- В смысле не начались?

- Ну сейчас умоешься - расскажу.

Вода в умывальнике была холодная, солнце ещё не успело её нагреть. Фыркая, Травников умылся, почистил зубы и вернулся за стол.

- Ну что там? – спросил он, наливая себе чаю.

- Сегодня утром пришла телеграмма от ордена, дело точно по нашему профилю. Вся семья умерла отнюдь не от того, что вьюшку задвинули. Их отравили сомнурицином – ядом магического происхождения, который обычная экспертиза никогда не распознает. Порошком были обсыпаны мотыльки, которых жертвы положили себе под языки.

- Положили?

- Именно. Насильственных следов нет, а значит - вся семья добровольно сунула отравленных мотыльков в рот.

- И что думаешь? – Травников вынул пачку «Явы» и прикурил.

- Мне больше твоё мнение интересно, давай сначала свои версии. – Свяхин вдавил бычок в блюдце и придвинул его Травникову. Дмитрия слегка задело такое отношение, словно к юнцу, но он понимал, что в этом новом мире он и правда хуже выпускника школы милиции.

- Ну, яд изготовлен кустарно и точно знающим человеком, с расчётом на то, чтобы выставить всё как несчастный случай. Знающий человек, по крайней мере, по нашим данным, здесь один – местная ведьма. Значит, у нас три версии: первая – убийца Зинаида Васильевна, вторая – она изготовила этот яд для убийцы, третья – есть в окрестностях кто-то ещё, кто может это сделать, и о нём мы не знаем. Но во всех трёх версиях не ясен мотив.

- Прямо в точку, но я всё же склоняюсь к первым двум. Потому что, чтобы изготовить сомнурицин, нужно обладать не только знаниями в травах и алхимии, но и иметь конкретные магические способности, коими обладает не так много людей. А наша организация старается всех их держать на карандаше, эта местность уже была проверена, и мы нашли только Зинаиду Васильевну. Но не будем ничего исключать. Примерно к двенадцати должен приехать наш эксперт с бумагами на арест, тогда и наведаемся к нашей ведьме.

- Думаешь, стоит ждать сопротивления?

- Ой, не знаю, дамочка отнюдь не так проста, как кажется. Строит из себя толстушку-простушку, которая только отвары от кашля делает, а сама вполне себе имеет небольшую лабораторию в подвале.

- Значит, будем готовиться к худшему, - Травников отложил сигарету на блюдце и взял себе бутерброд.

Эксперт – высокий и худой мужчина в прямоугольных очках - и опергруппа из трёх человек в серых костюмах приехали на целых пятнадцать минут раньше двенадцати. Травников и Свяхин уже были полностью одеты и сидели на веранде, что-то обсуждая, когда неприметный серый УАЗик остановился за калиткой. Свяхин перекинулся парой слов с водителем и экспертом, а потом они с Травников пешком проводили машину до дома ведьмы. Местные наблюдали за процессией с таким интересом, словно по улице ехал целый цирк с живыми бегемотами и акробатами, передвигающимися с помощью сальто.

- Доброго денёчка, - улыбнулся Свяхин, когда ведьма открыла калитку, - ещё парочка вопросов.

- Ну, заходите, заходите, - закивала женщина, испуганно окинув взглядом трёх здоровых лбов, стоящих за спинами следователей. Они прошли в кухню, где опергруппа осталась стоять, а Травников и Свяхин сели с ведьмой за стол.

- Можно? – спросил Анатолий, вынимая портсигар.

- Конечно, – они вместе с Травниковым закурили. Женщина подошла к окну, чтобы открыть его. Опера дёрнулись, но ведьма и правда только распахнула створки и вернулась обратно за стол. С подоконника на улицу тут же выпорхнул мотылёк.

- Скажите, пожалуйста, Зинаида Васильевна, знаете ли вы, что такое сомнурицин?

- Знаю, - женщина мяла пухлые пальцы, сложив руки на коленях. Один из опергруппы как бы невзначай встал у открытого окна.

- А знаете ли вы, что Колесниковы не угорели, а были отравлены именно сомнурицином?

- Нет. Не знала. Но…

- Как вы думаете, кто ещё, кроме вас, в окрестностях может его приготовить?

- Не знаю… но это не я…

- Может быть, вы недавно готовили его для кого-нибудь на заказ? – вмешался Травников, нависнув над столом.

- Да нет… но…

- Тогда зачем вы отравили семью Колесниковых? – спросил Дмитрий стальным, безэмоциональным тоном. И тут женщина не выдержала.

- Да не травила я их, честное слово, товарищи! Да я бы если бы захотела, то уж чего-нить другое выискала бы!

- Тогда кто? Кто ещё может приготовить яд? – Травников поднялся из-за стола и навис над бедной женщиной, сверля её холодным взглядом сквозь сизый дым.

- Да не знаю я! Не знаю! – расплакалась ведьма.

- Значит, до выяснения обстоятельств придётся вас задержать. Вам не стоит беспокоиться, если вы невиновны, но если вы что-то знаете, то лучше признаться сейчас. – Сказал Свяхин, тоже вставая из-за стола и кладя на стол ордер. – Мы обыщем ваш дом, после чего допросим вас. Постараемся долго не задерживать, Зинаида Васильевна.

- Нет! – Женщина рванулась вперёд. Опергруппа тоже сорвалась с мест, выхватывая из-под пиджаков пистолеты. Травников толкнул ведьму обратно на стул, тоже сунул руку под пиджак. Но та уже подняла руки. – Не стреляйте! Ради Бога!

- Тогда давайте без глупостей, - вежливо улыбнулся Анатолий, направляя на неё наган.

- Можно вещи собрать?

- Только предметы личной гигиены.

Зинаида Васильевна покорно шла с конвоирами по оба плеча, голова её была опущена вниз, в руках, скованных серебряными наручниками – авоська с полотенцем, щёткой и шайбой зубного порошка. Опергруппа с задержанной уехала, оставив Свяхина, Травникова и эксперта с его двумя чемоданами на участке.

