Людей в поселении Айнея пока не видела, но отчетливо слышала их и чуяла сильный запах. Она будет ждать, она затаится — вдруг одиночка захочет покурить или сходить в туалет. Айнея принялась наворачивать большие круги вокруг села, высматривая жертву. На третьем она заметила человека. Это женщина, вышедшая в огород полить свои растения. Отличная добыча. Отличная ведь добыча?
И вот тут случилось то, чего никогда не было еще. Айнея поймала себя на том, что не хочет нападать на эту женщину. Не хочет. Сначала она воспротивилась этой мысли, ведь только что люди сотворили ужасное, убив всех, кого знала. Но где-то в глубине за дребезжала мысль, что по-другому быть и не могло. Люди просто защищались. Как защищалась бы, например, ее стая. Если бы из кого-то из родных убили, другие бы устроили кровную месть. У них Все держалось на кровной мести. Отец всегда придерживался позиции, что люди — враги, но теперь вдруг отца и стаи нет, ей как-то нужно выживать одной. Менять подход.
Неожиданно ей в голову, как раскаленным шилом, проникла другая мысль. А что если…? Нет, это глупо. Или стоит попробовать? А почему раньше в голову не пришло? Только вот есть проблема.
Когда пришлось бежать из логова, было не до одежды, а появляться в человечьем облике перед людьми — то еще удовольствие. И вот тут у Айнеи созрел план.
Анна Петровна набрала лейку воды из бочки и тихонечко, стараясь не расплескать, пошла к грядке с луком. Правда полить она не успела, так и замерла с лейкой в руке, увидев разворачивающуюся перед собой картину. Из леса в сторону ее огорода бежала…обнаженная девочка. Через мгновение она уже была у забора и до женщины донесся тоненький голосок “Помогите, пожалуйста”.
Анна Петровна бросила лейку на землю и побежала к девочке, попутно снимая с себя жилетку.
— Ты кто? Ты откуда тут такая? Чего здесь одна? Где родители? — затараторила женщина, набросив на девочку одежду. Женщине на вид лет шестьдесят, низкая ростом и немного полновата. Седые волосы зачесаны назад и закреплены ободком. На лице очки с толстой дужкой и добрая улыбка.
— Я не знаю, кто я.. — Айнея старалась говорить грустным голосом. — Я не знаю, я…я очнулась в лесу в таком виде, ничего не помню. Я не помню, кто я, не помню где живу, даже не помню, почему оказалась в лесу.
— Ой, ужас какой. Пойдем в дом скорее. Кушать наверное хочешь? Не замерзла голышом? Что же приключилось с тобой?
Женщина представилась Анной Петровной. Она уже давно жила одна. Внутри ее маленького дома пахло благовониями, лечебными травами и человеческой едой. Айнея никогда не ела то, что едят люди, надеясь, что это хотя бы съедобно и ненадолго утолит голод.
«Присаживайся, я сейчас тебе что-нибудь из одежды подыщу.», Женщина скрылась в другой комнате, оставив девочку одну. Айнея осмотрелась. Они никогда еще не была в человечьих строениях. Куча непонятных, неизвестных ей вещей: Железные и стеклянные банки, пакетики с чем-то внутри, кружки, кастрюли, сковородки, черные от нагара. Зачем все это нужно?
Анна Петровна принесла стопку одежды, положила на стул, потом оценивающе взглянула на девочку — «Подберем что-нибудь, а пока пойдем умоемся, чумазая вся.»
В ванной комнате Анна Петровна, видя недоуменное выражение лица Айнеи при виде умывальника, решила объяснить:
— Смотри, снизу надавливаешь на эту штучку и вода льется. Ты откудова такая, не знаешь, как умываться. Городская поди? Городская, ну. Мои тоже когда приезжают, ниче не помнят тут.— посмеялась женщина.
— Как это? Чтоб чистой быть. Вы в городе вообще не моетесь? Или ты и это забыла?
— Моемся — ответила Айнея. Очень удобно, что ничего даже придумывать не надо. женщина сама все придумала.
— Ну все, умывайся тогда и приходи, я ставлю разогреваться суп. Суп кушаешь?
