С началом Второй мировой войны немецкое руководство, несмотря на заявления Геринга о недопущении падения ни единой бомбы на территорию рейха, осознавало неизбежность налётов британской авиации на территорию Германии, особенно на крупные промышленные города. В связи с этим возникла необходимость в создании мощной ПВО данных объектов. Не могло существовать столь мощной ПВО, чтобы исключить бомбардировки совсем. Однако вполне реальным было добиться такого положения, что бомбардировочная авиация британцев в ходе налётов в конце концов понесёт такие потери, которые заставят их отказаться от продолжения воздушных ударов.

Выполнить задачу ПВО одной истребительной авиацией представлялось невозможным, учитывая ночные и погодные условия, препятствующие действиям истребителей. Возникла необходимость организовать комплексную ПВО, состоящую как из истребительной авиации, так и из зенитных батарей. К 1940 году Люфтваффе располагали зенитками всех калибров, начиная от 20 мм и заканчивая 105 мм. Уже к 1941 году на вооружение поступили орудия калибром 128 мм.

Однако, при решении вопроса о противовоздушной обороне специалисты столкнулись с проблемой защиты центральной части крупных городов, имеющих большую площадь. При размещении зенитных батарей на окраине города радиус действия огня орудий оставлял центр города не защищённым от самолётов, преодолевших позиции зенитной артиллерии на подступах к городу. Следовательно, необходимо было размещать часть средств ПВО внутри города. Однако, при этом возникала другая проблема, а именно проблема размещения зенитных батарей среди городских строений.

Зенитным орудиям необходим сектор обстрела все 360 градусов и угол подъёма ствола не ниже 30-40 градусов, чему критично мешали окружающие дома. Для всех крупных городов Германии характерна очень плотная застройка. Улицы узкие, с малыми промежутками между домами, крайне малые по размерам дворы. Батареи возможно размещать только на достаточно открытых площадках, таких как стадионы, городские площади, парки, которых не много, да и там зениткам мешают окружающие дома и деревья. К этому прибавлялись проблемы работы радиолокаторов, первые образцы которых у Люфтваффе появились ещё в 1939 году. Для их чёткой работы требовались отсутствие каких-либо объектов между приёмо-передающей антенной и целью. Открытое пространство требовалось и оптическим дальномерам, на которые делалась основная ставка в условиях ясной погоды.

Было решено строить специальные сооружения, которые обеспечивали бы как размещение крупнокалиберных зенитных орудий выше уровня крыш домов, так и средств обнаружения, целеуказания, вычисления данных для стрельбы и командных пунктов. Кроме того, эти сооружения должны были обеспечивать стопроцентную защиту обслуживающего персонала, в том числе и от химического оружия, полную автономность снабжения электричеством, водой, канализацией, врачебной помощью, питанием. В процессе выработки решения Гитлер пришёл к выводу о том, что эти сооружения будут одобрены населением только в том случае, если гражданские люди смогут получать в них укрытие от бомбардировщиков врага, что также отразилось в техническом задании. Под руководством Альберта Шпеера профессор архитектуры Фридрих Таммс (нем. Friedrich Tamms) спроектировал эти сооружения, попытавшись при этом вписать их в архитектуру городов. Последним толчком к строительству башен явился первый налёт на Берлин 29 британских бомбардировщиков в ночь на 26 августа 1940 года, после которого Гитлер немедленно утвердил проекты и санкционировал строительство зенитных башен в трёх крупнейших городах рейха — Берлине, Гамбурге и Вене.

Башни строились не отдельными строениями, а комплексом сооружений. Каждый комплекс состоял из двух башен. Боевые башни предназначались для огневых средств, башни управления — средств управления огнём. Строительство первого комплекса в Берлине, в Тиргартене, было начато в сентябре 1940 года и закончено в апреле 1941 года.

