dobroe.utrom

Вокруг круга на земле были нарисованы какие -то пентаграммы, знаки. Стояли потухшие свечи.
Мы с Ваней, равно как и опера, никаких знакомых из местных сатанистов не имели. Пришлось выписывать телеграммой из ближайшего мегаполиса.

А тем временем мы старательно описывали всё, что видели. Фотографировали. И немножко боялись повернуть труп лицом.
Сан Саныч, та ещё флегма, ничего не боялся давно. Поэтому решительно повернул труп лицом к нам.
У женщины было ножевое ранение в живот. Нож валялся рядом с костром. Объем крови был непонятен, что-то впиталось в грунт, что то обгорело.
В общем судмедом всё обещано рассказать по итогам вскрытия.

Опера в сатанинскую тему не поверили и пошли привычно, кругами, отрабатывая их упрямо и последовательно. С кем жила, с кем была, с кем дружила или ссорилась.
А мы осматривали жилище.
Дамочка была одинокой и, как выяснилось немедленно, любительницей всякого оккультизма. Дома разве, что хрустального шара не было, да куклы вуду.
Но литературы, каких -то оберегов и прочей потусторонней всячины – море.

Особенно меня напугали ловцы снов. До сих пор не выношу их вида. Вот они то зловещие, ей богу. Мотылялись  на сквозняке как привидения по всему дому. Ну, штук 25 точно было.
Переглянулись с Ваней и пошли звонить психиатру.
Психиатр сказал, что даму не знает, визитов не наносила.

Опера к тому времени начали приводить лиц для допросов. Ничего существенного не пояснивших. Замкнута, не общительна. Домой никого не водила – тут аллилуя! бдительным бабушкам за надежность летописи личной жизни всех соседей.

На следующий день привели сатаниста. Ну как сатаниста, просто сведущего человека во всяких специфичных темах.
Он осмотрел место. Наши фотографии, протокол. А потом изрек, - Ересь!

Мы с Ваней это и так знали, ибо, что это если не ересь. Но, жаждалось подробностей.
А сатанист пояснил, что ересь это с точки зрения оккультных наук.
Это как если бы второклассник написал сочинение иероглифами на мандаринском наречии. С виду похоже, а китаец сломается глазами.

А тут и Сан Саныч подоспел с экспертизой – направление раневого канала и его глубина свидетельствует о причинении раны рукой самой потерпевшей. Умерла быстро от кровопотери. Более телесных повреждений, за исключением термических, нет.
Побежали к другому эксперту, тому, что ножик исследовал. Он сообщил - «пальчики» на ноже есть. И они принадлежат дамочке.

Ритуальное убийство обернулось весьма странным суицидом.

Впрочем, население моих местностей сочинило отменную легенду, которой я по сию пору заслушиваюсь. Тем более дом потерпевшей стоял на улице, граничившей со старым кладбищем.

Пысы. кому удобно в телеге то дубли историй есть и тут https://t.me/strashnyye_istorii23

Постепенно лес у старого замка стал потрескивать искорками ненависти и злобы. А лампа в окне светила упрямым огоньком, раззадоривая безумие.
- Раззойдись! – громкий окрик представительной дамы в сиреневом платье в мелкую лисичку, разрезал толпу как рождественского гуся и на градус понизил температуру искрящегося воздуха.
Дама качнула головой в сторону замка и осведомилась, скорее для приличия, - Что там у вас стряслось?
Толпа, как всякое бессмысленное животное, узрев вожака, замерла в нерешительности. Ей предстояло понять себя – напасть или подчиниться.
Перо многострадального павлина на шляпе дамы взметнулось вверх, будто еще надеялось улететь на юга.
Упрямый, насмешливый взгляд из - под полей диковиной шляпы не оставил толпе выбора и раздалось шипящее,  - Там ведьма! Она вернулась! Всех изведёт!
Согласный гомон в едином, утробном вопле вторил кикиморе – Ведьма! Ведьма!
Тетушка, а это была само собой, она -  нахмурилась и, распихав из под ног гномов, направилась к дверям замка.

