Жанр: Классическая зарубежная фантастика.
Аннотация: «Железная пята» — весьма необычный и увлекательный роман-антиутопия, посвященный ближнему (на момент публикации в 1908 году) будущему США и планеты Земля в целом. Как и никому другому из мастеров антиутопического (да и утопического) жанра, Лондону не удалось в точности предсказать будущее. Однако сбылось многое из того, о чем он написал в романе, — и гигантские корпорации, поглощающие малый и средний бизнес, и сама идея «корпоративной культуры», и мировые войны с Германией, и даже… 1917 год как дата мощного социального взрыва.

Жанр: Научно-популярная литература.
Аннотация: Первая полная и основанная на первоисточниках биография Альфреда Нобеля — удивительного и противоречивого человека, который мечтал о мире во всем мире, писал по ночам любовные стихи и изобрел динамит, навсегда изменив приемы ведения войны.

Книгу о создателе самой известной и уважаемой награды на Земле — Нобелевской премии — написала шведская писательница и журналистка Ингрид Карлберг. Она детально прослеживает историю жизни Нобеля и его семьи, максимально погружая нас в эпоху и ее атмосферу, и впервые подробно касается ранее замалчивавшихся и табуированных тем: многолетнего тайного романа Альфреда (который никогда не был женат, но всегда грезил о семье и домашнем уюте) с австрийкой Софи Хесс, а также последовавших за его смертью мучительных семейных разногласий по поводу завещания и учреждения премии.

Книга основана на огромном объеме неизвестных ранее источников: сочетая научную строгость академического уровня с любопытством журналиста-расследователя, Карлберг работала в архивах пяти стран, изучила сотни документов и тысячи частных писем, в том числе посвященных санкт-петербургскому периоду жизни семьи Нобель (начало 1840-х — начало 1860-х).
«Долгое время образ Альфреда Нобеля и история его жизни подвергались жесткой ретуши. Важные периоды оставались белыми пятнами, значительные события и люди замалчивались, не говоря уже о неподобающих проявлениях чувств. Каждый, кто берется за такую непростую тему, должен сформулировать свое отношение к этой горькой истине». (Ингрид Карлберг).

«Память льда» — третий том цикла эпического фэнтези (все таки оно в большей степени эпическое чем тёмное) Стивена Эриксона «Малазанская книга павших». Вы совершенно справедливо спросите: «какая к черту малазанская книга павших»? Не спешите, сейчас расскажу.

Какая, к черту, Малазанская книга павших?

Ну ребята, стыдно про такое не знать. Стивен Эриксон, археолог, историк и просто хороший человек вдохновился историей Античности и Византийской империи добавил щепотку магии (на самом деле не щепотку, очень много магии) и придумал сложный мир, с целым ворохом уникальных народностей, своей географией и мифологией. Представления о морали тоже взяты из глубокой древности поэтому уютненькие казни, пытки, геноциды и ужасы войны представлены во всей красе. Любимчиков у автора судя по первым томам нет в принципе, поэтому никто из героев не застрахован от внезапной смерти. При этом, они, конечно, могут воскресать или реинкарнировать, но это в очень редких случаях.

Сюжет концентрируется на судьбе Малазанской империи — могущественной державы с переменным успехом захватывающей близлежащие (и не очень) страны. В ходе многочисленных военных компаний, предпринимаемых империей пересекаются интересы различных богов, которые тоже активно подключаются к противостоянию. Не обходится и без политических интриг, предательств, диверсий, временных союзов и т. д. Короче говоря, разобраться в сюжете не проще чем в родословной Буэндиа в «Сто лет одиночества».

Чем хорош третий том

Если вам хватило терпения не бросить цикл со словами «это какая-то невнятная дичь» и вы продержались до третьего тома, вы будете вознаграждены. Дело в том, что только к третьей книге становится более менее понятно, что вообще происходит. Звучит дико, но только в «Памяти льда» автор более менее начал объяснять магические законы и мироустройство романов. Подробно на этом останавливаться не буду, так как для этого придётся пересказывать половину книги, скажу только, что вся информация неплохо разложена по полочкам и структурирована на различных сайтах, созданных фандомом цикла.

