Причины и следствия. Часть вторая
В квартире царил кавардак. Но обстановка, даже с нагромождениями коробок, валяющихся киношных дисков и вещей, была шикарная. Я вздохнул. В голове вертелся вопрос: почему Шаляпин не в школе? Словно угадывая мои мысли, парень сказал:
- Карантин. Занятий не будет до четверга. Кстати, меня Вовкой зовут, а для друзей рыжим чудилой, но это не для тебя.
Говорил на равных, словно я не авторитет. Хорошо ж, придётся что-нибудь придумать. Меня задевало такое пренебрежительное отношение.
Вовка завёл меня в узкую комнатушку. Возле стены размещалась односпальная койка, а на коричневом столе стоял навороченный монитор. Парень залез в ящик стола и сказал:
- Вот, сделал тебе распечатку. Список жертв. Даты. Имена. Всё, что просил Димон. Давай баксы.
Вытянул из кармана сложенную вдвое купюру. О, как дороги его услуги. Но Вовка дело знал. В качестве инфы я не сомневался.
Заграбастал деньги. Проверил на свету, высматривая водяные знаки. Хмыкнул, улыбнулся, довольный. Мальчишка есть мальчишка. Пусть и шибко умный сын полковника полиции. А всё-таки неуверенный. Пусть и скрывает, но его сущность для меня, как на ладони, плавает сизой дымкой. Теперь улыбался уже я. Он опешил. А я сказал, направляясь к двери:
- Не бойся, твой дед спит крепко. Твою тайну не выдам. Маленький хакер.
Входная дверь захлопнулся, но я успел почувствовать его растерянность, смешанную с облегчением.
В списке было шесть фамилий. Адреса и возраст. Фото из морга - их я уже видел. Фролова показывала. Две девчонки и четверо мальчишек.
Две семьи меня на порог не пустили. Просто не хотели открывать дверь. Их горе пропитало подъездную площадку насквозь. Я их понимал, но оттого не легче. Хозяйки двух других дали мне от ворот поворот, захлопнув дверь перед моим носом, обозвав психом, пригрозив вызвать полицию, а злобный песик, находившийся в коридоре, лаял так яростно, что закладывало уши. Еле сбежал не солоно хлебавши.
Вечерело, и мне оставалось посетить всего лишь одну квартиру.
Бабуля Вера Григорьевна - милая старушка-кошатница. Одинокая, лет шестидесяти пяти, растила осиротевшего внука. Я вздохнул. Заходить не хотелось. Её утрата было настолько сильной и острой, что мне стало физически больно.
- Мильтов Андрей Викторович - детектив, - и показал ей визитку. Она хмыкнула. Нет, честное слово. Я был удивлён.
- Заходи, голубчик, чайком угощу. Верю я тебе на слово. Хороший ты человек, добрый.
Я растерялся, не ожидая такого расположения. С чего бы это ей мне верить? Внешность у меня обычная, ничем не примечательная. Да уж, бабушка странная...
Кухонька светлая и просторная. Чистая и бедная. Я сидел на деревянной лакированной табуретке и пил чай. Свежее овсяное печенье остывало, лежа на бумаге. Пахло ванилью и какао. Кошки, рыжая и чёрная, дремали на тёплой батарее, иногда просыпаясь и поочерёдно бросая на меня ленивые взгляды, словно оценивали. Но не боялись, впрочем я этому и не удивлялся. Кошки в отличие от собак, всегда были ко мне неравнодушны, а почему - я сам не знаю.
- Не стесняйся, голубчик, кушай. Мне теперь некого баловать. Ванюша помер, отправился в поднебесье, к маме с папой. Эх, - она вздохнула. Пришлось напрячь всю волю, чтобы не чувствовать её горечи.
- Вы не могли бы мне рассказать, как умер ваш внук? С чего всё началось?
Если вопрос и задел её, то не подала виду. Только глаза стали отрешённые, будто Вера Григорьевна находилась не здесь.
