После безуспешных попыток дозвониться Шварцу Маруся повезла малолеток обратно, на Ленинский. Они были необычными девчонками, и это обстоятельство все меняло. Даже если их беременности есть и другие объяснения, не заставляющие тайком складывать пальцы и мелко креститься.
Виталя отменит свое решение. Во всяком случае, в расход никого очно не пустит. Может, и деньги девчонкам отдаст.
Чем ближе подъезжала Маруся на своей «ауди» к кирпичному дому на Ленинском, тем страннее себя чувствовала. Это что же, получается, жизнь имеет смысл? И про Марусю напишут книгу, что ли? Блин, вот этого бы не хотелось, конечно. Ну, какая Маруся героиня? Она и на одном гектаре недостойна… Нет. Это ошибка. Девки как-то ее дурят. Как?
Маруся нервничала. «Хорошо, что я их спасла, – думала она. – Могла бы этого и не делать. Только что будет дальше?»
– Так мы все-таки беременны? – радовалась малая Ольга. – Мы ребеночков рожать будем!
«Как она будет рожать? – думала Маруся? – Она же маленькая! Еще в книгу Гиннеса попадет.
Самая молодая роженица. Журналисты набегут, телевидение. А оно нам надо? Мамаша-людоедка их увидит по телеку. Значит, надо просить бандитского гинеколога Шмуля Яковлевича как-нибудь организовать роды подальше от глаз людских. Но, с другой стороны, может, и не надо таиться? Хотя все-таки надо. Если о младенцах, созревающих в чревах двух девственниц узнают, то могут возникнуть и проблемы. К ним потянутся все психи, все маньяки. Это опасно. Так что огласки быть не должно. Вон, братик (если, конечно, действительно, братик) будущих младенцев вообще в хлеву родился. И ничего. Все узнали. Так что на фиг телевидение!»
Уже дома, на Ленинском, Маруся рассадила девчонок за кухонным столом, стала готовить по-быстрому тушенку с картошкой.
– Давайте я вам помогу! – сказала Оксана.
Старшая из сестер поглядывала на нож в руках Маруси. Девчонка хочет умереть – помнила пластмассовая девушка.
– И я! И я помогу! – подхватила младшая.
– Нет, – отказалась Маруся. – Не надо мне помогать. Лучше расскажите, как вас угораздило?
– Ну, когда мы умерли, – сказала Оксана, – моя прабабка (ту, которую съели) отвела меня в лес, сказала искать какого-то мертвеца. И какой-то появился…
– Мертвец? – уточнила Маруся.
– Нет, вроде. Он кричал, что как бы трахает Вселенную.
«Блин!» – подумала Маруся.
– Как он выглядел?
– Ну, толстый такой.
«Толстый?»
Маруся расспрашивала, узнавала подробности. Все это могло иметь значение для будущей истории.
Олина история немножко отличалась. Она тоже оказалась в лесу. Ее тоже отвела туда прабабушка. Но Оле встретились какие-то другие сущности. Их звали Улюль, Булюль и Хиштаки-Саритануль. Оля была с ними знакома и раньше, поскольку весенние галлюциногенные мухоморы, как оказалось, пробовала не в первый раз. Что интересно, Оля утверждала, что все трое стали ее друзьями, и находятся рядом прямо сейчас. Их, конечно, никто не видит, но вот же они – девчонка очертила рукой то ли дугу, то ли синусоиду.
– Да врет она все, – не выдержала Оксана.
– Но факт остается, – возразила Маруся. – Твоя сестра тоже беременна. И что же мне с вами делать?
– Что-что… Пойдем, как в сказке, две сиротки, – буркнула Оксана.
Марусино сердце словно стиснула в кулак холодная рука.
– Нет, – сказала она. – Никуда вы, девчонки, не пойдете. Я вас не пущу.
– А ваш друг нас убьет? – спросила Оля.
– Какой друг? – спросила Маруся, уже понимая, кого девчонка имеет в виду.
