Вышел трейлер сериала Billy the Kid, 3 сезон, от MGM+.
Страна: США Жанр: Приключения / Биография / История / Мелодрама / Вестерн Дата выхода 3 сезона: 28 сентября 2025
Описание: Эпическое романтическое приключение, основанное на жизни Билли Кида, начиная с его скромных ирландских корней и первых дней работы ковбоем и стрелком на американской границе и заканчивая его ключевой ролью в войне в округе Линкольн и за ее пределами. Описание 3 сезона: Действие разворачивается после войны в округе Линкольн. В результате регулярных столкновений между двумя кланами за экономическое господство в Нью-Мексико погибли десятки людей, а Билли обвинили в нескольких убийствах.
19 июля исполнилось 90 лет актеру Василию Ливанову. Он не только лучший на свете Шерлок Холмс – воплощение истинного джентльменства – и Карлсон – воплощение озорства, – но и кинорежиссер, сценарист, мультипликатор, прозаик, мемуарист и сказочник.
Кроме всего прочего, своими ролями в кино Ливанов разрушил стереотип о том, что интеллигент-очкарик не может постоять за себя и за других.
Фигура отца
Василий Ливанов – актер в третьем поколении. Артистическую династию начал дед нашего героя, Николай, против воли своего отца выбравший работу на сцене. Его сын Борис стал одним из известнейших артистов в истории МХАТа, учеником Станиславского.
Борис Ливанов в роли Ноздрёва в спектакле "Мертвые души", 1 января 1967
В отличие от многих современных деятелей искусства, отправляющих детей по проторенной дорожке, Борис Ливанов желания сына пойти по его стопам поначалу категорически не одобрял. Он опасался, что Василию не хватит таланта, и тогда его жизнь обернется большим разочарованием. Но Ливанов-младший оказался исключением из известного правила о природе, отдыхающей на детях великих людей. По популярности он превзошел своего родителя.
Отец был для Василия важнейшей фигурой. В отношении к нему не было ни соперничества, ни досады от того, что приходится жить в тени его величия. Василий боготворил Бориса и больше всего на свете хотел получить его одобрение. «Я понимал, что, если буду делать что-то, что не понравится ему, это будет убийственно для меня», – признавался актер.
Василий Ливанов с родителями, конец 1930-х
Сегодня, когда скорее родители стараются угодить детям, а не наоборот, это звучит необычно. Искреннее желание вырасти достойным уважения отца в наши дни тоже стало редкостью. История Ливановых – хороший пример того, как фигура отца не подавляет ребенка своей грандиозностью, а стимулирует к развитию и покорению вершин.
Внешне Борис и его сын Василий казались людьми разных типов. Первый был мощной представительной внешности, одной из лучших его ролей был Ноздрев в «Мертвых душах». Эта роль очень нравилась Сталину, и тот часто заезжал в театр специально, чтобы посмотреть сцену ноздревского вранья.
Василий – худой, почти что тщедушный, но не хлипкий: ему предстояло укрепить в советском кино типаж интеллигента с твердым внутренним стержнем. Кстати, это не просто амплуа. Уличные драки в детстве и занятия боксом в юности избавили его от свойственной многим интеллигентным людям мягкотелости.
Среди поэтов и шпаны
Отца Ливанов называет своим главным учителем, а компанию его друзей – своей школой жизни. У востребованного мхатовского актера было не так много времени заниматься сыном, зато Васе не возбранялось слушать разговоры отцовской компании, часто собиравшейся за столом в квартире на Тверской. А в компании этой были и Борис Пастернак, и Петр Кончаловский, и Александр Довженко и многие другие. «В нашем доме перебывала вся советская культура», – говорил Борис Ливанов. И не только культура: другом семьи был прославленный летчик Чкалов. Маленький Вася даже побаивался этого огромного человека, от которого исходила мощная, пугающая энергия.
Имя нашему герою дали в честь близкого отцовского друга – великого Василия Качалова. Он же стал крестным ребенка. Вообще-то сначала собирались назвать Алексеем, в честь Толстого, но Ливанов-старший поссорился с писателем и свое решение переменил.
В компании отца говорили только об искусстве и никогда о политике или сплетнях. Юный Вася знал наизусть сотни стихотворений, и когда Пастернак, читая у Ливановых свои стихи, вдруг забывал строчку, он молча протягивал руку в сторону Василия, и тот моментально подсказывал. Позже Ливанов-младший написал книгу «Невыдуманный Пастернак».
В семье считалось, что он станет художником. Василий хорошо рисовал, особенно ему удавались дружеские шаржи, и после седьмого класса пошел в художественную школу. В девять лет отец взял его с собой на закрытый, для избранных деятелей советской культуры, показ диснеевского фильма «Бэмби». Вася был потрясен – и так было посеяно зерно его будущего увлечения мультипликацией. «Я до сих пор считаю, что эта картина входит в пятерку лучших фильмов на свете», – говорит актер.
Но Ливанов не был «золотым мальчиком», росшим исключительно в артистической среде, среди разговоров о высоком. Второй его школой жизни стала послевоенная московская улица, полная шпаны и уголовников. Однажды взрослые хулиганы пытались заставить Васю воровать для них у отца папиросы. Подросток отказался, и его жестоко избили, а потом сбросили в люк котельной. Залечив раны, Ливанов по одному разыскал и отомстил обидчикам.
Обретение голоса
После школы он без труда поступил в Суриковский институт, но особого воодушевления не ощутил: живопись легко давалась ему, но не казалась настоящим призванием. Втайне от отца Ливанов лелеял мысль играть на сцене. У него уже был некоторый опыт: в школе Василий с друзьями ставил различные номера, музыку к которым сочинял друг-одноклассник Геннадий Гладков, с которым они потом работали всю жизнь, в том числе и над «Бременскими музыкантами».
Ливанов решил поступать в Щукинское училище при Театре Вахтангова. Хотелось быть причастным ко МХАТу, но позволить себе прослыть «папиным сынком» для Василия было немыслимо.
Когда он все-таки рассказал о своем решении отцу, тот «сделал страшное»: набрал номер своего приятеля, худрука Вахтанговского театра Рубена Симонова и попросил как следует проверить сына на наличие актерских способностей, и, если таковые не обнаружатся – «гнать в шею».
Полтора часа, страшно потея, Ливанов выдерживал строгий экзамен Симонова и других вахтанговских корифеев. Талант был обнаружен, и Ливанов-старший успокоился. Но театральным актером Василий так и не стал. «Зеленым» артистам в Театре Вахтангова давали разве что третьестепенные роли, и 24-летний Ливанов решил попробовать себя в кино. И сразу удача: он прошел пробы у знаменитого Михаила Калатозова, только что прогремевшего своим фильмом «Летят журавли».
