Как минимум трижды Зенон был прав. Первый раз в апории летящая стрела. Которая отражает один совсем не очевидный момент а именно что движение происходит не в пространстве. Даже сейчас спустя 2500 люди этого не понимают. С вики. "Летящая стрела неподвижна, так как в каждый момент она покоится, а поскольку она покоится в каждый момент времени, то она покоится всегда."
Стрела летит в другом месте во времени там она не имеет формы потому что постоянно меняется. Что заставляет ее перейти на сторону пространства не понятно возможно это делает сознание. Переход на сторону пространства это всегда вспышка(скриншот). Вещи в пространстве мы видим как серию таких вспышек при этом каждая может быть равна нулю. Вспыхнув в пространстве стрела уходит на сторону времени до следующего перехода. Если не дать стреле перейти на сторону времени то она не сможет двигаться. Если бы скриншот имел размер то тогда можно было бы остановить стрелу взглядом. Но по факту как бы мы пристально не смотрели стрела продолжает лететь и следовательно между нашими взглядами целая пропасть.
Второй раз он был прав в апории Ахиллес и черепаха. Тут уже конечно при определенном условии.
"Второй [аргумент Зенона] называется «Ахиллес». В нём говорится, что медлительнейшее — когда оно бежит — никогда не будет догнано быстрейшим.
Ахиллес действительно не сможет догнать черепаху но только в том случае если она будет его целью. Это апория отражает еще одну не очевидную особенность мира а именно что невозможно догнать что то если оно ваша цель.
Чтобы догнать что то нужно попасть туда где цель будет но в этом случае цель перестает быть вашей целью. Целью становится место.
В апории дихотомия по сути он тоже прав но отчасти.
"[Идея Зенона] состоит в том, что нет никакого движения, потому что то, что сдвинулось, должно дойти до половины прежде, чем дойти до конца"
Суть этой апории попытка показать невозможность движения в пространстве исходя из его ограничений. Это в целом абсолютно верно. При этом на их основе делается вывод что движения нет вообще. Это уже не верно. Движение происходит не в пространстве и поэтому не нужно проходить не половину пути не половину от половины. В пространстве ты просто исчезаешь в одном месте и появляешься в другом путь в пространстве всегда равен 0.
Зенон это просто пример силы разума. Когда на основе нескольких ограничений выводятся такие фундаментальные вещи. Вряд ли он понимал что именно открыл. Так же это один из примеров несправедливости когда истина всплывает но тут же тонет в веках из за слабости людей. В данном случае даже недалёкие предки жившие во времена Пушкина были умнее и хотя бы пытались понять о чем они.
Вот мы, наконец-то, и добрались до эпохи средневековья! И о ком следует рассказать в первую очередь, чтобы начать историю этого периода? Конечно же, о Теодорихе Великом и о том, как он завладел Италией, превратив её в Остготское королевство, под которым окончательно осталась похороненной Западная Римская империя. Сегодня большая историческая часть, но без этого никак. Напоминаю, что её можно пропускать, но тогда что-то может остаться не очевидным. Тем, кто не пропускает, советую запастись горячим чаем и булками, и начинаем.
(Мозаика в церкви св. Апполинария в Равенне, столице Остготского королевства при Теодорихе, изображающая его дворец)
И хотела бы я сказать, что на события 475-476-х годов из Константинополя взирали, затаив дыхание…Но им там немного было не до того: как я уже упоминала в прошлых постах, в это время власть в Византии кочевала от Зенона к Василиску, а от Василиска обратно к Зенону, а у того трон попытался забрать Флавий Маркиан, внук императора Маркиана. И, возможно, это стало одной из главных причин того, что Зенон смирился с тем, что произошло на Западе и позволил Одоакру (ок.433-493) спокойно управлять его новыми владениями, чем тот и занялся, превратившись в первого короля Италии.
(Одоакра провозглашают королем Италии. Рисунок Ш. М. Янг)
Получалось у него в чем-то успешно, а в чём-то совсем нет. Так он, с одной стороны, сделал многое для того, чтобы не бесить римлян и поддерживать внутреннюю стабильность (оказывал поддержку Сенату, дал солдатам не-римского происхождения вожделенную землю, причем не в ущерб римскому населению, проводил административные реформы и установил политику веротерпимости), а с другой – в 477-м отдал Прованс вестготам. А ещё, стоило формальному императору Юлию Непоту «внезапно погибнуть», прихватил Далмацию, что очень не понравилось Зенону и во многом спровоцировало дальнейшие события.
В 485-м году произошёл мятеж Илла и Леонтия, причем второй тоже претендовал на императорскую власть. Подавлять мятеж отправили Иоанна Скифа и Теодориха Амала, хотя второго, консула того года, вскоре отозвали обратно. В итоге мятежники были побеждены и казнены в 488-м году. Происходило всё это безобразие на Востоке. Но это никак не помешало точившему на Одоакра зуб Зенону обвинить того в пособничестве тер… мятежникам и отправить всё того же Теодориха его наказывать. И тут-то и начинается самое интересное. Потому что может показаться и вызвать удивление, что Теодорих находился на службе у Зенона в качестве преданного полководца, только это было, мягко говоря, не совсем так.
(Так Теодорих изображен на монетах. Если верить этому изображению, то он относительно коротко стригся и не носил бороды, что для германцев было не характерно, но и с римлянами его сближало лишь отчасти)
Теодорих (ок. 451-526) был старшим сыном короля остготов Теодемира (пр. 469-474) из рода Амалов и его любимой наложницы Эрелиевы. Амалы изначально будто бы были вождями всех готов, но примерно в конце III века под их властью остались только восточные готы (остготы). Всю их родословную пересказывать не буду, нас интересует только линия Вультвульфа, потомком которого был Винитарий (предположительно одно лицо с Витимиром), король остготов в 380-390-х годах, а также Вандалар (предположительно сын Витимира), правивший в 395-440-х годах. В правление этих королей готы мигрировали со среднедунайской равнины на Апеннинский полуостров, и при Вандаларе даже захватили Венецию. Он же стал отцом трёх братьев-королей – Валамира (440-469), Теодемира и Видимира (469-474).
В годы правления Валамира остготы сначала оказались под властью гуннов, а потом стали одними из тех, кто помогал их одолеть и прогнать, а после этого расселились в Паннонии (теперь это примерно территории Венгрии, Австрии и бывших югославских республик). Теодемир и Видимир тогда управляли отдельными племенами, но королевского титула не имели. Теодемир управлял западными землями, а Видимир центральными. Но они были не единственными предводителями готов в регионе – был ещё противоборствующий им Теодорих Страбон, король фракийских остготов.
Именно из-за тёрок с ним начались тёрки остготов под властью Валамира с византийцами, коими тогда правил Лев Макелла, и в итоге племянник остготского короля, малолетний Теодорих, оказался в Константинополе заложником, чтобы восстановить между двумя правителями прошлый союз и соответствующие договоренности (остготы в своё время были приняты восточноримскими правителями в качестве федератов и формально находились у них на службе). И в Константинополе Теодорих прожил остаток детства и часть юности. За это время успел умереть его дядя, а отец стать новым королем, сам же принц получил, очевидно, хорошее по тем временам образование и примерно в 470-м году вернулся к родным. Наслаждаться семейным уютом, большими права и не очень большими обязанностями, ему довелось всего около 4-5 лет. Потому что потом его отец умер, примерно тогда же умер и второй дядя, и новым верховным королем стал сам Теодорих.
