Может быть, однако, что эта причина — не единственная и даже не самая главная сегодня. Познаваемость законов есть чудесный дар, который мы и не понимаем, и не заслуживаем, писал Вигнер, подчеркивая, что мы должны быть благодарны за него. Дар, надо полагать, имеет цель, и не заслуживать его можно в разной степени. Если эта цель завязана на благодарное причастие замыслу Создателя, то не должны ли мы ожидать остановки в познании, провозглашаемом его лидерами средством комфорта и удовлетворения инстинктов? Итак, мысль несводима к физике, а жизнь есть таинственная связь между ними. Посредством жизни движение мысли превращается в движение материи: соображения, возникающие при написании сего текста, должным образом направляют руки автора на клавиатуру, оказываясь затем доступными кому угодно. Мысли превращаются в города, цивилизации, ускорители для изучения структуры материи, телескопы для наблюдения ранней вселенной, читалки воскрешаемых палимпсестов, мировые библиотеки в кармане.

Так вот, коли мысль существенно несводима к физике, то есть к закону и случаю, то и ее интерфейс с материей, жизнь, тоже не может быть вполне к физике сводим. У них должно быть определенное родство; иначе жизнь не могла бы подчиняться мысли. Жизнь должна быть в достаточной степени открыта свободному, творческому мышлению. Она должна быть способна как передавать уму информацию о меняющемся материальном мире, так и воплощать его волю. Квантовый индетерминизм для этого контакта, очевидно, необходим, но конкретная его реализация — одна из тайн, представленных графикой Пенроуза. При рассмотрении нижнего конуса Троесферия как символа древа жизни, движению вдоль него в сторону ментального мира соответствует нарастание той жизненной сущности, которую можно назвать психической, yuch. Постепенно или скачками, возникает то, что мы называем душой или внутренним миром — способность чувствовать боль и радость и откликаться на них, сочувствовать и понимать — всё, что нам так дорого в четвероногих друзьях, братьях наших меньших.

Не означает ли сказанное, что некий минимум психического принадлежит и всему физическому? Отталкиваясь от подобных идей, прот. Кирилл Копейкин выдвигает смелую квантово-теологическую гипотезу: Бог имеет непосредственный доступ к миру, как к своему yuch («Что есть реальность?»). С этой точки зрения, квантовый индетерминизм не только открывает дверь свободе нашей воли, но и указывает на особое окно божественного творчества, скрытое под завесой случайности.

Завершая этот раздел, подчеркнем его вывод: если бы жизнь полностью сводилась к законам и случаю, она не могла бы служить мысли, к ним не сводящейся. Стало быть, жизнь, как и мысль во вселенной, могли быть инициированы лишь Разумным замыслом — уже потому, что больше нечем.

Стрелы времени

Законы физики делятся на два класса, радикально различных по числу элементов.

В первый из них попадают все, кроме одного; эти законы фиксируют ту или иную симметрию, то или иное сохранение какой-нибудь сущности: энергии, импульса, момента вращения, заряда, лептонного числа и так далее. Эти законы выражаются уравнениями.

Второй класс физических законов состоит лишь из одного элемента: второго начала термодинамики, провозглашающего разрушение и смерть. Этот отдельно стоящий закон выражается неравенством: в замкнутой системе прирост энтропии больше нуля.

Второе начало никак не связано с законами первого класса, инвариантными в отношении обращения времени; его следовало бы ожидать в любом из возможных миров. Этот особый закон имеет чисто логическое основание: упорядоченных состояний много меньше, чем всех прочих.

Под действием разнообразных физических сил исходный порядок, вообще говоря, будет разрушаться, превращаться в хаос, потому что хаосу многосоставной системы отвечает много больше состояний, чем порядку. Иными словами, априорная вероятность порядка — ноль, а хаоса — единица.

