- Версионность

Раз книга наша представляется в виде исходников с декларативными и структурированными описаниями, то напрашивается использование классических или специализированных систем управления версиями, типа git или mercurial. Тогда вся работа над книгой будет концептуально разбита на цепочку поэтапных атомарных изменений, а реализация отдельных эпизодов и пробных вариантов развития событий может быть выделена в отдельные ветви.

Кроме того, ветви можно по-разному тегировать, подвергать слиянию, а распределённость репозитория позволит работать над большими книгами в коллаборации нескольким авторам одновременно не мешая при этом друг другу.

Также сюда подпадают такие концепции как "канон", альтернативные концовки и прочее.

- Непрерывная публикация

Да, речь о чем-то вроде CI\CD. В ходе работы над книгой можно настроить пайплайны так, чтобы скомпилированный результат всегда был готов к публикации не только для главной ветки разработки книги, но и для побочных веток. Эти результаты можно сравнивать целиком или частями, подвергать аналитике с использованием LLM, устраивать голосования по выбору основной ветки развития сюжета, оценивать получившуюся целостность образа персонажа, или мира.

Таким образом можно разрабатывать художественные книги в режиме opensource или закрытым сообществом авторов (при этом не обязательно малочисленным). Тут напрашиваются своеобразные альфа- и бета-тестеры получающегося произведения, редакторы, ревьюеры и прочие неочевидные роли в импровизированной смежной отрасли разработки литературных произведений.

- Инструментарий и прочие полезности от индустрии разработки софта

Благодаря современным LLM (в том числе работающим локально, например через Ollama или lmstudio) IDE может отслеживать ссылки между терминами. Так можно контролировать упоминания локаций и персонажей, каких-то событий и прочих имён, дат, терминов и понятий, чтобы избегать анахронизмов, вписывать их в единую канву повествования, учитывать хронологию и логические причинно-следственные связи.

Таким образом, например, можно щёлкнуть по имени персонажа и быстро прыгнуть на декларативное описание его основных черт, его биографию, "журнал" памяти (времена и локации в которых персонаж узнал тот или иной факт).

Расширяемыми плагинами можно формировать различные дэш-борды по отдельным персонажам (и не только по персонажам), в которых на любой момент времени в таймлайне повествования можно посмотреть, закрепить или откорректировать какие-то характеристики, связанные факты, и прочее. Для ЛитRPG прямо находка будет!

В этом же разделе можно упомянуть различные интерактивные карты местностей и локаций, черпающие информацию из базы знаний проекта. Также карта будет отражать временно́е измерение с полосой прокрутки в рамках охватываемого историей мира или персонажа периода.

Фактически в проекте может быть сформирована своеобразная онтологическая и логическая база знаний, данные из которой будет доступны как языковой модели, анализирующей формируемое произведение, так и алгоритмам контроля логической и исторической целостности.

- Декомпиляция

Интересно, что предложенный выше инструментарий мог бы помочь не только писать новые произведения, но и подвергать деконструкции и всестороннему анализу готовые литературные произведения, сюжеты, сценарии...

Разобрать книгу на перечень персонажей, их характеристики, особенности, таймлайны. Найти анахронизмы, логические нестыковки, заблуждения, альтернативные трактовки, скрытые подтексты и смыслы.

А ещё можно автоматизировать аккуратную фрагментарную замену элементов сюжетной линии произведения. Этот аспект и такое применение может вызвать бурю негативных эмоций и понятное для меня отторжение большинства читателей, но большая сила - это большая ответственность, не оружие убивает и не инструмент ломает, а тот, кто им орудует. Даже если речь о здравом смысле.

Странно думать о том, что кто-то захочет перекомпилировать старую историю так, чтобы Чапаев доплыл, или чтобы Раскольников как-то более драматично разрешил свой внутренний конфликт...

А что если бы главный герой Гарри Поттера оказался девочкой? Или кошкой? Ну это, пожалуй, перебор... или нет?

- Универсальность

Пожалуй описанный инструментарий не реализовал бы все свои потенциальные возможности в одной лишь только литературе. Очевидно, его сильные стороны были бы востребованы и применимы в работе сценаристов, причем не только фильмов и сериалов, но и в игровой индустрии. Ещё такому инструменту порадовались бы, может быть, историки, чтобы анализировать старинные тексты и события. Может быть что-то пригодилось бы в RPG и D&D...

Всё выше написанное следует воспринимать исключительно как праздные фантазии разработчика, который любит почитывать фантастику, но за свою графоманскую жизнь с самой юности не написал ничего обособленного и художественного, что не поместилось бы в пару школьных тонких тетрадей убористым почерком.

Наверняка описанный мною тут флюгенхаймен убьёт всю теплоту и ламповость писательского творчества, или никак не повлияет на индустрию. Судить не мне. А если кто-то почерпнёт из моего словоблудия какие-то незнакомые ранее концепции, то буду счастлив, что именно я нагрузил вашу голову этой, возможно, бесполезной для вас информацией.

