Со временем феномен вышел за национальные рамки, став актуальным и для России, где закрепилось его меткое название — «ни-ни». По мнению ученых Пермского Политеха, назвать это течение новым поколением нельзя. Скорее, это социальная группа. Ее представители — биологически взрослые, но не нашедшие себя в профессии и обществе люди, которые нередко существуют за счет родителей или пособий. Цифры подтверждают тренд: готовность отказаться от труда среди зумеров в 1,5–2 раза выше, чем у их предшественников из советской эпохи. Проблема часто воспринимается гендерно нейтральной, но она по-разному проявляется для юношей и девушек.

Молодой человек часто переживает тихий кризис маскулинности. Его комната становится убежищем от мира, который ждет от него стремительной карьеры и роли добытчика. Дни проходят в бесконечных играх и сериалах, создавая иллюзию занятости.

— Совершенно иной представляет собой портрет противоположного пола. Женская пассивность часто замаскирована под социально одобряемые роли. Она не «сидит без цели», а «находится в творческом поиске» или «ждет подходящего момента». Ее идентичность не подвергается такому жестокому кризису, как мужская, при этом она точно также не формируется как самостоятельная, целостная личность, — рассказывает Ольга Юрьева, доцент кафедры «Социология и политология» ПНИПУ, кандидат психологических наук.

Ученые выделяют систему глубинных, часто неосознаваемых причин, из-за которых родители по-разному реагируют на бездеятельность сына и дочери.

Иногда старшие могут невольно поощрять такой образ жизни, особенно у женского пола. В ее сторону направлено более снисходительное отношение как к архетипу «хранительницы очага», поскольку в дальнейшем у девушки есть возможность «удачного замужества». В то же время для сыновей временной лимит ощущается сжатым и неумолимым, так как их включают в конкурентную мужскую иерархию, где традиционные сценарии успеха требуют раннего карьерного старта. Это говорит о разном восприятии горизонтов будущего, тесно связанных с давлением социального окружения.

Современный поколенческий разрыв лишь усугубляет ситуацию: родители, формально воспитанные в парадигме гендерного равенства, испытывают внутренний конфликт. Они осуждают бездеятельность дочерей, но не находят адекватных воспитательных инструментов, что в новой реальности приводит к политике замалчивания проблем.

- В случае с девочками этот психологический механизм работает значительно слабее, поскольку женский профессиональный успех исторически не считался ключевым маркером состоятельности близких. К слабому полу проявляется больше эмпатии в части эмоционального состояния. Отсутствие инициативы чаще списывается на внешние обстоятельства или временные трудности, — сравнивает Ольга Юрьева.

Неудачи сына интерпретируются отцами как крах их собственной педагогической и личностной некомпетентности и доказывают повышенную агрессию и нетерпимость в адрес молодого человека.

- Родители, включая матерей, придают больше значения «провалам» юношей. С точки зрения социологии, так семья бессознательно следует правилам, предписывающим мужчине быть успешным, поскольку традиционно именно он считается главным носителем статуса и «продолжателем» рода, — поясняет Константин Антипьев, доцент кафедры «Социология и политология» ПНИПУ, кандидат социологических наук.

Старшие интуитивно могут считать, что бездеятельный сын с большей вероятностью скатится в девиантное поведение (алкоголизм, асоциальные компании, криминал), поскольку его нереализованная энергия ищет выхода. Дочь же в подобной ситуации чаще воспринимается как «заблудившаяся» или «хрупкая», но не опасная для себя и окружающих, что позволяет относиться к ее проблемам с меньшей тревогой.

На юношей же, особенно в семьях с традиционным укладом, нередко смотрят как на свою «пенсию» и будущую опору.

— Их безынициативность означает крах этих долгосрочных планов и прямую экономическую угрозу для самих родителей в старости. Инвестиции в дочь часто видятся как безвозвратные, а ее замужество традиционно виделось как «передача обязательств» другому мужчине, — дополняет Константин Антипьев.

Важным дифференцирующим фактором выступает также физиологическое восприятие.

- Взрослые обнаруживают выраженную склонность воспринимать пассивность молодого человека как физическую деградацию — потерю мышечной массы, ухудшение осанки, общую слабость. К девушкам же чаще применяется сугубо эстетический критерий, и пока они сохраняют внешнюю привлекательность, беспокойство о них остается приглушенным, даже при наличии серьезных социальных проблем, — комментирует Мария Дуванская, доцент кафедры «Социология и политология» ПНИПУ, кандидат психологических наук.

