Как-то раз через полстраны за мной гнался курьер-аист, чтоб вручить под роспись новорожденное лицо мужского пола со встроенным корабельный гудком, 3340 грамм с носками и в шапочке, 54 см сморщенного очарования.
Догнал, и теперь я мать.
До этого максимально близко к детской теме я была лишь опосредованно через рекламу деткого питания. Там все молча улыбаются, подразумевая комплимент съемочной группе за правильно выставленный свет и удачный кадр.
По факту оказалось, что даже если оглохнуть, то ребёнок доставит свою мысль тебе напрямую в затылочные доли посредством сурдоперевода, кабачкового пюре в глаз и прочих субтитров.
И жизнь вокруг не особо-то поменялась, но будто бы ты забыл оплатить премиум-подписку.
Например, вездесущий Магнит все так же подмигивает красным оком из-за ближайшего угла, но теперь в поход за хлебушком очень нужно, чтоб пришёл Гэндальф и привёл боевых транспортных орлов.
Глубокую метафоричность первых лет родительства ещё помогает прочувствовать древгегреческий товарищ Сизиф. Только вместо вечного камня в гору предполагается носить пару лет на руках среднестатистический арбуз.
Условия игры: арбуз щедро намылен, норовит сбежать, спускать с рук его нельзя, ибо он беззащитен, нежно любим и все время пытается убиться.
И ты все так же волен идти, куда вздумается: хоть в сортир, хоть на Олимп, но с ним на руках. Коляска не поможет - на Олимп забыли завезти пандусы.
Можно для высокой валидности эксперимента ещё петарду в арбуз ввинчивать на удачу перед выходом из дома.
Любителям уровня "хард" - чур не брать с собой влажные салфетки!
И секретный уровень - взять сразу два арбуза по акции (иногда в нашем парке очень красноглазые люди катают двойную коляску - спаси, сохрани и благослови их все боги разом).
Я люблю делиться своей радостью, потому прям из роддома записала наследника в очередь на детский сад. И спустя примерно 808 дней 6 часов 18 минут и плюс-минус секунд пять пришёл ответ о зачислении.
В первый день мы летели в детсад под торжественные звуки воображаемого оркестра, отрок был причесан и интеллигентен на вид, а я хотела весь следующий час молча смотреть в стену.
Спустя полчаса после нашего расставания пришла смска от воспитательницы: "Приходите за сыном, у нас истерика".
Я и раньше слышала про привычку некоторых взрослых говорить "мы" относительно дитяти. Сама старалась избегать такого слияния, люблю конкретику. Все эти "мы покушали", "мы нарисовали ёжика" или "мы покакали" лишь запутывают слушателей. Кого хвалить? Кто тут гениальный автор и творец, а кто просто стоял рядом и ковырялся в носу?
Но в данном случае "у нас", это было вот прям "у них всех там", большими буквами и с ноткой паники. Я ж упоминала уже про встроенный пароходный гудок?.
Во второй день я зашла в группу вместе с сыном. Что-то говорили про мягкую адаптацию (или про лёгкую алопецию, или четкую апелляцию - дети орали, плохо было слышно). Я поняла только, что будем ходить вместе и долго.
А на третий день наша ясельная группа представила вниманию публики исконно детсадовскую традиционную потеху - сопли.
И первой жертвой пала я.
Тем, кто будет дразнить "нулевым пациентом", замечу, что еще вчера милая девочка с заколкой-бабочкой первая надула носом шикарный пузырь, но все вокруг малодушно списали это на тоску по дому и тонкую душевную организацию.
По чувствительности ко всякого рода простудам я - лакмусовая бумажка общества. Волну ковида упустила в свое время только потому, что на тот момент уже как две недели сидела на карантине по предписанию Роспотребнадзора славного Кузбасса.
Короче, интеграция в так влекущий мир государственной манки с какавой на завтрак откладывается на неопределённый срок.
Валяюсь теперь с температурой, в маске, болею головой и горлом. Все вокруг розовое и фиолетовое, то ль бред уже, то ль кварц-лампу не выключила. На столе солнечно желтеет стакан с раствором фурацилина и пахнет дезсредством. Я думаю, что пахнет - маска на челе мешает воспринимать действительность и развивает интуицию. Думаю, что у Дарта Вейдера тоже просто насморк был, про остальное сценаристы наврали для сюжета.
Сын жалеет как может, принес на мой умиральный диван пульт от телевизора, книжку-раскраску и фломастеры.
Фломастерами нарисовала в книжке на последней странице ему свое завещание. Дабы понять, что мать, как художник, имела в виду, ему придётся много учиться и стать криптографом. И спустя лет пятьдесят, уже будучи именитым учёным, расшифровавшим манускрипт Войнича и критские иероглифы, он найдёт в кладовке потрепанную книжку-раскраску и поймёт, что мать в наследство ему оставила путевку в профессию криптографа и рисунок попугайчика, больного алопецией.
Всем здоровья, тёплых ног и сухих носов.
By kNat.