На костре, посреди огромного каменного зала, бурлило в котле зелье.
Ведьма и взаправду, помешивала огромной ложкой изумрудное варево.
- Пять раз вокруг солнца, один раз вокруг луны. Лоскут тумана, капли золотого сентября, немного звездной пыли, пол-литра забытья.
Ведьма невидящим, омертвевшим взглядом наблюдала за огнем под котлом, приговаривая рецепт.
- Много собралась сварить? – с напускной сварливостью спросила Тетушка.
Ведьма отвела взгляд от языков пламени и взглянула на Тетушку.
- Столько, сколько хватит забыть. Потом сожгу всё вокруг. Ты знаешь.
- Почему ты вернулась? – Тетушка осторожно приблизилась к ведьме, вынув из её ледяных рук ложку.
Ведьма молчала.
Невозможно рассказать лёд, невозможно рассказать безнадёжность. Они не имеют слов. Они могут быть только ведьмовским зельем.

Тетушка сняла котелок с огня и отставила в сторонку.
- Хочешь, я сварю другое зелье?
Ведьма кивнула и подняла на неё глаза. Голос вдруг плеснулся надеждой, - А ты можешь?
- Само собой! Доставай и подавай мне всё, что я тебе сейчас расскажу.
Тетушка разожгла новый костер, пламя которого не палило сердце черными языками. 
Оно было тепло красным, согревало начинающееся зелье для раненой ведьмы и танцевало под размеренный шепот Тетушки,
- Ты люби его так же бешено, отчаянно, так изнеженно. Ты узнай каково ему под корень себя рубить, как сдирать свою шкуру заживо, как из сердца жизнью едва не выскользнуть, что б сберечь отринувши. Что не день, то проклятие врозь. Сломав оба крыла. Не забыть, ни вычеркнуть. Врастая в вены, что б постоянно рядом, пусть и сбежав на другой материк, что б не слышать друг друга крик. Но ты люби его. Неистово, искренне и не забудь»

В котле тонула осень, горький шоколад, крошки льда и привкус ночного коньяка и слез.
Тетушка подняла глаза на ведьму и протянула её чашку с новым зельем,
- Глупая ты фея. Дракона нужно иногда просто пожалеть..

- Добрый день, уважаемые! Только проснулся, слышу, звените посудой, блинчиками запахло..калиточки стучат.
- Так новенького ждём, Федор Кузьмич! Потихоньку, вот, собираемся теплой компанией.  Сейчас ребятки подойдут с соседнего квартала, там все молодые, сильные.
- Печально, конечно, не любим мы молодежь в нашей честной компании, Василий Иванович. Рано им тут.
- Это точно. Грустно. А помните, тем летом, какая прекрасная компания подобралась! Сплошь ровесники. Да такие степенные.. Знатно мы пулечку расписали, а!?
- Постыдились бы! Кто ж в азартные игры играет в таком месте! Никакого уважения!
- Побойтесь бога! Варвара Леонидовна! Вы регистраторша в поликлинике! Чем вам не угодили азартные игры?
- Да всем! Ходют тут всякие! Разлагают дисциплину!
- Любовь Петровна! Прекратите подпевать оркестру! Это не караоке! Они там все через полчаса уйдут! А если услышат, убегут!
- Тихо! Тссс.. кажется ушли. Слышите? Только тишина и шум ветра в листве!
- Кажется, что- то стучит? Вам не кажется?
- Да это калитка в оградке у того, без таблички. Не знаю, даже кому присниться, что б позвать, починить. Её только в ветер и слыхать...
- Тссс.. идёт! Наливайте по стопочке!  Сидоров! Спрячь тромбон и карты! Это ближе к ночи!  Любовь Петровна, давайте хепибездей только шёпотом. Не все сразу. Новенький может не понять иронии..
Они все так, по -  первости.
Открывают дверь отчаяния, страха, одиночества. Провожая взглядом уходящих и скорбящих родных и любимых.
Думают, что их ждёт первая, одинокая ночь под свист ветра в этой новой темноте..
Потом только понимают, что это тоже начало. Страха нет.