Цикл прибавил в масштабах: на этот раз бывшему элитному отряда Малазанской империи и его вынужденным союзникам противостоит могущественный религиозный фанатик с ордой сектантов, доведенных до отчаяния нищетой и голодом. Такое впечатление, что постановщик «Битвы бастардов» из сериала Игра Престолов вдохновлялся батальными сценами из «Памяти льда».

Кто с кем воюет?

Особенность третьего тома ещё и в том, что в нем объединяются бывшие враги. Главный злодей книги — панионский провидец оказывается угрозой перед лицом которой готовы заключить военный союз даже люди, которые сражались друг с другом в прошлом. В первом томе, когда элитный отряд Малазанской империи (ныне объявленный бунтовщиками и изгнанный) Поджигатели мостов так и не сумел захватить континент Генабакис им противостояли защитник Даруджистана военачальник Каладан Бруд со своими войсками и Аномандер Рейк — могущественный маг, глава древнего народа тисте анди, владыка летающей крепости Семя Луны (миллионер, филантроп и так далее). В этот раз они должны научится доверять друг другу и действовать сообща. Интересно не только их взаимодействие и тактика ведения войны, но и то, как они находят новых союзников — всему этому уделяется в тексте особое внимание.

Иногда правда дотошность автора и его внимание к деталям несколько вредит динамике произведения, которое вышло одним из самых объёмных в цикле (более тысячи страниц). Но, учитывая, что почти треть книги составляют сражения, как обычные, так и магические некоторый баланс все же соблюдается.

Резюмируя, могу сказать, что очередной том со своими задачами справился, более того выполнил программу максимум: интерес к циклу у меня сохранился, а повествование стало более целостным, связным и понятным.

Если понравился пост не забудьте поставить лайк (так его смогут увидеть больше людей) и подписаться на мой канал в ТГ (на нем все появляется гораздо быстрее, можно посмотреть контент из моих поездок, который я периодически обновляю).

Предыдущий пост: А_С 12-2

Мёртвенно-бледное сияние разлилось по площади. На мгновение смолкли все звуки: гул и гомон толпы, выкрики, пение, отрывистые команды на чужом языке, отдаваемые местными силами правопорядка. А потом рвануло – БАБАХ! Их просто снесло с ног, словно прямо над головами Павлова сотоварищи и местного комитета по встрече редких гостей столкнулись облака, из которых громовые великаны перекинулись молниями. По площади заметался ураган, опрокидывая мебель, срывая занавеси, опрокидывая стойки с аппаратурой, сбивая людей с ног.

И свет померк. Унялось кладбищенское свечение, потухли разбитые прожектора, только с дальних башен площадь слабо освещали огни иллюминации.

- Ялик! – крикнул Павлов.

Скафандр включил подсветку, тьму прорезали лучи прожекторов, выхватывая из темноты силуэты людей, ошеломлённых акустическим ударом. Некоторые шевелились, у иных на лице виднелись потёки крови. Его внука забрала представительная дама, лежавшая теперь на краю помоста и капсула СЖО, слабо светящаяся аварийным освещением, лежала рядом с женщиной.

- Ялик, - Сергей Иванович схватил кофр, проверил показания – в норме.

Они собирались вроде как заключать мирный договор, да только история Земли знала множество мирных договоров, нарушенных тотчас же, не успели чернила на бумаге просохнуть, поэтому готовились как положено: скафандры, три контура системы жизнеобеспечения для внука, щупы… жаль, оружие захватить не получилось. Ладно, кто это там шевелится?..

- Бобочка, - окликнул Павлов.

- Нет Бобочки, Сергей, - отозвался Таранин.

- Что?!

- Посмотри наверх.

