Осенью прошлого года стриминговый сервис Netflix сообщил, что героев сериала «Викинги: Вальхалла» ждет последнее приключение. Теперь стало известно, что премьера третьего и финального сезона состоится 11 июля.
Между событиями второй и третьей глав пройдет семь лет. Фрейдис (Фрида Густавссон) стала авторитетным лидером языческого Йомсборга, а Лейф (Сэм Корлетт) и Харальд (Лео Сутер) снискали славу в Константинополе. Однако главные битвы ждут их впереди — судьба приготовила для героев немало сюрпризов.
Из основного актерского состава в заключительных эпизодах также вернутся Лаура Берлин (Эмма Нормандская), Дэвид Оукс (Годвин) и Брэдли Фригард (Конунг Кнуд).
Иггдрасиль — в представлении скандинавов это мировое древо, связующее между собой девять миров, исполинский ясень, сосредоточие всей вселенной. На ветвях мирового древа располагаются все девять скандинавских миров. Само слово «Иггдрасиль» является кеннингом — поэтической метафорой, и переводится оно как «Скакун Игга».
Следует знать, что для виселицы скандинавы использовали кеннинг «скакун висельника». Но почему именно скакун? Во-первых, во время повешения тело человека совершает движения, которые напоминают скачку на лошади.
Во-вторых, скакун — это не метафора для лошади или какого-нибудь ездового животного, это обобщенное название транспортного средства, так же, как и слова «конь» или «корабль». Вот, к примеру, кеннинги корабля.
«скакун тропы чайки»
«скакун корабельного борта»
«конь волны»
«конь мачты»
Yggr (Игг) — «грозный», «ужасный». Конечно, слово «Игг» — ничто иное, как одно из многих имен Одина. В сумме название мирового древа — Иггдрасиль — это кеннинг, который переводится как «Скакун Одина». И действительно, Один, дабы постичь могущества в знаниях рун, пригвоздил себя копьем Гунгнир к великому древу. Так повешенный бог провел без питья и еды девять дней и девять ночей, пока не познал все колдовские тайны и не преисполнился знанием рун. С чем можно сравнить это жертвоприношение, не беря в расчет другие религии?
Внушительный список имен Одина.
Достижение магических способностей и всемудрости требовало от Одина огромных страданий (сравним с распятием Иисуса, где за страдания отпускались грехи людей). Это, опять же, нас подводят к пониманию того, что жертвенность в природе первобытного менталитета — неотъемлемая часть жизни. Для инициации физические испытания и страдания являются неотъемлемыми характерными элементами. Таким образом, Один прошел «инициацию», а это ничто иное, как «приобщение» участника инициации к чему-либо. В этом случае Всеотец приобщился к тайнам и секретам всех девяти миров. Вполне возможно, что древние германцы и скандинавы использовали мотив с древом до появления этого мифа, а не наоборот.
Получается, что Иггдрасиль — это мировая ось, древо жизни и транспортное средство для путешествий Одина по девяти мирам. А исполинский ясень — ничто иное, как макрокосмос, связующее звено между мирами. Не зря у большинства народов мира на определенных стадиях развития присутствует поклонение деревьям. Оно обусловлено тем, что древние людям мир представлялся одушевленным, деревья и растения не составляли исключения, и они обладали всеми теми качествами, которые присущи «живым» существам — рост, увядание, процесс перерождения.
Так индейское племя хидатса верит в то, что у всякого растения или дерева есть свой дух или тень, и им необходимо оказывать всяческое почтение. Туземцы африканского племени ваника верят в то, что кокосовая пальма имеет свою душу, и приравнивают ее сруб к убийству матери, потому что оно дает им жизнь и пропитание, как мать своему ребенку. Племя басога полагает, что дух срубленного древа может поразить вождя и его семью.
Таким образом, мы сталкиваемся с очень древним германским верованием, которое, судя по всему, возникло еще в эпоху индоевропейской общности и характерно для глубокой древности. Одушевление растений, деревьев, кустарников и наделение животных человеческими качествами характерно для эпохи анимизма. Хочу напомнить, что анимизм является первой ступенью в развитии религии (вера в существование души и духов, в одушевленность всей природы), а значит, миф о мировом древе, являющийся мономифом для всех индоевропейских народов, очень древний и он появился у протогерманских народностей еще в ту эпоху, когда индоевропейцы были единой общностью, не распавшейся на различные народности.
2. Норны.
Итак, стоит вернуться к самому мировому древу. Оно покоится на трех исполинских корнях, которые ведут в разные миры. И здесь снова появляется разночтение в разных источниках.
В «Старшей Эдде» говорится, что первый корень уходит в Мидгард, второй — в Йотунхейм, третий — в Хельхейм. В «Младшей Эдде» Снорри первый корень уходит в небеса в Асгард, второй корень также уходит к йотунам, третий корень ведет в Нифльхейм. Вероятно, Старшая и Младшая Эдда базировались на различных источниках.
Под первым корнем был расположен Урд — источник судьбы, от которого произошли три норны. Норны — это ткачихи человеческих судеб, именно они определяют человеческий рок. В связи с этим есть предположение, что первый корень все же уходит в Мидгард — мир, населенный людьми, а не богами.
Норны также являются архетипичным индоевропейским мономифом — подобные волшебницы встречаются в греческой мифологии (мойры), в римской (парки), в славянской (рожаницы), и их везде три, что логично. Каждая из мойр отвечает за время: дряхлая старуха Урд — за прошедшее, женщина в расцвете сил Верданди — за настоящее, юная Скульд — за будущее. В отличие от других народностей, в скандинавской среде норны отвечают не за пряжу, как парки и мойры, а за благополучие Иггдрасиля.
Норны, живущие у источника Урд, каждый день черпают из него воду вместе с той грязью, что покрывает его берега, и поливают ясень, чтоб не засохли и не зачахли его ветви (с) Видения Гюльви
Как видно из цитаты «Младшей Эдды», норны — это могущественные существа, которые обеспечивали жизнь и цветение Иггдрасиля. Помимо этого, норны вершили судьбы не только людей, но и богов, иногда к ним обращался даже сам Один.
Вообще, образ норн в мифологии других народностей преимущественно связан с прядением ткани. Парки и мойры также состояли из трех могущественных дев: первая отвечает за рождение ребенка (тянет пряжу), вторая наматывает нить на веретено (распределяя судьбу), третья перерезает нить (выносит смертный приговор человеку). В славянской мифологии мотив пряжи ткани не важен, рожаницы воспринимались как богини судьбы несколько по-другому. Вообще, в мифологии славян характерен мотив задабривания существ, случай с рожаницами аналогичен. Откуда у древних народов появилось отождествление судьбы с прядением ткани?
Прежде всего, необходимо отметить функцию колеса для первобытных народностей. Колесо — это замкнутый круг без начала и конца, символ абсолюта и бесконечности. Здесь можно привести пример змеи, кусающей себя за хвост (Йормунганд, Уроборос), кстати говоря, именно змей стал олицетворением бесконечности в арабских цифрах (перевернутая восьмерка — ничто иное, как змея, пожирающая сама себя), а также различные виды свастики, олицетворяющие постоянное движение солнца и его лучей.
Один из рунических камней Ингвара, где изображен Уроборос.
Колесо прялки стало колесом времени, а нити стали олицетворением судьбы. Также сакральными становились некоторые из обиходных предметов, например, телега с четырьмя колесами (телеги часто находят и в захоронениях), которая фигурирует в ритуале Нертус, описанного Тацитом (а будущей статье о Нертус/Ньерде).
Еще один камень Ингвара с изображением змеи, кусающей себя за хвост.
