Лестница
Страх делает индивида бессильным, а первый грех всегда происходит в слабости; потому-то он по своей видимости случается как бы безотчетно, но такое отсутствие осознания и есть настоящая ловушка.
Сёрен Обю Кьеркегор.
Уже который час я пытаюсь отыскать своего отца. Утром он увидел, что калитка нашего участка была настежь открыта, а собаки, что изо дня в день будит нас ровно в девять часов утра, в будке не было. Более того, странности всему этому, придавал и тот факт, что веревка, на которую мой отец обычно привязывает собаку ночью, была порвана.
Я встал в десять часов и от матери узнал, что отец уже как два с половиной часа ушел за собакой. Мы с матерью решили полностью довериться отцу и сели завтракать. Однако, закончив трапезу, убравшись и приняв душ, я понял, что отец мой, кажется, слишком уж задержался, если уж собаку он все – таки и нашел. Я потратил на свои утренние процедуры около полутора часов, однако отец мой, за это время, явиться так и не соизволил. Суммарно его не было уже больше пяти часов, время близилось к полудню. Я насторожился, однако мать, кажется, не была обеспокоена столь долгим отсутствием отца. Тогда то я и спросил:
-Мама, не кажется ли тебе, что отец слишком долго пропадает на поисках собаки?
Мать, невозмутимо продолжая тереть старый ржавый, немного почерневший от гари снизу ковш, достаточно равнодушно ответила мне:
-Возможно, твой отец уже давно нашел собаку, а в городе решил купить что-то домой.
Сказав это, она неловко улыбнулась и принялась натирать ковш с еще большим рвением. Я же поглядел на кухонный стол и обнаружил, что бумажник моего отца лежит прямо на нем:
-Мама!
Она дернулась от неожиданности:
-Ну что такое?
Я обошел мать и глядя в окно сказал:
-Отец бумажник с собой не взял, значит, он не мог за покупками отправиться…
Мама отложила ковш и устремилась к тарелкам:
-Деньги не только в бумажниках носят, карманы ведь тоже для чего-то нужны…
Она нелепо хихикнула:
-Мама, я точно знаю, что мой отец носит деньги исключительно в бумажнике…
Мама домыла тарелки, отложила губку, протерла руки и выключила кран:
-Ты прав, он не любит, когда деньги мнутся, думает, их не примут, он такой дотошный, прямо как и ты…
Меня изумило ее спокойствие и какое-то несвойственное ей равнодушие:
-Мама, неужели ты совсем не волнуешься?
Мать повернулась ко мне, оперлась на раковину руками сзади, выдохнула и сказала:
-Совершенно нет. Пойми, сынок, я слишком хорошо знаю твоего отца… Он наверняка заболтался с кем-то из своих многочисленных знакомых по пути домой и потерял счет времени.
Быть может, мать и права, однако, я отчетливо чувствовал нечто неладное. И понимая, что от нее мне дожидаться уже нечего я сказал:
-Хорошо, мам, но я все же схожу, поищу его.
Мать уже принялась расставлять помытую посуду в шкаф:
-Разумеется, иди, если тебя это так тревожит.
Я уж было собрался выходить, как вдруг мать бросила мне в руки отцовский бумажник:
-Ну раз уж так, купите чего-нибудь к ужину на обратном пути.
По правде говоря, меня несколько смутило равнодушие моей матери, смутило даже больше, нежели исчезновение моего отца. И я долго не мог выпустить из головы странного, всепоглощающего чувства из своей головы, предвещающего что-то недоброе. Однако, перебило поток моих мыслей солнце, удары по глазам которого, мне пришлось терпеть, как только я вышел из-под нашего козырька возле дома.
И вот, солнце уже на самом зените, время близится к полудню, не лучший я момент выбрал для того чтобы выходить из дома. Надо было либо выходить раньше, либо напротив, направиться немного позже.
