Поскольку мы провели ночь в горах над ущельем, присутствие наших подразделений в Абдуллахейле перестало быть неожиданностью для противника. Душманы за ночь вполне могли прикрыть подходы к кишлаку минными заграждениями. Во время спуска я внимательно смотрел под ноги, искал проволочные растяжки, а ещё постоянно зыркал по сторонам, присматривался к «зелёнке», домам, окнам и каменным оградам, не целится ли в меня кто-нибудь с нехорошими намерениями. На этот случай во время движения надо постоянно выбирать укрытие, в которое прыгнешь, если разглядишь направленный на тебя ствол. Изо всех сил я старался при подходе к кишлаку работать мозгами, а не только ногами и горбом.

В кишлак мы спустились без происшествий, ввалились в первый попавшийся двор ближайшего к нам дома.

Замкомвзвод Эргеш Джуманазаров коротко и понятно поставил мне боевую задачу:

- Ти с пилимотам π-дуй на криша.

Дом был облагорожен большими дверями, я без проблем зашел внутрь, поднялся по нескольким лестницам, пересёк пару пустых комнат, перешел из помещения в помещение через крышу. Тут и там топотали полусапожки бойцов нашего взвода, кто-то шарился с сапёрным щупом, кто-то пристроился вести наблюдение через окно, в общем, большой дом заняли быстро и слаженно, насчет прикрытия с тыла мне можно было не беспокоиться, я вылез на самое высокое строение и улёгся на крыше со спокойной совестью. С одной стороны пулемёта улёгся я, с другой - спокойная совесть.

Позицию я занял так, чтобы от гор меня защищала пристройка, из которой я сюда вылез. На хребте, конечно же, находились наши, но мало ли что может случиться, вдруг пацанам привидится что-нибудь обидное, они возьмут СВДшку и пальнут в меня. Или душманы засядут между нашими и нами. От греха надо держаться подальше, не надо допускать, чтобы с гор меня просматривали, как на ладони, надо хоть чем-то прикрыться. С земли меня хрен увидят, если только я сам не начну играть в акробатов и свешиваться с крыши по пояс. Поэтому я расположился за пристройкой, разлёгся, поставил перед собой пулемёт на сошку и принялся наблюдать.

Утреннее солнышко ласково светило из-за хребта, оно ещё не успело высоко подняться, нежно грело, а не жарило «шо дурное», подсвечивало мне мягким светом пустые делянки полей, пустые сады, пустые склоны хребта, я рассматривал это всё, испытывал чувство безмятежности, покоя и умиротворения, как на пляже в Ялте.

- БАХ! БАХ! – Раздались выстрелы, будто гром среди ясного неба.

От неожиданности очко резко сжалось вместе с мышцами живота, подбросило меня вверх, как пружина и на секунду наделило способностью к левитации, я подлетел в воздух в положении лёжа на четыре вершка.

Мозг пронзила мысль - идёт бой, а я уснул на посту, прозевал нападение душманов, теперь мне позор, капец и нет пощады!

Вторая мысль - дык нет же, я не спал! Созерцал изо всех сил!

Но как же тогда я прозевал духов?

Пока эти ужасные мысли судорожно простреливали внутри моей башки, я попытался её повернуть в сторону звуков боя и понять, что, блин, происходит, нафиг!

Вместо того, чтобы показать мне необходимую картинку, моя голова «заклинила», поворачивалась медленно, как в старом чёрно-белом кино, когда заело плёнку, я ждал-ждал что покажут дальше, а картинка перед глазами застыла и почти не менялась. На каждый один градус поворота головы в мозгу проносилось сто пятьдесят четыре мысли, одна ужаснее другой: я проспал, наши ушли и теперь мне капец. Наши не ушли, но их перебили духи и теперь мне тоже капец. Наши не ушли, а духи напали и теперь мне по новой капец. Короче, что бы там не случилось, мне палюбасу капец.

В конце концов в кадр моего замедленного кино вплыл Джуманазаров. Он шел по пояс в пшенице спиной ко мне с автоматом наперевес.