И с этого момента ему пришлось вести очень тонкую и непростую политическую игру, чтобы с одной стороны расширять владения своего народа, убирать противников и приумножать плюшки, а с другой стороны – не бесить византийских императоров. Теодорих ухитрился сделать многое для достижения первой цели, включая захват Сингидуна в результате победы над сарматским вождем Бабаем и объединение всех остготов региона под своей властью после гибели Теодориха Страбона в 481-м году и его наследника по имени Рекитах в 484-м. Но вот с тем, чтоб не нервировать императора, тогда уже Зенона, справился куда хуже. И тут-то вот сошлось одно с другим, и Зенон придумал гениальный план – отправил Теодориха карать Одоакра за «поддержку» Илла. В идеале он, наверное, рассчитывал, что это будет «сожрите друг друга», но минимальная выгода крылась в том, чтоб убрать усилившихся остготов от своих границ. Второе, к слову, удалось. На время.
Не ясно, просек ли Теодорих этот хитрый план, но у него и у самого имелся заточенный зуб на Одоакра. Ну и он не прочь был устроиться где-нибудь в Риме в качестве нового императора. Скромность – это не про него. И Одоакр, видно, так состарился, что растерял былые мудрость и хватку, иначе не объяснить, как всё так вышло. Теодорих привлёк на свою сторону Фелетея (пр. ок. 475-487), сына Флаккитея (ок. 453-475), короля придунайских ругов (Ругиланда), чем неосознанно (вероятно) сделал плохо ругам и осознанно – Одоакру.
(Король Фелетей и королева Гизо. Скан из моего экземпляра книги "Русь древнейшая" С. В. Перевезенцева)
Тот считал Норик своим и обрушился на разорвавшего союз Фелетея со своими войсками, естественно, победил и казнил Фелетея, а вместе с ним и его королеву Гизо. В той книге, о которой я упоминала, рассказывая о падении Западной Римской империи, есть на эту тему отдельный рассказ, где во главу угла поставлена личная неприязнь, а не политика. Очень занятно, но вряд ли имеет отношение к реальности. Про святого Северина, кстати, там тоже было. Того самого, чью обитель будто бы разграбил Фердерух, брат Фелетея и союзник Одоакра, за что его убил племянник, Фридерих, что и стало для Одоакра сигналом к бою. А Фридерих окончательно присоединился к Теодориху. После длительной изматывающей войны между Одоакром и Теодорихом, король Италии вынужден был пойти на попятную и заключить мир. Предполагалось, что Италией и другими землями они будут управлять совместно. Но на пиру в Равенне, состоявшемся в марте 493-го года по этому поводу, произошел огромный «ой» – Одоакра собственноручно зарубил Теодорих, а всех его родичей и преданных служителей убили его люди. Вот и побухали за мир.
После этого новым королем всея Италии стал Теодорих. И уж он-то оказался куда менее удобным правителем и для римлян, и для византийцев. Он сохранил все наработки предшественника и добавил к ним кое-что своё (например, отказался от «множественного права» – разграничения юридических норм в зависимости от принадлежности к римлянам или готам, сделав ставку на переработанное римское право), посетил Рим в 500-м году и впечатленный его красотами жертвовал средства на сохранение его памятников, но своей столицей провозгласил Равенну. И, может, всё было б ничего, если б не его мечта стать новым императором, что не нравилось не только местным жителям (которым, кстати, запретили носить оружие и поступать на военную службу), но и новому императору Византии – Анастасию. Тот и управителем Запада Теодориха признал очень нескоро и очень неохотно.
Да и ещё бы. Теодорих стал той ещё занозой в одном месте: мало того, что крепко засел на территориях бывшей Западной империи, так ещё не упускал случая что-нибудь прихватить и всячески укреплял связи с другими варварскими королями, используя для того старый добрый метод династических браков – свою овдовевшую сестру Амалафриду (460-526) ещё в 500-м году отдал в жёны новому королю вандалов, Тразамунду, внуку Гейзериха, своих старших дочерей от 1-й жены (или наложницы), имя которой история не сохранила, и с которой жил ещё в Мёзии, пристроил в качестве жён королям вестготов и бургундов: Тиудигото стала женой Алариха II, а Острогото – женой Сигизмунда, сына Гундобада. А сам женился на Аудофледе, дочери короля франков Хильдерика и сестре знаменитого Хлодвига I, от которой родилась его третья дочь Амаласунта.
(Дворец Теодориха сейчас)
Грустно тут и то, что эти союзы долго не продлились и принесли больше попоболи, чем пользы, и то, что сына у Теодориха так и не получилось. Да и императором он так и не стал. Единственной его надеждой стал зять, муж Амаласунты, по имени Эйтарих (или Эвтарик), а после его смерти в 522-м году внук – Аталарих. Рассказ у меня вышел и так длинный, да и спойлерить не хочется, поэтому подробности всех этих брачных историй и итоги правления Теодориха раскрою в следующий раз, а сегодня предлагаю ознакомиться с чудом найденным романом о жизни и правлении знаменитого остготского короля
«Теодорих» Р. Лэйдлоу
Время действия: V-VI века, ок. 468-526 гг. н.э.
Место действия: королевство вандалов (современный Тунис), Западная Римская империя (нынешняя Бавария в Германии), Византия (современные Турция, Болгария, Греция, Сев. Македония и Албания), королевство Одоакра и затем Остготское королевство (современные Венгрия, Австрия, Сербия, Италия), Британия, королевство гепидов (современные Сербия, Словения и, возможно, Хорватия), королевство Сиагрия и франкское королевство (современная Франция);
Интересное из истории создания:
Росс Лэйдлоу (р. 1931) – современный шотландский писатель, известный своими историческими, детективными и фантастическими произведениями (если точнее, то «шпионской фантастикой»). Родился он в Абердине, потом учился в Кембриджском университете, работал в Южной Африке и, похоже, успел хорошенько по ней поездить. Однако не позже 1979-го он вернулся в родную Шотландию, вернее сказать, поселился в городе Данбар в Восточном Лотиане (это примерно 35-40км к востоку от Эдинбурга, столицы Шотландии), где устроился работать учителем географии. Человек он, видимо, не склонный к публичной жизни, поэтому особо много о нём и не расскажешь. Я даже не смогла выяснить наверняка, жив ли он ещё. Но, если жив, то предположительно всё ещё живёт в Восточном Лотиане, и ему в мае этого года должно исполниться 94.
(Росс Лэйдлоу, видимо, где-то в Шотландии. Пейзаж намекает. Красиво)
И неизвестно, планировал ли он становиться писателем, да и превратилось ли это однажды в основное его занятие или нет, но в том самом 1979-м был опубликован его первый роман – «Лев в ярости», жанр которого определяют и как «политический триллер», и как «антиутопия». И, похоже, это оказалось хорошим стартовым произведением. Потому что уже в 1984-м был опубликован роман «Дикобраз Линтона», потом в 1992-м про Афру (или точнее Эфру) Бен, первую профессиональную писательницу Англии и по совместительству шпионку на королевской службе у Стюартов.