При первом взгляде норны могут показаться схожими своими функциями с мойрами, парками или рожаницами. На самом деле в скандинавской мифологии большая роль уделяется столкновению космогонических и эсхатологических мотивов, поэтому норны являются неким сосредоточением антагонистических сил. Из убийства Имира (эсхатология) получается творение мира (космогония), Лодур, отождествленный с Локи, создает человека (космогония) и этот мир, а затем является катализатором его уничтожения (эсхатология). Норны же вообще не имеют ни негативного, ни положительного окраса, они являются данностью, и к ним неприменимы сравнительные качества. Их нельзя причислить ни к богам, ни к людям, ни к другим существам скандинавской мифологии. Некоторые из ученых связывают норн с тремя великаншами из йотунов, основываясь на 8-м стихе «Прорицания Вельвы».
На лугу, веселясь,
в тавлеи играли,
все у них было
только из золота, —
пока не явились
три великанши,
могучие девы
из Ётунхейма.
Однако отождествить норн с тремя йотунами нужно с опаской, потому как это всего лишь домыслы авторов, и ничто на это не указывает. С другой стороны, приняв некоторые допущения, все же можно предположить, что три девы были великаншами. Для скандинавского эпоса характерно то, что йотуны — инеистые великаны — представляют из себя неизменные древние силы, отголоски «древней цивилизации».
Не зря мировое древо накрепко связано с норнами. Норны выступают в роли стержня между прошлым и будущим и олицетворяют собой древо мира. Сами по себе норны не хтонические существа, но они обладают всеобъемлющим знанием о прошлом, настоящем и будущем. В нордической мифологии характерна сакрализация знаний (мудрости, всеведения, гибкости мышления), и это можно проследить в большинстве сюжетов. Один распинает себя ради знаний рун и жертвует свой глаз в источнике Мимира ради мудрости, Квасир, кровь которого смешали с медом и получили «мед поэзии», был олицетворением мудрости, Один приходит к вёльве ради знаний прошлого и будущего. Видимо, эта характерная черта и стала определяющей для многочисленных экспедиций викингов в самые разные точки земного шара, скандинавский менталитет был наполнен жаждой знаний, открытий и могущества. В целом можно сказать, что норны, поддерживающие поливкой древа его жизнь, являются антропоморфным олицетворением Иггдрасиля.
Карта морских путешествий викингов. Возможно, их тяга к знаниям (и, само собой, к золоту) позволила скандинавам открыть Америку и бороздить просторы Средиземноморья.
В продолжение этого хочется объяснить осмысление норн в первобытном менталитете германцев и позже — скандинавов. Германцы всегда отличались изрядной воинственностью, а их двоюродные братья помимо воинской ярости унаследовали неблагополучные земли и очутились в суровых краях. Борьба за немногочисленные ресурсы на территории скудной Скандинавии привела к межплеменным стычкам, а затем и постоянным войнам между ярлами и королями. Так как религия является зеркалом общества, в мифологическом представлении скандинавов неизбежно должно было возникнуть осмысление всей этой окружающей их жестокости. Появление норн в скандинавской мифологии — это попытка оправдать постоянные войны, конфликты, засухи и гибель людей, при этом индоевропейская концепция «пряжек судьбы» хорошо согласовывалась с общим эсхатологическим характером религии скандинавов. Смерть на поле боя для воина Скандинавии означала не только пиршества в чертогах Одина, но и то, что эти обычные рубаки будут бок о бок сражаться с богами в Рагнарёк. Норны и Рагнарёк — это две идеи, которые отражают фаталистичность мировоззрений германцев и их веру в неумолимый рок. Подобный фатализм можно найти в древнегреческих трагедиях.
Интересна еще одна вещь — Voluspa. «Прорицание Вёльвы» является вводной частью «Старшей Эдды», и это отнюдь не случайность. Интересно то, что общая личина вельвы роднит ее с норнами. К ней обращается сам Один, чтобы набраться мудрости. Вельва помнит сотворение мира (прошлое), общается на эту тему с Одином (настоящее) и видит трагический конец сущего мира (будущее). Таким образом, Вельва является личностью, воплотившей в себе тринитарное предназначение норн.
Откуда же появились норны? Ученые в целом выделяют из общей массы индоевропейцев два больших конгломерата народностей: первая, европейская (кельты, германские и романские народности, греки, славяне, иллирийцы, балты), и вторая часть — азиатская (хетты и лувийцы, индийские и персидские народности). Можно выразиться так, что они «двоюродные братья», и именно в европейском конгломерате отчетливо прослеживается след тринитарных божеств рока/судьбы. (Мойры, норны, парки, роженицы, балтийские — Лайме, Декла, германские Матери и Матроны.)
Видимо, именно когда-то индоевропейская западная (европейская) ветвь была единой в своих верованиях, что отмечается как в списке похожих богов, так и обрядов. Здесь женщины играли главенствующую роль, и первые богини были сакрализированы.
Магия считалась чисто женским занятием, женщины проводили религиозные обряды (связанные в том числе с земледелием), помимо прочего, в скандинавской мифологии присутствуют много женских персонажей, такие как дисы, валькирии. Не остается сомнений, что архетипичный миф о богинях судеб появился вследствие древнего представления о сакральности женщины.
Рунический камень из Лильбьерса, VIII век. На нём запечатлён эпизод из мифа о Торе и Хюмире на рыбалке. В верхней части камня можно увидеть изображение женщины, которая подаёт рог с медовухой воину. Вероятно, это валькирия.
Многие исследователи выводят скандинавских норн из германских Матери и Матроны. Это интересное предположение, и следует на нем остановиться поподробнее. Неизвестно, когда появился этот культ, но, судя по археологическим находкам, он начал набирать широкую популярность в I-V веках нашей эры. Важно подчеркнуть, что культ Матери и Матроны был распространен на северо-западе Европы, то есть народности, чтившие этих богинь, непосредственно соседствовали со скандинавами. С чем же связан этот культ?
Культ Матери и Матроны.
Изображались девы на вотивных предметах или священных алтарях в виде трех женских персонажей. По всей видимости, одна из богинь была довольно молодой и олицетворяла собой юность, она изображалась с непокрытой головой, у двух других женщин голова была покрыта (что свидетельствовало об их замужестве), и, видимо, они представляли собой взрослую жизнь (мать) и старость. Место их почитания часто подписывалось кельтским или германским языком, особо характерен эпитет, переводимый как «Дарующие изобилие». На некоторых изображениях девушка (на других вся троица) держит на коленях корзину с фруктами, вотив изобилует картинами жертвоприношений, растительности и деревьев, на других изображениях под богинями появляются дети. Это свидетельствует о том, что эта священная триада относилась к культу плодородия (мотивы деревьев, фруктов), и из этого вытекает культ продолжения рода (появление детей на изображениях). Вполне вероятно, что именно на этом тройственном культе и был основан христианский культ трёх Марий: Марии – матери Иисуса, Марии Магдалины и Марии Клеоповой. Известно, что христианская церковь часто заимствовала образы святых у языческих богов и проводила свои праздники в даты языческих торжеств.
У культа Матери и матрон есть сходства и с сакрализацией норн. Вероятнее всего, что норны являются переосмыслением культа Матери и матрон, это подтверждается и их функциональностью. Матери и матроны отвечали за плодородие (изображение фруктов, деревьев, эпитет «дарующие изобилие») — норны же следили за плодоношением и поддерживали жизнь Иггдрасиля. Матери и матроны олицетворяли собой юность, взрослую жизнь и старость, а норны — прошлое, настоящее и будущее. Здесь видно, как примитивное первобытное мировоззрение переродилось в женский триадный культ, который в свою очередь в связи с развитием социума в скандинавском обществе преобразился в сложный и сакральный культ норн.