- Тот день был самым обычным, только Ванечка пришёл на час раньше. Экскурсия прошла быстро, и деток отправили по домам.
- Постойте, - перебил её я. - А куда ходил ваш внук?
- В музей, - просто ответила и продолжила говорить как ни в чём не бывало.
Её руки рассеянно теребили полу халата. Затем на мгновение сжались в кулак. Мне было её жаль, но я знал, что должен услышать всё, что касалось дела.
- Он кричал во сне. Говорил, что кто-то душит, а потом прячется за шторой, возле подоконника. Я не верила, глупая старуха. - Опять вздохнула. - Напоила святой водой, и всё вроде прошло. Но на следующий день Ванюша был вялый. От завтрака отказался. Сонный. В школу пошёл, хотя я уговаривала вызвать врача и денёк отлежаться. Эх, отличником был мой Ванечка.
Мой телефон завибрировал, нарушив тишину. Я проигнорировал. Старушка внезапно улыбнулась. Меня накрыла ядовито-жёлтая грусть. Я задал вопрос, чтобы отвлечься:
- Вера Григорьевна, в какой музей ходил ваш внук?
- Этнографический. Помню, так как Ванюша мне всё рассказывал.
Возможно, это была ниточка. Лучше чем ничего, на худой конец.
Старушка тихо заплакала. Её плечи поникли.
Я не допил чая, не попробовал печенья. Я просто дотронулся до её руки, нежно прикасаясь к коже, не говоря ни слова, открыл "заслонку" и впитал её боль через поры. Её лицо посветлело, взгляд стал ясным. Боль ушла. Моё тело поглотило её. Знаю, чёрт возьми, это ослабит. Но не мог смотреть на её страдания равнодушно. Ведь я сам сирота.
Мои родители погибли в горящем доме, по вине соседей-алкашей. А меня забрал дед, приехав из далёкой Казани. Вытянул из психушки, вопреки воле врачей. Научил всему, что знаю, только жаль - мало прожил.
На встречу с Фроловой я опоздал, приехав лишь под вечер. Дима меня уже ждал. Расслабленно потягивая кофе, удобно устроившись на диване в гостиной радушной хозяйки дома. Пока охранник решал, впускать меня или нет, я ещё раз всё обдумал. Детали вырисовывались, но всё ещё не складывались в картину.
Её квартира полностью занимала восьмой этаж. Двухъярусная, с мансардой и широким балконом на крыше. Стекло высоких окон напоминало хрусталь, такое же прозрачное.
Димыч был как всегда в костюме. Чёрный цвет стройнил, придавая солидность.
Ангелина без каблуков казалась ещё изящней и миниатюрней, и всё тот же запах пиона шлейфом сопровождал её.
- Андрей, - сказала она, - Оля ждёт тебя. Пройдёшь через коридор, минуя ванную комнату, белая дверь - её спальня. А мы, - перевела взгляд на Димыча, - продолжим беседу.
Кивнул, соглашаясь. Как пожелает заказчик. Если сумею распутать дело, энная денежная сумма давала возможность строить далеко идущие планы.
Шёл по узорчатой дизайнерской плитке, слыша отголоски формально-дружеской беседы. Димыч умел располагать к себе людей. Думаю, что Ангелина не станет исключением.
Коридор закончился. Синяя ковровая дорожка скрывала дубовый лакированный паркет. Всё в этой квартире буквально кричало: роскошь и шик.
Я удивился, зайдя в комнату Ольги. Белокурая девчонка в потёртых синих джинсах и футболке ждала меня, сидя на узкой односпальной постели. Такая комната больше подошла бы мальчишке, чем этому ангелочку.
Фотообои, на них осенний лес. Жёлто-коричневая гамма и серые стволы берёз.
Худенькая, хорошенькая и настороженная - такое впечатление складывалось на первый взгляд. Но стоило посмотреть ей в глаза - и понимал: сильная душа, и характер не из легких. Она не боялась меня. Оля просто сидела и смотрела в окно, а потом сказала:
- Скоро она придёт.
