которая рвет мир пополам на «до» и «после».
А через час пятна начали бледнеть, жар снизился, а к приходу Лены все симптомы исчезли. Вместе с чувством вины и омерзения. Я совершил ошибку, очень серьезный проступок, но я заплатил за него трезвостью. Я уже наказал сам себя тем, что опрокинул фатальный стакан.
Короче говоря, я вернулся к тому, с чего начал.