Павлов задрал голову. Шлем закрывал обзор, приходилось вертеться из стороны в сторону, пытаясь обозреть ночное небо, в котором вот только что сияла «Терешкова». Люди на помосте зашевелились, приходя в себя. Кто-то вскрикнул там, в темноте – зевакам тоже пришлось несладко. Павлов опустил голову. Фигура в скафандре, окружённая сиянием прожекторов, замерла, словно человекообразному роботу выключили питание.

- Как же это… - прошептал Павлов.

Раздался многоголосый крик – со всех краёв площади, сразу. Прогрохотала очередь из автоматического оружия, и ещё одна, среди криков раненых захлопали одиночные выстрелы.

- Сергей!.. – успел крикнуть Жора до того, как в начальника экспедиции ударили пули.

На Земле-матери длины мерили по-другому нежели на Земле, поэтому на наши деньги калибр пулемёта был примерно одиннадцать с половиной миллиметров. Достаточно, чтоб очнувшийся Тису увидел, как светившуюся фигуру инопланетянина смела гроздь красных шаров, искрами рассыпавшихся о дыхательный аппарат скафандра. Павлов рухнул за помост, так и не выпустив из рук капсулу с внуком: «Ялик, - билась мысль в голове, - сам хоть сдохни, а внука держи…»

- Всем – ПОДЪЁМ! – заорал Таранин. – Команда, к бою!

Прогрохотала ещё очередь. Крики толпы, метавшейся по площади, прорезали тёмно-красные шары, с басовитым гудением прорезавшие тьму над помостом, разошедшиеся веером, рассыпавшиеся о стены зданий в дальнем углу Жертвенника.

- Уходим отсюда! – крикнул Таранин. – Берём Начальника и уходим!

- Куда?! – отозвалась Вика, озираясь по сторонам.

- Да куда угодно! – Жора свалился на брусчатку подле Павлова, подполз к Сергею Ивановичу.

Виктория приземлилась рядышком, встала на колени, вглядываясь в безмятежное лицо Начальника. Жора, чуть оказавшись рядышком, схватился за капсулу.

- Живой? – спросил он.

- Живой, - отозвалась Вика. – В шоке, но живой.

- А мальчонка?

- Просыпается, - сказала Биккулова. – А так норма.

- Ну, потерпит, юный космонавт, - хмыкнул Таранин. – Всё, подъём. Смотрите под ноги.

Они разогнулись, готовясь прорываться через метавшихся по площади людей.

Слава богу, Сергей объяснил местным воротилам что к чему, - подумала Виктория. По всем уставам Межкосмоса первая высадка на планете должна проходить с максимальной изоляцией участников высадки от внешней среды. Инопланетная ДНК может отравить почву и воздух, сколько не высиживай в карантине; процесс привыкания к новой планете растягивается на поколения...

Поэтому они в скафандрах. Защищены от любых угроз.

Они сделали шаг, другой – и оказались в кольце вооружённых людей, одетых в чёрные балахоны. Размалёванные лица в инфракрасной подсветке скафандров мерцали забавными рожицами, контрастирующими с угрожающего вида пушками в руках. Люди замерли. Очередь, предназначенная Павлову, прилетела со значительного расстояния, и его доспехи выдержали. Выдержат ли скафандры выстрелы в упор - были серьёзные сомнения.

Размалёванные подняли оружие. Вика зажмурилась. Зажмурилась и вздрогнула, когда акустическая система скафандра донесла до её ушей резкие хлопки, чуть приглушённые наушниками. Женщина ждала удар, резкую боль, удушье… нет, она просто дыхание задержала, вот вроде вдох, вот выдох…

Вика открыла глаза.

«Рожицы» кучами тряпья валялись на брусчатке. На помосте над головами инопланетян торчали фигуры бойцов охраны и стволы их автоматов светились красным в подсветке оптической системы скафандров.

- За мной – скомандовал Тису, прыгая с помоста.

Брусчатка площади больно ударила в пятки – эх, не в его возрасте скакать рыбкой-крылаткой – Тису, Первый, повернулся и раскинул руки. Владь, старший внук смотрел на него с помоста.

- Нет, - пробормотал мальчик.