"Что придёт?" - хотел переспросить я, но слова замерли, вертясь на языке. Оля посмотрела на меня, и я ощутил её страдание. Серая безнадёга. Липко-розовый, с чёрными прожилками страх. Удушающая ненависть к тому, кто приходит, и равнодушие ко мне. Некоторые вещи для меня словно дыхание: естественны и привычны. По сильным эмоциям я практически стопроцентно рисовал мысленную картину.
Считывая с девчонки, понимал, что она мне не верит. Никому не верит, даже сестре. Я - прихоть сестры, заставившей её поговорить со мной. Вытерпеть моё общество, так сказать. Ей никто не верил. Все притворялись, что слушали, а сами боялись, что Фролова-младшая сходит с ума. Так она интуитивно чувствовала.
Пропуская через себя её эмоции, я понял, чего Ольга боится больше всего - беспомощности.
- Рассказывай всё как есть и в деталях. Ольга, я сделаю всё, чтобы помочь тебе, - бодро сказал, внимательно рассматривая уставшее худое лицо, запавшие голубые глаза и сухие волосы. На фото они блестели на солнце. Сейчас напоминали солому.
- Обещай не смеяться, - устало произнесла она. Но я чувствовал её колебание. Она хотела довериться мне. Я замер, боясь спугнуть её необдуманным словом или движением.
Снег падал, прилипая к стеклу. В отблесках лампы приобретал жёлтизну. Ольга начала рассказ. Не знаю, что она разглядела во мне, если это вызвало у неё желание облегчить душу. Может, надежда? Может, просто я не выглядел так, как она себе представляла детектива. Не был супергероем, красивым, крутым. Скорее - обратное, но это не важно. Она говорила, а я всё лучше понимал ее. Что-то домысливал, но главное - просто смотрел в глаза, не таясь, обнажая душу, слушая голос и полностью выпуская силу. В такие моменты мой дар - подарок судьбы. Главное - уметь управлять им.
- Всё началось на прошлой неделе, в пятницу. Обычный день. Школа. Музей. Уроки. Я играла в компьютерную игрушку - и внезапно почувствовала, что в комнате не одна. Оборачиваться не хотелось - так было страшно, хоть я не из пугливых. А затем что-то коснулось плеча и позвало меня: "Олечка!" ласково так, нежно, и я обернулась, а дальше темнота, и сон слился с явью. Ангелина говорила, что я кричала во сне. Компьютер был выключен.
Я смотрел на девчонку, которая сжимала и разжимала пальцы в кулак, неосознанно нервничала.
- Продолжай, - прокашлявшись, нарушил я тишину. Девочка испуганно глянула на часы, стоящие на письменном столе напротив кровати. У неё маленькая комната. Шкаф-купе. Кровать, стол и компьютер, и, кажется, обруч лежал под кроватью. Полка с книгами, диски, учебники - и ни одной игрушки, ни одной заколочки или резинки. Чистота и порядок - идеальные. Одно это многое говорит о человеке.
- Прошла неделя, - продолжила Оля, - затем всё повторилось. Внезапно, и это не было сном.
Она вскочила. Её лицо побледнело ещё больше, а взгляд стал колючим и жестким, осуждающим, как бы говоря: "Не веришь, да?"
Поддавшись порыву, я взял её за руку и честно сказал, глядя в глаза:
- Оля, твое дело мне не понравилось сразу, я не эксперт в случаях такого рода, понимаешь?
Она нахмурилась и продолжила нападать, защищаясь в силу привычки. Бедная девочка. Непонятая и одинокая.
- Так какого чёрта ты здесь? Сестру в заблуждение вводишь. Хочешь денежки заграбастать, да?
- А вот и нет, - ответил и улыбнулся. - Я сделаю всё, что смогу. А твоя сестра тебя любит и хочет помочь.