3. Источник Мимира.
Под вторым корнем Иггдрасиля располагался священный для скандинавской мифологии источник Мимира. Для начала следует уточнить, кто такой Мимир и чем он знаменит.
Германо-скандинавская мифология не дает четкого ответа на вопрос, кем следует считать Мимира — великаном или божеством. Здесь различные источники расходятся во мнениях, например, в «Саге об Инглингах» утверждается, что Мимир подобен Локи и Хёниру в своей божественной природе. С другой стороны, Мимира причисляют к великанам-йотунам, о чем свидетельствует имя «Sökkmímir», еще одного великана из расы йотунов. Другим косвенным свидетельством принадлежности Мимира к великанам можно отыскать из «Речей Высокого», где Один рассказывает о том, кто его обучал магии.
140 Девять песен узнал я от сына Бёльторна, Бестлы отца, меду отведал великолепного, что в Одрёрир налит. 141 Стал созревать я и знанья множить, расти, процветая; слово от слова слово рождало, дело от дела дело рождало.
Одрёрир здесь ничто иное, как источник Мимира, и, согласно этим стихам, Мимир представляется не только великаном, но и родственником Одина. Бельторн, получается, дед Одина и отец Мимира, а Бестла является матерью Всеотца.
Поэтому неудивительно, что в войне асов и ванов Мимир выступил на стороне асов, где присутствовали его родственники. После тяжелой войны асы и ваны заключили мир и совершили знаменитый обмен заложниками. К асам попали Фрейр, Фрейя и их отец Ньерд, Мимир же вместе с Хёниром попали к ванам. В итоге ваны отрубили Мимиру голову и отослали ее Всеотцу, и тот забальзамировал голову, поставив при этом Мимира хранителем источника.
Согласно интерпретации ученых-лингвистов, имя «Mímir» означает память и появилось слово от индоевропейского корня *smer — помнить. С другой стороны, нам доподлинно неизвестно, где складывалась мифологическая традиция и были созданы коллективным сознанием скандинавские мифы. Норвежское слово «meima» происходит от другого, но родственного индоевропейского корня *mer, что значит «мера». Вероятно, в данном контексте Мимир представляется тем, кто отмеряет мудрость или судьбу.
Мимир и Бальдр совещаются с норнами (1821–1822).
Мимиру, пусть и отведено не столь много внимания в скандинавской мифологии, но он является чуть ли не ключевым персонажем для «обожествления» Одина. К тому же Мимир напрямую связан с древом Иггдрасиль, он не является «рядовым» великаном, а исполняет важную функцию.
В сюжете очень важное место отведено «колодцу» или «источнику» Мимира. Он располагается под вторым корнем Иггдрасиля, хотя некоторые исследователи склонны отождествлять его с источником Урд, где обитают норны. Кстати, второй корень мирового древа уходит в сторону Йотунхейма, обители великанов, что характеризует то, что скандинавы отождествляли йотунов с «природной мудростью» и другой цивилизацией. В данном контексте великанов можно сравнить с греческими атлантами. Атлантида также являлась сверхразвитой цивилизацией, но помимо этого, они также были мудры.
Характерно и то, что Мимир является именно «собственником» и монополистом на данный источник мудрости.
А под тем корнем, что протянулся к инеистым великанам,– источник Мимира, в котором сокрыты знание и мудрость. Мимиром зовут владетеля этого источника. Он исполнен мудрости, оттого что пьет воду этого источника из рога Гьяллархорн.
В «Младшей Эдде» напрямую говорится, что именно Мимир является владельцем источника и мудр он благодаря тому, что пьет из него воду. Кстати, интересно и то, что Мимир пьет из Гьяллархорна. Этим рогом Хеймдалль возвестит всему сущему о «Рагнареке» — последней битве, в ходе которой будет уничтожен весь мир и на его руинах возникнет новый. Хотя большинство исследователей и полагают, что Снорри попросту перепутал рог для питья и звуковой рог. С другой стороны, это может быть обычной символической метафорой, характерной для поэзии скандинавов. Ведь перед Рагнареком Один прибывает к источнику Мимира, дабы испросить совета у йотуна совета для себя и своего воинства.
Кстати, еще одно свидетельство о том, что колодец Мимира и источник Урд сильно похожи друг на друга — это то, что Древо питается от них. Источник Мимира питается Иггдрасилем, и все мировое древо пропитано медом. В доказательство этого можно привести козу Хейдрун, которая с крыши Вальгаллы питается листвой мирового древа. Хейдрун дает павшим воинам, обитающим в чертоге Одина — эйнхериям, неиссякаемое медвяное молоко, что подтверждает гипотезу о том, что источник Мимира подпитывает корни Иггдрасиля.
Еще один важный сюжет в скандинавской мифологии — одна из жертв Одина. Выше было доказано, в колодце Мимира была не обычная вода, а мёд, который является ничем иным, как мёдом поэзии.
Пришел туда раз Всеотец и попросил дать ему напиться из источника, но не получил он ни капли, пока не отдал в залог свой глаз.
В этом мифе вновь фигурирует «шаманская практика» и обряд инициации, который зиждется на вселенском «законе о сохранении энергии». Проще говоря, за всё надо платить. Жертвенность Одина в данном случае не только потеря глаза взамен на мудрость и познание. Как отмечают многие исследователи, это нечто большее. Следует заметить, что Один не выкалывает себе глаз, а аккуратно кладёт его в источник Мимира. Таким образом, благодаря одному глазу Всеотца в источнике зрение Одина может проникать в глубины потустороннего мира.
Иггдрасиль — это архетипический мифический образ творения вселенной и ее сосредоточия. Таким образом, колодец Мимира является источником глубокой мудрости, завесой, которая отделяет мир видимый от мира потустороннего. Поэтому считается, что жертвенность Одином глаза и собственное распятие на древе принесли Всеотцу настоящую «божественность», подобно и Иисусу, что явился в своей полной славе после распятия и воскресения.
4. Животные Иггдрасиля
Одно из самых загадочных животных мирового древа — безымянный орел, и оно загадочно, потому что не имеет имени. Скандинавская традиция известна тем, что в ней важную роль играют «имена», которые имеют магическое свойство отождествления. Имя дается каждому человеку при рождении, и скандинавы верили, что человек вырастет таким, как и его имя. Например, Акке (искренний) будет честным человеком, а Бьерн (медведь) будет сильным, как медведь. Кроме того, германо-скандинавские племена нарекали своими именами вещи, например мечи, щиты, драккары.
Однако имя орла в сагах не упоминается, и его функциональность сводится лишь к ругани между ним и драконом Нидхеггом. Причем орел сидит на самой верхушке Иггдрасиля, в свою очередь Нидхегг обитает ниже кроны Мирового древа, обвивая его стволы и подтачивая корни. Поэтому передатчиком информации от орла к дракону и наоборот является белка Рататоск.
Нидхегг в исландской рукописи XVII века.
Рататоск белка
резво снует
по ясеню Иггдрасиль;
все речи орла
спешит отнести она
Нидхёггу вниз.
При этом в скандинавской мифологии орел является символом мудрости и противопоставляется Нидхеггу. Чтобы понять, что означает эта борьба, следует ознакомиться с этим драконом.
Не ведают люди,
какие невзгоды
у ясеня Иггдрасиль:
корни ест Нидхёгг,
макушку — олень,
ствол гибнет от гнили.