Потом было затишье на долгие годы и новый роман Лэйдлоу выпустил уже про Аттилу в 2004-м году, а потом подряд друг за другом следовали романы «Теодорих» (2008) и «Юстиниан» (2010). И вот эти три последних романа можно смело укладывать в единую историческую трилогию, потому что временной разрыв между событиями в них совсем небольшой, и одна книга как бы перетекает в последующую. В своём послесловии автор отмечал, что в плане материала для романа о Теодорихе ему очень повезло, ведь тот период был богат работами историков, которые жили тогда же или немного позже, и могли опираться на свидетельства людей, которые описанные события и исторических личностей видели собственными глазами. Так, например, он опирался на работы знаменитого римского историка и государственного деятеля при Теодорихе – Кассиодора (р. не раньше 480 – ум. не позже 590), а также на записи епископа Эннодия. Опирался он и на «Готскую историю», сокращенную версию утерянной работы Кассиодора.
Все три романа есть на русском языке, изданы уже хорошо знакомым (мне во всяком случае) издательством «Вече».
О чём:
Повествование весьма внезапно первым делом закидывает читателя в 468-й год и при том в Карфаген, куда на всех попутных ветрах примчался византийский флот, призванный наказать дерзких вандалов за всё нехорошее, причем командовал византийцами тот самый Василиск, что ненадолго сместил Зенона на посту пре императора. И это очень любопытный ход, потому что прямо-таки тыкает носом в то, о чем я лично успела позабыть – именно Василиск тогда откровенно облажался, потерял огромное количество кораблей и людей да вернулся в Константинополь с позорным поражением.
А в Константинополе в те годы жил почётным заложником юный Теодорих из рода Амалов, которого византийские сверстники не любили не только за то, что он германец, но и за то, что умён, обучается с огромным рвением, и его вечно ставит в пример учитель. У самого Теодориха уже в его возрасте хватает внутреличностных конфликтов – он восхищен римской цивилизацией и мечтает о том, чтобы стать её частью, но её истинные представители дают ему понять, что он чужак и варвар, и это не изменится никогда. Но и эталонным варваром он быть не может тоже, и воспитание уже не то, и вздумай он в ответ на насмешки и издевательства не просто уйти подальше, а врезать обидчику по зубам, будут проблемы и у него, и у его родных, и у его опекуна Тимофея. К слову, последний так к нему привязался, что помог эффектно разрулить и проблему с буллингом, и добиться у Льва Макеллы разрешения парню вернуться на родину, да вдобавок поехал вместе с ним, что стало началом их дружбы, растянувшейся на всю жизнь, но не обошедшейся без омрачений.
На родине с огромными радостью и облегчением Теодориха встретили родители – король Теодемир и его любимая наложница Эрелиева, но с явной неприязнью младший брат – Тиудимунд, что вскорости вылилось в неприятную стычку, а потом и в другие, менее заметные, но более ощутимые проблемы. А, самое главное, на молодого Теодориха свалилась разом целая куча неприятных озарений – он сын простой наложницы, в то время как Тиудимунд – не его родной брат, а единокровный и сын законной жены короля, да ещё вдобавок он слишком пропитался культурой византийцев, и теперь не знает, как вести себя с суровыми остготами, а те с сомнениями поглядывают на него. Сможет ли он в своё время стать для них королем, достойным своего отца? Возможность проверить это появилась у Теодориха очень скоро…
(Примерно так выглядела карта Европы, Ближнего Востока и Северной Африки в 500-м году, вскоре после захвата Теодорихом королевства Одоакра)
Отрывок:
Поскольку русскоязычный текст в свободном доступе я не смогла найти, читать пришлось на английском. Так что отрывок будет с моим переводом.
«… Для Тимофея объездка лошадей была страстью с раннего возраста, почти навязчивой идеей. Метод, который предпочитали большинство римских мастеров верховой езды — подчинять животное своей воле суровым обращением — он презирал. Благодаря системе, основанной на вознаграждении и похвале за сотрудничество, уравновешенной отказом от внимания в ответ на плохое поведение или агрессию, он никогда до сих пор не терпел неудач ни с одной лошадью. Слейпнир оказался его самым суровым испытанием, но Тимофей наслаждался вызовом, и с терпением и последовательностью он, в конце концов, покорил это существо. Но горе тому, кто был настолько безрассуден, чтобы попытаться оседлать его.
Час легкой езды от того места, где он вступил на Виа Эгнатиа, привел Тимофея к краю лагеря Страбона за пределами македонского города Стабула Диомедис. Не сумев заключить выгодный для себя союз с Зеноном, Страбон начал полномасштабное наступление на Константинополь. Получив отпор (что вполне предсказуемо), он решил переключить свою атаку на запад и направлялся в Эпир, надеясь заручиться поддержкой Амалов, поскольку новая база Теодориха в Эпидамне находилась именно в этой провинции.
Появление Тимофея в лагере произвело немедленное впечатление. В отличие от своих вестготских кузенов, остготы давно были знакомы с использованием лошадей, сначала как степные пастухи, затем как союзники Аттилы, когда их кавалерия основательно проверила на прочность, пусть и не сломала стену щитов вестготов в эпической битве на Каталаунских полях. Хотя только богатые могли себе их позволить, все остготы разделяли любовь к лошадям. Животное с внешностью Слейпнира неизбежно вызвало огромный ажиотаж, и вскоре он стал центром восхищенной и растущей толпы.
Воины расступились, и Страбон, с развевающимися на плечах желтыми волосами, подошел посмотреть, в чем дело. Он взглянул на пятнистого жеребца с плохо скрываемой алчностью. «Мы знаем тебя», — заявил он, поворачиваясь к Тимофею. — Ты тот, кто победил нашего чемпиона в единоборстве в монастыре Святой Елизаветы». Он устремил на другого прищуренный взгляд. «Но бой был честным; мы не питаем к тебе неприязни. Что привело тебя в лагерь Теодориха Фракийского?»
Спешившись, Тимофей преклонил колени и сказал: «Я пришел, сир, с даром от короля Амалов. Он надеется, что ты примешь этого коня как знак дружбы, которая теперь существует между нашими народами. Его зовут Слейпнир, и он не имеет себе равных среди себе подобных».
«Слейпнир? Странное имя для странного зверя».
«Конь, достойный бога, господин. Или короля. Позвольте мне продемонстрировать, как идеально он подчиняется воле всадника. Легчайшее прикосновение пятки или уздечки, малейший намек на давление колена — вот все, что ему нужно».
Странно усиленный косоглазием блеск алчности в глазах Страбона был ясно виден.
«Тогда покажи мне».
Тимофей проворно вскочил на спину Слейпнира, чья сбруя уже была на месте. Ни разу не коснувшись луки седла или уздечки, он продолжил пускать жеребца в ход — старые-престарые движения, восходящие к Ксенофонту, которым должны научиться все боевые кони, если они хотят быть полезными всаднику, чьи руки заняты щитом и копьем. С непревзойденной грацией и видимой легкостью Слейпнир выполнил ряд манёвров: высокую рысь на месте, вставание с согнутыми скакательными суставами и царапаньем передних ног, и, что самое трудное, прыжки на месте, подвиг, который под силу только лучшим из скакунов. Спешившись, Тимофей поклонился Страбону и протянул руку к лошади. «Ваша очередь, господин».