Критика — это большая, трудоёмкая и непростая работа, за которую сейчас не платят и которою, к сожалению, общество сейчас не ценит. Как минимум потому что для большинства критик стало синонимом ругателя.

Авторы обижаются, что их, видите ли, ругают. Читатели проецируют на себя, потому что для многих потребляемый продукт ассоциируется с персональной идентичностью и критика продукта воспринимается как критика собственного кругозора, вкуса, мировоззрения и т.д., и т.п.

Подобное не продашь. Подобное не прокормит. За редкими исключениями, навроде Бэда, который, дабы монетизироваться, сузил обозреваемый контент до откровенного треша и из потенциального критика переродился в шоумена. И кто мы, чтобы его осуждать? Кушать-то хочется.

В состоянии современной литературы и культуры может быть виноват технический прогресс, капиталистический подход к творчеству, информационное пресыщение и с дюжину других факторов, но точно не критика и критики.

Однако компьютер пришёл вовремя на помощь. Клавиатуру освоили быстро, машинально стучать пальцами стало привычнее и проще, чем выводить буквы пером или шариковой ручкой. Постепенно возникла иллюзия легкости обращения с текстом.

Самое простое, конечно, оказалось - разговор. Говорить любил с самого раннего возраста. Мало того, материться начал профессионально и артистически ещё дошкольником. Особенно нравилось наблюдать реакцию взрослых дам, слушающих мои виртуозные словесные импровизации с удовольствием и изумлением одновременно.

Так что процесс письма остаётся тяжёлым испытанием для меня. Возможно, осознавая своё неприятие писанины от руки, я подсознательно оттягивал начало собственного творчества долгие годы. Теперь же появился выход - голосовой ввод текста. По сути, диктовать текст гораздо приятнее и быстрее, чем сидеть, согнувшись над листом бумаги.

Наконец-то прогресс снял с моей души гнетущие обязательства! Искусственный интеллект принял эстафету от моего лени и нежелания тратить усилия на оформление мыслей в слова.

Только прочитав итоговую версию своих записанных рассуждений, понимаешь грустную истину: талантливого автора из тебя пока не вышло. Так что лучше продолжай молчать и оставлять пространство миру и людям для собственных размышлений.

Dark Village/Valley of Guilt. Глава 6

Бобби — не родной сын Роберта, но его все равно назвали в честь отца семейства. Мужчина взял женщину с новорожденным ребенком. Мальчик всегда получал меньше любви, чем родная дочь Диана.

Из-за холма опускались неспешные сумерки, окутывая своей ленивой обволакивающей темнотой всё вокруг. Легкий вечерний бриз обманчиво приглашал на прогулку, в воздухе витала какая-то подозрительная умиротворенность и свежесть, даже ветви сосен слегка шумели на ветру, создавая неповторимый кокетливый шелест.

Послышался треск валежника — это Роберт младший неуклюже ступал вдоль могучих сосен. — Тише ты! Если ты не можешь нормально идти, я заберу у тебя обувь! — отец протер испарину со своего лба и судорожно выглянул за ствол дерева — уже шли вторые сутки без сна, а учитывая пережитое, мужчина был на грани нервного срыва.

Маленький Боб виновато поднял глаза, тусклый свет озарил его голову — лицо было немного бледным, под глазами синяки выдавали схожие с отцовскими симптомы, волосы были в паутине. Это не осталось незамеченным для матери, она поманила его к себе и стала очищать его голову. Она слабо улыбнулась и коснулась его носа своим пальцем — мальчик был слишком уставший, чтобы ответить на проявление чувств.

— Мы должны дойти до той деревни, там точно есть рабочий телефон, свяжемся с полицией штата… Подождите, я слышу звуки. — Роберт рукой преградил всем путь.

— А если это уже везде? — спросила Белла. Она держала детей по обе стороны от себя. Роберт пропустил ее слова мимо ушей. Он думал о том, что у него мало патронов, о непонятной природе существ, которых они видели. Это мутация? Может вообще переодетые террористы? Что за глупость… Нужно поскорее добраться до безопасного места.

— Посмотрите, там что-то есть — мальчик вырвался из материнской опеки и на носочках устремился к вековой сосне, кажется, самой большой в округе. Роберт не успел отреагировать, на его лице отразилась смесь раздражения и злобы. Этот мальчишка никогда не слушается!

Боб наклонился над поврежденным потускневшим дорожным знаком “проезд запрещен”. Кажется, он лежит здесь уже довольно давно — краска облупилась. Белла назидательно посмотрела на сына — Бобби, возвращайся сию же минуту! Что тебе говорил отец? Роберт, тем временем проверил рюкзак. Боковым зрением он заметил еле выраженную дымку темного цвета неподалеку от того места, где был мальчик. — Живо сюда! — прошипел он.

Со стороны леса послышался звук, напоминающий одновременно и треск ломающегося дерева и рев дикого животного. Птицы взлетели неподалеку и ринулись прочь. Наступила гробовая тишина.