(Речи Гримнира)
Там она видела —
шли чрез потоки
поправшие клятвы,
убийцы подлые
и те, кто жен
чужих соблазняет;
Нидхёгг глодал там
трупы умерших,
терзал он мужей —
довольно ли вам этого?
(с) Прорицание Вельвы
Нидхегг — хтонический чудовищный дракон, олицетворение сил природы, например, таких, как разложение и гибель. В разных источниках присутствуют разночтения, так, например, в «Старшей Эдде» он остается после Рагнарёка в живых и терзает плоть грешников. Нидхегг олицетворяет собой космогонический хаос и противопоставляется мудрому орлу, что олицетворяет собой порядок.
То, что Нидхегг является символом разложения и смерти, намекает не только его имя (есть различные толкования имени, например, такие как «пожирающий трупы» или «черный дракон»), но и древний протогерманский символизм — змея, в представлении протогерманцев, была олицетворением болезни и разложения.
Откуда это пошло? Дело в том, что в древние времена люди представляли червей, змей и всё, что ползает, на своем животе единым классом животных. Эмпирическим путем человек с первобытным менталитетом заметил, что во всякой разлагающейся вещи, будь то фрукт, овощ, мясо или человеческое тело, появляются личинки и черви и что логично связали процесс разложения со всякого рода болезнями. Таким образом, змея стала олицетворением разложения и смерти. Кроме этого, вероятнее всего, идея о Нидхёгге зародилась еще в протогерманские времена, когда был близок культ плодородия. Змея часто отождествлялась со сменой времен года, потому как и змея скидывает свою старую оболочку, чтобы обзавестись новой, так и земля умирает зимой, чтобы возродиться летом.
Таким образом, Нидхегг в представлении германо-скандинавского эпоса стал пожирателем мертвечины и змеем, что обеспечивало гниение корней священного древа Иггдрасиль. Нидхегг — это символ зла и смерти, хтоническое олицетворение хаоса, и, соответственно, он противостоит орлу в качестве диалектической борьбы противоположностей.
Борьба орла и Нидхегга — типичная мифологема, присущая многим народам. Здесь можно вспомнить и индуистскую традицию, где противопоставляются Гаруда и змеи/наги, посох греческого врачевателя Асклепия или кадуцей. Считается, посох Асклепия (где змея обвивается вокруг древесной палки) олицетворяет собой связь земли с природой. Нидхегг в скандинавской традиции также считается олицетворением земли (живет под корнями, пожирает плоть умерших, что намекает на его подземную сущность) и также связывается с природными элементами (самим Иггдрасилем и воздушным символом — Орлом).
Кадуцей — это символ, который изображает две переплетённые между собой змеи.
Кстати, в скандинавской мифологии можно проследить некую дуалистичность суждений. Связано ли это с тем, что мифические образы создавались в различных условиях и разными этносами, неизвестно, либо дальнейшие записи легенд опирались на самые разные источники. Помимо орла на вершине Иггдрасиля было еще одно символическое существо — Хресвёльг. Нет сомнений, что это существо хтоническое, так как по своему роду он был йотуном и является символом бури. Германо-скандинавами считалось, что Хресвёльг создает бури, сидя на краю видимого мира, а само его имя переводится с древнескандинавского как «Пожиратель трупов», что роднит этого йотуна в обличии орла с Нидхеггом. Кстати, интересны и параллели с другим скандинавским мифом — похищением Одином «меда поэзии». Когда Всеотец выкрал у Гуннлед священный напиток, то он обратился в орла, что как бы намекает, что эта птица была у скандинавов символом мудрости.
Третье и немаловажное для Иггдрасиля животное — мифический олень Эйктюрнир, чья этимология, впрочем, спорная, переводится как «с дубовыми кончиками рогов». Кстати, в этом имени, возможно, содержится пережиток прошлого прагерманской народности. Историками предполагается, что дуб был священным деревом задолго до ясеня, к тому же дуб посвящался Тору — богу-громовержцу, главе пантеона, задолго до того, как Один стал Всеотцом для других богов. Важность дуба скрыта и в его этимологии.
Эйктюрнир в исландском манускрипте XVII века.
Например, несохранившиеся название дуба в славянском языке (дерево с дуплом, низинное дерево) могло звучать как перкъ, что роднит его с наименованием славянского Перуна или литовского бога громовержца Перкунаса. То есть это древо было посвящено громовержцу еще в бытность общеиндоевропейского общества. Второй интересный факт — кельтское наименование дуба duir (ирл. dair и вал. derwen). Кельтское Diur роднится с такими словами, как английское «door», валлийское drws, голландское deur, греческое «thura», исландское «dyr», ирландское «doras», литовское «durys», германское «Tür», санскрит. «dwar» и в конце концов русское «дверь». Это как бы намекает, что дуб был вратами в «иной мир», стоит вспомнить, что германскими племенами чтились дубовые рощи, там происходили обряды инициации. В святилище Зевса в Додоне находился священный дуб с бьющим источником, дубовые рощи считались прибежищем дриад (чье имя, впрочем, и произошло от дуба), палица Геракла была сделана из дуба, и можно еще долго перечислять мифологические признаки этого древа. Скорее всего, дуб являлся священным деревом для всех индоевропейцев. Это дерево, кстати, может стать маркером для поиска начального появления праиндоевропейской общности.
Так вот, Эйктюрнир, судя по всему, был символическим животным — отголоском старой эпохи. Его функция отчасти схожа с функцией Нидхегга, по крайней мере, внешне — этот священный олень объедает кроны Иггдрасиля, хотя, видимо, в данном случае речь идет не о процессе «гниения и разложения», а о процессе «перерождения».
26 Эйктюрнир олень,
на Вальгалле стоя,
ест Лерад листву;
в Хвергельмир падает
влага с рогов —
всех рек то истоки:
А дальше идет перечисление рек, что берут свое начало именно с кончиков рогов Эйктюрнира. Как видим, в отличие от Нидхегга, он не только отбирает (пожирает) жизни, но и дает ее (всем земным рекам).
Из других животных следует отметить еще два менее значимых существа, которые, впрочем, возможно, уже были добавлены в поздней традиции. Речь идет о белке и ястребе.
Рататоск белка
резво снует
по ясеню Иггдрасиль;
все речи орла
спешит отнести она
Нидхёггу вниз.
Функция Рататоска понятна — это даже не связующее звено, а передатчик информации между орлом и драконом. Но какое место занимает эта белка в мифологии, до сих пор неизвестно. Интересно получается, что, в свою очередь, белка Рататоск исполняет функцию Гермеса — посредника между небом (орел) и преисподней (Нидхегг). Однако Рататоск не является психопомпом (проводником между живым миром и миром смерти), как Один, Гермес, Анубис или Харон. Кстати, Рататоск переводится как «грызозуб» или «зуб-бурав», что поставило немало исследователей в тупик.
Ведрфельнир — ястреб, что сидит между глазами орла. Так как орел является символом мудрости, то историки полагают, что Ведрфельнир исполнял для орла те же функции, что и вороны Хугин и Мунин для Одина. Возможно, этот ястреб представлялся как птица, что летает по всем девяти мирам и приносит оттуда ту мудрость, коей полнится и священный орел.
В середине IX века Норвегия была разделена на территории, принадлежавшие хёвдингам — племенным вождям. Однако амбициозный Харальд Прекрасноволосый в 872 году одержал победу над своими противниками в битве при Хафрсфьорде и объединил Норвегию.
Люди, потерявшие в Норвегии свои земли и владения, были вынуждены покинуть родину в поисках новых земель. Так были заселены Шетландские и Оркнейские острова. Одним из таких переселенцев был Сигурд Эйстейнссон.
