Обследовав в бинокль все подходы к острову и не обнаружив на болоте ни одной живой души, Антип немного успокоился, но опыт и обострённое чутьё охотника, исходя из последних событий прошедшего дня, подсказывали, что если не ночью, то к утру нужно ждать непрошенных и опасных гостей. «Коль пришла беда, отворяй ворота, - тяжко вздохнув и так же тяжко выдохнув, проворчал он себе под нос. - Знать, кончился мой покой».
Обратно к своему жилищу, вернулся уже с принятым для себя решением. Утром, тайной тропой, он сопроводит арестантку на станцию, передаст её лично в руки начальнику милиции. «У их-то головы большие, вот пусть и кумекают, как дивчину уберечь от этих иродов» - решил охотник. Оставалось только одно: надеяться, что никто и ничто не помешает ему исполнить задуманное. Однако, предусмотрительность не давала Антипу покоя. Дождавшись, когда Ольга закончила есть рыбу, он протянул ей безрукавку, самолично сшитую им из волчьих шкур, ещё при его жизни в Казахстанских степях, где работал чабаном в конце шестидесятых.
- На-ка вот, накинь. Ночи-то на болоте прохладные, просквозит ненароком - то. Захвораешь.
Леший махнул ей рукой, указав следовать за ним. Быстро смеркалось и топь постепенно погружалась в предстоящую ночь. Монотонное лягушачье кваканье поглощало тишину, лишь изредка, в довесок, резал слух острый, как кончик иглы крик, чем-то обеспокоенной птицы и чья-то повсеместная возня в зарослях камыша, отчего в мыслях у любого человека возникает страх, что вот-вот в эту самую секунду, кто-то нападёт сзади и утащит в кромешный трясинный ад, где разнообразные противные твари растащат твои косточки, как семечки из кулька. От этой жуткой мысли Ольга старалась держаться как можно ближе к Антипу, чтобы в случае чего, ухватиться за него, как тогда на болоте. Пройдя метров двести, подошли к небольшому деревянному покосившемуся строению, похожему на сарайчик. Антип первым вошёл внутрь, Ольга, следом. Он зажёг керосиновую лампу, висевшую над головой. Стало куда светлее. На самодельных нарах лежала всякая утварь: вёдра, лопаты, сложенные друг на друга старые пчелиные улья, алюминиевая фляга, несколько литровых банок, предположительно с мёдом, верёвки. Из угла в угол натянута рыболовная сеть.
Антип присел на корточки и засунув руку под нары вытащил оттуда что-то металлическое и тяжёлое. Уже при свете лампы она увидела, что это был автомат с привязанными к нему проволокой двумя магазинами. Он с полной серьёзностью посмотрел на Ольгу и молча вложил ей в руки «Шмайссер», переданный ему отцом в конце сорок пятого года, когда молодой Антип с медалью «за отвагу» вернулся с войны. С тех самых пор он берёг оружие как память об отце, периодически смазывал его, надёжно пряча в тайниках. Немецкая сталь не подвела, за столько лет ни пятнышка ржавчины.
- Оно, конечно, в мирной жизни то и не нужно, - по-доброму и рассудительно, сказал он ей, - но видать, всему свой час на этой грешной земле. Ежели эти прислужники сатаны придут ночью, придётся нам с тобой мила моя до последнего обороняться. Видать, крепко ты девка насолила Геббельсу, коли сам идёт за тобой.
Ольгу неожиданно охватила дрожь. Выкатившиеся из глаз слёзы, побежали по раскрасневшимся от стресса щекам. Антип, заметив её волнение, в душе отругал себя матерно за чрезмерную прямоту, и чтобы поддержать, не дать упасть ей духом, похлопал девушку по плечу.
- Ну – ну – ну… Ты родимая это брось. Негоже, раньше времени хоронить то себя. Эка, дурёха.
Прижав одной рукой к груди автомат, другой рукой она вытерла слёзы. Ольга повернулась уж было к выходу, но её взгляд остановился на непонятном для неё предмете, одиноко лежавшем посреди сарая и отгороженном верёвкой, на которой висел кусок фанеры с надписью из белой краски: руками не трогать! Мина!
- А… что это?
Антип хотел затушить лампу, но заметив её неподдельный интерес к своей находке, подошёл к той самой мине и присел рядом. - Бомба, фрицевская. Бабочкой называли, едрит твою налево…
- А как же она здесь оказалась?
Антип хитро улыбнулся:
- Сарайчик-то этот значит сколотил, а её заразу сразу и не заметил. Мхом обросла. А ломать, стало быть, жалко, цельный килограмм гвоздей угрохал. Вот и отгородил от греха подальше, ежели кто чужой забредёт, от дождя, к примеру укрыться.
- А если она взорвётся?