Порядок удивителен, а хаос — нет. Оттого и спрашивал Лейбниц — почему порядок, а не хаос. Хаос не нуждается в объяснении; нуждается порядок.У физики нет законов, противоположных второму началу, прогнозирующих не смерть, но возникновение существенно нового. Испарившаяся из стакана вода не залетит туда обратно. Протон, электрон и нейтрино, на которые распался свободный нейтрон, вряд ли еще раз окажутся в одной точке с правильными импульсами, чтобы снова образовать нейтрон.

Физический этап эволюции вселенной есть деградация ее весьма упорядоченного начального состояния с невероятно низкой энтропией, что подчеркивает Роджер Пенроуз в «Дороге к Реальности». Физическая стрела времени направлена к нарастанию хаоса. Да, физический этап космогенеза порождает достаточно регулярные объекты: скопления звезд, планетные системы, атомные ядра.

Все эти объекты, однако же, довольно просты; важная, но все же малая степень порядка, им присущая, не превосходит изначального порядка ранней вселенной, вписываясь в общий рост энтропии. Грядущую смерть всему, уничтожение всех порядков, физика возвещает с полной уверенностью, хоть и колеблясь в отношении конкретных сценариев. Жизнь, однако же, не только каким-то удивительным способом в мир вошла, но стала еще и развиваться, усложняться, становиться все умнее. Она не только не деградировала, как того следовало бы ожидать согласно императиву второго начала, а наоборот — упорно совершенствовалась, снова и снова. Эволюционная стрела времени направлена противоположно физической: к нарастанию порядка, информации, изощренности, красоты.

Если мысленно прокрутить воображаемый фильм, заснявший эволюцию жизни, то мы увидим антифизическую картину, добавление уровней порядка, всё большую сложность живого мира. Увидим не хаос движения атомов, но напротив, атомы, собирающиеся во все более хитрые структуры: клетки, водоросли, морские звезды, рыбы, лягушки, цветы, птицы, звери. Наконец, увидим своих предков, первых людей. Время биологической истории, таким образом, течет противоположно времени физики: если последнее разрушительно, то первое созидательно.

На определенном этапе жизнь становится носителем растущего разума. Биологическая эволюция подхватывается ментальной, которая до сих пор, пусть и с откатами, в целом идет вверх, как шла и жизнь. В то время как 'фильмы' физики демонстрируют рост хаоса, 'фильмы' биологии и истории показывают нарастающую умную сложность. С точки зрения направления стрелы времени, жизнь есть предмысль, а не постматерия. Живой мир соединяет в себе красоту сверхчеловеческого художества и технологии одновременно, и его антифизическая стрела времени есть одно из указаний на несводимость к физике. Но если жизнь, как и мысль, не сводятся к законам и случаю, то откуда же они обе взялись? Не выпрыгнули же они сами собой из небытия. А коли так, то они имеют причину, которой может быть, да простит меня читатель за многократный повтор, лишь таинственный творческий акт сверхчеловеческого разума. Иных вариантов попросту нет, не так ли? Допустим, что так — скажет иной читатель — но зачем же тогда могущественному

Творцу потребовались миллиарды лет эволюции, и еще большие миллиарды лет подготовки к ней; почему он не создал всё сразу? Что же, тут можно вспомнить, что пути Господни неисповедимы. При всем прогрессе наук, мы подобны младенцам перед Ним, что нам и пристало иметь в виду, когда пытаемся понять Замысел. С другой же стороны, многое указывает на то, что, не желая вводить нас в заблуждения, Создатель в то же время стремится оставаться достаточно сокрытым. Разовое или слишком быстрое сотворение всего в готовом виде нарушило бы либо одно, либо другое условие нашего свободного духовного роста. Этот рост, долгосрочный исторический прогресс во всех направлениях духа, и представляет собой, надо полагать, смысл вселенной и смысл нашего появления в ней.

Будь нашей задачей пребывание в некоем гармоническом созерцании, оно и было бы нам даровано, наверное. Но что если наша задача — рост, а не блаженный покой, и притом такой рост, что нами самими и должен быть реализован в значительной степени, как свободными существами? И если так, то не только нашей натуре должно быть свойственно вечное недовольство достигнутым, беспокойство и поиск нового, но и окружающая природа должна нас к тому побуждать своей красотой и ужасом, хитроумностью и кажущейся бессмысленностью, милосердием и жестокостью, всеми своими великими вопросами, парадоксами и тайнами.