Сигурд Эйстейнссон был младшим братом ярла Регнвальда, который основал графство Оркни. После смерти своего брата Сигурд становится ярлом и за счёт союза с знаменитым викингом Торстейном Рыжим, Сигурд захватывает значительные владения на территории Шотландии, обложив данью половину горной страны.
Однако против Сигурда выступил один из шотландских вождей — Маэл Бригте. Как настоящие мужчины, они заранее условились о битве. Каждый из вождей должен привести с собой по сорок бравых ребят. Хитрый викинг Сигурд нарушил уговор и привел с собой в два раза больше людей. Викинги одолели шотландцев, и Сигурд отрубил Маэл Бригте голову, привязав ее к седлу своей лошади. Привязал он ее не совсем удачно, за несколько дней голова сгнила. В дороге трофей Сигурда — голова поверженного противника — болталась взад-вперед, и зуб убитого исцарапал ногу Сигурда. Через несколько дней Сигурд умер от занесенной заразы.
Ярла Оркнейских островов похоронили в месте, которое ныне называется «Курган Сигурда», которое находится возле современного города Дорнох.
Произошло так, как он сказал. Была жестокая схватка, но длилась она недолго, и вскоре Мелбрикт со своими людьми пал. Сигурд прикрепил их головы к седлам победителей, чтобы показать свой триумф, и так они возвращались домой, довольные успехом. Но на пути обратно Сигурд, пришпоривая коня, поранился икрой ноги о зуб, торчащий изо рта Мелбрикта, и у него образовалась царапина. Рана распухла и загноилась, и это стало причиной гибели Сигурда Могучего. Он был похоронен в кургане на берегу реки Эккьяль.
Сотворение мира в германо-скандинавской мифологии — космогонический миф, присущий большинству индоевропейских народов. Подобно греческим мифам, где в начале был только все заполняющий безграничный и темный хаос, так и в скандинавской мифологии есть Гиннунгагап. Гиннунгагап — это изначальная пустота или черная бездна, по краям которой расположилось два царства: царство мрака и льда — Нифльхейм, и огня — Муспельхейм.
Подобный мономиф можно встретить и в других культурах, например, в зороастризме, где представлен Зерван — бесконечная вечность, или в иудео-христианской традиции.
"Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою" (Бытие 1:2)
Большинство мифологий сходятся на том, что изначально было лишь одна субстанция — будь то Бог, Бездна или Хаос.
2. Этимология.
Этимология «Гиннунгагап» до сих пор спорна, но пока общепринятой версией перевода является «зияющая пустота» или «зияющая бездна».
Однако слово ginnunga нигде не встречается в скандинавских языках, кроме как в «Прорицании Вёльвы» из «Старшей Эдды», и его происхождение до конца не ясно. В древневерхненемецком языке есть слово ginunga, без сдвоенного n, что означает «широко раскрытый рот/глотка/пасть». Это мнение принадлежит медиевисту Урсуле Дронке, которая также связывает название Муспельхейма с другим древневерхненемецким словом «mūspilli», что означает «Страшный Суд», или древнесаксонским словом mutspelli, с переводом «Конец света в пламени». Верхненемецкое и древнесаксонское слова носят эсхатологический характер кончины мира, вероятнее всего, что они произошли от Муспельхейма, а не наоборот, и мнение Дронке ошибочно. Об этом будет конкретный разбор в главе про Локи.
Королевский кодекс — это древний манускрипт, созданный в Исландии, в котором сохранились тексты Старшей Эдды. Этот кодекс является основным источником для большинства поэм, входящих в состав Старшей Эдды.
Второе объяснение этимологии Гиннунгагапа более логично. В старонорвежском словаре Яна Де Вриса основу термина составляет слово «ungagap», что можно перевести как «пустота». В свою очередь, префикс «ginn», по мнению Вриса, может означать сакральность термина. С этим можно согласиться, посмотрев примеры таких слов, как исландское ginn-regin переводятся как «великие боги» или gin-heilagr. Видно, что слово «ginn» является усилением для второго словообразующего слова и является сакральным термином, так как оно используется с такими словами, как «боги» или «святость». Интересно и то, что древневерхнесаксонское слово ginnan переводится как «начало/начать», а другие словообразующие от данного слова могут перевестись как «зевать» и «расколоть».
Если принять вторую версию, то Гиннунгагап состоит из двух слов: префикс «ginn», означающий сакральность, и «ungagap», то есть пустоты. То есть речь идет о божественной/магической пустоте, эдаком бульоне, из которого образовалось всё сущее.
3. Место Бездны
Космогония германо-скандинавских мифов по большей части записана в «Старшей Эдде», которая приписывается Сэмунду Мудрому, исландскому священнику и писателю XII века. В любом случае в «Старшей Эдде» прослеживаются исландские традиции, и поэтому нет сомнений в том, что он был написан на этом острове. Это не могло не отразиться на наполнении поэтического сборника, поэтому автор-исландец, приняв за основу верования своих предков, не мог не оставить отпечатков собственных воззрений и местопребывания. Примечательны замечания советского историка Гуревича по поводу третьего стиха «Прорицания Вёльвы».
Пейзаж Исландии.
«Не было в мире ни песка, ни моря», — ярко говорит о географическом местопребывании автора «Старшей Эдды». Для исландского пейзажа характерен песок, да и сам остров окружен морем. Что же касается моря, то основной промысел исландцев заключался в рыбной ловле. «Бездна зияла, трава не росла» — акцент сделан на траве не случайно, пастбища для скота являются основой исландского хозяйства. Впрочем, почти весь стих (и само построение «Пророчества Вёльвы») имеет сходство с «Вессобруннской молитвой». Примечательно, что это древневерхненемецкий христианский литературный памятник конца VIII века. Возможно, автор опирался на «Вессобруннскую молитву», либо оба произведения имеют единый общегерманский прообраз.
Вессобруннская молитва — это одно из самых старых известных стихотворений на древненемецком языке. Считается, что оно было написано в конце VIII века.
Также интересно и условно-географическое расположение Нифльхейма и Муспельхейма, касаемо воззрения германо-скандинавских народностей. Нифльхейм — мир льда и туманов — располагался к северу от Гиннунгагапа, что было бы логичным для любого германца. Чем севернее — тем холоднее, и дуалистичная логика первобытного человека говорила о том, что на юге должно быть с точностью до наоборот. Муспельхейм — второй из девяти миров, страна огня, и скандинавский миф расположил этот мир к югу от Бездны.
Именно взаимодействие этих двух противоположностей положит начало первому живому существу — великану Имиру. Льдины Нифльхейма благодаря холодным подземным источникам нарастали, и гигантские глыбы льда неминуемо продвигались к Муспельхейму. Когда лед подошел близко к царству огня, он начал таять и смешиваться с огненными искрами. Результатом взаимодействия двух стихий стало появление великана Имира и коровы Аудумлы.
4. Имир
Имир сосёт вымя коровы Аудумлы.
Таким образом, Имир стал первым живым существом во вселенной, появившись из льда Эливагара, из теплоты которого и зародился великан. Его вскормила молоком корова Аудумла, которая лизала соленые льдины на границе с Нифльхеймом. Интересно то, что речь идет не о пресной льдине, а о соленой. Это характерно для льда, вода которого замерзает очень быстро, и соль не выходит из прослоек между льда, о чем говорится и в «Старшей Эдде», что лед так стремительно наступал на огни Муспельхейма, что от этого появилась теплота жизни. От тепла языка Аудумлы и глыб льда появился Бури — прародитель асов, отец Бора и дед Одина.