Соответствуя ловкости исаврийца, король вскочил в седло — и тут проявилась вся злобность натуры Слейпнира. Почувствовав вес незнакомца на своей спине, жеребец, закатив глаза и прижав уши назад, немедленно начал вставать на дыбы и резко опускаться, заставив Страбона мрачно держаться за два передних рога седла. Вздох ужаса вырвался у разбегающихся зевак, когда Слейпнир подпрыгнул в воздухе, а затем приземлился с резким стуком, от которого Страбон вылетел из седла и рухнул на стойку с копьями снаружи шатра. Несколько клинков вонзились в спину короля, их кровавые острия вылезли из его груди. Страбон издал сдавленный крик, фонтан крови хлынул из его рта, и он безжизненно повис, подвешенный на копьях.
Прежде чем готы успели отреагировать, Тимофей оседлал Слейпнира и поскакал из лагеря. Копье просвистело мимо его головы; воин, который пытался преградить ему путь, упал, проломив череп подкованным железом копытом. Затем они освободились и помчались на восток по Виа Эгнатиа со скоростью, которую не мог бы развить ни один другой конь. Заговор — задуманный Теодорихом и Тимофеем только для того, чтобы унизить Страбона перед его последователями и, таким образом, как можно было надеяться, понизить его положение — увенчался успехом, превосходящим их самые смелые фантазии…».
(Как-то так, вероятно, представляли себе скандинавы 8-миногого коня Одина - Слейпнира)
Выбрала этот отрывок, потому что, пожалуй, он единственный вызвал у меня настоящий восторг и удовольствие. Я-то хитрость быстро смекнула) И ещё один не могу не привести:
«…Через десять дней после того, как Теодорих вошел в Равенну, начался пир в честь договора между двумя германскими королями. В большом зале дворца, где развлекались римские императоры, ряды длинных столов ломились от еды — в основном мяса, чтобы удовлетворить вкус германцев. Слуги с кувшинами эля и флягами вина толпились наготове, чтобы наполнить (что случалось часто) рога для питья и кубки. Гости, скиры и остготы, большинство в германских туниках, несколько в римских далматиках, были в праздничном настроении, шумно расслабляясь по мере того, как протекал вечер, тост за тостом все быстрее и быстрее следовали друг за другом. Затем за столами воцарилась тишина, когда Теодорих, Одоакр рядом с ним на почетном месте, встали с кубком вина в руке.
Настал момент для королей произнести тост друг за друга, отмечая узы дружбы, которые теперь объединяли их вместе с их народами. Но вместо того, чтобы призвать к тосту, Теодорих поставил кубок и выхватил меч. В тот же момент двое слуг бросились вперед и схватили Одоакра за запястья, в то время как из бокового входа вооруженные воины остготов хлынули в зал, окружив столы и безоружных гостей.
«Где же Бог?!» — закричал Одоакр в полном недоумении.
«Бог с сильными!» — прокричал в ответ Теодорих и пронзил его. Его действия мгновенно скопировали остготы, и через несколько мгновений все скиры лежали мертвыми или умирающими, их кровь окрасила тонкие льняные скатерти и запеклась на мозаичном полу.
Стремительный и жестокий поток приказов от Теодориха привел к немедленному уничтожению семьи Одоакра и убийству всех его последователей, которых удалось найти. Что касается римлян, то те, кто поддерживал Одоакра, были объявлены вне закона, их права как граждан были аннулированы, их имущество конфисковано.
Запертый в своих покоях во дворце, Теодорих бушевал и плакал, охваченный черной депрессией. Где же Бог, в самом деле? Все его высокие надежды и стремления казались пустыми и никчемными, как те легендарные Яблоки Гесперид, которые превращались в пепел во рту. Соблазненный блестящим, но пустым титулом «Наместник Восточного императора», он был убежден удалиться в Италию. Ради чего? Зенон, должно быть, смеется на небесах. Римляне могли бы, неохотно терпеть его как своего правителя, но они никогда не позволят ему принять мантию «Романитас». Для них он всегда будет варваром-чужаком — и в придачу ублюдком — обреченным своей германской кровью, несмотря на римское образование, никогда не войти в магический круг тех, кто был частью Рима…»
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Должна сразу признаться, что книга эта не вызвала у меня особых восторгов, но я считаю её добротным середнячком, со своими однозначными плюсами и иногда заметными минусами. Конфликты там, можно сказать, извечные, проверенные временем – тут вам и про борьбу за власть, вопреки всему, и про братскую зависть, и про испытание дружбы. Вот, чего не было только, это любови любовной) Что, с одной стороны, плюс, потому что романтические линии пихают куда надо и куда не надо, а тут их вовсе нет. С другой стороны…это не то что бы минус, но было ощущение, что в погоне за желанием не лезть в эти любовные дебри, автор на корню зарубил очень важный момент политики Теодориха – то, как он заключал брачные союзы с королями-соседями.
Лэйдлоу вроде и упоминает об этом, но выглядит это порой как чёрт из табакерки или рояль из кустов. Если не знать всего того, что я написала в своей исторической выкладке, то есть риск засесть перед текстом с вопросом – «Что? Сестра? У Теодориха была сестра? Так чё ж она раньше-то не упоминалась?». Т.е. Лэйдлоу упоминает матерей Теодориха и Тиудимунда, но ни слова не пишет об Амалафриде до того, как рассказывает о том, что её Теодорих отдал в жёны Тразамунду. И вообще ничего не говорит толком о старших дочерях Теодориха, и о матери Амаласунты. Догадывайтесь, мол, сами, с какого перепуга Хлодвиг I и Аларих II вдруг стали Теодориху родственниками, грызни между коими ему надо бы не допустить.
Что ещё мне показалось, мягко говоря, странным – это взгляд Лэйдлоу на личность Теодориха. То есть было бы даже мило, если б так не отдавало фальшью. Теодорих у него – это эдакий культурный интеллектуал с ранимой душой, честный и мечтательный, и всё такое, при этом иногда непоследовательно творящий какую-нибудь дичь. Конечно, мнение имеет право на существование, но, признаюсь честно, никогда так вот на личность этого короля не глядела и не могла представить, что кто-то сможет. Всё, что доселе я о нём знала, выдавало в нём очень умного, последовательного, но при этом хладнокровного, хитрого и даже в чём-то циничного политика и вождя. Одна лишь фраза, которую ему приписывают, произнесенная им будто бы сразу после убийства Одоакра («У несчастного в теле не было костей!»), как бы намекает…В одном лишь соглашусь, Теодорих почти наверняка в самом деле был очень честолюбивым человеком и высокого мнения о самом себе. Но а как же иначе он стал бы Великим?)
Ну и некоторые моменты меня просто позабавили, например, избитый троп с «пророчеством о величии») В остальном же я высоко оценила и то, как Лэйдлоу даёт описания местности (переход через горный перевал просто сам собой возникал у меня перед глазами), и то, как он старался буквально держать читателя в курсе всего, что творилось в мире в описанные почти шестьдесят (!) лет, от Ближнего Востока и Северной Африки до Британии – он попутно рассказывал и о событиях в Византии, и в нынешней Франции, ставшей ареной для борьбы франков, бургундов, вестготов и последних римлян и галло-романов под предводительством печально известного Сиагрия, и, само собой, в Италии, причем делает это разными методами. Местами, может, это даёт ощущение какой-то разрозненности, но к концу книги всё же возникает ощущение того, что «всё связано со всем», хотя автор не всегда ясно и последовательно излагал факты, а иногда, как я и сказала, что-то опускал. Так что у кого-то ощущение какой-то фрагментарности и незавершенности может сохраниться и к концу. К счастью…есть ещё «Юстиниан») Если у меня будет хватать времени, с этим романом я тоже ознакомлюсь.