Калатозов снимал «Неотправленное письмо» (1959), драму о геологах, попавших в беду в сибирской тайге. Мало того, что дебютант Ливанов получил одну из ведущих ролей, его партнерами по фильму были популярнейшие актеры той эпохи – Иннокентий Смоктуновский, Евгений Урбанский, Татьяна Самойлова.
Съемки шли восемь месяцев в суровых таежных условиях, так как Калатозов хотел максимального правдоподобия. Однажды ему пришло в голову озвучить сцену, где герои Ливанова и Самойловой кричат во время лесного пожара, в «естественной обстановке»: на 40-градусном морозе, а не в студии. Во время этого эксперимента Ливанов сорвал голос. Врач запретила ему разговаривать неделю. А когда голос вернулся, он был неузнаваемым и скрипучим – в общем, тем самым голосом Холмса, Карлсона и Удава из «38 попугаев».
Василий приуныл: первый фильм – и такая незадача. Похоже, карьера окончена. Но через некоторое время он вспомнил слова великого итальянского актера Томмазо Сальвини: «что такое актер? Это голос, голос и еще раз голос». И понял, что «выиграл миллион по трамвайному билету»: вместо заурядного баритона, которым он прежде очень гордился, Ливанов получил тембр, которого нет больше ни у кого и который можно безошибочно узнать с первых звуков. «Жаль, я только не могу теперь разыгрывать людей по телефону», – шутил он.
От чекиста до императора
Вскоре новый голос Ливанова узнала и полюбила вся страна – в 1962 году на экраны вышел фильм Алексея Сахарова «Коллеги» по одноименной повести Василия Аксенова. Это был один из самых популярных и характерных фильмов «оттепели», по-ремарковски прославлявший честь, мужество и дружбу. Молодые Ливанов с Василием Лановым и Олегом Анофриевым сыграли друзей, выпускников медицинского института, не пасующих перед злом и несправедливостью. Особенно зрители переживали за героя Ливанова – раненного бандитом Сашу Зеленина, беззащитного интеллигента по виду и твердого бойца по сути.
На одном из застолий вскоре после премьеры «Коллег» Борис Ливанов поднял бокал и, обращаясь к сыну, произнес: «Я признаю тебя как артиста и уважаю твой образ жизни». Эти слова значили для Василия больше, чем всенародная слава.
Чуть ранее он в первый и последний раз сыграл в паре со своим отцом – в «Слепом музыканте» (1960), экранизации Короленко. К тому времени Василий, прислушавшись к совету старшего товарища режиссера Юлия Райзмана выбрать что-то одно – кино или театр, – остановился на кино.
В 28 лет ему уже предлагали звание народного артиста СССР. Условия сделки, однако, возмутили молодого актера. В 1963-м он снялся в роли Феликса Дзержинского в фильме Льва Кулиджанова «Синяя тетрадь». Фильм шел в прокате всего несколько дней, а потом был положен на полку, поскольку не соответствовал канонам соцреализма: Феликс в нем был никаким не «железным», а франтоватым обрусевшим поляком. Кроме того, впервые в советской картине фигурировал опальный Григорий Зиновьев – и был показан вполне приличным человеком. Но хуже всего, что Ленин, прогуливаясь у шалаша в Разливе, говорил в этом фильме слишком много «лишнего» – обо всем том, что большевики до революции планировали дать российскому народу, а потом давать передумали.
Несмотря на все эти вольности, работу Ливанова заметили и вскоре из «коридоров власти» поступило предложение сыграть Дзержинского в паре других фильмов, на этот раз идеологически выдержанных – и получить за это звание народного артиста. Ливанов отказался, ответив, что Дзержинский – это не амплуа. И это надолго запомнили: всякие почетные звания он после такого демарша получил нескоро.
Кстати, десятилетие спустя он создал еще один неожиданный для советского кино образ исторического персонажа – императора Николая I в «Звезде пленительного счастья» (1975) Владимира Мотыля. Умный, собранный и благородный ливановский Николай никак не был похож на того грубоватого и жестокого «Палкина», каким его преподносили советским школьникам.
Веселые картинки
Ливанову не хотелось ограничиваться одним актерством, и в середине 1960-х он поступил на Высшие режиссерские курсы, в мастерскую Михаила Ромма. Его первой работой должен был стать фильм об Андрее Рублеве, но однажды он рассказал о своем замысле приятелям, Андрею Тарковскому и Андрею Кончаловскому. Каково же было удивление Ливанова, когда через полгода он узнал, что те взяли без спроса его идеи, написали сценарий и уже приступают к съемкам картины о знаменитом художнике и его эпохе.
На этом дружба с Кончаловским (а они были знакомы с юности) закончилась, а Тарковский немного позже получил от Ливанова по лицу – правда не за «Рублева», а за что-то другое – актер не рассказывает, за что именно, ограничиваясь коротким «за дело».
Вскоре Ливанов увлекся довольно нетипичным для молодого и популярного артиста делом – стал писать детские сказки. Сначала они сочинялись для дочери Анастасии – она родилась в 1963 году у актера и его первой жены Алины Энгельгардт – а потом попали в печать.
В 1966-м студия «Союзмультфильм» попросила Ливанова написать сценарий по его только что опубликованной сказке «Самый, самый, самый, самый». Узнав, что он учится у Ромма, ему предложили стать и режиссером. А сам Михаил Ромм посоветовал представить мультфильм в качестве дипломной работы. «Но ведь это не художественная картина, а небольшой мультфильм», – удивился Ливанов. «Делать мультфильмы намного сложнее», – сказал Ромм, за мультик про львенка режиссер получил диплом с отличием.
В конце 1960-х и начале 1970-х «Союзмультфильм» был основным местом работы Ливанова. Здесь по его сценариям поставили такие картины, как «Дед Мороз и лето» (1969), «Старая игрушка» (1971), «Паучок Ананси и волшебна палочка» (1973) и еще с дюжину других. Как режиссер Ливанов сделал несколько мультфильмов, в том числе полнометражный «Синяя птица» (1970) по пьесе Мориса Метерлинка и «По следам бременских музыкантов» (1973) – продолжение популярных «Бременских музыкантов» 1969 года.
«Бременские» стали феноменом советской культуры, но далеко не все граждане, распевающие во хмелю «Луч солнца золотого», знают, что автором идеи и сценария был «Шерлок Холмс» – Василий Ливанов, вместе с Юрием Энтиным. Музыку написал давний ливановский друг детства Геннадий Гладков, а за визуальную часть отвечал другой большой друг и постоянный соавтор Ливанова – художник Макс Жеребчевский.
Кроме всего этого, Ливанов своим уникальным голосом озвучил сотню мультфильмов – и прежде всего, стоит вспомнить, конечно, Карлсона, а также крокодила Гену, Удава из «38 попугаев», Черного кота из «Котенка по имени Гав» и Громозеку из «Тайны третьей планеты».