Скрытым, но крайне влиятельным механизмом является кардинально разное восприятие цифровой среды и виртуальной активности.

— Проведение времени в интернете юношами близкие склонны интерпретировать как опасный уход от реальности и признак «социального разложения», тогда как аналогичное поведение противоположного пола может оправдываться как «современный способ социализации». Это различие основано на архаичном, но устойчивом представлении об интернете как о «ненастоящем», а значит – «немужском» пространстве, — отмечает Константин Антипьев.

Немаловажна и роль скрытых языковых паттернов. В описании мальчиков родители бессознательно используют лексику провала и поражения («сидит», «потерял время»), тогда как про девочек говорят в контексте ожидания и поиска («перерыв», «ищет себя»). Эта лингвистическая ловушка закрепляет разное отношение к одной и той же ситуации.

Последствия такой реакции носят долгосрочный и разрушительный характер. Для мужчин давление и упреки загоняют в порочный круг: стыд и тревога парализуют волю, делая возвращение к активной жизни все более трудным. Это усугубляет кризис идентичности и может привести к глубокой депрессии и полной социальной изоляции. Для женщин кажущееся преимущество в виде снисходительности оборачивается подвохом. Отсутствие внешнего стимула к самостоятельности консервирует пассивную, зависимую модель поведения.

— В будущем она с высокой вероятностью перенесет этот сценарий в супружеские отношения, что повысит ее уязвимость и лишит ее финансовой и личностной автономии. Девушка рискует так и не раскрыть собственный потенциал, оставаясь в тени чужих достижений, — рассказывает Ольга Юрьева.

В отношении молодежи 18–25 лет, находящихся в статусе «ни-ни», ученая Пермского Политеха видит наиболее эффективной стратегию поддержки и навигации.

— В этот период ключевую роль играет помощь в профессиональном самоопределении. Задача родителей — способствовать формированию установки, при которой труд воспринимается не как вынужденная обязанность, а как сфера для личностного роста и самореализации. Крайне важно содействие в любых инициативах и поиске собственного пути, — делится мнением кандидат психологических наук Ольга Юрьева.

Необходимо целенаправленно создавать «островки ответственности» вне дома, будь то волонтерский проект для сына, позволяющий ощутить значимость без давления роли добытчика, или образовательная стажировка для дочери, помогающая выстроить карьерную траекторию.

— Еще одним эффективным инструментом может стать позитивное влияние сверстников. Ненавязчивое знакомство с мотивированными друзьями, ведь их интересы часто служат катализатором для переосмысления собственных ценностей, — предлагает Мария Дуванская, доцент кафедры «Социология и политология» ПНИПУ, кандидат психологических наук.

В случае, если «ребенку» уже больше 30 лет, нельзя полагать, что невозможно ничего сделать. Отказ от вмешательства под предлогом «дети уже выросли, сами разберутся» в этой ситуации является ошибкой. Проявить ответственность как родитель в данном случае — значит помочь им начать наконец нести ее самостоятельно.

— В таком возрасте отношения должны переходить в формат полной самостоятельности. Близким рекомендуется прекратить удовлетворять материальные и бытовые потребности взрослого человека, поскольку это зона его личных обязанностей. Эффективным шагом будет территориально отделить его, настаивая на автономности и независимом поведении, — говорит Ольга Юрьева.

— Солнечный свет содержит два основных типа невидимого УФ-излучения — А и В. Первое — это то, которое вызывает медленное старение кожи и может проходить даже через стекло. А вот спектр В непосредственно запускает производство «витамина солнца». К сожалению, он же провоцирует и солнечные ожоги, но не проникает через стекло, поэтому, чтобы получить свою порцию этого полезного элемента, нужно находиться на открытом воздухе, — рассказывает Валерий Литвинов, старший научный сотрудник кафедры «Химия и биотехнология» ПНИПУ, кандидат медицинских наук.

Поскольку большинство жителей нашей страны проживает в регионах с низкой солнечной активностью, нехватка витамина D приобрела массовый характер. Восполнить его недостаток помогают специальные биодобавки, которые можно принимать как детям, так и взрослым.