Обращает на себя внимание и этимология первого инеистого великана. Древнеисландское слово «Ymir» означает слово «двойственный», что напрямую характеризует Имира как двуполое существо, гермафродита. Это свойство роднит Имира со своим «двоюродным братом» из западногерманской мифологии — богом Туисто (или Туиско), которого упоминает Тацит в своей «Германии». Но это еще не всё. Можно провести параллели с другим божественным пантеоном, где фигурируют скандинавский и германский великаны.
Туисто также является двуполым существом, его имя связано с прагерманским корнем *tvai — два, и производным *tvis, что значит двойной. Второй вариант — Туиско, ученые объясняют прагерманским корнем *tiwisko и его производным — Tiwaz (Тиу), что в свою очередь означает общее индоевропейское имя бога (Зевс, Дьяус, Дэва, Дэус, Дэус-Патер (Юпитер)). Возможно, что в представлении древних германцев Туиско — это сын бога-неба, то есть сын верховного божества. Помимо прочего, можно проследить параллели с индуистским пантеоном, где бог смерти Яма также переводится как «близнец».
Мифологема о рождении мира из великана или первочеловека существует у различных народностей. Можно вспомнить древнекитайского Пань-Гу, греческого Диониса и Пурушу из индуистского пантеона, поэтому миф об Имире не является чем-то уникальным.
Бюст Диониса. Мало кто задумывается о том, что у Диониса и Имира одна общая мифологема, несмотря на расстояния в тысячи километров и десятки веков.
5. Первое убийство. Первые боги.
Из подмышек Имира появились первые люди, а совокупления его ног породило шестиголового великана Трудгельмира. Трудгельмир переводится как «сильная буря», всё тот же хтонический мотив, и этот великан стал прародителем йотунов. Очень интересно то, что живые существа в мифологиях (йотуны в скандинавской или титаны в греческой) являются хтоническими, то есть представляющими дикие и необузданные силы земли. От Бора, сына Бури, родилось три брата — Один, Вили, Ве, которые совершили первое убийство в мире.
Из частей тела Имира был создан весь видимый мир: из мяса — сушу, из крови — океаны и моря, из костей — горы, из зубов — скалы, из волос — лес, из мозга — облака, из черепа — небесный свод. И тогда случился «Скандинавский всемирный потоп» — из ран Имира вытекло много крови, что затопила весь мир, и погибли все великаны. На ковчеге спасся только Бергельмир — сын Трудгельмира, вероятно, ставший прародителем йотунов.
Убийство Имира
Таким образом, убийство породило создание мира. Акт умерщвления Имира — это сакральный процесс становления мироздания. Сюжет о расчленении божественного существа и сотворении из него мира является мономифом для многих культур. Например, в индуизме в Ригведе описано препарирование первобытного божества Пуруша, из тела которого также была создана вся вселенная, а греческий орфизм повествует о происхождении мира из тела Диониса. Весь этот мономиф, а также мифы об убийстве божества (Иисус, Осирис, Дионис) и божественных людей (Авель) или народов (всемирный потоп и другие катаклизмы) повествует о ключевом аспекте в менталитете первобытных людей — жертвенности. Жертвоприношение — это акт символизма, олицетворяющий смерть, переход из одного состояния в другое. Так зерно умирает в земле, чтобы потом созреть в колос. Понятие жертвенности характерно для всех земных народностей, это говорит о том, насколько примитивным, но в то же время сложным для понимания современным человеком являлся менталитет первобытного дикаря. Благодаря сравнительной этнографии, науке XVIII–XIX века, современный человек смог изучить религию, мировоззрение и поведение многих примитивных африканских племен и людей Океании, таким образом, мы можем предполагать, что наши индоевропейские предки мало чем отличались от тех самых шаблонов, которыми мыслят современные дикари. Наиболее полным исследованием по антропологии до сих пор остается книга выдающегося шотландского ученого сэра Джеймса Джорджа Фрэзера «Золотая ветвь».
Также следует отметить кеннинги касаемо Имира. Кеннинг — это поэтическая метафора, которая описывает субъект без прямого его упоминания. Например, «вепрь волн» — это корабль. Имир упоминается в связи с природными стихиями.
"Череп Имира" - небо.
"Плоть Имира" - земля.
"Кровь Имира" - море.
6. Сотворение человека.
Арт с pinterest Аска и Эмблы.
После сотворения мира богами было решено заселить мир. Миф о сотворении человека в разных источниках представлен по-разному.
И трое пришло
из этого рода
асов благих
и могучих к морю,
бессильных увидели
на берегу
Аска и Эмблу,
судьбы не имевших.
18 Они не дышали,
в них не было духа,
румянца на лицах,
тепла и голоса;
дал Один дыханье,
а Хёнир — дух,
а Лодур — тепло
и лицам румянец.
(17-18 стих. Прорицание Вёльвы)
В «Старшей Эдде» в создание человека принимали три бога: Один, Лодур и Хёнир. Интересны статусы этих богов: Лодур упоминается в скандинавских источниках несколько раз, при этом некоторые исследователи отождествляют его с Локи, и этот момент является спорным (см. главу про Локи). Хёнир был заложником ванов, и один из немногих богов, что переживет Рагнарёк. В целом, эта триада демиургов фигурирует в мифах как творцы людей и нового божественного порядка.
Однако считается, что более старшей версией о сотворении людей является повествование «Младшей Эдды», где дела обстоят немного по-другому. Аска и Эмблу создали три брата-демиурга — Один, Вили и Ве, те же самые боги, что расчленили Имира и создали из него всё сущее. Возможно, что Снорри Стурлуссон — автор «Младшей Эдды» — пользовался какими-то другими источниками для своего творения. Следует отметить, что Снорри был коренным исландцем и, как настоящий скальд, знал много источников и родословные именитых исландских семейств. Этимология «Вили» доподлинно неизвестна (возможно weljan — воля, желание), а вот перевод имени «Ве» можно найти в древнеисландском языке. Оно означает «жрец», а значит, можно смело провести параллель с другим богом-демиургом из «Старшей Эдды» — Хёнир, который, в свою очередь, известен своей жреческой миссией, в том числе и после Рагнарёка.
"Шли сыновья Бора берегом моря и увидали два дерева. Взяли они те деревья и сделали из них людей. Первый дал им жизнь и душу, второй — разум и движенье, третий — облик, речь, слух и зрение."
Как видно, здесь «Младшая Эдда» расходится со «Старшей». Вероятно, каждый из авторов опирался на свои источники, но главная суть — создание людей здесь — понятна. Если принять на веру мнение Стеблина-Каменского, что «Старшая Эдда» основана на южногерманских сказаниях, то ничего удивительного в этих расхождениях нет. «Старшая Эдда» (если она действительно писалась Сэмундом Мудрым) опирается на южногерманскую мифологию, «Младшая Эдда», очевидно, на северную. Разные традиции могут повествовать об одном объекте с отличиями.
Во многих мифологиях ясень представлен как мужское дерево.
Теперь стоит отметить общие черты между двумя разными традициями. Во-первых, это создание людей, точнее, то место, где боги нашли их. В обоих Эддах повествуется о том, что «бездыханных» в образе деревьев боги нашли их на берегу моря. Море играло ключевую роль для скандинавов во все времена, начиная с бронзового века и заканчивая эпохой викингов. Время появления этого мифа установить невозможно.
Не менее интересно и то, что первые люди у протогерманских племен представлялись в виде деревьев. Это немудрено, еще от римлян осталось много свидетельств о поклонении деревьям и исполнении религиозных практик в священных рощах.
Есть на острове среди Океана священная роща и в ней предназначенная для этой богини и скрытая под покровом из тканей повозка; касаться ее разрешено только жрецу.