Актер считает, что до него озвучивание мультфильмов в СССР было делом чисто техническим. Этим занимался небольшой круг артистов, которые просто «давали» свой голос персонажам. Он же продумывал характеры своих героев, и поэтому они были столь живыми и запоминающимися. Так озвучивание мультиков перестало считаться легкой халтурой, и в анимацию пришли многие известные актеры: Олег Табаков, Армен Джигарханян и другие.
А еще мультипликация подарила нашему герою новую семью. Его вторая супруга Елена Ливанова – художник-постановщик, среди мультфильмов, над которыми она работала – отмеченная наградой «Эмми» «Зимняя сказка» (1994).
По следам Шерлока
В середине 1970-х Ливанов помимо сказок занялся еще и прозой. Его историческая повесть о скифах «Агния, дочь Агнии» была напечатана в журнале «Юность». За ней последовали повести «Мой любимый клоун» и «Ночная “Стрела”». В 1979-м актера приняли в Союз писателей СССР.
Как и в случае с «Бременскими музыкантами», многие любят фильм «Мой любимый клоун» (1986) с Олегом Меньшиковым в главной роли, но не все знают, что это экранизация повести Ливанова. К которой, кстати, сам писатель руки не приложил: сценарий писали Никита Михалков с Александром Адабашьяном. Для большинства любителей кино эти три имени: Ливанова, Михалкова и Адабашьяна – ассоциируются прежде всего с фильмом «Собака Баскервилей».
Когда режиссер Игорь Масленников задумал снимать кино по рассказам и повестям Конан Дойла, в главной роли он видел Сергея Юрского или Александра Кайдановского. Но оператор Юрий Векслер убеждал его пригласить Ливанова и даже грозился выйти из проекта, если Холмса будет играть кто-то другой. Масленников только что работал с Ливановым в фильме «Ярославна, королева Франции» (1978) и сомневался в его кандидатуре, тем более что ходили слухи о том, что на съемочной площадке актер может показать свой характер.
И все же после кинопроб стало ясно, что Ливанов и Виталий Соломин – идеальные Холмс и Ватсон. Серия фильмов о великом сыщике стала еще одним феноменом отечественной культуры. Как и в случае с «Бременскими музыкантами», над ней трудился уникальный творческий ансамбль, в котором не было слабых звеньев. Тонкое англофильство Масленникова, блестящая игра Ливанова, Соломина, Рины Зеленой, Борислава Брондукова и других актеров, музыка Владимира Дашкевича, камера Векслера и сценография Марка Каплана – всё работало на общее великолепие.
По мнению Ливанова, причина успеха сериала была в том, что зритель в первую очередь следил не за детективным сюжетом – он был давно известен – а за отношениями между героями в этом фильме. Ливанов и Соломин придумали для себя сверхзадачу, из которой вырастало все, что они делали на экране. Она состояла в том, чтобы показать Холмса и Ватсона как людей, «бескорыстно приходящих на помощь терпящим бедствие».
Познакомившись на кинопробах с Соломиным, Ливанов поставил себе целью подружиться с ним. «Если любовь в кино еще можно как-то сымитировать: объятиями, поцелуями, – то дружбу – невозможно. Либо она есть, либо ее нет», – объяснял он. Подружиться оказалось очень легко, потому что у таких, на первый взгляд, непохожих людей обнаружилось очень много общего во вкусах и ценностях. И дружба, начатая как «производственная необходимость» оказалось крепкой связью на всю жизнь: Ливановы и Соломины дружили семьями.
Василий Ливанов и Виталий Соломин, 1982
Говоря об иерархии своих ценностей, Ливанов первое место отводит Богу, затем идет семья, в которую, что важно, входят и его многочисленные друзья, а творчество находится лишь на третьем месте. Искусство для него – мирская форма духовности, и оно должно давать зрителю надежду. Поэтому Ливанов скептически относится к фильмам уже не раз упомянутого выше Тарковского, которые могут оставить зрителя в тяжелом или опустошенном состоянии.
Дон Кихот и еще один всадник
С 1979-го по 1987 год вышло пять фильмов о Холмсе и Ватсоне: «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», «Собака Баскервилей», «Сокровища Агры», «Двадцатый век начинается». В 2006 году «за заслуги перед театром и исполнительским искусством» – но по сути за роль Холмса – актер был награжден орденом Британской империи.
После «конан-дойловского квинтета» Ливанов снимался редко. С одной стороны, 1990-е были не лучшим периодом для отечественного кино, с другой, актер говорил, что после роли великого сыщика странно размениваться на что-то мелкое. В эти годы он сосредоточился на писательстве. Вышла его книга о Борисе Пастернаке, мемуары, собрание сочинений в трех томах.
На седьмом десятке Ливанов дебютировал как кинорежиссер, сняв «Дон Кихот возвращается» (1997) с собой в главной роли и Арменом Джигарханяном в роли Санчо Пансы.
Вручение Василию Ливанову Пушкинской медали «Ревнителю просвещения», 23 октября 2013
Любопытно, что некоторые критики восприняли этот фильм как пародию на знаменитое произведение Сервантеса, тогда как в действительности намерения Ливанова были самыми серьезными. Другое дело, что его Дон Кихот никак не вписывался в привычные представления о «рыцаре печального образа». И это неслучайно. По мнению режиссера, благородным чудаком, защитником несчастных Дон Кихота сделали французские просветители, тогда как Сервантес создал этот образ как символ предельной человеческой гордыни: престарелый разорившийся дворянин, не имеющий никакого рыцарского опыта, начитался рыцарских романов и возомнил себя спасителем человечества. Это прочтение делало фильм неожиданно актуальным, так как начиная с ХХ века человечество регулярно страдало от энтузиазма непрошеных Дон Кихотов.
Спустя 20 лет появилась вторая, еще более неожиданная, режиссерская работа Ливанова – «Медный всадник России» (2019), история о создании Фальконе знаменитого памятника Петру I.
Конец 2000-х был невеселым временем для семьи Ливановых. Старший сын Борис получил девять лет тюрьмы за убийство в какой-то мутной пьяной истории. В детстве и юности Борис снимался вместе с отцом в нескольких фильмах, в 1990-х был телеведущим, писал стихи, но потом пошел по кривой траектории. Василий Ливанов с достоинством принял удар судьбы, не стал разводить суету и пытаться затушевать ситуацию. В 2014 году Борис вышел на свободу по УДО, и теперь семья надеется, что темные времена остались в прошлом.
Второй сын Ливанова Николай – художник, окончил ВГИК и, как и родители, работал в мультипликации, в частности, вместе с матерью, над большим и очень долго тянувшимся проектом – полнометражным фильмом «Гофманиада» (2017) с участием Михаила Шемякина.