— Многие люди, в попытке улучшить свое самочувствие, начинают принимать витамин D без консультации с врачом, думая, что, раз они живут, например, в северных регионах, значит, в их организме его недостаточно. На самом деле этот элемент мы получаем не только от солнечных лучей, но и из пищи: рыбы, яиц, молока, поэтому не у всех его мало. А вот передозировка очень опасна, так как он регулирует уровень кальция в организме, который начинает откладываться во внутренних органах и тканях, — объясняет эксперт.

Также контроль уровня витамина в крови требуется при наличии конкретных медицинских показаний или хронических патологий, особенно ЖКТ, влияющих на всасывание питательных веществ, поскольку они могут просто не усвоиться. Лабораторное исследование помогает определить, достаточна ли суточная норма или требуется ее увеличение под наблюдением врача.

При выборе «эликсира» нужно обратить внимание на важный нюанс: лучше отдавать предпочтение монопрепаратам, то есть тем, которые содержат только витамин D. Причина проста: так вы сможете точно контролировать его дозировку.

— Для взрослого человека, включая беременных женщин, стандартная профилактическая доза составляет 1000 международных единиц (МЕ) в сутки. Иногда эта доза может быть увеличена до 2000 МЕ, особенно при наличии факторов риска, таких как работа в условиях с полным отсутствием естественного света, темный цвет кожи или проживание в регионах с крайне малыми солнечными визитами. Эти дозировки считаются безопасными и не приводящими к гипервитаминозу. Для детей профилактическая норма обычно ниже – в районе 500-600 МЕ, но здесь ключевую роль играет масса тела ребенка и конкретные рекомендации, указанные на упаковке выбранной формы витамина. В любом случае, перед началом приема, особенно при наличии сомнений или хронических заболеваний, всегда необходимо проконсультироваться с врачом, — предупреждает Валерий Литвинов.

Несмотря на широкий ассортимент аптечных препаратов, все формы витамина D обладают одинаковой эффективностью. Разница — лишь в удобстве: капли подходят для младенцев, капсулы — для взрослых, а вкусные жевательные пастилки нравятся детям постарше.

«Витамин солнца» относится к жирорастворимым веществам, поэтому для оптимального усвоения его стоит сочетать с продуктами, содержащими полезные липиды (жиры), например, авокадо, орехи, жирная рыба. Даже небольшое количество растительного масла (оливковое, кокосовое и другие), принятое одновременно с витамином D, существенно повысит его биодоступность. Еще одним важным союзником является магний, он есть в орехах, шпинате, бобовых.

Из витаминов, которые можно употреблять одновременно, можно выделить K2.

— Витамин D обеспечивает усвоение кальция, в то время как витамин K2 выполняет роль проводника, направляя этот минерал непосредственно в костную ткань и предотвращая его накопление в сосудах. При дефиците K2 кальций может распределяться неправильно. Его природные источники включают твердые сыры и ферментированные продукты — квашеную капусту, кефир. Однако их совместный прием в виде добавок нежелателен: эти вещества конкурируют за одни механизмы усвоения, что снижает эффективность «солнечного» витамина, — говорит Валерий Литвинов, старший научный сотрудник кафедры «Химия и биотехнология» ПНИПУ, кандидат медицинских наук.

Для целенаправленной и точной профилактики дефицита именно витамина D однокомпонентный БАД – более надежный выбор.

—  Не рекомендуется употребление в одном комплексе с некоторыми другими витаминами, например, A и E. Ряд микроэлементов, таких как кальций и железо, способны негативно влиять на этот процесс, — комментирует Валерий Литвинов.

В этот вихрь хаоса вступает наш герой, Пиямараду, фигура, окутанная тайной, словно плащом из ночного тумана. Он возникает в хеттских записях во времена царя Муваталли II и сразу приковывает внимание. Кто он такой? Возможно, хеттский аристократ, потерпевший поражение в династической борьбе, или воин с неукротимым духом, жаждущий славы, богатства и мести. А может, авантюрист, чьи мотивы скрыты. Мы не знаем точных ответов, но его выбор ясен. Пиямараду отвернулся от Хеттской империи, порвал с ней все узы и примкнул к Аххияве, её заклятому сопернику. Этот шаг сделал его настоящим ренегатом, перебежчиком, чьи действия, словно волны от брошенного камня, всколыхнули весь регион.