При обыске дома выяснилось, что ведьма и вправду оказалась не простой травницей. Под полом располагалась настоящая лаборатория с длинным столом и вереницей склянок, горелок, колб и трубок на нём. Высокие деревянные стеллажи были уставлены банками, склянками, коробочками и кучей всего остального, аккуратно подписанного чернильным карандашом. Назначения некоторых предметов Травников не знал, но догадывался, для чего например может быть нужна ольховая дощечка с выжженными на ней странными символами, или большое серебряное кольцо с непонятными письменами и пентаграммами, напоминающее кулинарную форму. Глаза у эксперта тут же блеснули азартом и он, раскрыв чемоданы, принялся за работу. Сначала он описывал имущество, ходя по подвалу и надиктовывая на диктофон всё, что видит, немного гнусавым монотонным голосом.

- Окситациниты второго, третьего и первого типа в стеклянных банках объёмом ноль пять литра. Душица, мята, дурман-трава, валериана, зверобой в сухих связках приблизительно по пятнадцать грамм. Дурман-корень, костянка, алкалоиды классические красные, в жестяных коробках... – и так далее.

Свяхин только молча похлопал Травникова по плечу, мол, не будем мешать работать человеку, и они поднялись наверх. Дом был уже осмотрен, так что следователи просто вышли на улицу покурить. За забором уже столпились местные, толпа гудела, словно рой пчёл, и в этом гудении отчётливо слышалось недовольство. Наконец вперёд выступил высокий сухой дедок с неаккуратной щёткой рыжих от табака усов под носом. Сдвинув на затылок засаленную белую кепку, он крикнул:

- Товарищи, а почто Зинку нашу забрали и куда повезли её?

Травников сунул сигарету в угол рта и направился к калитке, на ходу доставая из внутреннего кармана корочку КГБ.

- Капитан комитета госбезопастности Травников Дмитрий Александрович, - представился он, не открывая низкую калитку. Местные притихли. – Шмырина Зинаида Васильевна законно задержана как фигурант уголовного дела. Все остальные подробности не подлежат разглашению и обнародованию, так как являются тайной следствия. С вашей односельчанкой всё будет в порядке, граждане, не переживайте.

Толпа снова загалдела, бабы со старухами охали и ахали, мужики и старики плевались и ругались. В воздухе, как таёжная мошка, звенели обрывочные гневные слова: «Так как же ж так-то?» «Да не можно же так ведь!» «Зинку-то за шо хоть, а?» «Тьфу!» «Эй, ты, мать твою растак!» «Как хоть теперь будем-то?» «Етить его в темя!». Наконец низкая, чуть ли не квадратная дама лет тридцати с красным лицом и туго перетягивающей лоб косынкой подошла к дедку, оттеснив его могучим локтем, и спросила:

- А этоть… И как вы теперя нам тута прикажете жить-та без Зинки-то?

- Как жили, так и будете жить. Не врача у вас забрали. Справитесь.

- Да как же не врача-то? – возмутилась баба, и толпа тут же вразнобой завторила ей: – Зинка, она ж это, и животину, и людёв лечила похлеще Фёдрыча! Как же теперь? А?

- Граждане-товарищи, - Травников поднял вверх руку с зажатой между пальцев сигаретой. – Пожалуйста, разойдитесь и не мешайте нам работать, в данный момент вы тормозите расследование, что карается по закону! Ещё раз повторяю, что с Зинаидой Васильевной всё будет в порядке, и чем больше вы будете помогать, тем быстрее закончиться расследование! Вам всё ясно?

Толпа вновь недовольно загомонила, но теперь уже никто не выступал, и сердобольные переживающие соседи стали потихоньку рассасываться. Травников вернулся к ухмыляющемуся Свяхину.

- Вот так сплочённость! Настоящие коммунисты, - ухмыльнулся он.

- Ага, сердобольные переживатели. Кто скотину лечить будет? Она лучше врача была, – передразнил Травников настырную тётку.

- Есть у меня все основания полагать, что наша ведьма ещё долго никого не полечит.

Эксперт возился до темноты, наконец, когда он выполз из подвала в тёплые летние сумерки и попросил сигарету, Травников, протягивая ему пачку «Явы» спросил:

- Ну как?

- Никак, - покачал головой Антон Витальевич, снимая через голову респиратор, болтающийся на шее. – Нету там ничего.

- В каком смысле? Уверен?

- В прямом. В этом подвале сомнурицин не изготавливали последний год точно. И я в этом уверен, - эксперт сел на ступеньку крыльца, вытянув длинные тощие ноги в остроносых туфлях - почти как у Свяхина, только без серебряных пряжек. - Для изготовления этого яда используются достаточно примитивные магические принципы и мощные алхимические вещества, которые оставляют после себя очень явный след, который держится достаточно долго. Так что место, где производят сомнурицин, выявить легко даже с помощью неуглублённой экспертизы.

- М-да… интересно девки пляшут.

- Но, - эксперт выпустил дым под козырёк крыльца, - банки с двумя важнейшими ингридиентами, а именно с дурман-корнем и фиксалитом – пустые.

- Антош, ты имеешь в виду, что она могла варить его где-то в другом месте? – спросил Свяхин.

- Ага, синтез у него, как я уже сказал, простой. Так что при желании даже на полянке с парой колб и нужным артефактом можно спокойно сделать столько, сколько нужно. А нужно ей было совсем немного.

- Ясно, - Свяхин поднялся с крыльца на ноги. – Тогда план такой: я уезжаю в город допрашивать нашу ведьму. А вы здесь занимаетесь поисками доказательств и места производства. Телефон здесь есть, так что связь не потеряем и будем друг друга координировать. Докинешь меня тогда до города, Дим, чтоб машину не ждать?

- Согласен, - кивнул Дмитрий, тоже поднимаясь на ноги. – Без проблем.

- Ну вот и решили, пойдёмте тогда подкрепимся - и я буду отбывать.