Дверь скрипнула. На него смотрели десятки глаз...
- Добро пожаловать, Иван Иванович! Вы петь умеете? Может в покер? К ночи тромбон будет! Сидорову зять привёз намедни! Четыре раза пришлось присниться!!

Памяти хорошего и доброго человека. Сегодня .

" Однажды, Фея с подружками собрались за чаем. Поболтать о своём, о фейском и конечно о них, о бесчувственных мужчинах.
Подружки наперебой делились навыками укрощения строптивцев, будто соревновались, у кого же труднее и заковыристее "отношения". И как сложно преодолевать.

Фея слушала невнимательно,  улыбаясь своей тайне, которой не первый месяц грелось её, почти оттаявшее, сердце - на скале поселился свирепый Дракон.  А она влюбилась.

Одна из подружек со вздохом протянула, - Хорошо тебе, у тебя вон какой Страж!  Заботливый, любит и на руках носит, забор крепкий построил, да лес густой высадил! Бережёт!
Подружки наперебой принялись нахваливать Стража.
В голосах слышался визгливый фальцет зависти.
Фея, будто не понимая о чём они, уставилась на подружек под их осуждающие взгляды, - "мол, заелась, ты подруга".
На том и разошлись. Чаепития каждый раз наполнялись одинаково. Завистью и пирожными.

А фея потом возвращалась в терем, где Страж сурово и недовольно требовал от неё "быть как раньше". 
Фея в страхе пыталась "как раньше", но Страж злился ещё больше, потому, что она это без души, а значит не надо вовсе.
И говорил ей, как она виновата перед ним и всеми, за своё "без души" .
От феи стали требовать все и всё. Разом.
Упреки сыпались как из ведра улитки.

-А не буду, не хочу так! Улечу на другую поляну! Смогу одна! - сказала всем однажды фея и улетела. 
Со своей тайной за пазухой. Не расплескав её. Бережно лелея.
Улетела и не смогла.
Она и правда, старалась, убеждала себя, что умеет и может.
Смотрела украдкой в глаза своей тайне, любимой и такой долгожданной.  Ради этой тайны всё и было. И ради себя.
А в неё никто не верил.

Фея тогда рассказала о тайне одной взрослой фее. Почти сразу рассказала.
Показала даже на далёкую скалу, - Там, он. Дракон. Он любит меня, я чувствую, я знаю. Я жду.
Взрослая фея фыркнула, - Так не бывает,  любят наглядно. Это блажь и выдумка. Но пусть, вреда то нет! - махнула она рукой.
Взрослая фея, казалось ей,  даже одобряла Дракона, но больше потому, что очень не любила Стража.
Страж о тайне как -то понял всё. И  мучительно изводил фею вопросами, издевками, смехом над её иллюзиями. Страж злился, но отпустил фею на другую поляну, - Ну, посмотрим, что получится!
Он боялся, что не отпустив на поляну фею, она улетит к скале.

Фея почти смогла сама.  Почти.
Взрослая фея, поняв, что причина в Драконе, уверяла, что он никогда он не прилетит. Фея наивна и неопытна, и слепа, раз не видит очевидного.
Но если фея не образумится, не перестанет верить в глупые чудеса, то Страж узнает о Драконе.

Фея им не верила. Она вновь пошла к пещере Дракона. Безуспешно звала его до темноты.. Он молчал. И она сдалась.

Очередное чаепитие с подружками феями бесконечно злило.
- Нагулялась?! - смеялись они, - Поделом! Нечего убегать оттуда, где хорошо и место тебе! Стража - то пожалей! Он живёт ради тебя и ты обязана.