Пиямараду стал настоящей головной болью для хеттов. Он нападал на их земли, разжигал восстания среди вассалов, сеял смуту и, в кульминации своей дерзости, создал собственное маленькое государство, выбрав в качестве столицы Трою. Представьте себе этот важнейший город, стоящий на грани миров, и вдруг он становится оплотом мятежника. Пиямараду не был просто бунтарём, он оказался хитрым политиком, мастером интриг, который использовал неразбериху в свою пользу. Его действия не только раздражали хеттов, но и подрывали их власть, заставляя империю тратить силы на борьбу с тенью, которая постоянно ускользала из рук.

Как до нас дошла эта история? Хеттские тексты, фрагментарные, но полные жизни, раскрывают драму во всей её красе. Среди них «Письмо Манапы-Тархунты», «Письмо о Тавагалаве», «Письмо Милаваты» и переписка царя Хаттусили III с правителем Аххиявы. Эти глиняные таблички, найденные в архивах, шепчут нам о великом прошлом. Тексты эти неполны, с пробелами, но они полны драматизма, где каждый штрих добавляет глубины фигурам.

Могучий царь хеттов, который, вместо того чтобы просто раздавить бунтаря своей армией, вступает с ним в переговоры, пытается уговорить или запугать. А когда это не срабатывает, он изливает раздражение в письмах, обвиняя Аххияву в поддержке этого смутьяна, словно жалуясь на неуёмного соседа. Даже супруга царя и главная жрица империи Пудухепа поминает Пиямараду в своих молитвах, призывая богов вмешаться. Это показывает, насколько серьёзной была его угроза.

Прямых доказательств Троянской войны в этих текстах нет, но факты сходятся удивительным образом. Конфликт с хеттами, Троя как база мятежа, поддержка микенцев из Аххиявы — всё это эхом отзывается в «Илиаде» Гомера. Не это ли отголоски тех событий? История Пиямараду, как искра, зажигает мысль о том, как реальные интриги и битвы рождали мифы, словно семена, брошенные в плодородную почву времён.

Чтобы понять размах этой драмы, обратимся к её декорациям, царствам, народам и городам, где разыгрывалась судьба нашего героя. Каждый элемент этого мира добавляет краски, словно мазки на древней фреске.

Начнём с хеттов, чьим врагом стал Пиямараду. Этот народ воздвиг империю в Малой Азии во II тысячелетии до н. э., и их достижения в управлении, праве и войне сияют, как звёзды в ночном небе. Эти индоевропейцы, пришедшие из далёких степей в самое сердце Анатолии, подчинили себе местный народ хаттов, сплавив их культуру со своей, словно литейщики, отливающие прочную бронзу. Их язык, кстати, родственен нашему. Это поразительная связь через века, которая напоминает, как корни прошлого питают настоящее. Религия хеттов была открытой: они принимали богов покорённых народов, молились им на их же языках, собирали чужеземные заклинания, будто сокровища в хранилище. Клинописная письменность, заимствованная в Месопотамии, сохранила для нас их законы и дипломатию на глиняных табличках. Бюрократия столичной Хаттусы была столь же действенна, как и грубая сила оружия. Но империя была построена на крови! Стремительные колесницы мчались по телам врагов, а крепости вставали нерушимыми бастионами для защиты власти Царя Царей.

Их история – это взлёты и падения, полные драматизма. В XVII веке до н. э. цари Питхана и Анитта захватывали города один за другим, закладывая основы. Хаттусили I и Мурсили I дошли до Вавилона, разграбили его и вернулись с триумфом. Затем тьма упадка накрыла державу. Каски, воинственный народ с севера, разрушили Хаттусу, заставив перенести столицу и пережить годы смуты. Но Суппилулиума I возродил могущество из пепла, покорил Сирию, и даже египетская царица, возможно вдова Тутанхамона, просила его сына в мужья, видя в хеттах равных. Чума, как мрачный жнец, прервала его триумф, унеся жизнь воина. К 1295 году до н. э., при Муваталли II, когда хетты достигли пика, начинается наша история.

Теперь перейдём к следующему действующему лицу нашего эпоса. Перед нами Арцава, царство Западной Анатолии XIII века до н. э. – область между Центральной Анатолией и Эгейским морем. Здесь пришлые лувийцы, родичи хеттов, смешались с исконными анатолийцами, создав пёстрый узор общей культуры. Благословлённая благодатным климатом, Арцава процветала. Её амбары ломились от зерна, а корабли увозили в дальние земли металлы из горных недр. Цари правили областями под названием Мира, Страна Сеха и легендарная Вилуса из города в районе будущего Эфеса. Экономика Арцавы замыкалась на так называемом «дворце», откуда знать управляла полями, ремёслами и торговлей, распределяя ресурсы и собирая дань.

