Аркадий ненавидел людей и он не был мизантропом в классическом понимании, не испытывал экзистенциального отвращения к самому факту существования человечества, его ненависть была куда более приземленной, конкретной и, что самое главное, направленной. Она концентрировалась на одной, казалось бы, незначительной детали - на том, как люди ходят по тротуару. Для Аркадия существовал только один правильный способ передвижения по пешеходной дорожке - строго по правой стороне и это было не просто предпочтение, это был закон, высеченный в его сознании с такой же незыблемостью, как законы физики и каждый, кто осмеливался нарушить этот неписаный, но для Аркадия священный порядок, вызывал в нем бурю праведного гнева.

Практически каждое утро начиналось с битвы - выходя из подъезда, Аркадий уже напрягался, предвкушая неизбежные столкновения. Вот он, его дом, его личный, пусть и общественный, тротуар и вот они - идущие навстречу. Большинство, к счастью, соблюдали правило, но всегда находились те, кто словно нарочно, двигался по левой стороне навстречу, вынуждая Аркадия либо резко сворачивать либо что еще хуже, идти по встречному потоку, рискуя быть сбитым.

- Идиоты! - шипел он себе под нос, стараясь не смотреть на нарушителей, но взгляд сам собой цеплялся за них и внутри начинало бурлить, это было похоже на медленное закипание чайника, где каждая новая встреча с "левоходцем" добавляла градус.

Но настоящая истерика начиналась, когда кто то осмеливался обогнать его с правой руки, что являлось абсолютным святотатством. Аркадий шел со своей обычной, неспешной скоростью, погруженный в свои мысли и вдруг - резкий, наглый толчок сбоку. И кто то, не удосужившись даже извиниться, проносился мимо, нарушая его личное пространство и  что самое главное, его священный порядок. В такие моменты Аркадий терял контроль, его лицо искажалось гримасой ярости, глаза наливались кровью, мог начать кричать, сыпать отборной бранью, которая казалось вырывалась из него с такой силой, что могла бы снести стены.

- Ты, сука! Ты, мать твою, куда прёшь?! - раздавалась ругань из его рта, когда очередной "правообгонщик" проносился мимо.

Он мог даже попытаться схватить обидчика за одежду, но чаще всего его попытки были тщетны, люди, шокированные такой агрессией, либо ускоряли шаг либо просто уворачивались, оставляя Аркадия с его невыплеснутой яростью. Иногда, когда гнев достигал апогея, Аркадий мог пустить в ход кулаки и не то чтобы он был драчуном по натуре, но в моменты таких "нарушений" он чувствовал себя гладиатором, защищающим свой ристалище - мог ударить по плечу, по спине, по руке - главное, чтобы причинить хоть какое то физическое неудобство, чтобы показать, что его терпение не безгранично.

- Получи, сволочь! Не смей меня обгонять справа! - кричал он, размахивая кулаками и его слова тонули в шуме города.

Люди вокруг шарахались, кто то вызывал полицию, кто то просто старался пройти мимо, не привлекая внимания, Аркадий же, выплеснув часть своей агрессии, чувствовал временное облегчение, но знал, что завтра все повторится снова. После таких вспышек Аркадий чувствовал себя опустошенным, его трясло, сердце бешено колотилось а в голове гудело от криков и ругательств. Он не понимал, что его поведение ненормально, что он переходит черту и ничего не мог с собой поделать - каждый раз, когда кто то шел ему навстречу, когда он шел по правой стороне или обгонял со стороны правой руки, все начиналось заново.

Однажды, после особенно бурной истерики, когда он разбил нос какому то студенту, осмелившемуся обогнать его со спины со стороны правой руки у автобусной остановки, Аркадия задержала полиция и его доставили в участок, где он провел несколько часов, отвечая на вопросы и давая объяснения, ему грозило обвинение в хулиганстве и нанесении телесных повреждений. И в этот раз ему крупно повезло, молодой человек отказался писать заявление, Аркадий долго извинялся перед ним в полиции, провели с ним профилактическую беседу и на том все завершилось.

Но потом после недельного охлаждения Аркадий все равно продолжал ходить по правой стороне тротуара и выискивать каждый раз новую угрозу и препятствие в пешеходах. Как то поздно вечером в конце сентября, в субботу после тяжелой работы на стройке, где он трудился подсобным рабочим, он возвращался домой, в руке была открытая стеклянная бутылка пива и снова увидел, как навстречу ему, по его стороне, идет молодой здоровый лысый парень с бородой и с изуродованными от сломанных хрящей ушами и с большой спортивной сумкой на ремне через плечо. Несмотря на свой маленький рост, около 165 сантиметров, на то что имел худощавое телосложение это его не остановило - снова зашумело в голове и он, сравнявшись с парнем, неожиданно и резко выкрикнул ему в лицо:

- По правой стороне! ходить надо по своей, правой стороне тротуара! понял, ты? собака сутулая! ты чё, тупой что ли? или слепой? или глухой?