В общем я ещё наткнулась на «Хищника» Г. Дженнингса о правлении Теодориха, но там книга специфическая, явно 18+ и, блин, огромная. Но читается на ура. Если кто-то заинтересовался, пишите в коммах, может, однажды и на неё сделаю обзор. А пока, если хочется прочитать о Теодорихе Великом, рекомендую сегодняшнюю книгу к прочтению. Она и небольшая, и всё-таки всё необходимое освещает очень даже неплохо.
Если понравился пост, не забывайте ставить лайк, жать на "жду новый пост", делиться комментариями и даже можете закинуть небольшой донат в качестве поощрения или для спонсирования поиска редких книг.
Выражением нравственного идеала в стоицизме выступает "мудрец". Это кульминация этического учения, когда субъект становится сведущим в делах "божественных и человеческих". В практическом выражении это означает "искусство правильно жить", нравственно исполняя должное.
Единственная конечная цель и долг мудреца - самосовершенствование, при котором получается безразлично относиться ко всему "безразличному", т.е. с полным бесстрастием. Важно понимать, что стоическая "апатия" (бесстрастие) - это не черствость и обособленность от общественной жизни, а именно отсутствие страстей у самого себя. Мудрец чувствует то же самое, что и любой другой человек, но он не допускает сильных эмоциональных порывов и аффектов. Зенон это комментировал так:
И в душе мудреца остается рубец, даже когда рана зажила. Поэтому он чувствует какие-то подобия и тени страстей, но самих страстей избегает.
Упреки в адрес стоического "бесчувствия" имеют быть лишь в том смысле, что мудрецу кроме него никто не нужен, а другие люди лишь средства для практики собственной добродетели. Эпиктет говорил:
Меня заботит только мое, неподвластное помехам и по природе свободное. В этом для меня сущность блага. А все остальное пусть будет, как будет, - мне безразлично.
В целом, мудрец совершает то, что налагается на него природой: поддерживает свое здоровье, заботится о родных и друзьях по мере сил, но эти вещи он лишь "предпочитает", выполняя их из соображений "общей цивилизованности". Однако, все действия мудреца, благодаря нравственному настрою и постоянству приобретают свойства нравственного примера для остальных, что полезно для общества в целом.
Совершенство добродетели также проявляется в единстве знания истинных целей и понимания причинности. Мудрец умеет видеть причинно-следственные связи и распознавать знаки, что позволяет ему подготовиться к будущим событиям и действовать правильно. Стоики конечно же не говорили о том, что мудрец всеведущ и способен охватить всю цепь мировых причин. Его задача - это предвосхитить наиболее вероятные события и подготовить себя ко всему, что может произойти. Это сильно отличает стоического мудреца от простого человека, живущего скорее по инерции и коротким горизонтом планирования.
Поскольку мудрец потенциально готов к любому исходу и примерно понимает, что его ожидает, то для него нравственная необходимость совпадает с пониманием космической причинности: для него нет "случайностей", а значит неожиданностей, поэтому нечего бояться, но и не на что надеяться. Мудрец знает, насколько бессмысленно противиться неизбежному или пытаться обмануть судьбу.
Так реализуется сверхзадача учения: научиться принимать свою судьбу без страха и надежды, быть независимым от внешнего и готовым ко всему. Отсюда и главный практический императив: желай происходящего таким, как оно происходит, и преуспеешь. Интересы большинства людей сосредоточены в сфере "безразличного", а причинность для них предстает бессистемным хаосом и царством случая, с капризной "удачей". Они живут минутой, надеясь обмануть судьбу, договориться с ней, что все образуется или будет не так. Только для мудреца судьба тождественна промыслу, и он фактически сам ее строит, учитывая все обстоятельства.
Конспект по уч. А. Столярова "Стоя и стоицизм", Этика, Гл.3, ч.4
End.
Больше интересного контента о философии и не только в ТГ-канале Гераклитовы слёзы
Сегодня предлагаю поговорить про «СТОИЦИЗМ». Для меня эта тема очень личная, ибо стоицизм повлиял на меня невероятно. Но тут надо сделать некое отступление. Есть три периода или, можно сказать, три формы стоицизма:
1. Древняя Стоя. Основатель — Зенон Китийский. Этот стоицизм чем-то похож на кинизм Диогена.
2. Средняя Стоя.
3. Поздняя Стоя или «Римский стоицизм». Это уже Сенека, Марк Аврелий и Эпиктет. Именно этот стоицизм и повлиял на меня больше всего.
Я стараюсь изучать ВСЕ: Авраамические религии, все формы философии, бусидо, платонизм, пифагореизм и так далее. И я не могу сказать, что в стоицизме какие-то уникальные идеи, эти идеи есть и в других мировоззрениях, но тут я хотел бы рассказать подробней, почему именно «римский стоицизм». Прошу прощения за долгую прелюдию.
Многие считают, что стоицизм — это философия тяжелых времен. Как только жизнь ухудшается, все ищут душевного и духовного спасения в стоицизме. Я согласен и нет. Дело в том, что все субъективно. Да, бывают тяжелые времена, когда война, голод и разруха, но ведь бывают и личные моменты. Например, уход в мир иной близкого человека или расставание с любимой. Разве это легко? Это тоже тяжело. Помню, как сказал рок-певец Мэрилин Мэнсон, что конец света — это необязательно, когда весь мир рухнул, а когда ТВОЙ ЛИЧНЫЙ мир рухнул. Как он сказал, что для конца света достаточно одной пули. С этим трудно спорить.
Еще хотелось бы вспомнить Будду, который говорил, что жизнь — это страдание. Если смотреть на мир без розовых очков, то быстро это понимаешь. Так что стоицизм актуален ВСЕГДА, ВЕЗДЕ и ВО ВСЕ ВРЕМЕНА. А если ты живешь по принципу: «Пока жареный петух не клюнет», — то тебе можно только посочувствовать. Такое отношение к жизни — это инфантильность и беспечность, так нельзя, надо ВЗРОСЛЕТЬ.
Но я не могу назвать себя «стоиком», потому что я не достоин такого гордого звания. Расскажу историю из книги Сенеки. Один царь-тиран решил проучить философа, посмотреть на его стойкость духа. Он прям при нем убил его жену и детей. На это философ сказал: «Ты у меня ничего не отнял, все мое при мне и с собой». Понятное дело, что в душе этого философа происходила буря, но он этого не показал. Понятно, что ему было больно, мягко говоря. Но если бы он упал на колени и начал плакать, то он бы проиграл царю. А своими спокойствием и выдержкой он МОРАЛЬНО победил. Но я бы так не смог. Этот философ — КАМЕНЬ, а я, как говорили агенты в «Матрице», — ВСЕГО ЛИШЬ ЧЕЛОВЕК.
Опять же, я про это говорил уже, но еще раз вспомню, многие думают, что стоицизм — это про то, чтобы не чувствовать. Нет. Это про то, чтобы свои чувства контролировать. Быть хозяином самому себе, но не служить своему ЭГО, а служить своему РАЗУМУ и ГЕНИЮ. Как говорил Марк Аврелий, что если сегодня ты начнешь служить РАЗУМУ, то те люди, которые еще неделю назад считали тебя обезьяной, сегодня будут считать тебя «богом».
