Убийство то, было банальным. В том смысле, что не было мотивов в нём, щекотавшими бы душу. Ни корысти, ни ревности, ни ненависти или зависти.
Просто так. Надоел этот дед Гене.
Дед был инвалидом. У него не было ноги от колена, впрочем, давно и он отлично приспособился жить с одной ногой. Почему я так думаю? А у него в домике была потрясающая чистота для старого, одноногого холостяка. Лежал он на диванчике, мирно сложив руки на груди, прямо на расплывающемся пятне крови. Костыли лежали у круглого стола, капли крови у стула и мазки по полу, незначительные такие. Очевидно было, что не сам от полз. Перенесли и уложили.
А на столе не доигранная партия в шахматы. Больше ничего. Ни следов борьбы, ни следов распития спиртного, собственно, и орудия убийства тоже не наблюдалось.
Дед жил в неблагополучном районе, улица сплошь из многоквартирных бараков.
Такие жилища, как правило, заполнялись разными маргиналами, мелкокриминальными личностями. Слегка разбавляясь обыкновенными гражданами, но в силу каких-то причин, живущими в условиях почти нищеты.
Стали допрашивать соседей, видели ли кого, слышали ли подозрительное и прочее, уместное по такому случаю. Соседи в голос рассказали, что дед жил отшельником, к нему изредка приходила старая мать, и очень часто сосед Гена - играть в шахматы.
Гена личность любопытная. Ему на тот момент было примерно 22-23 года, ростом метра два, легкая умственная отсталость, не мешающая ему социализироваться.
Гена вырос и продолжать жить под неусыпным надзором мамочки, заботливой, громкоголосой, худой и очень жилистой шпалоукладчицы. Без шуток. Мама Гены работала всю жизнь на железной дороге и занималась вот чем -то таким, со шпалами и рельсами связанным.
Самая ближайшая соседка и сообщила, что буквально несколько часов назад к деду приходил двухметровый Гена, вышел через полчаса и зачем - то начал прятаться в сарае, где хранился в пыли вечности дедов мотоцикл ИЖ Юпитер – 5. Опера пошли до Гены.
Я продолжала описывать место происшествия, когда пришла старенькая мать этого деда. Очень старенькая старушка. Она тихонько села на краешек дивана и беззвучно плача, гладила единственную ногу своего сына. Больно.
Я была уже в своем кабинете, когда Гену привели опера. Гена улыбался безмятежной улыбкой, не испытывал никакого волнения, тревоги, настороженности. На первый взгляд- совершенная невинность. Опера косили глазами на рубашку Гены, где был странное, рыжеватое пятно. Будто замытое. Рубашкой попросили поделиться под протокол изъятия и отправили на экспертизу. Вдруг кровь.
И тут Гена не выказал ни малейшей тревоги, отдал рубашку и продолжил спокойно рассказывать, что да, был у деда, поиграли в шахматы, потом дед предложил забрать его мотоцикл, потому и пошел он в сарай. Но мотоцикл ему не понравился и он ушел домой. Кто убил деда и зачем не ведает. На вопрос, почему не доиграли партию, там явно дело шло к мату со стороны черных фигур, Гена просто пожал плечами.
Гена вообще любил пожимать плечами. Мол, не знаю и всё.
Тут ремарка. Самое отвратительное в допросах любых процессуальных лиц, вот это вот – «не знаю и не помню». На это невозможно найти контраргументов. Совсем.
Так вот, пришли к тому, что улик не было. Нож не нашли. Гена демонстрирует убедительную непричастность. Мама Гены уже выламывает двери моего кабинета, чтобы попасть к сыночке.
Только вот соседка весь день была в огороде и наблюдала участок деда постоянно, никто кроме Гены в дом не приходил, как раз в тот период времени, когда наступила смерть деда.
На этом основании принято было решение о задержании Гены по подозрению в убийстве и у меня с уголовным розыском оставалось немного времени что - бы найти доказательства причастности и предъявить обвинение, либо освободить его. Освобождение подозреваемого из-за не подтверждения подозрений приравнивалось к необоснованному задержанию и бывало болезненное «ата-та» от начальства и, поэтому, решение задержать далось не легко.
В тот период я увлекалась одним чтивом – журналом «Следственная практика». Прекраснейшие издания служебной литературы. Прочитав одну статью о методах раскрытия убийства путём допроса подозреваемого, я решила попробовать так же. Прослеживалась какая-то интуитивная связь между тем, как аккуратно, почти заботливо был уложен на диван убитый и психотипом Гены, его единственного друга по шахматам.
Гена содержался в камере ИВС с одним мелким воришкой. Сначала я вызвала на допрос воришку. Поболтали с ним о личности Гены, о том, что он говорит о причинах задержания, как вообще себя ведет.
Мелкий воришка оказался крепким орешком с романтическими представлениями о лагерном братстве. В общем он тоже пожимал плечами, и я его отправила восвояси.
И сразу же вызвала к себе на допрос Гену и адвоката. Про себя молилась, что бы моя дурацкая идея сработала.
Это в кино всё так бывает лихо, а в жизни вообще нет. Например, мог адвокат полениться работать и шепнуть подзащитному отказаться от показаний по ст.51 Конституции РФ и всё. Следак с размаху уткнется лбом в законодательство и останется ни с чем.
Но мне фартило. Гена согласился давать показания, и мы стали беседовать. Чем больше расслаблялся и так расслабленный Гена, тем больше нервничала я от своей дурацкой затеи. Я понимала, что у адвоката глаза на лоб сейчас полезут. Но это была законная провокация.
Я спросила у Гены, знает ли он, что только что я допросила его сокамерника. Гена кивнул. Тогда я спросила, говорил ли Гена сокамернику об убийстве деда. Гена делал круглые глаза и всё отрицал.
Я удивилась и сказала, что сокамерник утверждает совсем другое. С его слов он тоже жил на этой улице и знал деда. И был у него в гостях, когда Гена его убил ножом, только испугался и спрятался за дверью, он видел, как дед упал на пол в лужу крови.
Гена вскинул глаза и разгневанно сообщил, что дед не падал в лужу крови, а он его успел подхватить сразу, как ударил ножом, и перенес на диван. «И пусть он не врёт!» (с).
Далее немая сцена, оскароносно сыгранная лицом адвоката и где -то театральная труппа «Ревизора» завистливо заплакала.
А Гену было не заткнуть, он взбеленился, считая, что очень несправедливо обвинять его в том, что дед после удара ножом, упал. Он не падал!
Адвокат отмер, закатил глаза и вздохнул обреченно. Он понимал, что его рабочий день только начался, потому как предстоял подробный допрос, проверка показаний на месте, обнаружение места, где Гена сокрыл нож, предъявление обвинения и так далее.
Экспертиза рубашки, кстати, показала, что это была не замытая кровь, а ржавчина.
А вот экспертиза ножа, найденного там, куда указал Гена, подтвердила, что ранение деду нанесено именно этим ножом, имеющим характерные особенности лезвия.
Зачем Гена убил деда, который к нему относился очень хорошо?
Гена объяснил так «надоел он мне, жизни учить».
Про маму Гены и следующего адвоката, которого она наняла для защиты Гены я расскажу другой раз, когда буду рассказывать истории про адвокатов.
Пысы. Дубли всех историй есть и тут https://t.me/strashnyye_istorii23