Я спустился по серпантину с нашей горы в нижний поселок и буквально за два часа оббежал его весь целиком. За это время я не встретил ни отца, ни кого-то кто бы его видел. Я даже поднялся к горному лесу, но и там ни следа.
Я снова спустился и решив, что отец, в поисках собаки направился в город, решил последовать за ним.
Конечно затея эта бессмысленна, но даже, если я его не найду, то я точно знаю, что именно по этой дороге он всегда ходит в город. Мой отец, в отличие от нас с матерью, не любит набережную, объясняя это тем, что на пляже слишком много туристов, а их он, как и подобает старым, местным ворчунам терпеть не может. Потому то он тут и ходит, а значит, если он в городе, возвращаться он будет именно этим путем, в этот момент мы с ним и встретимся.
По правде говоря, мне эта дорога не нравилась в детстве, однако, со временем, я нашел в ней некую готическую мрачность и загадочность.
И вот, я бреду по этой таинственной дороге уже почти что три часа, время близится к шести часам. Знаете, дорога эта представлялась мне всегда загадочной, таинственной и в какой-то мере мистической, не только ввиду своей отдаленности от пляжа и некой затерянности от людского взора, но и по той самой причине, что сколько бы раз по ней я не ходил, я вновь и вновь обращал внимание на новые, незначительные ее детали.
К примеру, порой, я замечал трещины в одном месте, в другой же день трещины эти уже находились в совершенно другом месте, причем той же самой формы, на расстоянии в тридцать, а порой и сто метров от былого.
Насекомые здесь мне тоже всегда казались слегка необычными. И дело тут было не в том, что они были слишком причудливы, нет, просто именно таких я не видел более нигде, к тому же в таких количествах.
Однако же, самым необычным фактором оставалась странного вида ленточка, появляющаяся, то в начале тропинки, прямо у входа к ней со стороны нижнего поселка, то напротив, в самом ее конце, у выхода к трущобам города. Это было не единственной причудой ленточки. Самое интересное то, что ленточка эта в зависимости от места имела совершенно разный цвет, ближе к поселку - голубой, к городу – красный, появляясь же где-то в середине пути, она имела разные оттенки зеленого, форма ее при этом, оставалась сугубо одинаковой, как и длинна.
Родители мои на эти странности внимания не обращали никогда, а когда я намеренно заострял на этом внимание, они отвлекались или переводили темы, будто вопросов никаких я и не задавал вовсе. Да и потом, толка говорить с ними об этом и не было.
Сегодня трещины я уже миновал, насекомые меня не заботили, а вот что касается ленты… Ее не было в начале, да и пока что, приблизительно в середине пути я ее еще не увидел. Следовательно, она ждет меня в конце с привычным для этих обстоятельств красным цветом.
Я измерил приблизительно расстояние этого пути. Вся дорога занимает приблизительно пятнадцать километров, которые мы обычно проходим часа за три, на данный же момент с неизменной скоростью и не сворачивая, я иду примерно полтора часа. Это значит, что я практически достиг половины пути и теоретически уже должен был встретиться со своим отцом.
Задумавшись об этом, я слегка притормозил и сбавил шаг. По правде, подсчеты мне значительно удобнее проводить глядя на небо, оно напоминает мне доску, на которой сразу же рисуются необходимые мне числа. Хотя в этом месте небо загораживает деревья, огромные изогнутые крючья, растущие из самого оврага по левую сторону от меня.
К слову, мне всегда было интересно узнать, где эти исполины берут свое начало, но овраг был слишком крутым, чтобы было можно в нем что-то разглядеть. Тем временем я уже подошел и к самой середине, где остановился.