Женщина по доброму посмеялась и пошла на кухню, оставив Айнею одну. Нет, не умывальник так ввел ее в ступор, как подумала женщина. Она увидела себя в зеркале. Стояла и смотрела, вылупившись. Разглядывала. Серые волосы, темные глаза, небольшой шрам от правого уха до щеки. Выходит, на человечьей оболочке тоже проявляются шрамы, полученные в бою. Она никогда не видела свой образ. Неожиданно, но он понравился девочке.
Немного ополоснув лицо холодной водой и вытеревшись полотенцем, Айнея вышла из ванной комнаты. Анна Петровна уже подобрала подходящее по размеру нательное белье и платье.
— Ой, ну красота какая, — заулыбалась женщина, когда девочка надела на себя выданную одежду. — тебе нравится?
— Да. И пахнет вкусно. — вдохнула Айнея поглубже. — Откуда у вас детская одежда?
— Внуки. — улыбнулась Анна Петровна. — Покушаешь, а после я тебе, может, фотографии покажу.
— В городе живут. Этим летом родители решили отправить их в лагерь. Но в середине лета все равно приедут ко мне. Всегда приезжают.
Сидя за столом, Айнея, снизу вверх смотрела на большую чашку с жидким содержимым. Пахло это приятно. Она взяла ложку, не особо зная, что нужно делать дальше.
«Как маленький ребенок» — улыбнувшись и покачав головой, прошептала Анна Петровна. Затем она села рядом с девочкой, аккуратно забрала у нее столовый прибор, и, зачерпнув немного из тарелки, поднесла к ее рту.
Айнея не ела ничего вкуснее. У нее было чувство, что голова сейчас взорвется от восприятия десятков разных ароматов. Проглотив, она принялась есть уже самостоятельною
— Надо ведь как-то помогать тебе. — Анна Петровна, по видимому, не могла долго сидеть в тишине. Тем более, жила одна. — В милицию сходить надо. Или может Поспрашивать соседей, вдруг кто знают. Ну ведь не просто же сидеть без дела, правильно?
— А у тебя ничего не болит? — Анна Петровна подозрительно оглядела девочку с ног до головы. — какая-то ты грустная.
— И крови нигде на своем теле не видела?
Девочка помотала головой, запихав ложку супа в рот.
— А ты чего без хлеба ешь? С хлебом-то оно аппетитнее. А если еще макнуть в суп. Попробуй.
Минут через пять чашка стояла опустошенная. Полбуханки хлеба как не бывало. Теперь у нее в руках кружка горячего заварного чая с травами. По запаху некоторые из трав Айнее знакомы с детства. Она всегда сталкивалась с ними в лесах. Сделав первый глоток ароматной жидкости, Айнея вдруг поняла, как напряжены все ее мышцы. Тепло от чая разлилось по всему телу, и девочка позволила себе немного расслабиться.
Только настырно ползущие в голову мысли не давали расслабиться до конца.
От них Айнея пребывала в подавленном состоянии. Она прокручивала недавние события. Вспоминала мальчишку, который заложил в нее странные чувства. Эти чувства и порождали странные действия. Раньше, по наставлению отца, она никогда бы не подошла близко к поселению. Не вошла в человечье жилье. И уж точно не стала бы есть их пищу. А теперь все, о чем предупреждал отец рушится.
Анна Петровна расстелила Айнее кровать в маленькой комнатушке.
— Я не помню. — помотала головой девочка.
— Ладно, поспать тебе надо, остальное завтра. Переутомился организм, вот и не помнит ничего. Ты ложись тут, а я за стенкой буду. Если вдруг станет страшно, зови. А утром разберемся что с тобой делать. Утро-то, оно вечера мудренее.
Глаза закрывались. теплое одеяло давило все сильнее. Возможности встать оставалось все меньше и меньше. Надо заставить себя встать! Утром вновь будут вопросы. Эта женщина хочет помочь, но все, с чем она могла помочь — она сделала. Айнея никогда не забудет проявленной к ней доброты, но оставаться дольше в этом доме — рискованно. Нужно продвигаться вперед. К своим. Нужно бежать. И бежать в ночь.