- Да, мой Ученик, - сказал Тису. – Папа не испугался бы.

Прежде чем решился старший, Санди прыгнул прямо на грудь деду. Тису не удержал мальчишку, они покатились по мостовой, Владя принимал кто-то из инопланетян. Рядом рослый гвардеец бережно ставил на ноги Аду, спрыгнувшую вслед за всеми.

- Все готовы? – спросил Тису.

Перед ними клубился хаос, состоявший из множества человеческих тел, мечущихся из стороны в сторону, лежавших на мостовой без сил или с ранами, оставленными пулями и ножами нападавших. Где-то недалеко прогрохотала очередь и стихшие было крики возобновились с новой силой. Над площадью вспыхнул прожектор и тут же потух, осыпавшись искрами.

- Вперёд! – крикнул Тису, Первый.

Шаг. Ещё шаг. Ещё. Ноги скользят по залитой кровью брусчатке, ступают на тела, лежавших ничком людей, некоторые ещё шевелятся, звучат слабые голоса, молящие о помощи…

Тису шёл в центре, прикрывая головёнки внуков, тащивших инопланетное устройство с младенцем внутри. Рядом хромала Ада; гвардейцы топали по бокам, отпихивая обезумевших от ужаса людей. Инопланетяне броневиками пёрли впереди, один тащил на себе раненого товарища. Они не договаривались куда идти, просто отсюда надо было выбраться, ухитриться выжить и сохранить самое ценное, детей.

Хлопнул выстрел – в упор. Один из гвардейцев осел на землю, остальные открыли огонь со всех стволов, кося перед собой всё живое, даже инопланетянам досталось. Но тем что, пошатнулись только, а боевик с забавной рожицей Кашки полёг, исполосованный свинцом.

Где-то в стороне бахнул взрыв. Толпа шарахнулась, сминая всё на своём пути и гвардейцы заработали прикладами, сшибая с ног набегающих людей. Закричал Владь, Санди плакал молча, в полумраке Тису видел его напряжённое лицо с прикушенной губой. «Мой внук», - горячим плеснуло в сердце.

Толпа стиснула их со всех сторон, смяла строй гвардейцев, понесла к стенам домов. Инопланетяне защёлкали своим оружием – что-то вроде парализаторов, решил Тису, опомнились гвардейцы, взялись за оружие и над морем голов пролаяли автоматные очереди. Люди отхлынули.

- Быстрей, быстрей, быстрей, - закричал Тису, сжимая руку снохи; и кричали гвардейцы, стреляя поверх голов, и поднимался над древним Жертвенником вой толпы, согнанной на кровавую вечеринку, и стреляли где-то там, с краю волнующегося моря голов, накрытых тенями от высившихся вокруг площади зданий.

К одному из них чуть было не прижали поредевший отряд. Стеклянные сооружения первых этажей (витрины магазинов? У нас так и было бы, здесь бог весть) выдавили в первые минуты и ботинки инопланетных скафандров громко захрустели по битому стеклу. Они укрылись за деревянной стойкой, уставленной сосудами странной формы, увешанной плетёными салфетками: требовался отдых. Дети падали с ног, младенец вертелся в люльке и плакал; к нему полезла женщина в скафандре, Ада села прямо на пол закрыла руками лицо, двое оставшихся гвардейцев (двое?! Двое?!) сжимали в руках автоматы, выглядывая из-за стойки. Инопланетянин, принявший на скафандр очередь из пушки, зашевелился.

- Сергей Иванович! – воскликнул Таранин, хватаясь за скафандр Начальника.

- Что произошло? – спросил Павлов и дёрнулся: - Где Ялик?

Виктория показала ему люльку с младенцем, мирно дремавшем с соской в ручонках.

- Хорошо, - Павлов сглотнул. – Где ВТ?  

- Не знаем, - ответил Жора. – С площади нам удалось вырваться, но где станция - непонятно.

Он пожал плечами.

- И связи нет, - вздохнула Биккулова.

Один из гвардейцев гортанно вскрикнул. Поняли его Тису, Ада и дети:

- Внимание! – крикнул солдат.