– Ну, вот этот, на американского артиста похожий.
– Не думаю, – сказала Маруся. – Пусть только попробует.
– Пусть убьет, – мечтательно сказала младшая девочка.
Маруся решила спрятать опасные предметы.
***
Шварц нагрянул вечером. С ним с ним снова был Клоп.
Хоть Маруся и учила девчонок не бояться бандитов, наука не сработала – Оксана и Оля выглядели насмерть перепуганными.
– Я так и знал, – заявил Шварц.
Он ухмыльнулся, и Маруся готова была размазать эту ухмылку по его физиономии. И еще гаже скорчил рот Клоп. Маруся на секунду зажмурилась, помечтала, как вколачивает зубы в глотку этому гаду. Может, это и случится. А, может, так и останется мечтой. Будь, что будет.
– Ты и пальцем не пошевелила, – сказал главарь. – Как это понимать?
– Я возила девчонок к врачу. В общем, Шварц, ты должен это знать.
– К какому врачу? – глумливо спросил Клоп.
– К гинекологу.
– И что же, что же он сказал? – шутовски проблеял подручный Шварца.
– Я не представляю, что бы могло меня удивить, – пожал плечами главарь ОПГ «Академическая».
– Они девственницы, – сказала Маруся. – Обе. И обе беременны.
Клоп заржал. Но Виталя словно онемел. Кадык на его могучей шее ходил вверх-вниз как гидравлический поршень.
– Доктор отказался от аборта, – добавила Маруся. – Говорит: «Хоть режьте!»
– Да уж, – сказал Шварц. – Ну, а откуда мне знать, что ты – не пиздишь? Что я им – пизденки полезу щупать, что ли?
– Я могу, – ввязался Клоп.
– Сдрисни нахуй, – сказал Шварц.
«1:0 в мою пользу!» – подумала Маруся.
Клоп притих и пошел курить на балкон.
– Я не смогла их выгнать по этой же причине, – добавила Маруся. – Это будут особые дети. Надо быть с ними.
Шварц посмотрел на нее тяжелым усталым взглядом.
– Ну, а ты хоть представляешь себе, какой это геморрой? Мы привлечем к себе внимание, а это никогда ничем хорошим не заканчивалось.
– Их отец выигрывал лотереи, – возразила Маруся. – Кто знает, на что будут способны эти дети?
– Да базару нет, – вздохнул Виталя. – Но это когда будет? Лет через пять, правильно? За это время нас разорвут на сто британских флагов.
– Ты же умный, Шварц, – сказала Маруся. – Придумай что-нибудь.
***
И Шварц придумал. И плоды его мыслительной деятельности Марусе не понравились.
В это время, как галлюциногенные мухоморы после кислотного дождя, расплодились многочисленные секты. Народ был доверчив – верил в набыченный взгляд Кашпировского, заряжал трехлитровые банки с водой во время телесеансов Чумака. Народ уже забыл, что тридцать лет назад он дерзко отправил людей в таинственный космос. И теперь народ верил в любую хуйню. И любая хуйня беззастенчиво народ дурила.
ОПГ «Академическая» имела сомнительные связи с одной из сект. Возглавляла ее мать Эльвира – бывшая продавщица, осужденная в 1983 году на полтора года «химии» за хищения. Мать Эльвира была массивной, ширококостной теткой лет сорока пяти – в буклях, аляповатом макияже, с тяжелым взглядом бульдозерной силы, выдержать который было трудно. С началом демократических времен мать Эльвира наладилась было ездить с чемоданами в Польшу, но было это грязно, хлопотно и опасно. По большому счету прибыль не стоила издержек. И бывшая проворовавшаяся продавщица организовала секту, сплотив вокруг себя бесноватых, изнуренных кризисами, немолодых теток. А дальше вдруг пошел эффект снежного кома. Собрания секты становились все многолюднее. Из лавочек в сквериках молитвенные сходки переехали в котельную на Черемушках. Оттуда – уже в дом культуры. В секту приходили сначала десятки, но потом уже и сотни новых людей – не только теток, но уже и мужиков, которым нужна была опора в новые и стремные времена. Им мать Эльвира проповедовала о конце света, о том, что спасутся только избранные, а для того, чтобы стать избранным, надо было отдать матери Эльвире все свое имущество, избавиться от квартир и домов, идти налегке, неся другим людям свет новой веры, вербуя новых адептов.