Лето наконец-то пришло. Витя его ждал с большим нетерпением, аж невмоготу иногда было. Школьные каникулы вступили в свое законное право, девятый класс остался позади, как страшный сон. В итоговых отметках за год ни одной тройки, правда и ни одной пятерки тоже. Стабильная четверка, бабушка была бы счастлива.
Стоя в своей комнате, Витя набивал дедовский “сидор” необходимым. Тушенка на первое время, вода в термосе, чтобы не нагревалась, мелкая кухонная утварь, спички, нож, скопленные за два года деньги, плащ от дождя, комплект теплой одежды, котелок, компас и карты местности. Армейский вещмешок по объему вмещал в себя тридцать литров, плюс можно привязать топорик, палатку и спальник снаружи, не тратя драгоценное место. В мае Витя откопал этот рюкзак на антресоли, после того, как умерла бабушка. Он искал летние сандали, а наткнулся на него. Нужная вещь, решил он и спустил вниз.
Он не забыл, что пережил два года назад, и какие силы в нем таятся. Только вот немного позабавлявшись с насекомыми, он вернулся к другим заботам, которыми полна жизнь подростка. В конце концов, Вите иногда чудилось, что все произошедшее с ним — сон или злая шутка богатого воображения. Если бы не его погибший друг. И шрам от укуса на полруки. Он всегда разглядывал его, чтобы напомнить себе цель.
Два года мальчик ждал удобного случая, чтобы уйти в путешествие. И вот сейчас, казалось Вите, лучше момента уже не дождаться. После смерти бабушки органы опеки предупредили, что нужен попечитель, и если есть кто на примете, то очень даже хорошо. А если нет, придется назначать постороннего человека. Витя никого не хотел напрягать, поэтому решил, что как только наступит лето — он отправится в путь.
Витя не знал, куда идти. За волчицей? Да, но спустя столько времени ее и след простыл. К горе, что на востоке? Это очень расплывчатое описание места. Он изучал карты. На востоке один хребет — уральский, и до него сотни километров. А если еще и вдоль него, то шагать не перешагать.
Волчица часто приходила к нему во снах. Она появлялась то в обличьи зверя, то человеком. Звала за собой, но он не шел. Он хотел но не мог, его будто что-то удерживало невидимой силой. Постепенно во сны стала приходить только волчица, лицо девочки со временем забылось.
Витя говорил всем, что вернется из путешествия до конца лета. Друзья сначала отговаривали от похода, потом просились с ним, но мальчик был непреклонен. Он четко решил идти один, чтобы нести ответственность только за себя. Не подвергать друзей опасности, как бы они не умоляли его взять с собой. Да и потом, у Вити никого из родных не осталось, за него некому переживать, а у друзей есть родители, и если с Костей и Олегом что-то случится — их родители не простят Витю. Да он и сам себя не простит. Так что один, одинешенек как бы не хотелось по другому.
На улице щебетали птицы, Витины волосы встрепенул приятный теплый ветерок. Пять утра, солнце уже проснулось но еще только одним глазком выглядывает из-за своего облачного одеяла. Увидело Витю и интересно ему стало, куда это он так рано собрался.
Закрыв дверь и проверив замок, Витя подхватил вещмешок и закинул его на плечо. Огляделся по сторонам, прищурившись и прислушавшись — тишина. Все благоволит путешествию, думал мальчик. Отойдя от деревни на достаточное расстояние, чтобы точно никто не мог заметить, он остановился. Оглядел домики, в надежде когда-нибудь увидеть их еще раз и, глубоко вздохнув, оставил их позади.
Дорожка петляла из стороны в сторону, то забегая в лесок, то снова из него выбегая, будто специально пытаясь утомить Витю. Первый привал мальчик сделал, когда от голода недовольно забурлил живот. Парень осмотрелся. Пять минут и охапка дров в руках была готова сгореть за выживание Вити, а еще через столько же на выбранном месте занялся маленький огонек. Дождавшись, когда раскалятся угли, он вскрыл консервную банку и аккуратно отправил ее греться. Потом налил воды в котелок и подвесил над костром к самодельному таганку. Как хорошо, что бабушка хранила все вещи деда, а не выкидывала их за ненадобностью. Да, неверное, и не смогла бы выкинуть, решил Витя. Все-таки память.