(Тацит. «О происхождении германцев и местоположении германцев»40)
В то время многие гессенцы, подчиненные католической вере и утвержденные благодатью семеричного духа, получили возложение рук; действительно, другие, еще не окрепшие душой, отказались полностью принять уроки нерушимой веры. Более того, некоторые имели обыкновение тайно, некоторые открыто приносить жертвы деревьям и источникам...По совету и совету этих последних святой попытался в месте, называемом Гэсмер, в то время как слуги Божьи стояли рядом с ним, повалить некий дуб необычайных размеров, который по старому языческому названию называется: Дуб Юпитера. И когда силой своего твердого сердца он прорезал нижнюю ступеньку, там присутствовало великое множество язычников, которые в душе искренне проклинали врага своих богов.
(Житие святого Бонифация)
Впоследствии узнали от перебежчиков, что близ леса, называемого рощею Бадугенны, в затянувшейся до следующего дня битве было истреблено девятьсот римлян и что воины другого отряда из четырехсот человек, заняв усадьбу некогда служившего в нашем войске Крупторига и опасаясь измены, по взаимному уговору поразили друг друга насмерть.
Тацит. Анналы 73.(7)
Скандинавы тоже поклонялись как священным рощам, так и водоемам (хоронили там оружие и тела врагов/рабов), но в конце концов эта мифологема переросла в нечто большее. Иггдрасиль — мировое древо, ясень исполинских размеров, в виде которого скандинавы представляли себе вселенную. Примечательно и то, что первый мужчина был сделан из ясеня. Само имя «Аск» означает слово «ясень», что сразу же делает это древо для северных германцев и скандинавов священным, но об этом позже.
Ива — традиционно считается женским деревом.
Аск был первым мужчиной, первой же женщиной была Эмбла, чье имя переводится как «Ива». Гендерное отождествление с этими деревьями не случайно: ясень — дерево высокое, средняя его высота — 30 метров, может достигать размеров до 45 метров. Это намного выше 9-этажного дома, его ветви размашисты и будто тянутся к солнцу, ствол толстый. В древности ясень использовался для изготовления оружия воинами и охотниками. Скандинавы делали руны именно из ясеня, оно намного мягче дуба, и вырезать руны из ясеня намного проще. Примечательно, что в Древней Греции ясень почитался деревом Зевса (додонский дуб), в Скандинавии же намного позже появилось отождествление ясеня с Одином. Неслучайно и то, что драккары делались в основном из ясеня.
Ива почитается у многих не только германских народов женским деревом. Ива гибкая, что в древнем сознании отождествлялось с женщинами, ее тонкие ниспадающие ветви похожи на длинные женские волосы. При высокой влажности с ивы начинает капать вода — так называемый «плач ивы», в первобытном менталитете плач неизменно связывался именно с женским полом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что скандинавы, почитающие священные рощи и деревья, в своих сказаниях сделали людей именно из этих деревьев.
**********************
Данная серия будет полностью озвучена и выложена на бусти в скором времени.
Сожми его в руке нежно, как горло любимой девушки и хватит уже носить на предплечье эту ...
Нет, а были ли круглые щиты с локтевым хватом? — да полно, вот только это стальное блюдце по центру называется умбон, и если уж оно там есть то призвано прикрывать кулак а хват такого щита с умбоном, соответственно, называется кулачным и вот это очевидное, казалось бы, замечание далеко не очевидно в массовой культуре — клеют его прямо к предплечью силой.
клуб исторической реконструкции "Медвежий Двор" на Русборге
В ходе разработки The Great Serpent Beholds мы уже привыкли получать модели с умбоном Шрёдингера от наших 3D художников. Вообще их понять можно: кулачный хват это так же странно как езда верхом — если никогда не пробовал то не вызовет ничего кроме отторжения, но привыкнуть можно и даже достаточно быстро.
анимации by Алиса Исмагилова, клуб исторической реконструкции "Медвежий Двор" для The Great Serpent Beholds
В общем, запись произведена, до встречи в геймплее 🏄🏻♂️
Подписывайся, чтобы не пропустить публичное тестирование! А для тех кто хочет стать частью корабля или первым поддержать нас морально мы завели страницу на Boosty, а так же в Telegram и VK.
Продолжаем нашу сагу о викинге Олеге, который, кажется, начал наконец-то понимать, как работает его топор. Он уже не тот юноша, что убегал от чаек, а закаленный викинг, размахивающий топором так же уверенно, как и своими предубеждениями. Если кто-то пропустил начало, срочно копайтесь в архивах — иначе не поймете, почему Олег такой серьезный перец. часть1часть2
Итак, Олег уже не тот наивный парень, что рвался в бой, чтобы доказать всем, что он не промокашка какая-нибудь. Перестав быть мальчишкой, он обрастает брутальной бородой и шрамами. Шрамы, правда, не совсем боевые, а… Да не лезь ты, Олег! Я все равно расскажу... В общем, порезался несколько раз при бритье и когда от чаек убегал с отобранной у них рыбой, на ветку напоролся.
Олег теперь опытный викинг, регулярно совершающий набеги по чужим берегам. Он поучаствовал во множестве разнообразных сражений, где покрыл себя славой. А именно в трех. Олег настолько развил и отточил свой навык опоссума, что даже научился источать неприятный запах во время своих медитаций посреди боя. Назовем их так. Конечно, вы можете сказать, что Олег поступает недостойно викинга, притворяясь мертвым. А можете и не говорить. Олегу вообще все равно, что вы скажете, вы еще даже не родились.
Ладно, тема серьезная. Далее никаких шуток.
Сегодня поговорим вот о чем: с чем у вас ассоциируются викинги? Честь, жестокость, рогатые шлемы, с именем Олег? А что еще? Свобода! Бесстрашные искатели приключений, готовые оставить свой дом и отправиться открывать новые земли. Но чтобы лучше раскрыть викингов, нужно рассмотреть и различия между свободными и несвободными людьми. Этот момент часто ускользает из описания быта викингов. Ну грабили, мол, убивали, людишек немного прихватили с собой, а че такого? Вот на этом «людишек прихватили» я бы и хотел остановиться подробнее. Вот что мы узнали благодаря нашему Олегу.
Рабство у скандинавов было не просто темной стороной бизнеса, а полноценной частью их культуры. Институт рабства имел в Скандинавии давнюю историю и, вероятно, возник за тысячи лет до эпохи викингов. К VIII веку на Севере уже существовало значительное количество несвободных людей, причем большинство из них были наследственными рабами далеко не в первом поколении. В эпоху викингов картина резко изменилась: активное приобретение человеческого товара стало важной составляющей экономики. Именно захват рабов был одной из главных целей разбойных набегов и военных кампаний викингов, в результате чего число порабощенных людей в Скандинавии резко выросло.
Окунемся в мир скандинавского рабства, где добровольное принуждение – это не оксюморон, а обычное дело. Но мы же про мифологию, так? Посмотрим, из чьей божественной задницы растут эти ноги.
Возьмем «Песнь о Риге». Здесь Хеймдалль, замаскированный под Рига, путешествует по домам, спит с местными и так объясняется возникновение социальных классов. Он посещает три дома: бедный, средний и богатый. В итоге появляются три сословия – рабы, крестьяне и знать. Имена у детей, родившихся после визита Рига, не просто так даны. Вот, например, родители рабов – Трэлл и Тир (что буквально означает «рабыня»). Их дети носят весьма говорящие имена: Горластый, Грязнуля, Услужливый в постели (да-да, вот такие реалии), Вонючий и прочие милые клички. У девушек тоже весело: Пузатая, Толстоногая, Сплетница, Храпунья, Крикливая, Крепостная, Оборванка и Долговязая и так далее. Как вы уже поняли, это не самые любимые дети.