А бойцы Витали Шварца крышевали секту. Рядовые парни охраняли собрания сектантов. А сам Виталя с Клопом и Ряхой помогали Эльвире быстро и по приличной цене избавляться от добытых квартир. Задерживать недвижимость не стоило – ведь, как правило, родные и наследники новообращенных были категорически против. Но пока они очухивались, пока приходили в себя, бойкие риэлторы-первопроходцы под крылом Витали Шварца быстро продавали недвижимость. И тут уже было никому ничего не доказать. Тем более, что люди Шварца могли договориться и с судьями.
При появлении матери Эльвиры, Маруся вздрогнула. Ее на мгновение затошнило. Она совсем не хотела бы принимать у себя дома этакую мадам.
Предводительница секты пришла, блестя ярким макияжем, в короткой юбке, выставлявшей напоказ откровенно пошлые ляжки. На пальцах обеих рук сверкали кольца с бриллиантами, образовывавшие достаточно ровный ряд, что наводило на мысль, что свои перстни мать Эльвира может при надобности использовать и как кастет.
– И кто это у нас? – расплылась при виде девочек мать Эльвира в улыбке, фальшивой, как золото ее зубных протезов. – Какие милые девочки!
– Ну, и? – спросил Виталя. – Ты их берешь?
– С какого перепугу? – словно бы удивилась мать Эльвира.
– То есть, как?
– Ты за кого-то не того меня держишь, здоровячок, – сказала Эльвира, похожая на сильно растолстевшую певицу Аллегрову.
– А что тебе не так?
– Во-первых, откуда я знаю, что они беременны.
– У нас целая куча тестов на беременность, можно проверить хоть сейчас.
– Ага, – ухмыльнулась сектантка.
– Есть справка от врача, – продолжал Виталя. – Маруся, она ведь у нас есть?
– Есть, – подтвердила Маруся, желая своему языку отсохнуть. Уж очень не нравилась пластмассовой гангстерше эта баба.
– Врачи могут, что хошь написать, – сказала сектантка. – И вы хотите, чтобы я вам поверила?
– Вот, все доказано! – сказал Виталя Шварц.
– Я хочу взглянуть на их пизды, – сказала мать Эльвира.
Это говорилось при девчонках. Сектантка их совершенно не стеснялась.
– Маруся, организуй, – распорядился Виталя.
Ох, как же это все Марусе не нравилось!
Она пригласила девочек и мать Эльвиру в другую комнату.
– Нам опять будут писю мацать! – обрадовалась младшая Оля.
– Значит, так, девчонки, снимайте штаны и трусы, – сказала Маруся. – Эта женщина вас проверит.
И, повернувшись к провозвестнице конца света, сказала:
– А вы сходите, руки помойте.
Девчонки, по счастью, не особенно сопротивлялись. Первой мацали писю старшей девочке – Оксане. Мать Эльвира схватила девчонку за талию и стала ввинчивать в тугую, юную пизду средний палец. Девочка вскрикнула.
– Порвете целку, я вас урою, – сказала Маруся, решившая не любезничать с этой мадам.
– Не боись, – хохотнула мерзкая баба, разряжая обстановку.
Маруся напряженно наблюдала за танцем трогательной, спрятавшейся в молодых курчавых волосиках, пизды и грубого пальца в свинячье-розовом маникюре. Оксана вскрикнула.
– Больно? – нахмурилась Маруся.
– Нет, – густо покраснела Оксана.
Палец вдруг остановился.
– Так, а что это у нас? Целочка? Похоже на то, – бормотала бабища-сектантка.
