Через пару часов она возвращалась к нам на поле этой своей незабываемой походкой, с розовым языком изо рта наперевес. Она сжигала за это время энергию двух электростанций, поэтому гонялась за мячом с того момента исключительно глазами. Это был знак, что пора бы уже и домой. С чувством выполненного долга и глубокого удовлетворения она вела хозяина домой, виляя задней частью себя и иногда оборачиваясь на поле, где были птицы. «Ничего-ничего, я завтра приду и догоню» — звучало в её усталых глазах.

Хозяин Джины (тут ещё вопрос, кто чей был хозяин) рыбаком был номинальным, поэтому ходил на рыбалку изредка, по настроению. Не знаю, как Джина его уговорила, но на одну из рыбалок он взял её с собой. Четыре утра — это рано для всех. И рыба спала, и птицы, и нормальные люди, но рыбаки к нормальным людям отношения не имеют. У Джины было заспанное лицо. Нелепые морщины у неё были от природы, но даже они в это время выглядели какими-то особенно мятыми. Понятное дело, что мы зевали, но до нашей боксёрши нам было далеко. Она зевала так, что аж сама пугалась, когда захлопывала пасть. Было ощущение, что если хорошенечко присмотреться в её открытую пасть, можно было увидеть её завтрак.

Идти до реки было примерно полчаса, поэтому на место мы приходили уже довольно бодрыми. Нашей главной задачей было найти дрова, для Джины же делом всей жизни было уловить все запахи. Она с очень деловым видом бегала от наших дров до моста, от воды к песчаной насыпи на берегу и вела себя достаточно беспокойно. А какое тут спокойствие, когда темно и всё вокруг как-то пахнет не так.

Джина следила за каждым забросом удочки, даже было ощущение, что она немного щурилась, пытаясь рассмотреть падение поплавка в воду. Каждое приводнение поплавка она озвучивала своеобразным «вуф». Это был не лай и не рычание — это было что-то такое грудное, из глубины души, буквально. Интересно, что она соблюдала тишину: видимо, проникшись окружающим безмолвием, она позволяла себе вот этот свой «вуф» не открывая рта, но не более.

В такую рань мы выходили не случайно. Расположились мы на камнях, а это было место легендарное, и в рыбацких кругах оно имело особый статус. Там когда-то был причал, и ближе к центру реки там была яма. Никакой гарантии того, что вся голодная рыба собирается именно там, не было, но рыбаки — люди очень суеверные. Искры от костра становились всё тускнее и тускнее, дело шло к рассвету. Вдруг откуда-то сзади послышался голос: «Так, мелкотня, собрали удочки и свалили с нашего места». Так, на самом деле, бывало часто. Мы пытались дерзить, но против взрослых мужиков убедительных аргументов у нас не было. Обычно.

Но тут в разговор вмешалась Джина. Она прозевала ситуацию, потому что там, на берегу, уже проснулись птицы, а у них с Джиной давние и сложные взаимоотношения. Джина, как мне кажется, поняла, что не успела нас защитить, и встала между нами и мужиками, копая своими ногами борозды для старта. Я не уверен, что мужики вообще остались на рыбалке, потому что встреча с боксёром в сизой предрассветной дымке у реки должна была напоминать историю собаки Баскервилей.

С этого момента она от нас не отходила и следила за каждым нашим шагом, за каждым звуком. Видимо, понимая, что она в прямом смысле проворонила ту ситуацию на рассвете, она прямо заглядывала в глаза, мол: «Всё в порядке? Пойду гляну, как там у остальных». Было очень забавно и смешно, как она не давала нам заснуть. Ближе к обеду меня начало рубить на сон, и я, прислонившись к бетонной плите, закрыл глаза. Джина мгновенно подбежала, обмазала меня всего слюнями и заскулила, мол: куда это ты пристроился, я что — одна буду следить за остальными?

Надо было видеть её радость, когда на обратном пути она заметила знакомые пейзажи. Она даже крутилась вокруг своей оси и периодически подпрыгивала. Довела до дома каждого. Вахту приняла — вахту сдала, что называется. Влад потом рассказывал, что она пришла домой, поела, попила воды, вытянула ноги в разные стороны и провалилась в глубокий безмятежный сон. Ночка у неё была нервная, ответственная — имела право расслабиться после такого. Но уже после обеда мы безуспешно пытались отобрать у неё мяч; коровы и кони на поляне шарахались, птицы перелетали стаями с места на место, а Джина выпрыгивала вверх, насколько могла, но грудь перевешивала, и она падала вниз, получая от этой бесконечной охоты колоссальное удовольствие.

На рыбалку она больше с нами не ходила — уж больно велика была ответственность.