Стоики верили в судьбу, предначертание, провидение. Доказать это или опровергнуть мы не можем, но факт остается фактом в том, что происходит то, что происходит и нам надо выбрать, как мы будем на это реагировать. В своих мыслях человек представляет себя супергероем или древнегреческим богом, но, как я и сказал выше, мы просто люди из костей, мяса и сухожилий, мы не можем реальность подстроить под себя, но ты можешь в любых обстоятельствах оставаться САМИМ СОБОЙ. Это требует постоянной работы внутри.
Стоики были открыты к другим взглядам и идеям. Они могли восхищаться людьми, которые хоть и не были стоиками, но на практике реализовывали стоическое поведение. Идеалом такого поведения они считали, например, Сократа. Философа приговорили к смерти через отравление ядом. Сократ не стал сбегать из Афин, потому что любил этот город. Он сказал, что был доволен им, когда в нем были справедливые законы, но и теперь, когда законы несправедливы, он бежать не хочет, он хотел, чтобы его дети выросли именно в Афинах, хотя один из учеников предлагал его выкупить из тюрьмы. Сократ принял яд, он действовал постепенно, сперва отнимались ноги. Когда онемение дойдет до сердца, то все, конец. Все ученики плакали. Когда онемение дошло до живота, Сократ воскликнул: «Мы же должны Асклепию петуха, обязательно отдайте». Он был спокоен, смерть не смогла его обескуражить. Он умер тихо и безмятежно. Стоики восхищались таким поведением.
Кто-то из стоиков верил в богов, кто-то даже в Одного Б-га, кто-то — в Мойру (судьба). Очень хорошо на этот счет сказал Марк Аврелий, если после смерти нас ждет небытие, значит наши страдания закончатся, но из-за достойного поведения люди будут вспоминать тебя добрым словом, это хорошо. Если же там нас ждут боги или еще какая сила, то тем более они будут рады, что ты жил ради развития добродетели, ибо только так можно достичь счастья, смысл жизни человека.
Вот еще напутствие Марка Аврелия: «Будь подобен скале: волны беспрестанно разбиваются о нее, она же стоит недвижимо, и вокруг нее стихают взволнованные воды».
А вот слова Сенеки: «Сильнее всех — владеющий собою», «гораздо более важно то, что ты думаешь о самом себе, чем то, что другие думают о тебе».
А вот и Эпиктет, а он, если помните, был буквально рабом, но, благодаря стоицизму, своей силе духа и воли, своему контролю над собой, стал свободным: «Раб тот, кто не умеет владеть собою», «существует только один путь к счастью — перестать беспокоиться о вещах, которые не подвластны нашей воле».
На этом я хотел бы закончить, ибо на эту тему можно целую книгу написать, а у меня нет такой задачи, я хочу вас заинтересовать для дальнейших поисков.
Советую всем прочитать три книги:
1. МАРК АВРЕЛИЙ — НАЕДИНЕ С СОБОЙ. 2. СЕНЕКА — НРАВСТВЕННЫЕ ПИСЬМА К ЛУЦИЛИЮ. 3. ЭПИКТЕТ — БЕСЕДЫ.
Ответов я не даю, я только задаю вопросы. Есть жизнь — есть время подумать.
Дискуссии по философскому содержанию и методам опровержения парадоксальных высказываниями Зенона ведутся длительное время и до сих пор. Их решением занимались Аристотель и многие учёные. Одни считают, что все апории поддаются разрешению с развитием высшей математики, иные, что трудности, связанные с апориями «Ахиллес и черепаха», «Дихотомия», «Летящая стрела», остались не преодоленными. Эти дискуссии и попытки объяснения апорий продолжаются и в настоящее время. С учётом замечаний в комментариях я ещё раз повторяю, что апории уже опровергаются практикой. Поэтому их анализ и объяснение направлены на выявление ошибок в якобы логически безупречных положениях авторов.
Объяснение апории «стадион»
Апория «Стадион» интересна тем, что показывает методы анализа движения при отсутствии понятия о скорости и трудности определения небольших промежутков времени. Оригинальный текст апории не сохранился, поэтому мы рассматриваем её формулировку и объяснения в изложении Аристотеля. Он излагает её длинно и не чётко:«Четвёртое [рассуждение] относится к равным предметам, движущимся по ристалищу с противоположных сторон мимо равных [неподвижных предметов: одни [движутся] с конца ристалища, другие от середины, имея равную скорость, откуда, по его мнению, получается, что половина времени равна её двойному количеству». К тому же из текста апории не следует её заключение, что «…половина времени равна её двойному количеству». То есть, что 1/2=1. Замечание о недостаточной убедительности может быть сделано и к её объяснению Аристотелем. Возможно, апория была искажена до него при пересказе другими философами или при переводе «Физики» Аристотеля. Вероятно, поэтому эту апорию по-разному излагают в настоящее время различные исследователи. Но все основываются на выводе Аристотеля о том, в чём заключается её нелогичность: «…в том [предположении], что одинаковая величина, двигаясь с равной скоростью один раз мимо движущегося, другой раз мимо покоящегося [тела], затрачивает на это равное время, что неверно».
Так, в справочнике Л. В. Блинникова «Великие философы», рекомендованном для студентов ВУЗов, она формулируется так: «Два тела (предмета, колонны- замеч.- авт.) движутся навстречу друг другу и относительно друг друга. В этом случае одно из них затратит на прохождение мимо другого столько же времени, сколько оно затратило бы на прохождение мимо покоящегося. Значит половина равна целому, что нелепо». Это определение почти дословно повторяет вывод Аристотеля, но менее точно характеризует условия апории. Поэтому мы должны принять за основу вывод апории, что1/2 =1, и попытаться представить, на основе чего Зенон сделал такое парадоксальное заключение. Это можно пояснить схемой движения предметов, представленной на рис. 1. На нём 1― неподвижный предмет, 2 и 3 ― предметы, движущиеся по направлению стрелок. Вертикальной линией «с» обозначена середина предмета 1. Длина всех предметов (рядов) одинакова ― L, величины скоростей предметов 2 и 3 одинаковы.
Рис.1. Расположение предметов: а) начальное, б) предметы 2 и 3 одновременно прошли: L/2 мимо 1 и L мимо друг друга
На рис.1 каждый предмет 2 и 3 проходят одновременно мимо друг друга полностью и мимо половины предмета 1. Из схемы движения предметов (рис. 1) вместо логичного вывода о влиянии быстроты движения (если понятия скорость ещё не было) на время прохождения их относительно иных предметов делается вывод, что целая единица времени равняется своей же половине. Из рис.1 следует, что Зенон мог сделать свой вывод (1/2=1), вероятно, на основе правильного учёта соотношения времён прохождения предметов относительно друг друга, а не по причине, указанной Аристотелем, и в её формулировке Блинниковым и другими.
Объяснение этой апории вели, рассматривая и критикуя представление Зенона о пространстве и времени. При этом считали, что для пространства и времени Зеноном вводится принцип неделимых элементов, имеющих конечные размеры, на прохождение которых требуется одинаковое время. Например, Джеральд Уитроу в книге «Естественная философия времени» по поводу этой апории пишет: «...даже Зенон при обсуждении апории «Стадий» молчаливо обращался к представлению о непрерывности, хотя данная апория основана на предположении об атомарном характере пространства и времени. Логически непротиворечивое решение этой проблемы должно опираться на представление о последовательных дискретных состояниях, между которыми нельзя вставить никакие другие состояния...» Какие дискретные состояния имеются в виду? Какие состояния можно вставить между дискретными состояниями пространства или времени? Только пространства и времени, что не меняет структуру пространства, и времени. А может между состоянием предметов? Откуда они всё это взяли? Это пример наукообразного, по-моему, бессодержательного текста, который не способствует объяснению апории. Этим грешат многие учёные, особенно философы. Я, в общем, против любого наукообразных или патетических заявлений при объяснении своих действий, так как они не для раскрытия сущности явления или действий используются, а совсем в других целях.