Улыбнитесь, каскадеры
Таким же нетипичным, как его фирменный голос – скрипучий, но очень теплый – оказался и весь жизненный путь Ливанова: актера, в юности мечтавшего служить в театре, но в итоге игравшего только в кино. Актера, не боявшегося ломать стереотипы и показывать привычных героев в неожиданном свете, не побоявшегося на пике карьеры уйти в мультипликацию, считавшуюся несерьезным искусством. С другой стороны, он, напротив, великий создатель стереотипов. Конечно, Роберт Дауни-младший и Бенедикт Камбербэтч могут изображать что угодно, но в России после Ливанова играть Холмса до сих пор почти немыслимо – слишком велик риск опростоволоситься.
Многими своими киноработами, начиная с «Неотправленного письма» и «Коллег», Василий Ливанов утверждал на экране определенный тип мужественности: джентльменский, рыцарский. Поэтому джентльменство Шерлока Холмса выглядит в его исполнении так органично – хотя и не следует полностью отождествлять актера и его роль: Ливанов сам признает, что в жизни он куда менее сдержанный человек, чем сыщик с Бейкер-стрит.
Внешность обманчива, и зрителям Ливанов часто казался более хрупким, чем он есть на самом деле. А он был не только любителем подраться, но и, например, членом секции каскадеров, так как все трюки в фильмах всегда выполнял сам, без дублеров, в том числе и конные. Впрочем, мы любим его не за трюки, а скорее за то сочетание благородства и юмора, которое отличает его лучших героев.
Я хз, зачем на меня подписались люди, но походу из-за котеек. Да, хреново( ещё и вторая кошатина скоро помрёт - ей 22... Ну, да ладно... живём же мы, память о них в наших сердцах. Давайте что-нибудь о себе расскажу) Мне 35 и я пздц как боюсь высоты) Но это не помешало сделать объект в 25 этажей (я чуть кони не двинул)...
Ты один из очень немногих моих знакомых, который жил при Сталине.
– Я его видел на трибуне. Сидел у папы на плечах во время демонстрации. Это был, по-моему, если от Мавзолея считать, то ли 9-й, то ли 10-й ряд. Отца уже из армии тогда вышибли…
Что значит «вышибли», здесь уточнить хотелось бы…
– Ну... «Дело врачей». Всех по этой национальности вычищали отовсюду. Несмотря на то, что он орденоносец...
Тебе было восемь, когда Сталин умер. В семье это как-то обсуждалось, потому что неоднозначное было к вождю отношение.
– Вот это я тоже очень хорошо помню. Дед Семён Цезаревич был истововерующий, вот как бывают верующие люди, почти до фанатизма.
Вот всё, что пишут газеты, правда. Абсолютно дикие споры с отцом... Мать была за правду. И всегда говорила: «тихо, соседи, тише уже, тише». 12 соседей.
Мы жили так: 30-метровая комната была разделена перегородками на маленькие. В большой жили бабушка с дедушкой, в одной маленькой жили дядя, тетя, моя сестра, а в другой папа, мама и я.
Я ещё очень хорошо помню эти часы с боем, стол, на котором мы играли в пинг-понг, когда его раскладывали. Куда это все делось, я совсем не помню. Единственное, что осталось и до сих пор у меня хранится, небольшая картина.
Нашей соседкой была Ольга Ивановна со взрослой дочерью.
«Взрослая» это сколько?
– Ну, ей, наверное, было лет 35. Потом мне мать говорила, что всю свою жизнь они с отцом были благодарны Ольге Ивановне, потому что она на отца не написала донос в 1937 году.
И на деда никто не написал донос, и поэтому они остались как-то живы в эти годы.
Жили вообще замечательно дружно, как я сейчас помню. И очень я хорошо помню чемпионат мира по футболу из Англии; у нас был телевизор и у соседей был телевизор, а два матча одновременно транслировали из Лондона и из Ливерпуля и весь подъезд сидел у нас.
60-е — это не только Юрий Алексеевич Гагарин, это и Никита Сергеевич Хрущёв. Вся эта эпопея с кукурузой, с Америкой.
– Нет, ты знаешь, я больше всего запомнил не это. До нас дошло его выступление на съезде, развенчание Сталина…
Ну, это был тяжёлый удар. Люди, которые любили Сталина, не любили Сталина, вдруг увидели, что всё рушится.
Я не знаю, как в других домах, но очень хорошо помню некую растерянность. Я думаю, что на этом заканчивался Советский Союз.
Потому что мне мать когда-то говорила, что, если нас всех отправить на консультацию в психиатрический центр, мы все там и останемся. Мы все сумасшедшие. Потому что на памяти одного поколения – конки и ракеты.
Мы так заторопились, что перестали думать о психологическом состоянии человека. Мы даже не думаем о том, что с людьми происходит. Вроде как это нас не касается. Касается, касается. Мы перестали успевать за собственной жизнью.
Но по ощущениям это было счастливое время?
– Абсолютно. Это было счастливое время, потому что мы все были молодые. И я был воспитан на том, что «у нас лучше». По той простой причине, что не всё зависит от денег.
Это ощущение, оно применимо ко всему поколению людей, которых ты называешь восьмидесятниками, людьми, которые родились в год Победы?
– Я думаю, что большинству. Даже те, которые поносили советскую власть, всё равно не ставили деньги во главу угла.
Понимаешь, было что-то другое. Всё-таки было что-то лежащее над материальными ценностями. Я не могу это объяснить. Какая-нибудь грамота ЦК Комсомола стоила дороже, чем все ваши зарплаты. Понимаешь? И БАМ! Я три раза был на целине. И моя медаль за освоение целинных земель мне дороже заработанного.
Это было всегда. И на самом деле, да, конечно, было замечательно иметь, скажем, 100 рублей или даже 300, но все равно медаль, грамота, это совсем другая история.
Несколько поколений выросло на этом.
1/4
Фото: Aleksandr Omelyanchuk
Порой оказываюсь за одним столом с Якубовичем в, скажем так, заведениях общепита и каждый раз убеждаюсь, что градус узнаваемости моего визави значительно выше, чем у «сериальных звёзд». Ну не говоря уже об улыбчивой реакции официантов: звание народного артиста Леонид-Аркадич в 2002 году получил «не за красивые глаза», он бесспорно почитаем и любим. Даже на таких абсолютно отвязанных антироссийских сетевых ресурсах как «Пикабу» и «Фишки.нет» ему не достаётся так, как другим артистам, не скрывающим свою патриотическую позицию.
Едва ли не единственному из ТВ-знаменитостей такого масштаба ему удалось пройти испытание «медными трубами» без последствий. Якубович не «хватанул звёздочку». Может потому, что стал всесоюзно известен не в юном возрасте, а может просто в силу природного здравомыслия.
Ему действительно удаётся отделять зёрна от плевел, и он обладает даром увидеть и чувствовать настоящее.
Меня в своё время впечатлил другой обладатель звания народного артиста, Константин Райкин, который темпераментно убеждал меня, что «нет ни одного человека, даже самого богатого, который не мечтал бы стать актёром».
Вот прямо «ни одного»?