Я присел на небольшой каменный бордюр и принялся ждать отца. Я сидел так минут пятнадцать, пока не понял, что потемнело достаточно резко , да, летом бывает и так. Тогда-то на одной из веток я и увидел на одной из веток ленту…
Неожиданно, впервые, я вижу ее настолько… Посередине..? Да еще и такого цвета…
Я не сильно разбираюсь в оттенках цветов, однако, эта висящая над моей головой тканная лента имела необычную для глаз расцветку, что-то между сиреневым и серым, вроде лавандового. В этот момент подул ветер. Я чуть пошатнулся и одной из своих рук случайно оперся на что-то вроде ступеньки с обратной стороны бордюра.
Вот так да… Ещё никогда я ее тут не видел… Хотя, быть может, я просто ее не замечал… Она вела прямо вниз.
Мое любопытство в тот момент было просто неописуемо. Мной овладело безудержное желание посмотреть что там, спуститься в овраг. Я посмотрел прямо вниз.
Длинная каменная лестница из того же материала, что и бордюр. Не достаточно новая, но, кажется, не совсем уж и старая. Слегка потрескавшаяся местами. Я не мог разглядеть, где она заканчивается, густой туман окутал лестницу.
Я сделал шаг.
Быть может отец там? Я сделал еще один.
Я ступал еще и еще, все ниже и ниже, пока, наконец не вошел в облако тумана. Я прошел после этого еще метров двадцать, а затем обернулся. Я не мог больше увидеть верх. И не хотел. Я попытался сделать шаг назад, но мое тело и мой разум мне этого не позволили.
Я начал идти вперед, дальше. Безвольно, бездумно. Постепенно туман рассеялся. Тогда, я снова увидел перед своими глазами эти деревья, как никогда раньше близко, высокие, тонкие, уродливые, причудливые, закрывающие небеса деревья. И чем ниже я спускался, тем уродливее и причудливее они становились; они изгибались в омерзительных формах, укорачивались , обвивали друг друга и самих себя, сплетались, но на них было все меньше листвы, с каждым моим шагом.
Я почувствовал слева от себя движение, затем справа. Я медленно посмотрел сначала в одну, затем в другую сторону.
По обе мои руки я увидел фигуры, человеческие силуэты, с неразличимыми чертами лиц.
Они шли рядом со мной, смотрели на меня, а я смотрел на них. Я не мог произнести ни слова, не мог издать ни звука. Судя по всему, они тоже. Мы продолжили идти. Втроем.
Я увидел у одного из силуэтов топор за спиной и это меня испугало. Но я не почувствовал от него угрозы. А он, по-видимому, почувствовал мой страх и ускорился. Теперь он шел чуть впереди меня, ступени на три, может и четыре… а может быть и больше…
Тут было холодно и чем ниже мы спускались, тем холоднее становилось. Вдруг, я обнаружил, что ступеньки ветшали, они будто старели на глазах, где-то их засыпало почвой, где-то их словно втоптало в нее, местами, они торчали прямо из под земли.
Спустя время на ступеньках начал проступать сначала иней, затем снег. Я почуял холодный ветер, хотя замерзать я начал уже давно. На ветвях деревьев тоже снег. Почва покрыта ледяной коркой. Под ногами тонкие корешки, они занесены инеем. С каждым шагом их все больше. И чем ниже я спускаюсь, тем они длиннее становятся.
Постепенно они сменяются странными растениями, снег уходит, а ему на смену приходят цветы, странных оттенков, коих нет и в природе, форм, которые и словами описать невозможно. Силуэт справа постепенно развеялся. А деревья все еще тут. Все так же уродливы, черны и мерзки. Но все короче. Под моими ногами папоротники, они слегка желтые, хотя и переливаются как северное сияние; голубым, розовым, фиолетовым и красным цветами. По ним ползают насекомые, и они тоже сияют, светятся земными неземными цветами. У кого-то из них пять лапок, у кого семь. А ступенек уже и не видно почти из-за земли. Склон стал слишком крутым. Я не могу задавать себе вопросы “как” и ”почему” , теперь это – непозволительная мне роскошь. Более это не имеет никакого смысла. Тут. Я уверен, что не сплю. Это более чем реально. Как под гипнозом, словно пьяный. Я слегка в ступоре. Но я все еще понимаю, что это реально. Я уже сползаю, мой спутник с топором тоже.