- Как бы не так, - оборонила и хмыкнула.
- Опиши мне то, что приходило к тебе по ночам. Ангелина сообщила мне, что ты её видела.
- Белая, как привидение. Глаза угольки, словно чёрные дыры, и рот. Она забирала моё дыхание, питалась мной. Пожирала меня. Слышишь, ты, детектив хренов, он придёт за мной и закончит начатое. Ты понимаешь, что мне мало осталось?
- Понимаю. Время в обрез, но я попытаюсь... - сухо сказал я и встал, собираясь уйти.
- Постой, Андрей, (оказывается, она помнила моё имя) Я сказала не всё. То существо, женщина - может быть, привидение - явилось из преисподней. Никто и ничто не поможет мне, я знаю, но всё же...
- Ты не сдашься так просто, я прав?
- Ага, - она кивнула.
- Я приду завтра. Скажи, в музее ничего не показалось тебе необычным?
- Нет, всё банально. Знаешь, сыщик-любитель. Я лежала в психушке. Пару лет назад.
Ободряюще улыбнулся. Внутри сжался тугой комок. Это дело самое странное из всех, за которые я брался. И, если честно, первое дурно пахнущее потусторонним дерьмом - и я влип.
- Пошли, Димыч, дома поговорим. - Я дотронулся до плеча друга, намекая, что пора бы закругляться. Дятлов вошёл во вкус. Флиртовать он любил.
- Ты придёшь, Андрей? Ты ведь обещал? - спросила Ангелина, и я ощутил панику в голосе. И чего это Фролова так надеется на меня? Я же практически обычный человек.
Димыч поцеловал даме на прощанье руку и мило улыбнулся, словно галантный чеширский кот.
Надевая туфли, завязывая шнурки, я поднял голову, чтобы встретиться взглядом с Ангелиной и утонуть. Столь сильна была в них вера. Вера и надежда на меня. Призовой лошадью я себя не чувствовал, но сегодня впервые мне не хотелось выпить, это был плюс.
Дома нас ждал разговор. Димыч пил апельсиновый сок. Я освободил кухонный стол. Пусть пепельница, сахарница с розочками и солонка отдыхают на подоконнике вместе с геранью, подарком одной милой старушки, живущей ниже этажом.
- Так, Дятлов, слушай, есть у меня мысля.
- Давно пора, сыщик. У меня уже от этого дела реально едет крыша.
- Ты фотки достал? - спросил я.
- Рыжий чудила скинул на почту.
Ах, вот как.
Мой ноутбук дышит на ладан. Пришлось принести: стоял в зале, на пороге, граничившем с балконом. Не застекленным, кстати, но очень просторным. Порой оттуда поддувало. Но, как всегда, у меня нет денег ни на что, кроме еды, квартплаты и кое-чего по мелочам. Жизнь сурова - этому научил меня дед. Но тяга к азарту, бухлу и красивым женщинам у нас семейное. Так, заговариваюсь.
Димыч подключился, используя беспроводной интернет. Так-так, складываются детали. Фотки тел в морге реально жуткие. Похороны. Грустные лица. Горе и страдание даже на мониторе оставляли след. Чёрный, серый, мёртвый. Наверное, я никогда не забуду детских лиц, и мне будут кошмары сниться.
- Ничего, за что можно было бы зацепиться, ничего, чёрт побери! - Димыч выругался и глянул на дорогие часы, спрятанные под манжетой шёлковой белой рубашки. - Андрюха, придется тебе самому идти и в музей, и к Азариной.
- Что так? - спросил я, удивлённый.
- Шеф застолбил для меня командировку.
"И когда ты хотел меня обрадовать, друг?"
Я кивнул. Слов нет. Вот так всегда. Димыч меня покидает. Неожиданно, нет - внезапно, но предсказуемо. Зря я понадеялся. Врёт табличка над нашим офисом. "Детективное агентство Мильтов и Д". То есть Дятлов. Платим за аренду вместе. А я как всегда один парюсь и расследую. Ох, лучше бы я тогда не оборачивался. Но женщины - моя слабость.