Конструкция Флактурмов поражала мощью. Например, башня в Берлине представляла собой квадратное в плане сооружение с размерами сторон 75 метров и высотой 39 метров, стены и крыша которого изготавливались из фортификационного железобетона. Толщина стен составляла 2,5 метра в основании с постепенным утоньчением до 2 метров к нижней боевой платформе. Толщина крыши составляла 3,5 метра, что позволяло выдержать прямое попадание авиабомбы массой до 1000 кг. До пятого этажа работали два грузовых лифта, по ним поднимались расчёты зениток и эвакуировались раненые. В каждую башенку к орудийным платформам с цокольного этажа, на котором были размещены снарядные погреба, вёл цепной подъёмник для механизированной подачи снарядов к основным орудиям.

Боевая башня оснащалась четырьмя тяжёлыми зенитными установками. Первоначально это были одноствольные калибра 105 мм (10,5 cm FlaK 38/39), позднее заменённые спаренными установками калибра 128 мм. Кроме того, каждая боевая башня имела до восьми 20-мм счетверённых зенитных установок (2 cm Flakvierling 38) и до двенадцати 20-мм одноствольных зениток (2 cm FlaK 38) для собственной защиты от низколетящих самолётов-штурмовиков. Данные для стрельбы передавались на орудия с прибора управления огнём Kommandogerät 40, установленного на командном пункте башни управления, который в хорошую погоду использовал данные оптического дальномера, а в плохую — данные радиолокатора. Кроме того, при необходимости прибор управления огнём мог получать данные автоматически с башен управления других зенитных комплексов города.

Скорострельность установки 12,8 cm FlaK 42 Zwilling составляла 24—28 выстрелов в минуту. В состав батареи входило четыре спаренных пушки. Таким образом, батарея в минуту могла выстрелить 96—112 снарядов массой 26 кг на высоту до 14800 метров. Если учесть что радиус поражение осколочно-фугасных снарядов 12,8 cm Sprgr.L/5,5m составлял 100 м, то одна батарея могла нанести значительный урон авиации противника.

В 1943–1945 годах американские «Летающие крепости» шли на высоте 7500–9000 м, а время полёта 128-мм снаряда до этой высоты составляло примерно 20–35 секунд (в зависимости от угла возвышения и наклонной дальности) — за это время строй из 500 бомбардировщиков пролетает 2–3 км. Прямое попадание было практически невозможно, поэтому зенитчики флактурмов стреляли не по отдельным самолётам, а по «объёмной коробке»: аналоговый вычислитель Kommandogerät 40 на башне управления получал данные от радара Würzburg-Riese (погрешность 25–50 м), учитывал скорость цели, ветер, температуру и износ стволов, после чего выдавал точку упреждения и высоту разрыва. восемь стволов одновременно выпускали залп, а дистанционные взрыватели создавали в рассчитанной точке облако из тысяч осколков размером примерно 200×200×100 метров — именно в этот объём через десятки секунд должен был влететь вражеский строй. Чтобы надёжно поразить хотя бы несколько машин, требовалось десятки таких залпов и сотни снарядов. Реальная вероятность сбить один бомбардировщик одним залпом исчислялась долями процента, поэтому эффективность чисто по сбитиям оказалась мизерной — 1–2 %, зато эта тактика вынуждала противника постоянно маневрировать и сбрасывать точность бомбометания до минимума.

В 1943—1944 гг. бомбардировщики союзных войск возвращались с заданий, имея в каждой четвертой машине повреждения. Это означало, что у союзников ежемесячно выходило из строя около 4000 бомбардировщиков. Ремонт самолетов отнимал много времени и был связан с трудностями, а не обнаруженные повреждения во время следующего вылета зачастую приводили к гибели самолета». В некоторых немецких источниках сообщается, что зенитной артиллерией за последние три года войны было уничтожено 38 процентов всех самолетов союзников.

Звучит конечно очень круто, но как понять реальную эффективность зенитных башен Люфтваффе? По немецким данным (и они, как правило, завышены, чтобы поднять боевой дух) за всю войну три пары берлинских флактурмов официально записали на свой счёт 238 сбитых четырёхмоторных бомбардировщиков. Если взять примерные округлённые данные по вылетам американских и британских бомбардировщиков, то их число составляло около 18 000 вылетов. Всего Берлин подвергся 363 налётам, по разным данным, но флактурмы "работали" в основном в поздний период. Таким образом эффективность флактурмов составляла чуть больше 1%. Даже если варьировать данные от разных источников максимально объективно, мы всегда получаем ничтожный процент. Даже по завышенным немецким данным это мизер — башни "защищали" небо, но реально сбивали мало. Их главная роль была в принуждении к манёврам и снижении точности бомбометания, плюс укрытие для гражданских.