Вообще-то, не очень понятно, какое представление имели древние (например Зенон) о скорости. Сам Зенон в апории о скорости упоминал? Скорость упоминается в пересказе Аристотеля. Есть предание, что при обращении путника к Сократу с вопросом о том, когда он придёт в ….? Сократ ответил: «Иди!» Когда удивлённый путник пошёл, то Сократ вслед ему проговорил: «Если так будешь идти, то придёшь … (сказал когда)». То есть, вероятно, понятие скорости не было, хотя быстрота передвижения учитывалась.
К тому же в то время измерять небольшие промежутки времени было нельзя или затруднительно. Поэтому Зенон и расположил объекты одинаковой длины (пусть колонны) так, чтобы движущийся объект проходил и мимо движущегося ему навстречу, и мимо неподвижного. За одно и то же время предмет (или колонны) 2 пройдёт мимо всего предмета (или колонны) 3 и половины предмета (колонны) 1. Всё наглядно и время измерять не надо.
Действительно, к абсурду приводит положение, что на прохождение мимо одного объекта, движущегося или неподвижного, требуется одинаковое время, что и отмечает Аристотель. Это является следствием того, что Зенон не использовал понятие скорости. Поэтому при её объяснении нет необходимости вдаваться в рассуждения о свойствах времени. В любом случае в апории имеется очевидное ошибочное суждение, так как время прохождения одного предмета мимо другого зависит от их длины и скорости одного относительно другого. На полное прохождение мимо друг друга равных по длине предметов (колонн) с одинаковыми скоростями затрачивается в два раза меньше времени, чем на прохождении ими мимо неподвижного предмета. Поэтому в апории и получилось, что один равен двум, а не другое соотношение.При различной скорости движущихся предметов соотношение частей времени будет иным.
Выводы
Для нашего уровня развития механики ошибочное заключение этой апории очевидно. В настоящее время ведутся исследования, создание технических устройств и практическая работа на наноразмерном и менее уровнях. В ближайшее время (как будет показано в следующих постах этой серии) возможен переход на размерный уровень атома, элементарных частиц и менее. При этом мы зачастую не можем наглядно представить структуру объекта и провести контрольный эксперимент. Поэтому анализ логических положений или теоретических выводов и умение найти в них ошибку сейчас приобретает всё большее значение.Наряду с этим следует отметить, что зачастую неправильно истолковывают и результаты эксперимента. Как показывает эта апория из наблюдений и результатов, как сказали бы теперь, мысленного эксперимента был сделан совершенно нелогичный вывод. Вместо того, чтобы разобраться с тем, почему один предмет проходит быстрее или медленнее относительно других, и от «быстрее» перейти к формированию понятия скорости, начинаются манипуляции со временем.
Небольшое замечание
В новой Российской энциклопедии указано: «Апория, в отличие от П. (парадокса-расшифровка авт.), является логически верной, но вымышленной ситуацией, которая не может существовать в реальности.» В определении апории при этом не учитывается очевидная ситуация, известная каждому исследователю (и теоретику, и экспериментатору): если предварительные логические положения или теоретические выводы правильны, то они подтверждаются практикой, в частности экспериментами. Следовательно, апории как самостоятельного понятия в смысле приведённого определения существовать не может. Её иногда определяют как разновидность парадокса. Поэтому апории часто и обоснованно именуются парадоксами.
Использованные источники Этот список предлагается не только для указания использованных источников, но и для возможности более подробного ознакомления с излагаемым материалом. 1. Блинников Л.В. Великие философы: Учебный словарь-справочник. М.: «Логос», 1997. 2. Аристотель Физика, книга 6, глава 9. https://ru.wikisource.org/wiki/Физика_(Аристотель)/Книга_6/Глава_9. 3. Время и современная физика. Сб. статей. М.: «Мир», 1970. 4. Апория Зенона «Стадион»: физическая дискретность и математическая непрерывность | Философские байки. https://dzen.ru/a/XLTMGqQYZAC0N7GW. 5. Кузьмин М. В. Объяснение парадоксов. От Зенона до Эйнштейна и далее.― М.: Изд. Бит-принт, 2021.
Здравствуйте, я очень долго не публиковал посты, на то были свои причины, как можно было понять по названию это совершенно не стандартная тема поста, но я попробую.
Не большая предыстория, недавно я наткнулся на массу топов по типу:
"Топ 10 сильнейших персонажей аниме за всю историю", " Топ 50 персонажей аниме по силе"и очень много других, почитав их, я повергся в шок, во первых, все они были разными каждый автор ставил своего любимого героя выше.
Но все же, всем интересно узнать, какой персонаж же самый сильный, и в этой статье я все вам расскажу, ну что ж, давайте разбираться:
В начале я расскажу вам свою версию топа, а потом все поясню:
4.Место
Рюк(Тетрадь смерти)
3.Место
Гоку(Жемчуг дракона)
2.Место
Сайтама(Ванпачмен)
1.Место:
Зено(Жемчуг дракона)
А теперь пояснение, начну с 1-го места:
Мне кажется тут очевидно, зено сильнейшее существо во вселенной, обладающее сверх силой, сверх скоростью, сверх интеллектом, и управляющее мирами, он может уничтожить любое существо во вселенной
2-ое место:
Тут уже более сложно, и более спорно, если бой будет проходить в его вселенной, то он может дать тряпку даже зено, сайтама сломал лимитер, но более весомым в его пользу идет то, что он может убить любого с одного удара, и наплевать на законы физики, типо существо телепортируется в прошлое?, ок он ударит в прошлое, и убьет его с одного удара, так же он полностью бессмертный то есть его не убить даже эффектом бабочки, он в своей вселенной, как админ в игре, и сколько не Качайся, даже если ты достиг Макс. уровня и Макс. силы, ты все равно нанесёшь ему 0 урона, а он убьет тебя с одного удара. Так что... Тут все понятно
3-е место:
Ну с Горку все понятно, он сильнейший боец в мире аниме, сильнее его никого нет, он самый близкий из нынесуществующих к тому, чтобы сломать лимитерскак сайтама, но третие место потому, что он проиграет и Зено( 1 место) и Сайтаме (2 место), если нужно пояснение для фанатов гоку, то ок:
Зено победит гоку, просто вырезав его из вселенной, тут понятно
Сайтама победит гоку, по тому, что у сайтамы безграничная сила, а у гоку почти безграничная, тем более я уже описал, что Сайтама в своей вселенной победит кого угодно.
4-е место:
Тут на вы наверное не ожидали, и скажите, что есть существа на много сильнее, и это правда, но есть одна причина, почему он в этом топе, все просто, его не может убить никто из этих самых персонажей, ведь он существует в другом измерении, и убить его может только зено, и возможно сайтама, но у рука есть минус, сам конкретно какого нибудь персонажа он записать в свою тетрадь не может, если не хочет сам умереть, но он может отдать свою тетрадь человеку, и манипулировать им, чтобы он убивал нужных людей, тогда он будет одним из самых сильных, но также стоит отметить, что Сайтаму и Зено нельзя убить, записав в тетрадь смерти, так что... Я подумал, и решил присвоить ему 4 место.