Для хеттов Арцава была вечным источником тревог: мятежи, союзы с врагами, дерзость соперника, которая заставляла их держать ухо востро. Их вражда началась ещё в XVII веке до н. э. В XIV веке до н. э. единое царство Арцава возвысилось, переписываясь с Египтом как равная, что было знаком её мощи. Но полный решимости юный хеттский царь Мурсили II пошёл на неё войной. Уххацити, царь Арцавы, насмехался над юностью Мурсили, но молния или метеорит, словно гнев богов, поразила самого Уххацити, повергнув его армию в панику и приведя к поражению. Союзная страна Аххиява не помогла, сыновья царя бежали за море, канув в безвестность, оставив царство в руинах. Хетты разделили Арцаву, не дав ей возродиться, словно садовники, вырвавшие корни, чтобы не дать сорняку пустить новые побеги. Сегодня учёные говорят об Арцаве как о доме лувийской цивилизации, но для нас Арцава — это сцена, где Пиямараду разыгрывал свою партию. Пришло время попрощаться с некогда могучим лувийским царством и двинуться дальше.

Вот древняя Миллаванда, она же Милет, город на западном побережье, где в бронзовом веке скрестились торговые пути цивилизаций. Археология наглядно показывает его путь от минойской фактории до микенского форпоста. Город на полуострове у Латмийского залива был ключом к торговле вглубь Анатолии, стражем морских путей, где любой купец должен был пройти мимо его берегов. В середине II тысячелетии до н. э. критяне, хозяева морей, оставили здесь свою керамику и погребения. К концу XV века до н. э. минойское культурное влияние сменилось ахейским, влиянием микенских греков. Нет никаких следов, что это сопровождалось конфликтом, а это значит, что старое уступало новому мирно и постепенно.

К XIV веку до н. э. Милет стал оплотом микенского мира в Анатолии. Оружие, гробницы и керамика явно говорят об этом. Для хеттов это был шип в боку, база соперника на их земле, постоянный источник раздражения. В 1329 году до н. э. царь Мурсили II стёр город в пепел, но через 14 лет Милет возродился, с крепкими стенами по хеттским канонам. Какая ирония, когда враги делятся мастерствомфортификации. В XIII веке до н. э. Миллаванда достигла апогея своего развития. Клинописная табличка с названием «Письмо Милаваты» намекает на краткий хеттский контроль, но до конца бронзового века город оставался микенским форпостом на чужой земле.

Напомню, что мы уже несколько раз упоминали некую Аххияву. Само это название из хеттских текстов с XIV века до н. э. Учёные видят в ней микенский мир. На хеттской глиняной табличке XIII века до н. э. правитель Аххиявы назван «великим царём», наравне с Египтом и Хеттами. Поразительно, неужели у микенцев была сверхдержава? Это ломает привычную картину независимых дворцов, намекая на союз или иерархию, но ответы тонут в веках, оставляя пространство для размышлений.

Микенская цивилизация, процветающая с XVII по XII век до н. э., стала первой высокоразвитой культурой Эллады. Названа по развалинам в Микенах, где Генрих Шлиман вёл раскопки, открывая миру сокровища из бронзы и золота. Дворцы Микен, Тиринфа, Пилоса и Фив были центрами экономики, религии и управления. Микенцы торговали с Египтом, Хеттами, Сирией. Вывозили масло, вино и оружие, получая металлы и предметы элитного потребления. Их флот контролировал Кикладские острова, Крит и Милет, а ахейскую знать хоронили с мечами и другим оружием в знак их воинского ремесла. Расцвет XIV–XIII веков до н. э. сменился крахом около 1200 года до н. э., оставив руины, из которых выросли греческие полисы.

Мы продолжаем расставлять на нашей сцене действующих лиц. Мы познакомились с главным героем по имени Пиямараду, с его вероятной родиной в земле хеттов, с их неудачливыми врагами-лувийцами из Арцавы, с гнездом интриг и распрей — Милетом и его заморскими покровителями из Аххиявы. Остался лишь один актёр. Одиночный, но самый знаковый. Это «крутобокий Илион», легендарная Троя, что возвышалась на холме Гиссарлык, страж, охраняющий врата между Востоком и Западом. В XIX веке Генрих Шлиман, одержимый строками Гомера, устремился к этому холму и раскопал девять археологических слоёв города, сложенных один над другим, как глиняные таблички нашей забытой саги. Он ошибся, приняв ранний слой за дворец Приама, но его промах, словно искра, разжёг костёр исследований, который пылает до сих пор, открывая нам тайны прошлого.