Горячая еда подарила Вите прилив сил. Тепло разливалось по всему телу и Витя верил, что сейчас сможет дойти куда-угодно. Еще немного посидев, сверяясь с картой местности, Мальчик собрал все в мешок. Напоследок затушил костер по пионерски, вспоминая друзей и как они просились в поход. С ними было бы веселей, да. Но если хочешь рисковать жизнью то лучше в одиночку, Витя придерживался собственно-придуманного правила.
Когда день уже перегорел, превратившись в ранний вечер, Витя уж было подумал, что дорога до горы пройдет скучно. Знай дороги придерживайся, питайся поплотнее да на ночлег ровное местечко подыщи. Что случится то может? Главное только в глубокий лес не заходить, не сворачивать с тропы.
Первую ночь он планировал провести в палатке, и если днем эта мысль была согревающе-уютной, с костром и кружкой горячего чая, то ближе к делу становилось менее радужно. Он вдруг отчетливо представил, как спит один под хиленьким брезентом, а вокруг огромный мир с опасностями. “Ну ничего, — воспрял духом парень, — Топор под подушку, как успокоительное и снотворное.”
Только вот когда петляющий клубок тропинки резко оборвался, Вите вновь стало не по себе. Он снял все сильнее врезающийся в плечи рюкзак и достал карты. “Ну вот же, я здесь. Вот и лесок по левую руку, и позади холмы. Где же тогда дорога? Если пойду дальше, вдоль леска, то приду как раз к развилке на деревню.”
Прошло полчаса или чуть позже, изнуренный парень пробирался через высокую траву, понимая, что идет не совсем туда. Но и назад повернуть сил уже не хватало. Он же только прошел, не для того, чтобы потом вернуться обратно. Он выдавливал из себя последние силы, в надежде что вот-вот выйдет из зарослей на долгожданную тропинку.
Шаг за шагом, ступни вместе с сандалиями, утопали в почве все глубже и тут Витя осознал, что не выйдет к тропе. И в этот же момент из густой травы он вынырнул прямиком к болоту. Дальше дороги не было, только полуголые, щуплые и мертвые деревья. Откуда это болото взялось-то? По картам нет ничего. Черт. Надо возвращаться назад, пока еще не поздно. Он попытался развернуться — ноги по щиколотку погрузились противную жидкость и чтобы достать их, пришлось приложить немалое усилие. Вырвав из лап болот одну конечность, он выгнулся назад, ища глазами, куда можно ее поставить. И первое, что он увидел за своей спиной, привело его в полный шок; Он замер, даже забыв, что на одной ноге, как цапля.
Перед ним стоял…Женька. Живой и вполне себе здоровый, он опустив голову на бок и улыбаясь рассматривал Витю.
— Привет. Ты чего тут забыл, приятель? — будто бы ни в чем не бывало, спросил Женька.
— П…привет, — запинаясь произнес Витя, — А ты…Ты же ведь…ну…умер.
— Я умер? Хех, еще чего. С чего ж мне умирать-то, по твоему?
— Я не знаю. Милиция так сказала. — Витя начал лихорадочно вспоминать событий двухлетней давности. А ведь и правда, не было никаких доказательств, что Женя погиб. Витя лично не видел ни тело, ни одежду.
— Милиция нас бережет, — усмехнулся Женька, — кто жив, тот не доживет.
— А чего ты тогда не вернулся домой? — Витя хотел поверить своим глазам, но мозг отчаянно искал подвох.
— А чего дома-то делать? Со стариками возиться? На огороде в три погибели согнувшись, ковыряться? Не, я жить хочу полной жизнью.
— И где ты сейчас живешь? Как ты вообще оказался здесь?
— Я тут недалеко штабик себе забабахал, тами живу. Смотрю, паренек идет прямиком в трясины. Ну я и решил проследить, а потом вообще офигел, когда тебя узнал. Ты не изменился.
— И ты тоже. Каким помню тебя, такой и есть.
— Природа она делает свое, очень хорошо влияет на организм. Да чего мы тут, в сырости стоим, пойдем ко мне в каморку, накормлю тебя. А ты расскажешь, как там деревня поживает.