Если жизнь в ее роскошном разнообразии сотворена особым актом Сверхразума, на что указывают все без исключения аргументы, то попытка объяснить ее появление и эволюцию из одних лишь неизвестно откуда взявшихся законов и случайности принципиально ошибочна, а стало быть, обречена на тупики и провалы.

Более того, на деле биологи исходят из разумности устройства клеток и организмов; их объяснения смысла того или иного элемента жизни апеллируют к целесообразности и эффективности. Это ставит биологов-атеистов в неприятное для них положение невольных проповедников Разумного замысла, но избежать этого они не могут: "Teleology is like a mistress to a biologist: he cannot live without her but he's unwilling to be seen with her in public." (J.B.S. Haldane)«Телеология подобна любовнице для биолога: он не может без нее жить, но не хочет, чтобы их вместе видели на публике.» (Дж. Б. С. Холдейн)«эволюционные нарративы, безусловно, являются упрощенными «мифами», которые имеют огорчительный (и в современных исследованиях непреднамеренный) телеологический привкус (например, «отобранный для» или, что еще хуже, «отобранный для такой-то цели»), и все же язык этих нарративов, похоже, лучше всего подходит для описания эволюции и формулировки опровержимых гипотез, которые стимулируют дальнейшие исследования. На данный момент мы вряд ли можем отказаться от этих историй (в самом деле, большая часть этой книги написана как раз в такой манере) именно потому, что они необходимы для прогресса в исследованиях, хотя бы они и оставляли ученых с чувством неловкости и неудовлетворенности.» (Кунин, «Логика случая»).

Противоречие атеистической веры биологическим исследованиям, афористично отмеченное Холдейном и выразительно обрисованное Куниным, указывает на тормозящий характер первой в отношении вторых. Наука есть особая форма рационального познания; ее границы не должны обрекать ее на слепоту, превращать ее в псевдорелигиозную секту, с «героическим триумфом идеологии над здравым смыслом», по выражению философа Томаса Нагеля (Thomas Nagel, “Mind and Cosmos: Why the Materialist Neo-Darwinian Conception of Nature Is Almost Certainly False”, Oxford, 2012).

Наука, не утверждая ценностей напрямую, весьма участвует в их формировании, как посредством технологий, так и через картину мира. Якобы научный тезис, что жизнь бессмысленно возникла сама собой, через неизвестно откуда взявшиеся законы и случай, имеет серьезные следствия в отношении морали, силы духа. Утверждаемый от имени науки тезис о глобальной бессмысленности всего губительно отражается на всех ценностях, включая и науку.

Какой смысл искать истину, если нет истины смысла, если всякий смысл столь же произволен, сколь и его отрицание, если человек — лишь случайно слепившаяся горстка каких-то атомов в какой-то точке бесконечных клочков хаоса? Какой смысл идти на жертвы ради долга или милосердия, стремиться к красоте, да и вообще жить, если и долг, и милосердие, и красота, и жизнь — в конечном счете, не более чем проявления все той же фундаментальной бессмысленности? Пытаясь захватить в себя то, что выше его, дух науки губит и себя, и безраздельно доверившихся ему. Превращаясь в проповедников бессмысленности, научное сообщество берет на себя грех перед истиной и жизнью. Следствием этого может оказаться усиление атак на науку и разрушение ее.

При всей грандиозности научных успехов, есть весьма общая проблема, которой они не коснулись ни на йоту, относительно которой современный человек находится, в лучшем случае, в столь же полном неведении, как и его далекие предки — объяснение появления нового.