Мечущиеся за разбитой витриной тени вдруг собрались в десяток фигур, наряженных в балахоны. Осторожно шагая по захламленной мостовой, боевики приближались к укрытию, держа наготове автоматы. Если к оружию прикручены приборы ночного виденья – и солдаты, и Тису с семейством, и инопланетяне видны как на ладони.

Длинная очередь хлопнула по ушам, расцветив внутренности помещения огненным цветком – у одного из солдат не выдержали нервы. Тису вздохнул: это не Кровососы с их выучкой.

- Куда?! – крикнул гвардеец, когда его напарник, одним духом высадив весь магазин, кинулся внутрь здания.

Нервы сдали. В бою так нельзя, в бою…

Короткая очередь срезала незадачливого вояку возле дверного проёма.

Они все уставились на оставшегося гвардейца. В такой ситуации только от человека в форме и ждёшь решения, даже если ты прилетел из соседней Галактики. Да хоть из параллельной Вселенной - когда над головой свистят пули у самых-рассамых крутых астронавтов подгибаются колени.

Гвардеец не подвёл:

- Уходите, - на его лице, чисто выбритом, с длинной царапиной на щеке, разливалась смертельная бедность, подчёркивая безмятежное выражение лица человека, приготовившегося к переходу в иной, лучший мир.

- Как зовут, солдат? – спросил Тису.

Гвардеец усмехнулся, будто решая, стоит ли отвечать.

- Шиол Мерга, - прозвучало имя.

- Я не забуду тебя, - кивнул Тису, Первый и скомандовал: - Пошли!

И темень разорвали отсветы выстрелов.

Первыми побежали дети с капсулой в руках. За ними кинулась Ада. Молодая женщина запнулась о внезапно подвернувшуюся под ноги ступеньку, проехалась по полу – Тису подхватил сноху под руки, толкнул в сторону выхода. За ними затопали инопланетяне, принимая на свои доспехи, на которые Тису уже готов был молиться, большую часть пуль, тотчас же, едва только они поднялись на ноги, засвистевших вокруг бегущих людей.

Узкий коридор, заставленный стойками с цветастыми тряпками, заканчивающийся дверью – запертой, конечно же. Ада налетела на него всем телом, упала, готовая зарыдать от бессилия – один из инопланетян вынес дверь вместе с косяком, с треском, с обломками, отлетевшими в клубах пыли. Ещё коридор. Комната с дверью – треск, грохот – и они вывалились на улицу.

Проспект Первых. Во времена оны повозки, а потом автомобили ездили прямо через Жертвенник и Аскану Первому это надоело. Сразу за Жертвенником стояли дома техномагов, ведущих свои родословные от Первых служителей, вот их жилища и пошли под снос. Техномаги обиделись. Аскан, Первый, скоропостижно скончался вскоре после битвы при Жертвеннике. Проспект остался.

Здесь не успели разбить уличное освещение вдобавок прямо напротив дома, ставшего укрытием для Тису сотоварищи, сиял Дворец Рулад, в разное время бывший то Домом искусств, то Тайной лавкой. Редкие машины едва ползли среди толпы людей, бежавших подальше от ужаса, творившегося за спиной. Со стороны Жертвенника слышалась стрельба, приглушённая расстоянием и стенами домов. Они кинулись через проспект, сбившись в кучку, не думая уже ни о каком порядке, стараясь только закрыть детей от людей, машин – прямо перед ними взвизгнул тормозами грузовик – и от пуль. До Дворца, вернее до узкого проулка сбоку стеклянной стены Павильона, оставалось всего ничего, когда где-то сзади простучала автоматная очередь. Раздался многоголосый крик и столько ужаса и боли звучало в нём, что Павлов чуть не остановился: всё его воспитание, всё образование требовало быть там, сделать хоть что-то.

Его толкнули в спину. Владь споткнулся, чуть было не выронив капсулу. Сергей Иванович зарычал от бессилия, одним рывком поставил мальчишку на ноги, и они продолжили свой бег, спасая свои жизни, не имея возможности помочь другим, бег среди этой ночи ужаса и боли.