-У меня есть Дракон -одними губами шептала фея, - Я его фея, его! А не Стража. Я всё равно дождусь!
-Чего, чего? - прислушивались подружки, - Повтори!
Но фея качала головой и молчала.
Никто не поверит. Засмеют. Навредят.
-Я сделала шаг назад, что бы спастись.  Я подожду, - говорила себе фея.
Только бы Дракон дождался.

Солнце грело ярко и так слепяще, а
Фея мерзла, будто февраль.
- Хватит уже, - вдруг услышала она за спиной голос Дракона, - Пойдем давай, балда ты, любимая! Мы солнечное затмение  пропустили, надо заново его поискать!
- Ты украдёшь меня?  - изумилась фея.
- Зачем мне красть то, что принадлежит мне по праву, - ответил ей Дракон, смеясь  карими глазами."
***
- Хорошая сказка, - сказал Ангел, - Я так и думал. А ты не жалеешь, что я показал тебе тогда дорогу к скале Дракона?

- Нет, не жалею, - улыбнулась фея, - Он же прилетел...

***

- Поможешь? -хмуро спросил Дракон Люцифера.
- Хм, а сам чего? Чего Ангела не попросишь? – Люсик как будто равнодушно посмотрел на Дракона, - Не получается найти? И давно?
- Пару месяцев, - кивнул Дракон.

Ярость в нём кипела и не находила выхода.
Он не понимал сам, на что злился больше. На сумасбродность феи, на недоразумения, что привели к её решениям.
На себя, который не смог распознать надвигающееся в ней ведьминское начало, скрывающееся за такими несвоевременными попытками дотронуться до него. Опасного, отрешенного и далекого.

Что – то пошло не так, и вот…
Только саднящая тоска по ней то и дело возвращалась в сны, а по утру жгла сильнее чем все сковородки в преисподней Люсика.
Тем более, Ангел уже бессильно развел крыльями и оставалось только одно место, куда Дракону идти не хотелось и не верилось.

- Слышал я тут одну историю, - наконец сказал Люсик, - Пошли, послушаешь тоже, а там решишь.
Старый подвал в Преисподней Люсика напоминал таверну, что в Подгорном царстве облюбовал проезжий народец.
Кого туда только не заносил попутный ветер приключений и странствий.
Так и тут, призраки смешались с нежитью, тени со светом, день с ночью.

Люсик привычно протолкнулся сквозь парочку мертвецов, помахал рукой призраку, нервно пытающимся найти своё отражение в зеркале.
В самом углу подвала, на уютно – теплом адском пепелище, догорая, сидели призраки охотников на монстров, неспешно повествуя друг другу бесчисленные истории про сражения и подвиги.
- Расскажите ему про ту волчицу, - Люсик кивнул на окаменевшего молчанием Дракона.
Охотники переглянулись и рассказали о монстре, которого подстрелил их друг.

«То была не волчица, а оборотень. Скинув доспехи, в злой ярости, в толпу окунувшись, рождалась она серебристой, радостной, зубастой.  Говорили, что слышали её смех, а в глазах, совсем не волчьих, застыли слезы.

Много полегло от её когтей, зубов и ярости слепой. Любое, незнакомое поле, становилось будто знакомым ей лесом.  Каждый шаг пульсом бился в запястье назначенной ею добычи и взглядом убийцы она будто ножом вырезала что-то.

Пока однажды охотник на монстров равнодушно, к рассвету, подстрелил спящую у воды оборотня- волчицу. Уверял, что на секунду увидел, что это не вовсе монстр, а фея у ночного костра танцует свою свободу. «Я люблю тебя», - кричала она тому, кто уже не услышит.»