Ужинали они на свежем воздухе, потому что Свяхин был просто в восторге от этого. За столом участковый всё сетовал на местных, которые за сегодня достали его с требованиями решить ситуацию с ведьмой.

- Вот всё один за другим ходят и ходят: «реши, Семёныч, вопрос, как мы без Зинки-то, что это вообще здесь творится-то», – жаловался он, подбирая хлебом жир с тарелки.

- Да, Михал Семёныч, доставили мы тебе головной боли. И местных взбудоражили, и вон табор какой заселили. Ты уж извини, – улыбался Свяхин, пыхая папиросой.

- Да эт ничего, мне не в тягость гости. Да и этих всех по струнке давно пора поставить. А то ишь моду взяли, с милицией спорить! Ничего, я здесь порядок-то быстро наведу! Давно пора!

Травников слушал беседу вполуха, размышляя обо всём происходящем и глядя на сочные солёные помидоры. Они плавали в пузатой банке между лавровых листов, укропа и зубчиков чеснока. Глядя на соленья, Дмитрий думал ещё и том, как было бы замечательно в такой приятный вечер накатить грамм двести беленькой, закусывая этими самыми помидорами. Но нельзя, ему ещё за руль, а вот на ночь… Да и на ночь тоже пока не стоит, работать ещё завтра.

Когда солнце уже окончательно скрылось за горизонтом, Травников курил на веранде. Свяхин собирал вещи, и они вот-вот должны были отправиться в город. Ночную тишину деревни разрезал быстро нарастающий звук мотора. Вскоре калитку участкового осветили фары, и к ней подъехал «Урал» с коляской. Мужчина без шлема остановился, не глуша мотор, слез с мотоцикла  и забарабанил по калитке.

- Семёныч! Семёныч! – участковый вышел из дома.

- Кого там ещё на ночь глядя принесло? – вместе с Травниковым они подошли к калитке. – О, Петь, тебе чего? Случилось что?

- Случилось, Семёныч, Корешковы угорели, похоже.

В доме Корешковых, который располагался в Малых Церешках, было жарко – несмотря на летнее время, печь растопили на совесть. Вся семья лежала в кроватях, аккуратно укрытая одеялами. Если не знать, что они - мертвецы, то можно было бы и не заметить лёгкую бледность и отсутствие дыхания. От входной двери тянулась цепочка грязных, маленьких, похожих на детские, следов босых ног, которая завивалась в кружева по комнатам и половикам - ночной гость успел побродить по всему дому.

Супруги – Александр и Полина Корешковы - вместе лежали на самодельной двуспальной кровати. Эксперт склонился над отцом семейства и, аккуратно раскрыв ему рот, приподнял язык, а затем осторожно пинцетом выудил из-под него высушенного мотылька. Молча показал его следователям: те так же молча кивнули. Потом оба вышли на улицу, где топтались выставленные из дома участковый и тот самый Петя, принесший весть о смерти, вместе с женой - женщину слегка потряхивало. Свяхин подошёл к ним, вынимая из кармана блокнот с карандашом.

- Так, ещё раз, для протокола. В семье ваших соседей всего трое было? Как бы вы семью охарактеризовали?

- Да, - кивнул мужчина. – Саня, Поля, жена его, и Колька – сын ихний. Да обычная семья, ничего сказать не могу такого, хорошие люди, работящие, не пьющие. Даже не знаю, как их так угораздило с печкой-то…

- Так, теперь вопросы к вам, - Свяхин послюнявил карандаш и  повернулся к жене. – Почему вы решили наведаться к ним?

- Да я просто… не знаю… - всхлипывала женщина. – Я увидела просто, что во дворе у них кто-то в красном бегает, вот и решила узнать, чего это они на ночь глядя делают. Прихожу, а там… там они уже мёртвые лежат.

- В котором часу это было, хотя бы примерно? То есть вы увидели кого-то в красном? Кто это был - мужчина, женщина? Красное на нём что было? Пиджак, костюм, рубаха?

- Не знаю, часов после десяти. Не поняла я, невысокий кто-то был, там не разобрать из окна было. И одежда у него странная такая, тряпки как будто какие-то…

- Ясно. А что этот незнакомец делал, конкретнее описать можете? Вы сказали «бегал»: он чем-то занимался или передвижение по участку было хаотичным?

- Он… он пробежал вот так вот вдоль стены, - женщина указала рукой на дом, - и за углом скрылся, туда, где кури у них, побежал.

- Ясно. Передвижение было быстрым?

- Да обычным, как все люди трусцой бегают.

- Хорошо. Было что-нибудь необычное в силуэте, может, свечение или что-то вроде этого?

- В смысле? – супруги с непониманием воззрились на Свяхина.

- В самом прямом, отвечайте, пожалуйста, на вопросы.

- Да нет, вроде, ничего…

- Хорошо. Когда вы в дом вошли -  что там было?

- Да как сейчас, они лежали просто, и всё.

- Может, были какие-нибудь странные запахи или ещё что?

- Неее… Только вот следы эти… хотя… - женщина задумалась. – Нет, пахло. Пахло будто болотной грязью. И будто мертвечиной ещё. Я вот окна открыла - и выветрилось, наверное…

- Всё ясно, спасибо вам большое, идите отдыхать. – Свяхин отвернулся от супругов, муж, приобняв жену за плечи, повёл её домой. Анатолий подозвал участкового. – Михал Семёныч, езжайте отдыхайте. Дальше этим мы займёмся. Трупы заберём, медиков и всех остальных тоже вызовем. Съездите только с Димой до телефона, хорошо? – участковый кивнул, не особенно скрывая отсутствие рабочего энтузиазма. – Дим, ты номер конторы помнишь нашей?

- У меня записано, - кивнул Травников, похлопав себя по нагрудному карману, где лежали блокнот и авторучка.

- Вот и хорошо. Вызывай тогда труповозку и допкриминалиста, а я пока здесь побуду. А! Чуть не забыл! Пусть ещё дела привезут!

- Ладно. – Дмитрий кивнул, и они с Михаилом Семёновичем направились к «Победе».