Почему появилась вселенная с ее крайне специфическими законами? Почему зародилась жизнь? Почему она выразилась в таком богатстве форм, вплоть до одушевленных животных? Почему на базе жизни возникло мышление? Почему появились самореферентные языки, радикально отличные от животных сигналов? Почему родились разнообразнейшие искусства? Почему возникла древняя мудрость? Почему образовались и получили развитие изощренные формы рационального мышления — философия, математика, физика? Почему возникли сложные политические системы? И наконец — откуда берутся новые идеи, что время от времени приходят в наши с вами головы? Вопросы такого рода называются вопросами происхождения, origin questions.

Вопросы «почему?» не могут остановиться на контингентных, то есть необязательных, сущностях; в силу принципа достаточного основания, терминусом, или пределом, всех вопрошаний о резонах, может служить лишь необходимое, т.е. то, чего логически не могло не быть.

Жизни, например, логически вполне могло бы и не быть, поэтому она не может служить терминусом резонов, будь она даже и вечной.Открытие Большого взрыва, происшедшее благодаря теоретическим прозрениям Эйнштейна, Фридмана, Леметра, Гамова и экспериментальным подтверждениям Хаббла, Пензиаса и Вильсона, придало вопросам о подсистемах сущего характер загадки появления во времени, обострив тем самым вызов познанию. В ответ на это, инфляционная теория, модели вечно пульсирующей вселенной, разнообразные виды мультиверса предложили варианты возвращения к так или иначе бесконечной вселенной, где вроде бы все возможно и проблема появления нового представляется снятой или теряющей остроту.

Классический хаос и квантовое схлопывание волновых функций приводят к утрате информации, но нет и не может быть законов, ее добавляющих. Новое порождается лишь тем началом, что априори вынесено за рамки научного познания — творческим умом. Если науке, по ее особому характеру, положено объяснять наблюдения лишь законами и случайностью, то научному сообществу следовало бы прямо ставить вопрос о границах такой возможности. Без постановки этого вопроса, без его непрекращающегося открытого критического обсуждения учеными, научное сообщество приобретает черты фанатичной секты, с последствиями для себя и человечества в целом.

Особенно это так, когда дело касается вопросов происхождения. Есть все исторические и логические основания полагать, что они выходят за пределы компетенции науки. Её дело — изучение обстоятельств рождения нового, как именно оно входило в мир.

Но не следует путать описание, отвечающее на вопрос «как?», с объяснением, отвечающим на вопрос «почему?». В отношении проблем происхождения, есть значительный прогресс в описании, но вопрос 'почему это вообще произошло?' как был безответен для науки, так, судя по всему, и будет оставаться таковым. Вопросы «почему?» принадлежат иным этажам познания; они адресуются и находят некие, неполные и таинственные, ответы в рамках философии, теологии, искусства и высших откровений.

А раз так, то смысл вопросов происхождения не в том, чтобы добывать и когда-то добыть на них научный ответ. Он в чем-то другом. Например, в том, о чем говорил Эйнштейн: в пробуждении космического религиозного чувства, соединяющего в себе дерзновение познания с благодарностью и благоговением перед великой тайной.

/Алексей Буров/

https://lebed.com/2025/10025.htm

Важнейшее, и все еще недостающее звено эволюционного древа: как живые клетки возникли из неживой материи? Наиболее распространенная теория гласит, что на ранней Земле существовал первичный бульон из ингредиентов, необходимых для становления биологии, какой мы ее знаем. И всё, что требовалось, это добавить катализатор, запустить химические реакции и превратить неорганические соединения в органические.

Молнии, как источник жизни

Одна из самых устойчивых идей заключается в том, что искру могли дать удары молнии. В основополагающем эксперименте Миллера-Юри 1952 года электрические разряды пропускались через колбу с водой и газами, которые воссоздавали раннюю атмосферу Земли. По результатам эксперимента были обнаружены определенные аминокислоты и другие важные биологические молекулы.

Но с этой гипотезой есть ряд нюансов. Если смотреть на океаны, то созданные химикаты были бы слишком отделены друг от друга, чтобы запустить зарождение жизни. Если бы это происходило в мелких прудах, то вероятность удара молнии в столь стесненном пространстве была бы мала.