Они не успели пробежать и половины стены Дворца, как Ада остановилась.

- Не могу…

Церемониальный пуссаст, порванный и прожженный в нескольких местах, но нисколько не полегчавший от этого, шитые золотом сапожки на высоких каблуках, прочая одёжка и украшения готовились, чтобы величаво вышагивать на виду у толпы или сидеть на резном стульчике, угощаясь горячим саже. Как она вообще смогла столько пробежать - непонятно.

- Не могу, - сказала Ада и подняла глаза, полные страха и боли.

Она смотрела не на Тису или на преследователей, которые вот-вот должны были выскочить с проспекта. Она смотрела на сыновей. Прощалась.

Инопланетянин перекинул женщину через плечо. Кажется, они перебросились парой фраз по своей связи…

- Иваныч, не стой! – крикнул Таранин. – Вика, смотри детишек!

Тису подтолкнул внуков в сторону темнеющего прямо перед ними выхода из проулка и маленький отряд кинулся бежать со всех ног, ненадолго опередив преследователей.

Автоматные очереди застучали им вслед, чудом не зацепив Тису, убегавшего последним. Пули высекли искры из стен; тренькнуло стекло, высыпавшееся из оконного проёма. «Конец, - билась мысль в голове, - это конец, мы не успеем», - Тису оглянулся на бегу: они сворачивали за угол очередного дома, угловатой высотки с горящими окнами и освещением перед подъездом. «Размалёванные» не успевали, но это пока. Догнать их компанию для здоровых мужчин – лёгкая прогулка. А потом…

…Это бывает так: тебе некогда. Ты идёшь или бежишь, взгляд мечется из стороны в сторону, не способный сосредоточиться, ухватить все детали. А потом ты останавливаешься, ненадолго, хоть на десять секунд, переводишь дух, смотришь на то место, где недавно пробежал и видишь, как ломанные линии стены перед тобой складываются в очертания доспехов, принявших окраску стены, подстроившихся под окружающую мглу, далее взгляд выхватывает мелкие детали: это шлем, это нагрудные пластины, вот руки в перчатках, сжимающие инопланетный карамультук…

Представьте себе одного очень обыкновенного американца. Днём он чинит грузовики на заводе, пишет какие-то унылые мануалы и живёт в той самой жизни «работа–дом–пластиковые контейнеры в холодильнике». А вечерами садится за руль и везёт людей, которым жить осталось совсем немного, в подвальные залы при церквях на группы поддержки.

Он сидит в кружке, молчит, слушает чужое дыхание сквозь кислородные маски, чужие истории про метастазы, рецидивы, статистику выживаемости. Его туда пустили как волонтёра-эскорта, но никто не спрашивает: «А ты тут вообще чего забыл?» На него смотрят как на одного из своих. И в какой-то момент он ловит жуткое чувство: «Я здоровый турист среди умирающих. Самозванец, которому почему-то разрешили здесь быть».

Пару лет он таскается по этим группам, впитывает атмосферу, где люди по очереди встают и говорят: «Меня зовут… у меня рак… я боюсь умереть»… Уже начали догадываться? Если вам всё это подозрительно напомнило «Бойцовский клуб», то так и задумано. Потому что тем самым туристом среди умирающих был не вымышленный герой, а вполне реальный волонтёр хосписа по имени Чак Паланик.

Оказывается будущий писатель несколько лет волонтёрил и регулярно оказывался вот на таких встречах. И где-то в его голове щёлкал тот самый встроенный затвор одаренного художника, который потом превратит чужую боль, вину выжившего и ощущение фальши в одну из самых узнаваемых сцен современной литературы – когда герой с бессонницей ходит по группам поддержки, притворяется больным, и учится плакать чтобы хотя бы немного поспать. И наконец подвал, где вместо «Поделиться чувствами» начинается «Первое правило бойцовского клуба».

Мой ТГ-Канал