Свяхин с Травниковым сидели на веранде, на столе валялись папки с личными делами членов двух семей, придавленные сахарницей, чтобы свежий прохладный ветерок, доносящий запах влажной хвои, не унёс с собой в тайгу ничего важного. Рядом с каждым стояла чашка чая, в котором плавали длинные дольки антоновки. Мужчины курили, погружённые в раздумье, наблюдая за только тронутым смущённой розовиной рассвета небом. В такое время - а на часах было около трёх часов ночи - ещё можно увидеть, как чернила ночной темноты постепенно сходят с неба, уступая место утренней пастели.

- Я вот что думаю, - начал Травников, закуривая очередную сигарету, - семьи здесь самые обычные. Даже в личных делах не за что уцепиться ни у кого, сплошная серость. Даже от соседей ничего не слышно.

- Охо-у, голубчик! – усмехнулся Свяхин. - Да нам с тобой здесь от соседей и пытками ничего не выпытать. Менталитет, видишь ли, узкого социального круга. Но, чёрт возьми, что-то должно быть, что-то, что связывало две семьи и стало причиной убийства, но похоже, это «что-то» знает только убийца. А если кто-то кроме него и догадывается, то нам об этом никто не скажет, похоже. А пока что семьи эти ничего, кроме района проживания, не связывает.

- Нет, - возразил Травников, - кое-что всё-таки есть. В обоих семьях есть мальчик одиннадцати лет. То есть, был…

- О, а вот это уже интересно! Только в какую сторону мы будем эту гипотезу развивать? Боюсь, мы в тупике. У нас есть некто маленький, судя по размеру ноги, в красном, от которого пахнет мертвечиной и болотом. Скорее всего - а я готов поставить свою шляпу! - это убийца. Далее. У нас есть две абсолютно заурядные семьи, которые пока что связывает только наличие одиннадцатилетнего мальчика в каждой, да ещё смерть от отравления сомнурицином, коим были обсыпаны мотыльки, которых каждый положил под язык сам, возможно, под угрозой или гипнозом. Ещё есть орудие, так сказать, убийства – примитивный магический яд, который может изготовить только человек со способностями. Это значительно сужает круг подозреваемых. Только вот где искать этот ведьмин круг? - Свяхин ухмыльнулся, довольный каламбуром.

- Я думаю, ответ кроется в мотыльках, – сказал Травников, глядя на керосинку, под абажуром которой устало метался одинокий мотылёк. – Почему именно они? Это явно какой-то символ. Думаю, мы получим ответ, если его расшифруем. – Дмитрий встал и облокотился локтями о перила веранды. Дым от его сигареты спугнул мотылька, и тот вылетел из-под абажура.

- Мотыльки в мифологии имеют интересное значение. – Свяхин тоже поднялся со стула и подошёл к Травникову, так же облокотившись на сухой брус. – Они ассоциируются со смертью, они - воплощение души умершего. И последний наш путь, про который говорят - это как раз путь мотылька к свету. Когда он сгорает – человек упокаивается окончательно. Отсюда и свет в конце туннеля, к которому мы так стремимся. Вот яркий тому пример. – Свяхин указал на лампу, под абажуром которой снова бился мотылёк. Уже не обращая внимания на табачный дым, он раз за разом отскакивал от пыльного стекла и снова летел туда, к заветному язычку пламени.

- Красивая мысль какая, - сказал Травников, немного помолчав.

- Это не мысль, Дмитрий Саныч, а фольклор. Но спорить не буду, звучит поэтично. И я уверен, что это правильный ответ на вопрос. Только нам не хватает ещё одного кусочка мозаики, чтобы сложить картинку. Одной маленькой детали - и всё станет ясно. Поймаем мы нашу красную свитку.

- Только где эту детальку искать – непонятно.

- Одно пока ясно точно – Зинаида Васильевна наша не убийца. – Вздохнул Свяхин и, развернувшись, собрался идти в дом. – Ладно, утро вечера мудренее. Ты как хочешь, а я спать пойду, а то мозга уже кипит немного.

- Доброй ночи, - кивнул Травников, не оборачиваясь. Свяхин звякнул чашками, собирая их одним пальцем за ручки, сунул подмышку папки с личными делами и скрылся в доме. Травников постоял ещё несколько минут, наблюдая за мотыльком под лампой и размышляя над словами Анатолия, а потом бросил уже потухший самостоятельно окурок в блюдце и тоже отправился спать.

Продолжение следует...

Для нетерпеливых прода тут: https://t.me/suhorukowriter

ВК, кому удобнее: https://vk.com/suhorukowriter

И там и там я уже выложил все 5 частей)

- Ну Семёныч, нельзя ж так…

- Грузите давайте, меньше слов – больше дела, приказы не обсуждаются.

Месяц назад.

После того как Травников выписался из больницы сразу на выходе его поджидал знаменитый, чуть ли не анекдотичный, чёрный воронок, дверь которого заботливо приоткрыл Анатолий Иванович Свяхин, приглашая капитана внутрь. Травников молча сел, и машина тут же тронулась с места.

- Ну что, Дмитрий Саныч, подумали? Что решили? На старой службе останетесь или на новую претендуете?

- Подумал. Я согласен к вам перейти, только хочу подробнее узнать, куда меня вообще перенаправляют. Спецотдел, что ли, какой-то?

- Можно и так сказать, но на самом деле не совсем правильно будет. Сейчас в отдел поедем и будем вас… можно на ты? – Травников утвердительно кивнул. – В государственную тайную посвящать. В общем, если к нам попал, считай, что из комитета уволился.

- В каком смысле?

- Прямом. Теперь ты член благородного, и, я бы даже сказал, древнего ордена, который защищает людей от нелюдей - и наоборот. Вообще мы уже давно не орден, а организация, но я человек старомодный. Вкратце если, то «Крест» - так наш орден называется - сохраняет мировой баланс. То есть мы защищаем людей от мира магического и мистического, а этот самый мир и его обитателей - от людей.

- Это в каком смысле?