- Андрюха, ты где? Спишь сидя? Записывай всё подробно: и адрес, и номер квартиры. Пиши, пиши, а то будешь опять в пролёте. Рыжий мне всё рассказал.
Он хмыкнул.
Я скривился. Твою ж мать. Говнюк мелкий. Ну, я ему припомню. Злопамятность - лучшая черта характера.
- Диктуй давай, тебе ж вставать рано, а время не ждет. Не выспишься, Дятлов, будешь злой как чёрт.
Мои слова вызвали сухую улыбку. Димыч продиктовал, а я записал в электронный блокнот. Главное - не забыть поставить будильник. Вставать рано - хочешь, не хочешь.
- Ты это, - обратился Димыч ко мне у дверей. - Не забудь представиться психологом Александром Зайцевым. Карточка на столе. Липа, но для обывателя сойдёт. Уверенней, Мильтов, уверенней и улыбайся, понял меня?
"Детально всё продумал".
- Приедешь - позвони, - буркнул я.
- Ага. Удачи, Мильтов. Я верю в тебя.
Да, удача мне не помешает. Еще бы веры в себя, и маленькое чудо тоже было бы кстати. Закрывая дверь, вспомнил, что не обедал. Интересно, есть ли что-нибудь в холодильнике, кроме куска вчерашнего торта? Сладкого не люблю. Но не ложиться же спать голодным. Ну и что, что уже почти полночь. Кому - кому, а мне с моим обменом веществ голодать вредно.
Часам к десяти я пришёл к моему пациенту. Им оказался мальчик лет восьми: робкий и пухлый, чертами лица напоминавший мамашу. Азарина открыла мне дверь и так рада была моему приходу, что даже не потребовала документы. А надо бы. Я пил чай, жадно расправляясь с домашним лимонным пирогом. "Хозяйка - хорошая кулинарка. Готовит с душой", - подумал я.
Кухня была просторной, выдержанной в бежево-жёлтых тонах. Современная мебель, напольная плитка и блеск надраенной посуды.
- Так мальчик боится умереть так, как его сестра? - спросил я.
- Да, Александр, - мягко сказала она, потуже стягивая фиолетовый тёплый халат. - Вы, как специалист, должны понимать, что это всё фобия. Её надо лечить. Но в клинику отдавать Костика не хочу. Знаю, моему малышу тяжело одному будет.
Я кивнул. Костик выглядел мягкотелым. Слишком неуверенным, безвольным. Мать явно была его опорой.
- Покажите мне комнату.
Она даже не стала спрашивать зачем. Просто показала - и всё. Я рассматривал фотографии и инстинктивно спросил:
- Можете принести фотоальбом? - и улыбнулся, зная, что вопрос выглядит нелогично.
Наверное, я ей понравился. Азарина колебалась, слегка хмурилась, но, по-видимому, всецело доверяла вызванному специалисту.
В комнате я не уловил ничего. Стоял на кухне и думал. Мальчик сидел на стуле, опустив голову и обнимая себя руками. Его страх, беспомощность, слабость окутывали меня, не давая спокойно вздохнуть.
- Костя, иди сюда, - сказал я, стараясь голосом заставить его подойти.
Слабая воля. Любит исполнять приказы. Не удивлюсь, если Костик - любимчик учителей. Может, даже отличник. Но уж точно в классе его дразнят.
Он подошёл, спросил:
- Что мне делать?
Я хмыкнул. Печальная картина, да и только.
- Дай мне руку. Не бойся. Ничего не случится. Я помогу тебе.
Он послушался. Слабовольный. Привык доверять старшим. Но я всё, что мог, сделал. Раскрылся полностью, давая его эмоциям ослабнуть, а потом по каналу, соединённому с кожей, перетечь в меня. Мой лоб вспотел. Сердце бешено колотилось в горле. Во рту стало кисло. Вкус чая совсем исчез. Очищение - болезненная процедура. Вскоре, если останусь жить, я пройду её. Такова цена за возможность помочь.