Призраки закончили рассказ и растаяли в дыму.
- Где она! – Дракон слепо, словно и не видя опечаленного Люсика, смотрел мимо него в пустоту.
- Я не знаю. Её тут нет. Это точно,  - прошептал дрожащим голосом Люцифер, - Я хотел бы тебе помочь, но не в силах. Ни я, ни Ангел. Ищи сам...

***

Острый запах будущей крови привычно ласкает ноздри, и костер горит, и отчаянно спорят люди.
Дракон следит за каждым жестом, за каждым их  взглядом. Охотники на том берегу пьют, смеются навзрыд, до потери пульса. А над ними, как неизбежность, ледяным абажуром рождается полнолунием вечная люстра. 
Оставался Дракону лишь шаг до расправы, но в искрах полночи вдруг мелькнула серебристая шкура и сердце Дракона споткнулось, облегченно упав на почти сгоревшую душу, - "Она!"

А кто - то остался жить, не зная, что его миновало.

***

Волчица свернулась в лапах Дракона, зализывая опалины, раны.
Он просто шептал ей, что знает, что она смелее, чем думает.
Сильнее, увереннее и спокойнее. Только одного не поняла, глупая, что Дракон всегда будет со своей феей, даже если его не будет рядом. Волчица растаяла феей в догорающих нотах луны, наконец принимая за счастье одну на двоих пустоту.

Мужчина был в федеральном розыске за убийство четырнадцатилетнего мальчика.
Факс в прокуратуре взорвался наспех написанным поручением от следака откуда -то из центральной части России, который искал его уже добрый год.
А тамошний уголовный розыск  спешно заливал авиационный керосин с самолет, лететь – забирать его, организовывать спецэтап.  Им всегда срочно надо.

Мне нужно было его допрашивать в качестве подозреваемого. По копиям материалов дела, что уже анакондой вылазили из факса, понять фактуру и обстоятельства. Предъявить «рабочее» обвинение, заново допросить уже в качестве обвиняемого и исполнить прочие процессуально -важные штучки.

Особенно важны первые допросы, когда убийца начинает говорить. При этом целесообразно разговорить его обо всем, что касается его личности.
Вот вообще обо всём. До убийства дойти успеем.
Начал говорить, значит будет говорить.

Порой понимаешь, спускаясь в ИВС, что часов наблюдать не стоит. Вероятно, режим и планы на день спляшут ламбаду и будут правы.  
Кто -то важный по ту сторону мира, снова не поймет и обидится на невнимание.. Так бывает. Очень часто.

Этот убийца говорил.
Впрочем, я не задержала в памяти его жизнь, не зачем.
Помню, что докучливо, дотошно, рискуя вызвать его раздражение и, как следствие, замкнутость – выясняла, как убивал мальчишку.
Как не странно, сейчас уже и не помню, за что. Наверное, это и не имело значения.
Он его убил у себя дома, там же расчленил в ванной, части сложил в чемоданы и вынес к болотам, где эти чемоданы затопил.
Как я поняла из факсов, труп не был к тому времени обнаружен, мальчик числился пропавшим, его убийство только допускалось с очень большой долей вероятности.  Таким образом, показания убийцы становились особо ценны.
С точки зрения даже не возмездия, а установления истины.
Нужно найти труп, вернее части. Провести огромное количество экспертиз. Доказать всё железно, обеспечив неотвратимость наказания.
Предполагала, что у того следователя в деле крупицы. А если даже убийца и изменит потом показания, откажется или ещё что - нибудь придумает, то у следователя будет возможность исследовать по его показаниям и другие обстоятельства и там уже добыть «доказуху».
Это в самом деле важно.

Но, я зря беспокоилась о том, что убийца вдруг замолчит.
Он рассказал всё до самого конца. Передо мной кипа исписанной бумаги, у него на лице скука и равнодушие. Всё рассказывал очень спокойным голосом.
Я ушла и больше его не видела.