- БАХ! БАХ!

- Ко-ко-ко-ко! БАХ! – Из летевшей перед Эргешем курицы вырвался фонтан перьев, и она камнем шлёпнулась в пшеницу.

- Ко-ко-ко-ко! – Вторая курица усердно хлопала крыльями, взмыла ввысь не хуже белого альбатроса, я первый раз в жизни видел, чтобы эти существа могли так долго и высоко носиться по тропосфере. Хотя, если бы у меня в детстве был автомат, мои тоже нехило бы летали.

- БАХ! – Эргеш не дал мне додумать оригинальную мысль о детстве с автоматом, одним выстрелом превратил летающий объект в облако перьев.

У-блин, кажется, это не мне капец. Облегчение кинуло меня в холодный пот. Прошла едва ли минута боя с курицами, а мне уже столько жутких мыслей в голову залезло. Ут-блин!

1. Моя позиция для дежурства с пулемётом.

2. Место боя с курицами.

Замкомвзвод Джуманазаров подобрал из пшеницы подстреленных «альбатросов» и скрылся из моего поля зрения. Всё произошло очень быстро, я успел лишь испугаться, но не наложил в штаны, вытер рукавом со лба холодную испарину. От прежней безмятежности не осталось и следа, я принялся обдумывать, каким образом душманам следовало бы организовать на нас нападение, и что мне делать, если по уму. Им правильней всего нападать на нас сверху, с гор. При таком решении потребуется первым завалить меня, если они этого не сделают, то я с пулемётом на крыше буду для них серьёзной проблемой. Поэтому либо мне капец, либо духи не нападут. Но, в любом случае я на крыше был очень нужен, поэтому лежал за пристройкой и пялился во все глаза по окрестностям, а пацаны во всю мочь «шуршали» во внутреннем дворе.

На фото НШ батальона Майор Зимин, ЗКПЧ батальона капитан Митясов и солдаты взвода связи. Бойцы «шуршат» во дворе, разводят костёр, вытаскивают казан из чулана, готовятся к накрытию дастархана.

Мы в «своём» дувале делали то же самое. Кто-то натаскал хвороста и разжег костёр, кто-то надыбал овощи и принялся их чистить. Кто-то уселся перебирать духовский рис. Кто-то прошмонал ослятники и притащил огромный казан. Кто-то притащил ложки. Кто-то надыбал муки и устроился на куске железа жарить лепоханы (лепёшки). Кто-то настрелял куриц (скажите, как его зовут?). Кто-то взялся ощипывать добытую дичь. Все прилежно трудились, только я лежал, грелся на солнышке, как барин или даже круче того - как офигенный дембель. Но, если что-то начнётся, то в меня будут стрелять в первого. На сто процентов я был уверен - Эргеш ещё выставил наблюдателей возле окон, они просматривали подходы к дому, но, в того, кто на крыше, должны выстрелить в первого. Потому что он самый проблемный.

До армии я очень часто загорал на берегу озера. Иногда даже на берегу моря. Не каждый раз мне доводилось испытывать ощущение, что нахожусь под прицелом. Попробуй представить себя на моём месте: ты лежишь, никого не видишь, но чётко понимаешь, что под прицелом должен быть именно ты. Если что-то начнётся, то оно начнётся с попытки убить именно тебя. Может лучше щипать курицу?

Время прошло, меня на посту сменил Васю Спыну с таким же пулемётом, как у меня, а я спустился с крыши во внутренний дворик. Там мне предложили место возле большого казана с куриным супом. Первыми накормили тех, кто пошел сменять на постах наблюдателей. После того, как их накормили, «за стол» уселись все остальные. Во всяком случае Рогачев и Эргеш находились у казана, они ещё ели. Не было так, что сперва нажрался барин, а потом к корыту допустили холопов. Сперва накормили тех, кто пойдёт на пост. Очевидно было – это организовал Рогачев.