- В самом что ни на есть прямом. Ты и сам мог убедиться, что паранормальное существует. Так вот, наша задача держать этот факт в секрете и пресекать всё, что может этот секрет мирному обывателю раскрыть. А также наказывать причастных к подобным вещам. Орден, соответственно, тоже работает в режиме строжайшей секретности, и допуски у нас, по меркам обычных служащих, просто космические.

- То есть орден ваш всегда был? И ведьмы были всегда? И всё это успешно скрывалось? – Травников был не удивлён – но и шокирован одновременно. Наличие мистики в реальности он уже отрефлексировал, пока восстанавливался в больнице. Но вот приглашения в какой-то «орден», ещё и «древний», капитан не ожидал. Конечно, он уже успел повертеть в голове предложение Свяхина и так и эдак и пришёл к тому, что будет переведён в спецотдел, занимающийся просто сокрытием таких вот «казусов», в подобный которым он попал, но майор всё-таки смог его удивить. – А закурить не найдётся?

- Конечно, но только папиросы, - Свяхин протянул ему серебряный портсигар. Травников вытянул одну, стал хлопать себя по карманам, но майор уже поднес зажженную спичку. Травников прикурил, благодарно кивнув. – Не совсем «всегда», однако испокон веков в каждой стране был отряд воинов на царской службе, разбиравшихся с ведьмами и вампирами, о которых знали тогда все подряд. Но в Средние века, когда самосуды крестьян стали частым явлением и к тому же часто были ошибочны, – Свяхин тоже закурил, – главы государств приняли решение о засекречивании подобных вещей. Так и началась обширная пропаганда, которая привела к расцвету науки и уходу всего магического мира в так называемое подполье. Борьба церкви с ересью, мода на всё рациональное и активное превращение правдивых легенд и сказаний в фольклор и художественные произведения. Работа была проделана колоссальная! – Свяхин пустил колечко дыма, которое тут же разорвало и утянуло в приоткрытое окно. – Но вместе с этим встал и другой вопрос…

- Что делать с этим скрытым миром?

- Именно! Примерно так и образовался орден, наказывающий тех, кто нарушает установленные правила. И не важно, кто это и откуда, правила едины для всех, а незнание закона не освобождает от ответственности.

- А что бы было с тем шаманом, например?

- Устранение, - пожал плечами майор. – Упаковали бы его, всю мистику засекретили, профессора бы в психушку, как невменяемого, а там у него уже, глядишь, и инфаркт на старости лет. Вот и всё. – Травников только хмыкнул в ответ, от такого обилия информации он слегка потерялся.

- А как всё это вообще получается-то? Какие правила? Законы?

- В тонкостях ты сам разберёшься, будешь проходить краткий ликбез и изучать новые законы. Лучше всё по порядку изучить, чем я тут кое-как. - Травников кивнул и несколько минут молчал, осмысляя сказанное, а потом спросил:

- А Бог, получается, тоже есть?

- Есть, – кивнул Свяхин.

- Ага… - задумчиво протянул Дмитрий.

- С этим вообще забавная история вышла. Большевики когда в империи к власти пришли, то столкнулись со всем этим. А поскольку все они были воинствующими атеистами, то орден на какое-то время изгнали. Но вот во время Великой Отечественной это им и аукнулось. На землях, заваленных трупами, разгулялась нежить и нечисть, за которой никакого надзора не было. Пришлось советской власти ещё и над этим голову ломать. Пытались они создать один спецотдел в НКВД, но ничего не вышло. Большинство знаний утеряно во время активной борьбы с религией, опытных людей тоже почти не осталось. В общем, кое-как там ковырялись, пока, наконец, помощь ордена не приняли и не разрешили ему вернуться. Но это не так давно было, так что работы по стране ещё непочатый край. Литература полезная утеряна, картотеки, базы данных и так далее.

- Понятно, - Травников пыхнул папиросой и задумался, переваривая информацию. Машина пролетела милицейский участок, даже не сбавив ходу, Дмитрий было встрепенулся, но Анатолий его успокоил.

- Мы в наш участок едем, не переживай. У нас всё отдельно.

Вскоре машина остановилась у какого-то неприметного здания с тёмными, забранными решетками окнами и тусклой табличкой у крыльца.

– Неприметно и секретно, - ухмыльнулся майор, вытаскивая из кармана ключ.

В следующие три дня мозг Травникова буквально вскипел от обилия новой и иногда даже сбивающей с толку информации, переворачивающей картину мира снова и снова. Пожалуй, он исписал не одну авторучку, просиживая дни напролет над документами под грифами «совершенно секретно».

В, казалось бы, абсолютно неприметном сером здании располагалась целая инфраструктура, уходящая глубоко под землю. Лаборатории, морги, архивы, кабинеты, отделы, стрельбища, спортзалы и много-много всего. Дмитрия задокументировали буквально с ног до головы, начиная от отпечатков пальцев, слепков зубов и группы крови, и заканчивая персональными аурными частотами. Эти самые частоты с него списывали на протяжении пяти часов, пока он находился в круглом саркофаге, обвитом и изнутри, и снаружи серебряными и медными проволочками разной толщины.

Так же на руки он получил  освещённую серебряную финку, аналогичный запас патронов для табельного ПМ и крупный серебряный крест на массивной цепочке с выгравированным на нём индивидуальным номером. В который, ко всему прочему, был «вшит» кусок ауры Дмитрия. Крест этот, как оказалось, являлся неким удостоверением, которое следовало показывать всем причастным, как корки, к тому же амулет должен был предупреждать владельца об опасности и о нечисти вокруг. Корок, кстати, у него теперь было целых две - и обе действительные. Одна милицейская, а другая кгбшная, чтобы представляться в зависимости от случая.