Когда мать зашла, Костик уже улыбался и рассказывал мне про школу. Она принесла фотоальбом, поминутно глядя (с удивлением и радостью) на сына. А я пролистал его весь. В конце были фото, сделанные на похоронах. Ничего необычного. Угрюмые, замкнутые лица. Мужчины и женщины. Я уже закрывал его, ничего не найдя. Что-то вздрогнуло внутри меня. Я открыл снова, заново вглядываясь в людей. Неужели показалось? Кого-то я уже видел. Так и есть: высокая женщина в чёрном платке. Стояла боком. Лица разглядеть не удалось.
- Кто это? - резко спросил я.
Женщина вздрогнула. Вгляделась внимательно, затем задала вопрос:
- А зачем она вам?
- Напомнила давнюю знакомую, - соврал.
- Не знаю я. Какая-то родственница. Может быть, пришла с кем-то из друзей.
- Можно мне взять фото?
- Да ради бога.
Она недоумевала: "К чему это всё?"
Я собирался уходить и придумывал, что бы такое сказать. Реплики вертелись на языке. Я настраивал мысли подходящие для психолога.
Она сама спросила меня:
- Вы ведь придёте, да? Костика не узнать. Не знаю, что у вас за чудо-методика. Я вам заплачу, только не оставляйте нас, - попросила умоляюще.
Ложь. Терпеть её не могу. Выходит себе дороже. Поэтому ответил, обманывая её. А что оставалось делать?
- Я вам позвоню. Назначу встречу. Выпишу Костику лёгкое успокоительное. А там посмотрим.
Погладил мальчишку по волосам. Посмотрел в глаза и мысленно пожелал удачи. Дверь закрылась. Я решил спуститься не на лифте - по лестнице. Какая-то часть меня не любит замкнутых пространств. Видимо, наложило свой отпечаток время, проведённое в клинике.
Маршрутку ловил недолго. Повезло, успел удобно устроиться напротив окна. Заплатил и задумался. Так, все жертвы были легковнушаемые. Многие слабовольные, только Оля исключение. Типичные ботаники-заучки, имели расшатанные нервы. Кое-кто лежал в неврологической больнице. Значит, убийца, кем бы он ни был, выбирал слабых. Понятно, почему Оля смогла держаться так долго. Связующей цепочкой в событиях, происходящих в нашем городе, был музей. И что я найду там? И найду ли вообще?
Такие мысли сопровождали меня всю дорогу. На людей я практически не обращал внимания. Пытался сосредоточиться. Внутренне был уверен: если ничего не найду, участь Ольги предрешена.
Моя остановка. Встал, держась за поручень, протиснулся к двери и вышел на улице Первомайской. Здесь располагается этнографический музей. Рядом кинотеатр, через дорогу - ресторан.
Тихая спокойная улочка - и вот, перейдя через мостик, раскинувшийся над прудом, - вышел к музею. Давно я здесь не был. Со школьных времён. Ничего не изменилось. Первый этаж - музей этнографии, а наверху - выставочные залы с картинами молодых художников нашего города. Здесь часто можно увидеть выставку всевозможных камней, драгоценных и редких. Браслеты, ожерелья, кольца, камни-обереги и прочие типично женские штучки.
Может, мне повезло - в зависимости оттого, как посмотреть. В музее никого не было, кроме седовласой кассирши, сидевшей за регистрационным столом, и рыжеволосой женщины в деловом костюме, стоящей возле окна - по-видимому, экскурсовода.
Я поздоровался, показывая ей визитку и намереваясь задать пару вопросов.
Печально видеть, как она помрачнела. Нахмурила высокий лоб и сразу постарела лет эдак на пять.
- На вопросы полиции мы уже ответили. И без специального постановления разговора не будет. - В тоне был намек, и я не сразу догадался, что речь о деньгах.