Родила она сына, водой окропили, он темен лицом был и назван был Трэлем.
Стал он расти, сильней становился, кожа в морщинах была на руках,
узловаты суставы, толстые пальцы и длинные пятки, был он сутул и лицом безобразен.
Дева пришла – с кривыми ногами, грязь на подошвах,
загар на руках, нос приплюснут, и Тир назвалась.
Работа у этих детей тоже мечта поэта: чинят заборы, удобряют поля навозом, пасут свиней, таскают хворост. Кожа у них морщинистая, ногти заскорузлые, глаза тусклые – короче, полный комплект несчастий.
В доме среднего класса родились уже нормальные дети с человеческими именами типа Олег. А в богатом доме сына назвали Ярл. Ну вы понимаете.
Для справки. Хеймдалль — скандинавский бог с суперслухом и зорким глазом, который никогда не дремлет. Видит и слышит всё, даже как растет трава. Охраняет запрещенную на территории РФ радугу. Точнее, радужный мост. В Марвеле внезапно он негр.
Где-то во вселенной Марвел при рождении Хеймдалля.
Вернемся в суровую реальность к Олегу. Обращение в рабство у викингов называлось ánauð, что значит «кабала» или «принуждение» – классика жанра насильственного подчинения и лишения свободы. Порабощенных называли þræll – трэлл. А вот дальше начинается веселье с терминологией.
Например, þjónn – это трэлл, который выполняет обязанности домашней прислуги, а порабощенная женщина называлась ambátt. Если женщина занималась ткачеством – ее звали seta, а если выпечкой – deigja. Ну и особая категория – fjósner, это те, кто жил со скотиной и заодно за ней ухаживал. Представьте себе такую карьеру.
Но не все становились рабами сразу и навсегда. Были и промежуточные стадии несвободы. Например, можно было попасть в рабство условно добровольно, чтобы расплатиться с долгами, сейчас это называется ипотекой. Или по приговору суда за какое-то преступление. Вариантов много, но радости мало.
Некоторые становились рабами с рождения, если оба родителя были несвободны. А если свободный мужчина забыл про свое приключение с рабыней и отказался признать ребенка – тоже не айс, привет, рабство. Остальные становились трэллами после набегов. Пленников хватали, тащили в неизвестность – и вот так, из личности в собственность – бац и готово.
И помните, за каждым набегом викингов, который мы видим на картах, как стрелки или топонимы, стояли реальные люди и их страшные переживания. Трансформация из свободного человека в вещь за считаные секунды – это вам не шутки, а суровая реальность скандинавского рабства.
Женщины-рабыни страдали не только от физической работы. Мы взрослые люди и все понимаем, подробности расписывать не буду. Гостей развлекали не только медовухой, а военные сторонники получали женщин в подарок. Скальдический стих даже восхваляет Харальда Прекрасноволосого за такие щедрые награды.
Мужчины-рабы тоже не избежали особого внимания. Имя одного из них, Кефсер, переводится как «услужливый в постели», что явно указывает на его обязанности. Даже богини спали с рабами – кто от скуки, кто из похоти, а кто чтобы досадить мужу.
Работорговля процветала, особенно на востоке. Женщин захватывали специально для продажи в рабство. Викинги раздавали рабов не только для домашних работ, но и для забавы. Право на такую забаву считалось неоспоримой прерогативой состоятельных людей. Даже в поэмах упоминаются такие случаи.
Рабов могли убить безнаказанно, выбросить как мусор, если они заболевали, или избавиться от пожилых и нежеланных детей-невольниц. Юридических прав у рабов почти не было. Компенсации за травмы или смерть получали хозяева, потому что они теряли имущество.
Иногда рабов упоминали в сагах как людей с хорошими качествами, но это не меняло их статус. Убить раба было не больше, чем порча имущества. Ахмед ибн Фадлан рассказывает, как рабов выбрасывали умирать. Хозяин мог убить своего раба, и никто не считал это преступлением. Рабы были не просто бесплатной рабочей силой, но и отличным товаром на рынке. Викинги продавали их за серебро, а иногда и обменивали на другие товары.
Вот только Олег как-то не сильно разделял этот энтузиазм. Может потому, что каждый раз, выбирая себе трофей, он неизменно натыкался на бодрых старушек, которых он вечно не мог догнать. Сам Олег по секрету мне признался, что он просто подыгрывал пленным, чтобы спасти как можно больше жизней.
Поскольку рабов у него с мамой в хозяйстве никогда не было, он думал, что это что-то вроде тамагочи, только кормить нужно реальной едой и бить по-настоящему. Рабов не было, а тамагочи был, да, так бывает.
Не думайте, что Олег стал бездушным работорговцем. О, нет! Он всегда с уважением относился к своим рабам, правда, пока они выполняли свою работу хорошо. В его хозяйстве даже были случаи, когда рабы получали свободу за особые заслуги — например, за удачное спасение Олега.
Естественно, с его нестандартным подходом к жизни, Олег сразу же стал самым доброжелательным хозяином среди своих соплеменников. Он даже пытался организовать нечто вроде рабского профсоюза, за что получил от старейшин выговор. Прям розгами по седалищ… Блин, да что опять? Нет, не с тобой. Иди погуляй во дворе… Олег все не может понять с кем я разговариваю, не обращайте внимания.
Работорговля была делом выгодным, но кто-то должен был же думать о морали, правда? Вот Олег и думал.
Олег зарекомендовал себя как умелый воин, которому благоволят сами боги. Естественно, его охотно брали с собой в набеги. Однажды даже кто-то сказал, что если бы было больше таких воинов как Олег, то они с легкостью захватили бы все земли вокруг.
Однажды, во время очередного набега на английские монастыри, Олег решил, что пора бы и ему прославиться не только среди своих, но и среди врагов. Первым он ступил на берег, гордо подняв свой топор и крича что-то непонятное. Местные монахи, увидев его, сначала подумали, что это какой-то странный ритуал, но когда Олег начал размахивать топором, они поняли, что ритуал закончился и началась резня. Олег не был жестоким по натуре, но понимал, что для того, чтобы завоевать уважение своих товарищей, нужно было показывать силу и решимость. Поэтому он неистово рубил, что подвернется под руку. Изрубил забор, телегу, кусты. Монахов этот перформанс поверг в настоящий ужас. Именно тогда они поняли, кто такие Берсерки. Естественно, на саму битву и грабеж у Олега сил уже не было. Зато уважения среди викингов прибавилось, как и страха среди монахов.
После возвращения домой, Олег все больше задумывался о своем месте в этом мире. Он понимал, что его жизнь – это не просто серия набегов и грабежей. Ему нужно было что-то большее. Он решил, что станет тем, кто объединит всех викингов под одной идеей. Идеи у него, правда, никакой не было. Зато был дурацкий шлем и уникальные способности.
Наш Олег был не простым викингом, увлекавшимся только грабежами. Его все больше интересовал культурный обмен с новыми землями. Хотя Олега и сейчас называли экспертом по культурному обмену. Ну как экспертом — он выучил пару ругательств на разных языках и научился определять ценность монастырских вин. Но он хотел большего. Даже подавал документы на визу, но ему отказали.
Пусть Олег отдохнет немного и наберется сил. Оставим его на недельку в покое.
Спасибо всем, кто читает, плюсует и комментирует. Отдельное нечеловеческое спасибо @romagorinov, @Regrat, @SinnerAV, ,