Здоровяк отшатнулся от него и пошел дальше не оглядываясь, Аркадия это еще больше взбесило, в глазах потемнело, он разбил бутылку о поребрик, догнал его и засадил ему "розочку'' в шею, ниже правого уха:

- Сучара! понял теперь, гнида или башку тебе отрезать, а?

Парень даже ничего не успел сделать, так все неожиданно произошло - сквозь хлюпанье и попытки вздохнуть прижал руку к шее, кровь стала заливать плечи, грудь, спортивную сумку и упал набок, через минуту закатив глаза, потерял сознание, лужа крови под ним становилась все больше и больше.

Аркадий со злобой харкнул ему в лицо, развернувшись зашагал по пустынной улице, каждый шаг отдавался глухим стуком в груди, в голове пульсировала только одна мысль: "Он не должен был этого делать".

Утро принесло с собой холодную реальность - мертвое тело спортсмена было обнаружено ночью, Аркадий попал под запись нескольких уличных видеокамер и вот полицейские уже входят в его квартиру,  он даже не понял, что это они так долго ему зачитывают какие то документы и о чем спрашивают. На руках защелкнулись наручники, его увезли в полицию, сопротивления он не оказывал - ведь все эти люди не нарушили правило ходьбы по правой стороне на тротуаре.

Последовали допросы, бесконечные вопросы, которые казались бессмысленными, он пытался объяснить, но слова путались, теряли смысл, его взгляд блуждал, пытаясь ухватиться за что то реальное в этом сюрреалистичном кошмаре, затем после заключения под стражу и нахождения в одиночной камере несколько недель по решению суда была проведена психиатрическая экспертиза, которая длилась около месяца. Белые стены кабинета, безразличные глаза врача, вопросы, которые проникали в самые потаенные уголки его сознания  - Аркадий чувствовал себя как экспонат в музее, выставленный на всеобщее обозрение. Он говорил о своих страхах, о навязчивых мыслях, о том, как иногда мир вокруг казался ему искаженным, как будто он смотрел на него через мутное стекло и не понимал, зачем все это, но чувствовал, что это его единственный шанс. Выяснилось, что у Аркадия были проблемы с психическим здоровьем, он часто испытывал приступы агрессии и паранойи,  происходили паника по любому поводу,  мог не спать несколько суток, на все смотреть будто с другой стороны, высказывал абстрактные рассуждения о религии, садизме, наносил сам себе физические повреждения в виде порезов бритвой - но никогда не обращался за помощью. Экспертиза вынесла заключение и  подтвердила опасения: врачи отметили, что он страдает от тяжелого психического расстройства, которое могло спровоцировать его агрессивное поведение.

Суд на основании выводов психиатрической экспертизы отправил Аркадия на принудительное лечение в медицинской организации  специализированного типа с интенсивным наблюдением, где срок нахождения определялся состоянием психического здоровья и где комиссия, собирающаяся раз в полгода определяла период нахождения в этом учреждении, итак могло длиться десятки лет, до конца жизни.  

Но, возможно, его истинная магия кроется не в самом листке, а в моменте его поиска. Чтобы его найти, нужно замедлиться, опустить взгляд к земле, отрешиться от суеты и по-настоящему всмотреться в окружающий мир. В эту минуту тишины и сосредоточенности, в этом детском ожидании чуда человек и становится по-настоящему счастливым. И тогда кажется, что удача приходит не из-за волшебного растения, а от самого умения видеть прекрасное в малом и верить в возможность счастливого случая.

Так что четырехлистный клевер — это не просто талисман. Это ключ, который открывает в нас способность верить, надеяться, любить и, в конечном счете, самому создавать свою удачу.

Ребята, у меня есть телеграмм канал, в котором я так же выкладываю контент, если вам интересны мои посты, подпишитесь и туда https://t.me/Inkwell_Soul

Диалог явно не клеился и ей было неловко.

-Кстати, я Игорь.

-Ника, приятно познакомиться.- Она выбежала на станции. Игорь догнал ее, - Говорят, что вдвоем веселее, вы на работу? Давайте я вас провожу, у меня сегодня выходной и я сегодня что-то вроде доброго волшебника для вас.

Ника растерялась, но почему-то ответила- Да, проводите. По дороге Игорь купил цветы и сладкую вату, они весело болтали, смеялись... Ника посмотрела на часы - Я же на работу опоздаю, мне выговор влепят, надо быстрее бежать.