В кармане красного пуховика лежал мой бумажник. В бумажнике лежала валюта. Эх, полностью опустошил заначку. Да, ещё в бумажнике лежали деньги Фроловой, выданные на деловые расходы.
Достал двадцать баксов, положил на стол. Рыжая странно посмотрела на меня, а кассирша подмигнула. Честное слово. "Мало", - повисло в воздухе. Я вытянул из кошелька ещё десять баксов. "Ишь, какие жадные". Что сказать: наверное, низкая заработная плата.
Кассирша пробила билет. Деньги исчезли в одно мгновение. Раз - и уже нет. Кассирша посмотрела на дверь. Клиентов не предвиделось.
- Молодой человек, - обратилась ко мне экскурсовод. - Пройдемте в зал, я расскажу вам много интересного о культуре и обычаях наших предков, а заодно вы узнаете то, за чем пришли, согласны?
Улыбалась, предвкушая. Да уж, встречаются такие тётки, влюблённые в работу. Это одна из них. Нудная лекция, как минимум час потерянного времени, и ещё надо придумать правильные вопросы. Эх, жизнь. Запутывает меня ещё больше, гоняет, а финал близится к завершению.
?
Залов было восемь. Бессмысленное блуждание. Монотонная речь и мои тревожные мысли. Когда экскурсовод уставала, я задавал вопрос:
- Как долго выработаете в музее?
Стандартный ответ:
- Три года.
- Ничего подозрительного не происходило за это время? Странные случаи, например.
Она покачала головой.
Домотканая одежда. Прялка. Горшки. Деревянные стены. Традиции и обычаи наших предков. Праздники, вероисповедание. О, слушать это было так тоскливо. Так мучительно. Но я терпелив.
Прислушивался, приглядывался, прощупывал энергию этого места. И ничего. Пустота. Зла как такового не ощущалось. И женщины ничем не примечательные. Начинался второй круг. Я ощущал её беспокойство.
- И как часто приходят школьники?
- По плану. Молодёжь, к сожалению, сюда калачом не заманишь.
- А вам нравится ваша работа?
Я собирался уходить.
- Ага, только если бы не Снежана, - и замолчала. Я понял, что она оговорилась.
- Снежана, кто она?
Ответила нехотя:
- Сменщица. У нас график три на три.
Ни с того ни с сего я достал фотографию.
- Посмотрите.
Рыжая взяла фото. Поднесла к глазам.
- Это она, точно. Еле узнала. Снежана очень красивая.
Вздохнула. Я был удивлён. На фото красоты как таковой не наблюдалось.
- Когда я смогу её увидеть?
- Завтра с утра. Снежана была в отпуске.
По тону, по ощущению от слов, Снежана вызывала у женщины неприязнь. Что-то здесь было личное.
- Чем она насолила вам? - прямо спросил.
Экскурсовод внимательно на меня посмотрела. Удивлённо и уважительно. Не ожидала, наверное, моей прямоты. А что ходить вокруг да около? Жаль, что раньше не спросил. Не потерял бы столько времени.
- Злая она. И глаза черные. Может, я придумываю, но пообщаешься с ней, и становится не по себе. Жутко. Красивая она и выглядит молодо. Время словно не властно над ней. Знаю, что говорю, так как Стропилова десять лет в музее работает.
- Хм, - буркнул я. - Спасибо за экскурсию и за честное мнение.
- Не за что, - улыбнулась она. - Приходите завтра. Мы открываемся в десять утра. Она будет.
- До свидания, - сказал и направился к двери. Возле кассы толпилась куча народу. Малолетки школьники с трудом сдерживали переполнявшие их возбуждение и энергию, которую им не терпелось пустить в ход. Помню себя в их возрасте. Вздохнул. Если верить моей интуиции, Снежана со всем этим связана. Глянул на часы - полвторого. Мне нужна помощь, а вечером поеду к Фроловой.