Леонид Аркадьевич стал. Но! Но помню, как после очередного возвращения из горячей точки, Якубович мне сказал: «Погранцы, спецназовцы, контрразведчики… и вот сразу у меня уплыли в сторону шварценеггеры, стивены сигалы».
Леонид умеет видеть и чувствовать. «Это совсем из другой жизни. Я за много лет таких правильных людей, как там, не видел. Я возвращался оттуда с каким-то странным ощущением. Я по-другому оценивал ситуации. Проходил какой-то период, и мне вдруг становилось невозможно не поехать ещё раз, потому что мне хотелось снова всё почувствовать. И я приезжал туда и опять становился другим».
Да, Якубович действительно другой, существенно отличается от основной массы коллег. Настоящий. Настоящий светоч нашей культурной среды. Пусть не угасает.
Вышел трейлер сериала The Lowdown, 1 сезон, от FX.
Страна: США Жанр: Биография / Драма / История Дата выхода: 23 сентября 2025
Описание: Целеустремленный владелец книжного магазина в Талсе подрабатывает журналистом-расследователем, расследуя местную коррупцию. Когда его репортажи раскрывают зловещие связи, он должен защитить свою семью и правду.
Очень известный в узких кругах товарищ. Встречайте!
Martin Schwartz
✅ Марти Шварц, прозванный «Питбулем Уолл-стрит», — человек, чья жизнь читается как захватывающий роман о преодолении и триумфе. Родился он в 1945 году в бедной семье в Нью-Хейвене, США. С детства привык к труду: в восемь лет чистил снег за десять долларов, чтобы помочь родным. Учёба была для него приоритетом, и он с отличием окончил школу, а затем поступил в колледж Амхерста. Там, чтобы не отставать, нанял репетитора по математике, что помогло ему вырваться в число лучших. Позже, в 1967 году, Марти получил степень MBA в Колумбийской школе бизнеса, но из-за призыва во Вьетнам выбрал службу резервистом в морской пехоте.
✅ Карьера Шварца началась с работы аналитиком в фирме Kuhn Loeb, где он изучал перспективы инвестиций в здравоохранение. Зарплата была скромной, и в 1972 году он перешёл в другую компанию, где его ждал первый серьёзный урок. Его прогноз о падении акций утёк к клиенту из-за неосторожности коллеги, что привело к допросу на Нью-Йоркской фондовой бирже. Хотя Марти оправдали, вера в аналитическую работу пошатнулась. Разочарованный, он уволился, вложив накопленные 20 тысяч долларов в разработку торговой программы — и потерял почти всё.
✅ Но Шварц не сдался. В 1978 году, женившись и устав от бесконечных командировок, он устроился в Edwards & Hanly, где познакомился с трейдером Бобом Зельнером. Это знакомство перевернуло его жизнь. Марти разработал собственные индикаторы, минимизирующие риски, и начал торговать. С 5 тысяч долларов он за пару лет довёл капитал до 140 тысяч, а в 1981 году заработал 600 тысяч. Ключом к успеху стало умение отключать эмоции и амбиции во время торгов. Позже, переключившись на фьючерсы, он превратил 40 тысяч в 20 миллионов, удерживая убытки ниже 3%.
✅ Шварц стал легендой, выиграв конкурс Стэнфорда с доходностью 781% годовых. Его книга «Питбуль: уроки от чемпиона Уолл-стрит по дейтрейдингу» до сих пор является прекрасным пособием.
Некоторые из его торговых принципов.
1. «В трейдинге ключевым моментом является не столько ваш вход в рынок, сколько ваш выход. Умение определить, когда закрыть позицию, может быть решающим фактором»;
2. «Профессиональные трейдеры не обязательно всегда правы. Они умеют быстро и гибко реагировать на изменения рынка и извлекать уроки из своих ошибок»;
3. «Риск - необходимая часть трейдинга. Но ключевым моментом является эффективное управление рисками, чтобы сохранить свой капитал в долгосрочной перспективе»;
4. «Для трейдинга важна не только аналитика, но и психология. Контроль над эмоциями и умение оставаться спокойным в сложных ситуациях - залог долгосрочного успеха»;
5. «В мире быстрых денег требуются быстрые решения. Будьте на шаг впереди»;
6. «Трейдинг — это искусство находить баланс между анализом рисков и интуицией».
29 июня исполнилось 125 лет со дня рождения Антуана де Сент-Экзюпери, французского писателя, пилота, автора «Планеты людей», «Ночного полета» и, конечно же, «Маленького принца», самой читаемой художественной книги последних ста лет.
Ее общий тираж на разных языках составляет 200 миллионов экземпляров и уступает лишь Библии, Корану, цитатнику Мао и «Повести о двух городах» Чарльза Диккенса. Сегодня «Маленьким принцем» по-прежнему восхищаются, а вот над жизнью самого автора уже слегка иронизируют, считая его тягу к приключениям избыточной и нарочитой. Но это потому, что современным европейским мужчинам, привыкшим к размеренному и комфортному быту, тяжело поверить, что кому-то такое травоядное существование может казаться чем-то куда более ужасным, чем преждевременная смерть.
Голубая кровь
У Сент-Экзюпери был титул графа – оба его родителя принадлежали к пусть и обедневшим, но знатным дворянским родам. По избранному им стилю жизни он напоминал скорее своих средневековых предков-рыцарей, жаждавших приключений и подвигов, чем обуржуазившихся французских аристократов-современников, с которыми писатель держал дистанцию, говоря: «Жизнь одна, и будет жаль, если я потрачу ее на серую работу и светские чаи».
Он утверждал, что помнит себя с двух лет, причем чуть ли не поминутно. Когда Антуану было четыре, его отец граф Жан Марк де Сент-Экзюпери скоропостижно умер от инсульта, и 29-летняя вдова Мари, урожденная графиня де Фонколомб, с пятью детьми перебралась из Лиона к родителям в Прованс, а затем беспокойное семейство будущего героя авиации и литературы обрело приют в усадьбе родственницы, графини де Трико.
Беспокойным семейство было главным образом из-за Антуана. Он любил хулиганить, хотя жил не одними только шалостями: как и мать, любил музыку и хорошо рисовал; особенно ему удавались карикатуры на окружающих. Сент-Экзюпери рисовал всю жизнь, и его знаменитые иллюстрации к «Маленькому принцу» выполнены далеко не на любительском уровне.
Еще одним увлечением, определившим жизнь Сент-Экса (как впоследствии звали его друзья и поклонники), была техника. Он обожал изучать чертежи и однажды смастерил паровой котел, который во время опыта взорвался, едва не покалечив Антуана и его любимого младшего брата Франсуа. В другой раз он изготовил проволочный телефон. Когда спустя годы ему пришлось некоторое время работать в фирме по продаже грузовиков, Сент-Экс мог разобрать и собрать автомобиль хоть с закрытыми глазами. Став летчиком, он знал каждую деталь обожаемых им самолетов.