Однако, это не единственное исследование, предполагающее «небесное вмешательство» в становление жизни на земле. Ранее вышел материал о том, как космическая радиация от взрыва сверхновых повлияла на биоразнообразие видов в самом начале формирования жизни на планете.

Микромолнии и зарождение жизни

В новом исследовании ученые Стэнфорда предполагают, что электрическая энергия могла исходить из гораздо более распространенного и стабильного источника — известного как микромолнии. Когда капли воды распыляются в воздухе, от волн или водопадов между ними могут образовываться небольшие электрические заряды. Эти крошечные разряды могут запустить сложную химию без вмешательства внешнего электричества.

Микроэлектрические разряды между противоположно заряженными микрокаплями воды создают все органические молекулы, которые ранее наблюдались в эксперименте Миллера-Юри, и мы предполагаем, что это новый механизм пребиотического синтеза молекул, строительных блоков жизни.

Ричард Заре, старший автор исследования.

Чтобы проверить эту идею, исследователи провели обновленную версию эксперимента Миллера-Юри. На начальном этапе был воссоздан резервуар, полный газов, которые имитировали атмосферу ранней Земли, включая азот, метан, углекислый газ и аммиак. В этой смеси распылялись мелкие капли воды комнатной температуры.

Капля зарождающейся жизни

При более близком рассмотрении ученые обнаружили, что более крупные капли, как правило, несли положительный заряд, а более мелкие — отрицательный. И когда капли с противоположными зарядами расположены близко друг к другу, между ними проскакивают крошечные электрические разряды.

Хоть процесс возникновения микромолний слишком быстр, чтобы их можно было зафиксировать обычным способом, исследователям удалось запечатлеть микромолнию с помощью высокоскоростных камер, подтвердив её наличие.

Важно отметить, что в образце древней атмосферы брызги воды были достаточным условием для ионизации воздуха и запуска образования органических молекул со связями углерода и азота: таких как цианистый водород, глицин и урацил. Эти связи одни из самых распространенных в органической химии, а молекулы, построенные на основе этих связей, это строительные блоки белков и ДНК.

Учитывая, что молнии — это прерывистое и непредсказуемое явление, тогда как водяные брызги повсеместно распространены на Земле, мы предполагаем, что наши результаты открывают еще один возможный путь абиотического образования связей углерода и азота.

По материалам исследователей.

Это означает, что волны, водопады и другие источники брызг могли создать огромное количество органических соединений по всей планете, и эти строительные блоки в конечном итоге могли складываться в самые ранние формы жизни.

Больше материалов о природе человека, сознании, о гранях, где биология сливается с технологиями и ведет к сингулярности – читайте в сообществе Neural Hack. Подписывайтесь, чтобы не пропускать свежие статьи!

Изотоп железа и эволюция человека

Все началось с изотопа железа, известного как железо-60, достаточно внушительное количество которого было обнаружено на дне моря. Нюанс в том, что древние радиоактивные металлы, которые образовались в процессе становления Земли, должны были давно распасться. Поэтому их присутствие указывает на недавнее происхождение. И именно близлежащие сверхновые могли рассеять эти радиоактивные металлы по Земле.

Исследователи из Калифорнийского университета в Санта-Крузе (UCSC) начали с расчета возраста железа-60. И они обнаружили атомы из двух возрастных групп: большой всплеск, который произошел примерно 2,5 миллиона лет назад, и меньший, но все же значительный выброс, который произошел примерно 6,5 миллионов лет назад.

Выведя гипотезу про космическую природу этих пиков, команда проследила соотношение с положением Земли и других объектов в нашем районе Галактики за последние несколько миллионов лет. И так уж вышло, что сейчас наша Солнечная система находится в середине пустого участка пространства, известного как Местный Пузырь, который, как полагают, остался после целой серии взрывов сверхновых звезд 10–20 миллионов лет назад.

Жизнь на пепелище?

Земля, похоже, попала в этот пузырь около 6 миллионов лет назад. В момент «прохождения», планета как раз пересекла границу излучения. Что объясняет древнейший всплеск железа-60, предполагает команда UCSC.