Витя шел по следам Женьки. Он поверить этому не мог, но шел. Он даже несколкьо раз щипал себя за запястье, чтобы убедиться, что это не сон. Сейчас они посидят, пообщаются, он уговорит Женю вернуться домой, и к ночи, или под утро уже будут в деревне. Вот все обрадуются-то.
— Так, тут аккуратнее. Видишь вешки воткнуты? Это я делал, по ним надо идти. Ни шага влево или вправо, и тогда нормально из болот выйдем. Угораздило же тебя так зайти. Ты на развилке не туда свернул, и дальше зачем-то поперся, когда тропинка кончилась.
— Не знаю, думал, туда иду. По картам же. А ты тут шикарно обустроился. Обжился, так сказать. — Витя рассматривал вешки, аккуратно вбитые в почву.
— Ага. — ответил Женька и пошел первым. — Давай за мной. До темноты надо успеть.
Первая вешка, вторая, третья. На двадцатой торчащей из земли палке, Витя бросил глупую затею их считать. Осматривая со спины одежду своего потерянного друга, Витя размышлял о своем. Женька ведь вроде в этой футболке был в тот день, когда заходил за ним и звал гулять. Да и шорты очень похожи. Как так получилось, что за два года одежда не только не порвалась, но и вообще не изменилась. Не растянулась, не выцвела. В лесу нет нет да зацепишься за что-нибудь. И как он зимой живет в лесу? Столько вопросов, которые нужно задать, как только доберемся до…
Буквально через секунду правая нога резко провалилась по колено. Он попытался удержать равновесие с помощью рук и свободной ноги, но вместо этого завалился на бок, утягиваемый тяжелым рюкзаком. Витя с усилием дернул застрявшую конечность но безуспешно. “Женька, чего стоишь, дай мне руку или палку, я не знаю” нервно произнес Витя, подняв голову. Женя стоял перед ним и молча смотрел на друга. Он не проявлял ни одной эмоции. “Женька, бляха-муха” заорал со злостью Витя и в этот же момент Женька просто исчез. Растворился в воздухе, как дым.
Паника навалилась на Витю всем своим весом. Он начал дергаться из стороны в сторону, в надежде выбраться из ловушки, но нога и рука уже настолько погрязли в трясине, что ничего не помогало. Свободной рукой Витя попытался дотянуться до тонкого деревца, но не хватало сантиметров двадцати. Витя выругался и принялся истошно вырываться из плена. Сразу же заметил, что как только начинает беспокойно дергаться, то его тело глубже погружается в болото. На поверхности к тому времени осталась лишь одна нога, рука по плечо и, самое главное, голова. Голову Витя держал из последних сил, вытягивая и изгибая шею, как только возможно.
«Ну вот и нафига, а?, — прохрипел Витя вслух — нафига я пошел куда-то, путешественник хренов! Чтобы что? Чтобы что, я спрашиваю тебя, бестолочь? Чтобы в болоте утонуть. Только бы удалось выбраться живым, домой сразу пойду. Прямо в ночь пойду домой.»
Он вспомнил мягкую постель, умывальник, пусть и уличный, но такой родной душе. Ба, помоги дураку, а? Последний раз, ба, обещаю!
Но тело все глубже погружалось в трясину. Только сейчас до Вити вдруг дошло, что нужно скидывать рюкзак. Он его и тянет на дно. Витя ловко скинул лямку со свободного плеча. Погруженной рукой мальчик старался не двигать, иначе быстрее тонул. Спиной он оттолкнул вещмешок, как бы скинув его с себя, и тот плюхнулся в болото. “Сначала спасаться самому, потом уже все остальное.”
Но даже без груза Витя уходил на дно. Вот уже и ухо погрузилось в воду и в нем неприятно захлюпало. Значит всего затянет. Витя судорожно выискивал свободной рукой что-то твердое, за что можно ухватиться. Эта была его единственная конечность. Да он и понимал вроде — не за что там хвататься. Все деревья предательски отдалены. Витя набрал последнего воздуха в своей жизни, чтобы погрузиться в трясину и умереть.