Первый раз Сент-Экзюпери поднялся в небо, когда ему было 12. Приехав в Лион на каникулы, он узнал, что рядом есть летное поле и пилоты по праздникам катают всех желающих. В 1912 году авиация была еще опасной экзотикой, и в тот день смельчаков кроме Антуана не нашлось, так что пилот согласился прокатить мальчишку, который явно врал, что «мама разрешила». Одни биографы утверждают, что тем пилотом был Габриэль Вроблевски, другие – что Жюль Ведрин. Оба прославились как пионеры французской авиации.
Неудавшийся моряк
Литература, вторая большая страсть Сент-Экзюпери, вошла в его жизнь с помощью случайно найденной на чердаке брошюры по виноделию. Ему было четыре с половиной года, и он не понял в ней ровным счетом ничего, но прочел от корки до корки, так как сам по себе процесс чтения казался малышу Тонио волшебством и священнодействием.
Сильное впечатление на юного Сент-Экзюпери произвел роман Жюля Верна «Чёрная Индия». Почему-то именно эта малоизвестная и, как принято считать, не очень удачная книга мастера приключений и фантастики заворожила Антуана «блеском великолепия и тайны» и, по его собственному признанию, сыграла большую роль в жизни, зарядив духом здорового авантюризма.
В 17 лет он потерял любимого брата. Франсуа был на два года моложе и за несколько дней сгорел от болезни сердца. В расстроенных чувствах Антуан отправился в Париж поступать в военно-морское училище – и не поступил. Все экзамены сдал отлично, но, когда очередь дошла до сочинения, выдавил из себя лишь пару строк. Антуану не понравилось то, как формально абитуриентам предлагалось высказаться на тему любви к родине, и он не стал кривить душой и фальшивить – характерный для Сент-Экса случай.
Военно-морское училище было выбрано ради приключений и подвигов. Поняв, что подвиги временно откладываются, он дал волю другой стороне своей натуры – художественной, поступив вольнослушателем в парижскую Академию изящных искусств, внезапно решив стать архитектором. Но эта блажь скоро прошла и, бросив учебу, Сент-Экс отправился в армию.
Летать охота
Он попал в летную часть в Страсбурге, и, хотя срочникам не полагалось учиться пилотированию (их уделом были техническая и подсобная службы), Сент-Экс так настойчиво просил, что для него сделали исключение. Во-первых, он выделялся среди простых рядовых своим графским титулом и образованностью – вскоре после прибытия в часть Антуан по просьбе офицеров читал лекции по аэродинамике для солдат. А во-вторых, у него была мощная харизма. Как свидетельствует его друг, писатель и биограф Андре Моруа, обаянием и напором Сент-Экзюпери мог добиться чего угодно. И хотя для пилота, особенно самолетов начала ХХ века, его комплекция подходила мало – плотное телосложение при росте метр девяносто, – капитан Робер Аэби дал ему уроки управления двухместным бипланом «Фарман-40».
Получив лицензию гражданского летчика, Сент-Экзюпери добился перевода в авиационный полк в Марокко (в ту пору – французскую колонию), чтобы окончить полугодичный курс военного пилота. Затем командование направило его в школу офицеров резерва ВВС, и после ее окончания в звании младшего лейтенанта 23-летний Антуан прибыл в 34-й авиаполк в Бурже.
Во время праздника в Версале, развлекая зрителей различными фигурами высшего пилотажа, Сент-Экс вдруг понял: его самолет начинает разваливаться. Приняв мысль о неизбежной гибели, он вложил все силы в то, чтобы отвести машину подальше от толпы. Извлеченного из-под обломков Антуана отправили в госпиталь. Это была первая авиакатастрофа из полутора десятков, пережитых им.
Сбежавшая невеста
Но скоро пришло испытание пострашнее. Луиза де Вильморен, аристократка, за которой Сент-Экс ухаживал с юности, поставила условие для их брака: Антуан должен отказаться от службы летчика. Ее можно было понять: кому хочется овдоветь, едва выйдя замуж, а ведь Антуан рисковал отправиться на тот свет, не дождавшись даже свадьбы. Он послушался, оставил авиацию и устроился на унылейшую работу в фирме, производившей черепицу. Однако, изменив своему делу ради женщины, Сент-Экс в итоге оказался у разбитого корыта: ни самолета, ни жены. Луиза предпочла ему богатого американца, переехала в США, занялась литературой и до конца жизни отказывалась признать, что ее «никчемный жених» стал знаменитым писателем и летчиком.
Меж тем Антуан, умирая со скуки в конторе черепичной фирмы, занялся сочинительством. Придя однажды в гости к своей двоюродной сестре Ивонне, Сент-Экс застал у нее литературную богему: писателя Андре Жида, издателя Гастона Галлимара и других. Антуан опешил, поскольку не предполагал, что кузина общается с такими людьми. Присоединившись к разговору, общительный Сент-Экс живописал несколько случаев, произошедших с ним в Марокко. Мастера французской словесности в один голос посоветовали записать всё это на бумаге, что Антуан и сделал – так появился рассказ «Летчик», напечатанный в парижском журнале «Серебряный корабль».
Сент-Экса разыскал один бизнесмен и энтузиаст воздухоплавания, пришедший в восторг от этого точного рассказа на довольно редкую для того времени тему. Узнав, что автор скучает по небу, томясь на постылой работе, он рекомендовал его своему приятелю Дидье Дора, руководителю подразделения авиастроительной компании «Латекоэр».
Антуана взяли механиком – но для него и это был подарок, шаг, приближавший к мечте. С Дора они скоро крепко подружились, и тот позже рассказывал о Сент-Эксе: «Он никогда не брюзжал, не боялся черной работы, и скоро я убедился, что он завоевал уважение рабочих. Несколько недель спустя я доверил ему почтовый рейс на Касабланку. Он стал одним из самых надежных и аккуратных пилотов нашей линии. Я сразу почувствовал, что Сент-Экзюпери – настоящий человек, к тому же способный вдохновлять и вести других, именно поэтому вскоре ему была поручена миссия, от которой зависела безопасность нашей линии на побережье Африки».
Риск и награда
Марокканский аэродром Каб-Джуби использовался для дозаправки и ремонта самолетов, следовавших из Тулузы в Касабланку и Дакар. Положение там было непростое: землей формально владели испанцы, а населяли ее воинственные кочевники, имевшие обыкновение обстреливать снижающиеся или взлетающие самолеты, а также брать в плен или добивать попавших в катастрофу пилотов.
Сент-Экзюпери быстро наладил отношения и с испанцами, и с маврами. Последних он покорил своей смелостью: начальник аэродрома предпочел жить не в укрепленном форте, а в сарае за его стенами, один, без какой-либо охраны. Удивленные кочевники приходили посмотреть на этого отчаянного человека, а потом начали приносить ему чай и звать в гости.