Многие из этих деструктивных установок формируются в детстве. Установки, услышанные от родителей и окружающих, такие как «деньги на деревьях не растут» или «все богатые нажили состояние нечестным путем», могут бессознательно усваиваться как непреложная истина. Во взрослой жизни это проявляется в виде саморазрушающего финансового поведения: человек может неосознанно саботировать карьерный рост или повышение дохода, чтобы не нарушить усвоенную в детстве родовую программу, где быть бедным — это безопасно и правильно.

Попытки разорвать этот порочный круг часто не приносят результата, потому что человек борется со следствиями, а не с причиной. Он может изучать финансовую грамотность и пытаться строго экономить, но его подсознательные установки продолжают тянуть его назад, провоцируя нерациональные поступки. Это находит выражение в конкретных паттернах: жизнь не по средствам, сопровождающаяся постоянными долгами, или, наоборот, патологическая бережливость, блокирующая любые инвестиции в себя и свое развитие.

Многие люди, особенно молодежь, сегодня чувствуют себя бедными, даже когда у них есть деньги на счетах. Это называют «денежной дисморфией» — состояние, когда человек сравнивает себя с богатыми блогерами и считает себя неудачником, хотя его реальное финансовое положение вполне нормальное. Исследования показывают, что так чувствуют себя около 40% молодых людей.

Когда человек постоянно думает о нехватке денег, это буквально снижает его интеллект. Ученые провели эксперимент и выяснили: если заставить человека размышлять о финансовых проблемах, его результаты в тестах на IQ падают так же, как если бы он не спал всю ночь. Мозг тратит столько сил на переживания, что для других задач у него просто не остается ресурсов.

Интересно, что то, как мы питаемся в детстве, влияет не только на здоровье, но и на будущие доходы. Дети, которые регулярно едят фастфуд и плохую пищу, учатся значительно хуже тех, кто питается сбалансированно. Разница в успеваемости может достигать 20% — это как между четверкой и тройкой в школе.

Бедность — это не только про маленькую зарплату. Ученые считают, что важно учитывать и другие вещи: возможность лечиться у хороших врачей, получать качественное образование, даже покупать нормальную одежду. В России каждый четвертый человек сталкивается с такими проблемами, даже если по официальным меркам он не считается бедным.

Существует экономический парадокс: иногда бедным людям жизненно необходимые вещи обходятся дороже, чем богатым. Это называют "налогом на бедность". Например, они не могут купить оптом большую упаковку товара по выгодной цене, им приходится брать мелкие партии, переплачивая в итоге. Или они вынуждены пользоваться кредитами для покупки холодильника или стиральной машины, переплачивая проценты, потому что у них нет накоплений. Так финансовая яма становится только глубже, даже при попытках экономить.

Социологические исследования добавляют к этой картине важный штрих: даже когда у людей появляются деньги, они часто продолжают воспроизводить поведенческие модели бедного типа. Сформировавшись в кризисные периоды, эти шаблоны становятся настолько привычными, что люди, не имея других образцов для подражания, тратят дополнительные средства на текущее потребление, вместо того чтобы инвестировать в решение долгосрочных проблем, таких как качественное образование или здоровье.

Психологи описывают еще один тревожный феномен — финансовые трудности могут создавать «эффект выученной беспомощности». Это состояние, когда длительное пребывание в сложной ситуации порождает у человека устойчивое убеждение, что он ничего не может изменить. В результате, даже при появлении реальных возможностей улучшить свое положение, человек перестает пытаться действовать.

Интересно, что для российской ментальности характерно особое чувство вины, связанное с деньгами. Специфический исторический опыт сформировал в обществе отношения с финансами, которые отличаются тревогой. Это проявляется в трудностях с адекватной оценкой своей работы — многим сложно назвать свою реальную стоимость или попросить о повышении зарплаты, так как это подсознательно воспринимается как нечто постыдное.

Наконец, современная социология рассматривает бедность как сложный многомерный феномен, выходящий за рамки дохода. Это концепция социального исключения, которая включает не только нехватку денег, но и ограниченный доступ к качественной медицине и образованию, отсутствие социальных связей и невозможность поддерживать принятые в обществе стандарты жизни. Именно поэтому для преодоления бедности недостаточно лишь экономических мер — требуется комплексный подход.

Реальность такова, что финансовая неустойчивость — массовое явление. Согласно данным, более 60% американцев живут от зарплаты до зарплату, что красноречиво говорит о масштабах проблемы в современном обществе. При этом в России, как показывают исследования, 58% населения считают себя финансово независимыми, что указывает на существование значительного разрыва в финансовом самоощущении разных социальных групп.

Первый и главный шаг к изменению ситуации — это не поиск волшебной инвестиционной стратегии, а глубокая внутренняя работа. Ключевая задача — осознать и зафиксировать свои глубинные, часто автоматические, убеждения о деньгах. Эффективной методикой, которую применяют специалисты, является выписывание в тетрадь всех негативных мыслей, связанных с финансами («деньги — это постоянный стресс», «просить за свою работу достойную оплату — неприлично», «я не заслуживаю богатства»). Эта практика позволяет перевести деструктивные программы из области бессознательного на уровень сознания, где их уже можно критически проанализировать и начать оспаривать.