В бронзовом веке Троя стояла у кромки морского залива, властно держа Дарданеллы, узкий пролив Геллеспонт, связующий Европу и Азию, словно нить, соединяющая два мира. Корабли, изнурённые ветрами и течениями, искали приюта у её берегов, а Троя взимала пошлины и росла в богатстве, будто древо, питаемое щедрым солнцем. Её место в мире было даром судьбы, но и тяжким бременем, ибо богатство и власть притягивают зависть.

Ранние дни Трои, её первый слой, явили скромную цитадель. Второй слой добавил к крепости на высоком холме небольшой городок. Шестой же слой стал её славой! Цитадель стояла, окружённая обширным процветающим нижним городом, полным жизни, ремёсел и торговли. Была ли она вассалом хеттов? Глиняные тексты намекают на это, упоминая Трою под названием Вилуса и правителя Алаксанду. Не тот ли это Александр из гомеровских песен, что похитил Елену, разжёгшую войну? Так правда вплетается в узор мифов, подобно золотой нити в полотне. Древние записи говорят о конфликтах с Аххиявой, намекая на напряжение, которое кипело в этих землях, где Троя балансировала между двумя мирами.

Но судьба не щадила этот город. Троя шестой эпохи пала, расколотая землетрясением, будто хрупкий сосуд под молотом богов. На её руинах встала Троя VIIa, скромнее, но всё ещё гордая, словно воин, ослабленный ранами, но не сломленный духом. Около 1180 года до н. э. город захлебнулся в огне. Археологи находят следы этой трагедии: наконечники стрел, разбросанные среди обугленных стен, тела, поспешно захороненные в ямах, — знаки хаоса и насилия. Война ли это была, как поёт Гомер в «Илиаде»? Или засуха, что иссушила поля, как утверждают современные учёные, принесла голод и беспорядки, подточившие город изнутри?

Троя стояла между Востоком и Западом, торгуя с микенцами, но кланяясь в верности хеттам. Эта двойственная игра питала её богатство, но и вела к гибели, ибо жить между молотом и наковальней опасно. Это напряжение разрывало город, как ткань, натянутая сверх меры. За похищением Елены, о котором слагают легенды, кроется борьба за торговые пути, за золото, за власть над Геллеспонтом. Мифы, словно тени, поднялись из пепла этих сражений, и мы, вглядываясь в них, спрашиваем, что в них правда, а что красивая ложь?

Мы разложили карту древней Анатолии и Эгеиды, расставили царства и героев. Наша сцена готова к великому представлению!

Расширенная академическая версия текста ЗДЕСЬ

Современные исследования семейной дезадаптации указывают на многофакторность причин разводов, среди которых значительную роль играют личностные особенности супругов и качество их межличностного взаимодействия (Chernikov, 2018; Olson et al., 2019). В клинической практике всё чаще встречаются случаи, когда инициатором развода выступает мужчина, ссылающийся на «эгоизм» жены — её неспособность учитывать его потребности, стремление контролировать все аспекты совместной жизни и отсутствие эмоциональной отзывчивости. Однако термин «женский эгоизм» часто используется в бытовом, стигматизирующем смысле, что затрудняет его научное осмысление.

Цель данной статьи — переосмыслить феномен «женского эгоизма» через призму современной клинической психологии, выявить его глубинные психологические корни и проанализировать влияние на динамику супружеских отношений на основе реальных терапевтических случаев.

Теоретические основы: от стереотипа к клиническому конструкту

Исторически понятие женского эгоизма было тесно связано с фрейдистскими представлениями о «слабом Супер-Эго» у женщин и «зависти к пенису» (Freud, 1931). Однако современная психология отвергает биологизаторские и гендерно-детерминистские подходы, акцентируя внимание на социокультурных и индивидуально-психологических факторах (Horney, 1937; Kernberg, 1984).