Или Нет? Кисть вдруг врезалась в тяжелый холодный предмет, и тут же вцепилась в него. Еще мгновение и Витя смог достать голову из трясины. Его рука цеплялась за спасительный предмет, но соскальзывала, сложно было удержаться. Еще секунда и Витя снова потерял опору, но тут же этой рукой он почувствовал тепло и силу другой руки.
Кто-то потащил его сначала за одну, затем за обе руки, а Витя не мог даже открыть глаза, их застилала скользкая тина. Но Вите было все равно, голова сильно кружилась и болела, он мало понимал, что вообще происходит.
Спустя время, Пытающийся отдышаться уже вторую минуту, Витя лежал на более менее упругой почве. Рядом никого не было. Ни души. Но пока мозг опьянял переизбыток кислорода, парня это волновало слабо. Однако, как только трезвость ударила в голову, как колокол, он понял, что произошло. Рядом никого нет. А был ли кто-то вообще? Кто-то ведь меня тащил.
Витя встал и ладонями очистил лицо от грязи и мерзко пахнущей водоросли.. Его знобило, зубы щелкали друг об друга от холода. Или от страха за то, что остался один, посреди болота, до нитки мокрый и без…без вещей. Ох, как Вите стало обидно за потерянный рюкзак. За один день все, что бабушка усердно хранила всю жизнь, Витя просрал. Снова рухнул на землю, обессиленный, и оперся спиной на тонкое дерево.
И вдруг зарыдал. Он проклинал себя за все, и мысленно и потом повторял вслух, и неизвестно сколько бы это продолжалось, но тут до его ушей добрались странные звуки. Не звуки леса. Истерика сразу прошла. Витя вытер слезы, прислушался. Вой какой-то. Или пение? Точно пение.
Будто бы и не человеческий совсем, но мелодичный, низкий голос выводил гласные буквы, из этого получалась некая ритмика. Вите слышалось раскатистое, зацикленное “Иии-ееее-оооо-аааа”. Он замотал головой из стороны в сторону, выискивая глазами источник звука, впоследствии обнаруженный за спиной метрах в ста от него. Витя аж нашел в себе силы вскочить на ноги. Пригляделся. Проморгался, потому что не поверил своим глазам: это был огромных размеров…медведь? Поющий медведь? Тот спокойно стоял на двух ногах. В панике Витя продумывал план, на какое дерево лезть, потом вспоминал, что деревья от косолапого хищника не спасут. Ни одно, так другое, лучше бы в трясине потонул.
И тут медведь замолчал и двинулся в сторону Вити. И чары будто рассеялись, Вите удалось разглядеть, что это не медведь вовсе а человек в меховом плаще и глубоком капюшоне. Витя твердо решил, что примет бой, если надо. И пусть будет, как будет. Сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Он не жалел сейчас только об одном — что не поддался на уговоры друзей. Сгинули бы в этом болоте вместе, а кому оно надо-то, по его дурости.
— Ну давай, — заорал Витя. — Я буду защищаться!
— От чего? — послышался мальчишке басистый голос. Спокойный, не агрессивный вовсе. Умиротворяющий.
— А ты один здесь справишься? — усмехнулся незнакомец, остановившись метрах в пяти. — Я думаю, нет.
Витя наконец мог разглядеть мужчину. Нижняя часть лица покрыта бородой, а верхняя испещрена множеством морщин. Мужчина не проявлял эмоций, пристально рассматривая Витю, затем продолжил:
— Пойдем за мной, товарищ. Я помогу тебе, просохнешь у костра, поешь еды нормальной. Сколько ты здесь уже бродишь, по топям?
— Э не, я с вами никуда не пойду. Вы мне лучше дорогу просто покажите, как выбраться и я буду благодарен вам. Правда нечем вас отблагодарить, все вещи утонули.
— Да не бойся ты. Зачем мне надо тебя убивать, если я тебя и спас. И вещи твои спас, они уже сушатся у меня у дома. У костерка разложил их аккуратно и…
— Да ну? Замечательный компас у твоего деда был. А вот карты устарели давно, поэтому и завели тебя сюда. Ну еще и Топач постарался, завел в самую трясину. Пойдем, говорю.
Вите, услышав про компас и карты, было достаточно, чтобы поверить мужчине. Он только согреется. Только высохнет и всегда будет начеку.
Продолжение в комментариях...