Белла руками позвала сына к себе, Диана не отпускала ее ни на шаг от себя, нервно вцепившись в ее платье. Темное облако стало отчетливее, кроны деревьев зашумели внезапно поднявшимся ветром. Роберт почувствовал, что сходит с ума от потери контроля. Он не имел представления, как защитить семью от того, что грядет. Послышался еще один треск, уже ближе.

Все застыли как статуи. Последний свет этого вечера обрисовал холодящий душу ужас на лице мальчика. Боб неуверенно поднялся. Его глаза судорожно бегали, было видно, что он не решится на какие-то действия, пока не получит от отца указания; он буквально застыл в жертвенной позе — так цепенеют люди перед несущимся на них автомобилем.

Роберт почувствовал, как его сердце забилось с такой скоростью, что уже готово выпрыгнуть наружу, он потянул руку к кобуре… — БОБ! Что ты стоишь, сделай что-нибудь! — Белла дернулась в сторону сына, но Роберт схватил ее за локоть мертвой хваткой, — ПУСТИ! Это МОЙ мальчик!

Мужчина оттолкнул ее в сторону, быстро выхватил револьвер и взвел его. Лицо Беллы отразил нечеловеческий ужас. Прогремел выстрел. Оружие, направленное немного правее сына слегка блестело синевой. Из темноты показались окровавленные ветви — всем показалось, что это были именно ветви, хоть и не сосновые…

Диана, с самого начала стоявшая, облокотившись на ствол дерева, теперь нервно отпрянула от него, но не могла оторвать взгляд от происходящего — ей казалось это каким-то гротескным кошмаром. Во рту ее был солоноватый привкус, — она поняла, что прокусила щеку до крови.

Спустя мгновение стало отчетливо видно, что это и не ветви вовсе. Древоподобные руки, нет, даже скорее лапы обвили грудь мальчика, хозяина же их не было видно. Всё это произошло стремительно. Белла поднялась на ноги и Диана бросилась в объятия матери. Они обе не смели двигаться и только умоляюще смотрели на Роберта.

Через секунду из-за спины Боба показалось то, что занимало умы людей последние 48 часов — это была омерзительная фигура с древесно-подобной шкурой, голову венчали рога, глаза отсутствовали или были скрыты, рот был закрыт и представлял собой тонкую полоску с трещинами наподобие морщин.

Последние 5 секунд, казалось, тянулись целую вечность…

— Папа… — На глазах мальчика блестели слезы. Он попытался сделать усилие, чтобы вырваться, но быстро понял, что это тщетно, на его футболке проступали мелкие красноватые пятна в месте, где ветви чудовища его держали.

Это трогательное обращение вернуло решимость в Роберта и он направился в сторону сына. Сына, которого он так жестоко лишал отцовской любви. Он успел сделать только 3 шага и вдруг по лесу прокатился истошный крик — Грудь Боба неестественно выгнулась, спустя миг послышался глухой треск — это сломались ребра. Мальчик схватился руками за шипастые лапы, но тщетно… Роберт упал на колени и пополз навстречу этому жестокому зрелищу, ноги не держали его. В ушах его нестерпимо бил пульс, он не слышал истошно кричащую жену и глухие стоны своего ребенка, он не слышал даже собственные мысли. Вот, уже совсем близко, он поднимает голову…

Послышался треск разрывающихся сухожилий, грудная клетка с хлестким хлопком распахнулась и красный пар обдал лицо обезумевшего мужчины, он почувствовал привкус железа на губах — это была кровь его еще мгновение назад живого мальчика. Роберт ничего не слышал, уши просто отказали ему. Но глаза жестоко оставались верны ему. Нет, этого не может быть. Он просто спит, так не бывает, это просто опиумный кошмар, сейчас он проснется… Роберт дрогнул — тело сына обмякло на его плече, теплая мокрота стала шириться на его рубашке. Но он, как заколдованный, не мог принять эту истину.

Оно исчезло — это видение, это, что, как всем на миг показалось, невообразимое зло, пропало вместе с более заметным теперь темным облаком пара позади того места, где всё произошло. 3 человека оставались на холодной земле в почти безмолвном одиночестве. Роберт неуверенно осмотрелся, затем увидел Бобби на своем плече и вернулся к реальности. Горячие слезы брызнули из глаз сломавшегося мужчины, обжигая щеки и смешиваясь с кровью нелюбимого еще недавно сына. Осознание вины озарило его.

Белла держала на руках бессознательную дочь, пронзая взглядом сосну. Она не плакала — cил на это у нее не было. Спустя время на небе показались звезды и холод опустился на это проклятое место. 3 полуживые души нашли в себе силы с трудом подняться и в молчаливом забвении поплелись в сторону деревни. Роберт нес мальчика на руках. Мужчина смотрел перед собой отсутствующим взглядом, плетя ногами в попытках не лишиться чувств.