В итоге Дмитрий после всех процедур вышел из местной библиотеки, едва не сгибаясь под тяжестью кипы книг вроде «Основы магической криминалистики», «Бестиарий по нежити и нечисти. Что обитает среди нас» и «История ордена». И остаток месяца изучал всё это на новой командировочной квартире, запивая коньяком и исправно посещая занятия по бою с нелюдями, магами и порождениями тьмы. Хотя, казалось бы, мозг был и без того перегружен, да и без дела Дмитрий не сидел, но без привычной работы он стал скучать, выпивая всё больше и больше. Но тут в раннее утро четверга объявился Свяхин со словами:

- Тут дело интересное наклевывается, поехали, посмотрим.

- Поехали, - Травников с готовностью вскочил с опротивевшего уже дивана.

- Только вещичек возьми на пару дней.

- Зачем?

- В деревню поедем, там останемся с ночёвкой.

- Ладно, - пожал плечами Дмитрий. Возможно, он бы и попрепирался в обычные дни насчёт командировки и ночлега непонятно где, но не сейчас.  Поэтому Травников стал быстро бросать всё необходимое в чемодан. – Что за дело?

- В Больших Церешках, это посёлок такой, семья померла, вроде как угорели все ночью, печку не закрыли. Мама, папа, мальчик одиннадцати лет и девочка пяти. Только вот странность была… Их когда в морг привезли, врач у каждого из-под языка мотылька вытащил. – Свяхин сделал театральную паузу. – Участковый местный дело быстро прикрыл, обосновав это тем, что бабочки сами в рот покойным залетели. – Травников только фыркнул. – Вот-во! А новый сразу же как на пост встал, эту странность приметил и отписал куда следует. Так что мы едем узнать, что там такое произошло.

- М-да, интересно девки пляшут… – протянул Дмитрий, накидывая на себя пиджак, чтобы прикрыть кобуру.

- Вот и я о том же. Готов? На твоей тогда поедем.

Поселок, дорога до которого заняла добрых пять часов, оказался не слишком большим, однако оснащенным даже некой инфраструктурой. Три десятка домов, магазин, школа, библиотека при ней, почта, милиция и больница – она же по совместительству морг. Их встретил местный участковый, представившийся как Михаил Семёныч Петров – низкорослый крепкий мужичок с волевым обветренным лицом. У него они и расположились: в хорошем большом доме с несколькими комнатами и просторной верандой, на которой стоял круглый лакированный столик и несколько стульев с гнутыми спинками.

Сейчас они со Свяхиным стояли в сельском морге. На четырёх металлических столах лежали тела членов семьи. Их ещё не успело тронуть разложение, но кожа уже посинела, где-то покрывшись тёмными пятнами. Почерневшие распухшие губы девочки уже подъели какие-то насекомые, и маленькие ранки на них желеобразно блестели в холодном свете медицинских ламп, ещё по-детски выпуклый живот был расчерчен зигзагом шва, стягивающего длинный надрез. Травников со Свяхиным склонились над столом, где лежали четыре небольших бумажных пакета и столько же папок, сшитых пенькой.

- Собственно, у всех причина смерти одна – отравление угарным газом. Они вьюшку закрыли, а, видимо, не всё прогорело. Вот и вышло: спать легли, да не проснулись, – сказал местный доктор и по совместительству патологоанатом, седой мужчина лет шестидесяти в круглых, почти как у Свяхина, очках. Несмотря на кажущуюся немощность, двигался он уверенно и живо.

- Уверены? – спросил Дмитрий.

- На сто процентов. Я сельский врач и у меня на столе люди в основном по двум причинам оказываются – либо сердце, либо угорают.

- А что насчёт бабочек?

- Бабочки вот, - доктор взял один из бумажных пакетов и аккуратно выудил оттуда пинцетом высушенного серого мотылька. – Лумантриная, или просто волнянка ночная. Были под корнем языка у каждого, ну, собственно, в отчетах всё написано, – он кивнул на папки.

- А можете показать, как именно они лежали? – попросил Свяхин.

- Конечно, - доктор ловко натянул перчатку и прошёл к трупу коротко стриженого мужчины сорока лет. Веки были закрыты, но уже выглядели впалыми, началось трупное высыхание. – Вот здесь, - врач аккуратно пальцами раздвинул жёлтые зубы и, приподняв безвольный, похожий на высохшего слизня синий язык, осторожно, чтобы не повредить тонкие крылья, положил под него бабочку. – Вот так вот и лежали, я уже во время вскрытия их нашёл. Да, собственно, всё в отчётах написано.

- У всех так? Ничего необычного не заметили? В избе тоже? – продолжал допытываться Свяхин.

- У всех, ничего странного, кроме мотыльков, не было.

- И вас это нисколько не смутило? – спросил Травников.

- А это уже не моя работа, – доктор достал мотылька изо рта покойника, и они отошли от трупа. – У нас милиция есть, вот пусть они и думают. А чего они там надумают, уже их дело. Моя задача только информацию предоставить, а вот как ей распорядиться – решать вам. Василий вот решил, что в этом ничего такого нет. А Михал Семёныч что-то заподозрил, да и вы тоже заинтересовались, – врач пожал плечами, убирая улику обратно в бумажный пакетик.

- А сами-то вы как думаете, случайно там бабочка оказалась или нет? – Спросил Свяхин, не дав Травникову съязвить.

- Я думаю, нет, но что-то по этому поводу решать – не моя работа.

- Ясно, – мрачно кивнул Дмитрий.

- Значит, так, - начал Свяхин. – Тела, отчёты и улики увезут в город на дополнительную экспертизу.

Врач только меланхолично кивал, мол, да берите всё, что хотите. После того как они отправили трупы в город, Свяхин сказал:

- Давай-ка теперь к местной ведьме наведаемся.

- Ведьме? – машинально переспросил Травников, занятый своими мыслями.

- Да, я же тебе говорил, что здесь одна зарегистрирована.

- Точно.

- Не привык ещё в работе к этому всему, да? – улыбнулся Анатолий.

- Так да, по привычке всё это магическое из головы вылетает.

- Ну, ничего, это дело наживное.