И вот, наконец, я вижу что-то. Что, трудно описать словами. Это море… Нет, не наше синее море… другое… Оно еще больше, это целый океан. Зеленый, болотный, бурлящий. И снова только голая почва, сухая даже возле воды. Но зато, почти больше нет деревьев. И теперь я вижу небо. Оно похоже на то, что бывает после грозы, слегка зеленоватое, местами желтое, а где-то оно черное.
А море, или океан, не знаю точно, бушует, шумит. Шторм.
Он кидает волны о скалы и разбивает их с неподобающим треском. Об эти острые скалы, того же материала, что и лестница.
Я вижу что-то там, почти у самой воды, в самом низу стоит что-то… Что-то очень странное… И оно светится.
Я оборачиваюсь и больше не вижу своего спутника. Он так же растворился. Исчез. Я окончательно решаю спуститься.
Я тут как зачарованный. Иду к манящему свету. Приближаясь, я выставляю руки вперед, чтобы тронуть его. Но кого, его?
Это алтарь. Из того же камня. Снова. Тот же камень, из которого сделаны ступеньки и скалы. Из этого алтаря бьет небольшой ключ, как маленький фонтанчик и каждая струя этого фонтанчика пробивается через несколько крохотных, переливающихся разными мыслимыми и немыслимыми цветами сфер.
Они поют мне песню, я слышу ее все отчетливее с каждой секундой приближения. Я спешу их коснуться. И я их касаюсь.
Песнь становится громче, становится такой приятной и будто бы родной для меня. И я вижу перед своими глазами отчетливо тысячи образов, миллионы событий и бесконечное множество неописуемых миров. А алтарь, вода и сферы постепенно спешат слиться со мной воедино, дабы стать общим потоком. Я чувствую блаженство, которое затягивает меня в себя. Я не сопротивляюсь. Но сопротивляется кто-то другой. Что-то тянет меня обратно, назад. И множество голосов шепчет мне на ухо что-то тихо, продолжая вытягивать меня из вечного блаженства назад.
И все, что я слышу – “Вернись, не уходи, останься.”
Я оборачиваюсь и вижу десятки, сотни, а может и тысячи светящихся бело-голубых рук, тянущих меня обратно.
Постепенно начинают проступать образы и силуэты. Такие знакомые и родные, но все еще безликие. Я нехотя вытаскиваю руки, и меня вытягивают. Краем глаза я вижу, как ноги мои поглощает страшный зеленый океан, как по бокам в воду бьют черные молнии. Вода густеет. Но я спасен. Я ухожу обратно. Назад. Домой.
Я просыпаюсь в своей кровати, в родной комнате, первым делом глядя в окно. Шумно поднимаясь, я привычно ударяюсь ногой о тумбочку, а в комнату заходит мать:
- Ты зачем встал? Жар может и спал, но тебе все еще надо лежать.
Я посмотрел на солнце, на голубое небо в окне. Потом посмотрел на мать и улыбнулся.
Отец, чуть позже, рассказал мне, как нашел меня на привычной нам дороге, без сознания, лежавшим по ту сторону бордюра. Я спросил его про лестницу, а он ответил, что ее там нет и, не было никогда, что он принес меня домой с жаром и что лежал я так сутки.
Следующей ночью, возле своей кровати я увидел пухлого лысого мужчину с бледным лицом, в черном плаще. Он сидел тут пока я спал, он посмотрел на меня своими желтыми глазами и протянул мне сферу, я ничего ему не ответил, отвернулся и уснул.
Больше никогда в своей жизни не видел я ни ленты, ни трещин, ни насекомых. Мы с друзьями даже спустились в овраг, но не нашли там ничего кроме крохотной речки.
Теперь я чаще вижу такие сны.
Или это не сны..?