«Немало мавров-переводчиков горячо и искренне рассказывали мне, как горды они тем, что когда-то в Каб-Джуби или Порт-Этьене разделяли с ним скромную трапезу», – свидетельствовал Дора, а старшая сестра Сент-Экзюпери Симона писала в мемуарах: «Мавры, у которых особое чутье на мужество, восхищались рослым улыбчивым смельчаком, которого они называли "Сатакс"».
Сам Сатакс так описывал свои африканские будни в письме младшей сестре Габриеле: «За пять дней я налетал над Сахарой около восьми тысяч километров. За мной, как за зайцем, охотились отряды по триста головорезов. Я пережил опасные дни, четыре раза приземлялся на непокоренной территории и после одной вынужденной посадки провел там целую ночь. В такие минуты приходится с величайшей щедростью рисковать собственной шкурой».
Он не раз говорил, что небо на большой высоте напоминает пустыню, пространство покоя и одиночества. За героическую миссию в Африке, обеспечение безопасности авиалинии и спасение от верной смерти многих плененных пилотов 30-летнего Сент-Экзюпери представили к высшей награде Франции – ордену Почетного легиона.
В Южной Америке
Рисковую жизнь в пустыне Сент-Экс совмещал с работой над повестью «Южный почтовый», опубликованной Галлимаром в 1929-м. Награждение орденом увеличило славу молодого писателя. Но в парижских литературных салонах Антуана видели нечасто. В том же году он принял предложение стать директором аргентинского филиала компании «Аэропосталь» (ей владел Латекоэр), чтобы разрабатывать новые почтовые авиалинии в Южной Америке.
Вместе со своими друзьями, легендарными летчиками Анри Гийоме и Жаном Меромозом, Антуан прокладывал новые пути на еще несовершенных, уязвимых самолетах.
«В те времена моторы были ненадежны, не то, что нынешние, – писал Сент-Экзюпери годы спустя. – Нередко ни с того ни с сего они нас подводили: внезапно оглушал грохот и звон, будто разбивалась вдребезги посуда, – и нам приходилось идти на посадку. На каждом шагу мы проваливались в невидимые ямы. Это была настоящая физическая работа: с плечами, согнутыми под тяжестью резких перегрузок, мы битый час гнули спину, как докеры».
Но все трудности искупало моральное удовлетворение: «Прокладка новых трасс делала наши сердца богаче, потому что требовала от нас жертв. Трасса рождалась из наших жертв. А благодаря ей рождались и мы».
Катастрофы и гибель не были редкостью. Гийоме чудом выжил после крушения в высокогорье Анд, а 10 лет спустя его сбил итальянский истребитель во время Второй мировой. Мермоз погиб еще раньше, в 1936-м.
Любовь и дружба
Своим друзьям-пилотам Сент-Экзюпери посвятил книгу «Планета людей». Андре Моруа описывает Сент-Экса как человека действия, воплотившего в жизни принципы «мистического героизма», и сам писатель-летчик ставил действие, смелый поступок намного выше долгих размышлений. Но героическая жизнь не была для него самоцелью, как для некоторых одержимых манией величия личностей.
Высшей целью всех поступков и подвигов он считал объединение людей, ведь трудные испытания сплачивают. Больше всего в жизни ценил товарищество, дружбу. «Существует только одна истинная роскошь, и эта роскошь – человеческие отношения», – говорил Сент-Экзюпери и много раз подчеркивал то, каким сильным переживанием было для него ощущение общности во время выполнения рискованных заданий. «Мы дышим полной грудью, когда связаны со своими братьями общей целью, выходящей за рамки нашего "я"; и мы знаем по опыту: любить – это не значит смотреть друг на друга, любить – значит вместе смотреть в одном направлении. Только обвязавшись одной веревкой, поднимаясь к одной вершине, можно стать товарищами».
В любви Сент-Экс был не столь счастлив, как в дружбе. Несмотря на совершенно негероическое лицо, больше подходящее скорее какому-нибудь клерку, нежели отважному летчику, он не знал недостатка женского внимания. Но вот с теми, кого он по-настоящему любил, у него было «всё сложно».
Долгие годы после расставания с заносчивой невестой Луизой он продолжал слать ей письма, умоляя вернуться. Живя в Латинской Америке, он покорил своим обаянием и напором оригинальную особу – сальвадорскую писательницу и художницу Консуэло Сунсин, но их брак стал историей многолетних мучений, притяжений-отталкиваний, в которой они попеременно менялись ролями убегающего и догоняющего. Сент-Экс считал Консуэло любовью своей жизни и изобразил ее в качестве Розы в «Маленьком принце». При этом она, не выдерживая сложных запутанных отношений, не раз попадала в психиатрическую клинику.
«Увяз в песках и ждал смерти»
Свой аргентинский опыт Сент-Экзюпери описал в романе «Ночной полет» (1931), имевшем большой успех. В Голливуде по нему сняли одноименный фильм, в котором сыграл молодой Кларк Гейбл, а в конце 1930-х композитор Луиджи Даллапиккола сочинил по мотивам книги оперу.
В 1932 году после слияния компании Латекоэра с «Эйр Франс» писателю предложили место в отделе пропаганды авиации. В рамках этой работы Сент-Экзюпери летал в Индокитай, совершал показательное турне по Средиземноморью.
В 1930-х он большую часть времени проводил во Франции. Весной 1935-го посетил СССР в качестве корреспондента газеты «Пари-Суар», опубликовал несколько очерков, в которых описывал советскую жизнь, знакомился и с советской авиацией.
В конце того года он чуть не погиб, пытаясь установить рекорд по скорости перелета между Парижем и Сайгоном на самолете «Симун». На пятом часу полета самолет потерпел крушение в Ливийской пустыне. «Я увяз там в песках, как в смоле, и ждал смерти, – писал Сент-Экзюпери. – На скорости 270 километров в час мы врезались в землю. Потом сотую долю секунды я ждал: вот огромной багровой звездой полыхнет взрыв, и мы оба исчезнем. Ни Прево, ни я ничуть не волновались. Я только и уловил в себе это напряженное ожидание: вот сейчас вспыхнет ослепительная звезда – и конец. Но ее все не было».
Для облегчения самолета Антуан с напарником летели без радиоаппаратуры. Чудом уцелевших при падении, но умирающих от обезвоживания пилотов обнаружили бедуины.
Едва оправившись, Сент-Экзюпери купил на полученные от страховой компании деньги новый самолет и опять полетел над пустыней, прокладывая новую линию Касабланка – Тимбукту. Ему надо было доказать себе, что катастрофа не сломила его дух.