Следом за осознанием должно прийти целенаправленное действие. Ежедневно задавая себе вопрос: «Насколько мои сегодняшние решения и поступки соответствуют цели повысить свое финансовое благополучие?», человек постепенно начинает переписывать свой жизненный сценарий. Он перестает быть пассивной жертвой обстоятельств и становится автором своей финансовой истории. Этот путь требует последовательности и терпения, но он является единственным по-настоящему надежным способом изменить свою финансовую реальность.

https://vk.com/srk_problemi

Если бы не тот ларек, что по факту находился на территории школы, я бы может и не закурил.

Тогда бы не закурил.

Внутри школы висели самодельные плакаты с перечеркнутыми сигаретами и лозунгами, типа «Петр I умер первый».  В ларьке же «ПЕТР I» продавался поштучно - 30 копеек.

Плакаты действовали - ПЕТР I никто не покупал.

Покупать что-то дешевле синего винстона за 50 копеек - западло.

Еще 50 копеек были нужны, чтобы купить жвачку.

Также западло было курить невзатяг.

Стоишь, смотришь, как друзья по-деловому выдыхают дым Марльборо за 1 рубль.

Пытаешься определить, кто выпускает дым в холостую.

Замечаешь, лошишь, смеешься над ним.  Учишь курить правильно:

-Вдыхай! Теперь говори: «Иииии-шааааааак».

Он пытается повторить.

Кашляет.

Ты снова смеешься.

Лошишь.

Так, еще на прошлой неделе, ребята, что постарше, смеялись и лошили тебя.  Но это было раньше.  Не сегодня. Теперь твоя очередь передавать опыт курения.

В один из дней экономишь на школьном обеде 2 рубля, чтобы попробовать Парламент.

Куришь медленно. Смакуешь.  Кто-то просит попробовать.

Ладно….

Держи….

Смотришь на фильтр возвращенной сигареты - он уже не такой белоснежный:

-Сука! Можешь нормально курить?! Обвафлил все.

Парламент с мокрым, от чужой слюны, фильтром уже не кажется таким крутым.

Сигаретный дым никогда не казался вкусным. Он был прям мерзким.  Начинающих курильщиков порой тошнило.

Вкусным дымом мог похвастаться только вишневый Капитан Блэк за 3 рубля.

Со временем, года через 4, покупать сигареты поштучно становится неудобно. Переходишь на целые пачки.

На владельца целой пачки смотрят с завистью.

Еще бы!

Все-таки синий Винстон 16 рублей стоит.

А это ни хуя не мало - 3 школьных обеда.

Ничего страшного.

Поесть можно и дома.  А пачки сигарет хватает почти на неделю.

Главное придумать, куда ее прятать от родителей.

ТГ-канал автора: https://t.me/rusdarktales

Стеснение может проявляться в десятках едва уловимых, но красноречивых поведенческих паттернах: человек выбирает еду, которую легко и бесшумно есть, избегая хрустящих или требующих активного пережёвывания продуктов; он режет пищу на неестественно мелкие кусочки, растягивая процесс; делает вид, что сыт после нескольких вилок; отказывается от добавки, даже если голоден; никогда не ест первым и старается синхронизировать свои действия с другими; прячет руки под столом; тщательно вытирает рот после каждого микроскопического укуса; пьёт воду, чтобы занять рот и избежать разговора; выбирает место в углу или спиной к помещению, чтобы чувствовать себя в безопасности. Когда дело доходит до чужой еды, стеснение обретает новые формы: человек отказывается от угощения под самыми изощрёнными предлогами («я только что поел», «у меня аллергия»), берёт минимальный, символический кусочек, испытывает вину за каждую крошку, взятую с общей тарелки, и постоянно спрашивает разрешения, даже в самой неформальной обстановке.

Причины такого поведения многогранны и часто уходят корнями в детство. Стыд, связанный с телом и аппетитом, может формироваться в семьях, где еда была полем для битв, где ребёнка заставляли есть или, наоборот, ограничивали, стыдили за лишний вес или за «неправильные» пищевые привычки. Низкая самооценка и искажённый образ тела заставляют человека чувствовать, что он не заслуживает удовольствия от еды, что его аппетит — это нечто постыдное и животное, что его осуждают за каждый кусок. Социальная тревожность играет ключевую роль: еда — это уязвимый акт, связанный с физиологическими процессами (жевание, глотание), которые кажутся человеку неприглядными. Он боится быть осуждённым за манеры, за выбор блюда, за сам факт наличия у него базовых потребностей. В случае с чужой едой подключается гипертрофированное чувство личных границ и страх обременения: человек не хочет быть должным, чувствовать себя обязанным, он боится, что его сочтут нахлебником, что он «отберёт» ценный ресурс у другого.