Когда они подошли к дому ведьмы, который ничем не отличался от остальных, и постучали в калитку, им открыла тучная женщина лет пятидесяти в цветастом халате и с пластмассовыми бигуди на соломенных волосах, больше смахивающая на продавщицу из продмага, нежели на деревенскую ведьму, образ которой в голове Травникова был навеян сказками: колдуньи ему представлялись скрюченными старухами с нечесаными седыми космами и большими крючковатыми носами.

- Доброго денёчка, - улыбнулся Свяхин, доставая из внутреннего кармана серебряный крест. – Оперативные следователи ордена. Разрешите войти?

Женщина без лишних слов запустила их внутрь. Ни дом, ни двор также не были ничем примечательны. Никаких вам ступ, мётел, котлов и беспорядочных непонятных связок, свисающих с потолка избы. Сушёные ягоды, травки и грибы были аккуратно разложены в сенях, где пахло мятой, зверобоем и душицей. В тёплой кухне, расчерченной косыми золотистыми лучами солнца, пахло сосисками и варёной картошкой, алюминиевая кастрюля с которой стояла на двухконфорочной газовой плитке. На подоконнике тихо играл радиоприемник. Следователи по приглашению хозяйки сели за стол, накрытый чистой белой клеёнкой.

- Может, чайку? У меня хороший, травяной, сама сборы делаю.

- Да нет, спасибо, мне бы просто водички, – отказался Травников, он всё-таки слегка опасался пить непонятные травяные сборы от ведьм.

- А я вот выпью, если не затруднит, - улыбнулся Свяхин. Женщина кивнула, и вскоре перед ними стояли две фарфоровые чашки с Буратино, победно сжимающим золотой ключик, на каждой. В одной зеленел ароматный чай, а в другой была холодная вода, кружка даже запотела снаружи. Травников сделал пару глотков и даже сощурился от удовольствия, в такой жаркий летний день вкусная, освежающая колодезная вода была в самый раз. Свяхин тоже пригубил и опять улыбнулся. – Восхитительно!

- Не против, если закурю? – Травников вытащил из кармана пачку Явы.

- Конечно, - женщина спешно открыла окно и поставила перед Дмитрием затёртое блюдце с рассекающей его почти пополам неровной трещиной.

- Ну что ж, давайте сразу к делу, - Свяхин достал из нагрудного кармана небольшой блокнотик и короткий карандаш, послюнявил его и начал. – Мы в вашей прекрасной деревне оказались из-за семьи Колесниковых, знаете их, наверно?

- Знаю, как же не знать-то, хорошие были, и ребятёнки у них тоже славные. Жаль только, угорели все.

- А вы уверены, что именно угорели?

- Так а чего ещё? Остап Фёдорыч сказал, значит, так и есть. Он человек понимающий.

- Ага, а про мотыльков вы слышали?

- Которых в ротах-то у них нашли? Конечно, Васька ж за стаканом всё растреплет.

- Ясно, - Свяхин что-то записал в блокнот. – И вы думаете, это просто так, случайность?

- Ой, не знаю. Вот честно, ума не приложу, как они там оказались, но дурного тоже ничего не скажу, не могло дурное быть, они же люди-то хорошие, зла никому не делали.

- Под дурным вы убийство подразумеваете? – встрял в разговор Травников.

- Ну-у… да, – женщина слегка замешкалась.

- А скажите мне, Зинаида Васильевна, может, кто в деревне ещё ведовством промышляет, кроме вас? - Свяхин не дал женщине задуматься.

- Так никого больше здеся нету, кто мог бы. Я ж одна на три деревни, кто в травах разбирается. Ко мне ж все и из Малых, и из Груздевки ездиют. Кто за отваром от кашля, если детишки заболеют, кто для сердца, кто для скотины. Вон Васька, участковый-то который бывший, ко мне постоянно за сердечным сбором ходит, а всё равно к стакану потом прикладывается. Остап Фёдорыч у меня для баньки берёт травки, чтобы продышаться хорошо, и для сна, как Антонина Павловна, тоже. Ну приворожить могу, наговорить там…

- Ага. И все в трёх окрестных деревнях об этом знают и специально к вам ездят?

- Ну да. Так это…

- То есть Большие и Малые Церешки и Груздевка, правильно? – Свяхин опять сделал несколько пометок в блокноте. – Вы не переживайте, мы так, формально интересуемся. То есть вы подтверждаете, что угрозу в магическом плане никто кроме вас в окрестностях трёх обозначенных деревень не представляет? Но при этом все местные жители тех же трёх деревень имеют представление о неких суевериях и их определенной действенности, верно?

- Да-а… наверное… - женщина окончательно растерялась от такого резкого перехода в канцелярит.

- «Наверное» или да? – строго переспросил Травников.

- Д-да, - женщина активно закивала.

- Вы не переживайте, мы же вас не расстреливать пришли, - добродушно улыбнулся Свяхин, отпив чаю. – Расслабьтесь, вы же у себя дома, налейте себе чайку, ещё парочка вопросов и мы удалимся.

Весь остаток дня они втроём – Травников, Свяхин и участковый - допрашивали остальных местных жителей. Но ничего толкового не узнали. Все как один твердили заученно: «ничего такого», «обычная семья», «хорошие соседи», «никому навредить не могли». Ближе к концу дня внимание Свяхина привлёк заросший высокой, чуть ли не в человеческий рост, сорной травой участок.

- А это чего у вас? - указал он пальцем на крышу, виднеющуюся над травой. – Заброшен, что ли?

- Да это… Не совсем, - покачал головой участковый, вытирая вспотевший на жаре лоб. - Живёт тут мужик, только он не часто сюда заходит. Он за год всю семью похоронил, сначала жену при родах, вторым сыном беременна была, не спасли. Потом и старший помер от несчастного случая. Вот мужик после этого головой и тронулся немного. На кладбище на старом живёт, котрое заболочено, ест там что попадётся, или сюда приходит. Его здесь каждый накормит.

- Понятно, - кивнул Свяхин. - Трагическая история.

- И не говорите, жаль его, хороший так-то мужик.

- Так а чего вы его в психлечебницу-то не сдадите? - спросил Травников.

