Это случилось неделю назад. Тогда, очнувшись от сомнамбулического забытья, я обнаружил себя в мастерской.
Осмотревшись вокруг, я не смог понять который сейчас час или день: за окном было темно, снежно и безжизненно. При попытке вспомнить, как я тут оказался, не то что детали- даже смутные образы ускользали, как туман сквозь пальцы. Тут я обратил внимание, что в реальности пальцы мои покрыты полировальной пастой и ноют от свежих ожогов, будто я только что усердно над чем-то работал, но теперь отказывались принимать над собой власть моего сознания, продолжая трепетно скользить по поверхности некоего предмета: невесомого, но значительно большего, чем ставшие уже привычными кольца и серьги.
Не могу даже приблизительно сказать, сколько минут -а может, и часов- я просидел заворожённый загадочными и совершенно нетрадиционными контурами — некоторые из них были строго геометрическими, хотя и выполненными по неведомым и противным всему человеческому законам геометрии; а в отдельных явно прослеживались мотивы морской тематики, поневоле возбуждавшие завораживающие и тревожные псевдовоспоминания, как если бы они вызывали образы, порожденные в глубинах клеток и тканей, где еще сохранились функции самого что ни на есть древнего и первобытного свойства.
Две части этого объекта, столь отличающиеся друг от друга, скреплялись в одной точке, которая, как мои собственные воспоминания, ускользала от внимания, не позволяя сфокусирувать на себе взгляд и вознаграждая приступом мигрени каждую попытку такого рода. И тогда я закрыл уставшие глаза, ещё раз постаравшись вспомнить недавние события.
Боже, как мне трудно писать об этом! Если бы я мог забыть всё снова и остаться в спасительной мгле неведения! Но никакие Силы уже не смогут этому помочь. Теперь я знаю, что во всей холодной бесконечности вселенной нет Сил, что захотели бы помочь мне.
Тогда, в тот роковой момент я закрыл глаза и попытался вызвать в памяти картины того, как я -предположительно- ехал в мастерскую. Во тьме моего сознания, однако, всплывали лишь отдельные части нового необычного изделия, которое я обнаружил в руках. И какая-то чуждая тёмная воля заставила меня соединить эти картины воедино перед внутренним взором.
В тот краткий миг у меня не успело промелькнуть ни единой мысли, но само это ощущение растянулось до бесконечности, как опозлень, грязевым потоком сносящий на своём пути всё, что когда-то делало меня "мной". В это бесконечно долгое мгновение я увидел наконец, что две части соединены в целое неким узлом, который я вряд ли мог воплотить сам, а изделие это вцелом представляет собой книжную закладку. Но стоило только мне это осознать, как "узел" безраздельно захватил моё внимание. Он предстал в моём обожжённом сознании бесконечной точкой- порталом, из которого начали разворачиваться образы и воспоминания того, как я своими руками создавал эту проклинаемую всем человеческим, что ещё теплилось во мне, вещь.
Я видел, как мои руки нагревают, плющат и гнут металл. Но взгляд мой был всегда сфокусирован на заготовке, наковальне, пламени, отказываясь воспринимать то, что предстало передо мной вместо привычной обстановки рабочего места. Не было отделанных деревом стен и рабочего стола. Находясь от меня на огромном расстоянии и одновременно тесня, меня окружали стены и колонны из гигантских блоков, сплошь покрытые древними иероглифами. Но поистине непреодолимое отвращение внушали циклопические монолиты, источающие зелёную илистую жидкость и будто начинённые потаённым ужасом.
В этих, будто порождённых горячечным бредом, воспоминаниях моя рука опускала молоток на наковальню, подчиняясь ритму, что задавал голос, звучавший откуда-то снизу, из неопределённой точки. Нет, это был не голос. Хаотическое ощущение, которое лишь силами моего воображения было приобразовано в голос, который ритмично повторял одни и те же слова- слова, которые с тех пор сводят меня с ума, эхом вибрируя в моих висках- «КТУЛХУ ФХТАГН».
Когда спасительный туман беспамятства рассеялся и пропитанные затаившимся ужасом образы отпечатались в моей памяти, как раскалённое клеймо, я почувствовал липкое, пропитанное холодным потом и трупным смрадом, прикосновение. Не к телу, но скорее к самому моему сознанию! Я не могу в полной мере описать это чувство, но, к несчастью, по сей день бессилен от него избавиться. Это было прикосновение щупалец. То, что я разобрал в хитросплетении верхней части закладки, было не чем иным, как щупальцами чудовищного спрута, прорывающимися из узла-портала! И они ожили вместе с моими воспоминаниями, так же начав впиваться в моё сознание. Не прошло с тех пор ни секунды, чтобы я не ощущал их скользкого шевеления в моём мозгу, когда они перебирают все мои извилины- одну за одной- находят всё, что заставляет называть себя человеком и заменяют... на нечто совершенно иное.
Порой я ощущал в себе что-то противное всему, что когда-либо знал. Но со временем граница становится всё тоньше и я уже редко могу вспомнить, чем же мне так неприятно это "присутствие", и ощущение прикосновений щупалец уже кажется совсем не чуждым и леденящим, а родным и успокаивающим. Недавно случился самый яркий приступ такого "чужого восприятия" и я отчаялся. Я не уверен, много ли осталось во мне от "меня" прежнего, поэтому решился написать это сообщение в надежде, что всё ещё изъясняюсь на понятном языке. Я решился...
Я пытался выбросить эту вещь, но неизменно просыпался следующим утром в одежде и с проклятой книжной закладкой в руках. Последней надеждой для меня остаётся Её продажа кому-то, с кем меня ничего не связывает, чтобы не иметь ни малейшего понятия о её местонахождении.
Я надеюсь, что только на меня Она оказывает такое воздействие. Но боюсь, что до сих пор остался в живых только потому, что Она щадит меня, как своего создателя.
Если же продать Её не удастся, или даже это мне не поможет, то я не дам превратить себя в монстра...