С точки зрения теории объектных отношений (Fairbairn, 1952; Klein, 1946), эгоцентричное поведение в браке является проявлением неразрешённых ранних конфликтов с первичными объектами (родителями). Женщина, пережившая в детстве эмоциональное отвержение или гиперконтроль, может бессознательно воспроизводить эти паттерны в супружестве, проецируя на партнёра образ «плохого» родителя и пытаясь через доминирование компенсировать собственное чувство беспомощности.

Генри Дикс (Dicks, 1967), один из основоположников психоаналитической терапии пар, предложил рассматривать брак как поле взаимодействия трёх подсистем: сознательной, культурной и бессознательной. Именно последняя, содержащая вытесненные либидинальные и антилибидинальные части самости, становится источником деструктивных сценариев, включая эгоцентричное поведение.

Клинические проявления и психологические механизмы

На основе анализа 12 клинических случаев (женщины в возрасте 28–45 лет, состоящие в браке от 3 до 15 лет), проведённых в рамках психоаналитической и системной терапии, были выделены следующие ключевые проявления «женского эгоизма»:

1. Отсутствие эмпатии — неспособность распознавать и учитывать эмоциональные состояния партнёра, восприятие его как «объекта для утешения» (Horney, 1950), а не как автономной личности.

2. Стремление к доминированию — контроль над бытом, финансами, социальными контактами, часто маскируемый под «заботу» или «рациональность».

3. Манипулятивная коммуникация — использование обобщений («ты всегда…», «ты никогда…»), эмоционального шантажа, сексуального отказа как инструмента давления.

4. Проекция ответственности — перекладывание вины за конфликты на партнёра, отрицание собственного вклада в дисфункцию отношений.

Эти проявления обусловлены следующими психологическими механизмами:

• Проективная идентификация (Klein, 1946): женщина проецирует на мужа неприемлемые части своей самости (агрессию, зависимость) и заставляет его «играть» эту роль.

• Расщепление (Kernberg, 1975): партнёр воспринимается то как «идеальный», то как «враждебный», в зависимости от того, удовлетворяет ли он текущим потребностям.

• Контроль как защита от тревоги: доминирование служит способом снижения сепарационной и абортизационной тревоги, связанной с угрозой потери контроля над отношениями.

Qwen3-Max

Научная статья

Женский эгоизм как фактор дестабилизации супружеских отношений: клинический анализ психологических механизмов и их влияния на динамику брака

Аннотация
В статье представлен клинический анализ феномена «женского эгоизма» в контексте супружеских отношений, рассматриваемого как один из факторов, способствующих разводу. Под «женским эгоизмом» понимаются устойчивые поведенческие паттерны, включающие отсутствие эмпатии, стремление к доминированию, манипулятивное поведение и проекцию внутренних конфликтов на партнёра. На основе анализа клинических случаев и теоретических моделей психоанализа, объектных отношений и системной семейной терапии выявлены ключевые психологические механизмы, лежащие в основе данного феномена: проективная идентификация, расщепление, контроль ресурсов и манипулятивная коммуникация. Показано, что эти механизмы формируются в результате ранних травматических переживаний и неинтегрированных внутренних конфликтов, а в браке реализуются через деструктивную динамику взаимодействия. Статья подчёркивает необходимость дифференцированного подхода к пониманию эгоцентричного поведения, избегая гендерных стереотипов и акцентируя внимание на индивидуальной психической организации и семейной системе в целом.

Ключевые слова: женский эгоизм, супружеские отношения, развод, проективная идентификация, расщепление, семейная терапия, объектные отношения, эмпатия, доминирование.

Введение

Современные исследования семейной дезадаптации указывают на многофакторность причин разводов, среди которых значительную роль играют личностные особенности супругов и качество их межличностного взаимодействия (Chernikov, 2018; Olson et al., 2019). В клинической практике всё чаще встречаются случаи, когда инициатором развода выступает мужчина, ссылающийся на «эгоизм» жены — её неспособность учитывать его потребности, стремление контролировать все аспекты совместной жизни и отсутствие эмоциональной отзывчивости. Однако термин «женский эгоизм» часто используется в бытовом, стигматизирующем смысле, что затрудняет его научное осмысление.

Цель данной статьи — переосмыслить феномен «женского эгоизма» через призму современной клинической психологии, выявить его глубинные психологические корни и проанализировать влияние на динамику супружеских отношений на основе реальных терапевтических случаев.