Она вытащила палец из пизды, вдруг облизала его. Это было так неожиданно и гнусно, что Марусю чуть не вывернуло.
Потом она при помощи мизинца осматривала Олю.
А дальше мать Эльвира долго и умело торговалась с Виталей Шварцем.
– ТЫ сколько квартир отожмешь, – убеждал ее Виталя Шварц. – Ни хуя себе, у вас такие девственницы есть!
– А толку-то, – цинично ухмылялась мать Эльвира. – Это я, ладно, в пизды к ним залезла. А как лохам это доказывать? Вот как?
– Да я тебя знаю, ты докажешь.
– Ладно, – сказала мать Эльвира, закуривая тонкую сигаретку More с ментолом. – Я, так и быть, их у тебя возьму.
– За процент с квартир.
– Не выкручивай мне яйца, – пыхнула дымом провозвестница апокалипсиса. – Просто возьму, и все. Избавлю тебя от геморроя.
– Слушай, я тебе такой подгон делаю, а ты соглашаешься всего лишь взять девчонок задаром?
– Можешь доплатить, – фыркнула мадам.
– С какой это стати? Доплачивать должна ты!
– А я с хуя ли? – прищурилась мадам. – Ты переваливаешь на меня головную боль, а я тебе должна еще и платить?
– Это не головная боль! Это чудо!
– Вот сам с этим чудом и трахайся.
– Ты пойми, что оно идет к тебе в руки.
– У меня и так все нормально, – фыркнула мать Эльвира. – Это не зрелищное чудо. На фиг не нужное, по большому счету.
– Я всего-то миллион у тебя прошу!
– Чего?! – заржала сектантша. – Сто долларов – красная цена.
– Ну ты, совсем берега попутала! – ругался Шварц. – Сто тысяч.
– Пф! – Мать Эльвира затушила первую сигаретку и тут же прикурила вторую.
В итоге сошлись на трех тысячах долларов.
***
Тоскливые взгляды этих девочек Маруся запомнила надолго. Их уводила в неизвестность отвратительная баба-аферистка. А Маруся, получается, помогла продать девочек в рабство? Блин! Она не могла на них смотреть.
– Обещайте, что с ними все будет хорошо! – сказала Маруся матери Эльвире.
Пластмассовая девушка сама понимала, как жалко звучали эти слова. Ей было стыдно за себя.
– До свидания, тетя Маруся! – сказала младшая из сестер, Оля.
– Прощайте! – сказала Маруся.
Она подумала, что вряд ли когда-нибудь увидится с этими девочками.
Впоследствии она не раз видела девочек во сне. И всякий раз эти сны становились для Маруси кошмаром.
Ей казалось, что девушки – уже умерли, стали жертвами лихолетья.
Но через пять лет Маруся встретилась с ними вновь.
Маруся тогда только вернулась из странствий по миру, решила обосноваться в Москве и искала самого уродливого мужчину. В его поисках она устроилась в аттракцион уродов, которые живьем разыгрывали в подмосковных промзонах игру Doom. Когда аттракцион был близок к разорению, его спонсором вдруг стал олигарх Гавриил Глебович.
Маруся никак не ожидала встретить девочек, которых когда-то продала сектантам в загородном доме одного из самых богатых людей новой России.
Это было настолько странно, что лишило Марусю всякого покоя. Девочки наверняка узнали Марусю, но держались отстраненно, не подавали вида.
До поры.
А Маруся задумалась – не могла не задуматься. Кто им олигарх? Отец? Но ведь отца съели? Или он спасся? Кого эти девочки родили? И где дети?
Любой из этих вопросов способен был надолго лишить спокойного сна. И главное, Маруся-то вернулась в Россию не столько из-за какой-то там ностальгии. И не просто в поисках подходящего для любви урода. Она хотела узнать и судьбу этих девочек. Она не знала, где их искать. А девчоки сами пришли в руки.
С ними надо было поговорить. И однажды Маруся решилась на разговор.
Продолжение следует...