Эксперименты в области социальной нейробиологии демонстрируют, что подобное стеснение может активировать в мозге те же зоны, которые отвечают за чувство нарушения личных границ. Когда человек, склонный к этому, берет еду с общей тарелки или принимает угощение, сканирование мозга может показать всплеск активности в префронтальной коре и островковой доле, аналогичный тому, что возникает, когда кто-то без спроса берет его личную вещь. Для его психики чужой кусок — это не просто еда, а материализованное обязательство или вторжение в его автономию, что и порождает интенсивный дискомфорт и желание отстраниться.

Мозг является главным архитектором и дирижёром этого комплекса стеснения. Миндалевидное тело, наш внутренний «сторож», воспринимает приём пищи на публике как потенциально опасную социальную ситуацию, запуская каскад стрессовых реакций по механизму «бей или беги». Префронтальная кора, ответственная за самоконтроль и социальное соответствие, работает в авральном режиме, пытаясь подавить эти импульсы и заставить человека вести себя «идеально». Интересное исследование, проведённое в 2018 году под руководством доктора Лидии Зипфель в Университете Тюбингена, показало, что у людей с социальным тревожным расстройством при приёме пищи в компании наблюдается аномальная активность в нейронных сетях, связывающих островковую долю (отвечающую за интероцепцию — восприятие внутренних состояний, включая голод и сытость) и префронтальную кору. Проще говоря, их мозг гиперболизирует внутренние ощущения от процесса еды, заставляя их чрезмерно фокусироваться на том, как пища ощущается во рту, как громко они глотают, при этом постоянно «сканируя» реакцию окружающих.То есть люди, испытывающие сильное стеснение при еде на людях, часто обладают повышенной интероцептивной чувствительностью. Они не просто «думают», что жуют громко; они на физиологическом уровне острее ощущают движение языка, глотка, звук трения пищи о зубы, которые для большинства просто фон. Их мозг, в отличие от мозга других, не фильтрует эти внутренние шумы, вынося их на передний план сознания и превращая обычный прием пищи в какофонию отвлекающих и смущающих телесных ощущений.

Другое исследование, опубликованное в «Journal of Neuroscience» группой под началом доктора Катрины Коссек, демонстрирует, что у таких людей даже запах и вид пищи в социальном контексте могут активировать зоны мозга, связанные с отвращением и страхом, а не с ожиданием награды, как у большинства людей.

Постоянное напряжение, связанное с приёмом пищи, не проходит бесследно ни для психики, ни для физического здоровья. Психическое состояние характеризуется хроническим стрессом, чувством изоляции и одиночества. Человек лишает себя одного из ключевых социальных ритуалов — совместной трапезы, которая с древнейших времён служила цементом для человеческих связей. Это может приводить к избегающему поведению: отказу от деловых обедов, свиданий, встреч с друзьями в кафе, что сужает социальный круг и усугубляет тревогу. На физическом уровне последствия могут быть ещё более разрушительными. Нерегулярное и скудное питание «урывками» приводит к нарушениям работы желудочно-кишечного тракта. Организм, находящийся в состоянии стресса во время еды, плохо усваивает питательные вещества, так как симпатическая нервная система подавляет процессы пищеварения («бороться или бежать» несовместимо с «переваривать и усваивать»). Длительное такое состояние может способствовать развитию гастритов, синдрома раздражённого кишечника. Более того, голод, накопленный за время «публичного воздержания», часто приводит к последующим приступам неконтролируемого переедания в одиночестве, формируя порочный цикл «голод—срыв—вина», который является плодородной почвой для развития полноценных расстройств пищевого поведения, таких как нервная булимия или компульсивное переедание.

Таким образом, стеснение, связанное с приемом пищи в обществе, — это не личная причуда, а серьезный психофизиологический комплекс, который лишает человека одной из фундаментальных радостей жизни. Важно понимать, что справиться с этим в одиночку, через силу заставляя себя есть на людях, часто бывает не только бесполезно, но и вредно, так как это лишь закрепляет порочный круг тревоги. Однако от этого стеснения можно и нужно избавиться. Работа с психологом или психотерапевтом позволяет не просто снять симптомы, а докопаться до корней проблемы: проработать детские травмы, скорректировать искаженный образ тела, снизить общий уровень социальной тревожности. Специалист помогает выстроить новые, здоровые нейронные связи, превращая акт еды из источника страха обратно в простой и приятный процесс. Обращение за помощью в этом случае — это не проявление слабости, а осознанный и мужественный шаг к тому, чтобы вернуть себе свободу, лёгкость и право наслаждаться едой в любой компании.

https://vk.com/srk_problemi