-Минуту, - Игорь забежал в цветочный магазин и купил розу. - Ну, давайте меняться: я вам розу, а вы мне номер телефона.

В этот момент Нике позвонили, кто-то кричал в трубку.

-Кажется, меня хотят уволить. Тут недалеко уже мой офис, давайте встретимся сегодня после работы в 6, - Ника убежала. Конечно, руководитель отдела отчитал ее за опоздание. Но ей было все равно, у нее намечалась романтическая история, о которой можно думать весь день. Она с нетерпением ждала вечера, чтобы сновать увидеть Игоря. После работы она долго стояла на том месте, где они расстались, но никого не было, Игорь так и не пришел. Она корила себя за то, что не дала номер телефона, что ее романтическая история так нелепо закончилась и от этого было грустно. В общем-то, Игорь ей очень понравился.

Весь вечер они сплетничали с подругой, на работу она проснулась в разбитом настроении, никуда не хотелось ехать, кое-как собравшись, взяв с собой стакан кофе, она поехала в офис.

Ты снова опоздала, - накинулась на нее начальница, ну, все, знаешь, мне это надоело, два дня подряд ты опаздываешь. Ты уволена, иди к директору, отчитайся о выполненном проекте.

Ника грустная шла по коридору, ей не хотелось терять любимую работу.В кабинете директора она долго собиралась с мыслями, пока секретарша не разрешила ей войти.

Ты? - она удивленно посмотрела на Игоря. - Что ты здесь делаешь?

-Тебя ищу, - ответил он, - я здесь работаю.

-Ты? Кем?Директором? Ты есть наш новый директор? Я вчера тебя весь вечер ждала

-Извини, забирал машину, я бы позвонил, но ты не оставила номер.

-Выходит, я сама виновата?- Ника почему-то обрадовалась это встрече.- А меня уволили сегодня за опоздания.

-Считай, что не уволили... Так ты дашь свой номер?

- Записывай, - засмеялась она. - Так не бывает..

-Бывает, - проговорил он,- а вдруг это судьба?

Солнечный день, смех детей, звонкие крики - все это казалось чужим и далеким для Андрея. Сидя на скамейке,  он сжимал в руке старую, потертую игрушку - плюшевого медведя, который когда то был любимцем его сына, теперь же этот медведь напоминал ему о другом, о том дне, который навсегда изменил их жизнь.

Сыну Мише было всего семь лет и был он таким светлым, таким жизнерадостным, с копной золотистых волос и глазами, полными любопытства. Они гуляли в парке, недалеко от дома, как всегда, Миша бегал по траве, собирая одуванчики, Андрей наблюдал за ним, чувствуя ту самую безмятежную радость, которую может испытать только родитель.

А потом случилось это.

Из за кустов выскочила большая, лохматая собака - немецкая овчарка, как потом выяснилось, она была без поводка, без намордника и в ее глазах горел дикий, неконтролируемый гнев, Андрей просто не успел ничего сделать - собака бросилась на Мишу. Крик сына, полный боли и ужаса, до сих пор звучал в ушах Андрея, он помнил, как бросился к нему, как оттаскивал собаку, как видел окровавленную ногу своего ребенка.

И в тот момент мир для него рухнул ...

Миша выжил, но шрамы остались и не только на теле, но и в душе - стал пугливым, боялся громких звуков, резких движений и конечно, боялся собак, любых, даже самых безобидных. Андрей же очень сильно изменился после этого случая - в нем поселилась какая то глухая, постоянная ярость и стал видеть в каждой бездомной собаке потенциальную угрозу, в каждом хозяине, который не следит за своим питомцем, безответственного человека, который может причинить такую же боль, как та овчарка. Он начал читать, искать информацию, узнавать о проблеме бездомных животных, о случаях нападений и чем больше он узнавал, тем сильнее росло в нем желание что то сделать. Что то, что могло бы предотвратить подобные трагедии.

Он не стал кричать на улицах, не стал писать гневные посты в интернете а выбрал другой путь, который многие осуждали, но который, как он считал, был единственно верным - стал догхантером. Для Андрея это стало призванием - действуя тихо, осторожно, он изучал места скопления бездомных собак, выслеживал агрессивных животных и тех, кто представлял реальную опасность - убивал, но не ради удовольствия а с целью устранения угрозы. Он знал, что его осудят, что его будут ненавидеть, но каждый раз, когда видел, как дети спокойно играют на улице, как родители не оглядываются с тревогой на каждую проходящую собаку, он чувствовал, что делает что то важное - что защищает таких же маленьких детей, как его сын, от угрозы нападения собак. В один из вечером, когда он возвращался домой после очередной "работы", он увидел на детской площадке своего сына - Миша смеялся, играя с другими детьми, бегал, не оглядываясь, не прижимаясь к отцу в страхе и в этот момент Андрей почувствовал, как тяжесть, которая давила на него последние месяцы, немного ослабла.