Вечером ехала в автобусе домой и чувствовала себя на редкость оглушенной и онемевшей многочасовым допросом. 
Напротив меня сидела мамашка с карапузом на коленках. Пацан смеялся и махал какой - то игрушкой, время от времени заезжая ей по носу матери.

Я смотрела на него и думала, а может ведь и так случиться, что ты где -то заблудишься. Куда тебя приведет дефект или глупый случай? В чемодан и болото, или в камеру для монотонного рассказа следователю о собственном чудовище внутри.

И да, это один из тех нескольких раз, когда я не испытывала к преступнику никакой жалости.

Пысы. кому удобно в телеге то дубли историй есть и тут https://t.me/strashnyye_istorii23

Дракон разглядывал публику.

В полумраке и бликах свечей – белых, летучих мышей, склонив друг к другу головы, сидели гномы. В одиночестве раскачивался лепрекон, завывая тихо песенку о важном.
Водяной и звездочет зло спорили о насущном. 
Кикимора с удивлением рассматривала себя в кругленькое зеркало и прихлебывала из высокого бокала искрящуюся жидкость. 
На подоконнике сидела жаба и перебирала тонкую вуаль на окне, а угрюмый леший, сворачивал из золотистой фольги маленькую корону.

Для Дракона еще ничего не прояснялось.
- Хорошо, налей.. - протянул он Ангелу, не отводя глаз от красочной толпы.
Ангел задумчиво осмотрел рядок своих бутылок и сощурился на Дракона.

А Дракон выглядел не лучшим образом. Похудевший, так как может похудеть Дракон. Глаза, раньше полыхавшие бесчувственным огнем, жаждой сражений и побед, тлели болью и отчаянием.
Внутри Дракона жила боль, она пряталась как злобная ведьма в чащобе и только костлявые пальцы царапали броню изнутри. Там, где она беззащитна.
Дракон пытался улыбнуться, но всякий раз выходил оскал и отшатывались даже самые стойкие.
- Возьми этого двухсотлетнего коньяка, - решил наконец Ангел и достал из  - под дубовой столешницы небольшой бочонок, завернутый в пыльную тряпицу.

- А что пьют они? – Дракон  кивнул на зал, впрочем, равнодушно кивнул.
Он уже два рождения луны притворялся, что мир вокруг интересен. Искусно ли притворялся или нет, дела ему до того не было.
- Оооо…- воодушевился Ангел и поправил свой дурацкий колпак, -  Кикиморе я налил красоты! Смотри, - как она похорошела!
Дракон приподнял бровь и уставился на кикимору немым «Где?»
- Ааа.. – махнул Ангел рукой,  - Оно внутри!  Это химические реакции организма. Они не имеют ничего общего с идеалистическими представлениями о красоте.  Ей стало красиво и она в это верит. Поверят и другие!

Гномы пьют дружбу. Они враждовали годами и недавно помирились.  Помириться, конечно, можно. Только не словами "Ну что ты! Я не обиделся. Я просто очень занят"... Теперь они нашли время для  прощения вражды, которая кончается не равнодушием, а разговором о больном. Так выздоравливают.

Зведочет и водяной нашли общий язык и говорят друг другу правду, а не позолоченную лесть. Ангел поболтал в стаканах зеленую, тягучую субстанцию и крикнул  – Новые порции правды готовы третьему столику!

- А лепрекон о чём поёт?  - осведомился Дракон, которого ангельские эксперименты занимали всё больше и больше.
- А, - досадливо махнул рукой Ангел и поморщился,  - Он просто пьян! И совершенно счастлив. Впереди звездная ночь и он будет считать звезды до утра, что б следующей ночью начать заново. Ему хорошо.
-Дай угадаю, - почти развеселился Дракон, указывая на жабу и деловитого Лешего,  - им любви налил, по рецепту Тетушки? Не?
- Нет, - ухмыльнулся Ангел, - там банальная, слабоалкогольная уверенность. «Уверенность в том, что нас любят, любят за то, что мы такие, какие мы есть, или несмотря на то, что мы такие, какие мы есть» (с).  К утру она станет красавицей, её время жабы истекает. Но он её давно любит жабой, просто признал это. А красавицей она станет из -за его уверенности в том, что она хоть жаба, хоть красотка - нужна ему. Вопреки.