«Не могу остаться в тылу»
В 1936–37 годах писатель работал корреспондентом на гражданской войне в Испании, а в 1938-м нашел для себя новое испытание – первый в мире полет по маршруту Нью-Йорк – Огненная земля. При взлете после дозаправки в Гватемале случилась еще более страшная катастрофа, чем все предыдущие. Взлетная полоса была слишком коротка для скоростного «Симуна», которому требовался большой разбег. Утяжеленный наполненными до отказа баками с горючим, самолет рухнул, едва оторвавшись от земли. Извлеченный из-под обломков Сент-Экс пришел в сознание через неделю и потом еще несколько месяцев лежал в гипсе с многочисленными переломами. Друзья считали, что его карьера пилота окончена, но сам Сент-Экс так не думал. «Действие спасает от смерти. Оно спасает и от страха, и от всех слабостей, даже от холода и болезней», – считал он.
Вскоре после начала Второй мировой, в сентябре 1939 года Сент-Экзюпери мобилизовали как капитана запаса, но – к его возмущению – признали негодным для боевых полетов из-за возраста и травм. Ему предложили место инструктора на авиабазе.
«Я не могу остаться в тылу и не принять на себя свою долю риска. Это большая интеллигентская гадость утверждать, что надо уберечь тех, кто представляет собой какую-то ценность», – утверждал Сент-Экс в письме другу.
Пустив в ход свои обширные связи, писатель добился желаемого – его зачислили в состав разведывательной авиагруппы 2/33. Приступив к полетам на новейшем самолете «Блок-174», Сент-Экс заметил его дефект: на высоте 10 тысяч метров из-за образования конденсата заклинивало пулеметы. Наш герой добился встречи с конструктором – и через две недели проблему решили, изменив состав смазки.
Принц и генерал
Французская авиация уступала немецкой и несла большие потери. За три недели боев из 23 экипажей авиагруппы 2/33 погибли 17, хотя Сент-Эксу по-прежнему везло. Но перемирие с врагом, заключенное летом 1940-го, вызвало разочарование – Антуан и его выжившие друзья были готовы продолжать сражаться.
После вынужденной демобилизации Сент-Экзюпери уехал в США, где, как ему казалось, от него будет больше пользы для Франции, чем в оккупированной стране. В Америке он сразу же сел за повесть «Военный летчик», суммируя свой недавний боевой опыт.
Сент-Экс не скрывал разочарования действиями французских политиков, связанных с верхушкой буржуазии, легко сдавших Францию во имя своих шкурных интересов. Но не признавал он и де Голля – самопровозглашенного спасителя Франции, которого, как считал Сент-Экзюпери, больше волновал культ собственной личности, чем реальная помощь стране. Многие действия командовавшего из безопасной резиденции в Великобритании генерала были направлены на то, чтобы подчинить движение Сопротивления своей власти, а не на то, чтобы сделать его эффективным.
Досталось от де Голля сотоварищи и Сент-Экзюпери. Они ложно обвиняли писателя в сотрудничестве с правительством Виши и – что особенно смешило Сент-Экса – в том, что, отказавшись поддержать генерала своим авторитетом, он якобы был ответственен за провал голлистской кампании в Америке.
В недолгой эмиграции Сент-Экзюпери написал свою самую известную книгу – «Маленький принц» (1943). Однажды во время обеда его американский издатель обратил внимание на рисунки, которые писатель выводил на салфетках. На вопрос, что он рисует, Сент-Экс ответил: «Своего давнего друга, с которым я часто разговариваю». Расспросив его поподробнее, издатель предложил написать книгу об этом друге – и скоро она была готова: сказка для взрослых и детей, главный подарок Сент-Экзюпери человечеству.
Первое издание "Маленького принца", 1943
Параллельно все эти годы он работал над еще одной, более масштабной рукописью – философским романом «Цитадель». Он так и остался неоконченным. Возможно, проживи Сент-Экзюпери дольше, он переработал бы его в более четкую структуру, но то, что было опубликовано после его смерти, оказалось несколько расплывчатым – особенно на фоне остальной привычно четкой прозы Сент-Экса.
В противоположность этому роману жизнь его автора была интенсивной и довольно короткой. Хотя, учитывая любовь Сент-Экзюпери к риску, могла бы оборваться намного раньше.
Снова в бой
Осенью 1942-го союзнические войска начали боевые действия в Северной Африке. Сент-Экс понял, что это его шанс вернуться на фронт и поспешил в Алжир. Снова пришлось убеждать начальство в своей дееспособности – на этот раз американское, допускавшее к полетам на скоростном П-38 «Лайтнинге» только молодых. Сент-Экс опять добился своего, получил звание майора, был отстранен от полетов после аварии, полгода искал способы вернуться в небо – и вновь победил. Вот это упорство!
На уговоры друзей поберечь себя отвечал: «Я выбрал работу на максимальный износ и, поскольку нужно всегда выжимать себя до конца, уже не пойду на попятный. Хотелось бы только, чтобы эта гнусная война кончилась прежде, чем я истаю, словно свечка в струе кислорода. У меня есть что делать и после нее».
Но этому не суждено было сбыться. Майор Антуан де Сент-Экзюпери пропал без вести, выполняя задание 31 июля 1944-го. Долгое время считалось, что его самолет упал в Альпах, но в 1998 году французский рыболовецкий траулер, работавший в Средиземном море между Марселем и островом Риу, поднял вместе с рыбой браслет с именем писателя и его жены Консуэло. Чуть позже на дне моря были найдены обломки самолета.
Браслет Антуана де Сент-Экзюпери
Причина гибели неизвестна до сих пор. Вскоре после появления новостей об обнаруженном месте катастрофы в прессе распространилось признание немецкого летчика Хорста Рипперта, сообщившего, что это он сбил самолет Сент-Экзюпери. Мол, он только сейчас понял, что погубил одного из своих любимых писателей. Многие до сих пор тиражируют это признание, хотя есть много фактов, опровергающих его: в немецких документах нет сведений о сбитом самолете, хотя немцы вели точный учет. Как нет и ни одного пулевого отверстия в корпусе поднятой со дня моря машины.
Существует конспирологическая версия, что писателя устранили агенты де Голля. Возможно также, пилота подвело здоровье, которое было в последние годы неважным – например, мог случиться внезапный сердечный приступ. Останков Сент-Экзюпери не нашли.
Самая неубедительная версия – самоубийство. В качестве аргумента приводится хандра, в которую тот впал после очередного отстранения от полетов и слова в письме другу о том, что «для меня нестерпима эта эпоха» (относившиеся больше к фальшивости де Голля и его сторонников). Но вернувшись в строй, Сент-Экс преисполнился энтузиазма, планировал новую книгу о совместной работе французских и американских летчиков, а в письме сестре Габриель, написанном накануне вылета, говорил, что она твердо может рассчитывать на него в трудной ситуации. Вряд ли такие слова написал человек, задумавший уйти из жизни, – да еще столь принципиальный, как Сент-Экзюпери.
Его жизнь стала примером того, что таланты слова и действия могут сосуществовать в одном человеке, не подавляя, а наоборот, дополняя друг друга. Часто люди решительного и смелого поступка уступают другим в красноречии, а витии бывают неспособны к подвигам. Сент-Экзюпери был на высоте и в том, и в другом.