Он знал, что его путь не будет легким, что тень той собаки, того дня, всегда будет преследовать его, но Андрей так же знал, что он делает все, что в его силах, чтобы другие дети не пережили того, что пережил его сын и в этой тихой, мрачной борьбе он находил свой собственный, горький смысл. Он смотрел на сына, и в груди его боролись два чувства: гордость за его вновь обретенную беззаботность и глухая боль от осознания того, какой ценой эта беззаботность была достигнута. Андрей понимал, что его действия, какими бы оправданными они ни казались ему самому, никогда не будут поняты большинством, ведь он стал человеком, который взял на себя роль, которую общество предпочитало игнорировать или решать другими, более "цивилизованными" способами, которые часто оказывались неэффективными. Он видел, как приюты переполняются, как бездомные собаки, несмотря на все усилия зоозащитников, продолжают плодиться и представлять опасность, видел как люди, искренне любящие своих животных, порой проявляют поразительную беспечность, выпуская их без присмотра, не задумываясь о последствиях. И каждый такой случай, каждая новость о нападении, каждый испуганный взгляд ребенка, заставляли его стискивать зубы и продолжать свой путь.

Его методы были не для слабонервных, он не гордился ими, но и не стыдился, это была его война, его личная борьба с тем, что он считал злом и действовал в тени, избегая внимания, потому что знал, что любое публичное признание принесет ему лишь осуждение и, возможно, юридические проблемы, он был невидимкой, призраком, который появлялся и исчезал, оставляя за собой лишь тишину и, как он надеялся, безопасность. Иногда, в моменты усталости и сомнений, он вспоминал тот день в парке - не только боль сына, но и свой собственный страх, свою беспомощность и каждый раз Андрей видел себя тогда - молодого, неопытного отца, который не смог защитить самое дорогое.

И эта память была для него вечным двигателем, его напоминанием о том, почему он выбрал этот путь.

Он знал, что его действия не решат проблему полностью, но верил, что каждое устраненное им агрессивное животное - это спасенная детская улыбка, спасенная детское здоровье, спасенное детское сердце от травмы, Андрей считал себя щитом, который он сам для себя создал, щитом, который он теперь пытался распространить на других. Вечером, когда Миша уже спал, Андрей сидел у окна, глядя на темнеющее небо и думал о том, что будет дальше. Будет ли он когда-нибудь свободен от этой тени? Сможет ли он когда-нибудь снова почувствовать себя обычным человеком а не охотником, вечно выслеживающим свою добычу? И не знал ответа ни на один из этих вопросов, но четко понимал одно: пока в мире есть дети, которые могут пострадать от неконтролируемой агрессии, пока есть родители, которые испытывают тот же ужас, что и он, Андрей будет продолжать и пусть его путь был мрачным, одиноким, но он был его путем, который он выбрал, чтобы защитить своего сына и, возможно, других детей, от той тени, которая навсегда осталась на его собственной детской площадке.

И в этой мрачной решимости он находил свое горькое, но непоколебимое призвание.

Но прошлое его не отпускало - как то вечером, когда он возвращался домой, рядом с ним резко остановилась машина, из нее выскочили трое мужчин, они были одеты в черное, их лица скрывали маски, знали, кто он и чем занимается. Ни слова ни говоря, они просто напали, Андрей попытался защищаться, но они избили его до полусмерти, оставив лежать на тротуаре - с пробитой головой, с переломанными пальцами рук и предплечий, со сломанным носом и выбитыми зубами. Когда Андрей очнулся через полторы недели уже в больнице, он увидел Мишу, который сидел рядом с ним, в его глазах был страх, но и решимость.

- Папа, я знаю, что ты делал  - сказал он тихо.

Андрей молчал и не знал, что сказать.

Но ...  - продолжил Мишенька - я знаю, что ты не злой а просто хотел защитить меня ... Ведь правда?

Андрей кое как просипел "да" и Мишка прижался к нему всем телом. Эти слова были для Андрея дороже всего на свете, он понял, что его сын, несмотря на все, любит его и понимает и что его жертва не была напрасной. После этого случая Андрей решил остановиться, поняв что его путь привел в тупик, что насилие порождает только насилие.

И теперь он становился просто отцом, стремящимся сделать мир безопаснее, но не насильственными действиями, пока еще не зная как к этому придти и как именно это делать ...