- Так у него ж только летом так, ну спит себе и спит человек в лесу. Ни на кого не бросается, руки на себя наложить не хочет. Горе у него просто, пройдёт это.

- Интересные вы люди, - хмыкнул Травникнов. – Ну ладно, потом разберёмся.

После ужина, состоявшего из печёной картошки с мясом, прямиком из печи, все сидели на веранде Михаила Семёновича и потягивали домашнее яблочное вино, которое уломал «только чуть, на попробовать» хозяин. Хотя Травникова и уламывать было не надо, но для приличия он, как и Свяхин, сначала отказался. Дмитрий сидел, откинувшись на спинку стула, и довольно потягивал терпкий кисловатый напиток, чувствуя, что нервы на затылке даже и не думают хоть немного затвердеть и уж тем более спутаться в болезненный узел. К тому же яблочное отлично утоляло жажду и снимало с тела изнурённость от жаркого дня. Свяхин пыхтел папиросой, закинув ногу на ногу, и глядел на красное, точно уголёк в костре, раскрашенное закатом небо.

- Ну-с, товарищи, какие ваши мысли по этому поводу? – спросил он.

- По какому? – не понял Михаил Семёныч.

- По поводу наших странных мотыльков.

- Не знаю, - ответил Травников. – В этом сонном царстве действительно, похоже, ничего такого и не происходит. Тут даже после драк мирятся. Вообще ума не приложу, что с этими бабочками. Если это убийство, то неясен мотив, да и способ тоже. Не прокрался же к ним кто-то, когда все уже спать легли, чтобы вьюшку эту задвинуть. А если не убийство, то откуда тогда мотыльки взялись? Уж не сами же они прилетели аккурат каждому под язык.

- И то верно, - Свяхин пыхнул папиросой. – А ты, Михал  Семёныч, что на этот счёт думаешь?

- Да я тоже ничего не понимаю, - пожал плечами участковый. – Знаю только, что не так просто всё в этом случае, уж слишком странный он. Васька-то, понятно дело, лишь бы меньше работать, поэтому и прикрыть всё хотел. Слава Богу, я пришёл на его место и сразу всё вскрыл, чувствую, нельзя это дело так просто оставлять. Но Дмитрий Саныч прав, у нас тут и впрямь сонное царство, все друг с другом дружат, уж я-то, как участковый, знаю. Не пойму, что случилось, но точно что-то нехорошее, вот нутром чую.

- А что, кстати, со старым участковым-то случилось? И почему тебя на его место поставили, ты ж не милиционер? – Травников тоже закурил, прикрыв спичку ладонью.

- Да печень у Васи накрылась, и сердечко впридачу, говорили ему не заливать глаза, а ему хоть хрен об редьку. А меня сюда попросили, потому как фронтовик я всю войну отсюда и до Берлина в разведке прошёл, ну, и школа милиции за плечами, хоть и в патруле.

- Ясно… А вот я слышал, что у вас тут суеверные люди живут, правда? – Свяхин смял в пальцах бычок.

- Да, достали, мочи нет. Ходят всё к этой продавщице за наговорами, церковь местную восстановить собираются и попа сюда подрядить, хоть ни одного крещёного нету! – начал возмущаться участковый. – Я им всем говорю: мы же коммунисты, что мы же войну без Бога выиграли, а этим хоть бы хрен. Тащатся к этой Зинке за бабкиными сказками, и хрен их редькой! Хотя, - тут он сбавил обороты, - травки-то она по-умному собирает. У нас вот, когда я воевал, был в роте якут один, так он тоже по лесу такого насобирает – потом всё, что хочешь, сделает. И примочки, и отвары, и всякое разное. Вот и из Зинки бы дурь повыбивать – пользу б одну приносила.

- Ясно-ясно, - Свяхин задумчиво мял в пальцах то, что осталось от папиросы

- А ты-то, Толь, что думаешь? – Травников повернулся к Свяхину.

- Я думаю, что у нас на руках ничего нет, как ты и сказал, пыль какая-то, - он сдул с пальцев пепел и, бросив комочек бумажки в блюдце для окурков, подобрался. – Но и с Михал Семёнычем я тоже согласен, здесь всё ой как не просто, так что, думаю, мы не зря приехали.

За беседой пролетело ещё часа полтора, солнце скатилось за верхушки сосен, и теперь над лесом раскинулась чистая тёмно-синяя шаль ночного неба, испещрённая сверкающими бисеринками звёзд. Травникова разморило, оказалось, домашнее вино и с одного стакана неплохо даёт в голову, так что теперь он сидел на стуле, уже вполуха слушая разговор участкового со Свяхиным. И смотрел на двух мотыльков, трепыхающихся под тёмным жестяным абажуром зажжённой под крышей веранды керосиновой лампы. Мотыльки по очереди ударялись о стекло в попытке добраться до заветного источника света, отскакивали от него, стукались об абажур и тут же устремлялись обратно к пламени. И всё снова повторялось. «Странно это всё, - думал Травников, - зачем вот им на свет лететь? Они ж сгорят. Или они этого не понимают? А может, и понимают, просто ничего другого им не остаётся».

- Ладно, - Дмитрий встал со стула и понял, что мир едва ощутимо покачнулся. «Хорошо всё-таки меня расслабило». – Спать пора, а то глаза закрываются.

- Да, точно, у тебя, Михал Семёныч, винцо-то в головушку знатно отдаёт, - засмеялся Свяхин. – Но я ещё немного, пожалуй, посижу, уж больно природа красивая.

- Да и меня пока не сморило, - согласился участковый. – А вино-то да, это у вас просто с непривычки.

- Ладно, доброй ночи, - сказал Дмитрий и не совсем твёрдой походкой направился в дом.

«И всё-таки что же здесь случилось, если случилось? - думал Травников, засыпая на пуховой подушке. - Нет, определённо что-то случилось».

Продолжение следует...

Для нетерпеливых прода тут: https://t.me/suhorukowriter

ВК, кому удобнее: https://vk.com/suhorukowriter

И там и там я уже выложил все 5 частей)