Дракон обернулся к Ангелу, который уже налил в хрустальный бокал свой древний коньяк.
- Что ты дашь мне? Любовь? Прощение? Избавление от боли?
Ангел покачал головой, - Зачем тебе всё это? Все внутри тебя и так есть. Посмотри туда! – он показал в самый темный угол пещеры, - А это обыкновенный коньяк, хоть и очень старинный…

У одинокой свечи, за маленьким столиком сидела фея и писала что-то. Она низко склонилась над листком бумаги. Слезы капали на письмо. Рука не останавливалась.
- Ты свой почтовый ящик то проверь, балда! Она пишет тебе! Зовёт! - буркнул Ангел и закатил глаза.

Дракон, не сводя глаз со своей феи, залпом выпил драгоценную жидкость.
Помолчал, угрюмо глядя на фею и наконец, выдохнув, пошел к ней.  Время одиночества и потери проходило.

Ангел повертел в руках бочонок, тряпицей заботливо протер едва разборчивую старинную надпись "судьба"

.

У нас со следователем Ваней оказались в производстве дела о кражах.
Мне досталась кража двух алюминиевых фляг из дома.
Фляги сами по себе ерунда, главное, что имело место незаконное проникновение в жилое помещение, а это усугубляет.
Не бог весть какое таинственное преступление и раскрыто доблестными операми ловко и изящно.
Пора было вызвать крадуна и допрашивать, выясняя, крал или нет.

А по ту пору были у нас повестки на бланках, красивенькие, внушительные такие, со всеми соответствующими регалиями.
Ну, само собой повестка заполнена, на адрес направлена, я в ожидании расхитителя фляг.
Расхититель пришёл.

Честно говоря, вспоминая о нём, я всякий раз вспоминаю гениальную экранизацию Гайдаем комедии Зощенко «Преступление и наказание».

Истории, все ж таки, цикличны.

У него ходили ходуном руки, голова, а пара конечностей в виде ног выбивали тревожную дробь. Повестка зажульканая и, видимо, орошенная слезами раскаяния, осторожно положена мне на стол, со словами – «вот, я пришёл».
Страх можно было резать на дольки и засахаривать.
Я начала недоумевать.
Привыкнув к убийцам и прочим уголовным элементам, привыкла и к их повадкам.
Как правило, не знаю, почему, они вели себя либо нагло, либо зло и трусливо, либо обреченно тихо.  Страх наблюдала крайне редко.

А тут просто лавины страха. Из-за фляг?!
Я замешкалась немного, перелистывала материалы дела.
Расхититель фляг вытерпел мало, и как закричит «Я никого не убивал!!! Фляги крал, но не убивал!!!».
Я оторопела даже. Говорю, - Так я вас из-за фляг и вызвала!
Расхититель, неожиданно будучи осведомленным о разнице в категории дел, расследуемых разными ведомствами, долго кипятился, не желая верить, что дело во флягах, подозревал, что хотят пришить ему белыми нитками убийство, а он только воровал фляги.

Впервые в практике, я убеждала подозреваемого, что не подозреваю его в убийстве. И терялась в беспомощных аргументах, почему следователь прокуратуры расследует кражу.
Впрочем, у меня в практике никогда не было и такого активного раскаяния, горячего признания в преступлении как в этот раз.

Через некоторое время эта вакханалия с расследованиями краж наконец - то закончилась. И мы вернулись к привычным злодействам.

Пысы. Дубли почти всех историй есть и тут https://t.me/strashnyye_istorii23

[моё]Авторский рассказНегативТекст