Второй и более крупный всплеск, по-видимому, был вызван взрывом сверхновой. Рассчитав положение близлежащих звездных скоплений с течением времени, исследователи определили двух основных подозреваемых, которые могли бы вместить прародителя сверхновой. Скопление Тукана-Часов находилось в то время примерно в 228 световых годах от нашей солнечной системы, в то время как Верхний Центавр Волк — примерно в 457 световых годах.

Где бы взрыв ни произошел, моделирование показывает, что он мог окутать Землю космическими лучами более высокой энергии, и облучать на протяжении 100 000 лет, что легко объясняет всплеск железа-60. Это дополнительное излучение могло быть достаточно сильным, чтобы вызвать разрывы двухцепочечной ДНК организмов. Что одновременно увеличивает частоту возникновения как рака, так и мутаций, которые могут привести к новым эволюционным изменениям. Так сказать, биохакинг космическим излучением.

Радиоактивные мегалодоны

Фактически, предыдущие исследования предполагали, что эта же сверхновая могла уничтожить мегалодона. Но в других случаях мутации ДНК могут действовать как «ускоритель эволюционных изменений или мутаций в клетках», по словам Кейтлин Ноджири, ведущего автора нового исследования.

Исследователи проследили и другие события, произошедшие в то же время, которые могли быть связаны с радиационным ливнем. Интересно, что они нашли статью, в которой описывалось, как вирусы в озере Танганьика в Восточной Африке начали крайне быстро диверсифицироваться в новые виды. И этот всплеск произошел как раз два и три миллиона лет назад.

Мы не можем сказать про прямую связь, но у них схожие временные рамки. Мы полагаем, что это очень интересное событие, и интересная возможность проследить возросшую диверсификацию вирусов.

Кейтлин Ноджири, ведущий автор исследования.

Команда утверждает, что дальнейшие исследования изучат, как космическое излучение могло влиять на эволюцию на Земле на протяжении всей истории, что может помочь нам в поисках жизни и на других планетах.

Больше странных материалов на грани науки, когда та выглядит как фантастика, вы найдете в материалах сообщества Neural Hack. Подписывайтесь, чтобы не пропустить свежие статьи!

Молодая Луна доминировала на небосводе: ведь расстояние до неё было всего 25 тысяч километров, а не 384 тысячи, как сейчас. И обращалась она вокруг Земли всего за пять часов. Но и земной день длился тоже недолго: 2-3 часа. С течением времени вращение Земли замедляется, и вращательная энергия передаётся Луне, которая продолжает удаляться от нашей планеты на три сантиметра каждый год. Длительность земных же суток возрастает в это время на 15 микросекунд, так что через 180 миллионов лет в сутках будет уже 25 часов. Точные данные об исторической длине земных суток и продолжительности лунного месяца дают нам древние коралловые отложения. Наступление дня и ночи можно проследить по ширине накопившихся меловых слоёв.

Не стоит недооценивать влияние древней Луны на биосферу. Каждые шесть часов приливы, высотой в триста метров! Они смягчили колебания климата посредством перемешивания океанических вод. Быстро меняющиеся зоны прилива-отлива представили собой область эволюционного давления, которые подстегнули эволюцию.

Возможно, жизнь пришла на нашу планету из космоса. Панспермию упоминал ещё древний грек Анаксагор. Согласно этой теории, кирпичики жизни путешествуют в пространстве с камнями и пылью. В наши дни жизнь вполне может прилететь на чужие планеты на борту космического корабля. Так или иначе, семена жизни прорастут там, где они найдут подходящую среду для обитания. Для земных экстремофилов это было бы по силам. Вероятность переноса биоматериала с одной планеты на другую в целости и сохранности, однако, весьма скромна: уж очень силён стресс, начиная с разгона при старте и заканчивая входом в атмосферу при приземлении. С другой стороны, вероятность умножается на число потенциальных событий, которое велико. Так или иначе, панспермия не раскрывает нам секрета происхождения жизни, а всего лишь перемещает его в пространстве.