Антип пожал плечами:
- На всё воля божья…
Всё же настигшая деда и Олега в пути ночь, словно подарила возможность прервать изнурительный переход по трясине, подсушиться у костра, да малость вздремнуть. Уставшие и голодные, они ступили на небольшой островок, окружённый оконцами со стоячей водою и цветущим водяным ирисом. На самом же острове весь живописный ландшафт состоял из десятка карликовых берёз, трёх молоденьких осин, кустов пушицы, а редко багульника. Кое-где, из травянистого ковра величаво выпирали огромные кочки, высотой более полуметра, сотворённые зелёным мхом, чудно прозвавшимся – кукушкин лён. Пока Олег стягивал с ног сапоги и съел бутерброд, дед по-молодецки подтащил лежавший неподалёку высохший ствол берёзки, сломал его на несколько частей и разжёг два костра. Рядом с одним, он развесил на просушку мокрую одежду и сапоги, угли другого же костра, он умело расшвырял по траве, прикрыв их сверху охапкой сорванных лопухов.
- Ложись-ка паря, этого жару хватит часа на три. Да прикройся плащом.
Олег тут же заснул. Дед налил в котелок остатки питьевой воды, бросил туда горсть сорванных недозревших ягод морошки и задвинул котелок в середину мерцающих углей. Расположившись в зоне досягаемости тепла, он прилёг на плащ и сомкнул веки.
Глядя на сладко спящую Ольгу, Антип, сидя у костра с винтовкой на коленях пил из кружки травяной чай, одновременно прислушиваясь к каждому шороху. Иногда, где-то на окраинах острова, давали о себе знать пикирующие самцы гаршнепа, издающие для возлюбленных самок своеобразные звуки, напоминающие стук копыт скачущей лошади. Не отставали от них и бекасы, проворачивающие порой невообразимые воздушные игры. Ярко жёлтая, местами с медным отливом луна, не прикрытая тучами и облаками, свет которой простирается, казалось бы, до горизонта, нынче как думал Антип ему послана богом. С таким-то освещением, ночью с помощью бинокля можно разглядеть на болоте всё, как днём. Именно этим, он сейчас и занимался, обходил остров со всех сторон, кропотливо рассматривая возвышающиеся в трясине моховые кочки, кустарники багульника, кассандры, камышовые плавающие пятачки, где только может затаиться на некоторое время человек. Заприметив первые слабые проблески рассвета, Антип направился к шалашу. Подойдя к догорающему костру, он бросил на мерцающие угли охапку валежника и вдруг услышал за спиной тяжёлую мужскую поступь. В эту же секунду кто-то ткнул ему в спину винтовочным стволом.
- Отец, резко не дёргайся и не оборачивайся, - услышал он за спиной не громкий, но грубоватый с хрипотцой голос. – Винторез аккуратненько положи на землю. И без глупостей.
Антип подчинился и боковым зрением увидел, как кто-то уже другой, поднял его винтовку. Стало понятно, что внезапно появившихся скитальцев минимум двое. Тот, второй, обойдя его сбоку плавно возник перед его лицом. Это был низкорослый, моложавый паренёк лет восемнадцати, одетый в форму немецкого солдата, как в той войне, на которой Антип чудом выжил, дойдя до Берлина. Даже рукава его кителя, были закатаны до локтей один в один, как у тех, кого в июне сорок первого, он косил из «Максима» на неубранном, выгорающем хлебном поле, недалеко от Минска. На голове у юноши болталась каска с отстёгнутым ремешком, в руках самозарядная винтовка, на ремне подсумок для патронов, выполненный из кожи, ёмкость для противогаза, а также алюминиевая фляжка с котелком. Из голенища сапога торчала ручка штык-ножа.
- Где молодуха, которую ты вытащил из болота? – переминая травинку во рту, тихо, словно боясь кого-либо спугнуть, спросил он у Антипа, не отводя от него пытливого взгляда.
Тот молчал. Он знал, что эти нелюди пришли не в гости и не на чашку чая. Они пришли убить её, а заодно и его, за то, что вырвал жертву у них из-под носа. Поэтому и церемониться эти суки не станут. А девчонка спит в шалаше, буквально в семи метрах под тёплым зимним полушубком. Но рано или поздно, они всё равно туда заглянут и обнаружив её там, выволокут наружу. Как же он беспощадно ругал себя в эти секунды за то, что проглядел этих ублюдков.
- Прости меня, доченька! – отчаянно закричал Антип, повернув голову в сторону шалаша, в надежде, что она проснётся от его крика и поймёт, что он не хотел этого, но так вот получилось, просмотрел...
Тот, что держал его на прицеле, ударил Антипа по спине прикладом. Антип упал. Затем они оба метнулись к шалашу, но у самого входа, что явилось для Антипа полной неожиданностью, их обоих настигла автоматная очередь. Ещё не веря до конца своим глазам, Антип обернулся на шорох, донёсшийся из ельника. Оттуда, с автоматом в руках, из ствола которого ещё клубился серый дымок, раздвинув еловые ветви вышла Ольга.