Меня разместили к казану с супом в круг, образованный из солдат. От супа распространялся изумительный аромат, я чуть не изошелся слюной до потери сознания. Мне дали в руки духовскую ложку. Она была сделана из алюминия, её клепали молотком, на ручке остались вмятины от бойка. Длинная-предлинная ручка одним концом крепилась к «черпалке», развёрнутой на 90 градусов, относительно наших, европейских ложек. То есть ручка и «черпалка» образовали букву «Т», я попробовал зачерпнуть суп из казана, получилось очень удобно. Попробовал поднести суп к своему хлебальнику – тоже оказалось удобно. Всё было грамотно сделано для приятного времяпрепровождения в кругу друзей вокруг казана. На этой операции штатные ложки имелись у каждого солдата. Потом, позже, мы приловчились носить одну на троих-четверых, чтобы легче было. Предпочтение отдавали японским "десертным" из нержавеющей стали, у них затачивали "черпалку" и вскрывали ими консервные банки. Но такой маленькой ложкой неудобно черпать суп из казана, вокруг которого расселись бойцы. Солдат было много, голова каждого располагалась далеко от супа, из маленькой ложки больше разольёшь, чем донесёшь до рта, тем более, когда казан неполный - там ничего не видно. То ли дело - пользоваться огромной афганской ложкой на длинной ручке, она как половник, один раз зачерпнул и получилось пол-тарелки сразу залил в солдатскую пятачину. Кстати, эти огромные афганские ложки мы не стырили, оставили в доме, где нашли.

Не знаю, что за парни изображены на фотографии, но, ложка у них правильная.

Ложек было несколько. Мы передавали их друг-другу по кругу. Солдат засовывал в рот кусок лепахана, заливал пару ложек супа в хлеблушу и передавал инструмент товарищу, пока сам совершал жевательные движения. Не могу себе представить, чтобы в Союзе «молодые» солдаты были бы допущены жрать за одним столом с «дембелями». Да ещё к тому же одной ложкой. Но в Абдуллахейле такое оказалось возможным. По сроку службы я был «молодой». «Дембеля» сготовили отличную, офигенную жрачку, я не готовил, но жрал, меня кормили «дембеля»! Почему в Союзе так не поступали? Что сделалось с армией в Союзе? В такой огромной Стране недостаточно умных Рогачевых? Ни за что не поверю.

После того, как мы слопали весь суп, Рогачев дал команду быстро сложить манатки и валить обратно на хребет. Что это было - я не понял. Зачем мы приходили в кишлак? Жерануть супца из «альбатроса»? Если набрали бы воды, например, и потащили её наверх, можно было бы сделать вид, будто ходили за пополнением запасов. Но, мы не тащили наверх воду. Мы прошмонали один дом, пожрали суп и попёрли назад. А остальные дома почему не проверили? Почему я не тыкал шомполом в солому, разложенную на полу в других ослятниках, почему не искал оружие и боеприпасы в оставшихся непроверенными дувалах? Вопросов было много, однако, задавать их Рогачеву я не рискнул, ибо гораздо безопасней сделать вид, будто ничего не видел и не слышал. Ну спрошу я у Рогачёва «почему не прошмонали?» И какие возможны варианты ответов? Самый простой: - «Иди и прошмонай, если такой любопытный». А оно мне надо? Вдруг там мину поставили? Вдруг там снайпер или большая злая собака, более ловкая, чем была в пещере? Да мало ли что там может оказаться. Идти искать приключения очень не хотелось, и я принял решение не напрягать командира. Так и полез на хребет молча в семи метрах от Рогачева.

Kартинa режиссера Дениса Красильникова «Война непрощенных» посвященa одной из по-прежнему малоизвестных и малоизученных страниц Второй мировой войны – истории татарских участников легиона вермахта «Идель-Урал», которые вели подрывную работу против фашистского режима. Среди них был и знаменитый поэт Муса Джалиль.

Картина, над которой работала группа татарстанских кинематографистов, а ведущим выступил худрук театра им. Камала Фарид Бикчантаев, получила в столице Татарстана приз за лучший полнометражный документальный фильм.