Первую биохимическую модель зарождения жизни представил Александр Опарин в 1923 году. Он не видел принципиальной разницы между живым организмом и материей и считал жизнь продуктом эволюции последней. Химия преобразовалась в биологию. С похожей моделью выступил англичанин Джон Холдейн, который считал океан населённым органикой «первобытным супом». В 1953 году модель Опарина-Холдейна была проверена экспериментально: через разогретую смесь воды и газов, составлявших древнюю атмосферу Земли, пропускали электрические разряды, которые должны были имитировать грозу. Таким образом удалось произвести некоторые органические кирпичики жизни. Из этих кирпичиков, обособленных в коацерваты, происходила бы доклеточная эволюция, включавшая элементы обмена веществ. И всё же без воспроизводства это всё ещё не была бы жизнь. Переход от химии к биологии случился в океане по мере накопления органики, которая бы могла делиться почкованием, подобно бактериям. Этот процесс и привёл бы со временем к образованию РНК, ДНК и сложных белков.

Первые организмы не могли производить для себя еду, беря её из «первобытного супа». Впоследствии автотропы смогли сформировать цепи химических превращений хемо- и фотосинтеза. Накопление кислорода в атмосфере привело к тому, что на службу жизни было поставлено окисление углерода. Появилась «рыночная экономика» поставщиков и потребителей пищи.

Альтернативная биохимическая теория предполагает, что жизнь появилась сначала в мире РНК. РНК может жить и делиться без посторонней помощи, что подтверждается современными экспериментами, в которых удалось создать молекулу, способную размножаться, диверсифицироваться и развиваться в рамках дарвиновой эволюции.

Касательно условий, в которых развилась первая жизнь, в учёном мире нет согласия. Химические реакции протекают быстрее при высоких температурах, и при них же регистрировалось более высокое разнообразие органики в эксперименте 1953 года. Но при низких температурах органика не так быстро распадается. Не будем забывать, что и Солнце раньше тусклее светило, так что многометровый слой льда над океанами был скорее правилом, чем исключением. Прохлада помогла бы РНК сохранять свою форму дольше. Многих исследователей привлекает идея развития жизни в окрестностях горячих источников, на земле или под водой. В 2019 году команда Ника Лейна в Лондоне успешно генерировала протоклетки в щелочной горячей среде, похожей по составу на окружение чёрного курильщика.

Но, в принципе, горячие лужи вокруг наземных вулканов ничем не хуже. Джон Бернал указывал на возможную роль глины как катализатора в процессе концентрации органических смесей. По мере накопления наших знаний о Вселенной появляются новые гипотезы. В 2012 году удалось продемонстрировать, что в условиях газопылевого облака на этапе формирования планет органические смеси являются естественным побочным продуктом эволюции планетарного диска. Древняя Земля, таким образом, могла получить кирпичики жизни уже при образовании.

Строительные блоки для жизни находятся повсюду. А это значит, что поиски внеземной жизни – не напрасное занятие. Это значит также, что сценариев появления жизни может быть несколько. Джереми Ингленд предположил в 2013 году, что появление жизни неизбежно с точки зрения термодинамики, поскольку биологические системы рассеивают энергию более эффективно. Как органы зрения появились независимо друг от друга в процессе эволюции у самых разных организмов, так и жизнь могла бы развиться параллельно в разных уголках. Быть может, где-то на Земле существует теневая биосфера микроорганизмов, живущих по совсем иным принципам. Конечно, её ещё не открыли, иначе мы бы об этом быстро узнали. Эти организмы могли бы иметь другие аминокислоты или правую геометрию молекул. Хотя находка левых аминокислот в толще Мурчисонского метеорита побуждает думать о том, что строительные блоки ДНК образовались ещё задолго в глубинах космоса.

Даже открытие теневой биосферы не избавило бы нас от загадок понимания процесса перехода от химии к биологии. Шансы у нас останутся невелики, до тех пор, пока мы не обратим свой взор на другие небесные тела, туда, где следы зарождения жизни не погребены безжалостной тектоникой материковых плит, как на Земле.