Как вы, дорогие читатели, посмотрели бы на учителя, который вместо оказания посильной помощи травмированному ученику и вызова скорой помощи, сядет за компьютер, чтобы «незамедлительно» описать ситуацию? Газета Суть Времени № 540
В связи с тревожными новостями из Перми, где в строй пытаются ввести систему тотального контроля за семьями на базе школ, многие родители в регионах наверняка задаются вопросом: а как у нас? Действительно, помимо Пермского края, в России есть и еще «ювенальные полигоны», на которых отрабатываются подрывные технологии, направленные против семей.
Одним из таких регионов является Москва. Столичные власти вообще отличаются повышенной тягой к новаторству, причем зачастую далеко не безобидному. Достаточно вспомнить системы тотальной слежки за гражданами, о которых стало известно во время борьбы с коронавирусной инфекцией. Или технологии электронного образования, которые в Москве давно внедряются и показывают свою неэффективность. По крайней мере с точки зрения образовательных достижений школьников.
Есть в Москве и система контроля за семьями под названием «Классный помощник», сильно напоминающая облегченную версию пермской «Траектории». Она отличается меньшим числом критериев, однако работать должна аналогично.
В случае обнаружения какого-либо «неблагополучия» в семье классный руководитель должен внести сведения об этом неблагополучии в АИС «Классный помощник» и следовать инструкции. На заполнение дается обычно не более суток, в наиболее неотложных ситуациях педагогу вменяется действовать незамедлительно.
Например, если обнаружено «Насилие, нанесение тяжких телесных повреждений». Напомним, что согласно Уголовному кодексу РФ тяжкие телесные повреждения — это нанесение такого вреда, который либо создает опасность для жизни, либо вызывает потерю зрения, речи, слуха, какого-либо органа (или утрату функций этим органом), психическое расстройство, неизгладимое обезображивание лица или стойкую утрату работоспособности. То есть речь идет о случаях, когда человеку становится очень плохо.
Что же должен делать классный руководитель, если к нему приходит ученик в таком виде? Цитируем регламент:
«1) при выявлении признаков или поступлении информации незамедлительно информирует заместителя директора по воспитанию и социального педагога;
2) незамедлительно заполняет раздел в АИС «ЭЖД» «Классный помощник»;
3) в течение 3-х дней получает уведомление от ДТСЗН «Мой семейный центр» о подтверждении или не подтверждении случая;
4) еженедельно заполняет чек лист № 1 в подразделе «наблюдение» в разделе АИС «ЭЖД» «Классный помощник»;
5) принимает участие в разработке программы индивидуального сопровождения учащегося;
6) обеспечивает контроль за реализацией программы индивидуального сопровождения».
А где же вызов медицинского работника, первая помощь? Согласно регламенту, учитель не должен этим заниматься. Он должен, по мысли чиновников, сперва броситься звонить (или оповещать лично) зам. директора или социального педагога, а затем незамедлительно сесть за компьютер и описать произошедшее в «Классном помощнике». Вы можете себе представить такую картину, если, скажем, в класс вбегает ученик с ножевым ранением, полученным в драке со сверстником? Или сильным порезом на лице от падения с высоты? Ситуации не фантастические, уже происходившие.
Как вы, дорогие читатели, будете смотреть на учителя, который вместо оказания посильной помощи (включая психологическую) и вызова скорой помощи сядет за компьютер, чтобы «незамедлительно» описать ситуацию? А с точки зрения авторов документа только так он и должен действовать.
И, что характерно, следующим шагом системы будет проверка семьи сотрудниками департамента труда и социальной защиты населения — так расшифровывается ДТСЗН. Даже если ветер распахнет незапертое окно в школе и осколки стекла кого-то порежут — алгоритм один.
Но даже не это главное, а именно вмешательство в семью, на которое классных руководителей толкают авторы регламента. Ведь как без такого вмешательства педагог сможет узнать, например, что родители «не обеспечивают соблюдение санитарно-гигиенических требований по уходу и проживанию ребенка», наличие ссадин, ушибов и синяков, «которые родители не могут адекватно объяснить», про «острые конфликты в семье на бытовой почве» или что родители «употребляют наркотические средства и психотропные вещества без назначения врача»?
Разумеется, такие нормы, как гарантированные Конституцией РФ неприкосновенность частной и семейной жизни тут не принимаются во внимание.
С приведенным регламентом при желании может ознакомиться любой — они выложены на сайтах московских школ. Как можно видеть, столичная система функционально совпадает с пермской и имеет вполне ювенальную направленность. Например, педагог должен реагировать, если «родители используют методы дисциплинирования, способные нанести вред развитию ребенка, эмоционально отвергают, игнорируют, запугивают, оскорбляют, унижают».
Что же касается количества критериев оценки и их строгости, московская и пермская системы друг друга стоят, и еще неизвестно, какой опыт — тот или другой — в итоге будет растиражирован по всей России. Ювенальная психология, пришедшая с Запада и поселившаяся во многих чиновных головах, как мы видим, благоденствует и в условиях разрыва с Западом и декларированного возврата к традиционным ценностям.