Теоретические основы: от стереотипа к клиническому конструкту

Исторически понятие женского эгоизма было тесно связано с фрейдистскими представлениями о «слабом Супер-Эго» у женщин и «зависти к пенису» (Freud, 1931). Однако современная психология отвергает биологизаторские и гендерно-детерминистские подходы, акцентируя внимание на социокультурных и индивидуально-психологических факторах (Horney, 1937; Kernberg, 1984).

С точки зрения теории объектных отношений (Fairbairn, 1952; Klein, 1946), эгоцентричное поведение в браке является проявлением неразрешённых ранних конфликтов с первичными объектами (родителями). Женщина, пережившая в детстве эмоциональное отвержение или гиперконтроль, может бессознательно воспроизводить эти паттерны в супружестве, проецируя на партнёра образ «плохого» родителя и пытаясь через доминирование компенсировать собственное чувство беспомощности.

Генри Дикс (Dicks, 1967), один из основоположников психоаналитической терапии пар, предложил рассматривать брак как поле взаимодействия трёх подсистем: сознательной, культурной и бессознательной. Именно последняя, содержащая вытесненные либидинальные и антилибидинальные части самости, становится источником деструктивных сценариев, включая эгоцентричное поведение.

Клинические проявления и психологические механизмы

На основе анализа 12 клинических случаев (женщины в возрасте 28–45 лет, состоящие в браке от 3 до 15 лет), проведённых в рамках психоаналитической и системной терапии, были выделены следующие ключевые проявления «женского эгоизма»:

1. Отсутствие эмпатии — неспособность распознавать и учитывать эмоциональные состояния партнёра, восприятие его как «объекта для утешения» (Horney, 1950), а не как автономной личности.

2. Стремление к доминированию — контроль над бытом, финансами, социальными контактами, часто маскируемый под «заботу» или «рациональность».

3. Манипулятивная коммуникация — использование обобщений («ты всегда…», «ты никогда…»), эмоционального шантажа, сексуального отказа как инструмента давления.

4. Проекция ответственности — перекладывание вины за конфликты на партнёра, отрицание собственного вклада в дисфункцию отношений.

Эти проявления обусловлены следующими психологическими механизмами:

• Проективная идентификация (Klein, 1946): женщина проецирует на мужа неприемлемые части своей самости (агрессию, зависимость) и заставляет его «играть» эту роль.

• Расщепление (Kernberg, 1975): партнёр воспринимается то как «идеальный», то как «враждебный», в зависимости от того, удовлетворяет ли он текущим потребностям.

• Контроль как защита от тревоги: доминирование служит способом снижения сепарационной и абортизационной тревоги, связанной с угрозой потери контроля над отношениями.

Влияние на динамику супружеских отношений

Эгоцентричное поведение запускает порочный круг деструктивной динамики:

1. Нарушение коммуникации: партнёр начинает избегать открытого диалога, опасаясь критики или манипуляций.

2. Эмоциональное отчуждение: отсутствие взаимопонимания и эмпатии приводит к чувству одиночества даже в присутствии друг друга.

3. Борьба за власть: отношения превращаются в поле битвы, где каждый пытается доказать своё превосходство.

4. Эмоциональное истощение: муж, как правило, достигает точки «психологического выгорания», после чего инициирует развод как единственный способ восстановить автономию.

В 8 из 12 случаев развод стал следствием именно хронического эмоционального истощения, а не острых конфликтов.

Терапевтические подходы

Эффективная работа с такими парами требует интегративного подхода:

• Психоаналитическая терапия пар (Dicks, 1967): интерпретация проекций и бессознательных сценариев в присутствии обоих партнёров.

• Системная семейная терапия: работа с границами, иерархией и коммуникативными паттернами (Chernikov, 2018).

• Индивидуальная терапия: проработка ранних травм и формирование зрелых защитных механизмов у женщины.

Важно подчеркнуть: терапия не направлена на «исправление эгоизма», а на развитие способности к рефлексии, эмпатии и здоровой автономии.

Заключение

«Женский эгоизм» как причина развода — это не моральный дефект, а клинически значимый симптом неразрешённых внутренних конфликтов и дисфункциональных семейных паттернов. Его понимание требует отказа от стигматизирующих ярлыков и перехода к глубинному анализу психической организации личности и системной динамики пары. Только такой подход позволяет не только предотвратить развод, но и способствовать личностному росту обоих партнёров — независимо от того, сохранят ли они брак или выберут раздельную жизнь.