Фух... Вроде все...Надеюсь вы все поняли, Я хотел бы отметить, что сложносравнимэвать персов из разных аниме, ведь в каждом из аниме разные законы, и в каждой из вселенных тот или иной персонаж будет обладать преимуществом.
Решение парадоксов (окончательная версия).Когда не учитывается степень ПОЗИЦИОННОЙ ЗАВИСИМОСТИ (ПЗ-и) ВЕДОМОГО /понятия в пределах рассматриваемого вопроса/ к ВЕДУЩЕМУ /понятию в пределах этого же вопроса/ возникает парадокс. ВЕДОМОЕ:«Яйцо», полагаясь от ВЕДУЩЕГО «курица» в МАКСИМАЛЬНО ВОЗМОЖНОЙ (МксВ-ой) ПЗ-и в обоих своих СОСТОЯНИЯХ (Сст-ях) /НАЧАЛЬНОМ (Нч) как снесённое ею; КОНЕЧНОМ (Кн) как насиженное ею/, в ракурсе вопроса «кто был раньше» выявляющим ВЕДУЩЕГО в МИНИМАЛЬНО ВОЗМОЖНОМ (МнмВ-ом) числе понятий комбинационно годных для выбора искомого /в данном случае, имеем вариант с годным полагающимся в МксВ-ой ПЗ-и от этой роли и с не годным полагающимся вне ПЗ-и от этой роли/, невольно становится рассматриваемым на эту роль; «Ахиллес» перемещающееся лишь на метку оставляемую ВЕДУЩИМ «передвигающейся черепахой» естественно, что не догонит её полагаясь в обоих Сст-ях в МксВ-ой ПЗ-и от неё;«Я» Кн Сст-я, полагающееся от ВЕДУЩЕГО «ложь» в МнмВ-ой ПЗ-и, рассматриваемое в МксВ-ой ПЗ-и Нч Сст-я становится поочерёдно отрицаемым /в обоих Сст-ях/; «Критянин» Кн Сст-я, полагающееся в МнмВ-ой ПЗ-и от ВЕДУЩЕГО «множества критян не представленного этим критянином, как не лжецом», рассматриваемое в Нч Сст-и полагающимся в МксВ-ой ПЗ-и от иного ВЕДУЩЕГО «множества критян представленного этим критянином не как не лжецом» становится поочерёдно отрицаемым /в обоих Сст-ях/;«Брадобрей» полагающегося в МксВ-ой ПЗ-и от ВЕДУЩЕГО «бреющих себя» и, соответственно, в МнмВ-ой ПЗ-и от иного ВЕДУЩЕГО «не бреющих себя», рассматривают в ситуации смены степеней ПЗ-и от ВЕДУЩИХ.«Стрела» полагающееся в МксВ-ой ПЗ-и от ВЕДУЩЕГО «Сст-я движения» и в МнмВ-ой ПЗ-и от ВЕДУЩЕГО «Сст-я покоя рассматривают в ситуации смены степеней ПЗ-и от ВЕДУЩИХ. «Знание Сократа» полагается в МксВ-ой ПЗ-и от ВЕДУЩЕГО «познаваемого».
Прочёл у Стивена Фрая в "Теннисных мячиках небес" "распаковку" парадокса Евбулида "куча" и вспомнил как наш учитель философии "расправился" с Зеноном.
Сначала Фрай...
– ...Теперь смотри. Я беру еловую шишку, immobile strobile, кладу ее перед тобой и задаю вопрос: это куча? – То есть? – Это куча? – Нет, конечно.
Бэйб добавил еще одну шишку.
– А теперь куча у нас уже получилась? Нет, разумеется, перед нами всего лишь две шишки. Кстати, тебе никогда не казалось странным, что на нашем языке еловая шишка, fir cone, – это анаграмма хвойного дерева – conifer? Ты мог бы счесть, что Господь в очередной раз напортачил. А посмотри на расположение чешуек. Три в ряд, затем пять, восемь, тринадцать. Ряд Фибоначчи. Какая уж тут случайность, верно? Господь Бог снова выдал себя с головой. Но это вопрос посторонний. Покамест у нас две шишки. Хорошо, добавляю третью. Теперь это куча? – Нет. – Добавляю четвертую.
Нед, прислонясь спиной к теплой коре сосны, следил, как Бэйб шарит вокруг, подбирая шишки и добавляя их по одной.
– Да, – наконец сказал он, скорее из жалости к Бэйбу, чем потому, что и вправду так думал. – Теперь я определенно назвал бы это кучей. – У нас есть куча! – вскричал, хлопнув в ладоши, Бэйб. – Куча еловых шишек! Их семнадцать, голубушек. Итак, Нед Маддстоун поведал миру, что семнадцать предметов официально именуются кучей? – Ну… – Семнадцать еловых шишек образуют кучу, а шестнадцать не образуют? – Нет, этого я не говорил… – Вот здесь-то и возникает проблема. Мир полон куч вроде этой, Нед. Это хорошо, а это плохо. Это невезуха, а то ужасная несправедливость. Тут массовое убийство, а там геноцид. Это детоубийство, а то просто аборт. Это законное совокупление, а то, по закону, изнасилование. И все они рознятся на одну еловую шишку, не более, и порой одна-единственная, маленькая такая шишечка определяет для нас различие между раем и адом. – Я как-то не вижу связи… – Ты сам, Нед, ты сам сказал, что тебя привел сюда заговор. Это все равно что сказать, будто тебя привела сюда куча. Кто он, этот заговор? Почему он? Сколько людей в нем участвовало? Ради чего? Не говори мне, что то была куча, просто куча, не больше и не меньше. Скажи – семнадцать, четыре, пятьсот. Увидь вещь такой, какая она есть, во всей ее сути, сущности, с ее спецификой, с глубиною ее природы. Иначе ты никогда не поймешь и самой пустяковой подробности случившегося с тобой, не поймешь, даже если проведешь здесь тысячу лет и выучишь тысячу языков.
Вернёмся к Зенону и его апории "Ахиллес и черепаха"...
Допустим, Ахиллес бежит в десять раз быстрее, чем черепаха, и находится позади неё на расстоянии в тысячу шагов. За то время, за которое Ахиллес пробежит это расстояние, черепаха в ту же сторону проползёт сто шагов. Когда Ахиллес пробежит сто шагов, черепаха проползёт ещё десять, и так далее. Погоня будет продолжаться до бесконечности, Ахиллес так никогда и не догонит черепаху ((.
Наш преподаватель философии объяснил это так: "Ахиллес никогда не будет готов!"
В принципе можно взять любое дело, давайте для примера возьмём соблазнение. Ахиллес никогда не будет равен понравившейся девушке, всё время будет чего-то не хватать: денег, внешности, подкачанного прессика, престижной работы и т.д. Сколько бы ты не продвигался вперёд, черепаха будет на шаг впереди. Так что успокойся и забудь про неё, жалкий неудачник!
Ты никогда не будешь готов!
Ни одна проблема не может быть решена окончательно!
Препод так же объяснил как решается эта апория, но я даю вам возможность догадаться самим.