Итак, подведём итог. Как оружие уничтожения самолётов флактурмы провалились: 1–1,5 % потерь у противника при колоссальных затратах снарядов, бетона и рабочей силы — один сбитый B-17 обходился дороже, чем один реактивный истребитель. Но как система защиты городов они оказались гениальными. Они заставляли бомбардировщики маневрировать и подниматься выше в облака — в итоге бомбы падали куда угодно, только не в цель. Спасали десятки тысяч жизней за один налёт, превращаясь в самые надёжные бомбоубежища Европы.

Они же стали последним громким словом немецкой ПВО, когда небо уже было безнадёжно проиграно. Их главная роль оказалась идеологической и психологической, символизируя стойкость и надежду немцев, хотя они и не спасли города от разрушений. Спасибо за просмотр, ставьте лайк, если хотите узнать о ПВО Москвы в Великую Отечественную!

Здравствуйте, уважаемые читатели! Многобашенные танки стали отдельной ветвью развития бронетехники в межвоенное время, которая, как показала история, была тупиковой и себя не оправдала, главным минусом этих машин было управление огнем во время боя. В СССР в начале 30-х появился пятибашенный Т-35 (был и трехбашенный Т-28) весом 58 тонн с орудиями 76 и двумя 45 мм, а так же с толщиной брони до 50 мм. Весьма прогрессивная машина для своего времени. В Германии тоже пытались работать над подобными проектами и выпустили, по итогу, своего трёхбашенного монстра со спаренными орудиями 75 мм и 37 мм, а также с пулемётами. Работали, кстати, над этими машинами, на минуточку, фирмы «Рейнметалл» и «Крупп». Первые два образца были выполнены из обычной стали, и после тестирования всех агрегатов были изготовлены остальные три машины, уже из брони толщиной 13-20 мм.

Впоследствии из этих трёх машин был сформирован танковый взвод. Боевым крещением этого монстра стала оккупация Норвегии. В одном из боев NbFz вступил в бой с англичанами за деревню Квам 25 апреля 1940 года. Англичане, имея на вооружении орудия калибром 25 мм и трехдюймовки, открыли огонь с ближней дистанции, в ходе чего одна машина с тремя башнями получила повреждение, но была восстановлена позже, двум танкам других моделей, идущих рядом, повезло меньше. Правда, в этой кампании немцы один трехбашенный танк потеряли безвозвратно, застрявшую в болоте машину подорвал экипаж. И на этом всё. Считается, что танки далее исполняли полицейские функции.

Зато немецкая пропаганда поработала с этим танком по полной. И фотографировали они их, и пропагандистские ролики тоже снимали, фотографировали танки в сборочных цехах и так далее. В общем, создавали у будущих противников иллюзию массовости трехбашенных чудовищ. Как итог, в Англии, Франции и СССР даже не догадывались, что данных танков у рейха осталось всего два. Причем по поводу NbFz в СССР предполагали, что машина может быть тяжелой, и допускали даже толщину брони до 75 мм, а что, если у нас смогли создать Т-35 весом 58 тонн, чем немцы хуже?

Но NbFz по сравнению с Т-35 был бледной тенью, которая весила чуть более 24 тонн. Что касается советского танка, их выпустили 59 единиц, они были главными героями парадов, изображались на медали «За отвагу», и вся страна ими гордилась. И да, они участвовали в боях на границе летом 1941 и обороне Харькова, а еще одна машина приняла участие в обороне Берлина на стороне врага в апреле 1945 года. Так же немецкая пропаганда раскручивала наличие у люфтваффе самолетов Не-113, причем удачно. Несуществующий самолет постоянно сбивали. А на этом всё. Еще больше фактов на канале "Наша история это Гордость" в ТГ. Спасибо за внимание. До свидания!